Страница:
Внешние звуки пропали, зато хорошо стало слышно все, что булькает, переливается, шипит и тикает внутри скафандра. Люк, подобно высунутому языку, свешивался в наружную пустоту и полутьму. Осторожно оттолкнувшись от комингса, Несси выплыла за борт.
Паря в полном одиночестве, она озиралась со смесью безотчетного ужаса и любопытства. «Вестник» действительно находился на Ночной стороне, но теперь полного мрака здесь не было. И не только потому, что Солнце на десятки миллионов километров стало ближе, нежели несколько часов назад; как это ни странно, но свет и жар исполинского солнечного горна пробивались теперь даже из-под поверхности Икара. У самого горизонта отважная спасательница разглядела золотые ручьи. Казалось в этом крохотном космическом тельце, давно и безнадежно мертвом, проснулась вдруг тектоническая деятельность и лава стала подниматься через свежие каверны.
Накренившись над краем люка, Несси напряженно всматривалась в грунт внизу. Еще не остывший после пребывания на Дневной стороне, он чуть заметно светился малиновым жаром. На фоне этого свечения, Несси разглядела старую расщелину, более темную, чем окружающее пространство. По фантастическому стечению обстоятельств, древний разлом выдержал новый удар гравитационного молота, став даже несколько уже. Было очевидно, что если экскурсанты и могли где-нибудь укрыться, так только в нем.
Но где же они? Где этот юный бродяга, Санька Быстров, в которого она влюбилась, вопреки житейскому опыту и рассудку? И за которым полезла бы в любое пекло, не будь она даже резидентом Шура на этой посудине!
Несси вспомнила, что на нагрудном щитке скафандра есть фонарь. Толку от него в этой огнистой полутьме будет мало, но все-таки… Фонарь зажегся, хотя свет его сразу затерялся в бордовом свечении остывающего грунта. Но Несси не собиралась сдаваться. Ворочаясь всем корпусом, она направляла невидимый самой себе луч из стороны в сторону, пока, наконец, не мазнула им по какой-то белой округлой штуковине. Чуть откорректировав направление луча, Несси сразу увидела, всплывающий снизу скафандр, а под ним цепочку еще таких же! Словно стайка белесых медуз, поднимались они со дна мертвого моря зноя.
Харрисон ввалился в рубку, даже не переодевшись. Увидев второго пилота взъерошенным, с мокрым от пота лицом, в «поддоспешнике», как называли, надеваемый под скафандр костюм водяного охлаждения, из отводной трубки которого все еще капало, Климов невольно поморщился: беспорядок в рубке.
– Шел бы ты, Харви… отдыхать, – сказал он, пропустив вертевшееся на языке словечко. – Мы пока сами управляемся. Идем оверсаном!
– Вот именно, что пока, – буркнул Хариссон. – У нас Стражи на хвосте!
– Это точно? – спросил капитан, бросая взгляд на эхоскрины. – Чёртовы обломки, ни черта не разберешь…
– Наблюдал визуально, – по-уставному ответил второй пилот, опираясь на спинку своего ложемента, но тут же сбился на обычную речь: – Или сам не знаешь, что значит сдвоенная звёздочка? Которая движется? Эринии клана Стражей Системы. Стандартная патрульная пара. На расстоянии эдак тридцати мегаметров. Скорость сближения, вроде, приличная. На глаз точнее не скажу.
– Возможно, они просто заинтересовались прытким обмылком? – предположил штурман.
– Не исключено, – кивнул Климов. – В любом случае, будем предельно осторожны. Предупреждение было более чем серьезным.
– Мне остаться, капитан? – спросил Харрисон.
– Да, Харви! – ответил Климов и добавил: – Будь любезен, прими управление. А я пока поищу наших гостий…
«Гостьи» обнаружились, когда «Вестник» удалился от прыгучего астероида на первые несколько сотен километров. В южной полусфере большого обзорного экрана их можно было наблюдать, что называется, невооруженным глазом. Хищные силуэты, похожие на тени гигантских кальмаров, отчетливо выделялись на фоне «дымящегося» Икара, вернее, того, что когда-то было им. Лопнувший по швам Звездоподобный удалялся в сторону породившего его светила. И расчеты показывали, что теперь ему не суждено вырваться из горячих материнских объятий.
Космолайнер «Вестник богов» обладал способностью произвольно менять орбиту, и, в отличие от астероида, у него был шанс выкарабкаться из гравитационной трясины. Но удасться ли ему оторваться от преследователей – это еще вопрос! У Стражей, чьи силовые органы были слабее двигателей лайнера, оставалось одно неоспоримое преимущество: они не боялись высоких перегрузок, а значит, могли маневрировать в широком диапазоне скоростных режимов.
Все это Климов учитывал. Единственное, что он не предусмотрел, было получение от Стражей ультиматума. На несколько мгновений капитан впал в ступор. А потом ему захотелось истерически закричать: «Да они еще и разговаривают!». Однако взяв себя в руки, Климов ознакомился с посланием – чтобы не дергать лишний раз нервы экипажу, прибегнув к посредству своих персональных М-коммуникаторов. Смысл ультиматума был предельно ясен. Эти мегатойтисы глубокого космоса велели экипажу лайнера застопорить ход и лечь в дрейф, то есть – перейти в режим инерционного полета и не препятствовать стыковке патрульной пары с пассажирским бортом.
«Это уже наглость», – подумал Климов, а вслух сказал:
– Ребята, переходим к плану «Антиноль»! Экстренное оповещение пассажиров. Согласно инструкции, я перехожу в боевую рубку. Ваша задача держать патрульных на выхлопе… Впрочем, вы и сами знаете, в чем заключается ваша задача…
– Будет драка, капитан? – спросил Серебров.
– Есть такая вероятность, – ответил Климов. – По крайней мере, похоже, что у птичек намерения более чем серьезные… Нам сейчас только «звездных войн» не доставало… Все, работаем! – оборвал он сам себя. – Эмоции – после…
Он еще не покинул рубку, а штурман, принявший на себя миссию оповещения пассажиров, уже заговорил в микрофон:
– Внимание пассажиров! Аварийная ситуация! Пассажирам занять противоперегрузочные коконы. Группе добровольцев проверить исполнение. Старшему – доложить. Режим некомфортного ускорения наступает через пятнадцать минут. Включаю таймер!
Климов удовлетворенно кивнул и, отворив специальный люк, соскользнул в боевую рубку. По сравнению с пилотажной, та была крохотной, вся ее «обстановка» состояла из одного ложемента и стрелковой консоли.
Опустившись в ложемент, Климов расслабился и закрыл глаза. Зрение, как и другие органы чувств, в бою только мешало. Поэтому ложемент был выполнен таким образом, чтобы погрузить стрелка в почти абсолютную сенсорную депривацию. Только мышцы лица и кистей рук сохраняли чувствительность и подвижность, ведь к ним прилегали маска и перчатки наноманипуляторов.
Капитан прошел спецкурс боевой подготовки, проведя много часов в тренажере, воспроизводящем этот стрелковый комплекс. Вот только теперь ему предстояло иметь дело не симуляционной программой, а с настоящим, крайне опасным противником. Впрочем, отличия между реальным боем и его виртуальным прообразом лишь осознавались стрелком, а не были даны в ощущениях.
Как и на тренажере, в условном пространстве двигались условные изображения целей. Искины стрелкового комплекса обрабатывали весь массив информации, поступавшей с фотофоров, грави– и термометрических датчиков, сенсоров, регистрирующих параметры сжатия и растяжения корпуса корабля, данные локации и астродезического сканирования, дабы не загружать внимание стрелка второстепенными факторами. В сухом остатке стрелок получал сведения об относительной скорости противника, его положении в заданом квадранте пространства и необходимой мощности боевых средств для максимального поражения.
Эдуард Климов, в руках которого были жизни почти трех десятков человек, не стал мудрствовать лукаво, выбирая род оружия. Спарка атомных рубидиевых лазеров наиболее отвечала его задачам. Поток «тяжёлого света» – частиц конденсата Бозе-Эйнштейна, так называемой «квантовой жидкости», движется хотя и много медленнее света обычного, но по поражающей способности эффективнее на два порядка. Да и палить по Стражам из противометеоритных пушек, что плазменной, что кинетической, все равно, что ядрами – по воробьям. Ведь метеориты не меняют произвольно своих траекторий. Их можно обнаружить за десятки тысяч километров, спокойно взять в визиры прицелов и испарить, или раздробить, задолго до пересечения с орбитой корабля.
Иное дело космические эринии клана Стражей! Они не просто могли свободно маневрировать, но и делать это с умопомрачительной в буквальном смысле скоростью. Окажись внутри этих квазиживых монстров человек, его бы просто размазало в кашицу по дигестальной полости. Стражи выживали лишь благодаря особому распределению нагрузки в тканях, методом взрывного нагнетания сжиженных газов в межоболочные камеры.
«А ведь не напрасно сравнивают их с мегатойтисами! – подумал капитан, хладнокровно наблюдая за маневрами патрульных эриний. – Бесхребетные, но не безмозглые, безжалостные, но не бестрепетные… Вон как виляет! Соображает, что этот кит ей не по клюву… А если не соображает пока, то вскоре сообразит…»
Судя по данным, Стражи настигали медленно разгоняющийся космолайнер. Будь у экипажа «Вестника» время, уйти от патрульной пары труда бы не составило, но для полного отрыва лайнеру небходима хотя бы двадцатичетырехчасовая фора. Все, что сейчас удавалось Харрисону и Сереброву, так это держать эриний «на выхлопе», то есть в положении наименее выгодном для успешной атаки, ибо температура плазменного потока, вырывающегося из дюз корабля была заведома выше температуры боевых лазеров Стражей. Но это везение не могло длиться вечно. Рано или поздно, эринии возьмут лайнер «в клещи», выжгут внешние датчики, а когда «Вестник» ослепнет и оглохнет, спокойно добьют.
В том, что Стражи намерены добивать, что они напрочь отринули казалось бы врожденные постулаты этического программирования, Климов не сомневался. У патрульных попросту не было права стыковки с пилотируемым кораблем, а раз они таковую потребовали, значит намерены действовать по-пиратски. Воображению невольно рисовались неаппетитные картинки, позаимствованные из историко-реконструкторских визуалов: скользкая от крови и вываленных внутренностей палуба, бледные лица проигравших, раскачивающийся на рее труп капитана…
Бр-р…
Кстати, вспомнил капитан, есть данные, что Стражи в процессе биотехноэволюции обзавелись механоргами-симбионтами. Питающиеся отходами метаболизма своих носителей, эти мелкие твари приспособились добывать редкоземельные элементы в коре астероидов, а также «разбирать по винтикам» отслужившие свое беспилотные устройства. Ну, чем не абордажная команда!
«Ну уж нет, – подумал Климов, – меня вам на рею не подвесить…»
Искин выдал новые данные о параметрах траекторий Стражей. Тем, похоже, надоело тащиться в хвосте гигантского корабля, не собирающегося подчиняться требованиям патрульных, и они начали маневр расхождения. Черное блестящее тулово одной из эриний, капитан наблюдал совершенно отчетливо. Разумеется, наблюдал не просто так, а через имитацию визира прицела.
Оставалось лишь нажать на виртуальную гашетку, но Климов медлил, вдруг совершенно четко осознав, что перед ним не симуляция, а живое и даже в чем-то разумное существо. Ну, пусть, с человеческой точки зрения квазиживое и квазиразумное, но ведь и не машина уже! Прежде капитану как-то не приходило в голову, что механорги вот уже более трех сотен лет не создаются руками человека, а рождаются от своих родителей, живут, служат людям, рожают сами и умирают. И не всегда естественной смертью.
«Да, – возразил Климов себе самому, – но за эти триста годков ни разу не ставился вопрос: они – нас, или мы – их? А сейчас он стоит именно так!…»
Замигала иконка целеуказания – объект атаки уходил за пределы прямого попадания. Месяцы тренировки не прошли даром. Стрелок автоматически стиснул пальцы. Двойной импульс прошил тело Стража навылет. Сквозь лопнувшие оболочки вырвались струи вскипевших газов, будто спасающийся от преследования кальмар изверг маскировочное облачко чернил.
У Климова был сферический обзор, и он прекрасно видел, что второй Страж, видимо, получив от подруги последнее «прости», изменил рисунок маневра. Казалось патрульный вырастил дополнительные щупальца – это сработали тормозные двигатели, дюзы которых скрывались в кольцевом наросте «хвостовой» части механорга. Торможение было столь резким, что тело эринии расплющилось в толстый, с волнообразными концентрическими выростами, блин.
Погасив столь чудовищным для пилотируемого корабля образом скорость, Страж начал маневр разворота. Климов немедленно запросил у искина прогноз новой траектории противника. Вариантов было несколько, но капитан был отчего-то был уверен, что патрульный избрал – наиболее самоубийственный. Оставшись без пары, Страж вполне мог ринуться к корме «Вестника», чтобы взорвавшись там, нарушить идельную симметрию плазмы в дюзах.
«Порой и лебединая верность бывает смертоносной», – мысленно сострил капитан, выводя лазерную установку на новую цель.
В реальном межпланетном пространстве, где под солнечным ветром и уколами космических лучей, в абсолютном нуле вакуума и микрометеоритной пыли даже бешено мчащиеся корабли выглядели неподвижными, кое-что вполне заметно двигалось. Это «бежала» по кольцевой турели спарка атомных лазеров, одновременно накапливая в резервуарах запас конденсата. Вот она остановилась, поводила тупыми рылами магнитных ловушек и нацелилась на почти бесформенную тушу надвигающейся эринии…
Глава четырнадцатая.
Паря в полном одиночестве, она озиралась со смесью безотчетного ужаса и любопытства. «Вестник» действительно находился на Ночной стороне, но теперь полного мрака здесь не было. И не только потому, что Солнце на десятки миллионов километров стало ближе, нежели несколько часов назад; как это ни странно, но свет и жар исполинского солнечного горна пробивались теперь даже из-под поверхности Икара. У самого горизонта отважная спасательница разглядела золотые ручьи. Казалось в этом крохотном космическом тельце, давно и безнадежно мертвом, проснулась вдруг тектоническая деятельность и лава стала подниматься через свежие каверны.
Накренившись над краем люка, Несси напряженно всматривалась в грунт внизу. Еще не остывший после пребывания на Дневной стороне, он чуть заметно светился малиновым жаром. На фоне этого свечения, Несси разглядела старую расщелину, более темную, чем окружающее пространство. По фантастическому стечению обстоятельств, древний разлом выдержал новый удар гравитационного молота, став даже несколько уже. Было очевидно, что если экскурсанты и могли где-нибудь укрыться, так только в нем.
Но где же они? Где этот юный бродяга, Санька Быстров, в которого она влюбилась, вопреки житейскому опыту и рассудку? И за которым полезла бы в любое пекло, не будь она даже резидентом Шура на этой посудине!
Несси вспомнила, что на нагрудном щитке скафандра есть фонарь. Толку от него в этой огнистой полутьме будет мало, но все-таки… Фонарь зажегся, хотя свет его сразу затерялся в бордовом свечении остывающего грунта. Но Несси не собиралась сдаваться. Ворочаясь всем корпусом, она направляла невидимый самой себе луч из стороны в сторону, пока, наконец, не мазнула им по какой-то белой округлой штуковине. Чуть откорректировав направление луча, Несси сразу увидела, всплывающий снизу скафандр, а под ним цепочку еще таких же! Словно стайка белесых медуз, поднимались они со дна мертвого моря зноя.
Харрисон ввалился в рубку, даже не переодевшись. Увидев второго пилота взъерошенным, с мокрым от пота лицом, в «поддоспешнике», как называли, надеваемый под скафандр костюм водяного охлаждения, из отводной трубки которого все еще капало, Климов невольно поморщился: беспорядок в рубке.
– Шел бы ты, Харви… отдыхать, – сказал он, пропустив вертевшееся на языке словечко. – Мы пока сами управляемся. Идем оверсаном!
– Вот именно, что пока, – буркнул Хариссон. – У нас Стражи на хвосте!
– Это точно? – спросил капитан, бросая взгляд на эхоскрины. – Чёртовы обломки, ни черта не разберешь…
– Наблюдал визуально, – по-уставному ответил второй пилот, опираясь на спинку своего ложемента, но тут же сбился на обычную речь: – Или сам не знаешь, что значит сдвоенная звёздочка? Которая движется? Эринии клана Стражей Системы. Стандартная патрульная пара. На расстоянии эдак тридцати мегаметров. Скорость сближения, вроде, приличная. На глаз точнее не скажу.
– Возможно, они просто заинтересовались прытким обмылком? – предположил штурман.
– Не исключено, – кивнул Климов. – В любом случае, будем предельно осторожны. Предупреждение было более чем серьезным.
– Мне остаться, капитан? – спросил Харрисон.
– Да, Харви! – ответил Климов и добавил: – Будь любезен, прими управление. А я пока поищу наших гостий…
«Гостьи» обнаружились, когда «Вестник» удалился от прыгучего астероида на первые несколько сотен километров. В южной полусфере большого обзорного экрана их можно было наблюдать, что называется, невооруженным глазом. Хищные силуэты, похожие на тени гигантских кальмаров, отчетливо выделялись на фоне «дымящегося» Икара, вернее, того, что когда-то было им. Лопнувший по швам Звездоподобный удалялся в сторону породившего его светила. И расчеты показывали, что теперь ему не суждено вырваться из горячих материнских объятий.
Космолайнер «Вестник богов» обладал способностью произвольно менять орбиту, и, в отличие от астероида, у него был шанс выкарабкаться из гравитационной трясины. Но удасться ли ему оторваться от преследователей – это еще вопрос! У Стражей, чьи силовые органы были слабее двигателей лайнера, оставалось одно неоспоримое преимущество: они не боялись высоких перегрузок, а значит, могли маневрировать в широком диапазоне скоростных режимов.
Все это Климов учитывал. Единственное, что он не предусмотрел, было получение от Стражей ультиматума. На несколько мгновений капитан впал в ступор. А потом ему захотелось истерически закричать: «Да они еще и разговаривают!». Однако взяв себя в руки, Климов ознакомился с посланием – чтобы не дергать лишний раз нервы экипажу, прибегнув к посредству своих персональных М-коммуникаторов. Смысл ультиматума был предельно ясен. Эти мегатойтисы глубокого космоса велели экипажу лайнера застопорить ход и лечь в дрейф, то есть – перейти в режим инерционного полета и не препятствовать стыковке патрульной пары с пассажирским бортом.
«Это уже наглость», – подумал Климов, а вслух сказал:
– Ребята, переходим к плану «Антиноль»! Экстренное оповещение пассажиров. Согласно инструкции, я перехожу в боевую рубку. Ваша задача держать патрульных на выхлопе… Впрочем, вы и сами знаете, в чем заключается ваша задача…
– Будет драка, капитан? – спросил Серебров.
– Есть такая вероятность, – ответил Климов. – По крайней мере, похоже, что у птичек намерения более чем серьезные… Нам сейчас только «звездных войн» не доставало… Все, работаем! – оборвал он сам себя. – Эмоции – после…
Он еще не покинул рубку, а штурман, принявший на себя миссию оповещения пассажиров, уже заговорил в микрофон:
– Внимание пассажиров! Аварийная ситуация! Пассажирам занять противоперегрузочные коконы. Группе добровольцев проверить исполнение. Старшему – доложить. Режим некомфортного ускорения наступает через пятнадцать минут. Включаю таймер!
Климов удовлетворенно кивнул и, отворив специальный люк, соскользнул в боевую рубку. По сравнению с пилотажной, та была крохотной, вся ее «обстановка» состояла из одного ложемента и стрелковой консоли.
Опустившись в ложемент, Климов расслабился и закрыл глаза. Зрение, как и другие органы чувств, в бою только мешало. Поэтому ложемент был выполнен таким образом, чтобы погрузить стрелка в почти абсолютную сенсорную депривацию. Только мышцы лица и кистей рук сохраняли чувствительность и подвижность, ведь к ним прилегали маска и перчатки наноманипуляторов.
Капитан прошел спецкурс боевой подготовки, проведя много часов в тренажере, воспроизводящем этот стрелковый комплекс. Вот только теперь ему предстояло иметь дело не симуляционной программой, а с настоящим, крайне опасным противником. Впрочем, отличия между реальным боем и его виртуальным прообразом лишь осознавались стрелком, а не были даны в ощущениях.
Как и на тренажере, в условном пространстве двигались условные изображения целей. Искины стрелкового комплекса обрабатывали весь массив информации, поступавшей с фотофоров, грави– и термометрических датчиков, сенсоров, регистрирующих параметры сжатия и растяжения корпуса корабля, данные локации и астродезического сканирования, дабы не загружать внимание стрелка второстепенными факторами. В сухом остатке стрелок получал сведения об относительной скорости противника, его положении в заданом квадранте пространства и необходимой мощности боевых средств для максимального поражения.
Эдуард Климов, в руках которого были жизни почти трех десятков человек, не стал мудрствовать лукаво, выбирая род оружия. Спарка атомных рубидиевых лазеров наиболее отвечала его задачам. Поток «тяжёлого света» – частиц конденсата Бозе-Эйнштейна, так называемой «квантовой жидкости», движется хотя и много медленнее света обычного, но по поражающей способности эффективнее на два порядка. Да и палить по Стражам из противометеоритных пушек, что плазменной, что кинетической, все равно, что ядрами – по воробьям. Ведь метеориты не меняют произвольно своих траекторий. Их можно обнаружить за десятки тысяч километров, спокойно взять в визиры прицелов и испарить, или раздробить, задолго до пересечения с орбитой корабля.
Иное дело космические эринии клана Стражей! Они не просто могли свободно маневрировать, но и делать это с умопомрачительной в буквальном смысле скоростью. Окажись внутри этих квазиживых монстров человек, его бы просто размазало в кашицу по дигестальной полости. Стражи выживали лишь благодаря особому распределению нагрузки в тканях, методом взрывного нагнетания сжиженных газов в межоболочные камеры.
«А ведь не напрасно сравнивают их с мегатойтисами! – подумал капитан, хладнокровно наблюдая за маневрами патрульных эриний. – Бесхребетные, но не безмозглые, безжалостные, но не бестрепетные… Вон как виляет! Соображает, что этот кит ей не по клюву… А если не соображает пока, то вскоре сообразит…»
Судя по данным, Стражи настигали медленно разгоняющийся космолайнер. Будь у экипажа «Вестника» время, уйти от патрульной пары труда бы не составило, но для полного отрыва лайнеру небходима хотя бы двадцатичетырехчасовая фора. Все, что сейчас удавалось Харрисону и Сереброву, так это держать эриний «на выхлопе», то есть в положении наименее выгодном для успешной атаки, ибо температура плазменного потока, вырывающегося из дюз корабля была заведома выше температуры боевых лазеров Стражей. Но это везение не могло длиться вечно. Рано или поздно, эринии возьмут лайнер «в клещи», выжгут внешние датчики, а когда «Вестник» ослепнет и оглохнет, спокойно добьют.
В том, что Стражи намерены добивать, что они напрочь отринули казалось бы врожденные постулаты этического программирования, Климов не сомневался. У патрульных попросту не было права стыковки с пилотируемым кораблем, а раз они таковую потребовали, значит намерены действовать по-пиратски. Воображению невольно рисовались неаппетитные картинки, позаимствованные из историко-реконструкторских визуалов: скользкая от крови и вываленных внутренностей палуба, бледные лица проигравших, раскачивающийся на рее труп капитана…
Бр-р…
Кстати, вспомнил капитан, есть данные, что Стражи в процессе биотехноэволюции обзавелись механоргами-симбионтами. Питающиеся отходами метаболизма своих носителей, эти мелкие твари приспособились добывать редкоземельные элементы в коре астероидов, а также «разбирать по винтикам» отслужившие свое беспилотные устройства. Ну, чем не абордажная команда!
«Ну уж нет, – подумал Климов, – меня вам на рею не подвесить…»
Искин выдал новые данные о параметрах траекторий Стражей. Тем, похоже, надоело тащиться в хвосте гигантского корабля, не собирающегося подчиняться требованиям патрульных, и они начали маневр расхождения. Черное блестящее тулово одной из эриний, капитан наблюдал совершенно отчетливо. Разумеется, наблюдал не просто так, а через имитацию визира прицела.
Оставалось лишь нажать на виртуальную гашетку, но Климов медлил, вдруг совершенно четко осознав, что перед ним не симуляция, а живое и даже в чем-то разумное существо. Ну, пусть, с человеческой точки зрения квазиживое и квазиразумное, но ведь и не машина уже! Прежде капитану как-то не приходило в голову, что механорги вот уже более трех сотен лет не создаются руками человека, а рождаются от своих родителей, живут, служат людям, рожают сами и умирают. И не всегда естественной смертью.
«Да, – возразил Климов себе самому, – но за эти триста годков ни разу не ставился вопрос: они – нас, или мы – их? А сейчас он стоит именно так!…»
Замигала иконка целеуказания – объект атаки уходил за пределы прямого попадания. Месяцы тренировки не прошли даром. Стрелок автоматически стиснул пальцы. Двойной импульс прошил тело Стража навылет. Сквозь лопнувшие оболочки вырвались струи вскипевших газов, будто спасающийся от преследования кальмар изверг маскировочное облачко чернил.
У Климова был сферический обзор, и он прекрасно видел, что второй Страж, видимо, получив от подруги последнее «прости», изменил рисунок маневра. Казалось патрульный вырастил дополнительные щупальца – это сработали тормозные двигатели, дюзы которых скрывались в кольцевом наросте «хвостовой» части механорга. Торможение было столь резким, что тело эринии расплющилось в толстый, с волнообразными концентрическими выростами, блин.
Погасив столь чудовищным для пилотируемого корабля образом скорость, Страж начал маневр разворота. Климов немедленно запросил у искина прогноз новой траектории противника. Вариантов было несколько, но капитан был отчего-то был уверен, что патрульный избрал – наиболее самоубийственный. Оставшись без пары, Страж вполне мог ринуться к корме «Вестника», чтобы взорвавшись там, нарушить идельную симметрию плазмы в дюзах.
«Порой и лебединая верность бывает смертоносной», – мысленно сострил капитан, выводя лазерную установку на новую цель.
В реальном межпланетном пространстве, где под солнечным ветром и уколами космических лучей, в абсолютном нуле вакуума и микрометеоритной пыли даже бешено мчащиеся корабли выглядели неподвижными, кое-что вполне заметно двигалось. Это «бежала» по кольцевой турели спарка атомных лазеров, одновременно накапливая в резервуарах запас конденсата. Вот она остановилась, поводила тупыми рылами магнитных ловушек и нацелилась на почти бесформенную тушу надвигающейся эринии…
Глава четырнадцатая.
Розетки в деревьях
Наладчик привычно окинул взглядом усадьбу, настраиваясь на восприятие обслуживающих её механизмов. Вроде, всё без сбоев. Более того, даже внешнее энергоснабжение не нарушено. Пока. Значит, нет нужды запускать резервный котёл. Интересно, если оно вздумает отключить снабжение усадьбы?… Котла хватит лет на пятьдесят, при условии экономного расхода… И что дальше?
Несмотря на все свои блокады эмоциональной сферы, Наладчик ощущал нарастающую где-то внутри него пустоту. Завершилось громким провалом дело – дело, за которое положили жизни многие и многие. И Ирка… И он, все эти долгие триста лет одиночества лелеял призрак – призрак того человечества, что возникло в горячих головах кучки энтузиастов. Надо признать – человечество прекращает свое существование как таковое. Следовательно, можно и не активировать подземный реактор. Не подключиться раз-другой к фризеру и спокойно сыграть в ящик. Под всеобщий траурный занавес нового Апокалипсиса.
Но… зачем Мафусаил, вернее, нечто, его имитирующее, загнало Наладчика сюда? В том, что и это сновидение фантоплицировано, сомневаться не приходится. Усадьба в порядке, эдакий островок стабильности в океане хаоса. Вон, парят в небе две эринии – его эринии – и работы для них вовсе не наблюдается.
На крыльцо вышел Виктор Андреевич Быстров, дед Витя. Дизайнер усадебных ландшафтов. Наладчик позаботился о нём и бабе Наде, Надежде Ростиславовне, в первые же минуты катастрофы. Ох, до ландшафтов ли теперь им будет?
– Александр!
Энергично сбежал со ступенек, энергично пожал руку.
«Очень хорошо выглядит дед Витя, не на свои шестьдесят семь. У меня, небось, нынче вид ох не тот»…
– Что-то вы выглядите усталым, – словно прочитав мысль Наладчика, сказал Санькин дед.
– Ничего, Виктор Андреевич, какие наши годы, – махнул рукой Наладчик. – Отдохнём.
– Скажите, – замялся дед Витя, – вы не знаете…
– Санька жив и невредим, – читая на сей раз его мысли, заверил Наладчик. – Но он далеко. Не на Земле. Поверьте, это сейчас безопаснее.
«В определённом смысле – безопаснее. Весьма определённом… Вру, как последняя скотина», – мысленно укорил себя Наладчик.
– Что Надежда Ростиславовна? – осведомился он.
– Вынашивает замыслы реконструкции вашей усадьбы, – ответил дед Витя. – Уж очень у вас, простите, э… дико.
– Спасибо. – Наладчик чопорно поклонился. – Виктор Андреевич, позвольте мне на некоторое время уединиться у себя в кабинете.
Ибо надо всё же поспать. Поднявшись в кабинет, Наладчик настроил свой умный организм на саморегулируемое сновидение. Перевёл уже изрядно потрёпанное механическое воинство в режим автономного выполнения боевой задачи… стоп, а ведь буквально полчаса назад он этого не сделал. И целую минуту его войско оставалось без управления…
– Твою мать! – произнёс Наладчик вслух и закрыл глаза.
На этот раз сновидение было одно – Ирка. Она была совсем рядом, близоруко щурясь, глядела на него в упор, словно и не узнавала. Вернее, узнавала как-то… по частям, постепенно, с холодной какой-то отстранённостью, и это было неприятно…
Включившись, Наладчик привычно провёл хронометраж сна – ого, однако, три часа семнадцать минут! Вернул управление «ликвидационным» воинством. Хотя кто кого ещё ликвидирует – большой вопрос. И сразу же отметил аномалию – активность вражеской армии исчезла. Снизилась до нуля. Орги словно попрятались – Наладчик «видел» это, пользуясь зрением своих эриний. Очень интересно. Что-то всё же произошло.
Ожила громкая связь – Наладчик провёл её прямо в кабинет. Взывал Люциан Горбовски.
– Что у вас, Люци? – осведомился Наладчик прямо в пустоту кабинета, отлично зная, что чуткие микрофоны ловят каждое слово.
– Полная задница, – отозвался сквозь треск помех вожак гёзов. – Застрял в Калифорнии. Телепорт больше не пропускает. Здесь сущее пекло, удар модульника вызвал землетрясение… Хорошо ещё, чёртовы орги поутихли!
В голосе мулата отчётливо звучало волнение. Продолжая вполуха слушать сбивчивую речь Люца, Наладчик потянул из кармана затрепетавший блокнот. Санька. Наконец-то.
– Послушайте, Люциан, – прервал Наладчик словоизвержения мулата, благо двусторонний канал связи это позволял. – Телепортационной системы Земли отныне не существует как таковой. Нуль-Т больше не представляет для нас никакой угрозы. Оставайтесь на месте, я поймал ваши координаты. Пришлю за вами коптер. Он доставит вас ко мне в усадьбу, в автономном режиме. По дороге подберёте Бенджамена и Хо. Да, дайте команду всем боевым группам пока отдыхать. Чует моё сердце, с нами хотят поговорить.
– Кто? – тут же поинтересовался Люц.
– Сам хотел бы знать. Оно. То самое, с которым воюем.
Радиоволны донесли с другого полушария планеты недовольное хмыкание.
– Ладно, – пробормотал Горбовски. – Связи конец.
В двери Кабинета раздался осторожный стук.
«Александр! – позвал дед Витя. – С вами всё в порядке?»
Наладчик отдал мысленный приказ разблокировать дверь. Дед Витя смущённо переминался на пороге, не решаясь войти.
– Видите ли, Александр, к вам тут гостья. Не знаю, правда, откуда. Странная гостья. Я сказал, что вы отдыхаете… В общем, мы с Наденькой напоили её чаем. Правильно?
Это была Ирка. Словно живая. В том самом жёлтом свитере и джинсах. В тех же очках. С той же слегка виноватой, немного детской улыбкой. Сидела за столом, уставленным чайными принадлежностями и растерянно смотрела, как он входит. Словно не узнавая. Или – узнавая, но как-то… по частям. Как в давешнем сновидении.
Обычному человеку, оказавшемуся на месте Наладчика, положено было хлопнуться в обморок. Но Наладчик не был обычным человеком. По правде сказать, отметил он про себя, ещё вопрос, можно ли его нынче вообще называть человеком. Хотя бы в первом приближении.
– Шурка… – её голос. – Шурка… Это ты?
Надо отвечать. Хорошо бы вспомнить сейчас, что ты не только Наладчик, и даже не Шур, но в далёком прошлом – Александр Неверов, а для любимой жены, разумеется, просто – Шурка.
– Я… Ируся.
Подошла. Взяла за руку, легко коснулась кончиками пальцев его щеки. Бред.
– Шурка, что случилось? Ты постарел. Где мы? Я была в коме, да? Долго? Я помню вертолёт, и взрывы… – Она недоумённо опустила взгляд на свой жёлтый свитер.
Понятное дело, подумал Наладчик, неувязка. Спустя много лет и в той же одежде. Не мудрено, что она не понимает… Зато он – догадывается.
– Ируся. – Наладчик положил руки ей на плечи. – Ирка. Лауреат мой. – Нет, нельзя, не будет он врать! – Ты не была в коме. Ты погибла более трёхсот лет тому назад.
Отчаянный взгляд. Её руки бессильно падают. Подбородок предательски дрожит. Ирка медленно садится, машинально наливает чаю…
– Знаешь, Шурка, я ничего не помню… Просто оказалась здесь. Просто оказалась… Пила чай с этими милыми стариками и вспоминала. И – не помню.
Сняла очки, решительно протёрла стёкла. Вздохнула. Собралась. Да. Ирка. Она. В голове у Наладчика возникла нелепая фраза: «Адекватно! Адекватно, Антон!» И витал у него перед глазами образ Криса с небезызвестной станции на планете Солярис…
– Милый, я всё же у тебя учёная. И я придумала. Я поняла, что вся моя память – это твои воспоминания обо мне. Расскажи мне про эти триста лет! – неожиданно требовательно произнесла она. – Что было? Мы победили? Мы сделали дело?
И он рассказал. Про вторую ультралуддитскую и Долину Безмятежности. Про Великую революцию и Серго Северова. Про кота Мафусаила, про «трикстеров» и Трикстеров, про Алана и его механтропов. Ирка слушала, подперев кулачком щёку, и взгляд её делался всё более цепким и колючим – таким он становился всегда, когда лауреат Нобелевской премии Ирина Неверова ставила перед собой очередную сложную научную задачу…
– Солярис! – внезапно перебила она Наладчика, заканчивающего излагать события уже последних дней. – Милый, ты понял? Ты – Крис. Я… Я – Хари. А значит… Как ты думаешь, чем может закончиться нынешняя война?
Неслабый переход, отметил про себя Наладчик. Ирка. Ты всегда была умницей.
– Ты же у меня умная. – Наладчик улыбнулся. – Скажи.
– Помнишь, как мы прокатывали модели развития? Теорию игр? И вот, с точки зрения банальной эрудиции… С одной стороны, – Ирка загнула палец, – отказ телепортов ведет в итоге к победе людей. Но с другой, техноценоз не будет сидеть сложа руки… или щупальца. Уже сейчас закладываются в инкубаторы зародыши новых, боевых, сверхсильных и сверхбыстрых механоргов. Поэтому итог – победа машин. Ты говорил – выбраковка девяноста процентов. Есть данные по критериям?
– Ты сказала – техноценоз? – переспросил Наладчик.
– Ну да. По-моему, определение верное…
– Насколько я понимаю, – медленно произнёс Наладчик, – машины сохраняют всех, кто имеет или имел хоть какое-то отношение к научной и инженерной деятельности. Ну и не очипованных тоже. Плюс некоторое количество особей для воспроизводства научно-инженерной деятельности в будущем.
Ирка молчала, выжидательно глядя на него. Вот оно, понял Наладчик. Сейчас. Он знает, что надо сейчас.
Наладчик разблокировал все драйверы эмоций. До единого. Перевёл внешние чипы на излучение не только команд, но и чувств. Ты ведь этого от меня хочешь? Этого? И ощутил как внутри закипает тяжёлый косматый вал горечи, тоски и нечеловеческого, неземного отчаяния.
«Передай ему, – сказал Наладчик-киборг, – что оно ошибается…»
– Передай ему, – закричал Александр Неверов-человек, – что оно глупое и ничтожное существо, не понимает, что учёным нужны не только расчёты и чертежи! Что учёным нужно искусство! Музыка! Поэзия! И не только! Иначе не будет расчётов и чертежей! Не будет!! А людям искусства нужны ещё другие люди!!! Много людей! Друзья! Близкие! Дети! Передай ему – людей нельзя трогать! Никаких, никого, слышишь?!
Вселенная Наладчика рушилась. Плавилась, рассыпалась в ничто, в мириады незначащих пылинок. Косматый вал обернулся стеной боли, чёрной боли и слепой ярости!
– А людям… нужна еда! Людям… нужна энергия… смысл существования… нужно вырастить… не можешь дать – не мешай… самим… передай ему…
Он понимал, что умирает. Он, Александр Неверов, человек, он же, Наладчик Шур, не-человек, заканчивает свой долгий земной путь. И нет для него ничего, кроме боли и малой надежды – что не зря.
Из мутной мглы возникли Иркины руки и сдавили его виски. Сразу сделалось темно и ватно, и боль ушла, и, проваливаясь в бездонный колодец небытия, Наладчик успел услышать два слова:
«Я вернусь».
Стражи шли четко, как на параде. Наблюдать их визуально было нельзя, но лучи локатора, обегающие доступное пространство уже довольно давно рисовали на кругляшах эхоскринов приближающихся механоргов. Молибденовый Грегуар поглядывал то на экраны, то на окошечко дальномера. И хмурился все сильней.
Космические мегатойтисы совершенно случайно пересекали орбиту челнока в непосредственной близости от последнего. Случайно – потому что случайный обломок сбитого спутника случайно продырявил один из трех баков, где хранилось топливо для посадочно-маневровых движков. И теперь катер все время автоматически подруливал.
Несмотря на все свои блокады эмоциональной сферы, Наладчик ощущал нарастающую где-то внутри него пустоту. Завершилось громким провалом дело – дело, за которое положили жизни многие и многие. И Ирка… И он, все эти долгие триста лет одиночества лелеял призрак – призрак того человечества, что возникло в горячих головах кучки энтузиастов. Надо признать – человечество прекращает свое существование как таковое. Следовательно, можно и не активировать подземный реактор. Не подключиться раз-другой к фризеру и спокойно сыграть в ящик. Под всеобщий траурный занавес нового Апокалипсиса.
Но… зачем Мафусаил, вернее, нечто, его имитирующее, загнало Наладчика сюда? В том, что и это сновидение фантоплицировано, сомневаться не приходится. Усадьба в порядке, эдакий островок стабильности в океане хаоса. Вон, парят в небе две эринии – его эринии – и работы для них вовсе не наблюдается.
На крыльцо вышел Виктор Андреевич Быстров, дед Витя. Дизайнер усадебных ландшафтов. Наладчик позаботился о нём и бабе Наде, Надежде Ростиславовне, в первые же минуты катастрофы. Ох, до ландшафтов ли теперь им будет?
– Александр!
Энергично сбежал со ступенек, энергично пожал руку.
«Очень хорошо выглядит дед Витя, не на свои шестьдесят семь. У меня, небось, нынче вид ох не тот»…
– Что-то вы выглядите усталым, – словно прочитав мысль Наладчика, сказал Санькин дед.
– Ничего, Виктор Андреевич, какие наши годы, – махнул рукой Наладчик. – Отдохнём.
– Скажите, – замялся дед Витя, – вы не знаете…
– Санька жив и невредим, – читая на сей раз его мысли, заверил Наладчик. – Но он далеко. Не на Земле. Поверьте, это сейчас безопаснее.
«В определённом смысле – безопаснее. Весьма определённом… Вру, как последняя скотина», – мысленно укорил себя Наладчик.
– Что Надежда Ростиславовна? – осведомился он.
– Вынашивает замыслы реконструкции вашей усадьбы, – ответил дед Витя. – Уж очень у вас, простите, э… дико.
– Спасибо. – Наладчик чопорно поклонился. – Виктор Андреевич, позвольте мне на некоторое время уединиться у себя в кабинете.
Ибо надо всё же поспать. Поднявшись в кабинет, Наладчик настроил свой умный организм на саморегулируемое сновидение. Перевёл уже изрядно потрёпанное механическое воинство в режим автономного выполнения боевой задачи… стоп, а ведь буквально полчаса назад он этого не сделал. И целую минуту его войско оставалось без управления…
– Твою мать! – произнёс Наладчик вслух и закрыл глаза.
На этот раз сновидение было одно – Ирка. Она была совсем рядом, близоруко щурясь, глядела на него в упор, словно и не узнавала. Вернее, узнавала как-то… по частям, постепенно, с холодной какой-то отстранённостью, и это было неприятно…
Включившись, Наладчик привычно провёл хронометраж сна – ого, однако, три часа семнадцать минут! Вернул управление «ликвидационным» воинством. Хотя кто кого ещё ликвидирует – большой вопрос. И сразу же отметил аномалию – активность вражеской армии исчезла. Снизилась до нуля. Орги словно попрятались – Наладчик «видел» это, пользуясь зрением своих эриний. Очень интересно. Что-то всё же произошло.
Ожила громкая связь – Наладчик провёл её прямо в кабинет. Взывал Люциан Горбовски.
– Что у вас, Люци? – осведомился Наладчик прямо в пустоту кабинета, отлично зная, что чуткие микрофоны ловят каждое слово.
– Полная задница, – отозвался сквозь треск помех вожак гёзов. – Застрял в Калифорнии. Телепорт больше не пропускает. Здесь сущее пекло, удар модульника вызвал землетрясение… Хорошо ещё, чёртовы орги поутихли!
В голосе мулата отчётливо звучало волнение. Продолжая вполуха слушать сбивчивую речь Люца, Наладчик потянул из кармана затрепетавший блокнот. Санька. Наконец-то.
« Шур, извини, что не сообщил сразу. У нас тут такое! Механтроп Шэрон активировалась и угнала три посадочных катера. При этом погиб один человек, несколько пострадало. В том числе, и меня несильно приложило. БТК больше не существует. Идём в Мусорный пояс на сигнал бедствия».Вот оно что.
– Послушайте, Люциан, – прервал Наладчик словоизвержения мулата, благо двусторонний канал связи это позволял. – Телепортационной системы Земли отныне не существует как таковой. Нуль-Т больше не представляет для нас никакой угрозы. Оставайтесь на месте, я поймал ваши координаты. Пришлю за вами коптер. Он доставит вас ко мне в усадьбу, в автономном режиме. По дороге подберёте Бенджамена и Хо. Да, дайте команду всем боевым группам пока отдыхать. Чует моё сердце, с нами хотят поговорить.
– Кто? – тут же поинтересовался Люц.
– Сам хотел бы знать. Оно. То самое, с которым воюем.
Радиоволны донесли с другого полушария планеты недовольное хмыкание.
– Ладно, – пробормотал Горбовски. – Связи конец.
В двери Кабинета раздался осторожный стук.
«Александр! – позвал дед Витя. – С вами всё в порядке?»
Наладчик отдал мысленный приказ разблокировать дверь. Дед Витя смущённо переминался на пороге, не решаясь войти.
– Видите ли, Александр, к вам тут гостья. Не знаю, правда, откуда. Странная гостья. Я сказал, что вы отдыхаете… В общем, мы с Наденькой напоили её чаем. Правильно?
Это была Ирка. Словно живая. В том самом жёлтом свитере и джинсах. В тех же очках. С той же слегка виноватой, немного детской улыбкой. Сидела за столом, уставленным чайными принадлежностями и растерянно смотрела, как он входит. Словно не узнавая. Или – узнавая, но как-то… по частям. Как в давешнем сновидении.
Обычному человеку, оказавшемуся на месте Наладчика, положено было хлопнуться в обморок. Но Наладчик не был обычным человеком. По правде сказать, отметил он про себя, ещё вопрос, можно ли его нынче вообще называть человеком. Хотя бы в первом приближении.
– Шурка… – её голос. – Шурка… Это ты?
Надо отвечать. Хорошо бы вспомнить сейчас, что ты не только Наладчик, и даже не Шур, но в далёком прошлом – Александр Неверов, а для любимой жены, разумеется, просто – Шурка.
– Я… Ируся.
Подошла. Взяла за руку, легко коснулась кончиками пальцев его щеки. Бред.
– Шурка, что случилось? Ты постарел. Где мы? Я была в коме, да? Долго? Я помню вертолёт, и взрывы… – Она недоумённо опустила взгляд на свой жёлтый свитер.
Понятное дело, подумал Наладчик, неувязка. Спустя много лет и в той же одежде. Не мудрено, что она не понимает… Зато он – догадывается.
– Ируся. – Наладчик положил руки ей на плечи. – Ирка. Лауреат мой. – Нет, нельзя, не будет он врать! – Ты не была в коме. Ты погибла более трёхсот лет тому назад.
Отчаянный взгляд. Её руки бессильно падают. Подбородок предательски дрожит. Ирка медленно садится, машинально наливает чаю…
– Знаешь, Шурка, я ничего не помню… Просто оказалась здесь. Просто оказалась… Пила чай с этими милыми стариками и вспоминала. И – не помню.
Сняла очки, решительно протёрла стёкла. Вздохнула. Собралась. Да. Ирка. Она. В голове у Наладчика возникла нелепая фраза: «Адекватно! Адекватно, Антон!» И витал у него перед глазами образ Криса с небезызвестной станции на планете Солярис…
– Милый, я всё же у тебя учёная. И я придумала. Я поняла, что вся моя память – это твои воспоминания обо мне. Расскажи мне про эти триста лет! – неожиданно требовательно произнесла она. – Что было? Мы победили? Мы сделали дело?
И он рассказал. Про вторую ультралуддитскую и Долину Безмятежности. Про Великую революцию и Серго Северова. Про кота Мафусаила, про «трикстеров» и Трикстеров, про Алана и его механтропов. Ирка слушала, подперев кулачком щёку, и взгляд её делался всё более цепким и колючим – таким он становился всегда, когда лауреат Нобелевской премии Ирина Неверова ставила перед собой очередную сложную научную задачу…
– Солярис! – внезапно перебила она Наладчика, заканчивающего излагать события уже последних дней. – Милый, ты понял? Ты – Крис. Я… Я – Хари. А значит… Как ты думаешь, чем может закончиться нынешняя война?
Неслабый переход, отметил про себя Наладчик. Ирка. Ты всегда была умницей.
– Ты же у меня умная. – Наладчик улыбнулся. – Скажи.
– Помнишь, как мы прокатывали модели развития? Теорию игр? И вот, с точки зрения банальной эрудиции… С одной стороны, – Ирка загнула палец, – отказ телепортов ведет в итоге к победе людей. Но с другой, техноценоз не будет сидеть сложа руки… или щупальца. Уже сейчас закладываются в инкубаторы зародыши новых, боевых, сверхсильных и сверхбыстрых механоргов. Поэтому итог – победа машин. Ты говорил – выбраковка девяноста процентов. Есть данные по критериям?
– Ты сказала – техноценоз? – переспросил Наладчик.
– Ну да. По-моему, определение верное…
– Насколько я понимаю, – медленно произнёс Наладчик, – машины сохраняют всех, кто имеет или имел хоть какое-то отношение к научной и инженерной деятельности. Ну и не очипованных тоже. Плюс некоторое количество особей для воспроизводства научно-инженерной деятельности в будущем.
Ирка молчала, выжидательно глядя на него. Вот оно, понял Наладчик. Сейчас. Он знает, что надо сейчас.
Наладчик разблокировал все драйверы эмоций. До единого. Перевёл внешние чипы на излучение не только команд, но и чувств. Ты ведь этого от меня хочешь? Этого? И ощутил как внутри закипает тяжёлый косматый вал горечи, тоски и нечеловеческого, неземного отчаяния.
«Передай ему, – сказал Наладчик-киборг, – что оно ошибается…»
– Передай ему, – закричал Александр Неверов-человек, – что оно глупое и ничтожное существо, не понимает, что учёным нужны не только расчёты и чертежи! Что учёным нужно искусство! Музыка! Поэзия! И не только! Иначе не будет расчётов и чертежей! Не будет!! А людям искусства нужны ещё другие люди!!! Много людей! Друзья! Близкие! Дети! Передай ему – людей нельзя трогать! Никаких, никого, слышишь?!
Вселенная Наладчика рушилась. Плавилась, рассыпалась в ничто, в мириады незначащих пылинок. Косматый вал обернулся стеной боли, чёрной боли и слепой ярости!
– А людям… нужна еда! Людям… нужна энергия… смысл существования… нужно вырастить… не можешь дать – не мешай… самим… передай ему…
Он понимал, что умирает. Он, Александр Неверов, человек, он же, Наладчик Шур, не-человек, заканчивает свой долгий земной путь. И нет для него ничего, кроме боли и малой надежды – что не зря.
Из мутной мглы возникли Иркины руки и сдавили его виски. Сразу сделалось темно и ватно, и боль ушла, и, проваливаясь в бездонный колодец небытия, Наладчик успел услышать два слова:
«Я вернусь».
Стражи шли четко, как на параде. Наблюдать их визуально было нельзя, но лучи локатора, обегающие доступное пространство уже довольно давно рисовали на кругляшах эхоскринов приближающихся механоргов. Молибденовый Грегуар поглядывал то на экраны, то на окошечко дальномера. И хмурился все сильней.
Космические мегатойтисы совершенно случайно пересекали орбиту челнока в непосредственной близости от последнего. Случайно – потому что случайный обломок сбитого спутника случайно продырявил один из трех баков, где хранилось топливо для посадочно-маневровых движков. И теперь катер все время автоматически подруливал.