Страница:
Марсель задумался. В море находилось девять кораблей, но четыре из них перевозили груз из личных складов Марселя в Бруклине.
— Пять, — ответил он. — Они прибудут в Нью-Йорк в конце месяца.
— Хорошо. После разгрузки все они должны отправиться в Кортегуа. Если начнется война, то корабли, перевозящие грузы из Соединенных Штатов в Европу, станут легкой добычей германских подводных лодок. — Хэдли взял со стола какую-то бумагу и пробежал ее глазами. — Слышали вы в последнее время о Даксе?
— Президент сообщил мне, что он все еще в Испании, соглашение с Франко почти заключено.
— Надо поторопить его с заключением этого соглашения, я решил, что когда начнется война, он станет нашим представителем в Европе.
Марсель посмотрел на Хэдли.
— А откуда вы знаете, что Дакс согласится? Он ведь не работает на нас?
На лице Хэдли появилось недовольное выражение.
— Знаю, потому что в этом есть смысл. Дакс представляет нейтральную страну, и руки у него будут развязаны независимо от хода войны.
Марсель молчал. Теперь он начал понимать американца. Вот как вершатся судьбоносные дела. Война войной, а бизнес бизнесом.
— А вы уже говорили об этом с президентом?
— Еще нет, предоставляю это вам. В конце концов он ваш партнер, а не мой.
Было еще довольно рано, когда Марсель покинул кабинет Хэдли. Он посмотрел на часы, у него оставалось время погулять по Бруклину до встречи за ланчем, назначенной на час дня. Он остановил такси.
— Бруклин, склады Буша.
Марсель безразлично смотрел в окно, когда машина ехала через Бруклинский мост. Как же все-таки американцы не похожи на европейцев. Самодовольные, чувствующие себя в безопасности за океаном. Если и разразится война, их она не коснется.
Они будут читать о ней в газетах и слушать по радио в перерывах между передачами «Эймос энд Энди» и «Час варьете Флейшмана» или смотреть в кинотеатрах в блоке новостей перед сеансом последнего кинофильма Кларка Гейбла. Угрозы, вопли и бредовые планы Гитлера никогда не коснутся их, потому что Европа — это другая часть света.
Через открытое окно в машину проникало влажное тепло раннего августа, но даже легкий ветерок не спасал от изнуряющего жара асфальта. Проехав мост, такси влилось в поток транспорта, следующего в Бруклин. Машина проехала по Флэтбуш-авеню, проследовала Фултон-стрит с ее торговцами и поездами надземной железной дороги и затем свернула на Четвертую авеню в направлении Бей-Ридж. И только когда они подъехали ближе к заливу, стало немного прохладнее.
Марсель велел водителю подождать, тот промямлил что-то насчет того, что он теряет выручку, ожидая клиента, но Марсель пропустил его слова мимо ушей. В конторе за старым столом сидел мужчина и читал газету. Взглянув на вошедшего Марселя, он отложил газету в сторону.
— Доброе утро, мистер Кэмпион.
— Доброе утро, Фрэнк. Все в порядке?
— В полном, мистер Кэмпион, — ответил сторож, поднимаясь из-за стола. Он уже привык к таким визитам, у Марселя была привычка появляться в самое неожиданное время без предупреждения, иногда даже среди ночи. Как обычно, сторож последовал за ним на склад.
Марсель стоял в дверях и оглядывал помещение. Территория склада занимала целый квартал, он был полностью забит штабелями мешков с сахаром, поднимавшимися под потолок почти к противопожарным спринклерам.
Марсель почувствовал удовлетворение. Прошел уже почти год с того момента, когда ему впервые пришла в голову эта идея. Третьего сентября, когда в порт придут четыре корабля, операция будет завершена. Последний склад будет заполнен сахаром, и тогда ему останется просто ждать. Надвигающаяся война в Европе сама все расставит по местам.
Он вспомнил себя мальчишкой во время последней войны. У них в семье всегда не хватало двух вещей — сахара и мыла. Он вспомнил, как отец жаловался, что ему приходится платить двадцать франков за несколько сот граммов грубого, коричневого сахара. Этот сахар в доме тщательно экономили и растягивали более, чем на неделю. Именно эти воспоминания и дали толчок его идее.
Сахар. Все в Америке было сладким: содовая, шоколад, торты, пирожные и даже хлеб. Сахар потреблялся в неимоверных количествах, его набирали про запас, но его все равно не хватало. Начнется война или нет, сахар всегда будет нужен, и американцы всегда будут платить за него.
И теперь у него было четыре огромных склада, забитых сахаром. Пожалуй, он единственный запасся им в таком количестве. Корабли были в его руках — ему удалось с помощью подложных документов усыпить бдительность таможенников, проверявших каждое судно, заходившее в гавань.
Это потребовало много денег, очень много, гораздо больше того, чем он располагал.
Да еще, похоже, производители сахара разгадали его намерения, поэтому он был вынужден доплачивать за каждый мешок в сто фунтов двадцать центов, чтобы быть уверенным, что они будут продавать сахар только ему. Дополнительно пришлось платить также старшим офицерам на кораблях, которые были осведомлены об истинном грузе. Даже сохранение тайны аренды складов стоило ему на несколько тысяч долларов больше, чем обычная арендная плата.
Цифры быстро замелькали в голове Марселя, он уже истратил на свое предприятие почти восемь миллионов долларов, большая часть из которых была взята в долг. У него никогда не было таких больших денег, и, если бы не Эймос Абиджан, он никогда не сумел бы раздобыть их.
У Марселя не было никаких иллюзий по поводу того, почему Абиджан ссудил ему деньги. Он вовсе не хотел иметь долю в деле, у Абиджана было более чем достаточно собственных кораблей. Он даже не поинтересовался у Марселя, для чего ему нужна такая сумма. Абиджана интересовала только одна вещь — замужество своей старшей дочери.
Всего у него было пять дочерей, и ни одна из них не могла выйти замуж, пока не вышла старшая. Младшие дочери уже потеряли надежду, потому что никто не искал руки Анны, несмотря на огромное приданое. И это было буквально трагедией для ее сестер. Из всех дочерей Анна была больше всех похожа на отца: высокорослая, темная, с тоненькой полоской усов над верхней губой, вывести которые не удавалось даже с помощью электропроцедур. И никакие самые дорогие платья не могли скрыть ее квадратной, крестьянской фигуры.
Казалось, что недостатки семейной породы воплотились именно в ней. Остальные девушки были стройными, высокими и ничем не отличались от американок, и только бедная Анна внешностью и повадками напоминала отца. Решив для себя, что ей уже не светит замужество, она начала интересоваться делами отца и работать в его конторе. Именно там Марсель и познакомился с ней.
Он заранее договорился с Абиджаном и пришел в контору, для встречи, но ему пришлось ждать. Секретарша проводила Марселя в приемную, и только он уселся, как вошла Анна.
— Извините, мистер Кэмпион, — сказала она хриплым, почти мужским голосом. — Отец немного задерживается.
Пока Марсель переводил в уме сказанное ею на французский, Анна села за свой стол. Марсель поспешно вскочил, пора было продемонстрировать учтивость истинного галлийца.
Но бедная, неопытная, неизбалованная вниманием мужского пола Анна приняла обычную французскую учтивость за проявление интереса, и не успел Марсель оглянуться, как попал в сети. Завтраки, обеды, ужины в доме Эймоса, потом уикенды на загородной вилле — все это длилось уже почти два года, и постепенно все привыкли к мысли, что они поженятся, хотя Марсель никогда не заикался об этом.
Так обстояли дела и почти год назад, когда Марсель пришел к отцу Анны, чтобы попросить взаймы денег. Сначала он хотел обратиться к Хэдли, но потом отказался от этой мысли. У Джеймса Хэдли было какое-то странное представление о морали. Он мог заниматься практически любым бизнесом, но такие понятия, как «тайные запасы» и «черный рынок» были абсолютно неприемлемы для него. Он считал, что его бизнес должен быть направлен на благо общества, и совсем хорошо, если при этом удастся еще получить доход. Что обычно и имело место.
— Мне требуется четыре миллиона долларов, — сказал Марсель Эймосу. — Я мог бы добавить к ним два миллиона своих...
— Не надо больше ничего говорить, — ответил Эймос, останавливая его жестом и доставая чековую книжку. Марсель в изумлении посмотрел на него.
— Но вы даже не поинтересовались, для чего мне нужны эти деньги.
Эймос, улыбаясь, покачал головой.
— Мне это ни к чему. Ведь, в конце концов, все делается в интересах нашей семьи, не так ли?
Марсель широко раскрыл рот, но быстро взял себя в руки.
— Но, возможно, мне в ближайшее время потребуется еще.
Эймос поставил на чеке размашистую подпись и протянул его Марселю.
— Как только потребуется, скажи мне.
Марсель обращался к Абиджану с подобной просьбой еще дважды, и каждый раз получал чек без всяких вопросов.
Еще немного, и Марсель сможет расплатиться со всеми долгами, а когда он сделает это, то не будет зависеть ни от кого. Это просто вопрос времени.
11
12
13
— Пять, — ответил он. — Они прибудут в Нью-Йорк в конце месяца.
— Хорошо. После разгрузки все они должны отправиться в Кортегуа. Если начнется война, то корабли, перевозящие грузы из Соединенных Штатов в Европу, станут легкой добычей германских подводных лодок. — Хэдли взял со стола какую-то бумагу и пробежал ее глазами. — Слышали вы в последнее время о Даксе?
— Президент сообщил мне, что он все еще в Испании, соглашение с Франко почти заключено.
— Надо поторопить его с заключением этого соглашения, я решил, что когда начнется война, он станет нашим представителем в Европе.
Марсель посмотрел на Хэдли.
— А откуда вы знаете, что Дакс согласится? Он ведь не работает на нас?
На лице Хэдли появилось недовольное выражение.
— Знаю, потому что в этом есть смысл. Дакс представляет нейтральную страну, и руки у него будут развязаны независимо от хода войны.
Марсель молчал. Теперь он начал понимать американца. Вот как вершатся судьбоносные дела. Война войной, а бизнес бизнесом.
— А вы уже говорили об этом с президентом?
— Еще нет, предоставляю это вам. В конце концов он ваш партнер, а не мой.
Было еще довольно рано, когда Марсель покинул кабинет Хэдли. Он посмотрел на часы, у него оставалось время погулять по Бруклину до встречи за ланчем, назначенной на час дня. Он остановил такси.
— Бруклин, склады Буша.
Марсель безразлично смотрел в окно, когда машина ехала через Бруклинский мост. Как же все-таки американцы не похожи на европейцев. Самодовольные, чувствующие себя в безопасности за океаном. Если и разразится война, их она не коснется.
Они будут читать о ней в газетах и слушать по радио в перерывах между передачами «Эймос энд Энди» и «Час варьете Флейшмана» или смотреть в кинотеатрах в блоке новостей перед сеансом последнего кинофильма Кларка Гейбла. Угрозы, вопли и бредовые планы Гитлера никогда не коснутся их, потому что Европа — это другая часть света.
Через открытое окно в машину проникало влажное тепло раннего августа, но даже легкий ветерок не спасал от изнуряющего жара асфальта. Проехав мост, такси влилось в поток транспорта, следующего в Бруклин. Машина проехала по Флэтбуш-авеню, проследовала Фултон-стрит с ее торговцами и поездами надземной железной дороги и затем свернула на Четвертую авеню в направлении Бей-Ридж. И только когда они подъехали ближе к заливу, стало немного прохладнее.
Марсель велел водителю подождать, тот промямлил что-то насчет того, что он теряет выручку, ожидая клиента, но Марсель пропустил его слова мимо ушей. В конторе за старым столом сидел мужчина и читал газету. Взглянув на вошедшего Марселя, он отложил газету в сторону.
— Доброе утро, мистер Кэмпион.
— Доброе утро, Фрэнк. Все в порядке?
— В полном, мистер Кэмпион, — ответил сторож, поднимаясь из-за стола. Он уже привык к таким визитам, у Марселя была привычка появляться в самое неожиданное время без предупреждения, иногда даже среди ночи. Как обычно, сторож последовал за ним на склад.
Марсель стоял в дверях и оглядывал помещение. Территория склада занимала целый квартал, он был полностью забит штабелями мешков с сахаром, поднимавшимися под потолок почти к противопожарным спринклерам.
Марсель почувствовал удовлетворение. Прошел уже почти год с того момента, когда ему впервые пришла в голову эта идея. Третьего сентября, когда в порт придут четыре корабля, операция будет завершена. Последний склад будет заполнен сахаром, и тогда ему останется просто ждать. Надвигающаяся война в Европе сама все расставит по местам.
Он вспомнил себя мальчишкой во время последней войны. У них в семье всегда не хватало двух вещей — сахара и мыла. Он вспомнил, как отец жаловался, что ему приходится платить двадцать франков за несколько сот граммов грубого, коричневого сахара. Этот сахар в доме тщательно экономили и растягивали более, чем на неделю. Именно эти воспоминания и дали толчок его идее.
Сахар. Все в Америке было сладким: содовая, шоколад, торты, пирожные и даже хлеб. Сахар потреблялся в неимоверных количествах, его набирали про запас, но его все равно не хватало. Начнется война или нет, сахар всегда будет нужен, и американцы всегда будут платить за него.
И теперь у него было четыре огромных склада, забитых сахаром. Пожалуй, он единственный запасся им в таком количестве. Корабли были в его руках — ему удалось с помощью подложных документов усыпить бдительность таможенников, проверявших каждое судно, заходившее в гавань.
Это потребовало много денег, очень много, гораздо больше того, чем он располагал.
Да еще, похоже, производители сахара разгадали его намерения, поэтому он был вынужден доплачивать за каждый мешок в сто фунтов двадцать центов, чтобы быть уверенным, что они будут продавать сахар только ему. Дополнительно пришлось платить также старшим офицерам на кораблях, которые были осведомлены об истинном грузе. Даже сохранение тайны аренды складов стоило ему на несколько тысяч долларов больше, чем обычная арендная плата.
Цифры быстро замелькали в голове Марселя, он уже истратил на свое предприятие почти восемь миллионов долларов, большая часть из которых была взята в долг. У него никогда не было таких больших денег, и, если бы не Эймос Абиджан, он никогда не сумел бы раздобыть их.
У Марселя не было никаких иллюзий по поводу того, почему Абиджан ссудил ему деньги. Он вовсе не хотел иметь долю в деле, у Абиджана было более чем достаточно собственных кораблей. Он даже не поинтересовался у Марселя, для чего ему нужна такая сумма. Абиджана интересовала только одна вещь — замужество своей старшей дочери.
Всего у него было пять дочерей, и ни одна из них не могла выйти замуж, пока не вышла старшая. Младшие дочери уже потеряли надежду, потому что никто не искал руки Анны, несмотря на огромное приданое. И это было буквально трагедией для ее сестер. Из всех дочерей Анна была больше всех похожа на отца: высокорослая, темная, с тоненькой полоской усов над верхней губой, вывести которые не удавалось даже с помощью электропроцедур. И никакие самые дорогие платья не могли скрыть ее квадратной, крестьянской фигуры.
Казалось, что недостатки семейной породы воплотились именно в ней. Остальные девушки были стройными, высокими и ничем не отличались от американок, и только бедная Анна внешностью и повадками напоминала отца. Решив для себя, что ей уже не светит замужество, она начала интересоваться делами отца и работать в его конторе. Именно там Марсель и познакомился с ней.
Он заранее договорился с Абиджаном и пришел в контору, для встречи, но ему пришлось ждать. Секретарша проводила Марселя в приемную, и только он уселся, как вошла Анна.
— Извините, мистер Кэмпион, — сказала она хриплым, почти мужским голосом. — Отец немного задерживается.
Пока Марсель переводил в уме сказанное ею на французский, Анна села за свой стол. Марсель поспешно вскочил, пора было продемонстрировать учтивость истинного галлийца.
Но бедная, неопытная, неизбалованная вниманием мужского пола Анна приняла обычную французскую учтивость за проявление интереса, и не успел Марсель оглянуться, как попал в сети. Завтраки, обеды, ужины в доме Эймоса, потом уикенды на загородной вилле — все это длилось уже почти два года, и постепенно все привыкли к мысли, что они поженятся, хотя Марсель никогда не заикался об этом.
Так обстояли дела и почти год назад, когда Марсель пришел к отцу Анны, чтобы попросить взаймы денег. Сначала он хотел обратиться к Хэдли, но потом отказался от этой мысли. У Джеймса Хэдли было какое-то странное представление о морали. Он мог заниматься практически любым бизнесом, но такие понятия, как «тайные запасы» и «черный рынок» были абсолютно неприемлемы для него. Он считал, что его бизнес должен быть направлен на благо общества, и совсем хорошо, если при этом удастся еще получить доход. Что обычно и имело место.
— Мне требуется четыре миллиона долларов, — сказал Марсель Эймосу. — Я мог бы добавить к ним два миллиона своих...
— Не надо больше ничего говорить, — ответил Эймос, останавливая его жестом и доставая чековую книжку. Марсель в изумлении посмотрел на него.
— Но вы даже не поинтересовались, для чего мне нужны эти деньги.
Эймос, улыбаясь, покачал головой.
— Мне это ни к чему. Ведь, в конце концов, все делается в интересах нашей семьи, не так ли?
Марсель широко раскрыл рот, но быстро взял себя в руки.
— Но, возможно, мне в ближайшее время потребуется еще.
Эймос поставил на чеке размашистую подпись и протянул его Марселю.
— Как только потребуется, скажи мне.
Марсель обращался к Абиджану с подобной просьбой еще дважды, и каждый раз получал чек без всяких вопросов.
Еще немного, и Марсель сможет расплатиться со всеми долгами, а когда он сделает это, то не будет зависеть ни от кого. Это просто вопрос времени.
11
Обед в доме Абиджанов был, как обычно, длинным и скучным. После обеда они прошли в библиотеку пить кофе и коньяк. Марсель молча взял сигару, предложенную дворецким, обрезал тщательно кончик, прикурил и с наслаждением затянулся. Тут у Эймоса все было в порядке — он курил дорогие гаванские сигары, и они всегда были великолепны — не слишком влажные и не слишком сухие, с чудесным запахом.
Эймос опустился в свое любимое кожаное кресло и посмотрел на Марселя.
— Ты знаком с бароном де Койном? — спросил он на своем исковерканном английском. Марсель кивнул.
— Я работал с ним, — ответил он, лишь слегка погрешив против истины. Его распирало любопытство, но он понимал, что лучше не задавать вопросов.
Эймос подумал несколько секунд, потом продолжил:
— Тогда, возможно, ты сможешь помочь мне. Есть несколько компаний, в которых мы оба с ним заинтересованы. Мы сделали им свои предложения, и теперь они пытаются стравить нас друг с другом, чтобы в результате этого взвинтить цены.
Марсель покачал головой.
— Алчные люди встречаются довольно часто. — Он слышал, что де Койн перевел большую часть своего состояния в Соединенные Штаты, но не предполагал, что барон планирует развернуть активность и влезть в американский бизнес. — Почту за честь помочь вам.
— Возможно, что мы с де Койном заключим соглашение, потому что взлет цен ни ему, ни мне не принесет доходов.
— Звучит вполне разумно. Уверен, что барон не станет возражать против этого.
— И я так думаю. Но мне сложно вступить с ним в контакт, адвокат, который представляет здесь его интересы, отказывается обсуждать этот вопрос.
— Я подумаю о вашей проблеме, — сказал Марсель, — может, что и удастся сделать.
— Очень хорошо. — Эймос поднялся из кресла, подошел к окну и посмотрел на Ист-Ривер. Постояв так некоторое время, он взглянул на часы. — Опаздывает...
— Кто опаздывает? — удивленно спросил Марсель.
— "Метеор". Он должен был пройти здесь в двадцать минут десятого.
Марсель был поражен. Абиджан не только владел и контролировал одну из крупнейших в мире торговых флотилий, но даже знал расписание самых обычных кораблей. Марсель тоже посмотрел на часы.
— Подождите несколько минут, сейчас всего половина десятого.
Эймос вернулся в свое кресло.
— Иногда я подумываю о том, чтобы отойти от дел, — сказал он, — но встает вопрос о всех тех, кто зависит от меня, и я вижу, что не могу бросить их. А ведь годы берут свое.
— Ну, до старости вам еще далеко, я завидую вашей энергии.
— Нет-нет, — быстро ответил Эймос. — Ты молод, поэтому так говоришь, но я — то знаю себя лучше. — Он выпустил облако дыма и вздохнул. — Если бы у меня был сын, хотя бы один сын, я бы тогда не волновался. — Эймос внимательно посмотрел на Марселя. — Девочки, это, конечно, неплохо, но... девочки есть девочки. Если бы у меня был сын, я смог бы передать ему свое дело, а сам бы удалился на покой.
Марсель улыбнулся.
— Но у вас пять дочерей, а значит, будет много внуков.
— Да, если бы у меня был такой сын, как ты, — продолжил Эймос, словно и не слышал слов Марселя, — я мог бы передать дело в его руки.
Марсель не клюнул на приманку. Он прекрасно понимал, что Эймос никогда не отойдет от дел и всегда будет держать их под контролем. До самой смерти, а может, и после нее, как знать. От необходимости отвечать Эймосу Марселя спасла Анна.
— Отец, — крикнула она возбужденно из гостиной, — «Метеор» поднимается по реке.
Марсель увидел ее в дверях библиотеки, и внутри у него пробежал холодок. В этот момент она была очень похожа на своего отца.
Абиджан подошел к окну.
— Да, это «Метеор», — он взглянул на часы, — опаздывает на пятнадцать минут. Напомни мне завтра утром, чтобы я оштрафовал капитана, — сказал он дочери. — Мы публикуем расписание прибытия кораблей для того, чтобы оно четко соблюдалось!
В начале одиннадцатого Марсель распрощался, сославшись на головную боль. Анна проводила его до двери.
— Вам следует отдохнуть. — Лицо ее выглядело озабоченным. — Вы выглядите очень усталым.
Марсель удержался от искушения сказать ей, что он совсем не устал, а ему просто ужасно скучно. Вместо этого он ответил:
— Хорошенько высплюсь и все будет в порядке. Анна кивнула.
— Да-да, конечно, поезжайте домой и сразу ложитесь спать.
— Я так и сделаю. Спокойной ночи.
Дверь особняка Саттон-Плейс закрылась за ним, он стоял в темноте ночи и глубоко дышал. После жаркого дня легкий ветерок с реки казался прохладным и освежающим, но когда он пошел по улице, ему снова стало жарко. Пройдя несколько кварталов, он почувствовал, что по груди течет пот.
Марсель стоял на углу Первой авеню и ловил такси, но как всегда, когда требовалось такси, рядом не оказывалось ни одной машины. Он оглядел улицу, светились только вывески дешевых салунов. Марсель посмотрел на часы. В такое время можно было пойти лишь в два места: в «Эль-Марокко» или в «Сторк». Он выбрал «Эль-Марокко», который был ближе, туда можно было добраться пешком.
Метрдотель встретил Марселя поклоном.
— Добрый вечер, мсье Кэмпион. Вы один?
Марсель кивнул, глаза его быстро пробежали по залу.
— Если можно, угловой столик.
— Конечно, мсье Кзмпион. — Метрдотель провел Марселя через небольшой зал. Столик был хороший, и купюра из руки Марселя перекочевала в карман метрдотеля.
Он заказал бутылку шампанского и расслабился, медленно потягивая вино, наслаждаясь прохладой в зале. Мимо прошли несколько знакомых, и он вежливо раскланялся с ними. Ресторан потихоньку заполнялся, а Марсель продолжал сидеть, не желая возвращаться в духоту улицы.
— Марсель? — раздался позади него молодой женский голос.
Прежде чем обернуться, он машинально поднялся из-за столика.
— Мадмуазель де Койн!
Каролина протянула руку, и он приложился к ней губами.
— Я так и предполагала, что встречу вас.
— Как я рад этому. — Только сейчас Марсель понял, что они говорят по-французски. — Не хотите ли присесть за мой столик?
— Ну если только на минутку, — ответила Каролина. — Я не одна.
Марсель подвинул ей кресло, и официант поспешил принести второй бокал.
— Ваше здоровье. Как поживает отец?
— С ним все в порядке, но дома дела не очень хорошие.
— Я знаю.
Каролина обвела взглядом зал.
— Хотя здесь, похоже, это никого не волнует.
— Они счастливые люди, но не понимают этого. — Марсель поставил бокал на стол. — Я слышал, ваш отец собирается перебраться в Америку.
— Не знаю, — ответила Каролина. — Сейчас все так тревожно. Завтра я возвращаюсь во Францию на «Нормандии».
— Передайте вашему отцу мое искреннее сочувствие и, пожалуйста, сообщите ему, что если ему понадобится моя помощь здесь, то я к его услугам.
— Благодарю вас. — Внезапно Каролина посмотрела ему прямо в глаза. — Я всех расспрашивала, но безуспешно. Может быть, вы знаете, где сейчас Дакс?
Марселю следовало догадаться, что она подошла к нему не ради него самого, здесь должна была быть другая причина. Для нее он всегда останется простым клерком. Однако разочарование никак не отразилось на лице Марселя.
— Конечно. Дакс в Европе. А вы не знали об этом? Каролина покачала головой.
— Нет, не знала.
— Он уже почти год в Европе. Каролина явно была расстроена.
— Мы ничего не слышали о нем, а он не звонил. Марселю стало жалко ее.
— По заданию своего правительства он сейчас находится в Испании.
— Ох! — На лице Каролины появилась тревога. — Надеюсь, он там в безопасности?
— Убежден, что в полной безопасности, — уверенно ответил Марсель. — Кстати, я слышал, что он скоро будет во Франции. Возможно, вы встретите его там.
— А не могли бы вы связаться с ним? Это очень важно. Отец очень хотел бы поговорить с ним.
— Постараюсь. — Картина все более прояснялась. Вот почему Хэдли хотел, чтобы Дакс приехал во Францию. И совсем не по той причине, о которой он говорил, скорее всего это была просьба де Койна. Еще один кирпичик встал на свое место.
Значит, именно с Хэдли ему надо говорить о проблемах Абиджана, адвокаты — просто ширма. Ладно, завтра утром он все проверит.
— Пожалуйста, постарайтесь отыскать его. — Каролина протянула ему руку и встала. — Буду вам очень благодарна.
Марсель поцеловал протянутую руку.
— А я буду счастлив помочь вам.
Марсель стоял и смотрел, как Каролина возвращалась к своему столику. Он заметил, что она сказала что-то мужчине, сидевшему справа от нее, и поспешил отвести взгляд. И все-таки он успел заметить усмешки еще двух мужчин, сидевших за столиком Каролины, и почувствовал, что внутри у него все сжалось.
Обычная история, от которой он уже почти отвык. Европа оставалась Европой. Его внезапно охватила жгучая ярость. Тот факт, что Каролина не представила его своим спутникам, ясно свидетельствовал о том, что они не считали его человеком своего круга. Европе пойдет на пользу, если все они там перебьют друг друга.
Теперь уже и вино показалось ему горьким. Марсель потребовал счет, расплатился и вышел в ночь.
Эймос опустился в свое любимое кожаное кресло и посмотрел на Марселя.
— Ты знаком с бароном де Койном? — спросил он на своем исковерканном английском. Марсель кивнул.
— Я работал с ним, — ответил он, лишь слегка погрешив против истины. Его распирало любопытство, но он понимал, что лучше не задавать вопросов.
Эймос подумал несколько секунд, потом продолжил:
— Тогда, возможно, ты сможешь помочь мне. Есть несколько компаний, в которых мы оба с ним заинтересованы. Мы сделали им свои предложения, и теперь они пытаются стравить нас друг с другом, чтобы в результате этого взвинтить цены.
Марсель покачал головой.
— Алчные люди встречаются довольно часто. — Он слышал, что де Койн перевел большую часть своего состояния в Соединенные Штаты, но не предполагал, что барон планирует развернуть активность и влезть в американский бизнес. — Почту за честь помочь вам.
— Возможно, что мы с де Койном заключим соглашение, потому что взлет цен ни ему, ни мне не принесет доходов.
— Звучит вполне разумно. Уверен, что барон не станет возражать против этого.
— И я так думаю. Но мне сложно вступить с ним в контакт, адвокат, который представляет здесь его интересы, отказывается обсуждать этот вопрос.
— Я подумаю о вашей проблеме, — сказал Марсель, — может, что и удастся сделать.
— Очень хорошо. — Эймос поднялся из кресла, подошел к окну и посмотрел на Ист-Ривер. Постояв так некоторое время, он взглянул на часы. — Опаздывает...
— Кто опаздывает? — удивленно спросил Марсель.
— "Метеор". Он должен был пройти здесь в двадцать минут десятого.
Марсель был поражен. Абиджан не только владел и контролировал одну из крупнейших в мире торговых флотилий, но даже знал расписание самых обычных кораблей. Марсель тоже посмотрел на часы.
— Подождите несколько минут, сейчас всего половина десятого.
Эймос вернулся в свое кресло.
— Иногда я подумываю о том, чтобы отойти от дел, — сказал он, — но встает вопрос о всех тех, кто зависит от меня, и я вижу, что не могу бросить их. А ведь годы берут свое.
— Ну, до старости вам еще далеко, я завидую вашей энергии.
— Нет-нет, — быстро ответил Эймос. — Ты молод, поэтому так говоришь, но я — то знаю себя лучше. — Он выпустил облако дыма и вздохнул. — Если бы у меня был сын, хотя бы один сын, я бы тогда не волновался. — Эймос внимательно посмотрел на Марселя. — Девочки, это, конечно, неплохо, но... девочки есть девочки. Если бы у меня был сын, я смог бы передать ему свое дело, а сам бы удалился на покой.
Марсель улыбнулся.
— Но у вас пять дочерей, а значит, будет много внуков.
— Да, если бы у меня был такой сын, как ты, — продолжил Эймос, словно и не слышал слов Марселя, — я мог бы передать дело в его руки.
Марсель не клюнул на приманку. Он прекрасно понимал, что Эймос никогда не отойдет от дел и всегда будет держать их под контролем. До самой смерти, а может, и после нее, как знать. От необходимости отвечать Эймосу Марселя спасла Анна.
— Отец, — крикнула она возбужденно из гостиной, — «Метеор» поднимается по реке.
Марсель увидел ее в дверях библиотеки, и внутри у него пробежал холодок. В этот момент она была очень похожа на своего отца.
Абиджан подошел к окну.
— Да, это «Метеор», — он взглянул на часы, — опаздывает на пятнадцать минут. Напомни мне завтра утром, чтобы я оштрафовал капитана, — сказал он дочери. — Мы публикуем расписание прибытия кораблей для того, чтобы оно четко соблюдалось!
В начале одиннадцатого Марсель распрощался, сославшись на головную боль. Анна проводила его до двери.
— Вам следует отдохнуть. — Лицо ее выглядело озабоченным. — Вы выглядите очень усталым.
Марсель удержался от искушения сказать ей, что он совсем не устал, а ему просто ужасно скучно. Вместо этого он ответил:
— Хорошенько высплюсь и все будет в порядке. Анна кивнула.
— Да-да, конечно, поезжайте домой и сразу ложитесь спать.
— Я так и сделаю. Спокойной ночи.
Дверь особняка Саттон-Плейс закрылась за ним, он стоял в темноте ночи и глубоко дышал. После жаркого дня легкий ветерок с реки казался прохладным и освежающим, но когда он пошел по улице, ему снова стало жарко. Пройдя несколько кварталов, он почувствовал, что по груди течет пот.
Марсель стоял на углу Первой авеню и ловил такси, но как всегда, когда требовалось такси, рядом не оказывалось ни одной машины. Он оглядел улицу, светились только вывески дешевых салунов. Марсель посмотрел на часы. В такое время можно было пойти лишь в два места: в «Эль-Марокко» или в «Сторк». Он выбрал «Эль-Марокко», который был ближе, туда можно было добраться пешком.
Метрдотель встретил Марселя поклоном.
— Добрый вечер, мсье Кэмпион. Вы один?
Марсель кивнул, глаза его быстро пробежали по залу.
— Если можно, угловой столик.
— Конечно, мсье Кзмпион. — Метрдотель провел Марселя через небольшой зал. Столик был хороший, и купюра из руки Марселя перекочевала в карман метрдотеля.
Он заказал бутылку шампанского и расслабился, медленно потягивая вино, наслаждаясь прохладой в зале. Мимо прошли несколько знакомых, и он вежливо раскланялся с ними. Ресторан потихоньку заполнялся, а Марсель продолжал сидеть, не желая возвращаться в духоту улицы.
— Марсель? — раздался позади него молодой женский голос.
Прежде чем обернуться, он машинально поднялся из-за столика.
— Мадмуазель де Койн!
Каролина протянула руку, и он приложился к ней губами.
— Я так и предполагала, что встречу вас.
— Как я рад этому. — Только сейчас Марсель понял, что они говорят по-французски. — Не хотите ли присесть за мой столик?
— Ну если только на минутку, — ответила Каролина. — Я не одна.
Марсель подвинул ей кресло, и официант поспешил принести второй бокал.
— Ваше здоровье. Как поживает отец?
— С ним все в порядке, но дома дела не очень хорошие.
— Я знаю.
Каролина обвела взглядом зал.
— Хотя здесь, похоже, это никого не волнует.
— Они счастливые люди, но не понимают этого. — Марсель поставил бокал на стол. — Я слышал, ваш отец собирается перебраться в Америку.
— Не знаю, — ответила Каролина. — Сейчас все так тревожно. Завтра я возвращаюсь во Францию на «Нормандии».
— Передайте вашему отцу мое искреннее сочувствие и, пожалуйста, сообщите ему, что если ему понадобится моя помощь здесь, то я к его услугам.
— Благодарю вас. — Внезапно Каролина посмотрела ему прямо в глаза. — Я всех расспрашивала, но безуспешно. Может быть, вы знаете, где сейчас Дакс?
Марселю следовало догадаться, что она подошла к нему не ради него самого, здесь должна была быть другая причина. Для нее он всегда останется простым клерком. Однако разочарование никак не отразилось на лице Марселя.
— Конечно. Дакс в Европе. А вы не знали об этом? Каролина покачала головой.
— Нет, не знала.
— Он уже почти год в Европе. Каролина явно была расстроена.
— Мы ничего не слышали о нем, а он не звонил. Марселю стало жалко ее.
— По заданию своего правительства он сейчас находится в Испании.
— Ох! — На лице Каролины появилась тревога. — Надеюсь, он там в безопасности?
— Убежден, что в полной безопасности, — уверенно ответил Марсель. — Кстати, я слышал, что он скоро будет во Франции. Возможно, вы встретите его там.
— А не могли бы вы связаться с ним? Это очень важно. Отец очень хотел бы поговорить с ним.
— Постараюсь. — Картина все более прояснялась. Вот почему Хэдли хотел, чтобы Дакс приехал во Францию. И совсем не по той причине, о которой он говорил, скорее всего это была просьба де Койна. Еще один кирпичик встал на свое место.
Значит, именно с Хэдли ему надо говорить о проблемах Абиджана, адвокаты — просто ширма. Ладно, завтра утром он все проверит.
— Пожалуйста, постарайтесь отыскать его. — Каролина протянула ему руку и встала. — Буду вам очень благодарна.
Марсель поцеловал протянутую руку.
— А я буду счастлив помочь вам.
Марсель стоял и смотрел, как Каролина возвращалась к своему столику. Он заметил, что она сказала что-то мужчине, сидевшему справа от нее, и поспешил отвести взгляд. И все-таки он успел заметить усмешки еще двух мужчин, сидевших за столиком Каролины, и почувствовал, что внутри у него все сжалось.
Обычная история, от которой он уже почти отвык. Европа оставалась Европой. Его внезапно охватила жгучая ярость. Тот факт, что Каролина не представила его своим спутникам, ясно свидетельствовал о том, что они не считали его человеком своего круга. Европе пойдет на пользу, если все они там перебьют друг друга.
Теперь уже и вино показалось ему горьким. Марсель потребовал счет, расплатился и вышел в ночь.
12
Когда Роберт де Койн спустился к завтраку, отец уже сидел за столом. Рядом с ним на подносе лежала раскрытая телеграмма. Барон молча взял ее и протянул сыну.
АБИДЖАН ПРЕДЛАГАЕТ ДВЕНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ЗА «МАСТЕР ПРОДАКТС». СКОЛЬКО МАКСИМАЛЬНО МОГУ ПРЕДЛОЖИТЬ Я? ХЭДЛИ.
Роберт швырнул телеграмму на стол, на лице его было написано недовольство.
— Мне это не нравится, они берут нас за горло.
— А что мы можем сделать? — Барон пожал плечами. — Эта компания является ключевой для всех наших американских операций.
— Я думал, что Хэдли лучше разбирается в бизнесе. А как Абиджан пронюхал об этом?
— Теперь это уже не имеет значения, ответил барон. — Нам придется предложить пятнадцать миллионов.
— Но это в три раза выше реальной стоимости! Барон улыбнулся.
— У нищих нет выбора, а для американского рынка мы не более, чем нищие.
Роберт взял чашку с кофе, и в этот момент в столовую вошел дворецкий.
— Ваша светлость, вас хочет видеть мсье Кэмпион.
— Марсель Кэмпион? — в голосе Роберта прозвучало удивление. Он посмотрел на отца.
— Я думал, Марсель все еще в Нью-Йорке. Барон поднял глаза на дворецкого.
— Проводите его в библиотеку. Я приду туда, как только закончу завтрак.
Марсель дремал в кресле, когда спустя полчаса в библиотеку вошли барон и Роберт. Марсель поднялся и произнес извиняющимся тоном:
— Прошу прощения, я только что прибыл из Лиссабона, а туда прилетел из Нью-Йорка.
— Ничего страшного, — сказал барон, но руку Марселю не подал. Он подошел к столу и уселся за него.
— Вы знакомы с моим сыном Робертом? Марсель поклонился.
— Здравствуйте, мсье Роберт.
— Здравствуйте, Марсель, — Роберт небрежно кивнул. Марсель ждал, когда ему предложат сесть, но вместо этого барон снисходительно поинтересовался:
— Что за причина вашего спешного визита?
Марсель безумно устал от длительного путешествия, и такое обращение выбило его из колеи. Он стоял, раскрыв рот, но слова не шли.
На лице барона появилось недовольное выражение.
— Ну-ну, говорите. Что вы придумали? У меня впереди очень трудный день.
Чувство негодования охватило Марселя. Ничто не изменилось и никогда не изменится. Эти люди привыкли, что все лебезят перед ними. В Америке все не так, там ценят самого человека, а не его знатность. И что он только здесь делает? В бароне он больше не нуждается — ни в его деньгах, ни в сотрудничестве, ведь его уже начали признавать в Америке. Ну и черт с ним, с бароном, пусть сам пробивает себе дорогу в Новый Свет. Тщательно продуманный план совместного сотрудничества моментально вылетел у Марселя из головы. Доколе он будет позволять барону помыкать собой? Приняв решение, Марсель взбодрился и сказал:
— Мой хороший друг Абиджан попросил меня поговорить с вами относительно компаний, к которым вы проявляете взаимный интерес.
Барон бросил быстрый взгляд на Роберта.
— Слушаю вас.
— Возможно, что ваши интересы в этом вопросе совпадут, — продолжил Марсель, — и это позволит сэкономить значительные средства.
Барон посмотрел на него так, словно хотел заглянуть в самую душу.
— И как вы себе это представляете? Вдруг Марсель рассмеялся — он обнаружил, что думает и говорит по-английски.
— Да ну вас всех к черту, я приехал потому, что просто решил прокатиться, — заявил он.
Марсель никогда не пожалел об этой своей выходке. Никогда, даже тогда, когда через два дня после нападения Гитлера на Польшу он стоял в кабинете Эймоса и просил у него четыре миллиона долларов, необходимых для того, чтобы избежать банкротства.
На грань банкротства его привел сахар. План стремительного обогащения рухнул. На следующий день после начала войны в Европе Рузвельт установил предельные цены на сахар — четыре доллара шестьдесят пять центов за сто фунтов. Марсель купил сахар по четыре доллара восемьдесят пять центов и, значит, терял на каждой сотне фунтов двадцать центов. В общей сложности четыре миллиона долларов. Кредиторы не собирались ждать, он был у них в руках, и они понимали это.
Армянин молча выписал чек и протянул его Марселю, потом закрыл чековую книжку и посмотрел на него.
— Благодарю вас, — промямлил Марсель.
— Спекуляция — это очень опасный бизнес, — сказал Эймос. — Я здорово погорел на этом во время прошлой войны.
Марсель удивленно посмотрел на него. Значит, Эймос все знал про сахар.
— Но идея все-таки неплохая, — попытался защититься он.
— Да, если тебе удастся избавиться от сахара до того, как правительство реквизирует склады.
— Вы думаете, они пойдут на это? Абиджан кивнул.
— Будут вынуждены. Рузвельт обещал снабжать союзников, и все портовые склады будут реквизированы.
— А где же я найду такое большое помещение для сахара?
Эймос рассмеялся.
— Ты умный молодой человек, но тебе еще многому надо учиться. Не следует складывать сахар в одном месте, это будет слишком заметно, тебе надо распихать его по разным местам, чтобы не нашли. Именно так поступали бутлегеры с виски во времена сухого закона.
— Я не успею отыскать столько мест.
— Я тебе помогу, — сказал Эймос. — У меня есть друг, в свое время он был бутлегером, и у него до сих пор имеется множество тайных складов. Я уже говорил с ним, он согласился помочь.
Марсель посмотрел на Эймоса.
— Вы спасли мне жизнь. Эймос рассмеялся.
— Я сделал не больше, чем ты для меня.
— Я для вас?
— Недели две назад я получил письмо от барона де Койна, он написал, что ты был у него и передал мое предложение.
— А-а... это, да ничего особенного.
— Ничего особенного? — воскликнул Эймос. — Ты летишь в Европу на этой сумасшедшей машине только ради моей просьбы и говоришь, что ничего особенного? Да я никогда не полетел бы на этой штуковине даже ради собственного отца. — Эймос вышел из-за стола. — Мы с бароном только что купили компанию «Мастер продактс» за сумму, которая на три миллиона долларов меньше, чем мое собственное предложение.
Марсель посмотрел на Абиджана. Значит, барон подавил гордыню. Деньги прекрасно уравнивают всех.
Эймос положил руку Марселю на плечо.
— Ладно, хватит нам говорить о делах, давай поговорим о более важных вещах. Думаю, что октябрь прекрасное время для свадьбы, не так ли?
АБИДЖАН ПРЕДЛАГАЕТ ДВЕНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ЗА «МАСТЕР ПРОДАКТС». СКОЛЬКО МАКСИМАЛЬНО МОГУ ПРЕДЛОЖИТЬ Я? ХЭДЛИ.
Роберт швырнул телеграмму на стол, на лице его было написано недовольство.
— Мне это не нравится, они берут нас за горло.
— А что мы можем сделать? — Барон пожал плечами. — Эта компания является ключевой для всех наших американских операций.
— Я думал, что Хэдли лучше разбирается в бизнесе. А как Абиджан пронюхал об этом?
— Теперь это уже не имеет значения, ответил барон. — Нам придется предложить пятнадцать миллионов.
— Но это в три раза выше реальной стоимости! Барон улыбнулся.
— У нищих нет выбора, а для американского рынка мы не более, чем нищие.
Роберт взял чашку с кофе, и в этот момент в столовую вошел дворецкий.
— Ваша светлость, вас хочет видеть мсье Кэмпион.
— Марсель Кэмпион? — в голосе Роберта прозвучало удивление. Он посмотрел на отца.
— Я думал, Марсель все еще в Нью-Йорке. Барон поднял глаза на дворецкого.
— Проводите его в библиотеку. Я приду туда, как только закончу завтрак.
Марсель дремал в кресле, когда спустя полчаса в библиотеку вошли барон и Роберт. Марсель поднялся и произнес извиняющимся тоном:
— Прошу прощения, я только что прибыл из Лиссабона, а туда прилетел из Нью-Йорка.
— Ничего страшного, — сказал барон, но руку Марселю не подал. Он подошел к столу и уселся за него.
— Вы знакомы с моим сыном Робертом? Марсель поклонился.
— Здравствуйте, мсье Роберт.
— Здравствуйте, Марсель, — Роберт небрежно кивнул. Марсель ждал, когда ему предложат сесть, но вместо этого барон снисходительно поинтересовался:
— Что за причина вашего спешного визита?
Марсель безумно устал от длительного путешествия, и такое обращение выбило его из колеи. Он стоял, раскрыв рот, но слова не шли.
На лице барона появилось недовольное выражение.
— Ну-ну, говорите. Что вы придумали? У меня впереди очень трудный день.
Чувство негодования охватило Марселя. Ничто не изменилось и никогда не изменится. Эти люди привыкли, что все лебезят перед ними. В Америке все не так, там ценят самого человека, а не его знатность. И что он только здесь делает? В бароне он больше не нуждается — ни в его деньгах, ни в сотрудничестве, ведь его уже начали признавать в Америке. Ну и черт с ним, с бароном, пусть сам пробивает себе дорогу в Новый Свет. Тщательно продуманный план совместного сотрудничества моментально вылетел у Марселя из головы. Доколе он будет позволять барону помыкать собой? Приняв решение, Марсель взбодрился и сказал:
— Мой хороший друг Абиджан попросил меня поговорить с вами относительно компаний, к которым вы проявляете взаимный интерес.
Барон бросил быстрый взгляд на Роберта.
— Слушаю вас.
— Возможно, что ваши интересы в этом вопросе совпадут, — продолжил Марсель, — и это позволит сэкономить значительные средства.
Барон посмотрел на него так, словно хотел заглянуть в самую душу.
— И как вы себе это представляете? Вдруг Марсель рассмеялся — он обнаружил, что думает и говорит по-английски.
— Да ну вас всех к черту, я приехал потому, что просто решил прокатиться, — заявил он.
Марсель никогда не пожалел об этой своей выходке. Никогда, даже тогда, когда через два дня после нападения Гитлера на Польшу он стоял в кабинете Эймоса и просил у него четыре миллиона долларов, необходимых для того, чтобы избежать банкротства.
На грань банкротства его привел сахар. План стремительного обогащения рухнул. На следующий день после начала войны в Европе Рузвельт установил предельные цены на сахар — четыре доллара шестьдесят пять центов за сто фунтов. Марсель купил сахар по четыре доллара восемьдесят пять центов и, значит, терял на каждой сотне фунтов двадцать центов. В общей сложности четыре миллиона долларов. Кредиторы не собирались ждать, он был у них в руках, и они понимали это.
Армянин молча выписал чек и протянул его Марселю, потом закрыл чековую книжку и посмотрел на него.
— Благодарю вас, — промямлил Марсель.
— Спекуляция — это очень опасный бизнес, — сказал Эймос. — Я здорово погорел на этом во время прошлой войны.
Марсель удивленно посмотрел на него. Значит, Эймос все знал про сахар.
— Но идея все-таки неплохая, — попытался защититься он.
— Да, если тебе удастся избавиться от сахара до того, как правительство реквизирует склады.
— Вы думаете, они пойдут на это? Абиджан кивнул.
— Будут вынуждены. Рузвельт обещал снабжать союзников, и все портовые склады будут реквизированы.
— А где же я найду такое большое помещение для сахара?
Эймос рассмеялся.
— Ты умный молодой человек, но тебе еще многому надо учиться. Не следует складывать сахар в одном месте, это будет слишком заметно, тебе надо распихать его по разным местам, чтобы не нашли. Именно так поступали бутлегеры с виски во времена сухого закона.
— Я не успею отыскать столько мест.
— Я тебе помогу, — сказал Эймос. — У меня есть друг, в свое время он был бутлегером, и у него до сих пор имеется множество тайных складов. Я уже говорил с ним, он согласился помочь.
Марсель посмотрел на Эймоса.
— Вы спасли мне жизнь. Эймос рассмеялся.
— Я сделал не больше, чем ты для меня.
— Я для вас?
— Недели две назад я получил письмо от барона де Койна, он написал, что ты был у него и передал мое предложение.
— А-а... это, да ничего особенного.
— Ничего особенного? — воскликнул Эймос. — Ты летишь в Европу на этой сумасшедшей машине только ради моей просьбы и говоришь, что ничего особенного? Да я никогда не полетел бы на этой штуковине даже ради собственного отца. — Эймос вышел из-за стола. — Мы с бароном только что купили компанию «Мастер продактс» за сумму, которая на три миллиона долларов меньше, чем мое собственное предложение.
Марсель посмотрел на Абиджана. Значит, барон подавил гордыню. Деньги прекрасно уравнивают всех.
Эймос положил руку Марселю на плечо.
— Ладно, хватит нам говорить о делах, давай поговорим о более важных вещах. Думаю, что октябрь прекрасное время для свадьбы, не так ли?
13
Сью-Энн положила телефонную трубку.
— Отец хочет, чтобы мы приехали домой. Сергей поднял голову от газеты.
— Но ты же знаешь, что ребенка еще нельзя забирать из клиники.
Сью-Энн порывисто вскочила. Когда она двигалась быстро, то казалась еще более грузной. После родов она не делала никаких попыток вернуть прежнюю фигуру, наоборот, казалось, ей даже доставляет удовольствие не заботиться о своей внешности. Теперь она могла есть сколько угодно пирожных и шоколада. Как и всего остального, в чем раньше себе отказывала. Остался неизменным только ее необычайный сексуальный аппетит.
— Да, знаю, но наш отъезд не будет иметь для нее никакого значения, мы все равно не можем ничего для нее сделать. Ведь она на самом деле нуждается лишь во врачах да сестрах.
— Но ведь это наш ребенок, мы не можем уехать без нее.
Сью-Энн посмотрела на Сергея, ее полное лицо помрачнело.
— Ты не можешь ее бросить, да? Ты не хочешь признать, что нет никакой надежды на выздоровление?
— Отец хочет, чтобы мы приехали домой. Сергей поднял голову от газеты.
— Но ты же знаешь, что ребенка еще нельзя забирать из клиники.
Сью-Энн порывисто вскочила. Когда она двигалась быстро, то казалась еще более грузной. После родов она не делала никаких попыток вернуть прежнюю фигуру, наоборот, казалось, ей даже доставляет удовольствие не заботиться о своей внешности. Теперь она могла есть сколько угодно пирожных и шоколада. Как и всего остального, в чем раньше себе отказывала. Остался неизменным только ее необычайный сексуальный аппетит.
— Да, знаю, но наш отъезд не будет иметь для нее никакого значения, мы все равно не можем ничего для нее сделать. Ведь она на самом деле нуждается лишь во врачах да сестрах.
— Но ведь это наш ребенок, мы не можем уехать без нее.
Сью-Энн посмотрела на Сергея, ее полное лицо помрачнело.
— Ты не можешь ее бросить, да? Ты не хочешь признать, что нет никакой надежды на выздоровление?