Страница:
— Что?! — не поверил Гарри.
— Я не понимаю, что меня заставило это сделать! — в беззвучном ужасе повторил Рон. — Что на меня нашло? Там было полно народу — кругом! — я сошёл с ума — все видели! Я шёл мимо по вестибюлю — она стояла и разговаривала с Диггори — и тут на меня что-то накатило — и я пригласил её!
Рон застонал и спрятал лицо в ладонях. И продолжал говорить, хотя слова с трудом можно было разобрать.
— Она посмотрела на меня как на червяка! Даже не ответила. А потом — не знаю — я вроде как пришёл в чувство и убежал.
— Она же частично вейла, — сказал Гарри. — Ты был прав — её бабушка была вейла. Так что ты не виноват, я уверен, что, когда ты проходил мимо, она старалась околдовать Диггори, а тебе досталось случайно — только она зря старается. Он идёт с Чу Чэнг.
Рон вопросительно поднял глаза.
— Я её только что пригласил, — бесцветно пояснил Гарри, — и она мне сказала.
С лица Джинни сбежала улыбка.
— Вот сумасшествие! — воскликнул Рон. — Мы одни остались без партнёрш — ну, и ещё Невилль. Кстати — угадай, кого он пригласил? Гермиону!
— Что?! — вскричал Гарри. Эта потрясающая новость совершенно отвлекла его от переживаний.
— Вот так-то! — Рон засмеялся и краска начала возвращаться к его щекам. — Он мне сказал после зельеделия! Говорит, она всегда такая добрая, помогает ему с уроками и всё такое — но она, оказывается, сказала, что идёт с кем-то ещё. Ха! Как бы не так! Она просто не хотела идти с Невиллем… ну, то есть… а кто бы пошёл?
— Не говори так! — с раздражением оборвала его Джинни. — Не смейся над ним…
В это время в портретное отверстие влезла Гермиона.
— Вы чего не были на обеде? — поинтересовалась она, присоединившись к ним.
— Потому что — ой, да хватит ржать! — потому что им обоим отказали девочки, которых они пригласили на бал! — сообщила Джинни.
Рон с Гарри мгновенно умолкли.
— Спасибо огромное, Джинни, — кисло процедил Рон.
— Значит, Рон, всех красивых девочек разобрали? — высокомерно бросила Гермиона. — Элоиза Мошкар хорошеет на глазах, не так ли? Что ж, я не сомневаюсь, что где-нибудь вы сумеете найти кого-нибудь, кто с вами пойдёт.
Но Рон уставился на Гермиону так, как будто внезапно увидел её в абсолютно новом свете.
— Слушай, Гермиона, а ведь Невилль прав — ты же тоже девочка…
— Какое верное наблюдение, — ядовито заметила она.
— Ну так — ты могла бы пойти с кем-то из нас!
— Нет, не могла бы, — огрызнулась Гермиона.
— Ладно, брось, — нетерпеливо махнул рукой Рон, — нам же нужны партнёрши, без них мы будем выглядеть полными идиотами, у всех будут…
— Я не смогу пойти с вами, — повторила Гермиона, вдруг вспыхнув, — потому что меня уже пригласили.
— Ничего тебя не пригласили! — закричал Рон. — Ты это сказала только для того, чтобы отделаться от Невилля!
— Да неужели? — процедила Гермиона, и её глаза угрожающе сверкнули. — Если тебе, Рон, потребовалось три года на то, чтобы заметить, что я — девочка, это ещё не значит, что другим нужно столько же!
Рон воззрился на неё. А потом снова заулыбался.
— Хорошо, хорошо, ты — девочка, мы теперь знаем, — успокаивающе произнёс он, — довольна? Теперь пойдёшь?
— Я же сказала! — рассердилась Гермиона. — Меня уже пригласили!
И, уже во второй раз за последнее время, бросилась к спальням девочек.
— Она врёт, — уверенно заявил Рон, глядя ей вслед.
— Нет, — спокойно возразила Джинни.
— И кто же её пригласил? — резко спросил Рон.
— Я не могу вам сказать, это её дело, — отказалась Джинни.
— Отлично, — Рон выглядел по-настоящему потерянным, — всё это становится очень глупым. Джинни, ты можешь пойти с Гарри, а я тогда просто…
— Я не могу, — воскликнула Джинни, и тоже запунцовела. — Я иду с… с Невиллем. Когда Гермиона отказалась, он пригласил меня, а я подумала… ну… иначе я ведь не могу пойти, я же ещё не в четвёртом классе. — У неё сделался несчастный вид. — Я… пойду на ужин, — и Джинни, опустив голову, направилась к выходному отверстию.
Рон вытаращенными глазами посмотрел на Гарри.
— Что это на них на всех нашло? — вскричал он.
А Гарри в это время увидел, что в гостиную только что влезли Парватти и Лаванда. Пришло время для решительных действий.
— Подожди здесь, — велел он Рону, встал, направился прямо к Парватти и сказал:
— Парватти? Хочешь пойти со мной на бал?
С Парватти случился припадок хихиканья. Гарри терпеливо пережидал его, держа в кармане скрещенные пальцы.
— Да, ладно, пойдём, — ответила она наконец, жутко покраснев.
— Спасибо, — с большим облегчением выдохнул Гарри. — Лаванда? А ты пойдёшь с Роном?
— Она идёт с Симусом, — ответила за неё Парватти, и обе снова захихикали.
Гарри вздохнул.
— А ты не знаешь кого-нибудь, кто бы пошёл с Роном? — он понизил голос так, чтобы Рон не мог его услышать.
— Гермиона Грэнжер? — предположила Парватти.
— Нет, её уже пригласили.
Парватти обомлела.
— О-о-о-о… а кто? — с живейшим интересом спросила она.
Гарри пожал плечами:
— Понятия не имею. Так что насчёт Рона?
— Ну…. — медленно проговорила Парватти, — наверное, моя сестра сможет… Падма, знаешь её? Из «Равенкло». Я спрошу у неё.
— Это было бы здорово, — без выражения произнёс Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?
И пошёл обратно к Рону, думая про себя, что этот дурацкий бал вовсе не стоит всей той суеты, которую вокруг него поднимают, а также от души надеясь, что нос Падмы Патил расположен строго по центру.
Глава 23
— Я не понимаю, что меня заставило это сделать! — в беззвучном ужасе повторил Рон. — Что на меня нашло? Там было полно народу — кругом! — я сошёл с ума — все видели! Я шёл мимо по вестибюлю — она стояла и разговаривала с Диггори — и тут на меня что-то накатило — и я пригласил её!
Рон застонал и спрятал лицо в ладонях. И продолжал говорить, хотя слова с трудом можно было разобрать.
— Она посмотрела на меня как на червяка! Даже не ответила. А потом — не знаю — я вроде как пришёл в чувство и убежал.
— Она же частично вейла, — сказал Гарри. — Ты был прав — её бабушка была вейла. Так что ты не виноват, я уверен, что, когда ты проходил мимо, она старалась околдовать Диггори, а тебе досталось случайно — только она зря старается. Он идёт с Чу Чэнг.
Рон вопросительно поднял глаза.
— Я её только что пригласил, — бесцветно пояснил Гарри, — и она мне сказала.
С лица Джинни сбежала улыбка.
— Вот сумасшествие! — воскликнул Рон. — Мы одни остались без партнёрш — ну, и ещё Невилль. Кстати — угадай, кого он пригласил? Гермиону!
— Что?! — вскричал Гарри. Эта потрясающая новость совершенно отвлекла его от переживаний.
— Вот так-то! — Рон засмеялся и краска начала возвращаться к его щекам. — Он мне сказал после зельеделия! Говорит, она всегда такая добрая, помогает ему с уроками и всё такое — но она, оказывается, сказала, что идёт с кем-то ещё. Ха! Как бы не так! Она просто не хотела идти с Невиллем… ну, то есть… а кто бы пошёл?
— Не говори так! — с раздражением оборвала его Джинни. — Не смейся над ним…
В это время в портретное отверстие влезла Гермиона.
— Вы чего не были на обеде? — поинтересовалась она, присоединившись к ним.
— Потому что — ой, да хватит ржать! — потому что им обоим отказали девочки, которых они пригласили на бал! — сообщила Джинни.
Рон с Гарри мгновенно умолкли.
— Спасибо огромное, Джинни, — кисло процедил Рон.
— Значит, Рон, всех красивых девочек разобрали? — высокомерно бросила Гермиона. — Элоиза Мошкар хорошеет на глазах, не так ли? Что ж, я не сомневаюсь, что где-нибудь вы сумеете найти кого-нибудь, кто с вами пойдёт.
Но Рон уставился на Гермиону так, как будто внезапно увидел её в абсолютно новом свете.
— Слушай, Гермиона, а ведь Невилль прав — ты же тоже девочка…
— Какое верное наблюдение, — ядовито заметила она.
— Ну так — ты могла бы пойти с кем-то из нас!
— Нет, не могла бы, — огрызнулась Гермиона.
— Ладно, брось, — нетерпеливо махнул рукой Рон, — нам же нужны партнёрши, без них мы будем выглядеть полными идиотами, у всех будут…
— Я не смогу пойти с вами, — повторила Гермиона, вдруг вспыхнув, — потому что меня уже пригласили.
— Ничего тебя не пригласили! — закричал Рон. — Ты это сказала только для того, чтобы отделаться от Невилля!
— Да неужели? — процедила Гермиона, и её глаза угрожающе сверкнули. — Если тебе, Рон, потребовалось три года на то, чтобы заметить, что я — девочка, это ещё не значит, что другим нужно столько же!
Рон воззрился на неё. А потом снова заулыбался.
— Хорошо, хорошо, ты — девочка, мы теперь знаем, — успокаивающе произнёс он, — довольна? Теперь пойдёшь?
— Я же сказала! — рассердилась Гермиона. — Меня уже пригласили!
И, уже во второй раз за последнее время, бросилась к спальням девочек.
— Она врёт, — уверенно заявил Рон, глядя ей вслед.
— Нет, — спокойно возразила Джинни.
— И кто же её пригласил? — резко спросил Рон.
— Я не могу вам сказать, это её дело, — отказалась Джинни.
— Отлично, — Рон выглядел по-настоящему потерянным, — всё это становится очень глупым. Джинни, ты можешь пойти с Гарри, а я тогда просто…
— Я не могу, — воскликнула Джинни, и тоже запунцовела. — Я иду с… с Невиллем. Когда Гермиона отказалась, он пригласил меня, а я подумала… ну… иначе я ведь не могу пойти, я же ещё не в четвёртом классе. — У неё сделался несчастный вид. — Я… пойду на ужин, — и Джинни, опустив голову, направилась к выходному отверстию.
Рон вытаращенными глазами посмотрел на Гарри.
— Что это на них на всех нашло? — вскричал он.
А Гарри в это время увидел, что в гостиную только что влезли Парватти и Лаванда. Пришло время для решительных действий.
— Подожди здесь, — велел он Рону, встал, направился прямо к Парватти и сказал:
— Парватти? Хочешь пойти со мной на бал?
С Парватти случился припадок хихиканья. Гарри терпеливо пережидал его, держа в кармане скрещенные пальцы.
— Да, ладно, пойдём, — ответила она наконец, жутко покраснев.
— Спасибо, — с большим облегчением выдохнул Гарри. — Лаванда? А ты пойдёшь с Роном?
— Она идёт с Симусом, — ответила за неё Парватти, и обе снова захихикали.
Гарри вздохнул.
— А ты не знаешь кого-нибудь, кто бы пошёл с Роном? — он понизил голос так, чтобы Рон не мог его услышать.
— Гермиона Грэнжер? — предположила Парватти.
— Нет, её уже пригласили.
Парватти обомлела.
— О-о-о-о… а кто? — с живейшим интересом спросила она.
Гарри пожал плечами:
— Понятия не имею. Так что насчёт Рона?
— Ну…. — медленно проговорила Парватти, — наверное, моя сестра сможет… Падма, знаешь её? Из «Равенкло». Я спрошу у неё.
— Это было бы здорово, — без выражения произнёс Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?
И пошёл обратно к Рону, думая про себя, что этот дурацкий бал вовсе не стоит всей той суеты, которую вокруг него поднимают, а также от души надеясь, что нос Падмы Патил расположен строго по центру.
Глава 23
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ
Несмотря на то, что четвероклассникам на каникулы задали немыслимо много домашних заданий, Гарри, после окончания семестра, так и не смог заставить себя заниматься и провёл неделю, оставшуюся до Рождества, наслаждаясь жизнью вместе со всеми. Невзирая на каникулы, в гриффиндорской башне ничуть не убавилось народу; наоборот, казалось, что сама башня стала меньше, поскольку её обитатели вели себя куда активнее, чем во время семестра. Громадным успехом пользовались канарейские конфетки близнецов — первые дни каникул каждую минуту кто-нибудь да покрывался перьями. Очень скоро, однако, народ приучился относиться к предлагаемым угощениям с чрезвычайной осторожностью, на случай, если внутри спрятаны канарейские конфетки, и тогда Фред признался Гарри, что они с Джорджем подумывают изобрести что-нибудь новенькое. Гарри тут же сделал себе мысленную пометку не принимать от близнецов ничего, даже печенья. Он до сих пор не мог забыть Дудли и Помадку Пуд-Язык.
И замок, и двор давно были укрыты пушистым снежным ковром. Бледно-голубая бельстэкская карета рядом с запорошённым пряничным домиком, в который превратилась хижина Огрида, казалась огромной, холодной, мороженной тыквой. Иллюминаторы дурмштранговского корабля зеледенели, снасти побелели от мороза. Домовые эльфы подавали разнообразные вкусные блюда — сытное, горячее тушёное мясо, пряные пудинги — и только одна Флёр Делакёр находила поводы для недовольства.
— Ета 'огвагцевская еда такая тьяжёлая, — как-то раз услышали её ворчание ребята, выходя после ужина из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не увидела). — Я не вльезу в пагадную 'обу!
— Скажите, пожалуйста, какая трагедия! — взорвалась Гермиона, когда Флёр вышла в вестибюль. — Не слишком ли много она о себе воображает, эта барышня?
— Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — невпопад спросил Рон.
Он неустанно задавал ей этот вопрос в самые неожиданные моменты, надеясь, что как-нибудь застанет Гермиону врасплох и тогда получит ответ. Гермиона же только нахмурилась и ответила:
— Не скажу, вы будете надо мной смеяться.
— Ты шутишь, Уэсли? — вмешался Малфой, случайно оказавшийся сзади. — Только не говори, что кто-то решился пригласить это на бал? Только не это длиннозубое мугродье!
Гарри с Роном дружно развернулись на месте, а Гермиона спокойно и громко сказала, помахав кому-то за спиной у Малфоя:
— Здравствуйте, профессор Хмури!
Малфой побледнел и отскочил назад, дико озираясь — но Хмури всё ещё сидел за учительским столом, управляясь с тушёным мясом.
— Экий ты, оказывается, трусливый хорёк, Малфой, — уничтожающе бросила Гермиона, и они с Гарри и Роном со смехом стали подниматься по мраморной лестнице.
— Гермиона, — Рон, искоса погладев на неё, вдруг наморщил лоб, — а твои зубы…
— Что мои зубы? — спросила она.
— Ну… они как-то изменились… я только что заметил…
— Конечно, изменились! А ты что хотел, чтобы я оставила себе эти бивни, которыми наградил меня Малфой?
— Нет, я имел в виду, что они изменились по сравнению с тем, какими были до его заклятия…. они такие… прямые и… и… нормального размера.
Гермиона вдруг очень хитро улыбнулась, и тогда Гарри тоже заметил: эта улыбка отличалась от той, какой он её помнил.
— Дело в том… я тогда пришла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, а она поставила передо мной зеркало и велела сказать, когда зубы станут такими же как раньше, — объяснила Гермиона. — И я просто… остановила её чуточку позже. — Она заулыбалась ещё шире. — Мама с папой вряд ли обрадуются. Я уже миллион лет умоляла их позволить мне уменьшить себе зубы, а они настаивали, чтобы я продолжала носить скобки. Понимаете, они же зубные врачи, они считают, что зубы и магия — две вещи… Смотрите-ка! Свинринстель вернулся!
На вершине запорошённых волшебным инеем перил часто-пречасто трепыхал крылышками крошечный совёнок. К его ноге был привязан пергаментный свиток. Проходившие мимо школьники показывали на него пальцами и смеялись, а какие-то третьеклассницы даже остановились и принялись восклицать: «Ой, смотрите, какая крошка! Ну разве не прелесть!»
— Дурак пернатый! — зашипел Рон, бросаясь вверх по лестнице и хватая птичку. — Письма надо носить прямо адресату, понял? А не устраивать из этого представление!
Свинринстель, чья маленькая головка едва высовывалась из кулака Рона, ответил радостным уханием. Третьеклассницы были шокированы.
— Идите отсюда! — напустился на них Рон, замахиваясь кулаком, в котором держал Свинринстеля. Тот так и зашёлся от счастья. — Вот — держи, Гарри, — вполголоса добавил он. Третьеклассницы с видом оскорблённого достоинства бросились прочь. Рон снял письмо Сириуса с лапки Свинринстеля, Гарри спрятал его в карман, и они поспешили в гриффиндорскую башню, чтобы поскорее прочитать его.
Находившиеся в общей гостиной гриффиндорцы были слишком озабочены тем, чтобы выпустить излишки каникулярного пара, у них не было времени обращать внимание на других. Гарри, Рон и Гермиона сели подальше от остальных у тёмного окна, постепенно засыпаемого снегом, и Гарри стал читать:
Дорогой Гарри!
Поздравляю с успешным завершением первого состязания! Не знаю, кто поместил в чашу твою заявку, но только он сейчас должен быть жутко недоволен! Сам я хотел предложить использовать Конъюнктивное заклятие, потому что глаза у драконов — самое слабое место…
— Это то, что сделал Крум! — прошептала Гермиона.
…но ты придумал ещё лучше, я просто в восторге.
Однако, не расслабляйся, Гарри. Это было всего лишь первое испытание; у тех, кто вовлёк тебя в участие в Турнире, будет ещё много возможностей причинить тебе вред, если они захотят. Держи глаза открытыми — особенно, когда рядом тот, о ком мы говорили — и сосредоточься на том, чтобы не вляпаться в неприятности.
Непременно пиши мне, особенно если случится что-то необычное.
Сириус
— Он прямо как Хмури, — тихим голосом заметил Гарри, пряча письмо во внутренний карман, — «Неусыпная бдительность!» Можно подумать, я расхаживаю по школе с закрытыми глазами, натыкаясь на стены…
— Но он прав, Гарри, — сказала Гермиона, — у тебя впереди ещё целых два состязания. И тебе, знаешь, действительно нужно подумать над яйцом, попытаться разгадать эту загадку…
— Гермиона, у него впереди ещё сто лет! — напал на неё Рон. — Хочешь поиграть в шахматы, а, Гарри?
— Давай, — охотно согласился Гарри. Потом, заметив выражение лица Гермионы, добавил:
— Да ладно тебе! Как, по-твоему, я должен думать над ним, когда кругом так шумно? Я даже не услышу его завываний.
— Да уж, не услышишь, — вздохнула она и села смотреть шахматный матч, завершившийся тем, что Рон при посильном участии двух отчаянно храбрых пешек и одного очень жестокого слона поставил Гарри потрясающий мат.
***
В рождественское утро Гарри проснулся внезапно. Не понимая, чем вызвано такое резкое возвращение из мира грёз, он открыл глаза и увидел, что на него из тьмы светят огромные, круглые, зелёные фонари, и что они находятся очень близко, практически у самого его носа!
— Добби! — вскричал Гарри, отшатнувшись от эльфа с такой силой, что чуть не упал с кровати. — Не делай так никогда!
— Добби извиняется, сэр! — виновато проскрипел Добби, прижав длинные пальцы ко рту и отпрыгивая. — Добби только хотел сказать Гарри Поттеру: «Счастливого Рождества!» и подарить ему подарок, сэр! Гарри Поттер разрешил Добби иногда приходить в гости, сэр!
— Ладно, всё нормально, — сказал Гарри. Он всё ещё учащённо дышал, но сердечный ритм уже восстанавливался, — только — на будущее — толкни меня или ещё что-нибудь, не нависай так надо мной…
Гарри отдёрнул шторы балдахина, взял с тумбочки очки и надел их. Его вопли разбудили Рона, Симуса, Дина и Невилля. Все они, встрёпанные, с опухшими глазами, выглядывали сквозь щёлочки в своих занавесках.
— На тебя кто-то напал, Гарри? — сонно спросил Симус.
— Нет, это Добби, — пробормотал Гарри, — спите дальше.
— А-а… подарочки! — Симус заметил гору свёртков в ногах своей постели. Рон, Дин и Невилль тоже решили, что, раз уж они всё равно проснулись, то могут заняться подарками. Гарри повернулся к Добби, нерешительно замеревшего у его постели, встревоженного тем, что побеспокоил Гарри. С петельки на чехле для чайника свисала ёлочная игрушка.
— Можно Добби подарить свой подарок Гарри Поттеру? — робко спросил эльф.
— Конечно, можно, — ответил Гарри. — А у меня… м-м-м… для тебя тоже кое-что есть.
Это была не правда, он ничего не купил для Добби, но, по-быстрому открыв сундук, вытащил оттуда скатанную в клубок пару носков горчичного цвета. Эти носки были самые старые и плохие, все в затяжках, раньше они принадлежали дяде Вернону. А в затяжках они были потому, что вот уже больше года Гарри использовал их для заворачивания горескопа. Он вытащил горескоп и протянул Добби носки со словами:
— Извини, я забыл их упаковать…
Но Добби пришёл в истинный восторг.
— Из всей одежды Добби больше всего, больше всего любит носки, сэр! — вскричал он, снимая с ног свои разные носки и надевая носки дяди Вернона. — У меня их уже семь, сэр… но, сэр… — глаза эльфа расширились, когда он полностью натянул носки, и они достигли края шорт, — в магазине ошиблись, они дали Гарри Поттеру два одинаковых!
— Какой ужас, Гарри, как же ты мог этого не заметить! — Рон ухмылялся со своей кровати, заваленной упаковочной бумагой. — Знаешь что, Добби — вот тебе — возьми ещё эти два, и тогда у тебя будет две правильные пары. А вот и твой свитер.
Он кинул Добби пару только что распакованных фиолетовых носков и свитер ручной работы — подарки от миссис Уэсли.
Добби был просто потрясён.
— Сэр очень добрый! — пискнул он, и его глаза наполнились слезами. Он низко поклонился Рону. — Добби знал, что сэр должен быть великий колдун, поскольку сэр — лучший друг Гарри Поттера, но Добби не знал, что он так щедр, так благороден, так бескорыстен…
— Это всего лишь носки, — у Рона немного покраснели уши, но он тем не менее был очень доволен. — Ух ты, Гарри! — он открыл подарок от Гарри, шляпу «Пуляющих Пушек». — Здорово! — он нахлобучил шляпу на голову, отчего мгновенно выявилось ужасное несоответствие её цвета цвету волос Рона.
Теперь настала очередь Добби протянуть Гарри маленький свёрток, в котором оказались — носки.
— Добби их сам связал, сэр! — счастливым голосом объявил эльф. — Он купил шерсть на свою зарплату, сэр!
Левый носок был ярко-красный, с узором из мётел; правый — зелёный, с узором из Проныр.
— Они такие… просто очень… спасибо, Добби, — поблагодарил Гарри и надел носки, а Добби ещё сильнее залучился от счастья.
— Добби должен идти, сэр, мы в кухне уже готовим рождественский ужин! — сообщил Добби и побежал из спальни, помахав на прощание Рону и всем остальным.
Другие подарки, которые получил Гарри, оказались гораздо интереснее непарных носков — за исключением, разумеется, подарка от Дурслеев, представлявшего собой бумажный носовой платок. Пожалуй, ничего хуже они ещё не дарили. Видимо, никак не могли забыть Помадку Пуд-Язык. Гермиона подарила книжку «Квидишные команды Британии и Ирландии», Рон — громадный пакет навозных бомб, Сириус — очень удобный ножичек с приспособлениями для открывания любых замков и развязывания любых узлов, а Огрид прислал немыслимых размеров коробищу с любимыми Гарриными сладостями: всевкусными орешками Берти Ботт, шоколадушками, взрывачкой Друблиса и шипучими шмельками. Среди свёртков был, конечно же, и подарок от миссис Уэсли — новый джемпер (зелёный, с вывязанным на груди драконом-видимо, Чарли в подробностях рассказал ей о шипохвосте) и много-много пирожков с мясом.
Гарри и Рон встретились с Гермионой в гостиной и вместе отправились на завтрак. Первую половину дня они провели в гриффиндорской башне, где все возились со своими подарками, а потом снова пошли в Большой зал. Там был устроен потрясающий обед — на столах стояло великое множество индеек, рождественских пудингов и большие стопки волшебных карточных крекеров.
После обеда ребята вышли во двор. Снежный покров был совершенно нетронут, если не считать глубоких тоннелей, прорытых бэльстэковцами и дурмштранговцами от своих обиталищ к замку. Гермиона не захотела присоединиться к игре в снежки, затеянной Гарри с Роном, и наблюдала со стороны, а в пять часов сказала, что ей нужно возвращаться, чтобы подготовиться к балу.
— Как, тебе нужно целых три часа? — Рон разинул рот и немедленно за это поплатился, получив снежком, который бросил Джордж, по голове. — А с кем ты идёшь? — проорал он вслед удаляющейся Гермионе, но она только помахала рукой и, поднявшись по каменной лестнице, скрылась в замке.
Чаепития сегодня не устраивали, потому что бал включал в себя также и пир, поэтому в семь часов, когда стало трудно как следует прицеливаться, мальчики прекратили сражение и дружной толпой подвалили к общей гостиной. Толстая Тётя сидела за своей рамой с подругой Виолеттой с нижнего этажа. Обе были уже изрядно навеселе. На полу картины валялось множество пустых коробок из-под шоколадных конфет с ликёром.
— Китайские фонарики, это как раз то, что нужно! — хихикнула она, услышав пароль, и впустила пришедших.
Гарри, Рон, Симус, Дин и Невилль поднялись в спальню и переоделись в парадные робы. У всех сделался смущённый вид. Рон чувствовал себя ещё более неловко, чем остальные, он с крайним отвращением осмотрел себя в большом, висевшем в углу, зеркале. Закрыть глаза на то, что его парадная роба больше походила на женское платье, было невозможно. В отчаянной попытке придать ей более мужественный вид, Рон применил к воротнику и манжетам Обрывное заклятие. Оно сработало довольно удачно, во всяком случае, от кружев не осталось и следа, но, поскольку Рон не проявил достаточной аккуратности, обтрёпанные края сильно напоминали бахрому. С тем ему и пришлось пойти вниз.
— Я так и не могу понять, как вам удалось заполучить двух самых симпатичных девочек нашей параллели, — проворчал Дин.
— Животный магнетизм, — хмуро ответил Рон, выдёргивая нитки из манжет.
Общая гостиная, полная народу в разноцветных вместо привычного чёрного одеждах, выглядела необычно. Парватти дожидалась Гарри у подножия лестницы. Она и в самом деле была очень хорошенькая в своей ярко-розовой робе, с украшенными золотом косичками и золотыми браслетами, сверкающими на запястьях. Гарри с облегчением увидел, что она не хихикает.
— А ты… м-м-м… прекрасно выглядишь, — неловко сделал комплимент он.
— Спасибо, — кивнула Парватти. — Падма будет ждать тебя в вестибюле, — добавила она, обращаясь к Рону.
— Ладно, — буркнул Рон, оглядываясь. — А где Гермиона?
Парватти пожала плечами.
— Ну что, пойдём вниз, Гарри?
— Пошли, — сказал Гарри, больше всего на свете желая никогда не покидать общей гостиной. Но он направился к портретному отверстию и по дороге прошёл мимо Фреда — который подмигнул ему.
Вестибюль тоже был полон школьников. Они толпились там в ожидании восьми часов, когда должны были открыться двери в Большой зал. Те, чьи партнёры учились в других колледжах, рыскали в толпе в поисках друг друга. Парватти нашла свою сестру Падму и подвела её к Гарри с Роном.
— Привет, — поздоровалась Падма, такая же хорошенькая, как и Парватти, только в ярко-бирюзовом. Впрочем, она была не особенно довольна Роном как партнёром; она осмотрела его сверху донизу, и её тёмные глаза с неодобрением задержались на бахромчатых краях воротника и манжет его парадной робы.
— Привет, — бросил Рон, не глядя на неё, но озираясь вокруг. — О, нет…
Он слегка согнул колени, чтобы спрятаться за Гарри — мимо проплыла ослепительная Флёр Делакёр в одеждах серебристого-серого шёлка, сопровождаемая капитаном квидишной команды «Равенкло» Роджером Дэвисом. Когда они удалились, Рон выпрямился и снова начал озираться.
— Ну где же Гермиона? — опять спросил он.
По лестнице из подземелья вышла компания слизеринцев. Шествие возглавлял Малфой. В чёрной бархатной робе с высоким воротником он был ужасно похож на викария. Под руку с Малфоем, прильнув к нему, шла Панси Паркинсон в бледно-розовой робе со множеством оборок. Краббе с Гойлом нарядились в зелёное и напоминали покрытые мхом булыжники. Ни один из них, с удовольствием отметил про себя Гарри, не нашёл себе пары.
Распахнулись парадные дубовые двери. Все головы повернулись посмотреть, как входят учащиеся «Дурмштранга», ведомые профессором Каркаровым. Первым шёл Крум с какой-то красивой девочкой в голубой робе; Гарри её не знал. Поверх голов дурмштранговцев он увидел, что часть газона перед замком превратилась в просторный грот, увешанный китайскими фонариками — тысячи настоящих живых фей сидели в наколдованных розовых кустах, а также висели, трепеща крылышками, у статуй — кажется, Деда Мороза и его оленей.
Затем раздался голос профессора МакГонаголл:
— Чемпионы, сюда, пожалуйста!
Сияющая Парватти поправила браслеты. Они с Гарри сказали: «Увидимся позже» Рону и Падме и прошли вперёд. Оживлённо болтающие ребята расступались, пропуская их. Профессор МакГонаголл в парадной робе в красную клетку, украсившая край своей шляпы довольно уродливым венком из чертополоха, попросила их подождать возле двери, пока все остальные пройдут в зал. Процессия чемпионов и их сопровождающих должна была войти после того, как все усядутся. Флёр Делакёр и Роджер Дэвис стояли ближе всего к дверям. Дэвис был так потрясён своей счастливой участью стать кавалером Флёр, что не мог ни на минуту отвести от неё глаз. Седрик и Чу тоже были рядом, Гарри отвёл глаза, чтобы не пришлось с ними разговаривать. В результате он случайно взглянул на девочку, пришедшую с Крумом. И тут у него отвисла челюсть.
Это была Гермиона.
Но она была совершенно не похожа на себя. Она сделала что-то такое со своими волосами, отчего они больше не стояли дыбом, а были стянуты в блестящий, гладкий, элегантный узел на затылке. Гермиона была одета в робу из летящего материала цвета барвинка и держалась как-то иначе — возможно, из-за того, что на плече у неё не висел рюкзак с двадцатью учебниками, как обычно. И она улыбалась — да, очень нервно, конечно — но уменьшение размера передних зубов сразу бросалось в глаза. Гарри никак не мог понять, как же он не замечал этого раньше.
— Привет, Гарри! — сказала она. — Привет, Парватти!
Парватти уставилась на Гермиону с не слишком лестным изумлением. И не она одна. После того, как открылись двери в Большой зал, мимо прошагал Крумов фэн-клуб, по пути обдав Гермиону волнами глубочайшего презрения. Панси Паркинсон, пройдя мимо с Малфоем, чуть ли не икнула от потрясения, но даже её спутник не нашёлся, что сказать, как оскорбить Гермиону. А вот Рон прошёл мимо Гермионы, даже не посмотрев в её сторону.
Как только в зале все уселись, профессор МакГонаголл велела чемпионам и их сопровождающим выстроиться парами и проходить. Они так и сделали, и зал зааплодировал, как только они вошли внутрь и начали медленно двигаться по направлению к большому круглому столу в конце зала, за которым сидели судьи.
Стены покрывал слой сверкающего серебристого инея; усеянный звёздами чёрный потолок украшали сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы колледжей исчезли, вместо них повсюду стояли небольшие столики человек на двенадцать с горящими на них фонариками.
Гарри был поглощён тем, чтобы не споткнуться. Парватти, кажется, наслаждалась происходящим, она посылала всем вокруг сияющие улыбки и вела Гарри так властно, что он чувствовал себя собакой на выставке. Подходя к главному столу, он вдруг увидел Рона и Падму. Рон прищуренными глазами следил за Гермионой. Падма глядела мрачно.
И замок, и двор давно были укрыты пушистым снежным ковром. Бледно-голубая бельстэкская карета рядом с запорошённым пряничным домиком, в который превратилась хижина Огрида, казалась огромной, холодной, мороженной тыквой. Иллюминаторы дурмштранговского корабля зеледенели, снасти побелели от мороза. Домовые эльфы подавали разнообразные вкусные блюда — сытное, горячее тушёное мясо, пряные пудинги — и только одна Флёр Делакёр находила поводы для недовольства.
— Ета 'огвагцевская еда такая тьяжёлая, — как-то раз услышали её ворчание ребята, выходя после ужина из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не увидела). — Я не вльезу в пагадную 'обу!
— Скажите, пожалуйста, какая трагедия! — взорвалась Гермиона, когда Флёр вышла в вестибюль. — Не слишком ли много она о себе воображает, эта барышня?
— Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — невпопад спросил Рон.
Он неустанно задавал ей этот вопрос в самые неожиданные моменты, надеясь, что как-нибудь застанет Гермиону врасплох и тогда получит ответ. Гермиона же только нахмурилась и ответила:
— Не скажу, вы будете надо мной смеяться.
— Ты шутишь, Уэсли? — вмешался Малфой, случайно оказавшийся сзади. — Только не говори, что кто-то решился пригласить это на бал? Только не это длиннозубое мугродье!
Гарри с Роном дружно развернулись на месте, а Гермиона спокойно и громко сказала, помахав кому-то за спиной у Малфоя:
— Здравствуйте, профессор Хмури!
Малфой побледнел и отскочил назад, дико озираясь — но Хмури всё ещё сидел за учительским столом, управляясь с тушёным мясом.
— Экий ты, оказывается, трусливый хорёк, Малфой, — уничтожающе бросила Гермиона, и они с Гарри и Роном со смехом стали подниматься по мраморной лестнице.
— Гермиона, — Рон, искоса погладев на неё, вдруг наморщил лоб, — а твои зубы…
— Что мои зубы? — спросила она.
— Ну… они как-то изменились… я только что заметил…
— Конечно, изменились! А ты что хотел, чтобы я оставила себе эти бивни, которыми наградил меня Малфой?
— Нет, я имел в виду, что они изменились по сравнению с тем, какими были до его заклятия…. они такие… прямые и… и… нормального размера.
Гермиона вдруг очень хитро улыбнулась, и тогда Гарри тоже заметил: эта улыбка отличалась от той, какой он её помнил.
— Дело в том… я тогда пришла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, а она поставила передо мной зеркало и велела сказать, когда зубы станут такими же как раньше, — объяснила Гермиона. — И я просто… остановила её чуточку позже. — Она заулыбалась ещё шире. — Мама с папой вряд ли обрадуются. Я уже миллион лет умоляла их позволить мне уменьшить себе зубы, а они настаивали, чтобы я продолжала носить скобки. Понимаете, они же зубные врачи, они считают, что зубы и магия — две вещи… Смотрите-ка! Свинринстель вернулся!
На вершине запорошённых волшебным инеем перил часто-пречасто трепыхал крылышками крошечный совёнок. К его ноге был привязан пергаментный свиток. Проходившие мимо школьники показывали на него пальцами и смеялись, а какие-то третьеклассницы даже остановились и принялись восклицать: «Ой, смотрите, какая крошка! Ну разве не прелесть!»
— Дурак пернатый! — зашипел Рон, бросаясь вверх по лестнице и хватая птичку. — Письма надо носить прямо адресату, понял? А не устраивать из этого представление!
Свинринстель, чья маленькая головка едва высовывалась из кулака Рона, ответил радостным уханием. Третьеклассницы были шокированы.
— Идите отсюда! — напустился на них Рон, замахиваясь кулаком, в котором держал Свинринстеля. Тот так и зашёлся от счастья. — Вот — держи, Гарри, — вполголоса добавил он. Третьеклассницы с видом оскорблённого достоинства бросились прочь. Рон снял письмо Сириуса с лапки Свинринстеля, Гарри спрятал его в карман, и они поспешили в гриффиндорскую башню, чтобы поскорее прочитать его.
Находившиеся в общей гостиной гриффиндорцы были слишком озабочены тем, чтобы выпустить излишки каникулярного пара, у них не было времени обращать внимание на других. Гарри, Рон и Гермиона сели подальше от остальных у тёмного окна, постепенно засыпаемого снегом, и Гарри стал читать:
Дорогой Гарри!
Поздравляю с успешным завершением первого состязания! Не знаю, кто поместил в чашу твою заявку, но только он сейчас должен быть жутко недоволен! Сам я хотел предложить использовать Конъюнктивное заклятие, потому что глаза у драконов — самое слабое место…
— Это то, что сделал Крум! — прошептала Гермиона.
…но ты придумал ещё лучше, я просто в восторге.
Однако, не расслабляйся, Гарри. Это было всего лишь первое испытание; у тех, кто вовлёк тебя в участие в Турнире, будет ещё много возможностей причинить тебе вред, если они захотят. Держи глаза открытыми — особенно, когда рядом тот, о ком мы говорили — и сосредоточься на том, чтобы не вляпаться в неприятности.
Непременно пиши мне, особенно если случится что-то необычное.
Сириус
— Он прямо как Хмури, — тихим голосом заметил Гарри, пряча письмо во внутренний карман, — «Неусыпная бдительность!» Можно подумать, я расхаживаю по школе с закрытыми глазами, натыкаясь на стены…
— Но он прав, Гарри, — сказала Гермиона, — у тебя впереди ещё целых два состязания. И тебе, знаешь, действительно нужно подумать над яйцом, попытаться разгадать эту загадку…
— Гермиона, у него впереди ещё сто лет! — напал на неё Рон. — Хочешь поиграть в шахматы, а, Гарри?
— Давай, — охотно согласился Гарри. Потом, заметив выражение лица Гермионы, добавил:
— Да ладно тебе! Как, по-твоему, я должен думать над ним, когда кругом так шумно? Я даже не услышу его завываний.
— Да уж, не услышишь, — вздохнула она и села смотреть шахматный матч, завершившийся тем, что Рон при посильном участии двух отчаянно храбрых пешек и одного очень жестокого слона поставил Гарри потрясающий мат.
***
В рождественское утро Гарри проснулся внезапно. Не понимая, чем вызвано такое резкое возвращение из мира грёз, он открыл глаза и увидел, что на него из тьмы светят огромные, круглые, зелёные фонари, и что они находятся очень близко, практически у самого его носа!
— Добби! — вскричал Гарри, отшатнувшись от эльфа с такой силой, что чуть не упал с кровати. — Не делай так никогда!
— Добби извиняется, сэр! — виновато проскрипел Добби, прижав длинные пальцы ко рту и отпрыгивая. — Добби только хотел сказать Гарри Поттеру: «Счастливого Рождества!» и подарить ему подарок, сэр! Гарри Поттер разрешил Добби иногда приходить в гости, сэр!
— Ладно, всё нормально, — сказал Гарри. Он всё ещё учащённо дышал, но сердечный ритм уже восстанавливался, — только — на будущее — толкни меня или ещё что-нибудь, не нависай так надо мной…
Гарри отдёрнул шторы балдахина, взял с тумбочки очки и надел их. Его вопли разбудили Рона, Симуса, Дина и Невилля. Все они, встрёпанные, с опухшими глазами, выглядывали сквозь щёлочки в своих занавесках.
— На тебя кто-то напал, Гарри? — сонно спросил Симус.
— Нет, это Добби, — пробормотал Гарри, — спите дальше.
— А-а… подарочки! — Симус заметил гору свёртков в ногах своей постели. Рон, Дин и Невилль тоже решили, что, раз уж они всё равно проснулись, то могут заняться подарками. Гарри повернулся к Добби, нерешительно замеревшего у его постели, встревоженного тем, что побеспокоил Гарри. С петельки на чехле для чайника свисала ёлочная игрушка.
— Можно Добби подарить свой подарок Гарри Поттеру? — робко спросил эльф.
— Конечно, можно, — ответил Гарри. — А у меня… м-м-м… для тебя тоже кое-что есть.
Это была не правда, он ничего не купил для Добби, но, по-быстрому открыв сундук, вытащил оттуда скатанную в клубок пару носков горчичного цвета. Эти носки были самые старые и плохие, все в затяжках, раньше они принадлежали дяде Вернону. А в затяжках они были потому, что вот уже больше года Гарри использовал их для заворачивания горескопа. Он вытащил горескоп и протянул Добби носки со словами:
— Извини, я забыл их упаковать…
Но Добби пришёл в истинный восторг.
— Из всей одежды Добби больше всего, больше всего любит носки, сэр! — вскричал он, снимая с ног свои разные носки и надевая носки дяди Вернона. — У меня их уже семь, сэр… но, сэр… — глаза эльфа расширились, когда он полностью натянул носки, и они достигли края шорт, — в магазине ошиблись, они дали Гарри Поттеру два одинаковых!
— Какой ужас, Гарри, как же ты мог этого не заметить! — Рон ухмылялся со своей кровати, заваленной упаковочной бумагой. — Знаешь что, Добби — вот тебе — возьми ещё эти два, и тогда у тебя будет две правильные пары. А вот и твой свитер.
Он кинул Добби пару только что распакованных фиолетовых носков и свитер ручной работы — подарки от миссис Уэсли.
Добби был просто потрясён.
— Сэр очень добрый! — пискнул он, и его глаза наполнились слезами. Он низко поклонился Рону. — Добби знал, что сэр должен быть великий колдун, поскольку сэр — лучший друг Гарри Поттера, но Добби не знал, что он так щедр, так благороден, так бескорыстен…
— Это всего лишь носки, — у Рона немного покраснели уши, но он тем не менее был очень доволен. — Ух ты, Гарри! — он открыл подарок от Гарри, шляпу «Пуляющих Пушек». — Здорово! — он нахлобучил шляпу на голову, отчего мгновенно выявилось ужасное несоответствие её цвета цвету волос Рона.
Теперь настала очередь Добби протянуть Гарри маленький свёрток, в котором оказались — носки.
— Добби их сам связал, сэр! — счастливым голосом объявил эльф. — Он купил шерсть на свою зарплату, сэр!
Левый носок был ярко-красный, с узором из мётел; правый — зелёный, с узором из Проныр.
— Они такие… просто очень… спасибо, Добби, — поблагодарил Гарри и надел носки, а Добби ещё сильнее залучился от счастья.
— Добби должен идти, сэр, мы в кухне уже готовим рождественский ужин! — сообщил Добби и побежал из спальни, помахав на прощание Рону и всем остальным.
Другие подарки, которые получил Гарри, оказались гораздо интереснее непарных носков — за исключением, разумеется, подарка от Дурслеев, представлявшего собой бумажный носовой платок. Пожалуй, ничего хуже они ещё не дарили. Видимо, никак не могли забыть Помадку Пуд-Язык. Гермиона подарила книжку «Квидишные команды Британии и Ирландии», Рон — громадный пакет навозных бомб, Сириус — очень удобный ножичек с приспособлениями для открывания любых замков и развязывания любых узлов, а Огрид прислал немыслимых размеров коробищу с любимыми Гарриными сладостями: всевкусными орешками Берти Ботт, шоколадушками, взрывачкой Друблиса и шипучими шмельками. Среди свёртков был, конечно же, и подарок от миссис Уэсли — новый джемпер (зелёный, с вывязанным на груди драконом-видимо, Чарли в подробностях рассказал ей о шипохвосте) и много-много пирожков с мясом.
Гарри и Рон встретились с Гермионой в гостиной и вместе отправились на завтрак. Первую половину дня они провели в гриффиндорской башне, где все возились со своими подарками, а потом снова пошли в Большой зал. Там был устроен потрясающий обед — на столах стояло великое множество индеек, рождественских пудингов и большие стопки волшебных карточных крекеров.
После обеда ребята вышли во двор. Снежный покров был совершенно нетронут, если не считать глубоких тоннелей, прорытых бэльстэковцами и дурмштранговцами от своих обиталищ к замку. Гермиона не захотела присоединиться к игре в снежки, затеянной Гарри с Роном, и наблюдала со стороны, а в пять часов сказала, что ей нужно возвращаться, чтобы подготовиться к балу.
— Как, тебе нужно целых три часа? — Рон разинул рот и немедленно за это поплатился, получив снежком, который бросил Джордж, по голове. — А с кем ты идёшь? — проорал он вслед удаляющейся Гермионе, но она только помахала рукой и, поднявшись по каменной лестнице, скрылась в замке.
Чаепития сегодня не устраивали, потому что бал включал в себя также и пир, поэтому в семь часов, когда стало трудно как следует прицеливаться, мальчики прекратили сражение и дружной толпой подвалили к общей гостиной. Толстая Тётя сидела за своей рамой с подругой Виолеттой с нижнего этажа. Обе были уже изрядно навеселе. На полу картины валялось множество пустых коробок из-под шоколадных конфет с ликёром.
— Китайские фонарики, это как раз то, что нужно! — хихикнула она, услышав пароль, и впустила пришедших.
Гарри, Рон, Симус, Дин и Невилль поднялись в спальню и переоделись в парадные робы. У всех сделался смущённый вид. Рон чувствовал себя ещё более неловко, чем остальные, он с крайним отвращением осмотрел себя в большом, висевшем в углу, зеркале. Закрыть глаза на то, что его парадная роба больше походила на женское платье, было невозможно. В отчаянной попытке придать ей более мужественный вид, Рон применил к воротнику и манжетам Обрывное заклятие. Оно сработало довольно удачно, во всяком случае, от кружев не осталось и следа, но, поскольку Рон не проявил достаточной аккуратности, обтрёпанные края сильно напоминали бахрому. С тем ему и пришлось пойти вниз.
— Я так и не могу понять, как вам удалось заполучить двух самых симпатичных девочек нашей параллели, — проворчал Дин.
— Животный магнетизм, — хмуро ответил Рон, выдёргивая нитки из манжет.
Общая гостиная, полная народу в разноцветных вместо привычного чёрного одеждах, выглядела необычно. Парватти дожидалась Гарри у подножия лестницы. Она и в самом деле была очень хорошенькая в своей ярко-розовой робе, с украшенными золотом косичками и золотыми браслетами, сверкающими на запястьях. Гарри с облегчением увидел, что она не хихикает.
— А ты… м-м-м… прекрасно выглядишь, — неловко сделал комплимент он.
— Спасибо, — кивнула Парватти. — Падма будет ждать тебя в вестибюле, — добавила она, обращаясь к Рону.
— Ладно, — буркнул Рон, оглядываясь. — А где Гермиона?
Парватти пожала плечами.
— Ну что, пойдём вниз, Гарри?
— Пошли, — сказал Гарри, больше всего на свете желая никогда не покидать общей гостиной. Но он направился к портретному отверстию и по дороге прошёл мимо Фреда — который подмигнул ему.
Вестибюль тоже был полон школьников. Они толпились там в ожидании восьми часов, когда должны были открыться двери в Большой зал. Те, чьи партнёры учились в других колледжах, рыскали в толпе в поисках друг друга. Парватти нашла свою сестру Падму и подвела её к Гарри с Роном.
— Привет, — поздоровалась Падма, такая же хорошенькая, как и Парватти, только в ярко-бирюзовом. Впрочем, она была не особенно довольна Роном как партнёром; она осмотрела его сверху донизу, и её тёмные глаза с неодобрением задержались на бахромчатых краях воротника и манжет его парадной робы.
— Привет, — бросил Рон, не глядя на неё, но озираясь вокруг. — О, нет…
Он слегка согнул колени, чтобы спрятаться за Гарри — мимо проплыла ослепительная Флёр Делакёр в одеждах серебристого-серого шёлка, сопровождаемая капитаном квидишной команды «Равенкло» Роджером Дэвисом. Когда они удалились, Рон выпрямился и снова начал озираться.
— Ну где же Гермиона? — опять спросил он.
По лестнице из подземелья вышла компания слизеринцев. Шествие возглавлял Малфой. В чёрной бархатной робе с высоким воротником он был ужасно похож на викария. Под руку с Малфоем, прильнув к нему, шла Панси Паркинсон в бледно-розовой робе со множеством оборок. Краббе с Гойлом нарядились в зелёное и напоминали покрытые мхом булыжники. Ни один из них, с удовольствием отметил про себя Гарри, не нашёл себе пары.
Распахнулись парадные дубовые двери. Все головы повернулись посмотреть, как входят учащиеся «Дурмштранга», ведомые профессором Каркаровым. Первым шёл Крум с какой-то красивой девочкой в голубой робе; Гарри её не знал. Поверх голов дурмштранговцев он увидел, что часть газона перед замком превратилась в просторный грот, увешанный китайскими фонариками — тысячи настоящих живых фей сидели в наколдованных розовых кустах, а также висели, трепеща крылышками, у статуй — кажется, Деда Мороза и его оленей.
Затем раздался голос профессора МакГонаголл:
— Чемпионы, сюда, пожалуйста!
Сияющая Парватти поправила браслеты. Они с Гарри сказали: «Увидимся позже» Рону и Падме и прошли вперёд. Оживлённо болтающие ребята расступались, пропуская их. Профессор МакГонаголл в парадной робе в красную клетку, украсившая край своей шляпы довольно уродливым венком из чертополоха, попросила их подождать возле двери, пока все остальные пройдут в зал. Процессия чемпионов и их сопровождающих должна была войти после того, как все усядутся. Флёр Делакёр и Роджер Дэвис стояли ближе всего к дверям. Дэвис был так потрясён своей счастливой участью стать кавалером Флёр, что не мог ни на минуту отвести от неё глаз. Седрик и Чу тоже были рядом, Гарри отвёл глаза, чтобы не пришлось с ними разговаривать. В результате он случайно взглянул на девочку, пришедшую с Крумом. И тут у него отвисла челюсть.
Это была Гермиона.
Но она была совершенно не похожа на себя. Она сделала что-то такое со своими волосами, отчего они больше не стояли дыбом, а были стянуты в блестящий, гладкий, элегантный узел на затылке. Гермиона была одета в робу из летящего материала цвета барвинка и держалась как-то иначе — возможно, из-за того, что на плече у неё не висел рюкзак с двадцатью учебниками, как обычно. И она улыбалась — да, очень нервно, конечно — но уменьшение размера передних зубов сразу бросалось в глаза. Гарри никак не мог понять, как же он не замечал этого раньше.
— Привет, Гарри! — сказала она. — Привет, Парватти!
Парватти уставилась на Гермиону с не слишком лестным изумлением. И не она одна. После того, как открылись двери в Большой зал, мимо прошагал Крумов фэн-клуб, по пути обдав Гермиону волнами глубочайшего презрения. Панси Паркинсон, пройдя мимо с Малфоем, чуть ли не икнула от потрясения, но даже её спутник не нашёлся, что сказать, как оскорбить Гермиону. А вот Рон прошёл мимо Гермионы, даже не посмотрев в её сторону.
Как только в зале все уселись, профессор МакГонаголл велела чемпионам и их сопровождающим выстроиться парами и проходить. Они так и сделали, и зал зааплодировал, как только они вошли внутрь и начали медленно двигаться по направлению к большому круглому столу в конце зала, за которым сидели судьи.
Стены покрывал слой сверкающего серебристого инея; усеянный звёздами чёрный потолок украшали сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы колледжей исчезли, вместо них повсюду стояли небольшие столики человек на двенадцать с горящими на них фонариками.
Гарри был поглощён тем, чтобы не споткнуться. Парватти, кажется, наслаждалась происходящим, она посылала всем вокруг сияющие улыбки и вела Гарри так властно, что он чувствовал себя собакой на выставке. Подходя к главному столу, он вдруг увидел Рона и Падму. Рон прищуренными глазами следил за Гермионой. Падма глядела мрачно.