Страница:
— Кроме того, моей тяжёлой обязанностью является уведомить вас о том, что квидишный чемпионат школы в этом году проводиться не будет.
— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, вместе с ним игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, слишком сильно потрясённые, чтобы говорить.
Думбльдор продолжил:
— Это вызвано тем, что в школе, начиная с октября и в течение всего учебного года, будет проводиться мероприятие, которое займёт практически всё время и потребует всей энергии от учителей — но которое, я уверен, вам всем очень понравится. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в «Хогварце»…
В этот самый миг раздался оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с шумом распахнулись.
На пороге, опираясь на длинный посох, стоял человек, укутанный в чёрную дорожную мантию. Все головы в зале повернулись к незнакомцу. Его внезапно осветила раздвоенная молния, ярко сверкнувшая на потолке. Он опустил капюшон, потряс длинной гривой темно-серых с проседью волос и направился к учительскому столу.
Каждый второй его шаг отдавался в зале глухим клацаньем. Человек дошёл до конца стола, повернул направо и захромал к Думбльдору. Потолок рассекла ещё одна молния. Гермиона ахнула.
Яркая вспышка резко высветила лицо незнакомца. Такого лица Гарри ещё никогда не видел — его будто вытесал из старого, растрескавшегося полена некто, имевший весьма смутное представление о том, как вообще должно выглядеть человеческое лицо, и в довершение ко всему не слишком умело владевший резцом. Каждый дюйм кожи был иссечён шрамами. Рот представлял собой косой диагональный разрез, в носу отсутствовал большой кусок. Но по-настоящему страшными были глаза.
Один из них напоминал маленькую, чёрную бусину. Второй — большой, круглый как монета — светился голубым, электрическим светом. Голубой глаз беспрерывно, не моргая, двигался, крутился во всех направлениях, совершенно не так, как двигается нормальный человеческий глаз. В конце концов он закатился внутрь, устремившись в затылок незнакомца, так что снаружи виднелся один белок.
Пришелец дошёл до Думбльдора, протянул руку, так же густо испещрённую шрамами, как и лицо, и Думбльдор пожал её, пробормотав что-то, чего Гарри не расслышал. Похоже было, что директор о чём-то спросил у незнакомца, на что тот ответил вполголоса, покачав головой и без улыбки. Думбльдор кивнул и указал гостю на свободное место справа от себя.
Человек сел, отбросил с лица тёмно-серую гриву, подвинул к себе блюдо с колбасками, поднёс его к обрубку носа и понюхал. Затем вынул из кармана маленький ножичек, наколол на остриё колбаску и стал есть. Нормальный глаз смотрел на колбаску, а голубой, вращаясь в глазнице, непрерывно стрелял во все стороны, во всех подробностях изучая Большой зал.
— Позвольте вам представить нового преподавателя защиты от сил зла, — с воодушевлением произнёс Думбльдор в гробовой тишине, — профессора Хмури.
Обычно новых преподавателей встречали бурными аплодисментами, но на сей раз не захлопал никто, ни учителя, ни ученики, только Думбльдор и Огрид. Оба ударили в ладоши, но в тишине одинокие хлопки прозвучали зловеще, и они быстро прекратили. Всех остальных присутствующих слишком сильно поразило более чем странное появление Хмури, и они лишь оцепенело глазели на него.
— Хмури? — шепотом переспросил Гарри у Рона. — Шизоглаз Хмури? Тот самый, к кому твой папа сегодня утром отправился на помощь?
— Наверно, — тихо, зачарованно отозвался Рон.
— А что с ним такое? — тоже шёпотом спросила Гермиона. — Что у него с лицом?
— Понятия не имею, — еле слышно ответил Рон, с изумлением глядя на Хмури.
Менее чем холодный приём нимало не обескуражил Хмури. Он не обратил внимания на стоявший прямо перед ним кувшин с соком, полез куда-то внутрь дорожной мантии, достал фляжку и сделал глубокий глоток. Когда он поднял руку ко рту, мантия задралась над полом, и Гарри увидел под столом часть деревянной лодыжки, заканчивающейся ступнёй в форме когтистой лапы.
Думбльдор прочистил горло.
— Как я уже сказал, — он, не переставая улыбаться, оглядел огромное море лиц, не сводивших зачарованных взоров с Шизоглаза Хмури, — в ближайшие несколько месяцев в нашей школе будет проходить одно очень интересное мероприятие, подобного которому не проводилось уже свыше ста лет. Мне чрезвычайно приятно уведомить вас, что в этом году в «Хогварце» состоится Тремудрый Турнир.
— ВЫ ШУТИТЕ! — на весь зал выпалил Фред Уэсли.
Напряжение, висевшее в зале с момента прибытия Хмури, вдруг исчезло.
Все засмеялись, и сам Думбльдор одобрительно похихикал.
— Нет, я не шучу, мистер Уэсли, — сказал он, — хотя, теперь, когда вы об этом упомянули, я вспомнил — летом я слышал отличный анекдот! Значит, так: тролль, колдунья и непречём пришли в бар…
Профессор МакГонаголл громко закашляла.
— Э-э-э… сейчас, возможно, не время… м-да… — стушевался Думбльдор. — О чём бишь я? Ах, да, Тремудрый Турнир… некоторые из вас, наверное, не знают, что это такое, поэтому, надеюсь, те, которые знают, простят мне небольшой экскурс в историю, а сами могут тем временем подумать о чём-нибудь своём.
— Проведение Тремудрых Турниров началось примерно семьсот лет назад. Они представляли собой дружеские состязания между учениками трёх самых крупных колдовских школ Европы — «Хогварца», «Бэльстэка» и «Дурмштранга». Каждая школа делегировала на Турнир своего чемпиона. Три чемпиона должны были выполнить три волшебных задания. Раз в пять лет каждая из школ по очереди принимала у себя участников Турнира, и было принято считать, что подобные мероприятия представляют собой лучший способ установления дружеских контактов между молодыми ведьмами и колдунами разных национальностей… Так продолжалось до тех пор, пока уровень смертности не сделался столь высок, что проведение Турниров отменили.
— Уровень смертности? — в ужасе повторила Гермиона. Но большинство присутствующих вряд ли разделяло её беспокойство; многие стали оживлённо перешёптываться. Гарри тоже было куда интереснее подробнее узнать про Турнир, чем переживать по поводу смертей, случившихся сотни лет назад.
— В течение нескольких веков предпринималось множество попыток восстановить проведение Турниров, — продолжал Думбльдор, — но ни одна из них не была успешной. И всё же, департамент по колдовским играм и спорту нашего министерства решил, что пришло время попробовать ещё раз. Всё лето мы напряжённо работали над обеспечением безопасности, с тем, чтобы ни при каких обстоятельствах ни один участник Турнира не оказался в смертельной опасности.
— В октябре к нам в школу прибывают директора «Бэльстэка» и «Дурмштранга» вместе с претендентами на звание чемпиона. Выбор чемпионов будет производиться в Хэллоуин. Независимый судья решит, кто из претендентов является славой и гордостью своей школы, и тем самым наиболее достойным кандидатом на участие в Тремудром Турнире, а также на получение приза в тысячу галлеонов.
— Я попробую! — громким шёпотом воскликнул Фред Уэсли. Перспектива славы и богатства зажгла его лицо бешеным энтузиазмом. И он был явно не единственным человеком в этом зале, кто вообразил себя чемпионом «Хогварца». За каждым столом Гарри видел жадно взирающие на Думбльдора лица; ребята увлечённо переговаривались между собой. Затем Думбльдор заговорил снова, и зал замер.
— Безусловно, каждый из вас был бы рад и счастлив завоевать Тремудрый Кубок для своей школы, — сказал он, — и тем не менее, директора школ-участниц Турнира совместно с министерством магии приняли решение ввести для претендентов ограничение по возрасту. Заявки на участие будут приниматься только от тех, кому уже исполнилось семнадцать лет. Это, — Думбльдору пришлось немного повысить голос, потому что по залу понеслись возмущённые вопли (а близнецы Уэсли пришли в настоящую ярость), — необходимая мера предосторожности, поскольку, независимо от принимаемых нами действий, задания Турнира очень сложны и опасны — маловероятно, чтобы с ними могли справиться учащиеся младше шестого-седьмого класса. Я намерен лично проследить за тем, чтобы никто из недостигших необходимого возраста не смог обмануть нашего независимого судью. — Голубые глаза ярко блеснули, скользнув по мятежным лицам Фреда и Джорджа. — И я призываю тех, кому не исполнилось семнадцати, не тратить время понапрасну и не подавать заявки.
— Делегации «Бэльстэка» и «Дурмштранга» прибудут в октябре и останутся у нас практически на весь учебный год. Я уверен, что вы примете наших иностранных гостей со всей любезностью, а также окажете искреннюю поддержку чемпиону «Хогварца», когда его или её выберут. А теперь, поскольку уже очень поздно, а для завтрашних занятий вам очень важно отдохнуть и набраться сил — отправляйтесь спать! Марш-марш!
Думбльдор сел и повернулся к Шизоглазу Хмури. Школьники с невероятным шумом встали из-за столов и устремились к двойным дверям, ведущим из Большого зала.
— Как они могли так поступить! — возопил Джордж Уэсли. Он не пошёл к дверям, а остался стоять у стола, пытаясь испепелить Думбльдора взглядом. — Нам исполнится семнадцать в апреле, почему нам нельзя участвовать?
— Меня они своими правилами не остановят, — упрямо заявил Фред, тоже недовольно взиравший на учительский стол. — Ведь чемпионам позволят делать всё то, что никогда не разрешили бы в обычных условиях! Плюс приз в тысячу галлеонов!
— Да-а, — протянул Рон задумчиво, — тысяча галлеонов…
— Пошли, — поторопила Гермиона, — мы скоро тут одни останемся.
Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Джордж направились к выходу из зала, обсуждая по дороге способы, с помощью которых Думбльдор может помешать тем, кому ещё нет семнадцати, подать заявку на участие в Турнире.
— А кто такой этот независимый судья, который будет выбирать чемпионов? — спросил Гарри.
— Понятия не имею, — отозвался Фред, — но я его обдурю. Думаю, Джордж, пары капель Старильного Зелья будет достаточно…
— Всё равно Думбльдор знает, что вам ещё нет семнадцати, — пожал плечами Рон.
— Да, но ведь не он выбирает чемпиона, правильно? — Фред пронзил Рона острым взглядом. — По-моему, этот самый судья получит список тех, кто хочет участвовать, и выберет лучшего от каждой школы, и ему будет безразлично, сколько претенденту лет. Поэтому Думбльдор и хочет не дать нам возможности именно подать заявку.
— Между прочим, были смертельные случаи! — тревожно напомнила Гермиона. В это время они проскользнули в спрятанную за гобеленом дверцу и попали на узкую лестницу.
— Были, — беспечно согласился Фред, — миллион лет назад, так? В любом случае, кто не рискует… Эй, Рон, ты как насчёт поучаствовать? Если мы придумаем, как провести Думбльдора?
— Ты как думаешь? — обратился к Гарри Рон. — Будет классно подать заявку, да? Только я думаю, они всё равно выберут кого-нибудь постарше… У нас, наверно, не хватит знаний…
— У меня, точно, не хватит, — послышался мрачный голос Невилля за спинами близнецов, — хотя бабушка наверняка захотела бы, чтобы я попробовал, она постоянно твердит, что я должен поддержать честь семьи. Мне бы пришлось… ой!..
Нога Невилля провалилась сквозь исчезающую ступеньку на середине лестницы. В замке было много заколдованных лестниц; для большинства учеников «Хогварца» стало второй натурой перепрыгивать через опасные ступеньки, но Невилль обладал феноменально плохой памятью. Рон с Гарри подхватили его под руки и вытащили. На вершине лестницы противно задребезжали от смеха рыцарские доспехи.
— Замолчи, ты, — сказал Рон и, проходя мимо рыцаря, с грохотом захлопнул ему забрало.
Ребята добрались до входа в гриффиндорскую башню, спрятанного за большим портретом полной дамы в розовом шёлковом платье.
— Пароль? — потребовала дама.
— Вздор, — ответил Джордж, — мне сказал староста внизу.
Портрет отъехал вверх, открыв дыру в стене, через которую все по очереди забрались внутрь. В камине круглой общей гостиной весело потрескивал огонь. Сама гостиная была уставлена столиками и пухлыми креслами. Гермиона одарила танцующие язычки пламени суровым взглядом, и Гарри явственно расслышал её бормотание: «рабский труд». После этого она пожелала всем спокойной ночи и удалилась в спальню.
Гарри, Рон и Невилль вскарабкались по последней, винтовой, лестнице и оказались в своей спальне, расположенной на вершине башни. У стен располагались кровати под балдахинами темно-красного бархата. В изножьи кроватей стояли сундуки. Дин с Симусом уже ложились; Симус приколол к изголовью ирландскую розетку, а Дин поместил над тумбочкой плакат с Виктором Крумом. Рядом висел его старый плакат с уэстхемской футбольной командой.
— Сумасшествие, — при виде совершенно неподвижных игроков Рон вздохнул и покачал головой.
Гарри, Рон и Невилль переоделись в пижамы и забрались в постели. Кто-то — вне всяких сомнений, домовый эльф — положил между простынями грелки. Это рождало ощущение небывалого уюта — лежать в тёплой постели и слушать завывания бури за окном.
— А знаешь, может, я и буду участвовать, — сонно произнёс в темноте Рон, — если Фред с Джорджем узнают, как… Турнир… Никогда ведь не знаешь, правда?
— Да-а… — Гарри перевернулся на другой бок, и перед его внутренним взором замелькали заманчивые картины… вот ему удалось провести независимого судью, и тот поверил, что Гарри семнадцать… вот он стал чемпионом «Хогварца»… вот он стоит перед всей школой, с триумфом воздевая вверх руки… все кричат, аплодируют… в толпе особенно чётко выделяется восторженное лицо Чу…
Гарри заулыбался в подушку. Он был очень рад, что Рон не может видеть того, что видит он.
Глава 13
— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, вместе с ним игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, слишком сильно потрясённые, чтобы говорить.
Думбльдор продолжил:
— Это вызвано тем, что в школе, начиная с октября и в течение всего учебного года, будет проводиться мероприятие, которое займёт практически всё время и потребует всей энергии от учителей — но которое, я уверен, вам всем очень понравится. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в «Хогварце»…
В этот самый миг раздался оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с шумом распахнулись.
На пороге, опираясь на длинный посох, стоял человек, укутанный в чёрную дорожную мантию. Все головы в зале повернулись к незнакомцу. Его внезапно осветила раздвоенная молния, ярко сверкнувшая на потолке. Он опустил капюшон, потряс длинной гривой темно-серых с проседью волос и направился к учительскому столу.
Каждый второй его шаг отдавался в зале глухим клацаньем. Человек дошёл до конца стола, повернул направо и захромал к Думбльдору. Потолок рассекла ещё одна молния. Гермиона ахнула.
Яркая вспышка резко высветила лицо незнакомца. Такого лица Гарри ещё никогда не видел — его будто вытесал из старого, растрескавшегося полена некто, имевший весьма смутное представление о том, как вообще должно выглядеть человеческое лицо, и в довершение ко всему не слишком умело владевший резцом. Каждый дюйм кожи был иссечён шрамами. Рот представлял собой косой диагональный разрез, в носу отсутствовал большой кусок. Но по-настоящему страшными были глаза.
Один из них напоминал маленькую, чёрную бусину. Второй — большой, круглый как монета — светился голубым, электрическим светом. Голубой глаз беспрерывно, не моргая, двигался, крутился во всех направлениях, совершенно не так, как двигается нормальный человеческий глаз. В конце концов он закатился внутрь, устремившись в затылок незнакомца, так что снаружи виднелся один белок.
Пришелец дошёл до Думбльдора, протянул руку, так же густо испещрённую шрамами, как и лицо, и Думбльдор пожал её, пробормотав что-то, чего Гарри не расслышал. Похоже было, что директор о чём-то спросил у незнакомца, на что тот ответил вполголоса, покачав головой и без улыбки. Думбльдор кивнул и указал гостю на свободное место справа от себя.
Человек сел, отбросил с лица тёмно-серую гриву, подвинул к себе блюдо с колбасками, поднёс его к обрубку носа и понюхал. Затем вынул из кармана маленький ножичек, наколол на остриё колбаску и стал есть. Нормальный глаз смотрел на колбаску, а голубой, вращаясь в глазнице, непрерывно стрелял во все стороны, во всех подробностях изучая Большой зал.
— Позвольте вам представить нового преподавателя защиты от сил зла, — с воодушевлением произнёс Думбльдор в гробовой тишине, — профессора Хмури.
Обычно новых преподавателей встречали бурными аплодисментами, но на сей раз не захлопал никто, ни учителя, ни ученики, только Думбльдор и Огрид. Оба ударили в ладоши, но в тишине одинокие хлопки прозвучали зловеще, и они быстро прекратили. Всех остальных присутствующих слишком сильно поразило более чем странное появление Хмури, и они лишь оцепенело глазели на него.
— Хмури? — шепотом переспросил Гарри у Рона. — Шизоглаз Хмури? Тот самый, к кому твой папа сегодня утром отправился на помощь?
— Наверно, — тихо, зачарованно отозвался Рон.
— А что с ним такое? — тоже шёпотом спросила Гермиона. — Что у него с лицом?
— Понятия не имею, — еле слышно ответил Рон, с изумлением глядя на Хмури.
Менее чем холодный приём нимало не обескуражил Хмури. Он не обратил внимания на стоявший прямо перед ним кувшин с соком, полез куда-то внутрь дорожной мантии, достал фляжку и сделал глубокий глоток. Когда он поднял руку ко рту, мантия задралась над полом, и Гарри увидел под столом часть деревянной лодыжки, заканчивающейся ступнёй в форме когтистой лапы.
Думбльдор прочистил горло.
— Как я уже сказал, — он, не переставая улыбаться, оглядел огромное море лиц, не сводивших зачарованных взоров с Шизоглаза Хмури, — в ближайшие несколько месяцев в нашей школе будет проходить одно очень интересное мероприятие, подобного которому не проводилось уже свыше ста лет. Мне чрезвычайно приятно уведомить вас, что в этом году в «Хогварце» состоится Тремудрый Турнир.
— ВЫ ШУТИТЕ! — на весь зал выпалил Фред Уэсли.
Напряжение, висевшее в зале с момента прибытия Хмури, вдруг исчезло.
Все засмеялись, и сам Думбльдор одобрительно похихикал.
— Нет, я не шучу, мистер Уэсли, — сказал он, — хотя, теперь, когда вы об этом упомянули, я вспомнил — летом я слышал отличный анекдот! Значит, так: тролль, колдунья и непречём пришли в бар…
Профессор МакГонаголл громко закашляла.
— Э-э-э… сейчас, возможно, не время… м-да… — стушевался Думбльдор. — О чём бишь я? Ах, да, Тремудрый Турнир… некоторые из вас, наверное, не знают, что это такое, поэтому, надеюсь, те, которые знают, простят мне небольшой экскурс в историю, а сами могут тем временем подумать о чём-нибудь своём.
— Проведение Тремудрых Турниров началось примерно семьсот лет назад. Они представляли собой дружеские состязания между учениками трёх самых крупных колдовских школ Европы — «Хогварца», «Бэльстэка» и «Дурмштранга». Каждая школа делегировала на Турнир своего чемпиона. Три чемпиона должны были выполнить три волшебных задания. Раз в пять лет каждая из школ по очереди принимала у себя участников Турнира, и было принято считать, что подобные мероприятия представляют собой лучший способ установления дружеских контактов между молодыми ведьмами и колдунами разных национальностей… Так продолжалось до тех пор, пока уровень смертности не сделался столь высок, что проведение Турниров отменили.
— Уровень смертности? — в ужасе повторила Гермиона. Но большинство присутствующих вряд ли разделяло её беспокойство; многие стали оживлённо перешёптываться. Гарри тоже было куда интереснее подробнее узнать про Турнир, чем переживать по поводу смертей, случившихся сотни лет назад.
— В течение нескольких веков предпринималось множество попыток восстановить проведение Турниров, — продолжал Думбльдор, — но ни одна из них не была успешной. И всё же, департамент по колдовским играм и спорту нашего министерства решил, что пришло время попробовать ещё раз. Всё лето мы напряжённо работали над обеспечением безопасности, с тем, чтобы ни при каких обстоятельствах ни один участник Турнира не оказался в смертельной опасности.
— В октябре к нам в школу прибывают директора «Бэльстэка» и «Дурмштранга» вместе с претендентами на звание чемпиона. Выбор чемпионов будет производиться в Хэллоуин. Независимый судья решит, кто из претендентов является славой и гордостью своей школы, и тем самым наиболее достойным кандидатом на участие в Тремудром Турнире, а также на получение приза в тысячу галлеонов.
— Я попробую! — громким шёпотом воскликнул Фред Уэсли. Перспектива славы и богатства зажгла его лицо бешеным энтузиазмом. И он был явно не единственным человеком в этом зале, кто вообразил себя чемпионом «Хогварца». За каждым столом Гарри видел жадно взирающие на Думбльдора лица; ребята увлечённо переговаривались между собой. Затем Думбльдор заговорил снова, и зал замер.
— Безусловно, каждый из вас был бы рад и счастлив завоевать Тремудрый Кубок для своей школы, — сказал он, — и тем не менее, директора школ-участниц Турнира совместно с министерством магии приняли решение ввести для претендентов ограничение по возрасту. Заявки на участие будут приниматься только от тех, кому уже исполнилось семнадцать лет. Это, — Думбльдору пришлось немного повысить голос, потому что по залу понеслись возмущённые вопли (а близнецы Уэсли пришли в настоящую ярость), — необходимая мера предосторожности, поскольку, независимо от принимаемых нами действий, задания Турнира очень сложны и опасны — маловероятно, чтобы с ними могли справиться учащиеся младше шестого-седьмого класса. Я намерен лично проследить за тем, чтобы никто из недостигших необходимого возраста не смог обмануть нашего независимого судью. — Голубые глаза ярко блеснули, скользнув по мятежным лицам Фреда и Джорджа. — И я призываю тех, кому не исполнилось семнадцати, не тратить время понапрасну и не подавать заявки.
— Делегации «Бэльстэка» и «Дурмштранга» прибудут в октябре и останутся у нас практически на весь учебный год. Я уверен, что вы примете наших иностранных гостей со всей любезностью, а также окажете искреннюю поддержку чемпиону «Хогварца», когда его или её выберут. А теперь, поскольку уже очень поздно, а для завтрашних занятий вам очень важно отдохнуть и набраться сил — отправляйтесь спать! Марш-марш!
Думбльдор сел и повернулся к Шизоглазу Хмури. Школьники с невероятным шумом встали из-за столов и устремились к двойным дверям, ведущим из Большого зала.
— Как они могли так поступить! — возопил Джордж Уэсли. Он не пошёл к дверям, а остался стоять у стола, пытаясь испепелить Думбльдора взглядом. — Нам исполнится семнадцать в апреле, почему нам нельзя участвовать?
— Меня они своими правилами не остановят, — упрямо заявил Фред, тоже недовольно взиравший на учительский стол. — Ведь чемпионам позволят делать всё то, что никогда не разрешили бы в обычных условиях! Плюс приз в тысячу галлеонов!
— Да-а, — протянул Рон задумчиво, — тысяча галлеонов…
— Пошли, — поторопила Гермиона, — мы скоро тут одни останемся.
Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Джордж направились к выходу из зала, обсуждая по дороге способы, с помощью которых Думбльдор может помешать тем, кому ещё нет семнадцати, подать заявку на участие в Турнире.
— А кто такой этот независимый судья, который будет выбирать чемпионов? — спросил Гарри.
— Понятия не имею, — отозвался Фред, — но я его обдурю. Думаю, Джордж, пары капель Старильного Зелья будет достаточно…
— Всё равно Думбльдор знает, что вам ещё нет семнадцати, — пожал плечами Рон.
— Да, но ведь не он выбирает чемпиона, правильно? — Фред пронзил Рона острым взглядом. — По-моему, этот самый судья получит список тех, кто хочет участвовать, и выберет лучшего от каждой школы, и ему будет безразлично, сколько претенденту лет. Поэтому Думбльдор и хочет не дать нам возможности именно подать заявку.
— Между прочим, были смертельные случаи! — тревожно напомнила Гермиона. В это время они проскользнули в спрятанную за гобеленом дверцу и попали на узкую лестницу.
— Были, — беспечно согласился Фред, — миллион лет назад, так? В любом случае, кто не рискует… Эй, Рон, ты как насчёт поучаствовать? Если мы придумаем, как провести Думбльдора?
— Ты как думаешь? — обратился к Гарри Рон. — Будет классно подать заявку, да? Только я думаю, они всё равно выберут кого-нибудь постарше… У нас, наверно, не хватит знаний…
— У меня, точно, не хватит, — послышался мрачный голос Невилля за спинами близнецов, — хотя бабушка наверняка захотела бы, чтобы я попробовал, она постоянно твердит, что я должен поддержать честь семьи. Мне бы пришлось… ой!..
Нога Невилля провалилась сквозь исчезающую ступеньку на середине лестницы. В замке было много заколдованных лестниц; для большинства учеников «Хогварца» стало второй натурой перепрыгивать через опасные ступеньки, но Невилль обладал феноменально плохой памятью. Рон с Гарри подхватили его под руки и вытащили. На вершине лестницы противно задребезжали от смеха рыцарские доспехи.
— Замолчи, ты, — сказал Рон и, проходя мимо рыцаря, с грохотом захлопнул ему забрало.
Ребята добрались до входа в гриффиндорскую башню, спрятанного за большим портретом полной дамы в розовом шёлковом платье.
— Пароль? — потребовала дама.
— Вздор, — ответил Джордж, — мне сказал староста внизу.
Портрет отъехал вверх, открыв дыру в стене, через которую все по очереди забрались внутрь. В камине круглой общей гостиной весело потрескивал огонь. Сама гостиная была уставлена столиками и пухлыми креслами. Гермиона одарила танцующие язычки пламени суровым взглядом, и Гарри явственно расслышал её бормотание: «рабский труд». После этого она пожелала всем спокойной ночи и удалилась в спальню.
Гарри, Рон и Невилль вскарабкались по последней, винтовой, лестнице и оказались в своей спальне, расположенной на вершине башни. У стен располагались кровати под балдахинами темно-красного бархата. В изножьи кроватей стояли сундуки. Дин с Симусом уже ложились; Симус приколол к изголовью ирландскую розетку, а Дин поместил над тумбочкой плакат с Виктором Крумом. Рядом висел его старый плакат с уэстхемской футбольной командой.
— Сумасшествие, — при виде совершенно неподвижных игроков Рон вздохнул и покачал головой.
Гарри, Рон и Невилль переоделись в пижамы и забрались в постели. Кто-то — вне всяких сомнений, домовый эльф — положил между простынями грелки. Это рождало ощущение небывалого уюта — лежать в тёплой постели и слушать завывания бури за окном.
— А знаешь, может, я и буду участвовать, — сонно произнёс в темноте Рон, — если Фред с Джорджем узнают, как… Турнир… Никогда ведь не знаешь, правда?
— Да-а… — Гарри перевернулся на другой бок, и перед его внутренним взором замелькали заманчивые картины… вот ему удалось провести независимого судью, и тот поверил, что Гарри семнадцать… вот он стал чемпионом «Хогварца»… вот он стоит перед всей школой, с триумфом воздевая вверх руки… все кричат, аплодируют… в толпе особенно чётко выделяется восторженное лицо Чу…
Гарри заулыбался в подушку. Он был очень рад, что Рон не может видеть того, что видит он.
Глава 13
ШИЗОГЛАЗ ХМУРИ
К утру буря прекратилась, но потолок в Большом зале оставался мрачным. Во время завтрака, когда Гарри, Рон и Гермиона изучали новое расписание, над головами у них нависали тяжёлые, оловянно-серые облака. Фред и Джордж обсуждали с Ли Джорданом различные волшебные способы старения — их не оставляла мысль обманом подать заявки на участие в Тремудром Турнире.
— Сегодня довольно удачно… всё утро на улице, — Рон водил пальцем по столбцу «понедельник», — гербология с хуффльпуффцами, потом уход за магическими существами… чёрт, опять со «Слизерином»!..
— А после обеда сдвоенные прорицания, — застонал Гарри, заглянув в расписание. Если не считать зельеделия, прорицание было у него самым нелюбимым предметом. Тем более, что профессор Трелани всякий раз упорно предсказывала его близкую кончину — чем выводила Гарри из себя.
— Тебе давно пора их бросить. Я же бросила, — уверенно заявила Гермиона, намазывая хлеб маслом. — Тогда ты мог бы заняться чем-нибудь более разумным, например, арифмантикой.
— Сегодня ты уже не отказываешься от еды, как я вижу, — заметил Рон, глядя, каким густым слоем Гермиона намазывает джем на бутерброд.
— Я решила, что есть более эффективные способы боробы за права эльфов, — высокомерно произнесла Гермиона.
— Ага… и к тому же проголодалась, — усмехнулся Рон.
Вверху неожиданно раздался громкий шелест — в открытые окна ворвалось множество сов, несущих утреннюю почту. Гарри поднял голову. Увы, в густой массе серого и коричневого не было и намёка на белое. Совы закружили над столами, выискивая адресатов. Большая рыжеватая сова зависла над Невиллем Длиннопоппом и сбросила ему на колени посылку — Невилль вечно забывал что-нибудь дома. На другом конце зала на плечо своему хозяину, Драко Малфою, опустился орлиный филин. Он, как обычно, принёс посылку с пирогами и конфетами. От разочарования у Гарри засосало под ложечкой. Стараясь не поддаваться тревоге, он продолжил есть кашу. И всё же — неужели с Хедвигой что-то случилось? Вдруг Сириус вовсе не получил письма?
Одолеваемый мрачными думами, Гарри по вязким междурядьям брёл через огород к теплице номер три. Там он наконец отвлёкся от грустных мыслей — профессор Спаржелла показала классу невероятно уродливые растения. Точнее, на вид это были скорее огромные жирные чёрные слизни, вертикально торчащие из почвы. Они слегка извивались, и на их гладкой поверхности имелись большие блестящие вздутия, наполненные жидкостью.
— Буботуберы, — счастливо объявила профессор Спаржелла. — Их нужно выжимать. Гной вы будете собирать в…
— Что мы будем собирать? — с отвращением вскричал Симус Финниган.
— Гной, Финниган, гной, — повторила профессор Спаржелла, — он очень ценный, старайтесь не потерять ни капли. Так вот, вы будете собирать гной вот в эти бутылки. Обязательно наденьте перчатки из драконьей шкуры, в неразбавленном виде буботуберовый гной творит с кожей самые невероятные вещи.
Выжимать буботуберы было отвратительно, но в то же время приносило странное удовлетворение. Как только вздутия лопались, оттуда выстреливала густая, желтовато-зелёная жидкость с сильным запахом бензина. Профессор Спаржелла показала, как нужно ловить струю в бутылку, и к концу урока ребятам удалось собрать несколько пинт.
— Мадам Помфри будет в восторге, — сказала профессор Спаржелла, укупоривая последнюю бутылку. — Буботуберовый гной — прекрасное лекарство от самых неподдающихся форм угревой сыпи. Надеюсь, теперь ученики перестанут делать всякие глупости, лишь бы избавиться от прыщей.
— Как бедная Элоиза Мошкар, — страшным шёпотом вставила Ханна Аббот из «Хуффльпуффа». — Она хотела согнать с лица прыщи с помощью заклятия.
— Глупая девочка, — покачала головой профессор Спаржелла, — впрочем, в конце концов мадам Помфри удалось поставить ей нос на место.
В замке, возвещая об окончании урока, гулко зазвонил колокол, и этот звук эхом разнёсся во влажном воздухе. Класс разделился: хуффльпуффцы отправились вверх по парадной лестнице в замок на превращения, а гриффиндорцы — в противоположном направлении, вниз по скользкому склону к маленькому деревянному домику Огрида, стоявшему на самом краю Запретного леса.
Огрид, держа за ошейник Клыка, громадного чёрного немецкого дога, ждал учеников во дворе. У его ног стояло несколько открытых деревянных ящиков. Клык поскуливал и рвался вперёд, сгорая от желания исследовать содержимое. Когда ребята подошли ближе, до их ушей донеслось загадочное грохотание, перемежавшееся приглушёнными взрывами.
— Приветик! — при виде Гарри, Рона и Гермионы Огрид радостно заулыбался. — Лучше б подождать слизеринцев, они такое не захотят пропустить!.. Гляньте-ка — взрывастые драклы!
— Чего? — не понял Рон.
Огрид ткнул пальцем в ящики.
— Бррр! — Лаванда Браун взвизгнула и отскочила назад.
Гарри был вынужден согласиться, что, кроме «бррр», про взрывастых драклов сказать нечего. Скользкие, отвратительного бледного цвета, без намёка на голову и со множеством торчащих в самые разные стороны ног, они напоминали деформированных лобстеров без панциря. В ящиках находилось примерно по сто драклов, около шести дюймов в длину каждый. Животные издавали мощный запах протухшей рыбы. Они беспрерывно наползали друг на друга, слепо стукались в стенки. С одного конца тела у них то и дело с тихим «фьют» вылетали и уносились на несколько дюймов вперёд яркие искры.
— Только вылупились, — гордо сообщил Огрид, — и вы сможете их сами воспитывать! Я так мыслю, это у нас будет такой проект!
— Это с какой же такой радости нам их воспитывать? — холодно произнёс знакомый голос.
Прибыли слизеринцы. Краббе и Гойл поддержали выступление Драко Малфоя подобострастным хихиканием.
Огрид растерялся.
— Я имею в виду, какая от них радость? — пояснил Малфой. — Что они делают?
Огрид открыл рот, тяжело задумался и после паузы отрывисто сказал:
— Это следующий урок, Малфой. А нынче будете их просто кормить. И вот ещё чего, вы им подавайте разные вещи — у меня ж их раньше не было, не знаю, чего им по вкусу — я тут принёс муравьиные яйца, лягушачью печёнку, кусочек ужа — попробуем дать всего понемножку.
— Сначала гной, теперь ещё и это, — пробормотал Симус Финниган.
Только горячая привязанность к Огриду смогла заставить Гарри, Рона и Гермиону пригоршнями набирать противно-скользкую лягушачью печень, опускать её в корзины и пытаться заинтересовать ею драклов. Гарри не оставляло чувство, что это занятие совершенно бесполезное, хотя бы потому, что у драклов не было рта — по крайней мере, никаких его внешних признаков.
— Ой! — минут через десять заорал Дин Томас. — Он меня укусил!
Встревоженный Огрид поспешил к нему.
— Он взорвался с конца! — сердито буркнул Дин, демонстрируя Огриду ожог на ладони.
— Угу… точно… так бывает, они взрываются, — со знанием дела закивал головой Огрид.
— Фу! — воскликнула Лаванда Браун. — Фу, Огрид, что это у них за острая штука?
— У них у некоторых жало, — с энтузиазмом поведал Огрид (Лаванда быстро убрала руку от ящика). — Думаю, это самцы… а у самок такая штука на животе, типа присоски… видать, они сосут кровь.
— Теперь я наконец понимаю, зачем нам их выкармливать, — саркастично заметил Малфой. — Кто же откажется от питомца, который с одного конца жалит, с другого кусает, а с третьего — обжигается?
— То, что они неприятные, ещё не значит, что они бесполезны, — огрызнулась Гермиона. — Например, драконья кровь очень полезна, но ведь ты же не будешь держать дома дракона.
Гарри с Роном заговорщицки улыбнулись Огриду, и тот тоже послал в ответ еле заметную под кустистой бородой улыбку. Огрид как раз очень даже стал бы держать дома дракона, о чём Гарри, Рону и Гермионе было прекрасно известно — когда они учились в первом классе, он в течение короткого времени являлся счастливым обладателем кошмарного норвежского зубцеспина по кличке Норберт. Огрид обожал чудовищных монстров — чем смертоноснее, тем лучше.
— Что ж, по крайней мере, драклы маленькие, — изрёк Рон час спустя по пути в замок.
— Сейчас — да, — вздохнула Гермиона безнадёжно, — но, как только Огрид выяснит, чем они питаются, они сразу вырастут до шести футов.
— Ну, это неважно, зато вдруг они помогают от морской болезни или от чего-нибудь ещё, — хитро усмехнулся Рон.
— Ты прекрасно знаешь, я сказала это только для того, чтобы Малфой заткнулся, — отрезала Гермиона. — А вообще-то, на этот раз он прав. Лучшее, что можно было бы сделать, это избавиться от них, пока они всех не перекусали.
Ребята уселись за гриффиндорский стол и принялись угощаться бараньими отбивными с картошкой. Гермиона ела так быстро, что Гарри с Роном удивлённо вытаращили на неё глаза.
— Ты чего?… Придумала новый способ борьбы за права эльфов? — спросил Рон. — Решила добиться, чтобы тебя вырвало?
— Ничего подобного, — ответила Гермиона со всем достоинством, которого ей удалось достичь с полным спаржи ртом. — Мне просто надо в библиотеку.
— Что?! — Рон не поверил своим ушам. — Гермиона!.. Сегодня первый день! Нам ещё даже ничего не задали!
Гермиона пожала плечами и продолжила заталкивать в рот еду с видом человека, которого не кормили несколько дней. Затем она вскочила, наспех бросила: «Увидимся за ужином!» и с дикой скоростью унеслась.
Прозвонил колокол — сигнал к началу послеобеденных занятий. Гарри с Роном отправились в Северную башню. По узкой винтовой лестнице они забрались на вершину. Там из круглого люка в потолке спускалась серебряная лесенка, по которой можно было подняться в кабинет профессора Трелани.
Они едва успели просунуть в люк головы, как им в ноздри ударил знакомый сладкий запах, исходящий от камина. Шторы, как всегда, были опущены. Круглая комната купалась в призрачном красноватом свете множества ламп, задрапированных шарфами и шалями. Гарри с Роном пробрались между обитых ситцем кресел и пуфиков, на которых уже сидели их одноклассники, и заняли свой столик.
— Добрый день, — сказал загадочный голос профессора Трелани за спиной у Гарри. Он вздрогнул.
Профессор Трелани, очень худая женщина в огромных очках, от которых её глаза казались чересчур большими, с высоты своего роста взирала на Гарри с тем трагическим выражением, которое неизменно появлялось у неё на лице при встречах с ним. Все её многочисленные бусы, цепи и браслеты, как всегда, искрились в свете камина.
— Ты чем-то обеспокоен, мой дорогой, — заупокойным тоном объявила она. — Сквозь твоё храброе лицо мой Внутренний Глаз видит встревоженную душу. И я должна с огорчением признать, что твоё беспокойство небезосновательно. Я вижу, что у тебя впереди трудные времена… Увы!.. Очень, очень трудные… Боюсь, то, чего ты опасаешься, и в самом деле случится… причём раньше, чем ты думаешь…
Она перешла на шёпот. Рон поглядел на Гарри и закатил глаза. Гарри встретил его взгляд с каменным выражением лица. Профессор Трелани прошелестела мимо и уселась перед камином в большое кресло с подлокотниками лицом к классу. Очень близко к ней, на пуфиках, примостились Лаванда Браун и Парватти Патил, боготворившие прорицательницу.
— Мои дорогие, пришло время заняться звёздами, — начала учительница, — движениями планет и теми таинственными предзнаменованиями, которые они раскрывают лишь тем, кто способен уразуметь рисунок небесного танца. Человеческая судьба зашифрована в излучении планет, сочетающемся…
— Сегодня довольно удачно… всё утро на улице, — Рон водил пальцем по столбцу «понедельник», — гербология с хуффльпуффцами, потом уход за магическими существами… чёрт, опять со «Слизерином»!..
— А после обеда сдвоенные прорицания, — застонал Гарри, заглянув в расписание. Если не считать зельеделия, прорицание было у него самым нелюбимым предметом. Тем более, что профессор Трелани всякий раз упорно предсказывала его близкую кончину — чем выводила Гарри из себя.
— Тебе давно пора их бросить. Я же бросила, — уверенно заявила Гермиона, намазывая хлеб маслом. — Тогда ты мог бы заняться чем-нибудь более разумным, например, арифмантикой.
— Сегодня ты уже не отказываешься от еды, как я вижу, — заметил Рон, глядя, каким густым слоем Гермиона намазывает джем на бутерброд.
— Я решила, что есть более эффективные способы боробы за права эльфов, — высокомерно произнесла Гермиона.
— Ага… и к тому же проголодалась, — усмехнулся Рон.
Вверху неожиданно раздался громкий шелест — в открытые окна ворвалось множество сов, несущих утреннюю почту. Гарри поднял голову. Увы, в густой массе серого и коричневого не было и намёка на белое. Совы закружили над столами, выискивая адресатов. Большая рыжеватая сова зависла над Невиллем Длиннопоппом и сбросила ему на колени посылку — Невилль вечно забывал что-нибудь дома. На другом конце зала на плечо своему хозяину, Драко Малфою, опустился орлиный филин. Он, как обычно, принёс посылку с пирогами и конфетами. От разочарования у Гарри засосало под ложечкой. Стараясь не поддаваться тревоге, он продолжил есть кашу. И всё же — неужели с Хедвигой что-то случилось? Вдруг Сириус вовсе не получил письма?
Одолеваемый мрачными думами, Гарри по вязким междурядьям брёл через огород к теплице номер три. Там он наконец отвлёкся от грустных мыслей — профессор Спаржелла показала классу невероятно уродливые растения. Точнее, на вид это были скорее огромные жирные чёрные слизни, вертикально торчащие из почвы. Они слегка извивались, и на их гладкой поверхности имелись большие блестящие вздутия, наполненные жидкостью.
— Буботуберы, — счастливо объявила профессор Спаржелла. — Их нужно выжимать. Гной вы будете собирать в…
— Что мы будем собирать? — с отвращением вскричал Симус Финниган.
— Гной, Финниган, гной, — повторила профессор Спаржелла, — он очень ценный, старайтесь не потерять ни капли. Так вот, вы будете собирать гной вот в эти бутылки. Обязательно наденьте перчатки из драконьей шкуры, в неразбавленном виде буботуберовый гной творит с кожей самые невероятные вещи.
Выжимать буботуберы было отвратительно, но в то же время приносило странное удовлетворение. Как только вздутия лопались, оттуда выстреливала густая, желтовато-зелёная жидкость с сильным запахом бензина. Профессор Спаржелла показала, как нужно ловить струю в бутылку, и к концу урока ребятам удалось собрать несколько пинт.
— Мадам Помфри будет в восторге, — сказала профессор Спаржелла, укупоривая последнюю бутылку. — Буботуберовый гной — прекрасное лекарство от самых неподдающихся форм угревой сыпи. Надеюсь, теперь ученики перестанут делать всякие глупости, лишь бы избавиться от прыщей.
— Как бедная Элоиза Мошкар, — страшным шёпотом вставила Ханна Аббот из «Хуффльпуффа». — Она хотела согнать с лица прыщи с помощью заклятия.
— Глупая девочка, — покачала головой профессор Спаржелла, — впрочем, в конце концов мадам Помфри удалось поставить ей нос на место.
В замке, возвещая об окончании урока, гулко зазвонил колокол, и этот звук эхом разнёсся во влажном воздухе. Класс разделился: хуффльпуффцы отправились вверх по парадной лестнице в замок на превращения, а гриффиндорцы — в противоположном направлении, вниз по скользкому склону к маленькому деревянному домику Огрида, стоявшему на самом краю Запретного леса.
Огрид, держа за ошейник Клыка, громадного чёрного немецкого дога, ждал учеников во дворе. У его ног стояло несколько открытых деревянных ящиков. Клык поскуливал и рвался вперёд, сгорая от желания исследовать содержимое. Когда ребята подошли ближе, до их ушей донеслось загадочное грохотание, перемежавшееся приглушёнными взрывами.
— Приветик! — при виде Гарри, Рона и Гермионы Огрид радостно заулыбался. — Лучше б подождать слизеринцев, они такое не захотят пропустить!.. Гляньте-ка — взрывастые драклы!
— Чего? — не понял Рон.
Огрид ткнул пальцем в ящики.
— Бррр! — Лаванда Браун взвизгнула и отскочила назад.
Гарри был вынужден согласиться, что, кроме «бррр», про взрывастых драклов сказать нечего. Скользкие, отвратительного бледного цвета, без намёка на голову и со множеством торчащих в самые разные стороны ног, они напоминали деформированных лобстеров без панциря. В ящиках находилось примерно по сто драклов, около шести дюймов в длину каждый. Животные издавали мощный запах протухшей рыбы. Они беспрерывно наползали друг на друга, слепо стукались в стенки. С одного конца тела у них то и дело с тихим «фьют» вылетали и уносились на несколько дюймов вперёд яркие искры.
— Только вылупились, — гордо сообщил Огрид, — и вы сможете их сами воспитывать! Я так мыслю, это у нас будет такой проект!
— Это с какой же такой радости нам их воспитывать? — холодно произнёс знакомый голос.
Прибыли слизеринцы. Краббе и Гойл поддержали выступление Драко Малфоя подобострастным хихиканием.
Огрид растерялся.
— Я имею в виду, какая от них радость? — пояснил Малфой. — Что они делают?
Огрид открыл рот, тяжело задумался и после паузы отрывисто сказал:
— Это следующий урок, Малфой. А нынче будете их просто кормить. И вот ещё чего, вы им подавайте разные вещи — у меня ж их раньше не было, не знаю, чего им по вкусу — я тут принёс муравьиные яйца, лягушачью печёнку, кусочек ужа — попробуем дать всего понемножку.
— Сначала гной, теперь ещё и это, — пробормотал Симус Финниган.
Только горячая привязанность к Огриду смогла заставить Гарри, Рона и Гермиону пригоршнями набирать противно-скользкую лягушачью печень, опускать её в корзины и пытаться заинтересовать ею драклов. Гарри не оставляло чувство, что это занятие совершенно бесполезное, хотя бы потому, что у драклов не было рта — по крайней мере, никаких его внешних признаков.
— Ой! — минут через десять заорал Дин Томас. — Он меня укусил!
Встревоженный Огрид поспешил к нему.
— Он взорвался с конца! — сердито буркнул Дин, демонстрируя Огриду ожог на ладони.
— Угу… точно… так бывает, они взрываются, — со знанием дела закивал головой Огрид.
— Фу! — воскликнула Лаванда Браун. — Фу, Огрид, что это у них за острая штука?
— У них у некоторых жало, — с энтузиазмом поведал Огрид (Лаванда быстро убрала руку от ящика). — Думаю, это самцы… а у самок такая штука на животе, типа присоски… видать, они сосут кровь.
— Теперь я наконец понимаю, зачем нам их выкармливать, — саркастично заметил Малфой. — Кто же откажется от питомца, который с одного конца жалит, с другого кусает, а с третьего — обжигается?
— То, что они неприятные, ещё не значит, что они бесполезны, — огрызнулась Гермиона. — Например, драконья кровь очень полезна, но ведь ты же не будешь держать дома дракона.
Гарри с Роном заговорщицки улыбнулись Огриду, и тот тоже послал в ответ еле заметную под кустистой бородой улыбку. Огрид как раз очень даже стал бы держать дома дракона, о чём Гарри, Рону и Гермионе было прекрасно известно — когда они учились в первом классе, он в течение короткого времени являлся счастливым обладателем кошмарного норвежского зубцеспина по кличке Норберт. Огрид обожал чудовищных монстров — чем смертоноснее, тем лучше.
— Что ж, по крайней мере, драклы маленькие, — изрёк Рон час спустя по пути в замок.
— Сейчас — да, — вздохнула Гермиона безнадёжно, — но, как только Огрид выяснит, чем они питаются, они сразу вырастут до шести футов.
— Ну, это неважно, зато вдруг они помогают от морской болезни или от чего-нибудь ещё, — хитро усмехнулся Рон.
— Ты прекрасно знаешь, я сказала это только для того, чтобы Малфой заткнулся, — отрезала Гермиона. — А вообще-то, на этот раз он прав. Лучшее, что можно было бы сделать, это избавиться от них, пока они всех не перекусали.
Ребята уселись за гриффиндорский стол и принялись угощаться бараньими отбивными с картошкой. Гермиона ела так быстро, что Гарри с Роном удивлённо вытаращили на неё глаза.
— Ты чего?… Придумала новый способ борьбы за права эльфов? — спросил Рон. — Решила добиться, чтобы тебя вырвало?
— Ничего подобного, — ответила Гермиона со всем достоинством, которого ей удалось достичь с полным спаржи ртом. — Мне просто надо в библиотеку.
— Что?! — Рон не поверил своим ушам. — Гермиона!.. Сегодня первый день! Нам ещё даже ничего не задали!
Гермиона пожала плечами и продолжила заталкивать в рот еду с видом человека, которого не кормили несколько дней. Затем она вскочила, наспех бросила: «Увидимся за ужином!» и с дикой скоростью унеслась.
Прозвонил колокол — сигнал к началу послеобеденных занятий. Гарри с Роном отправились в Северную башню. По узкой винтовой лестнице они забрались на вершину. Там из круглого люка в потолке спускалась серебряная лесенка, по которой можно было подняться в кабинет профессора Трелани.
Они едва успели просунуть в люк головы, как им в ноздри ударил знакомый сладкий запах, исходящий от камина. Шторы, как всегда, были опущены. Круглая комната купалась в призрачном красноватом свете множества ламп, задрапированных шарфами и шалями. Гарри с Роном пробрались между обитых ситцем кресел и пуфиков, на которых уже сидели их одноклассники, и заняли свой столик.
— Добрый день, — сказал загадочный голос профессора Трелани за спиной у Гарри. Он вздрогнул.
Профессор Трелани, очень худая женщина в огромных очках, от которых её глаза казались чересчур большими, с высоты своего роста взирала на Гарри с тем трагическим выражением, которое неизменно появлялось у неё на лице при встречах с ним. Все её многочисленные бусы, цепи и браслеты, как всегда, искрились в свете камина.
— Ты чем-то обеспокоен, мой дорогой, — заупокойным тоном объявила она. — Сквозь твоё храброе лицо мой Внутренний Глаз видит встревоженную душу. И я должна с огорчением признать, что твоё беспокойство небезосновательно. Я вижу, что у тебя впереди трудные времена… Увы!.. Очень, очень трудные… Боюсь, то, чего ты опасаешься, и в самом деле случится… причём раньше, чем ты думаешь…
Она перешла на шёпот. Рон поглядел на Гарри и закатил глаза. Гарри встретил его взгляд с каменным выражением лица. Профессор Трелани прошелестела мимо и уселась перед камином в большое кресло с подлокотниками лицом к классу. Очень близко к ней, на пуфиках, примостились Лаванда Браун и Парватти Патил, боготворившие прорицательницу.
— Мои дорогие, пришло время заняться звёздами, — начала учительница, — движениями планет и теми таинственными предзнаменованиями, которые они раскрывают лишь тем, кто способен уразуметь рисунок небесного танца. Человеческая судьба зашифрована в излучении планет, сочетающемся…