Страница:
Затем он, точнее, она заговорила глубоким хрипловатым голосом:
— Ты очень близок к цели. И ближайший путь к ней — мимо меня.
— Тогда… может быть, вы посторонитесь? Будьте добры, — попросил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, какой ответ его ждёт.
— Нет, — отказалась она, продолжая расхаживать. — Нет, пока ты не отгадаешь мою загадку. Ответишь с первого раза — пропущу. Ответишь неверно — наброшусь. Промолчишь — отпущу, не тронув.
У Гарри в животе всё спазматически сжалось. Это Гермиона специалист по загадкам, а не он. Гарри взвесил все шансы. Если загадка слишком сложная, он промолчит и уйдёт невредимым, и попробует отыскать другую дорогу.
— Ладно, — решился он. — А какая загадка?
— А можете повторить?… Помедленнее? — испуганно попросил он.
Она моргнула, улыбнулась и повторила стихи.
— И всё это вместе означает существо, которое я не смог бы обнять? — переспросил Гарри.
Она лишь снова загадочно улыбнулась. Гарри решил принять это за «да». Потом раскинул мозгами и понял, что знает очень много разных существ, которых он ни за что не смог бы обнять. Первым делом на ум пришли драклы, но что-то подсказывало, что это не подходит. Нужно сначала перебрать все подсказки…
— Того, кто таится в тени, — пробормотал Гарри, уставившись в лицо сфинксу, — Кто секреты крадёт, чьё молчание лжёт… м-м-м… это, наверное, какой-нибудь жулик. Нет-нет, это ещё не отгадка! Кто же?… Шпион?… то есть, что, «п»? Я к этому ещё вернусь… не могли бы вы повторить подсказку про тупик, пожалуйста?
Она повторила.
— Всегда в конце тупика… — повторил Гарри. — М-м-м… ерунда какая-то… понятия не имею… В начале конца… А вторую подсказку ещё раз можно?
Сфинкс прочёл строчки про лес.
— Что кричишь ты в лесу, когда заблудившись бредёшь… — пробормотал Гарри. — М-м-м… это… это… «ау!». Я кричу: «ау»!
Сфинкс улыбнулся.
— П… ау… пау… — Гарри и сам принялся расхаживать туда-сюда. — Существо, которое я не смог бы обнять… паук!
Сфинкс просиял. Он медленно встал, потянулся передними лапами и отошёл в сторону, пропуская Гарри.
— Спасибо! — поблагодарил Гарри и, донельзя изумлённый собственной сообразительностью, рванул вперёд.
Он должен быть где-то совсем рядом… показания палочки говорили, что он движется прямо по курсу… если ему не повстречается что-нибудь совсем ужасное, то у него определённо есть шанс…
Вскоре снова пришлось выбирать дорогу.
— Указуй! — шепнул он палочке, та повернулась и указала направо. Гарри помчался туда и увидел впереди свет.
В ста ярдах от него на постаменте тускло сиял Тремудрый кубок. Гарри перешёл на бег, и тут прямо перед ним с боковой дорожки выскочила какая-то тёмная фигура.
Седрик доберётся до кубка раньше… Седрик мчался как стрела, Гарри понимал, что ему ни за что не догнать, Седрик много выше, ноги у него длиннее…
И тогда Гарри увидел, что слева из-за изгороди, стремительно двигаясь по дорожке, пересекающейся с той, по которой они бежали, показалось нечто огромное. Это нечто перемещалось с такой скоростью, что Седрик непременно должен был с ним столкнуться, но взгляд Седрика был устремлён на Кубок, и он не видел ничего вокруг…
— Седрик! — завопил Гарри. — Слева!
Седрик оглянулся как раз вовремя. Он прошмыгнул мимо громадного существа и сумел избежать столкновения, но, к сожалению, споткнулся. Гарри видел, как палочка вылетела из руки Седрика, и как на дорожку вывалился гигантский паук и зашагал прямо на Седрика.
— Ступефай! — закричал Гарри. Заклинание шарахнуло по огромному волосатому паучьему телу, но результат был ничтожен, с тем же успехом можно было кинуть в него камушком — паук дёрнулся, быстро перебрал ногами и кинулся на Гарри.
— Ступефай! Импедимента! Ступефай!
Бесполезно — паук был либо слишком большой, либо слишком волшебный, и заклинания только раззадоривали его. Гарри успел лишь на мгновение увидеть восемь горящих чёрных глаз и острые бритвы клешней, как паук уже бросился на него.
Он поднял Гарри в воздух передними лапами; Гарри отчаянно сопротивлялся. Брыкаясь, он попал ногой по жвалам и в ту же секунду почувствовал невыносимую боль — услышал крик Седрика: «Ступефай!», но это заклинание помогло ничуть не больше Гарриного — паук разинул пасть, но Гарри успел поднять палочку и закричал: «Экспеллиармус!»
Сработало! Разоружальное заклятие заставило паука бросить жертву на землю, но из-за этого Гарри свалился с двенадцатифутовой высоты на и без того повреждённую ногу, которая как-то неестественно смялась под тяжестью тела. Не думая ни секунды, Гарри, вспомнив дракла, прицелился в нижнюю часть паучьего живота и выкрикнул: «Ступефай!» одновременно с Седриком.
Соединившись, два заклинания сделали то, чего не смогло одно — паук стал валиться набок, приминая ближайшую стену кустов и перегораживая дорогу клубком волосатых лап.
— Гарри! — донёсся крик Седрика. — Ты в порядке? Он упал не на тебя?
— Нет, — закричал в ответ Гарри. Он посмотрел на свою ногу. Та вовсю кровоточила. На порванной робе виднелось пятно густой, клейкой паучьей слюны. Гарри попытался встать, но нога судорожно дрожала и отказывалась держать его. Он прислонился к изгороди, судорожно дыша и оглядываясь по сторонам.
Седрик стоял в нескольких футах от Тремудрого кубка, тускло мерцающего у него за спиной.
— Возьми же его, — с трудом выговорил Гарри. — Давай, возьми его. Ты же рядом.
Но Седрик не двигался. Он просто стоял и смотрел на Гарри. Потом обернулся и посмотрел на Кубок. В золотом сиянии последнего Гарри увидел на лице Седрика тоскливое вожделение. Седрик снова обернулся к Гарри, который теперь хватался за кусты, чтобы не упасть.
Седрик сделал глубокий вдох.
— Нет, ты возьми. Ты должен был его выиграть. Ты здесь уже дважды спас мне жизнь.
— Нет, так не положено, — ответил Гарри. Он рассердился. Нога болит невыносимо, как, собственно, и всё тело после сражения с пауком, а Седрик, после всех этих страданий, всё-таки опередил его, так же, как сумел первым пригласить на бал Чу. — Выигрывает тот, кто первым достигнет Кубка. А это ты. Говорю тебе, я со своей ногой всё равно никуда не добегу.
Седрик сделал несколько шагов по направлению к поваленному Сногсшибателем пауку — в сторону от Кубка. Он мотал головой.
— Нет, — сказал он.
— Хватит играть в благородство, — раздражённо бросил Гарри. — Возьми его, и всё, и тогда мы сможем выбраться отсюда.
Седрик смотрел, как Гарри, хватаясь за ветки, старается встать прямо.
— Ты сказал мне про драконов, — проговорил он. — Я бы не прошёл первое испытание, если бы ты тогда меня не предупредил.
— Мне тогда тоже подсказали, — Гарри попытался отереть подолом робы кровь с ноги. — И ты помог мне с яйцом — мы квиты.
— Мне тоже помогли с яйцом, — заспорил Седрик.
— И всё равно мы квиты, — Гарри проверил ногу, перенеся на неё вес всего тела, она ужасающе задрожала — видимо, когда паук бросил его на землю, он вывихнул лодыжку.
— Ты должен был получить больше баллов за второе состязание, — упрямился Седрик. — Ты остался, чтобы спасти всех заложников. Я тоже должен был так поступить.
— Мне просто не хватило ума, чтобы не принимать эту песню всерьёз! — с горечью воскликнул Гарри. — Слушай, возьми ты этот Кубок!
— Нет. — отказался Седрик.
Он перешагнул через паучьи лапы и приблизился к Гарри. Тот испытующе посмотрел на Седрика. Седрик говорил серьёзно. Он добровольно отказывался от славы, которая и не снилась «Хуффльпуффу».
— Пошли, — велел Седрик. По его виду было ясно, что ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, но лицо горело убеждённостью, руки были уверенно скрещены на груди — он решился.
Гарри перевёл взгляд с Седрика на Кубок. На один-единственный лучезарный миг он представил, как появляется из лабиринта, держа его в руках, и поднимает над головой. Услышал восторженный рёв толпы, увидел восхищённое лицо Чу, увидел так ясно, как никогда прежде… потом прекрасная картина исчезла, и он снова посмотрел в скрытое тенью, упрямое лицо Седрика.
— Вместе, — сказал Гарри.
— Что?
— Возьмём его одновременно. Всё равно это будет победа «Хогварца». Победим вместе.
Седрик поглядел на Гарри. Расцепил руки.
— Ты… уверен?
— Да, — ответил Гарри. — Абсолютно… Мы же помогли друг другу, правда? И оба добрались сюда. Давай возьмём его вместе.
Седрик постоял с таким видом, словно не верил своим ушам. А затем расплылся в широкой улыбке.
— Идёт, — согласился он. — Давай сюда.
Он подхватил Гарри под руку и помог ему допрыгать до постамента, на котором стоял Кубок. Оказавшись рядом, каждый протянул ладонь к одной из сияющих ручек.
— На счёт три, хорошо? — предложил Гарри. — Раз… два… три…
Они с Седриком схватились за ручки одновременно.
В ту же секунду Гарри почувствовал, как что-то с силой дёрнуло его за пупок. Ноги оторвались от земли. Он не мог расжать пальцы, державшие Кубок, тот тянул его ввысь, в водоворот ветра и цветовых пятен — и Седрика вместе с ним.
Глава 32
Глава 33
— Ты очень близок к цели. И ближайший путь к ней — мимо меня.
— Тогда… может быть, вы посторонитесь? Будьте добры, — попросил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, какой ответ его ждёт.
— Нет, — отказалась она, продолжая расхаживать. — Нет, пока ты не отгадаешь мою загадку. Ответишь с первого раза — пропущу. Ответишь неверно — наброшусь. Промолчишь — отпущу, не тронув.
У Гарри в животе всё спазматически сжалось. Это Гермиона специалист по загадкам, а не он. Гарри взвесил все шансы. Если загадка слишком сложная, он промолчит и уйдёт невредимым, и попробует отыскать другую дорогу.
— Ладно, — решился он. — А какая загадка?
Гарри, уставившись на сфинкса, разинул рот.
Сфинкс уселся точно посреди дорожки и прочитал стихи:
Сначала ты букву вторую возьми
Того, кто таится в тени.
Кто секреты крадёт, чьё молчание лжёт,
Кто следы заметает свои.
Затем вспомни то, что кричишь ты в лесу,
Когда заблудившись бредёшь.
А третье всегда в конце тупика,
В начале конца обретешь.
Всё вместе сложи и получишь того,
Кого ты, хоть видел не раз,
Не смог бы обнять никогда, ни за что…
Так кто он? Скажи мне сейчас!
— А можете повторить?… Помедленнее? — испуганно попросил он.
Она моргнула, улыбнулась и повторила стихи.
— И всё это вместе означает существо, которое я не смог бы обнять? — переспросил Гарри.
Она лишь снова загадочно улыбнулась. Гарри решил принять это за «да». Потом раскинул мозгами и понял, что знает очень много разных существ, которых он ни за что не смог бы обнять. Первым делом на ум пришли драклы, но что-то подсказывало, что это не подходит. Нужно сначала перебрать все подсказки…
— Того, кто таится в тени, — пробормотал Гарри, уставившись в лицо сфинксу, — Кто секреты крадёт, чьё молчание лжёт… м-м-м… это, наверное, какой-нибудь жулик. Нет-нет, это ещё не отгадка! Кто же?… Шпион?… то есть, что, «п»? Я к этому ещё вернусь… не могли бы вы повторить подсказку про тупик, пожалуйста?
Она повторила.
— Всегда в конце тупика… — повторил Гарри. — М-м-м… ерунда какая-то… понятия не имею… В начале конца… А вторую подсказку ещё раз можно?
Сфинкс прочёл строчки про лес.
— Что кричишь ты в лесу, когда заблудившись бредёшь… — пробормотал Гарри. — М-м-м… это… это… «ау!». Я кричу: «ау»!
Сфинкс улыбнулся.
— П… ау… пау… — Гарри и сам принялся расхаживать туда-сюда. — Существо, которое я не смог бы обнять… паук!
Сфинкс просиял. Он медленно встал, потянулся передними лапами и отошёл в сторону, пропуская Гарри.
— Спасибо! — поблагодарил Гарри и, донельзя изумлённый собственной сообразительностью, рванул вперёд.
Он должен быть где-то совсем рядом… показания палочки говорили, что он движется прямо по курсу… если ему не повстречается что-нибудь совсем ужасное, то у него определённо есть шанс…
Вскоре снова пришлось выбирать дорогу.
— Указуй! — шепнул он палочке, та повернулась и указала направо. Гарри помчался туда и увидел впереди свет.
В ста ярдах от него на постаменте тускло сиял Тремудрый кубок. Гарри перешёл на бег, и тут прямо перед ним с боковой дорожки выскочила какая-то тёмная фигура.
Седрик доберётся до кубка раньше… Седрик мчался как стрела, Гарри понимал, что ему ни за что не догнать, Седрик много выше, ноги у него длиннее…
И тогда Гарри увидел, что слева из-за изгороди, стремительно двигаясь по дорожке, пересекающейся с той, по которой они бежали, показалось нечто огромное. Это нечто перемещалось с такой скоростью, что Седрик непременно должен был с ним столкнуться, но взгляд Седрика был устремлён на Кубок, и он не видел ничего вокруг…
— Седрик! — завопил Гарри. — Слева!
Седрик оглянулся как раз вовремя. Он прошмыгнул мимо громадного существа и сумел избежать столкновения, но, к сожалению, споткнулся. Гарри видел, как палочка вылетела из руки Седрика, и как на дорожку вывалился гигантский паук и зашагал прямо на Седрика.
— Ступефай! — закричал Гарри. Заклинание шарахнуло по огромному волосатому паучьему телу, но результат был ничтожен, с тем же успехом можно было кинуть в него камушком — паук дёрнулся, быстро перебрал ногами и кинулся на Гарри.
— Ступефай! Импедимента! Ступефай!
Бесполезно — паук был либо слишком большой, либо слишком волшебный, и заклинания только раззадоривали его. Гарри успел лишь на мгновение увидеть восемь горящих чёрных глаз и острые бритвы клешней, как паук уже бросился на него.
Он поднял Гарри в воздух передними лапами; Гарри отчаянно сопротивлялся. Брыкаясь, он попал ногой по жвалам и в ту же секунду почувствовал невыносимую боль — услышал крик Седрика: «Ступефай!», но это заклинание помогло ничуть не больше Гарриного — паук разинул пасть, но Гарри успел поднять палочку и закричал: «Экспеллиармус!»
Сработало! Разоружальное заклятие заставило паука бросить жертву на землю, но из-за этого Гарри свалился с двенадцатифутовой высоты на и без того повреждённую ногу, которая как-то неестественно смялась под тяжестью тела. Не думая ни секунды, Гарри, вспомнив дракла, прицелился в нижнюю часть паучьего живота и выкрикнул: «Ступефай!» одновременно с Седриком.
Соединившись, два заклинания сделали то, чего не смогло одно — паук стал валиться набок, приминая ближайшую стену кустов и перегораживая дорогу клубком волосатых лап.
— Гарри! — донёсся крик Седрика. — Ты в порядке? Он упал не на тебя?
— Нет, — закричал в ответ Гарри. Он посмотрел на свою ногу. Та вовсю кровоточила. На порванной робе виднелось пятно густой, клейкой паучьей слюны. Гарри попытался встать, но нога судорожно дрожала и отказывалась держать его. Он прислонился к изгороди, судорожно дыша и оглядываясь по сторонам.
Седрик стоял в нескольких футах от Тремудрого кубка, тускло мерцающего у него за спиной.
— Возьми же его, — с трудом выговорил Гарри. — Давай, возьми его. Ты же рядом.
Но Седрик не двигался. Он просто стоял и смотрел на Гарри. Потом обернулся и посмотрел на Кубок. В золотом сиянии последнего Гарри увидел на лице Седрика тоскливое вожделение. Седрик снова обернулся к Гарри, который теперь хватался за кусты, чтобы не упасть.
Седрик сделал глубокий вдох.
— Нет, ты возьми. Ты должен был его выиграть. Ты здесь уже дважды спас мне жизнь.
— Нет, так не положено, — ответил Гарри. Он рассердился. Нога болит невыносимо, как, собственно, и всё тело после сражения с пауком, а Седрик, после всех этих страданий, всё-таки опередил его, так же, как сумел первым пригласить на бал Чу. — Выигрывает тот, кто первым достигнет Кубка. А это ты. Говорю тебе, я со своей ногой всё равно никуда не добегу.
Седрик сделал несколько шагов по направлению к поваленному Сногсшибателем пауку — в сторону от Кубка. Он мотал головой.
— Нет, — сказал он.
— Хватит играть в благородство, — раздражённо бросил Гарри. — Возьми его, и всё, и тогда мы сможем выбраться отсюда.
Седрик смотрел, как Гарри, хватаясь за ветки, старается встать прямо.
— Ты сказал мне про драконов, — проговорил он. — Я бы не прошёл первое испытание, если бы ты тогда меня не предупредил.
— Мне тогда тоже подсказали, — Гарри попытался отереть подолом робы кровь с ноги. — И ты помог мне с яйцом — мы квиты.
— Мне тоже помогли с яйцом, — заспорил Седрик.
— И всё равно мы квиты, — Гарри проверил ногу, перенеся на неё вес всего тела, она ужасающе задрожала — видимо, когда паук бросил его на землю, он вывихнул лодыжку.
— Ты должен был получить больше баллов за второе состязание, — упрямился Седрик. — Ты остался, чтобы спасти всех заложников. Я тоже должен был так поступить.
— Мне просто не хватило ума, чтобы не принимать эту песню всерьёз! — с горечью воскликнул Гарри. — Слушай, возьми ты этот Кубок!
— Нет. — отказался Седрик.
Он перешагнул через паучьи лапы и приблизился к Гарри. Тот испытующе посмотрел на Седрика. Седрик говорил серьёзно. Он добровольно отказывался от славы, которая и не снилась «Хуффльпуффу».
— Пошли, — велел Седрик. По его виду было ясно, что ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, но лицо горело убеждённостью, руки были уверенно скрещены на груди — он решился.
Гарри перевёл взгляд с Седрика на Кубок. На один-единственный лучезарный миг он представил, как появляется из лабиринта, держа его в руках, и поднимает над головой. Услышал восторженный рёв толпы, увидел восхищённое лицо Чу, увидел так ясно, как никогда прежде… потом прекрасная картина исчезла, и он снова посмотрел в скрытое тенью, упрямое лицо Седрика.
— Вместе, — сказал Гарри.
— Что?
— Возьмём его одновременно. Всё равно это будет победа «Хогварца». Победим вместе.
Седрик поглядел на Гарри. Расцепил руки.
— Ты… уверен?
— Да, — ответил Гарри. — Абсолютно… Мы же помогли друг другу, правда? И оба добрались сюда. Давай возьмём его вместе.
Седрик постоял с таким видом, словно не верил своим ушам. А затем расплылся в широкой улыбке.
— Идёт, — согласился он. — Давай сюда.
Он подхватил Гарри под руку и помог ему допрыгать до постамента, на котором стоял Кубок. Оказавшись рядом, каждый протянул ладонь к одной из сияющих ручек.
— На счёт три, хорошо? — предложил Гарри. — Раз… два… три…
Они с Седриком схватились за ручки одновременно.
В ту же секунду Гарри почувствовал, как что-то с силой дёрнуло его за пупок. Ноги оторвались от земли. Он не мог расжать пальцы, державшие Кубок, тот тянул его ввысь, в водоворот ветра и цветовых пятен — и Седрика вместе с ним.
Глава 32
ПЛОТЬ, КРОВЬ И КОСТЬ
Гарри почувствовал, как его ступни с силой ударились о землю; повреждённая нога подогнулась, он упал лицом вперёд, ладонь разжалась, и он выпустил наконец Тремудрый кубок. Гарри поднял голову.
— Где это мы? — проговорил он.
Седрик помотал головой. Он встал и помог Гарри подняться. Они стали осматриваться.
Определённо, это не территория «Хогварца». Они, видимо, пролетели многие мили — а может быть, сотни миль — не видно даже гор, окружающих замок. Ребята стояли на мрачном заброшенном кладбище; справа, за тиссом, вырисовывался чёрный силуэт небольшой церквушки. Слева возвышался холм. Наверху можно было различить очертания красивого старого особняка.
Седрик посмотрел на Тремудрый кубок, потом на Гарри.
— Кто-нибудь предупреждал тебя, что Кубок — это портшлюс? — спросил он.
— Нет, — ответил Гарри. Он беспокойно осматривал кладбище. Вокруг царило зловещее безмолвие. — Это что, часть испытания?
— Не знаю, — пожал плечами Седрик. Он немного нервничал. — Надо бы достать палочки, как ты считаешь?
— Да, — согласился Гарри, радуясь, что предложение исходит от Седрика, а не от него.
Они вытащили палочки. Гарри постоянно оглядывался. Опять это странное чувство, что за ними следят…
— Кто-то идёт, — вдруг увидел он.
Напряжённо вглядываясь в темноту, они следили, как к ним тяжёлым шагом, уверенно пробираясь между могил, приближается какая-то фигура. Лица было не различить, но по походке, по тому, как этот человек держал руки, Гарри догадался, что тот что-то несёт. Кто этот человек, понять было невозможно, лицо скрывалось под капюшоном плаща, но он был невысокого роста. Потом — ещё несколько шагов по направлению к ним, расстояние между идущим и мальчиками неуклонно сокращалось — Гарри увидел, что человек несёт на руках… ребёнка?… или это какой-то свёрток?
Гарри чуть-чуть опустил палочку и покосился на Седрика. Седрик ответил недоумевающим взглядом. И они снова стали следить за приближающимся человеком.
Тот остановился возле высокого мраморного надгробия, примерно в шести футах от них. В течение секунды Гарри, Седрик и невысокий человек просто смотрели друг на друга.
И вдруг, совершенно неожиданно, шрам Гарри взорвался невыносимой болью. Подобных мук он не испытывал никогда в жизни. Он схватился руками за лицо, и палочка выскользнула из ослабевших пальцев, колени подогнулись — Гарри упал на землю, ослепнув от боли, голова грозила вот-вот расколоться пополам.
Где-то далеко, над головой, послышался высокий, холодный голос, равнодушно сказавший:
— Лишнего убей.
Свистящий шелест и второй голос, визгливо выкрикнувший в ночь:
— Авада Кедавра!
Под веками Гарри ослепительно полыхнуло зелёным, и он услышал, как что-то тяжёлое упало рядом с ним на землю; боль в шраме достигла такой силы, что его вырвало — и тогда стало легче. В смертельном ужасе от того, что он сейчас может увидеть, Гарри раскрыл слезящиеся от боли глаза.
Рядом, раскинув руки и ноги, лежал Седрик. Он был мёртв.
В течение секунды, вместившей в себя вечность, Гарри смотрел ему в лицо, в открытые серые глаза, пустые, лишённые выражения, как окна дома, откуда выехали обитатели, смотрел на полуоткрытый, словно в лёгком недоумении, рот. И тогда, раньше, чем сознание Гарри сумело принять увиденное, раньше, чем он успел почувствовать что-то ещё, кроме оцепенелого неверия в происходящее, его самого с силой подняли на ноги.
Низенький человечек в плаще, положив на землю свой свёрток, засветил палочку и поволок Гарри к мраморному надгробию. Прежде, чем его грубо развернули кругом и швырнули к подножию памятника, Гарри успел различить на мгновение высветившуюся надпись:
ТОМ РЕДДЛЬ
Человечек в плаще наколдовал путы, от шеи до лодыжек примотавшие Гарри к мраморной плите. Из-под капюшона до Гарри доносилось прерывистое, частое дыхание. Он стал вырываться, и человечек ударил его — на руке не было пальца. И тогда Гарри понял, кто скрывается под капюшоном. Червехвост!
— Ты?! — выдохнул он.
Но Червехвост, закончивший наколдовывать верёвки, промолчал; водя по узлам неподчиняющимися, скачущими пальцами, он проверял, крепки ли путы. Убедившись, что Гарри привязан к плите так крепко, что при всём желании не сможет переместиться ни на дюйм, Червехвост достал из-под плаща чёрную ленту и грубо затолкал её Гарри в рот; затем, не произнося ни слова, отвернулся и поспешил прочь. Гарри не мог издать ни звука, не мог понять, куда ушёл Червехвост — невозможно было повернуть голову, чтобы заглянуть за камень, он мог смотреть только прямо перед собой.
Футах в двадцати лежало тело Седрика. Позади него, поблёскивая в свете звёзд, валялся Тремудрый кубок. Палочка Гарри находилась совсем рядом, на земле возле ног. Свёрток, который Гарри принял за ребёнка, тоже был рядом, у подножия могилы. Он беспокойно шевелился. Гарри посмотрел на него, и лоб снова пронзила дикая боль… и тогда он вдруг понял, что не желает знать, что там, внутри… не хочет, чтобы этот свёрток развернули…
Возле его ног раздались какие-то звуки. Он опустил глаза, и увидел в траве подползающую гигантскую змею. Она широким кольцом обвилась вокруг могилы. Опять послышалось частое, свистящее дыхание Червехвоста, оно становилось всё громче. Судя по звукам, он тащил что-то тяжёлое. Скоро Червехвост появился в поле зрения — оказалось, что он толкает к подножию могилы каменный котёл, доверху наполненный водой или другой жидкостью — до Гарри доносились всплески — и этот котёл был больше, чем любой из котлов, которыми когда-либо пользовался Гарри; огромное каменное… брюхо, такое, что в нём вполне мог поместиться взрослый человек.
Существо в свёртке завозилось сильнее, словно пытаясь высвободиться. Червехвост с палочкой в руках суетился возле днища котла. Внезапно под днищем, потрескивая, заплясал огонь. Гигантская змея уползла в темноту.
Жидкость в котле нагревалась очень быстро. На поверхности не только забурлили пузыри, но и начали вылетать бешеные искры, как будто сама жидкость горела. Пар становился всё гуще, постепенно скрывая очертания Червехвоста, следившего за огнём. Шевеление свёртка стало ещё сильнее. И Гарри опять услышал высокий, холодный голос:
— Поторопись!
Жидкость в котле сделалась живой от пляшущих искр. Она словно была инкрустирована алмазами.
— Всё готово, господин.
— Скорей… — приказал ледяной голос.
Червехвост размотал свёрток, обнажив то, что лежало внутри, и Гарри издал страшный, заглушенный кляпом, вопль.
Червехвост как будто перевернул камень, под которым обнаружилось нечто омерзительное, слепое, склизкое — но это было в тысячу раз хуже. То, к чему потянулся Червехвост, имело очертания сжавшегося в комок ребёнка, только трудно было себе представить что-нибудь меньше похожее на ребёнка. Это было сырого красно-чёрного цвета, безволосое, покрытое какой-то чешуёй… Тонкие руки и ноги поражали беспомощностью, а лицо — ни у какого ребёнка не могло быть такого ужасного лица! — плоское, змееподобное, с горящими красными глазами.
Существо казалось совсем слабым; оно протянуло тонкие ручки, обвив Червехвоста за шею, и тот поднял его. В этот момент с него соскользнул капюшон, и, когда Червехвост поднёс существо к краю котла, Гарри в свете огня разглядел на трусливом, белом от ужаса лице выражение крайнего омерзения. На какое-то мгновение перед Гарри мелькнуло злое плоское лицо, подсвеченное искрами, пляшущими над поверхностью зелья. Затем Червехвост опустил существо в котёл, раздалось шипение, и оно ушло под воду; Гарри слышал, как слабое тельце мягко ударилось о дно.
Пусть оно утонет, молился про себя Гарри. Шрам разрывало от боли… Пожалуйста… Пусть оно утонет…
Червехвост заговорил. Казалось, он испуган до полной потери рассудка, его голос очень сильно дрожал. Он воздел палочку, закрыл глаза и заговорил, обращаясь к ночи:
— Кость отца, без ведома данная, возроди своего сына!
Могильный холм под ногами у Гарри дал трещину. Замерев от ужаса, Гарри следил, как, повинуясь заклинанию Червехвоста, в воздух взвилось, а потом мягко просыпалось в котёл лёгкое облачко пыли. Алмазная поверхность, зашипев, взбурлила. Во все стороны полетели искры. Жидкость приобрела яркий, ядовито-голубой цвет.
Червехвост почему-то принялся всхлипывать. Он достал из-под робы длинный, тонкий, сверкающий серебряный клинок. Голос его сорвался на отчаянные всхлипы:
— Плоть — слуги — с ж-желанием данная — оживи — своего господина!
Он вытянул перед собой правую руку — ту, на которой не было пальца. Потом крепко сжал левой рукой кинжал и широко замахнулся.
За секунду до того, как это случилось, Гарри догадался, что намерен сделать Червехвост — и изо всех сил зажмурился, но у него не было возможности заглушить крик, пронзивший тишину ночи, пронзивший самого Гарри, словно это его ударили кинжалом. Он услышал, как что-то упало на землю, услышал страдальческие хрипы Червехвоста, затем отвратительный всплеск, как будто что-то бросили в котёл. Гарри не смел взглянуть на это… но зелье стало ярко-красным, свет от него проникал даже под закрытые веки…
Червехвост стонал, задыхался в агонии. И только почувствовав на лице его прерывистое дыхание, Гарри понял, что тот стоит прямо перед ним.
— К-кровь врага — силой отобранная — воскреси — своего противника!
Гарри не мог ничего предпринять, чтобы предотвратить то, что сейчас произойдёт… опустив глаза, он безо всякой надежды рвался из пут… потом увидел сверкающий клинок в дрожащей, ныне единственной, руке Червехвоста. Почувствовал, как лезвие входит в сгиб правой руки. По рваному рукаву робы заструилась кровь. Червехвост, стонущий от боли, порылся в кармане, достал стеклянный фиал, поднёс к порезу и накапал в него крови.
Затем, спотыкаясь, вернулся к котлу и вылил туда кровь Гарри. Жидкость мгновенно сделалась ослепительно белой. Червехвост, завершив свою работу, упал у котла на колени, а после повалился набок и остался лежать на земле, задыхаясь от рыданий, баюкая обрубок руки.
Котёл бурлил, рассыпая во все стороны яркие алмазные искры, такие ослепительные, что из-за них всё остальное делалось бархатно-чёрным. Больше ничего не происходило…
Пусть ничего не получится, думал Гарри, пусть бы он утонул…
И вдруг, внезапно, бурление улеглось, искры исчезли. Из котла повалили клубы белого пара, скрыв собою всё вокруг, так что Гарри не видел больше ни Червехвоста, ни Седрика, ничего, кроме висящего в воздухе тумана… всё пошло не так, подумал он… оно утонуло… пожалуйста… пожалуйста, пусть будет так, что оно умерло…
Но тут, сквозь туман, он различил — и его окатило волной ледяного страха — медленно поднимающийся над котлом чёрный силуэт высокого, худого, похожего на скелет человека.
— Одень меня, — приказал из пара высокий ледяной голос, и Червехвост, стеная, всхлипывая, по-прежнему нянча изуродованную руку, торопливо схватил с земли чёрные одеяния и одной рукой облачил в них своего господина.
Не сводя глаз с Гарри, скелет шагнул из котла… и Гарри воочию увидел лицо, которое вот уже три года преследовало его в кошмарах. Лицо белее кости, с широко расставленными злобными багровыми глазами, по-змеиному плоским носом и широкими прорезями ноздрей…
Лорд Вольдеморт восстал вновь.
— Где это мы? — проговорил он.
Седрик помотал головой. Он встал и помог Гарри подняться. Они стали осматриваться.
Определённо, это не территория «Хогварца». Они, видимо, пролетели многие мили — а может быть, сотни миль — не видно даже гор, окружающих замок. Ребята стояли на мрачном заброшенном кладбище; справа, за тиссом, вырисовывался чёрный силуэт небольшой церквушки. Слева возвышался холм. Наверху можно было различить очертания красивого старого особняка.
Седрик посмотрел на Тремудрый кубок, потом на Гарри.
— Кто-нибудь предупреждал тебя, что Кубок — это портшлюс? — спросил он.
— Нет, — ответил Гарри. Он беспокойно осматривал кладбище. Вокруг царило зловещее безмолвие. — Это что, часть испытания?
— Не знаю, — пожал плечами Седрик. Он немного нервничал. — Надо бы достать палочки, как ты считаешь?
— Да, — согласился Гарри, радуясь, что предложение исходит от Седрика, а не от него.
Они вытащили палочки. Гарри постоянно оглядывался. Опять это странное чувство, что за ними следят…
— Кто-то идёт, — вдруг увидел он.
Напряжённо вглядываясь в темноту, они следили, как к ним тяжёлым шагом, уверенно пробираясь между могил, приближается какая-то фигура. Лица было не различить, но по походке, по тому, как этот человек держал руки, Гарри догадался, что тот что-то несёт. Кто этот человек, понять было невозможно, лицо скрывалось под капюшоном плаща, но он был невысокого роста. Потом — ещё несколько шагов по направлению к ним, расстояние между идущим и мальчиками неуклонно сокращалось — Гарри увидел, что человек несёт на руках… ребёнка?… или это какой-то свёрток?
Гарри чуть-чуть опустил палочку и покосился на Седрика. Седрик ответил недоумевающим взглядом. И они снова стали следить за приближающимся человеком.
Тот остановился возле высокого мраморного надгробия, примерно в шести футах от них. В течение секунды Гарри, Седрик и невысокий человек просто смотрели друг на друга.
И вдруг, совершенно неожиданно, шрам Гарри взорвался невыносимой болью. Подобных мук он не испытывал никогда в жизни. Он схватился руками за лицо, и палочка выскользнула из ослабевших пальцев, колени подогнулись — Гарри упал на землю, ослепнув от боли, голова грозила вот-вот расколоться пополам.
Где-то далеко, над головой, послышался высокий, холодный голос, равнодушно сказавший:
— Лишнего убей.
Свистящий шелест и второй голос, визгливо выкрикнувший в ночь:
— Авада Кедавра!
Под веками Гарри ослепительно полыхнуло зелёным, и он услышал, как что-то тяжёлое упало рядом с ним на землю; боль в шраме достигла такой силы, что его вырвало — и тогда стало легче. В смертельном ужасе от того, что он сейчас может увидеть, Гарри раскрыл слезящиеся от боли глаза.
Рядом, раскинув руки и ноги, лежал Седрик. Он был мёртв.
В течение секунды, вместившей в себя вечность, Гарри смотрел ему в лицо, в открытые серые глаза, пустые, лишённые выражения, как окна дома, откуда выехали обитатели, смотрел на полуоткрытый, словно в лёгком недоумении, рот. И тогда, раньше, чем сознание Гарри сумело принять увиденное, раньше, чем он успел почувствовать что-то ещё, кроме оцепенелого неверия в происходящее, его самого с силой подняли на ноги.
Низенький человечек в плаще, положив на землю свой свёрток, засветил палочку и поволок Гарри к мраморному надгробию. Прежде, чем его грубо развернули кругом и швырнули к подножию памятника, Гарри успел различить на мгновение высветившуюся надпись:
ТОМ РЕДДЛЬ
Человечек в плаще наколдовал путы, от шеи до лодыжек примотавшие Гарри к мраморной плите. Из-под капюшона до Гарри доносилось прерывистое, частое дыхание. Он стал вырываться, и человечек ударил его — на руке не было пальца. И тогда Гарри понял, кто скрывается под капюшоном. Червехвост!
— Ты?! — выдохнул он.
Но Червехвост, закончивший наколдовывать верёвки, промолчал; водя по узлам неподчиняющимися, скачущими пальцами, он проверял, крепки ли путы. Убедившись, что Гарри привязан к плите так крепко, что при всём желании не сможет переместиться ни на дюйм, Червехвост достал из-под плаща чёрную ленту и грубо затолкал её Гарри в рот; затем, не произнося ни слова, отвернулся и поспешил прочь. Гарри не мог издать ни звука, не мог понять, куда ушёл Червехвост — невозможно было повернуть голову, чтобы заглянуть за камень, он мог смотреть только прямо перед собой.
Футах в двадцати лежало тело Седрика. Позади него, поблёскивая в свете звёзд, валялся Тремудрый кубок. Палочка Гарри находилась совсем рядом, на земле возле ног. Свёрток, который Гарри принял за ребёнка, тоже был рядом, у подножия могилы. Он беспокойно шевелился. Гарри посмотрел на него, и лоб снова пронзила дикая боль… и тогда он вдруг понял, что не желает знать, что там, внутри… не хочет, чтобы этот свёрток развернули…
Возле его ног раздались какие-то звуки. Он опустил глаза, и увидел в траве подползающую гигантскую змею. Она широким кольцом обвилась вокруг могилы. Опять послышалось частое, свистящее дыхание Червехвоста, оно становилось всё громче. Судя по звукам, он тащил что-то тяжёлое. Скоро Червехвост появился в поле зрения — оказалось, что он толкает к подножию могилы каменный котёл, доверху наполненный водой или другой жидкостью — до Гарри доносились всплески — и этот котёл был больше, чем любой из котлов, которыми когда-либо пользовался Гарри; огромное каменное… брюхо, такое, что в нём вполне мог поместиться взрослый человек.
Существо в свёртке завозилось сильнее, словно пытаясь высвободиться. Червехвост с палочкой в руках суетился возле днища котла. Внезапно под днищем, потрескивая, заплясал огонь. Гигантская змея уползла в темноту.
Жидкость в котле нагревалась очень быстро. На поверхности не только забурлили пузыри, но и начали вылетать бешеные искры, как будто сама жидкость горела. Пар становился всё гуще, постепенно скрывая очертания Червехвоста, следившего за огнём. Шевеление свёртка стало ещё сильнее. И Гарри опять услышал высокий, холодный голос:
— Поторопись!
Жидкость в котле сделалась живой от пляшущих искр. Она словно была инкрустирована алмазами.
— Всё готово, господин.
— Скорей… — приказал ледяной голос.
Червехвост размотал свёрток, обнажив то, что лежало внутри, и Гарри издал страшный, заглушенный кляпом, вопль.
Червехвост как будто перевернул камень, под которым обнаружилось нечто омерзительное, слепое, склизкое — но это было в тысячу раз хуже. То, к чему потянулся Червехвост, имело очертания сжавшегося в комок ребёнка, только трудно было себе представить что-нибудь меньше похожее на ребёнка. Это было сырого красно-чёрного цвета, безволосое, покрытое какой-то чешуёй… Тонкие руки и ноги поражали беспомощностью, а лицо — ни у какого ребёнка не могло быть такого ужасного лица! — плоское, змееподобное, с горящими красными глазами.
Существо казалось совсем слабым; оно протянуло тонкие ручки, обвив Червехвоста за шею, и тот поднял его. В этот момент с него соскользнул капюшон, и, когда Червехвост поднёс существо к краю котла, Гарри в свете огня разглядел на трусливом, белом от ужаса лице выражение крайнего омерзения. На какое-то мгновение перед Гарри мелькнуло злое плоское лицо, подсвеченное искрами, пляшущими над поверхностью зелья. Затем Червехвост опустил существо в котёл, раздалось шипение, и оно ушло под воду; Гарри слышал, как слабое тельце мягко ударилось о дно.
Пусть оно утонет, молился про себя Гарри. Шрам разрывало от боли… Пожалуйста… Пусть оно утонет…
Червехвост заговорил. Казалось, он испуган до полной потери рассудка, его голос очень сильно дрожал. Он воздел палочку, закрыл глаза и заговорил, обращаясь к ночи:
— Кость отца, без ведома данная, возроди своего сына!
Могильный холм под ногами у Гарри дал трещину. Замерев от ужаса, Гарри следил, как, повинуясь заклинанию Червехвоста, в воздух взвилось, а потом мягко просыпалось в котёл лёгкое облачко пыли. Алмазная поверхность, зашипев, взбурлила. Во все стороны полетели искры. Жидкость приобрела яркий, ядовито-голубой цвет.
Червехвост почему-то принялся всхлипывать. Он достал из-под робы длинный, тонкий, сверкающий серебряный клинок. Голос его сорвался на отчаянные всхлипы:
— Плоть — слуги — с ж-желанием данная — оживи — своего господина!
Он вытянул перед собой правую руку — ту, на которой не было пальца. Потом крепко сжал левой рукой кинжал и широко замахнулся.
За секунду до того, как это случилось, Гарри догадался, что намерен сделать Червехвост — и изо всех сил зажмурился, но у него не было возможности заглушить крик, пронзивший тишину ночи, пронзивший самого Гарри, словно это его ударили кинжалом. Он услышал, как что-то упало на землю, услышал страдальческие хрипы Червехвоста, затем отвратительный всплеск, как будто что-то бросили в котёл. Гарри не смел взглянуть на это… но зелье стало ярко-красным, свет от него проникал даже под закрытые веки…
Червехвост стонал, задыхался в агонии. И только почувствовав на лице его прерывистое дыхание, Гарри понял, что тот стоит прямо перед ним.
— К-кровь врага — силой отобранная — воскреси — своего противника!
Гарри не мог ничего предпринять, чтобы предотвратить то, что сейчас произойдёт… опустив глаза, он безо всякой надежды рвался из пут… потом увидел сверкающий клинок в дрожащей, ныне единственной, руке Червехвоста. Почувствовал, как лезвие входит в сгиб правой руки. По рваному рукаву робы заструилась кровь. Червехвост, стонущий от боли, порылся в кармане, достал стеклянный фиал, поднёс к порезу и накапал в него крови.
Затем, спотыкаясь, вернулся к котлу и вылил туда кровь Гарри. Жидкость мгновенно сделалась ослепительно белой. Червехвост, завершив свою работу, упал у котла на колени, а после повалился набок и остался лежать на земле, задыхаясь от рыданий, баюкая обрубок руки.
Котёл бурлил, рассыпая во все стороны яркие алмазные искры, такие ослепительные, что из-за них всё остальное делалось бархатно-чёрным. Больше ничего не происходило…
Пусть ничего не получится, думал Гарри, пусть бы он утонул…
И вдруг, внезапно, бурление улеглось, искры исчезли. Из котла повалили клубы белого пара, скрыв собою всё вокруг, так что Гарри не видел больше ни Червехвоста, ни Седрика, ничего, кроме висящего в воздухе тумана… всё пошло не так, подумал он… оно утонуло… пожалуйста… пожалуйста, пусть будет так, что оно умерло…
Но тут, сквозь туман, он различил — и его окатило волной ледяного страха — медленно поднимающийся над котлом чёрный силуэт высокого, худого, похожего на скелет человека.
— Одень меня, — приказал из пара высокий ледяной голос, и Червехвост, стеная, всхлипывая, по-прежнему нянча изуродованную руку, торопливо схватил с земли чёрные одеяния и одной рукой облачил в них своего господина.
Не сводя глаз с Гарри, скелет шагнул из котла… и Гарри воочию увидел лицо, которое вот уже три года преследовало его в кошмарах. Лицо белее кости, с широко расставленными злобными багровыми глазами, по-змеиному плоским носом и широкими прорезями ноздрей…
Лорд Вольдеморт восстал вновь.
Глава 33
УПИВАЮЩИЕСЯ СМЕРТЬЮ
Наконец, Вольдеморт отвёл взгляд от Гарри и стал осматривать своё тело. Длинные белые пальцы нежно касались бледных рук, больше похожих на паучьи лапы, груди, плеч, лица… Красные глаза с кошачьими прорезями зрачков светились ярче, чем прежде. Потом он вытянул перед собой ладони и с восторженным, экзальтированным выражением лица принялся сгибать и разгибать пальцы. Он не обращал внимания ни на истекающего кровью, корчащегося на земле Червехвоста, ни на гигантскую змею, медленно, с шипением укладывавшую длинное тело вокруг могилы. Неестественно-длинными пальцами Вольдеморт залез глубоко в карман робы и вытащил волшебную палочку. Он любовно погладил её, а затем направил на Червехвоста. Того сразу же приподняло над землёй и швырнуло к надгробию, к которому был привязан Гарри. Червехвост рыдающим комком обмяк у края могилы и остался лежать неподвижно. Вольдеморт обратил багровые глаза к Гарри и засмеялся высоким, ледяным, безжалостным смехом.
Роба Червехвоста — он кое-как укутал ею обрубок — к этому времени промокла от крови, и ткань тускло сверкала.
— Милорд, — давясь рыданиями, взмолился он, — милорд… вы обещали… вы же обещали…
— Вытяни руку, — с ленцой процедил Вольдеморт.
— О, господин… благодарю вас, господин…
Он вытянул перед собой кровоточащую культю, но Вольдеморт снова рассмеялся.
— Другую руку, Червехвост.
— Гоподин, прошу вас… умоляю…
Вольдеморт нагнулся, схватил Червехвоста за левую руку и рванул на себя, откинув рукав. Тогда Гарри увидел на коже ярко-красную татуировку — череп со змеёй, высовывающейся изо рта — то же самое изображение, которое появилось в небе на финале кубка. Смертный Знак! Вольдеморт внимательно изучил его, не обращая внимания на неконтролируемые спазмы, сотрясающие тело Червехвоста.
— Снова появился, — вкрадчиво проговорил он, — они должны были уже понять… вот мы и увидим… вот мы и узнаем…
Он прижал длинный, белый указательный палец к отметине на руке Червехвоста.
Шрам Гарри в очередной раз пронзила ужасная боль, а Червехвост взвыл с новой силой: когда Вольдеморт отнял палец от Знака, Гарри увидел, что тот стал угольно-чёрным.
С жестоким удовлетворением на лице, Вольдеморт выпрямился, вскинул голову и осмотрел тёмное кладбище.
— Интересно, сколько найдётся храбрецов, которые явятся, как только почувствуют? — зашептал он, поднимая к звёздам тускло светящиеся красные глаза. — И сколько найдётся дураков, которые осмелятся не явиться?
Он принялся расхаживать перед Гарри и Червехвостом, внимательно глядя по сторонам. Минуту спустя, он снова посмотрел на Гарри, и змееподобное лицо исказила зловещая улыбка.
— Гарри Поттер, ты стоишь на бренных останках моего покойного отца, — зашипел он, — мугла и редкого болвана… такого же, как твоя дорогая матушка. Но оба оказались в своём роде полезны, не так ли? Твоя маменька умерла, защищая тебя, младенца… а своего папеньку я убил, и ты только посмотри, какую пользу мне принёс дорогой покойничек…
Вольдеморт опять расхохотался. Он ходил взад-вперёд, бросая по сторонам быстрые взгляды. Змея кругами ползала в траве.
— Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец. Мама, ведьма, жила рядом, в деревне, и её угораздило влюбиться в этого идиота. Но он бросил её, стоило ей признаться, кто она такая… папаша не одобрял колдовства…
— Он бросил её и вернулся к своим родителям-муглам. Заметь, Поттер, это случилось ещё до моего рождения… а мама умерла при родах, и меня воспитывали в мугловом приюте… но я поклялся разыскать его… поклялся отомстить ему, этому болвану, давшему мне своё имя… Том Реддль…
Он продолжал ходить, быстро переводя взгляд с могилы на могилу.
— Вы меня только послушайте! Семейные воспоминания… — пробормотал он. — Да я становлюсь сентиментален… А теперь смотри, Поттер! Вот возвращается моя настоящая семья…
Неожиданно воздух наполнился шуршанием мантий. Из-за тиссовых деревьев, из-за могил, со всех сторон появлялись аппарирующие колдуны. Все они были в капюшонах и масках. Они подходили один за другим… медленно, осторожно, словно не веря собственным глазам. Вольдеморт замер и молча ждал, когда они приблизятся. Затем один из Упивающихся Смертью упал на колени, подполз к Вольдеморту и поцеловал край его чёрного одеяния.
Роба Червехвоста — он кое-как укутал ею обрубок — к этому времени промокла от крови, и ткань тускло сверкала.
— Милорд, — давясь рыданиями, взмолился он, — милорд… вы обещали… вы же обещали…
— Вытяни руку, — с ленцой процедил Вольдеморт.
— О, господин… благодарю вас, господин…
Он вытянул перед собой кровоточащую культю, но Вольдеморт снова рассмеялся.
— Другую руку, Червехвост.
— Гоподин, прошу вас… умоляю…
Вольдеморт нагнулся, схватил Червехвоста за левую руку и рванул на себя, откинув рукав. Тогда Гарри увидел на коже ярко-красную татуировку — череп со змеёй, высовывающейся изо рта — то же самое изображение, которое появилось в небе на финале кубка. Смертный Знак! Вольдеморт внимательно изучил его, не обращая внимания на неконтролируемые спазмы, сотрясающие тело Червехвоста.
— Снова появился, — вкрадчиво проговорил он, — они должны были уже понять… вот мы и увидим… вот мы и узнаем…
Он прижал длинный, белый указательный палец к отметине на руке Червехвоста.
Шрам Гарри в очередной раз пронзила ужасная боль, а Червехвост взвыл с новой силой: когда Вольдеморт отнял палец от Знака, Гарри увидел, что тот стал угольно-чёрным.
С жестоким удовлетворением на лице, Вольдеморт выпрямился, вскинул голову и осмотрел тёмное кладбище.
— Интересно, сколько найдётся храбрецов, которые явятся, как только почувствуют? — зашептал он, поднимая к звёздам тускло светящиеся красные глаза. — И сколько найдётся дураков, которые осмелятся не явиться?
Он принялся расхаживать перед Гарри и Червехвостом, внимательно глядя по сторонам. Минуту спустя, он снова посмотрел на Гарри, и змееподобное лицо исказила зловещая улыбка.
— Гарри Поттер, ты стоишь на бренных останках моего покойного отца, — зашипел он, — мугла и редкого болвана… такого же, как твоя дорогая матушка. Но оба оказались в своём роде полезны, не так ли? Твоя маменька умерла, защищая тебя, младенца… а своего папеньку я убил, и ты только посмотри, какую пользу мне принёс дорогой покойничек…
Вольдеморт опять расхохотался. Он ходил взад-вперёд, бросая по сторонам быстрые взгляды. Змея кругами ползала в траве.
— Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец. Мама, ведьма, жила рядом, в деревне, и её угораздило влюбиться в этого идиота. Но он бросил её, стоило ей признаться, кто она такая… папаша не одобрял колдовства…
— Он бросил её и вернулся к своим родителям-муглам. Заметь, Поттер, это случилось ещё до моего рождения… а мама умерла при родах, и меня воспитывали в мугловом приюте… но я поклялся разыскать его… поклялся отомстить ему, этому болвану, давшему мне своё имя… Том Реддль…
Он продолжал ходить, быстро переводя взгляд с могилы на могилу.
— Вы меня только послушайте! Семейные воспоминания… — пробормотал он. — Да я становлюсь сентиментален… А теперь смотри, Поттер! Вот возвращается моя настоящая семья…
Неожиданно воздух наполнился шуршанием мантий. Из-за тиссовых деревьев, из-за могил, со всех сторон появлялись аппарирующие колдуны. Все они были в капюшонах и масках. Они подходили один за другим… медленно, осторожно, словно не веря собственным глазам. Вольдеморт замер и молча ждал, когда они приблизятся. Затем один из Упивающихся Смертью упал на колени, подполз к Вольдеморту и поцеловал край его чёрного одеяния.