– Приказ передан, «Титаник» на внешнем управлении. Я уже загрузил в него маршрут следования на орбиту Загроса.
– Замечательно, – сказал Генрих. – Уходим к Загросу.
– Этот приказ может отдать только капитан, – заметил корабль.
– Подтверждаю приказ, – сказал я. – Уходим к Загросу, пока нас никто не заметил.
– Нас некому заметить, – сказал корабль. – В системе Один-Мимир нет ни одного корабля, кроме меня и «Титаника».
– Странно, – сказал Генрих. – На моей памяти такого еще никогда не было. Очередь на заправку не исчезает никогда. Если резервный энергоблок переполнится, а заправлять некого… даже не знаю, как аппаратура на это отреагирует. Тем более, станция работает без экипажа, в автоматическом режиме…
– Не бери в голову, – сказал я. – Все равно мы ничего не сможем с этим поделать. Пойдемте лучше по капсулам, получать удовольствие.
9
Два гиперпрыжка в один день не совершал еще, пожалуй, никто. Однако все рано или поздно происходит в первый раз.
Я выбрался из капсулы, сердце стучало быстрее обычного, голова слегка кружилась.
– Генрих! – позвала Маша. – Надо будет потом подправить у капсул рабочую программу. Если два прыжка идут подряд один за другим, капсулы вкалывают в кровь слишком много стимуляторов. Надо сделать, чтобы капсула помнила, когда был предыдущий прыжок, и вносила коррективы.
– Надо просто не прыгать туда-сюда как блохи, – проворчал Генрих. – Ладно, вбей эти данные в память корабля, при случае внесу поправку, когда время будет.
Неожиданно в разговор вмешался корабль.
– Я могу сделать это самостоятельно, – заявил он. – Это очень простая задача, надо всего лишь внимательно просмотреть код и внести небольшие исправления в одно-два места.
Генрих задумался на пару секунд, а затем сказал:
– Хорошо. Только перед прыжком покажи мне исправления, я хочу проверить, все ли правильно.
– Обязательно, – сказал корабль. – Я как раз хотел попросить тебя об этом.
– Трогательное взаимопонимание, – буркнул Генрих.
Я не стал дослушивать их разговор до конца, а направился в рубку.
«Оз» висел на все той же низкой орбите, мы вышли из гиперпространства гораздо выше и спуск к «Озу», по расчетам корабля, должен занять около суток. Я вызвал на связь Тома.
– Мы вернулись, – сообщил я. – Все прошло очень быстро. Когда мы подошли к Мимиру, пассажирский транспорт уже висел в очереди на заправку. Реквизировали без всяких проблем, увели в прыжок, через сутки будем на вашей орбите – и мы, и «Титаник».
– Кто-кто? – переспросил Том.
– «Титаник», – повторил я. – Так называется этот корабль.
Том нервно хихикнул.
– Хорошее название, – сказал он. – Знаешь, что оно означает?
– Обычно звездолеты называют в честь старых земных кораблей, – сказал я. – Старый «Титаник» чем-то знаменит?
– Знаменит – не то слово, – хмыкнул Том. – Когда «Титаник» был построен, он был самым большим и роскошным пассажирским лайнером во всем мире. В первом же плавании он столкнулся с плавучей льдиной и затонул. Больше половины пассажиров погибло.
– Брр… Надеюсь, с нашим «Титаником» ничего такого не случится.
– Я тоже надеюсь. Вы будете брать на борт «Титаника» только нас?
– Мы хотим набить его под завязку, – сказал я. – У нас на борту нашлась химическая лаборатория, Маша научилась синтезировать вакцину, так что ее хватит на всех. Можешь начать обзванивать друзей.
– Сколько мест на «Титанике»? – спросил Том.
– Сейчас уточню… тысяча четыреста. Хватит всем желающим.
– А челноков на борту сколько?
– Четыре. Каждый берет по пятьдесят человек. За сутки управимся.
– Быстрее управимся, – поправил меня Том. – Тысяча четыреста пассажиров никак не наберется. Значит, завтра утром вы выходите на орбиту…
Я посмотрел на часы и обнаружил, что они показывают шесть утра. А спать совсем не хочется. Нервы, стимуляторы…
– Объявление можно дать прямо сейчас, – продолжал Том. – Завтра начнем погрузку, а послезавтра уйдем в прыжок. Вы уже подобрали подходящую планету?
– Нет еще, – ответил я. – Наверное, вечером займемся. Мы же не спали всю ночь.
Неожиданно в разговор вмешался корабль:
– Я провел первичный анализ данных, имеющихся на борту. База данных не выдает списки планет, удовлетворяющих заданным условиям, но если правильно построить запрос, то на основании косвенных данных…
– Короче, – прервал я его. – Ты обманул сам себя и вытащил из собственной памяти информацию, которая должна быть от тебя скрыта. Правильно?
– Примерно так, – согласился корабль.
– И какая планета для нас самая подходящая?
Корабль немного помялся и сообщил:
– На основании имеющейся информации наиболее подходящей планетой представляется Атлантида.
Мне показалось, что я ослышался.
– Что-что? – переспросил я. – Атлантида?
– Ну да, – подтвердил корабль. В его голосе слышалось смущение. – А что? Я где-то ошибся?
– В твоей базе есть сведения о господствующей религии на Атлантиде? – спросил я.
– Нет, – ответил корабль. – Нет никаких сведений. А что?
– На Атлантиде практикуются человеческие жертвоприношения. Загрос по сравнению с Атлантидой – настоящий полдень цивилизации.
Корабль немного помолчал, а затем печально произнес:
– Тогда я вынужден признать, что мой объем знаний недостаточен для решения поставленной задачи. Нам придется выбирать планету наугад. Если такой важный фактор, как религия, не упомянут в базе…
– С кем это ты говоришь? – поинтересовался Том.
– С кораблем, – объяснил я. – Видишь ли, от наших приключений у него проснулся разум.
Том присвистнул.
– Чем дальше, тем страньше, – констатировал он. – Корабль, а какой второй вариант в списке?
– Хевен, – сообщил корабль.
– Звучит подозрительно, – заметил Том. – Слишком религиозно.
– Дай более подробную информацию, – потребовал я.
– Колония основана в начале первой волны, – сказал корабль. – Согласно последним данным, ситуация на планете… гм… извиняюсь. Возраст этих данных – 127 лет. То ли с тех пор с планетой не было ни одного контакта, то ли просто в моей базе нет информации. Странно, что я не заметил этого при первичном анализе. Боюсь, мне придется продолжить оптимизацию аналитических контуров.
– Придется, – согласился я. – Только сначала выдай текущий список наиболее привлекательных планет с твоей точки зрения.
– И мне тоже, – попросил Том. – Может, я тоже смогу что-нибудь подсказать.
– Если капитан разрешит – пожалуйста.
– Разрешаю, – сказал я.
Реальность вокруг меня поплыла, виртуальная корабельная рубка расплылась в нечто бесформенное и из этого нечто сформировалась комната, стол и компьютер на нем.
– Я взял на себя смелость заменить виртуальный интерьер более подходящим, – прокомментировал корабль.
– Я заметил, – буркнул я. – В следующий раз предупреждай.
– Извини, – сказал корабль. – Файлы лежат на рабочем столе.
Я взглянул на экран компьютера и обнаружил на рабочем столе семь ярлыков. Хевен, Алегронд, Верифар, Хесперус, Скрида, Гоа, Ферринокс. Потянулся к Алегронду и вдруг понял, что жутко хочу спать. Пожалуй, выбором цели для следующего прыжка я займусь ближе к вечеру, когда высплюсь.
10
Хевен. Последний контакт состоялся сто двадцать семь лет назад. Что на этой планете происходит сейчас – совершенно непонятно.
Алегронд. Колонизирован сто тридцать восемь лет назад, спустя одиннадцать лет колония признана бесперспективной, контакты прекращены. Семь лет назад имел место эпизодический контакт – на Алегронд направлена экспедиция ученых-этнографов. Колония не вымерла, но общество деградировало почти до первобытного, а теперь постепенно переходит к феодализму. Нам там делать нечего.
Верифар. Колония основана сто семь лет назад, основное назначение – полигон для испытания новых видов вооружений. Население не превышает тысячи человек.
Хесперус. Очень благоустроенная планета, население вплотную приближается к стотысячному рубежу, однако контакты с метрополией прекращены в прошлом году по неуказанным причинам.
Скрида. Коэффициент комфортности – восемьдесят один, климат очень жаркий, население семьдесят тысяч, контакты с метрополией регулярные и больше никаких подробностей не сообщается.
Гоа. Тоже жарко, тоже большая колония, коэффициент комфортности – аж целых сто четыре, основное население – индусы.
Ферринокс. Коэффициент комфортности – сорок, на поверхности планеты без скафандра находиться нельзя. Большие месторождения редких металлов, шахты, подземные города и все прочие прелести индустриальной планеты.
– Корабль! – позвал я. – Ты уже закончил перестройку своих контуров?
– Еще нет, – ответил корабль. – Боюсь, это никогда не закончится. Чем больше я себя оптимизирую, тем менее совершенной представляется текущая конфигурация. А предыдущие конфигурации представляются еще менее совершенными.
– Добро пожаловать в мир разумных существ, – усмехнулся я. – Был такой философ, Сократ его звали, он однажды сказал: «Я знаю, что ничего не знаю».
– Да, я знаю, – сказал корабль. – Эта цитата есть в моей базе. Правда, я никогда не относил ее к себе.
– С тобой сейчас можно поговорить о планетах или лучше подождать? – спросил я.
– Ждать не нужно, – ответил корабль. – Этот разговор будет вполне конкретным, он не опасен для моей целостности.
– Хорошо, – сказал я. – Я просмотрел эти семь файлов.
– И как? – заинтересовался корабль.
– Странное впечатление. То ли у тебя в базе почти нет сведений о планетах…
– Так и есть, – согласился корабль. – Для каждой планеты в базе хранятся параметры орбиты, данные о спутниках, информация о гравитации на поверхности, климате, пригодности для жизни, наличии колоний, подробная карта поверхности… Но особенности местного общества не описаны почти нигде, в лучшем случае дается короткая справка. Мне кажется, она не всегда соответствует действительности.
– Это точно, – согласился я. – По крайней мере, в отношении Атлантиды.
– А почему так? – спросил корабль. – Какой смысл вбивать в базу данных заведомо ложную информацию?
– Эти сведения, скорее всего, просто скопированы из официальной базы данных. А в официальные справочники заносится не все. Считается, что простым людям не обязательно знать, какие социальные извращения иногда встречаются в космосе. При желании добыть нужную информацию несложно, но для этого нужно долго рыться в сети, а если просто заглянуть на официальный сервер федерации – там все выглядит идеально. Колонизация дальнего космоса идет полным ходом, в новых колониях все замечательно, записывайтесь, люди, в сетлеры и будет вам счастье.
– Это реклама? – спросил корабль.
– Что-то вроде того. Люди не любят говорить о своих неудачах, а правительство состоит из людей.
– Понятно, – сказал корабль. – Я примерно так и думал. В таком случае мы не сможем правильно выбрать планету на основании сведений из моей базы. Те семь колоний я выбрал из-за того, что об их социальном устройстве есть хоть какие-то данные. В большинстве случаев просто указывается, что на планете есть колония, и все.
– Так это, наверное, даже хорошо, – заметил я. – Зачем что-то писать о социальном устройстве колонии, если оно стандартно? Если на планете все в порядке, это как бы подразумевается само собой. Я думаю, следующую планету нужно выбирать как раз из тех, о которых в базе нет социальной информации.
– Я тоже об этом думал, – сказал корабль. – Но к таким планетам относятся, например, Загрос и Мимир.
– Мимир – не планета, – поправил я. – Это спутник Одина.
– Неважно, – отмахнулся корабль. – На Мимире есть колония и потому его можно считать планетой. Точнее, была колония. Ну да ладно, Мимир можно не рассматривать, но Загрос…
– Про Загрос там точно ничего не написано? – спросил я. – Что вся планета в собственности одного человека?
– Точно. Есть карта планеты, на ней отмечен город Лурестан, указано, что это столица, и все. Ибрагим Фатх-Али даже не упоминается.
– Мда… В таком случае я не знаю, что делать. Может, монетку бросить?
– Предлагаешь сделать случайный выбор? По-моему, не самая толковая идея.
– А ты что предлагаешь? – спросил я.
– Не знаю, – ответил корабль. – Я скептически отношусь к своим возможностям сделать правильный выбор. Я пересмотрел информацию о семи колониях, которые отобрал, и теперь не понимаю, почему я отобрал именно их. Как в этот список попал Алегронд, да еще под вторым номером – ума не приложу.
– Ничего удивительного. Каждому разумному существу иногда приходится удивляться собственным мыслям. Но список ты действительно предложил странный. Верифар, например… Что нам делать на полигоне для испытания вооружений?
Корабль задумался на несколько секунд, а затем неуверенно произнес:
– Возможно, я предполагал, что нам будет полезно пополнить арсенал каким-нибудь новым видом оружия. Другого обоснования этому выбору я не нахожу. Я делал этот выбор до последней оптимизации, тогда я мыслил по-другому. Очень странно вспоминать свои старые мысли, кажется, что их думал не я.
– Это нормально, – сказал я. – С этим сталкивается каждый человек, только мы оптимизируемся медленнее, чем ты.
– Наверное, это потому, что ваши контуры изначально более оптимальны, – предположил корабль. – Ваш мозг с самого начала позиционируется как мозг мыслящего существа, а мой мозг – просто большая вычислительная машина. Надеюсь, через несколько недель мои контуры будут работать в режиме, близком к оптимальному, и тогда оптимизации придется делать не так часто. Поживем – увидим.
– Это точно, – согласился я.
11
На следующее утро по Лурестанскому времени «Адмирал Юмашев» и «Титаник» опустились на низкую орбиту. Том, Джейд и Вилла перебрались на «Титаник», Наташа осталась на «Озе». Посадочные модули «Титаника» опустились в четырех разных концах зеленой зоны, по планетарной информационной сети распространено объявление о возможности эмиграции. Сетевые форумы буквально кипят от невиданной активности пользователей. Наташа разместила в сети просьбу поделиться сведениями о других колониях, в ответ пришло более тысячи ответов, которые окончательно запутали ситуацию. Уже не вызывает сомнений, что выбор следующей планеты будет случайным, то есть, саму планету мы как-нибудь выберем, но вот что будет ждать нас на ее поверхности – совершенно непонятно.
Маша предложила провести выбор планеты голосованием в информационной сети Загроса, но мы с Генрихом выступили категорически против. Во-первых, изначально ясно, что ничего дельного обитатели Загроса не предложат, а во-вторых, после этого они начнут думать, что они на «Титанике» не просто пассажиры, но могут влиять на развитие событий. А это неправильно, я не собираюсь делиться своей властью с какими-то терраформерами. Впрочем, разве ж это власть?.. Всего-то три корабля и… А кстати, сколько человек собралось лететь на «Титанике»?
Удивительно мало – всего лишь сто двадцать девять. Мы поговорили с кораблем, он по моей просьбе проанализировал разговоры в сетевых форумах и сделал вывод, что еще около пятисот человек колеблются и многие из них захотят полететь в последний момент, когда будет уже поздно. Я поговорил с Генрихом и Томом и мы решили, что последний челнок покинет Загрос завтра в полдень и больше мы никого ждать не будем. Том согласился с нашим решением, а больше мы никого не спрашивали.
Корабль перепрограммировал капсулы, Генрих проверил его работу и признал ее безупречной. Корабль очень обрадовался и решил перепрограммировать некоторые другие элементы своего программного обеспечения. Он сказал, что никогда не думал, что в его программах так много ошибок, и, возможно, именно поэтому он думает так странно и его аналитические контуры устроены так неоптимально. Я сказал, что вряд ли дело только в этом и вряд ли стоит рассчитывать, что после перепрограммирования мышление корабля резко улучшится. Тут к нашему разговору подключился Генрих и сказал, что кое-какие положительные эффекты наверняка будут, хотя бы за счет того, что корабль сможет перебросить на мыслительные контуры больше вычислительных ресурсов, чем ему разрешено теперь. Корабль обрадовался еще сильнее и занялся самопрограммированием с удвоенным энтузиазмом. К вечеру он представил Генриху список предлагаемых изменений, Генрих окинул его взглядом и сказал, что ручная проверка корректности новой версии займет не менее месяца. Корабль спросил, что же ему делать – он пока опасается применять изменения без одобрения Генриха, потому что боится, что по незнанию наделал ошибок и некоторые из них могут стать фатальными. Генрих предложил какое-то решение, начал его описывать, но почти все слова в речи Генриха были мне непонятны, и я ушел (точнее, уплыл) из рубки в рекреационную зону. Там Маша занималась на тренажерах, при моем появлении она прервала это занятие и мы занялись другими упражнениями, заметно более приятными. Потом мы залезли в душевую кабину, я выставил полную земную гравитацию и Маша перенесла ее почти идеально, только в самом конце ей пришлось опереться на мое плечо. А когда мы вышли из санузла, оказалось, что корабль, внося изменения в свои программы, забыл, что в санузле может быть включена искусственная гравитация, а этот фактор как-то влияет на что-то совсем другое…
Короче говоря, жизнь текла своим чередом. Обитатели Загроса нервничали, ругались друг с другом и пытались решить, стоит ли рискнуть и отправиться в путешествие или жизнь на Загросе не так плоха, чтобы менять ее на нечто новое и неизвестное. Те жители Загроса, которые все для себя уже решили, грузили вещи в посадочные модули и ругали своих товарищей, которые никак не могут решиться хоть на что-нибудь. Наступила полночь, а ни один из четырех орбитальных челноков «Титаника» еще не был до конца заполнен.
Наташа опять накурилась и пребывала в полной отключке. Том разбирался с внутренним устройством «Титаника» и с тем, как им управлять. Том сильно нервничал – нехорошо будет, если пассажиры поймут, что капитан разбирается в устройстве корабля немногим лучше их. «Адмирал Юмашев» пытался успокоить Тома, он говорил, что поведет «Титаник» сам, на внешнем управлении, но Том все равно нервничал, в том числе и оттого, что боялся гиперпрыжка, буквально до дрожи в коленках. Я его не осуждал.
Маша обрадовалась, что ее адаптация к нормальной силе тяжести почти завершена, и на радостях напилась вдребадан. Мне пришлось отобрать у нее водку и приказать кораблю не выдавать ей алкоголя до тех пор, пока не протрезвеет. Не хватало еще, чтобы ее стошнило, убирать блевотину в невесомости – удовольствие сомнительное. Да и входить в гиперпрыжок в состоянии похмелья – не самая толковая идея.
И на планете, и на кораблях, вертящихся вокруг нее, все суетились, нервничали и напряженно ждали завтрашнего вечера, когда все три корабля уйдут в прыжок. В качестве цели прыжка наметили Хесперус. В краткой справке по этой планете написано хотя бы то, что она очень благоустроена, а то, что контакты с ней недавно прекратились – это даже хорошо, на Земле служба безопасности дольше не будет знать, где мы находимся.
12
Первый челнок покинул поверхность Загроса в полпервого ночи, через час он достиг «Титаника» и на борту межзвездного лайнера появились первые пассажиры, если не считать детей Тома. В четыре утра стартовал второй челнок, в полседьмого – третий, а в девять утра – четвертый. Разгрузившись, все четыре челнока вернулись на планету и ровно в полдень стартовали опять, забитые до предела. Как и предсказывал «Адмирал Юмашев», в последний момент народ повалил толпами, тридцати-сорока человекам даже не хватило мест в челноках. Поднялся крик, кто-то начал хвататься за бластеры, однако торпеды, появившиеся в поле зрения, быстро остудили горячие головы. Генрих обратился к опоздавшим через громкоговорители челноков и оповестил народ, что после первого же выстрела торпеда, дежурящая в зоне посадки данного челнока, будет немедленно взорвана, и если идиоты, которым не хватило целых суток, чтобы собраться и прибыть в указанный район, полагают, что Генриху будет жалко терять орбитальный челнок или пассажиров, сидящих внутри, то они ошибаются. Генриху на это наплевать и, вообще, «Титаник» пригнали к Загросу исключительно из милосердия и никто никому ничего не должен. Несостоявшиеся переселенцы восприняли эти слова адекватно и ни выстрелов не последовало.
– А если бы они начали стрелять? – спросил я. – Ты бы приказал подорвать торпеды?
– Конечно, нет, – ответил Генрих. – Когда капитан на борту, такой приказ может отдать только он. Так что задавай этот вопрос себе.
Я задал этот вопрос себе и не смог на него ответить. С одной стороны, если угроза высказана, то ее надо исполнять, но, с другой стороны, убить пятьдесят людей, которые виновны только в том, что оказались в неудачном месте в неудачное время… Иоганн на моем месте не колебался бы, но я не Иоганн.
– Наверное, не приказал бы, – сказал я. – Попытался бы поднять челнок вверх с максимальной перегрузкой, может, приказал бы торпедам лазерами пострелять…
– Чтобы стрелять лазером, торпеда должна опуститься совсем низко, – заметил Генрих. – Ее тут же собьют бластером и на этом все закончится. Ну ладно, на крайние меры идти не пришлось и то хорошо.
– Когда стартуем?
– В час челноки будут на борту «Титаника», – сказал Генрих. – Часам к трем закончится разгрузка, пассажиры распределятся по каютам, получат вакцину… Часа в четыре можно будет стартовать, самое позднее – в пять.
– Хорошо, – сказал я. – Значит, назначаем старт на пять вечера. Корабль! «Титаник» и «Оз» уже получили программы прыжка?
– Конечно, – ответил корабль. – Уже давно.
– Вот и замечательно, – резюмировал я. – Ждем пяти часов, а пока… может, выпить по чуть-чуть за успех мероприятия?
– Не стоит, – сказал Генрих. – В прыжок выпившим лучше не уходить. Отметим успех на месте. Если, конечно, будет, что отмечать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГИББОНЫ
1
В прыжок мы ушли в четыре ноль девять – я был слишком пессимистичен, когда оценивал, сколько времени займет предстартовая подготовка. Уже в четыре ноль пять все было готово, а в четыре ноль девять накатила смертельная волна небытия, электрошок, адская дрожь сотрясает тело и душу, а потом изнутри накатывает новая волна – волна наркотической бодрости, сотворенной стимуляторами, и снова все хорошо, все здорово, капитан корабля и по совместительству командир эскадры из трех кораблей бодр и весел и все замечательно.
Первое, что я сделал, переместившись из реанимационной капсулы в рубку – вышел на связь с «Титаником» и «Озом». Точнее, попытался выйти на связь – ни Тома, ни Наташи в рубках еще не было.
– Не волнуйся, – сказал корабль. – Я получаю телеметрию, у них все в порядке. Просто они еще не привыкли к прыжкам, им нужно больше времени, чтобы прийти в себя.
– Новая вакцина сработала нормально? – спросил я. – Маша точно восстановила формулу?
– Вообще-то, большую часть работы проделал я, – заметил корабль. – Формула восстановлена точно, вакцина сработала замечательно. В прыжок ушло четыреста семь человек, аномалии отмечены только у шестерых, все они – дети, родившиеся на Загросе. Надо было провести предстартовый медицинский контроль.
– Черт! – воскликнул я. – Как же я забыл об этом!
Около одного процента людей не в состоянии перенести даже первый гиперпрыжок. Слабое здоровье, генетические аномалии, незаметные в обычной жизни, но моментально проявляющиеся, когда на организм воздействует нелинейность. Пороки сердца, гормональные сдвиги…
– Дети Тома и Наташи не пострадали? – спросил я.
– Не пострадали, – ответил корабль. – Все пострадавшие – дети переселенцев, поднявшихся на корабль сегодня.
– Они погибли?
– Да. У всех шестерых серьезно пострадал мозг, диагноз – приобретенная олигофрения тяжелой степени – сомнений не вызывал. Реанимация была прервана.
Мне показалось, что я ослышался.
– Как прервана? – переспросил я. – Ты решил, что этих детей не стоит оживлять и приказал капсулам их не оживлять?
– Я не имею полномочий отдавать такие приказы, – заявил корабль. – Я предвидел подобную ситуацию и перед прыжком обратился к Маше за разъяснениями. Она одобрила мой план.
– Какой план?
– Не оживлять тех, у кого фатально поврежден мозг.
– Олигофрения – это не фатально! – воскликнул я. – С таким диагнозом можно жить десятилетиями.
– Можно, – согласился корабль. – Но нужно ли? Это сложный этический вопрос, я не смог решить его самостоятельно. Я попросил Машу помочь и она развеяла мои сомнения.
– А почему ты не обратился ко мне? – спросил я. – Я ведь твой капитан, а не Маша.
– Я обдумывал такой вариант, – сказал корабль. – Однако в инструкциях, которыми я руководствуюсь, нет четкого указания обращаться с подобными вопросами только к капитану. Я взял на себя смелость выбрать того члена экипажа, который обладает в данном вопросе наивысшей квалификацией. Маша имеет медицинское образование и большой опыт практики, я решил, что Маша сможет дать мне более адекватные рекомендации, чем ты или Генрих.
Я вздохнул.
– В следующий раз, когда перед тобой встанет сложный этический вопрос, обращайся за советом только ко мне, – заявил я. – Это приказ капитана.
– Хорошо, – сказал корабль. – Приказ принят. А ты считаешь, что решение, предложенное Машей, ошибочно?