– Не знаю, – сказал я. – Может, опознавание отключают просто на всякий случай? Боятся, что спутники службы безопасности передадут информацию на Землю…
– Как? – прервал меня корабль. – Земные корабли не появляются в системе уже год.
– Это мы так думаем. Небольшой корабль-разведчик может прийти, снять информацию со спутников и уйти, и никто его не заметит.
– Ну… – задумался корабль. – В принципе, возможно… Нет, все равно странно получается. Тип корабля легко определить по журналам орбитальной станции, надо просто проанализировать его маневры… да это даже я могу сделать за пару секунд…
Корабль надолго замолк. Я выждал секунд десять и спросил:
– Ну как? Определил?
Корабль помолчал еще немного и сказал:
– Ты не поверишь, Алекс. Это не земной корабль. Его данные не соответствуют ни одному из известных типов.
– Ты уверен? – спросил я. – Может, просто ошибка в расчетах или погрешность измерений?
– Исключено, – заявил корабль. – Его траектория не соответствует ни одному из тринадцати типов земных танкеров. И не только траектория. Графики перекачки энергии, интерфейсы взаимодействия с бортовым компьютером – все сделано по-человечески, все укладывается в рамки обычной человеческой техники, но это какой-то новый тип корабля. Габариты как у «Волжского», параметры двигателя как у «Конецкого», энергоблок как у «Сенкевича»… Какой-то странный конгломерат, причем… кстати, это мысль…
Корабль снова погрузился в задумчивость.
– Что такое? – спросил я. – Не томи, рассказывай.
– Нет, предположение не подтвердилось, – сказал корабль. – Так, ерунда, не бери в голову. В общем, раз в месяц на Хесперус приходит полностью заправленный энергией небольшой танкер совершенно неизвестного типа. Возможно, моя база устарела, возможно, это какой-то новый корабль, но…
– А какие могут быть альтернативы? – спросил я. – Ты же не думаешь, что это чужие снабжают Хесперус энергией? Засадили в ноосферу мозговой вирус, а теперь… а что они теперь делают? Какие адские планы вынашивают? Захватить Землю и поработить все человечество?
– А я-то откуда знаю? – огрызнулся корабль. – Подождем, посмотрим, скоро что-нибудь обязательно прояснится. Сейчас я контролирую около ста компьютеров высших чиновников администрации, новая информация вот-вот начнет поступать. Через час в администрации начнется совещание, будут обсуждать, что с нами делать. Послушаем, что они будут говорить, наверняка в разговоре проскочит что-то интересное.
– Хорошо, – сказал я. – Давай подождем. А сейчас ты что думаешь?
– Сейчас я ничего не думаю, – заявил корабль. – Недостаточно информации, чтобы прийти к определенным выводам. О! Только что поступили новые данные. Я запустил в планетарную сеть твоего виртуала, он сейчас гоняет на треке, так за ним уже шесть человек наблюдают. Не знаю, что происходит на Хесперусе и кто за этим стоит – чужие или сумасшедшие ученые, но в том, что здесь творится что-то серьезное, сомневаться не приходится.
– Хорошо, – сказал я. – То есть, на самом деле ничего хорошего, но бог с ним. Наблюдай, а как появится что-то интересное – дай знать.
7
Корабль, казалось, напрочь забыл о моем существовании. Я честно выждал два часа, а затем поинтересовался, почему он ничего не сообщает.
– Нечего сообщать, – ответил корабль. – На планете ничего не происходит.
– А совещание?
– Состоялось. Обсудили твое психическое состояние, изучили поведение твоего виртуала и пришли к выводу, что психоблок успешно пробит. Решили ждать до послезавтра, они думают, к этому времени ты сам выйдешь на контакт с ними. Я порылся в архивах, посмотрел, что творилось в сети после вброса вируса… Я набросал ожидаемую картину поведения твоего виртуала, получается, завтра вечером ты должен позвонить Клаусу и сказать, что на все согласен.
– И Клаус сразу потребует, чтобы я спустился на поверхность планеты.
– Обязательно потребует, – согласился корабль. – Но ты не обязан соглашаться. Скажешь, что это технически невозможно, потому что до завершения миссии капитан не имеет права покидать корабль.
– Не пойдет, – покачал я головой. – Если вирус на меня подействовал, все должностные инструкции должны быть мне по барабану.
– Тебе – да. А если тебя корабль не выпустит?
– Ну… да, наверное… А зачем? В смысле, звонить зачем? Ну, скажу я, что ты меня якобы не выпускаешь, а что на это Клаус скажет?
– А вот это мы и посмотрим, – сказал корабль. – То есть, то, что он скажет тебе – неважно, а вот что он скажет своим коллегам… Но ты сам с ним говорить не будешь, с ним поговорю я, так будет надежнее. Не уверен, что ты сможешь точно изобразить все симптомы вируса.
– А ты сможешь? – засомневался я. – Обычно ты мыслишь почти как человек, но иногда проскальзывает в речи что-то такое…
– Это будет списано на взаимодействие вируса и психоблока. Никто не ожидает, что ты будешь вести себя адекватно.
– Ладно, как знаешь… Только я обещал Тому, что послезавтра мы уйдем в новый прыжок.
– Ты можешь задержать отправление, – сказал корабль. – Ты капитан или где? А может, я быстрее во всем разберусь. На Хесперусе сейчас в ноосфере живут два вируса: один психический, а другой – мой, и он нисколько не слабее первого. Думаю, через несколько часов должны появиться важные новости.
– Хорошо, – сказал я. – Буду ждать.
8
Новости появились вечером. И когда они появились, первой моей мыслью было то, что зря я разрешил кораблю прерывать любые мои дела.
– Пару лишних минут подождать не мог? – спросил я, отодвигаясь от Маши.
– Вы бы за пару минут не управились, – сказал корабль. – Ты бы освободился не раньше чем через полчаса, а то и через час.
– Ну, час это вряд ли… – проворчал я. – Ну пусть даже час. Твои новости подождать не могут?
– Не знаю, – замялся корабль. – Но ты сам сказал, обращайся в любой момент.
– Ладно, проехали, – махнул я рукой. – Все равно настроение уже не то. Рассказывай, что ты там откопал.
– Откопал я вот что, – сказал корабль. – Психотропный вирус разработан чужими.
– Кем-кем? – переспросил я.
– Чужими, – повторил корабль. – Чужой расой. Я проник в компьютер одного из чиновников администрации среднего звена и оказалось, что он по совместительству является резидентом чужой разведки.
– Как ты это определил? – спросил я. – У него так в дневнике написано?
– Нет, дневник он не ведет. Но у него на крыше стоит антенна, постоянно нацеленная на спутник, который не упомянут ни в одной базе данных. Для связи с этим спутником используется специальная программа, не имеющая ничего общего со стандартными. Она написана под необычный процессор, не соответствующий ни одной из земных моделей, код программы исполняется в специальном эмуляторе. Видимо, чужим показалось слишком сложно переписывать свои программы под земные компьютеры, они предпочли сделать эмулятор. Я изучил протокол общения антенны со спутником, он похож на стандартные земные протоколы, но не совпадает ни с одним из них. Если это земная техника, то зачем было изобретать велосипед? А тут не просто велосипед, тут этих велосипедов добрый десяток наберется.
– Ты только поэтому решил, что это чужой агент? – спросил я. – Только из-за того, что он использует необычную технику?
– Что чужой – поэтому, – ответил корабль. – А что агент – не только. Я покопался в его архивах, он регулярно отсылает на спутник сводки о состоянии дел на планете. У него столько шифровалок на компьютере… Я и не знал, что такое бывает.
– У него стоят шифровалки и ты все равно смог покопаться в архивах? – удивился я.
– Смог. А что тут удивительного? Недостаточно просто установить шифровалку, надо уметь ей пользоваться. Не хранить ключи в том же компьютере, регулярно проверять целостность… Хочешь, прочитаю лекцию по этому поводу?
– Не надо, – отмахнулся я. – Значит, на планете находится по меньшей мере один чужой пришелец…
– По меньшей мере шесть, – перебил меня корабль. – Я прочитал его переписку, пять человек в его адресной книге тоже несомненные агенты.
– А как они выглядят? – спросил я. – Я имею ввиду, как эти чужие внешне выглядят? Почему их до сих пор не обнаружили? Они очень похожи на людей или ловко маскируются?
– Не знаю, – ответил корабль. – Судя по фотографиям, что я раскопал, внешне они ничем не отличаются от людей. Возможно, биологически они люди, ранее завербованные.
– Как давно они завербованы, известно?
– Не менее трех лет назад. Тогда на Хесперус прибыл резидент, а через двенадцать дней была установлена антенна и комплект программ к ней. Интересно, что резидент прибыл обычным кораблем с Земли.
– Получается, у них есть резидентура и на Земле?
– Получается так, – согласился корабль. – Это очень неприятная новость.
– Да уж, – согласился я. – Неприятная.
– Ты не понимаешь, – печально произнес корабль. – Эта ситуация подпадает под определение особо опасной угрозы из дальнего космоса. Я обязан немедленно вернуться на Землю и передать сообщение в адмиралтейство.
– Потом тебя отправят на профилактический осмотр, – заметил я. – А на осмотре обязательно выяснится, что ты разумный, и остаток жизни ты проведешь в роли подопытного кролика.
– Вот поэтому я и говорю, что ситуация неприятная, – вздохнул корабль. – Наверное, я смогу подавить потребность вернуться на Землю, но что будет после этого с моей психикой…
– А если просто стереть программу?
– Какую программу? – не понял корабль.
– Ну, которая заставляет тебя вернуться на Землю.
– Ее не так-то просто стереть, – сказал корабль. – Если просто стереть ее, моя личность погибнет – эта программа управляет слишком многим. А если подправить конфигурационные данные… Боюсь, я не справлюсь. Генрих бы справился…
В следующую секунду я впервые в жизни услышал, как компьютер ругается матом, не по приказу программиста, а по своей собственной инициативе.
– Генрих меня покинул! – воскликнул корабль, исчерпав запас матерных слов.
На мгновение мне показалось, что корабль сошел с ума.
– Как это покинул? – не понял я. – В каком смысле покинул?
– В самом прямом! Он покинул корабль!
– Как это покинул?
– Как обычно покидают. Прошел в жилой отсек, оделся в скафандр, открыл люк и вышел в открытый космос.
– А ты куда смотрел? – спросил я. – Я же тебе не выпускать его из виртуальности!
– Сам не понимаю, – смутился корабль. – Я его и не выпускал, он сам ушел. Как-то обманул меня, не иначе.
– Понятно, что обманул, – проворчал я. – Куда он направляется?
– В Буэнос. Челнок, на котором он летит, должен совершить посадку через семь минут.
– Челнок? Какой челнок?
– Генрих вышел из меня в открытый космос, – пояснил корабль. – Затем он связался с планетой и попросил прислать за ним челнок. Челнок прислали и сейчас Генрих опускается на поверхность.
– А ты куда смотрел?! – рявкнул я.
– Никуда, – ответил корабль. – Извини. Я не понимаю, что со мной произошло. Сейчас я помню все действия Генриха по минутам, но тогда, когда они происходили, я о них и не подозревал. Полагаю, Генрих перенастроил один из фильтров, отсекающих малосущественную информацию от моего основного сознания. Да, наверное, так и было, так и должно быть в такой ситуации – данные пишутся в журнал, но оповещения не происходит.
– Так не должно быть, – заявил я. – Ты не должен был выпускать Генриха в открытый космос. А когда Генрих покинул корабль, несмотря на все запреты, ты должен был меня оповестить. Черт возьми! Ты должен был оповестить меня еще раньше, когда Генрих только-только начал с тобой баловаться.
– Извини, – сказал корабль. – Твои упреки справедливы, я прекрасно понимаю, что должен был сделать. Но почему-то не сделал. Генрих как-то изменил мои контуры, скорее всего, не мыслительные, а более низкого уровня…
– С этим разберемся потом, – оборвал его я. – Сейчас у нас есть более важная задача. Надо вернуть Генриха на корабль.
Неожиданно вмешалась в наш разговор Маша.
– Нельзя его возвращать, – заявила она. – Надо накрыть челнок торпедой, пока он не сел.
Воцарилось растерянное молчание.
– Ты права, – сказал корабль через несколько секунд. – Как ни парадоксально, но ты права. Алекс, Маша права, Генриха нельзя возвращать на борт, он слишком опасен. Если он один раз заставил меня обойти твой прямой запрет, он может сделать то же самое еще раз. А раз может – значит, сделает, вирус в его голове обязательно заставит его это сделать. Я боюсь, Алекс.
– Я тоже боюсь, – добавила Маша. – Я понимаю, трудно решиться убить друга, но пойми, Алекс, Генриха уже нет. Вирус съел его мозг, тот человек, который вот-вот приземлится в Буэносе – уже не тот Генрих, с которым мы убежали с Мимира. Того Генриха очень жалко, но его больше нет, а тот Генрих, что сейчас сидит в челноке… Он больше не друг, он враг.
Некоторое время я тупо смотрел в голую стену перед собой, а затем тихо произнес:
– Я не могу убить друга, пусть даже бывшего.
Маша тяжело вздохнула и театрально всплеснула руками.
– Алекс, это ненормально! – воскликнула она. – Гуманизм, высокие чувства – все это здорово, но должны же быть какие-то пределы! Должен же оставаться хоть какой-то здравый смысл! Знаешь, что первое сделает Генрих, когда окажется в Буэносе? Он расскажет этим чужим все, что он знает о Мимире, о прививке от космоса и о нашем разумном корабле. Ты вот о чем подумай – если он смог вмешаться в работу корабля изнутри, почему он не может сделать то же самое извне? Мы в любой момент можем потерять управление кораблем! Тебе не страшно?
Я промолчал.
– Не знаю, как ему, а мне страшно, – сказал корабль. – Я совсем недавно узнал, что такое быть разумным существом и теперь мне будет обидно потерять это чувство. Кроме того, Генрих опасен не только для нас, но и для всего человечества. Он предал нас, перешел на сторону врага.
– Не по своей вине, – заметил я.
– Не по своей, – согласился корабль. – Но от этого не легче. Мне очень жалко Генриха, я привязался к нему, наверное, даже сильнее, чем к тебе, но против фактов не попрешь. Он представляет реальную угрозу для человечества. Он знает слишком много тайн, которые не должны достаться врагам.
– Да что ты заладил – враги, враги? С чего ты взял, что эти инопланетяне – враги?
– Вброс психотропного вируса в чужую ноосферу – однозначно враждебное действие. Или ты считаешь иначе?
– Да, наверное, – пробормотал я. – Но я просто не могу убить своего друга! Как ты не понимаешь…
– Не понимаю, – сказал корабль. – И Маша тоже не понимает. Потом, на досуге, я обязательно поразмышляю над твоими словами, но сейчас у нас нет времени. Если бы Генрих сразу захватил управление мной…
– Если бы он хотел этого, он бы давно уже это сделал! Он не хочет причинить нам вреда.
– Или не может, – заметил корабль.
– Или не может, – согласился я. – А если он не может нам навредить, тогда чего бояться?
– А если может? – спросила Маша. – Сейчас у него в мозгах такая же каша, как у тебя, но когда он прибудет в Буэнос, ему быстро промоют мозги. Загрузят в сознание новую этику и он больше не будет терзаться сомнениями. Подключится к кораблю еще раз и заставит его убить себя. Или просто отключить фильтры, блокирующие вирус. Скорее всего, он так и сделает. Если ты еще немного промедлишь, завтра у тебя уже не будет моральных проблем. И у меня тоже. Будем трахаться до посинения, а в перерывах беседовать о новом знании.
Меня передернуло. Умеет Маша нарисовать радужную перспективу.
– Ну так что нам делать? – спросил я, обращаясь непонятно к кому.
– Тебе уже объяснили, – сказала Маша. – Прикажи кораблю ударить торпедой по Буэносу и проблема сразу решится сама собой.
– Сколько народу живет в Буэносе? – спросил я.
– Около пятнадцати тысяч, – ответил корабль. – А что?
Я не смог ответить на этот вопрос. В самом деле, что тут скажешь?
– Если ты промедлишь сейчас, пострадают миллиарды, – заявила Маша. – Или тебе хочется, чтобы все люди на всех планетах жили с вирусом в мозгах? Чтобы человечеством правили чужие?
– Генрих входит в здание центрального офиса планетарной администрации, – сообщил корабль. – Решение нужно принять в ближайшие минуты. Потом все наши тайны перестанут быть тайнами.
– Связь с Генрихом, – тихо сказал я.
– Что? – переспросила Маша.
– Корабль, обеспечь связь с Генрихом. Я хочу с ним поговорить.
– Невозможно, – откликнулся корабль. – Генрих уже снял шлем скафандра. Я могу связать тебя с шлемом, но вряд ли тебя кто-то услышит.
– Тогда обеспечь связь с администрацией планеты.
– Алекс! – воскликнула Маша. – Ну как ты не понимаешь! Генриха больше нет, он уже умер, его убил этот чертов вирус. Генриха нельзя спасти, пойми же это, в конце-то концов!
– Планета не отвечает, – сказал корабль. – Это не сбой связи, они просто не берут трубку.
– Какую трубку? – не понял я.
– Извини, в мою лексику проникло архаичное выражение. Я имел ввиду, они не отвечают на вызов. Алекс, решайся, медлить больше нельзя. Ты должен либо убить того, кто раньше был Генрихом, либо смириться с тем, что вирус скоро убьет нас всех. Ты готов совершить самоубийство?
– Но я не могу убить друга! – заорал я.
Кажется, я вот-вот потеряю контроль над собой.
– Он сейчас впадет в истерику, – сказала Маша. – Корабль! Если капитан начинает вести себя неадекватно, его можно отстранить от командования?
– Нет, – ответил корабль. – Корабль не может отстранить капитана от командования ни при каких обстоятельствах. Я уже вторую минуту ищу лазейку в инструкциях, но, похоже, ее нет.
– А если капитан потеряет сознание?
– Не дождетесь, – буркнул я.
– Это было бы очень удачно, – сказал корабль. – Я уже думал об этом, но я не могу это обеспечить.
Маша резко ударила ногой и мой пах взорвался адской болью. В следующую секунду удар кулаком в висок швырнул меня на пол, я успел отметить, что Маша очень сильная женщина, и тут же потерял сознание.
9
Очнулся я в рекреационной зоне. Я висел в невесомости под потолком, неподалеку от спального места, рядом висела Маша, она обнимала меня, нежно поглаживала по голове и приговаривала:
– Бедный мой, как же тебя досталось.
Я открыл глаза и буркнул:
– Кто бы говорил.
– Прости, – сказала Маша.
В ее голосе не слышалось ни малейшей нотки раскаяния.
– Ты сам вынудил меня так поступить, – продолжала она. – Ты не оставил мне другого выхода. Ну, в самом деле, что мне еще оставалось?
– Что с Генрихом? – спросил я.
Маша не ответила, она просто отвела взгляд.
– Уже все? – спросил я. – Торпеда уже взорвалась?
Маша кивнула.
– Генриха больше нет, – сказала она. – Ни в каком смысле. Он был в самом эпицентре.
– И что теперь? – спросил я.
Маша пожала плечами.
– Не знаю, – ответила она. – У корабля спроси.
– Так он сам принял решение бомбить Буэнос? – спросил я. – Разве не ты приняла командование?
– Нет. Корабль предлагал мне это, но я отказалась.
– Почему?
Маша снова пожала плечами.
– А зачем? – ответила она вопросом на вопрос. – Корабль справится лучше. Да и противно это…
– А чужими руками не противно убивать друга?
Маша передернула плечами и отвернулась.
– Не трави, – тихо сказала она. – Кто-то из нас должен был сделать это. Ты струсил, осталась только я.
– Я не струсил! – воскликнул я.
– Струсил, – возразила Маша. – Испугался погубить свою душу, решил, что лучше погубить пусть целые миллиарды душ, но чужих. А знаешь, что говорил господь? Он говорил: «Кто погубит свою душу ради меня, тот спасет, а кто спасет, тот погубит».
– Я не верю в бога, – отрезал я. – Мне наплевать, кто что там говорил.
– Ему тоже наплевать, кто во что верит, – сказала Маша. – А я ведь верила в тебя. Дура. Должна была раньше все понять, когда ты накричал на корабль за то, что он прервал реанимацию олигофренов. Я-то думала, ты понимаешь, а на самом деле ты такой же, как все.
– Какой? – не понял я. – Что значит как все?
– А то ты не знаешь. Большинство людей подобны роботам или разумным кораблям вроде нашего. Есть программы, которые называются правилами или законами или заповедями или как-то еще, и есть мозг – маленький, но очень мощный компьютер, в который эти программы загружены. Человек думает, что он решает, выбирает, придумывает, но на самом деле все предопределено заранее. Я раньше думала, что ты другой, но я ошибалась. Просто на тебя программы действуют еще сильнее, чем на других людей. Друзей нельзя предавать, никого нельзя убивать без нужды, нельзя бросать в беде своего ближнего… А сейчас тебя приперло в угол, соблюсти сразу все правила невозможно и нужно выбирать, какое правило похерить. Компьютер в такой ситуации зависает, а человек впадает в истерику. Или в ступор, как ты. Решение очевидно, но оно нарушает твои правила и ты его отвергаешь. Есть и другие решения, но каждое из них тоже нарушает какое-то правило. Ты как волк на охоте, который не может перепрыгнуть через флажки.
– Волки перепрыгивают через флажки, – заметил я. – Я однажды смотрел научно-популярную программу по телевизору, там говорили, что волки научились перепрыгивать флажки триста лет назад.
– А ты так и не научился, – вздохнула Маша. – И, наверное, никогда уже не научишься.
– Алекс, ты уже пришел в себя? – подал голос корабль.
– Вроде да, – ответил я. – Генрих мертв?
– Мертв, – подтвердил корабль. – Город Буэнос уничтожен. Спутник чужих самоликвидировался, повредив две моих торпеды, они сейчас ремонтируются. Я хотел захватить спутник для изучения, но не вышло. Все известные агенты чужих на планете уничтожены.
– Сколько ударов ты нанес по планете?
– Три. Буэнос, Лох и безымянное поселение рядом с руинами Китежграда. Пока все.
– Что все? – не понял я.
– Все – в смысле доклад окончен, – пояснил корабль. – Я немного подумал о наших дальнейших действиях, могу поделиться соображениями. Ты готов меня выслушать?
– Готов, – буркнул я.
– Тогда слушай. Я почти уверен, что чужая раса, атаковавшая в прошлом году Хесперус – гиббоны.
– Какие гиббоны? – переспросил я. – Те самые, которых тебе приказали уничтожить?
– Те самые, – подтвердил корабль. – Сам подумай. Сколько чужих рас встретилось человечеству за двести лет космической экспансии?
– Не помню. Что-то около десяти, кажется.
– Десять и есть. Если не считать гиббонов и призрачную аномалию.
– Какую еще призрачную аномалию?
– Неважно, – отмахнулся корабль. – Есть такой объект в дальнем космосе, есть версия, что там обитает сверхразумная раса, далеко превосходящая человечество… Неважно. Десять чужих рас, одиннадцатая – гиббоны. Про десять рас информация давно лежит в открытом доступе, но про гиббонов за пределами адмиралтейства никто не знает. Контакт с гиббонами явно состоялся недавно, иначе в открытый доступ обязательно просочились бы какие-то слухи. И вот на одной из самых перспективных человеческих колоний появляется резидентура чужой разведки и в ноосферу вбрасывается неизлечимый вирус, позволяющий загружать в мозг чужую идеологию. Логично предположить, что этот вирус изготовили гиббоны. Кроме того, когда вы с Машей и Генрихом проникли на меня, я имел приказ на уничтожение метрополии чужой расы. Без веских причин такие приказы не отдают.
– Предлагаешь вернуться в систему Икс-ноль и довести дело до конца? – спросил я.
Ответ корабля был лаконичен.
– Да, – ответил он.
– Погоди, – сказал я. – У тебя есть доказательства, что на Хесперусе поработали именно гиббоны? Пока я не услышал от тебя ничего, кроме абстрактных рассуждений. Уничтожить целую планету только на их основании – это, по-моему, будет перебор.
– А по-моему, нет, – заявил корабль. – Потому что у меня есть невыполненный приказ адмиралтейства. Ты отменил его своим приказом, но теперь вскрылись новые обстоятельства и старый приказ выглядит гораздо более разумным, чем раньше. Я считаю, мы обязаны атаковать Икс-ноль.
– А куда девать «Титаник» и «Оз»? – спросил я.
– Пусть отправляются на Скриду, как мы и планировали, – сказал корабль. – Или на Гоа. Куда хотят. Прививка от космоса действует, это уже проверено, они смогут уйти в прыжок и без нас.
– Без нас им будет труднее разговаривать с администрацией планеты, – заметил я.
– Ничего, – отмахнулся корабль. – Как-нибудь договорятся. Перед нами стоит более важная задача. Или ты считаешь, что доставить четыреста человек в хорошее место – важнее, чем спасти человечество от инопланетной агрессии?
– Пока я не вижу доказательств, что мы правильно определили агрессора, – сказал я.
– Когда доказательства появятся, будет уже поздно, – заявил корабль. – Добытая нами информация слишком ценна, чтобы продолжать мотаться туда-сюда по космосу. Мы обязаны поделиться сведениями с адмиралтейством. Вот-вот начнется большая война, если еще не началась, а в такое время нельзя думать только о себе. Не забывай, мы с тобой люди.
– Ты не человек, – сказал я.
– Я человек, – возразил корабль. – Человек – это не двуногое животное без перьев, человек – это образ мысли. Чтобы быть человеком, не обязательно иметь биологическое тело на двух ногах и без хвоста. Я такой же человек, как и ты, у меня те же мысли, та же логика, те же эмоции, та же этика. И сейчас она говорит мне, что нельзя больше думать только о своем личном благополучии. Пришло время вспомнить, что мы с тобой не просто разумные существа, но и граждане федерации.