Страница:
Араты, жители поселка, удивленные появлением чужой машины в этих глухих местах, встретили эфовцев гостеприимно. В честь такого события они зарезали несколько баранов и пригласили друзей на отдых в юрту.
Расположившись на мягкой кошме, Алексей стал рассказывать аратам о цели похода. Тата переводила.
Представитель местной власти Харагшан, молодой монгол с красивым суровым лицом и проницательными глазами, внимательно слушал, изредка одобрительно кивая головой. Когда все стало ясно, он посоветовался со стариками, чем можно помочь гостям.
Монголы были настроены благожелательно, и Алексей, при помощи бойко объяснявшейся с ними Таты, быстро договорился о найме верблюдов. За умеренную плату нашли и проводника — пожилого арата Дамбу, исходившего пустыню вдоль и поперек. Погонщиком верблюдов вызвался идти сумрачный молчаливый Сорджи.
Пока велись переговоры, поспело и угощение. После прохладного кумыса подали на большом блюде дымящуюся вареную баранину. Ни вилок, ни ложек не было. Есть мясо полагалось руками.
Алексей, знакомый с восточными обычаями, сел, скрестив ноги, на кошму у низкого круглого стола и вместе с монголами принялся за еду. Васю и Прохора тоже не пришлось уговаривать. Остальные эфовцы замялись.
— Ешьте, пока не поздно, а то потом пожалеете, — поторопил их Алексей.
Заметив, как быстро опустошается блюдо, Лева засучил рукава и подсел к столу.
— Лучше переесть, чем недоспать. А посему не будем медлить, — сказал он, вылавливая пальцами самый большой кусок мяса.
Игорь с Татой переглянулись и, отбросив щепетильность, тоже присоединились к «общему котлу».
Когда с бараниной было покончено, подали пиалы с крепким солоноватым чаем. Его заправили молоком и пили без сахара.
После сытного обеда Алексей стал расспрашивать аратов про Лу-Хото, но никто из них толком не знал об истории затерянных в песках развалин древнего города.
Дамба посоветовал спросить об этом старого ламу, живущего в кумирне на противоположной стороне озера.
Поблагодарив хозяев за угощение, друзья распростились с шофером Васей и отправились к берегу озера разбивать лагерь. Было решено сделать здесь остановку суток на двое, чтобы отдохнуть и хорошо подготовиться к выходу в пустыню.
Глава 4. Забытыми тропами
Глава 5. Находка в развалинах башни
Расположившись на мягкой кошме, Алексей стал рассказывать аратам о цели похода. Тата переводила.
Представитель местной власти Харагшан, молодой монгол с красивым суровым лицом и проницательными глазами, внимательно слушал, изредка одобрительно кивая головой. Когда все стало ясно, он посоветовался со стариками, чем можно помочь гостям.
Монголы были настроены благожелательно, и Алексей, при помощи бойко объяснявшейся с ними Таты, быстро договорился о найме верблюдов. За умеренную плату нашли и проводника — пожилого арата Дамбу, исходившего пустыню вдоль и поперек. Погонщиком верблюдов вызвался идти сумрачный молчаливый Сорджи.
Пока велись переговоры, поспело и угощение. После прохладного кумыса подали на большом блюде дымящуюся вареную баранину. Ни вилок, ни ложек не было. Есть мясо полагалось руками.
Алексей, знакомый с восточными обычаями, сел, скрестив ноги, на кошму у низкого круглого стола и вместе с монголами принялся за еду. Васю и Прохора тоже не пришлось уговаривать. Остальные эфовцы замялись.
— Ешьте, пока не поздно, а то потом пожалеете, — поторопил их Алексей.
Заметив, как быстро опустошается блюдо, Лева засучил рукава и подсел к столу.
— Лучше переесть, чем недоспать. А посему не будем медлить, — сказал он, вылавливая пальцами самый большой кусок мяса.
Игорь с Татой переглянулись и, отбросив щепетильность, тоже присоединились к «общему котлу».
Когда с бараниной было покончено, подали пиалы с крепким солоноватым чаем. Его заправили молоком и пили без сахара.
После сытного обеда Алексей стал расспрашивать аратов про Лу-Хото, но никто из них толком не знал об истории затерянных в песках развалин древнего города.
Дамба посоветовал спросить об этом старого ламу, живущего в кумирне на противоположной стороне озера.
Поблагодарив хозяев за угощение, друзья распростились с шофером Васей и отправились к берегу озера разбивать лагерь. Было решено сделать здесь остановку суток на двое, чтобы отдохнуть и хорошо подготовиться к выходу в пустыню.
Глава 4. Забытыми тропами
Слабый огонек светильника то вспыхивал, то затухал, словно ему было не под силу бороться с наползающим из углов кумирни густым мраком.
Тени метались по стенам. Красноватые блики падали на чуть видное в темноте изваяние Будды. В такие моменты каменная статуя как бы оживала. Халцедоновые глаза поблескивали, а плотно сжатые губы будто шевелились.
У ног Будды, на войлочном коврике, сидел высохший, как мумия, лама. Его поза точно копировала позу статуи. Старик, казалось, дремал. Но вот он медленно поднял веки. Тускло блеснули слезящиеся глаза.
Алексей с Татой низко ему поклонились.
— О, светоч разума! — заговорила по-монгольски Тата. — Прими, мудрейший, скромные подарки от тех, кто идет к мертвому городу Великого Дракона.
Почтительно склонившись, она подошла к ламе и положила перед ним шкатулку палехской работы, будильник «Мир» и две банки сгущенного молока.
Глаза старика на миг оживились, но он тут же опустил веки и жестом пригласил гостей сесть.
Те опустились на кошму. Алексей заметил, что лама не такой уж безразличный и невозмутимый, каким хочет казаться. Из-под полуопущенных век он внимательно рассматривал нежданных посетителей.
Некоторое время никто не нарушал тишину. Затем раздался негромкий хриплый голос. По восточному обычаю лама начал спрашивать гостей: хорошо ли они себя чувствуют, здоровы ли их родственники и верблюды, удачны ли их дела?
Тата отвечала не спеша, степенно. Потом осведомилась примерно о том же. Когда с этим обязательным ритуалом вежливости было покончено, старый лама, по просьбе гостей, стал рассказывать о Лу-Хото. Тата тут же вполголоса переводила Алексею. Из слов ламы они узнали, что к этим развалинам путь нелегкий и опасный, что в Лу-Хото обитают души погибших от гнева Великого Дракона и встреча с ними не сулит ничего хорошего.
Когда же Тата спросила, далеко ли от Лу-Хото пещера Великого Дракона и как туда пройти, старик пришел в сильное возбуждение. Тревожить покой Великого Дракона — страшное святотатство! Каждый, кто попытается это сделать, неминуемо погибнет и навлечет несчастье на весь свой род. Из тех гор еще никто не возвращался живым.
Лама так разволновался, что не смог больше разговаривать на эту тему. Понимая, что расспрашивать его о круглоголовых и о других подробностях легенды бесполезно, Алексей попросил Тату распрощаться со стариком.
— О, мудрейший! Прими нашу благодарность за то, что ты снизошел и поведал об опасностях, подстерегающих нас в пути, — проговорила Тата и встала. — А теперь, о тень Будды на земле, разреши нам, недостойным, удалиться.
Она незаметно подтолкнула Алексея, потом молитвенно сложила руки ладонями внутрь и в полусогнутом положении попятилась к выходу.
— Фу, какая там духотища! — выйдя из кумирни, еле выговорила Тата. Потом спросила Алексея, что он думает о разговоре с ламой.
Алексей пожал плечами:
— Кто его знает? То ли старик действительно верит во всю эту чертовщину, то ли хочет нас запугать. — И предупредил: — Ты, вот что, особенно не распространяйся о болтовне ламы. Скажем ребятам, что он ничего толком не знает… Да оно так и есть на самом деле.
Тата молча кивнула, а Алексей поймал себя на том, что любуется ее пышной головкой, светящейся в лунных сумерках бронзовым оттенком.
Провожать караван собрались почти все жители сомона. На прощание Харагшан подарил эфовцам двух жирных баранов и несколько овечьих сыров.
С вечера все было готово к выходу, но сборы затягивались.
Чтобы друзья сами научились быстро сворачивать лагерь и навьючивать верблюдов, Алексей отказался от помощи аратов.
Непривычные к караванным сборам да еще побаивающиеся верблюдов, студенты суетились и невпопад старались помогать проводнику и погонщику. Араты, сидевшие в стороне, посмеивались, наблюдая за шумными сборами.
Шуму действительно было много. Дамба покрикивал на неловких. Сорджи недовольно ворчал. Верблюды орали противными скрипучими голосами. Собаки лаяли. Ребятишки визжали от восторга, глядя, как Лева с Игорем тащат отчаянно упирающихся баранов.
Наконец, верблюдов завьючили. Можно было трогаться.
— По коням, хлопцы! — весело скомандовал Алексей.
Лева с опаской подошел к своему верблюду, осторожно уселся между горбами и…
То, что увидели эфовцы, превзошло их самые худшие опасения.
Оказалось, что верблюд встает в три приема. По счету «раз» он поднялся на передние колени. Лева, чтобы удержаться, обхватил его за шею. По счету «два» верблюд рывком выпрямил задние ноги, и перепуганный наездник ласточкой полетел через его голову. По счету «три» верблюд выпрямился полностью.
Выплевывая изо рта песок и нещадно чертыхаясь, Лева сгоряча заявил, что с него достаточно такой экзотики, и он лучше пойдет пешком, чем согласится еще хоть раз сесть на «эту скотину».
Сдерживая смех, Алексей принялся уговаривать расходившегося Леву, но тот стоял на своем.
Тогда Прохор, ни слова не говоря, схватил Леву поперек туловища и забросил на спину верблюда.
— Слезешь — пеняй на себя, — погрозил он кулаком.
Вытянувшись цепочкой, маленький караван тронулся в далекий и нелегкий путь. Первым, напевая что-то под нос, ехал Дамба, за ним остальные. Замыкали караван два барана, бегущие на поводу за верблюдом Сорджи.
Сидя в седле между верблюжьими горбами, Тата чувствовала себя далеко не сладко. Перегибаясь в пояснице, в такт широким шагам Барона, как она назвала своего верблюда за высокомерно-пренебрежительное выражение, Тата, чтобы не свалиться, крепко упиралась в короткие стремена. Она ехала вслед за Алексеем и с завистью поглядывала, как ловко, непринужденно держится он на спине животного. Ему-то что! Пока шатался по пустыням, привык ездить на ком угодно, а теперь посмеивается. Нет бы посочувствовать! Тата вспомнила, как Алексей на просьбу взять для нее лошадь, с которой все-таки пониже падать, довольно резко ответил, что не собирается ни для кого делать исключения. Потом, заметив ее обиду, пояснил, что лошади не могут долго обходиться безводы и пробавляться колючками, поэтому он выбрал для похода выносливых верблюдов. Кто знает, в какие «переплеты» еще случится попасть!
Нельзя сказать, что после этих слов настроение Таты улучшилось. Ее совсем не привлекала перспектива попадать в «переплеты».
Хватит того, что приходится осваивать верблюжий транспорт, жариться на солнцепеке и пить противную соленую воду.
— Ой! — Тата судорожно схватилась за верблюжий горб. Сходя с высокого бархана, Барон, вслед за верблюдом Алексея, перешел на рысь. Он бежал, широко выбрасывая длинные ноги, и Тата, подскакивая в седле, так хлопалась о спину животного, что, казалось, отрывались все внутренности. На ее счастье, Дамба заметил плачевное состояние новоиспеченных «кавалеристов» и перевел караван на спокойный шаг.
Постепенно Тата освоилась и стала с интересом поглядывать по сторонам. В пустыню она попала впервые. К ее удивлению, пески были совсем не такими безжизненными, как она думала. В низинах ютились высыхающие на корню травы. Чуть выше, у подножия бугров, разлапились колючие кусты. Кочки, образованные их корнями, были изрыты норками сусликов и песчанок. Высоко в небе парил беркут. Распластав крылья, он в поисках добычи плавно описывал широкие круги.
Солнце еще не успело подняться высоко, и воздух, настоянный на степных травах, был прохладен и душист. Забыв про дорожные невзгоды, Тата запела:
— Не мешай! — одернул его Алексей.
Замолчавшая было Тата продолжала:
— В чулане, из старого рюкзака вытряхнула, — рассмеялась Тата.
Прохор улыбнулся. Огонь девка! Недаром такой рыжей уродилась.
После полудня все, кроме монголов и Алексея, основательно раскисли. Им стало не до песен. Изнуряющая жара и непрерывное покачивание в такт шагам верблюдов сделали свое дело. Леву и Тату укачало до тошноты. Прохор с Игорем еще крепились, но по их пожелтевшим измученным физиономиям было видно, что они держатся из последних сил.
Алексей знаками попросил Дамбу сделать привал. Тот кивнул и что-то проговорил.
— Сказал — скоро приедем к колодцу, — пролепетала едущая рядом Тата и страдальчески сморщилась от приступа тошноты.
— Держись, хлопцы, осталось немного! — крикнул Алексей.
На пути стали попадаться узкие извилистые тропы. Дамба свернул на одну из них. По всем признакам колодец был близко. Повсюду виднелись следы копыт и свежий помет. Обойдя очередной бугор, Дамба направил караван к редкой саксауловой рощице, возле которой стояла юрта, а чуть в стороне, на небольшой утоптанной площадке, сгрудилась отара овец. Пожилой арат не спеша черпал воду из колодца кожаным ведром и выливал в лоток. Овцы, толкаясь и тесня друг друга, с жадностью припадали к живительной влаге. Навстречу каравану с хриплым лаем бросились огромные псы.
Около колодца Дамба уложил своего верблюда и, отогнав плеткой собак, заговорил с аратом. Алексей спрыгнул на землю, подошел к Тате и уложил ее Барона. Вид у девушки был жалкий.
— Давай руку, помогу слезть, — предложил он.
Заметив его насмешливый взгляд, Тата не удостоила Алексея ответом. Она сползла с верблюда и повалилась на песок. Ноги словно свело судорогой. Чуть не плача от боли, Тата села и начала их растирать. Она была зла на весь белый свет, а на себя в особенности. И какой черт дернул ее послушаться Игоря! Целый вечер распинался о прелестях походной жизни, тайнах древних цивилизаций, сногсшибательных находках… А она, как дура, развесила уши и давай скорее собираться.
Тата попробовала выпрямить ноги и чуть не вскрикнула. Вот она, прелесть номер один! А что будет дальше?..
Невдалеке стонал и чертыхался Лева. Тата взглянула на него и невольно рассмеялась. Уж очень потешно было смотреть, как он и Игорь пытаются идти то на полусогнутых ногах, то на четвереньках.
«Так ему и надо», — злорадствовала она, глядя на брата.
Прихрамывая, подошел Прохор.
— Что, рыжик, лихо?
— Лихо, медведушка, лихо! — отозвалась Тата, яростно массируя икры.
— Ничего, пройдет, — усмехнулся Алексей.
Тата сердито на него покосилась, а он невозмутимо продолжал:
— Вот отдохнем часок-другой — и в путь. Глядишь, до вечера пройдем еще десятка два километров. Все ближе к цели. Так, что ли? — подмигнул он Игорю.
— Я-то готов, — со вздохом ответил тот.
— Нет уж, черта с два! — окрысился Лева. — Никуда не двинусь, пока не приду в себя.
— И я тоже, — твердо заявила Тата, с вызовом глядя на Алексея.
Тот, пряча улыбку, с деланным сожалением покачал головой:
— Жаль, жаль. А я-то думал, ребята выносливые…
— Индюк тоже думал, — поддел Лева Алексея. — Ишак тоже выносливый и кушает мало, но только до тех пор, пока не протянет ноги.
— Значит, тебе до него не так уж далеко, — рассмеялся Алексей. — Пошли отдыхать!
Он протянул Тате руку, но она сделала вид, что не заметила, и обернулась к сибиряку:
— Помоги встать.
Прохор без усилия подхватил ее на руки и зашагал к юрте.
Алексей посмотрел им вслед и досадливо сдвинул брови.
Тени метались по стенам. Красноватые блики падали на чуть видное в темноте изваяние Будды. В такие моменты каменная статуя как бы оживала. Халцедоновые глаза поблескивали, а плотно сжатые губы будто шевелились.
У ног Будды, на войлочном коврике, сидел высохший, как мумия, лама. Его поза точно копировала позу статуи. Старик, казалось, дремал. Но вот он медленно поднял веки. Тускло блеснули слезящиеся глаза.
Алексей с Татой низко ему поклонились.
— О, светоч разума! — заговорила по-монгольски Тата. — Прими, мудрейший, скромные подарки от тех, кто идет к мертвому городу Великого Дракона.
Почтительно склонившись, она подошла к ламе и положила перед ним шкатулку палехской работы, будильник «Мир» и две банки сгущенного молока.
Глаза старика на миг оживились, но он тут же опустил веки и жестом пригласил гостей сесть.
Те опустились на кошму. Алексей заметил, что лама не такой уж безразличный и невозмутимый, каким хочет казаться. Из-под полуопущенных век он внимательно рассматривал нежданных посетителей.
Некоторое время никто не нарушал тишину. Затем раздался негромкий хриплый голос. По восточному обычаю лама начал спрашивать гостей: хорошо ли они себя чувствуют, здоровы ли их родственники и верблюды, удачны ли их дела?
Тата отвечала не спеша, степенно. Потом осведомилась примерно о том же. Когда с этим обязательным ритуалом вежливости было покончено, старый лама, по просьбе гостей, стал рассказывать о Лу-Хото. Тата тут же вполголоса переводила Алексею. Из слов ламы они узнали, что к этим развалинам путь нелегкий и опасный, что в Лу-Хото обитают души погибших от гнева Великого Дракона и встреча с ними не сулит ничего хорошего.
Когда же Тата спросила, далеко ли от Лу-Хото пещера Великого Дракона и как туда пройти, старик пришел в сильное возбуждение. Тревожить покой Великого Дракона — страшное святотатство! Каждый, кто попытается это сделать, неминуемо погибнет и навлечет несчастье на весь свой род. Из тех гор еще никто не возвращался живым.
Лама так разволновался, что не смог больше разговаривать на эту тему. Понимая, что расспрашивать его о круглоголовых и о других подробностях легенды бесполезно, Алексей попросил Тату распрощаться со стариком.
— О, мудрейший! Прими нашу благодарность за то, что ты снизошел и поведал об опасностях, подстерегающих нас в пути, — проговорила Тата и встала. — А теперь, о тень Будды на земле, разреши нам, недостойным, удалиться.
Она незаметно подтолкнула Алексея, потом молитвенно сложила руки ладонями внутрь и в полусогнутом положении попятилась к выходу.
— Фу, какая там духотища! — выйдя из кумирни, еле выговорила Тата. Потом спросила Алексея, что он думает о разговоре с ламой.
Алексей пожал плечами:
— Кто его знает? То ли старик действительно верит во всю эту чертовщину, то ли хочет нас запугать. — И предупредил: — Ты, вот что, особенно не распространяйся о болтовне ламы. Скажем ребятам, что он ничего толком не знает… Да оно так и есть на самом деле.
Тата молча кивнула, а Алексей поймал себя на том, что любуется ее пышной головкой, светящейся в лунных сумерках бронзовым оттенком.
Провожать караван собрались почти все жители сомона. На прощание Харагшан подарил эфовцам двух жирных баранов и несколько овечьих сыров.
С вечера все было готово к выходу, но сборы затягивались.
Чтобы друзья сами научились быстро сворачивать лагерь и навьючивать верблюдов, Алексей отказался от помощи аратов.
Непривычные к караванным сборам да еще побаивающиеся верблюдов, студенты суетились и невпопад старались помогать проводнику и погонщику. Араты, сидевшие в стороне, посмеивались, наблюдая за шумными сборами.
Шуму действительно было много. Дамба покрикивал на неловких. Сорджи недовольно ворчал. Верблюды орали противными скрипучими голосами. Собаки лаяли. Ребятишки визжали от восторга, глядя, как Лева с Игорем тащат отчаянно упирающихся баранов.
Наконец, верблюдов завьючили. Можно было трогаться.
— По коням, хлопцы! — весело скомандовал Алексей.
Лева с опаской подошел к своему верблюду, осторожно уселся между горбами и…
То, что увидели эфовцы, превзошло их самые худшие опасения.
Оказалось, что верблюд встает в три приема. По счету «раз» он поднялся на передние колени. Лева, чтобы удержаться, обхватил его за шею. По счету «два» верблюд рывком выпрямил задние ноги, и перепуганный наездник ласточкой полетел через его голову. По счету «три» верблюд выпрямился полностью.
Выплевывая изо рта песок и нещадно чертыхаясь, Лева сгоряча заявил, что с него достаточно такой экзотики, и он лучше пойдет пешком, чем согласится еще хоть раз сесть на «эту скотину».
Сдерживая смех, Алексей принялся уговаривать расходившегося Леву, но тот стоял на своем.
Тогда Прохор, ни слова не говоря, схватил Леву поперек туловища и забросил на спину верблюда.
— Слезешь — пеняй на себя, — погрозил он кулаком.
Вытянувшись цепочкой, маленький караван тронулся в далекий и нелегкий путь. Первым, напевая что-то под нос, ехал Дамба, за ним остальные. Замыкали караван два барана, бегущие на поводу за верблюдом Сорджи.
Сидя в седле между верблюжьими горбами, Тата чувствовала себя далеко не сладко. Перегибаясь в пояснице, в такт широким шагам Барона, как она назвала своего верблюда за высокомерно-пренебрежительное выражение, Тата, чтобы не свалиться, крепко упиралась в короткие стремена. Она ехала вслед за Алексеем и с завистью поглядывала, как ловко, непринужденно держится он на спине животного. Ему-то что! Пока шатался по пустыням, привык ездить на ком угодно, а теперь посмеивается. Нет бы посочувствовать! Тата вспомнила, как Алексей на просьбу взять для нее лошадь, с которой все-таки пониже падать, довольно резко ответил, что не собирается ни для кого делать исключения. Потом, заметив ее обиду, пояснил, что лошади не могут долго обходиться безводы и пробавляться колючками, поэтому он выбрал для похода выносливых верблюдов. Кто знает, в какие «переплеты» еще случится попасть!
Нельзя сказать, что после этих слов настроение Таты улучшилось. Ее совсем не привлекала перспектива попадать в «переплеты».
Хватит того, что приходится осваивать верблюжий транспорт, жариться на солнцепеке и пить противную соленую воду.
— Ой! — Тата судорожно схватилась за верблюжий горб. Сходя с высокого бархана, Барон, вслед за верблюдом Алексея, перешел на рысь. Он бежал, широко выбрасывая длинные ноги, и Тата, подскакивая в седле, так хлопалась о спину животного, что, казалось, отрывались все внутренности. На ее счастье, Дамба заметил плачевное состояние новоиспеченных «кавалеристов» и перевел караван на спокойный шаг.
Постепенно Тата освоилась и стала с интересом поглядывать по сторонам. В пустыню она попала впервые. К ее удивлению, пески были совсем не такими безжизненными, как она думала. В низинах ютились высыхающие на корню травы. Чуть выше, у подножия бугров, разлапились колючие кусты. Кочки, образованные их корнями, были изрыты норками сусликов и песчанок. Высоко в небе парил беркут. Распластав крылья, он в поисках добычи плавно описывал широкие круги.
Солнце еще не успело подняться высоко, и воздух, настоянный на степных травах, был прохладен и душист. Забыв про дорожные невзгоды, Тата запела:
— Ого! — раздался позади густой бас Прохора. — Да ты поешь-то как здорово!
Мы идем по забытым тропам,
мы уходим в поход далеко.
В край, где солнце встает,
где высок небосвод,
нас пустынная даль зовет.
— Не мешай! — одернул его Алексей.
Замолчавшая было Тата продолжала:
— Самая наша! И где ты такую отыскала? — обернувшись, спросил Алексей.
Знойным летом в степях безводных и зимой средь снегов холодных наша дружба крепка,
всюду друга рука и походная жизнь легка.
Наша дружба крепка,
всюду друга рука и походная жизнь легка!
подхватили парни задорную песенку.
— В чулане, из старого рюкзака вытряхнула, — рассмеялась Тата.
Прохор улыбнулся. Огонь девка! Недаром такой рыжей уродилась.
После полудня все, кроме монголов и Алексея, основательно раскисли. Им стало не до песен. Изнуряющая жара и непрерывное покачивание в такт шагам верблюдов сделали свое дело. Леву и Тату укачало до тошноты. Прохор с Игорем еще крепились, но по их пожелтевшим измученным физиономиям было видно, что они держатся из последних сил.
Алексей знаками попросил Дамбу сделать привал. Тот кивнул и что-то проговорил.
— Сказал — скоро приедем к колодцу, — пролепетала едущая рядом Тата и страдальчески сморщилась от приступа тошноты.
— Держись, хлопцы, осталось немного! — крикнул Алексей.
На пути стали попадаться узкие извилистые тропы. Дамба свернул на одну из них. По всем признакам колодец был близко. Повсюду виднелись следы копыт и свежий помет. Обойдя очередной бугор, Дамба направил караван к редкой саксауловой рощице, возле которой стояла юрта, а чуть в стороне, на небольшой утоптанной площадке, сгрудилась отара овец. Пожилой арат не спеша черпал воду из колодца кожаным ведром и выливал в лоток. Овцы, толкаясь и тесня друг друга, с жадностью припадали к живительной влаге. Навстречу каравану с хриплым лаем бросились огромные псы.
Около колодца Дамба уложил своего верблюда и, отогнав плеткой собак, заговорил с аратом. Алексей спрыгнул на землю, подошел к Тате и уложил ее Барона. Вид у девушки был жалкий.
— Давай руку, помогу слезть, — предложил он.
Заметив его насмешливый взгляд, Тата не удостоила Алексея ответом. Она сползла с верблюда и повалилась на песок. Ноги словно свело судорогой. Чуть не плача от боли, Тата села и начала их растирать. Она была зла на весь белый свет, а на себя в особенности. И какой черт дернул ее послушаться Игоря! Целый вечер распинался о прелестях походной жизни, тайнах древних цивилизаций, сногсшибательных находках… А она, как дура, развесила уши и давай скорее собираться.
Тата попробовала выпрямить ноги и чуть не вскрикнула. Вот она, прелесть номер один! А что будет дальше?..
Невдалеке стонал и чертыхался Лева. Тата взглянула на него и невольно рассмеялась. Уж очень потешно было смотреть, как он и Игорь пытаются идти то на полусогнутых ногах, то на четвереньках.
«Так ему и надо», — злорадствовала она, глядя на брата.
Прихрамывая, подошел Прохор.
— Что, рыжик, лихо?
— Лихо, медведушка, лихо! — отозвалась Тата, яростно массируя икры.
— Ничего, пройдет, — усмехнулся Алексей.
Тата сердито на него покосилась, а он невозмутимо продолжал:
— Вот отдохнем часок-другой — и в путь. Глядишь, до вечера пройдем еще десятка два километров. Все ближе к цели. Так, что ли? — подмигнул он Игорю.
— Я-то готов, — со вздохом ответил тот.
— Нет уж, черта с два! — окрысился Лева. — Никуда не двинусь, пока не приду в себя.
— И я тоже, — твердо заявила Тата, с вызовом глядя на Алексея.
Тот, пряча улыбку, с деланным сожалением покачал головой:
— Жаль, жаль. А я-то думал, ребята выносливые…
— Индюк тоже думал, — поддел Лева Алексея. — Ишак тоже выносливый и кушает мало, но только до тех пор, пока не протянет ноги.
— Значит, тебе до него не так уж далеко, — рассмеялся Алексей. — Пошли отдыхать!
Он протянул Тате руку, но она сделала вид, что не заметила, и обернулась к сибиряку:
— Помоги встать.
Прохор без усилия подхватил ее на руки и зашагал к юрте.
Алексей посмотрел им вслед и досадливо сдвинул брови.
Глава 5. Находка в развалинах башни
Коршун неподвижно сидел на развалинах полузасыпанной песком башни и, изредка поворачивая голову, осматривал пустыню. Повсюду высились желтые бугры, покрытые застывшей рябью свея. На обрывистом берегу пересохшей реки кое-где выступали из песка древние руины. По ним бегали маленькие плоскоголовые ящерицы. В глубине каньона, в ямах, бывших когда-то глубоководными омутами, скопился крепкий рассол.
Коршун все чаще поглядывал в одну и ту же сторону. Ни изменчивые переливы миража, ни гуляющие по пескам пыльные вихри не привлекали его внимания. Зоркие глаза птицы заметили вдали цепочку верблюдов. То заходя за бугры, то поднимаясь на них, они медленно приблизились к руслу и скрылись под обрывом.
Птица насторожилась.
Караван пересек каньон и стал выбираться на берег.
Завидев сидящих на верблюдах людей, коршун злобно блеснул глазами, сорвался с развалин и, тяжело махая крыльями, полетел в глубь пустыни.
После недельного перехода по бугристым, местами сыпучим пескам друзья достигли цели.
За это время они освоились с особенностями караванного передвижения. Похудевшие, загорелые до черноты, эфовцы окрепли, привыкли к жаре и чувствовали себя неплохо. Теперь они смеялись, вспоминая, как мучились в первые дни езды на верблюдах.
Привыкли они и к жесткому водяному режиму. Беспорядочное обильное питье при походе в жару расслабляет человека, поэтому Алексей с первого же дня установил норму потребления воды. Ко времени прихода в Лу-Хото эфовцы, по словам Левы, стали такими же неприхотливыми, как верблюды.
Установив около развалин башни две палатки: большую для мужчин, поменьше для Таты, друзья на следующее утро принялись обследовать то немногое, что осталось от древнего города.
Первое впечатление было неутешительным. Сыпучие пески погребли почти все. Кроме башни, местами выступали наружу только жалкие остатки стен, сложенных из камня.
У берега пересохшей реки виднелись следы древних разработок. Оттуда брали камень для строительства жилищ.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось однообразное море песков. Только кое-где одинокие деревья саксаула растопырили узловатые, словно изуродованные ревматизмом, голые ветки.
Друзья собрались у палатки. Всем было ясно, что здесь мало надежды найти что-нибудь интересное быстро: нужны планомерные раскопки.
Настроение Алексея упало. Хотя главной целью похода была поверхностная разведка, все же он надеялся на большее. Какой молодой археолог не мечтает о выдающихся находках? Ведь отыскал же Шлиман легендарные сокровища царя Приама. Да еще где! В довольно плотно населенном районе Турции. А здесь, в самом сердце безжизненной пустыни, может сохраниться еще не такое… Но что же делать?
Оглядев вытянувшиеся лица товарищей, Алексей заявил:
— Для археологов тут настоящее эльдорадо. Стоит только покопаться…
— И шиш обеспечен, да еще без масла, — убежденно добавил Лева.
Прохор с сомнением покачал головой:
— Однако здесь нахрапом не возьмешь.
Влюбленный в археологию Игорь всегда был готов из-за любого древнего черепка рыться в земле, как крот, но и он ожидал от Лу-Хото гораздо большего.
— Сюда хоть какой-нибудь завалящий бульдозер, чтобы отгрести от башни песок, все легче было бы, — вздохнул он.
— Да еще с полсотни землекопов, да шезлонг под зонтом. А самому сидеть в тени, потягивать крюшон из запотевшего стакана и давать руководящие указания. Так, что ли? — со злостью спросил Алексей. — Может, обратно пойдем?
— Ты что, с цепи сорвался? — обозлился Игорь. — И предложил: — Давайте начинать с башни.
— Дорогу-уша, — протянул Лева. — Есть умнейшая поговорка: бесполезная работа хуже пьянства. Уразумел?
— Знаю более умную: под лежачий камень…
— Слыхали такой фольклор. Старо! — оборвал Игоря Лева.
Алексей прикусил губу и, едва сдерживая накипавшую ярость, подошел к Игорю:
— Правильно! Будем начинать с башни. Как-нибудь справимся. А они пусть отправляются обратно. Дамба их завтра проводит.
Тата вспыхнула.
— Как это так: «пусть отправляются»? За кого ты нас считаешь? — крикнула она. — Ишь, герои! Одни справятся! Да знаешь, что с тобой надо сделать за такие слова? Ух-х…
Глядя на ее горящие глаза и крепко сжатые кулачки, Алексей невольно восхитился. Вот это девчонка!
— Ладно. Раз уж пришли — будем копаться, — примирительно сказал Прохор.
Когда страсти улеглись, эфовцы обсудили положение и решили начать раскопки на следующий день, а пока запасти топливо и воду.
Дамба с Алексеем отправились к ближнему колодцу, остальные поехали ломать саксаул, Тату оставили кашеварить.
К вечеру все, изрядно уставшие, собрались в лагере. Воды и топлива запасли достаточно. Можно было начинать раскопки.
В Лу-Хото Алексея поразило сходство местности с пейзажем, увиденным на экране в обсерватории.
Такие же унылые барханы, такой же обрывистый каньон… Правда, в том каньоне бурлила река, а на ее берегу, в тени деревьев, прятались строения. Но, если верить событиям, изложенным в легенде, все удивительно совпадало. Пересохла река, замерла жизнь, и теперь только выглядывающие из-под сыпучих песков развалины молчаливо свидетельствуют о былой культуре.
Неотвязные мысли волновали Алексея. Если это действительно то место, которое он видел на экране, тогда недалеко плоскогорье, откуда взлетел загадочный звездолет. Там могли остаться следы пребывания пришельцев. Да и легенда говорит о чудесном талисмане круглоголовых.
Алексей решил убедиться, насколько правильны его догадки, и попросил Тату узнать у Дамбы, что находится дальше, в пустыне.
Проводник сказал, что пески кончаются около гор с плоскими вершинами, а в горах похоронен Великий Дракон. Они там не были и туда нельзя ходить, если хочешь остаться живым.
После этого Алексей не сомневался, что они зашли именно в те места, куда тысячелетия назад прилетали посланцы иного мира.
Окрыленный надеждой на успех, он хотел было рассказать обо всем товарищам и уговорить их немедленно отправиться к плоскогорью, но, обдумав все как следует, сдержался. Решил подождать до окончания раскопок башни. Не следовало отвлекать друзей от основной цели похода.
Только на пятый день эфовцам удалось докопаться до выложенного каменными плитами пола старинной башни. Кроме нескольких наконечников стрел, ничего интересного найдено не было.
Непривычная тяжелая работа под палящим солнцем утомила даже богатыря Прохора. Отбросив лопату, он подошел к приятелям, лежащим в тени под стеной.
— Подвиньтесь, доходяги! — сибиряк снял рубашку, уселся на камень и с наслаждением подставил ветерку потную грудь. Чтобы не обгореть на солнце, парни работали одетыми, а это, при такой жаре, еще больше утомляло.
Прохор начал было клевать носом, но тут заметил большую мохнатую фалангу. Она не спеша ползла, направляясь к нему. Сибиряк с опаской посмотрел на невиданное насекомое, поднял лопату и толкнул его кончиком черенка.
Фаланга остановилась и приняла оборонительную позу.
Лева заинтересовался поединком, привстал, но на всякий случай отодвинулся подальше.
Прохор снова толкнул фалангу. Она вцепилась в черенок, потом присела и неожиданно прыгнула на обидчика.
Сибиряк рявкнул, подскочил и, отчаянно замахав руками, стряхнул паука прямо на Леву.
Тот истошно взвизгнул и мгновенно взлетел по разваленной стене на самый верх, но, потеряв равновесие, свалился, увлекая за собой груду обломков.
Алексей и Игорь, хохоча до слез, подняли перепуганного приятеля.
— Г-где она? — заикаясь, спросил Лева.
— Сбежала куда-то. Тебя, что ли, будет дожидаться! — все еще смеясь, ответил Игорь.
— Вот гадость! — смущенно пробормотал Прохор. — Она кусает?
— Пребольно и особенно тех, кто ее дразнит, — съехидничал Алексей.
Прохор осторожно поднял рубашку, вытряс как следует, внимательно осмотрел и только после этого надел ее.
Алексей встал:
— Что ж, за дело, хлопцы!
Уже под вечер, очистив от песка внутреннюю часть башни, друзья увидели, что в ее середине пол сильно просел. Под ним, несомненно, была пустота. Эфовцы приободрились. Теперь можно было ожидать чего-нибудь интересного. Алексей поднял ломик и стал забивать его в щель между плитами.
— Держи крепче! — Прохор взял увесистый камень и с размаху ударил по ломику.
— Ну вот и погнул, — недовольно проговорил Алексей.
— Дай-ка сюда. — Прохор взял ломик за концы, уперся коленом в середину и поднажал. На его руках горой вздулись мускулы.
— Готово, — усмехнулся он, передавая Алексею выпрямленный ломик.
Тот только головой покачал. Ну и силища!
С трудом приподняв одну из плит, друзья обнаружили подземелье. Несмотря на позднее время, Игорю не терпелось посмотреть, что там, но Алексей охладил его пыл.
— На сегодня хватит, — сказал он. — С подземельем за ночь ничего не случится. Завтра туда и опустимся.
Друзья сдвинули плиту в сторону и пошли на отдых.
После ужина Тата забралась в свою палатку. От кошмы пахло плохо промытой шерстью и верблюдом, но Тата за последние дни настолько принюхалась ко всяким походным запахам, что не обращала на них внимания.
Входной клапан был отброшен. На пурпурном вечернем зареве чернели причудливые нагромождения развалин. Тата улеглась головой к выходу и стала смотреть, как загораются первые звезды.
Вот высоко над горизонтом блестит Алтын-Гадыз, Золотой Кол, так называют монголы Полярную звезду. Она для них главный ориентир в пустыне. Тата вспомнила белые ленинградские ночи на стрелке Елагина острова. Как теперь далека родная Балтика!
Чувство томительного одиночества овладело девушкой, захотелось с кем-нибудь поделиться своими думами, и Тата вытащила Мика.
— Здравствуй, старина! — шепотом обратилась она к нему. — Видишь, куда нас занесло? Тебе, конечно, не по вкусу трястись на верблюде, поджариваться на солнцепеке и спать на вонючей кошме. Ничего, нужно, привыкать. Я тоже сперва думала, не выдержу, даже перетрусила, а вот видишь — привыкла, освоилась, и вроде бы ничего.
А ребята хорошие, дружные. Особенно Прохор… Скажешь, он мне нравится? Не спорю. А я ему? Вряд ли. У нас отношения только товарищеские, не больше. Тата обиженно надула губки. — Хоть бы поухаживал. Не могу же я сама проявлять такую «инициативу»!
Ну а Лева? — Тата тихонько хихикнула. — Как отшила его там, у речки, так сразу прекратил донжуанские выходки. Обиделся, наверно, грубовато я его все-таки… Ничего не поделаешь. С ловеласами так и нужно, иначе им не доходит.
Тата задумалась.
— Мик, — сказала она через некоторое время. — Если бы ты видел, как на меня смотрит Алексей! Так и ест глазами! Обернусь — сразу взгляд отводит. Почему же тогда подсмеивается?.. Пожалуй, это у него напускное. Хочет показать свою опытность, превосходство… Ну и пусть смеется! — рассердилась Тата. Посмотрим, надолго ли хватит насмешек. Вот так-то, старина! А теперь — спать. Спокойной ночи!
Утром Игорь проснулся чуть свет и осторожно, чтобы не потревожить спящих товарищей, выбрался из палатки.
Темные гребни барханов четко вырисовывались на зеленоватом предрассветном небе. Ярким фонариком блестела Венера. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. Дамба и Сорджи спали на кошме возле палатки Таты. Поодаль, как черные каменные валуны, лежали верблюды.
Коршун все чаще поглядывал в одну и ту же сторону. Ни изменчивые переливы миража, ни гуляющие по пескам пыльные вихри не привлекали его внимания. Зоркие глаза птицы заметили вдали цепочку верблюдов. То заходя за бугры, то поднимаясь на них, они медленно приблизились к руслу и скрылись под обрывом.
Птица насторожилась.
Караван пересек каньон и стал выбираться на берег.
Завидев сидящих на верблюдах людей, коршун злобно блеснул глазами, сорвался с развалин и, тяжело махая крыльями, полетел в глубь пустыни.
После недельного перехода по бугристым, местами сыпучим пескам друзья достигли цели.
За это время они освоились с особенностями караванного передвижения. Похудевшие, загорелые до черноты, эфовцы окрепли, привыкли к жаре и чувствовали себя неплохо. Теперь они смеялись, вспоминая, как мучились в первые дни езды на верблюдах.
Привыкли они и к жесткому водяному режиму. Беспорядочное обильное питье при походе в жару расслабляет человека, поэтому Алексей с первого же дня установил норму потребления воды. Ко времени прихода в Лу-Хото эфовцы, по словам Левы, стали такими же неприхотливыми, как верблюды.
Установив около развалин башни две палатки: большую для мужчин, поменьше для Таты, друзья на следующее утро принялись обследовать то немногое, что осталось от древнего города.
Первое впечатление было неутешительным. Сыпучие пески погребли почти все. Кроме башни, местами выступали наружу только жалкие остатки стен, сложенных из камня.
У берега пересохшей реки виднелись следы древних разработок. Оттуда брали камень для строительства жилищ.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось однообразное море песков. Только кое-где одинокие деревья саксаула растопырили узловатые, словно изуродованные ревматизмом, голые ветки.
Друзья собрались у палатки. Всем было ясно, что здесь мало надежды найти что-нибудь интересное быстро: нужны планомерные раскопки.
Настроение Алексея упало. Хотя главной целью похода была поверхностная разведка, все же он надеялся на большее. Какой молодой археолог не мечтает о выдающихся находках? Ведь отыскал же Шлиман легендарные сокровища царя Приама. Да еще где! В довольно плотно населенном районе Турции. А здесь, в самом сердце безжизненной пустыни, может сохраниться еще не такое… Но что же делать?
Оглядев вытянувшиеся лица товарищей, Алексей заявил:
— Для археологов тут настоящее эльдорадо. Стоит только покопаться…
— И шиш обеспечен, да еще без масла, — убежденно добавил Лева.
Прохор с сомнением покачал головой:
— Однако здесь нахрапом не возьмешь.
Влюбленный в археологию Игорь всегда был готов из-за любого древнего черепка рыться в земле, как крот, но и он ожидал от Лу-Хото гораздо большего.
— Сюда хоть какой-нибудь завалящий бульдозер, чтобы отгрести от башни песок, все легче было бы, — вздохнул он.
— Да еще с полсотни землекопов, да шезлонг под зонтом. А самому сидеть в тени, потягивать крюшон из запотевшего стакана и давать руководящие указания. Так, что ли? — со злостью спросил Алексей. — Может, обратно пойдем?
— Ты что, с цепи сорвался? — обозлился Игорь. — И предложил: — Давайте начинать с башни.
— Дорогу-уша, — протянул Лева. — Есть умнейшая поговорка: бесполезная работа хуже пьянства. Уразумел?
— Знаю более умную: под лежачий камень…
— Слыхали такой фольклор. Старо! — оборвал Игоря Лева.
Алексей прикусил губу и, едва сдерживая накипавшую ярость, подошел к Игорю:
— Правильно! Будем начинать с башни. Как-нибудь справимся. А они пусть отправляются обратно. Дамба их завтра проводит.
Тата вспыхнула.
— Как это так: «пусть отправляются»? За кого ты нас считаешь? — крикнула она. — Ишь, герои! Одни справятся! Да знаешь, что с тобой надо сделать за такие слова? Ух-х…
Глядя на ее горящие глаза и крепко сжатые кулачки, Алексей невольно восхитился. Вот это девчонка!
— Ладно. Раз уж пришли — будем копаться, — примирительно сказал Прохор.
Когда страсти улеглись, эфовцы обсудили положение и решили начать раскопки на следующий день, а пока запасти топливо и воду.
Дамба с Алексеем отправились к ближнему колодцу, остальные поехали ломать саксаул, Тату оставили кашеварить.
К вечеру все, изрядно уставшие, собрались в лагере. Воды и топлива запасли достаточно. Можно было начинать раскопки.
В Лу-Хото Алексея поразило сходство местности с пейзажем, увиденным на экране в обсерватории.
Такие же унылые барханы, такой же обрывистый каньон… Правда, в том каньоне бурлила река, а на ее берегу, в тени деревьев, прятались строения. Но, если верить событиям, изложенным в легенде, все удивительно совпадало. Пересохла река, замерла жизнь, и теперь только выглядывающие из-под сыпучих песков развалины молчаливо свидетельствуют о былой культуре.
Неотвязные мысли волновали Алексея. Если это действительно то место, которое он видел на экране, тогда недалеко плоскогорье, откуда взлетел загадочный звездолет. Там могли остаться следы пребывания пришельцев. Да и легенда говорит о чудесном талисмане круглоголовых.
Алексей решил убедиться, насколько правильны его догадки, и попросил Тату узнать у Дамбы, что находится дальше, в пустыне.
Проводник сказал, что пески кончаются около гор с плоскими вершинами, а в горах похоронен Великий Дракон. Они там не были и туда нельзя ходить, если хочешь остаться живым.
После этого Алексей не сомневался, что они зашли именно в те места, куда тысячелетия назад прилетали посланцы иного мира.
Окрыленный надеждой на успех, он хотел было рассказать обо всем товарищам и уговорить их немедленно отправиться к плоскогорью, но, обдумав все как следует, сдержался. Решил подождать до окончания раскопок башни. Не следовало отвлекать друзей от основной цели похода.
Только на пятый день эфовцам удалось докопаться до выложенного каменными плитами пола старинной башни. Кроме нескольких наконечников стрел, ничего интересного найдено не было.
Непривычная тяжелая работа под палящим солнцем утомила даже богатыря Прохора. Отбросив лопату, он подошел к приятелям, лежащим в тени под стеной.
— Подвиньтесь, доходяги! — сибиряк снял рубашку, уселся на камень и с наслаждением подставил ветерку потную грудь. Чтобы не обгореть на солнце, парни работали одетыми, а это, при такой жаре, еще больше утомляло.
Прохор начал было клевать носом, но тут заметил большую мохнатую фалангу. Она не спеша ползла, направляясь к нему. Сибиряк с опаской посмотрел на невиданное насекомое, поднял лопату и толкнул его кончиком черенка.
Фаланга остановилась и приняла оборонительную позу.
Лева заинтересовался поединком, привстал, но на всякий случай отодвинулся подальше.
Прохор снова толкнул фалангу. Она вцепилась в черенок, потом присела и неожиданно прыгнула на обидчика.
Сибиряк рявкнул, подскочил и, отчаянно замахав руками, стряхнул паука прямо на Леву.
Тот истошно взвизгнул и мгновенно взлетел по разваленной стене на самый верх, но, потеряв равновесие, свалился, увлекая за собой груду обломков.
Алексей и Игорь, хохоча до слез, подняли перепуганного приятеля.
— Г-где она? — заикаясь, спросил Лева.
— Сбежала куда-то. Тебя, что ли, будет дожидаться! — все еще смеясь, ответил Игорь.
— Вот гадость! — смущенно пробормотал Прохор. — Она кусает?
— Пребольно и особенно тех, кто ее дразнит, — съехидничал Алексей.
Прохор осторожно поднял рубашку, вытряс как следует, внимательно осмотрел и только после этого надел ее.
Алексей встал:
— Что ж, за дело, хлопцы!
Уже под вечер, очистив от песка внутреннюю часть башни, друзья увидели, что в ее середине пол сильно просел. Под ним, несомненно, была пустота. Эфовцы приободрились. Теперь можно было ожидать чего-нибудь интересного. Алексей поднял ломик и стал забивать его в щель между плитами.
— Держи крепче! — Прохор взял увесистый камень и с размаху ударил по ломику.
— Ну вот и погнул, — недовольно проговорил Алексей.
— Дай-ка сюда. — Прохор взял ломик за концы, уперся коленом в середину и поднажал. На его руках горой вздулись мускулы.
— Готово, — усмехнулся он, передавая Алексею выпрямленный ломик.
Тот только головой покачал. Ну и силища!
С трудом приподняв одну из плит, друзья обнаружили подземелье. Несмотря на позднее время, Игорю не терпелось посмотреть, что там, но Алексей охладил его пыл.
— На сегодня хватит, — сказал он. — С подземельем за ночь ничего не случится. Завтра туда и опустимся.
Друзья сдвинули плиту в сторону и пошли на отдых.
После ужина Тата забралась в свою палатку. От кошмы пахло плохо промытой шерстью и верблюдом, но Тата за последние дни настолько принюхалась ко всяким походным запахам, что не обращала на них внимания.
Входной клапан был отброшен. На пурпурном вечернем зареве чернели причудливые нагромождения развалин. Тата улеглась головой к выходу и стала смотреть, как загораются первые звезды.
Вот высоко над горизонтом блестит Алтын-Гадыз, Золотой Кол, так называют монголы Полярную звезду. Она для них главный ориентир в пустыне. Тата вспомнила белые ленинградские ночи на стрелке Елагина острова. Как теперь далека родная Балтика!
Чувство томительного одиночества овладело девушкой, захотелось с кем-нибудь поделиться своими думами, и Тата вытащила Мика.
— Здравствуй, старина! — шепотом обратилась она к нему. — Видишь, куда нас занесло? Тебе, конечно, не по вкусу трястись на верблюде, поджариваться на солнцепеке и спать на вонючей кошме. Ничего, нужно, привыкать. Я тоже сперва думала, не выдержу, даже перетрусила, а вот видишь — привыкла, освоилась, и вроде бы ничего.
А ребята хорошие, дружные. Особенно Прохор… Скажешь, он мне нравится? Не спорю. А я ему? Вряд ли. У нас отношения только товарищеские, не больше. Тата обиженно надула губки. — Хоть бы поухаживал. Не могу же я сама проявлять такую «инициативу»!
Ну а Лева? — Тата тихонько хихикнула. — Как отшила его там, у речки, так сразу прекратил донжуанские выходки. Обиделся, наверно, грубовато я его все-таки… Ничего не поделаешь. С ловеласами так и нужно, иначе им не доходит.
Тата задумалась.
— Мик, — сказала она через некоторое время. — Если бы ты видел, как на меня смотрит Алексей! Так и ест глазами! Обернусь — сразу взгляд отводит. Почему же тогда подсмеивается?.. Пожалуй, это у него напускное. Хочет показать свою опытность, превосходство… Ну и пусть смеется! — рассердилась Тата. Посмотрим, надолго ли хватит насмешек. Вот так-то, старина! А теперь — спать. Спокойной ночи!
Утром Игорь проснулся чуть свет и осторожно, чтобы не потревожить спящих товарищей, выбрался из палатки.
Темные гребни барханов четко вырисовывались на зеленоватом предрассветном небе. Ярким фонариком блестела Венера. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. Дамба и Сорджи спали на кошме возле палатки Таты. Поодаль, как черные каменные валуны, лежали верблюды.