Страница:
— Хмури говорит, что Сгорбс как сумасшедший всюду выискивает чёрных магов, — сказал Сириусу Гарри.
— Да, я слышал, у него это что-то вроде мании, — кивнул Сириус. — Если вы спросите моё мнение, то, кажется, он считает, что, если поймает ещё одного Упивающегося Смертью, сможет вернуть себе былую популярность.
— Вот он и пробрался сюда, чтобы обыскать кабинет Злея! — с триумфом выкрикнул Рон, поглядев на Гермиону.
— Да, только я не вижу в этом никакого смысла, — заметил Сириус.
— А зря! — в волнении воскликнул Рон.
Но Сириус покачал головой.
— Если Сгорбсу понадобилось проводить расследование в отношении Злея, почему же он не выполняет обязанности судьи на Турнире? Это был бы идеальный предлог для регулярных визитов в «Хогварц», возможность следить за ним?
— Так ты думаешь, что Злей что-то затевает? — задал вопрос Гарри, но тут вмешалась Гермиона:
— Знаете, мне всё равно, что вы говорите, Думбльдор Злею доверяет…
— Брось, Гермиона, — нетерпеливо перебил Рон, — Думбльдор, конечно, гений и всё такое, но это ещё не значит, что по-настоящему сильный колдун не может его обмануть…
— А зачем же тогда Злей спас Гарри жизнь в первом классе? Почему не дал ему умереть тогда?
— Откуда я знаю — может, боялся, что Думбльдор его выкинет…
— А ты как думаешь, Сириус? — громко спросил Гарри, и Рон с Гермионой прекратили препираться и прислушались.
— Я думаю, что вы оба в чём-то правы, — Сириус задумчиво посмотрел на Рона и Гермиону. — С тех пор, как я узнал, что Злей здесь преподаёт, я всё гадал, почему Думбльдор взял его на работу. Злей всегда обожал чёрную магию, он ещё в школе этим славился. Скользкий, хитрый, вечно с грязными волосами, вот какой он был, — добавил Сириус, и Гарри с Роном с улыбкой переглянулись, — он ещё до школы знал столько проклятий, сколько не знает иной семиклассник, и дружил с теми из слизеринцев, которые почти все стали Упивающимися Смертью.
Сириус поднял руку и начал загибать пальцы.
— Розье и Вилкс — обоих убили авроры за год до падения Вольдеморта. Лестранги — супружеская пара — сидят в Азкабане. Эйвери — насколько я слышал, как-то выпутался, сказал, что был под воздействием проклятия подвластья — до сих пор в порядке. Но, насколько я знаю, самого Злея ни разу не обвиняли в принадлежности к Упивающимся Смертью — правда, это ничего не значит. Многих ведь так и не поймали. А Злей достаточно умён и хитёр, чтобы не попасться.
— Злей хорошо знаком с Каркаровым, но не хочет, чтобы об этом знали, — заметил Рон.
— Точно, видел бы ты лицо Злея, когда Каркаров вчера объявился на зельеделии! — встрепенулся Гарри. — Каркаров пришёл поговорить со Злеем, сказал, что тот его избегает. Вид у него был очень встревоженный. Он показал Злею что-то у себя на руке, только я не видел, что.
— Показал Злею что-то на руке? — переспросил Сириус с совершенно ошарашенным видом. Он рассеянно пробежал рукой по грязным волосам, потом снова пожал плечами. — Понятия не имею, что это может значить… но если Каркаров сильно встревожен и при этом приходит к Злею за разъяснениями…
Сириус уставился на стену пещеры, затем сделал разочарованную гримасу.
— И всё же, факт остаётся фактом — Думбльдор верит Злею. Я знаю, что Думбльдор верит многим, кому никто другой ни за что бы не поверил, но… не могу представить, чтобы он разрешил Злею преподавать в «Хогварце», если бы тот когда-либо служил Вольдеморту.
— А почему тогда и Хмури, и Сгорбс так стремятся попасть к нему в кабинет? — упрямо спросил Рон.
— Ну, — протянул Сириус, — от Хмури вполне можно был ожидать, что, как только он попадёт в «Хогварц», сразу обыщет все кабинеты. Этот старикан очень серьёзно относится к защите от сил зла. Не думаю, что он вообще кому-нибудь верит, что неудивительно, учитывая, сколько ему пришлось повидать. Хотя, должен сказать в его защиту, он никогда никого не убивал, если этого можно было избежать. По возможности, всегда доставлял людей живыми. Да, он бывал жесток, но никогда не опускался до уровня Упивающихся Смертью. А вот Сгорбс… это другое дело… действительно ли он болен? Если да, чего же тогда он притащился в кабинет к Злею? А если нет… тогда что он затевает? Что такое важное он делал во время финального матча, что даже не появился в ложе? Чем занимался в то время, когда должен был судить Турнир?
Сириус погрузился в молчание, по-прежнему глядя в стену. Конькур топтался на каменистом полу, выискивая косточки, которые он мог не заметить.
Наконец, Сириус поднял глаза на Рона.
— Ты говоришь, твой брат личный помощник Сгорбса? Ты не мог бы у него узнать, видел ли он Сгорбса в последнее время?
— Попробую, — с сомнением протянул Рон. — Но лучше не говорить, что я подозреваю Сгорбса в чем-то нехорошем. Перси его обожает.
— Можешь, кстати, выяснить заодно, нашли ли они хоть какие-то следы Берты Джоркинс, — Сириус сделал движение в направлении второй газеты.
— Шульман говорил, что нет, — сразу же вставил Гарри.
— Да, его слова и в статье цитируют, — Сируис кивнул на газету. — Шульман всё твердит, какая у Берты плохая память. Может, конечно, она сильно изменилась с тех пор, как я её знал, но та Берта вовсе не была забывчивой — совсем наоборот. Туповата, да, но на всякие сплетни память у неё была отменная. Из-за этого она вечно попадала в неприятности, не умела держать рот на замке. Могу себе представить, сколько было из-за неё проблем в министерстве… может, Шульман поэтому так долго не хотел её искать…
Сириус тяжко вздохнул и потёр усталые глаза.
— Который час?
Гарри посмотрел на часы и сразу же вспомнил: после часа, проведённого в озере, они не работают.
— Полчетвёртого, — сказала Гермиона.
— Вам пора возвращаться в школу, — Сириус встал. — И вот ещё что, послушайте… — он особенно пристально поглядел на Гарри, — я не хочу, чтобы вы сбегали сюда из школы, понятно? Посылайте записки. Я должен узнавать обо всём необычном. Но ты не должен выходить из замка без разрешения, это создаёт идеальные условия для нападения.
— Никто на меня в последнее время не нападал, кроме дракона и парочки загрыбастов, — отмахнулся Гарри.
Сириус посмотрел на него недовольно.
— Какая разница… Свободно вздохнуть я смогу только после Турнира, а это будет нескоро, в июне. И ещё, будете говорить обо мне между собой, зовите меня Шлярик, хорошо?
Он протянул Гарри пустую флягу и салфетку.
— Дойду с вами окраины, — сказал Сириус, подходя к Конькуру, чтобы потрепать его на прощание. — Вдруг удастся раздобыть ещё газет.
Перед выходом из пещеры он превратился в большого чёрного пса, и они пошли вниз по усеянной камнями земле, обратно к мостику. Там он позволил каждому потрепать себя по голове, после чего повернулся и потрусил вдоль окраины деревни.
Гарри, Рон и Гермиона через Хогсмёд отправились к «Хогварцу».
— Интересно, знает ли Перси историю Сгорбса? — проговорил Рон, когда они шли по подъездной дороге к замку. — Может, ему всё равно… может, он от этого ещё больше им восхищается. Да, Перси любит правила. Он бы сказал, хорошо, что Сгорбс не захотел нарушать их ради сына.
— Перси никого из своей семьи не отдал бы дементорам, — яростно вскричала Гермиона.
— Не знаю, — возразил Рон, — если бы он думал, что мы мешаем его карьере… знаешь, Перси очень честолюбивый…
Они поднялись по парадной лестнице в вестибюль, и их встретили вкусные запахи, доносящиеся из Большого зала.
— Бедняга Шлярик, — глубоко вдохнув, проговорил Рон. — Он, наверное, очень сильно любит тебя, Гарри… только представь, питаться крысами…
Глава 28
— Да, я слышал, у него это что-то вроде мании, — кивнул Сириус. — Если вы спросите моё мнение, то, кажется, он считает, что, если поймает ещё одного Упивающегося Смертью, сможет вернуть себе былую популярность.
— Вот он и пробрался сюда, чтобы обыскать кабинет Злея! — с триумфом выкрикнул Рон, поглядев на Гермиону.
— Да, только я не вижу в этом никакого смысла, — заметил Сириус.
— А зря! — в волнении воскликнул Рон.
Но Сириус покачал головой.
— Если Сгорбсу понадобилось проводить расследование в отношении Злея, почему же он не выполняет обязанности судьи на Турнире? Это был бы идеальный предлог для регулярных визитов в «Хогварц», возможность следить за ним?
— Так ты думаешь, что Злей что-то затевает? — задал вопрос Гарри, но тут вмешалась Гермиона:
— Знаете, мне всё равно, что вы говорите, Думбльдор Злею доверяет…
— Брось, Гермиона, — нетерпеливо перебил Рон, — Думбльдор, конечно, гений и всё такое, но это ещё не значит, что по-настоящему сильный колдун не может его обмануть…
— А зачем же тогда Злей спас Гарри жизнь в первом классе? Почему не дал ему умереть тогда?
— Откуда я знаю — может, боялся, что Думбльдор его выкинет…
— А ты как думаешь, Сириус? — громко спросил Гарри, и Рон с Гермионой прекратили препираться и прислушались.
— Я думаю, что вы оба в чём-то правы, — Сириус задумчиво посмотрел на Рона и Гермиону. — С тех пор, как я узнал, что Злей здесь преподаёт, я всё гадал, почему Думбльдор взял его на работу. Злей всегда обожал чёрную магию, он ещё в школе этим славился. Скользкий, хитрый, вечно с грязными волосами, вот какой он был, — добавил Сириус, и Гарри с Роном с улыбкой переглянулись, — он ещё до школы знал столько проклятий, сколько не знает иной семиклассник, и дружил с теми из слизеринцев, которые почти все стали Упивающимися Смертью.
Сириус поднял руку и начал загибать пальцы.
— Розье и Вилкс — обоих убили авроры за год до падения Вольдеморта. Лестранги — супружеская пара — сидят в Азкабане. Эйвери — насколько я слышал, как-то выпутался, сказал, что был под воздействием проклятия подвластья — до сих пор в порядке. Но, насколько я знаю, самого Злея ни разу не обвиняли в принадлежности к Упивающимся Смертью — правда, это ничего не значит. Многих ведь так и не поймали. А Злей достаточно умён и хитёр, чтобы не попасться.
— Злей хорошо знаком с Каркаровым, но не хочет, чтобы об этом знали, — заметил Рон.
— Точно, видел бы ты лицо Злея, когда Каркаров вчера объявился на зельеделии! — встрепенулся Гарри. — Каркаров пришёл поговорить со Злеем, сказал, что тот его избегает. Вид у него был очень встревоженный. Он показал Злею что-то у себя на руке, только я не видел, что.
— Показал Злею что-то на руке? — переспросил Сириус с совершенно ошарашенным видом. Он рассеянно пробежал рукой по грязным волосам, потом снова пожал плечами. — Понятия не имею, что это может значить… но если Каркаров сильно встревожен и при этом приходит к Злею за разъяснениями…
Сириус уставился на стену пещеры, затем сделал разочарованную гримасу.
— И всё же, факт остаётся фактом — Думбльдор верит Злею. Я знаю, что Думбльдор верит многим, кому никто другой ни за что бы не поверил, но… не могу представить, чтобы он разрешил Злею преподавать в «Хогварце», если бы тот когда-либо служил Вольдеморту.
— А почему тогда и Хмури, и Сгорбс так стремятся попасть к нему в кабинет? — упрямо спросил Рон.
— Ну, — протянул Сириус, — от Хмури вполне можно был ожидать, что, как только он попадёт в «Хогварц», сразу обыщет все кабинеты. Этот старикан очень серьёзно относится к защите от сил зла. Не думаю, что он вообще кому-нибудь верит, что неудивительно, учитывая, сколько ему пришлось повидать. Хотя, должен сказать в его защиту, он никогда никого не убивал, если этого можно было избежать. По возможности, всегда доставлял людей живыми. Да, он бывал жесток, но никогда не опускался до уровня Упивающихся Смертью. А вот Сгорбс… это другое дело… действительно ли он болен? Если да, чего же тогда он притащился в кабинет к Злею? А если нет… тогда что он затевает? Что такое важное он делал во время финального матча, что даже не появился в ложе? Чем занимался в то время, когда должен был судить Турнир?
Сириус погрузился в молчание, по-прежнему глядя в стену. Конькур топтался на каменистом полу, выискивая косточки, которые он мог не заметить.
Наконец, Сириус поднял глаза на Рона.
— Ты говоришь, твой брат личный помощник Сгорбса? Ты не мог бы у него узнать, видел ли он Сгорбса в последнее время?
— Попробую, — с сомнением протянул Рон. — Но лучше не говорить, что я подозреваю Сгорбса в чем-то нехорошем. Перси его обожает.
— Можешь, кстати, выяснить заодно, нашли ли они хоть какие-то следы Берты Джоркинс, — Сириус сделал движение в направлении второй газеты.
— Шульман говорил, что нет, — сразу же вставил Гарри.
— Да, его слова и в статье цитируют, — Сируис кивнул на газету. — Шульман всё твердит, какая у Берты плохая память. Может, конечно, она сильно изменилась с тех пор, как я её знал, но та Берта вовсе не была забывчивой — совсем наоборот. Туповата, да, но на всякие сплетни память у неё была отменная. Из-за этого она вечно попадала в неприятности, не умела держать рот на замке. Могу себе представить, сколько было из-за неё проблем в министерстве… может, Шульман поэтому так долго не хотел её искать…
Сириус тяжко вздохнул и потёр усталые глаза.
— Который час?
Гарри посмотрел на часы и сразу же вспомнил: после часа, проведённого в озере, они не работают.
— Полчетвёртого, — сказала Гермиона.
— Вам пора возвращаться в школу, — Сириус встал. — И вот ещё что, послушайте… — он особенно пристально поглядел на Гарри, — я не хочу, чтобы вы сбегали сюда из школы, понятно? Посылайте записки. Я должен узнавать обо всём необычном. Но ты не должен выходить из замка без разрешения, это создаёт идеальные условия для нападения.
— Никто на меня в последнее время не нападал, кроме дракона и парочки загрыбастов, — отмахнулся Гарри.
Сириус посмотрел на него недовольно.
— Какая разница… Свободно вздохнуть я смогу только после Турнира, а это будет нескоро, в июне. И ещё, будете говорить обо мне между собой, зовите меня Шлярик, хорошо?
Он протянул Гарри пустую флягу и салфетку.
— Дойду с вами окраины, — сказал Сириус, подходя к Конькуру, чтобы потрепать его на прощание. — Вдруг удастся раздобыть ещё газет.
Перед выходом из пещеры он превратился в большого чёрного пса, и они пошли вниз по усеянной камнями земле, обратно к мостику. Там он позволил каждому потрепать себя по голове, после чего повернулся и потрусил вдоль окраины деревни.
Гарри, Рон и Гермиона через Хогсмёд отправились к «Хогварцу».
— Интересно, знает ли Перси историю Сгорбса? — проговорил Рон, когда они шли по подъездной дороге к замку. — Может, ему всё равно… может, он от этого ещё больше им восхищается. Да, Перси любит правила. Он бы сказал, хорошо, что Сгорбс не захотел нарушать их ради сына.
— Перси никого из своей семьи не отдал бы дементорам, — яростно вскричала Гермиона.
— Не знаю, — возразил Рон, — если бы он думал, что мы мешаем его карьере… знаешь, Перси очень честолюбивый…
Они поднялись по парадной лестнице в вестибюль, и их встретили вкусные запахи, доносящиеся из Большого зала.
— Бедняга Шлярик, — глубоко вдохнув, проговорил Рон. — Он, наверное, очень сильно любит тебя, Гарри… только представь, питаться крысами…
Глава 28
БЕЗУМИЕ МИСТЕРА СГОРБСА
В воскресенье после завтрака Гарри, Рон и Гермиона сходили в совяльню и отправили Перси письмо с вопросом о том, давно ли он видел Сгорбса. Они решили послать Хедвигу, давно сидевшую без работы. Проводив сову глазами, ребята отправились на кухню дарить Добби носки.
Домовые эльфы встретили гостей очень радушно. Они принялись приседать, кланяться, бросились готовить чай. Добби при виде подарка чуть с ума не сошёл от радости.
— Гарри Поттер слишком добр к Добби! — пропищал он, промокая гигантские слёзы, выкатившиеся из огромных глаз.
— Добби, твои жаброводоросли спасли мне жизнь, кроме шуток, — сказал Гарри.
— А эклерчиков больше нет? — обратился Рон к толпе радостно кланяющихся эльфов.
— Ты же только что позавтракал! — возмутилась Гермиона. Но к ним, поддерживаемое четырьмя эльфами, уже летело громадное серебряное блюдо с эклерами.
— Нужно же что-нибудь послать Шлярику, — вполголоса напомнил ей Гарри.
— Точно, — поддержал Рон. — Заодно и Свину будет чем заняться. Не дадите нам ещё немножко еды, а? — обратился он к эльфам. Те счастливо закивали и бросились выполнять просьбу.
— Добби, а где Винки? — Гермиона оглядывалась по сторонам.
— Винки вон там, у камина, мисс, — тихо ответил Добби, и его уши чуть-чуть обвисли.
— О, Боже, — воскликнула Гермиона, увидев Винки.
Гарри тоже обернулся к камину. Винки сидела на том же стуле, что и в прошлый раз, но теперь она стала такой грязной, что её не сразу можно было различить на фоне прокопчёных кирпичей. Давно не стиранная одежда была порвана. Сжимая в руке бутылку усладэля, Винки слегка покачивалась на стуле и неотрывно глядела в огонь. Вдруг она сильно икнула.
— Винки теперь пьёт по шесть бутылок в день, — шёпотом сообщил Добби.
— Ну, это же не крепкое, — сказал Гарри.
Добби только покачал головой.
— Для домовых эльфов — крепкое, — пробормотал он.
Винки снова икнула. Эльфы, которые принесли эклеры, одарили её неодобрительными взглядами и вернулись к работе.
— Винки чахнет, — грустно прошептал Добби. — Винки хочет домой. Винки по-прежнему думает, что мистер Сгорбс — её хозяин, сэр, Добби ей говорит-говорит, а она никак не поймёт, что наш новый хозяин — профессор Думбльдор.
— Привет, Винки, — Гарри внезапно посетила одна идея. Он подошёл и склонился к ней:
— ты, случайно, не знаешь, что такое может быть с мистером Сгорбсом? Он почему-то перестал появляться на Тремудром Турнире.
В глазах Винки появился какой-то проблеск. Огромные зрачки с трудом сфокусировались на Гарри. Она ещё раз качнулась, а потом произнесла:
— Х-хозяин перестал — ик — появляться?
— Да, — подтвердил Гарри, — мы не видели его с самого первого состязания. В «Прорицательской газете» пишут, что он болен.
У Винки задрожала нижняя губа.
— Но мы не уверены, что это правда, — поскорее добавила Гермиона.
— Хозяину нужна его — ик — Винки! — заскулила несчастная. — Хозяин — ик — не справляется сам…
— Знаешь, Винки, другие люди прекрасно сами справляются с домашним хозяйством, — с некоторой свирепостью заявила Гермиона.
— Винки у мистера Сгорбса — ик — занималась не только домашним хозяйством! — возмущённо взвизгнула Винки, опасно раскачиваясь и проливая усладэль на и без того сильно заляпанную блузку. — Хозяин — ик — доверяет Винки — ик — самые важные — ик — самые секретные…
— Что? — спросил Гарри.
Но Винки энергично затрясла головой, ещё обильнее поливая себя усладэлем.
— Винки хранит — ик — секреты своего господина, — она непокорно мотнулась на стуле, хмурясь на Гарри. Оба глаза съехались в одну точку. — А вы — ик — лезете, вы… суёте нос.
— Винки не должна так говорить с Гарри Поттером! — сердито вмешался Добби. — Гарри Поттер благородный и храбрый, и Гарри Поттер вовсе не суёт нос!
— Он суёт нос — ик — в личные секретные — ик — дела моего господина — ик — Винки хороший домовый эльф — ик — Винки хранит молчание — ик — а всякие там — ик — приходют и лезут — ик… — Веки эльфа вдруг смежились и, совершенно неожиданно, она соскользнула со стула на коврик и громко захрапела. Пустая бутылка покатилась по выложенному плиткой полу.
Подбежало около полудюжины эльфов. Все они брезгливо морщились. Один из них подобрал бутылку, другие накрыли Винки клетчатой скатертью и подоткнули края, скрыв оскорбительное для господских глаз зрелище.
— Мы извиняемся, что мисс и господам приходится такое видеть, — скрипнул ближайший к ребятам эльф, с самым пристыженным видом качая головой. — Мы надеемся, вы не станете судить по Винки обо всех нас!
— Ей плохо! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Почему вы не можете подбодрить её вместо того, чтобы накрывать тряпками?
— Извиняемся, мисс, — эльф ещё раз низко поклонился, — только у домовых эльфов нет такого права, чтоб им было плохо, когда работа стоит, а господа необслуженные.
— Ради всего святого! — гневно возопила Гермиона. — Послушайте меня, вы все! У вас столько же прав, сколько у колдунов, вам тоже может быть плохо! Вы имеете право на заработную плату и на отпуск и на нормальную одежду, вы не обязаны делать всё, что вам приказывают — взгляните на Добби!
— Пусть мисс не вмешивает Добби во всё это, — испуганно промямлил Добби. Счастливые улыбки сползли с лиц эльфов. Они уставились на Гермиону как на опасную сумасшедшую.
— Вот ваша еда! — скрежетнул эльф, стоящий у локтя Гарри, и пихнул ему в руки большой кусок ветчины, дюжину пирожных и немного фруктов. — До свидания!
Эльфы кольцом сомкнулись вокруг Гарри, Рона и Гермионы, и начали выпроваживать их с кухни, толкая в поясницы маленькими ладошками.
— Спасибо за носки, Гарри Поттер! — несчастным голосом прокричал от камина Добби, уныло стоящий над покрытой скатертью бесформенной кучкой.
— Ты что, не могла помолчать? — набросился на Гермиону Рон, как только дверь кухни с грохотом захлопнулась за ними. — Больше они нас к себе не пустят! Мы же могли вытянуть из Винки что-нибудь ещё про Сгорбса!
— Как будто бы ты и впрямь об этом беспокоишься! — огрызнулась Гермиона. — У тебя одна еда на уме!
После этого весь день был испорчен. За то время, пока они в общей гостиной делали уроки, Гарри так устал от их препирательств, что посылку Сириусу понёс в совяльню сам.
Свинринстель был слишком маленький, чтобы самостоятельно донести такое количество еды, поэтому Гарри взял ему в помощь двух школьных сов. Они вылетели навстречу сгущающимся вечерним сумеркам — странная группа, объединившая усилия над большущим свёртком — а Гарри опёрся о подоконник и стал смотреть на школьный двор, на гнущиеся верхушки деревьев Запретного леса, на полощущиеся паруса дурмштранговского корабля. На фоне дыма, спирально вьющегося из трубы хижины Огрида, показался орлиный филин; он стремительно подлетел к замку, обогнул совяльню и скрылся из виду. Поглядев вниз, Гарри увидел перед хижиной энергично работающего лопатой Огрида. Интересно, что он делает, подумал Гарри, не иначе вскапывает новую грядку под овощи. Пока он наблюдал за Огридом, из бэльстэковской кареты появилась мадам Максим. Она подошла к Огриду и попыталась вовлечь его в разговор. Огрид встал, опершись на лопату, но, видимо, не захотел вступать в беседу, потому что мадам Максим вскоре вернулась в карету.
Не имея ни малейшего желания идти в гриффиндорскую башню и участвовать в грызне Рона и Гермионы, Гарри смотрел, как Огрид копает, до тех пор, пока того не поглотила тьма, а совы не начали просыпаться и со свистом вылетать в ночь.
***
К утру и Рон, и Гермиона пришли в более или менее сносное расположение духа. Кроме того, к облегчению Гарри, не оправдались и мрачные прогнозы Рона относительно того, что домовые эльфы, в наказание за нанесённое Гермионой оскорбление, будут теперь присылать на гриффиндорский стол второсортную еду — нет, копчёная рыба, бекон и яйца были такие же вкусные, как всегда.
Когда влетели совы с почтой, Гермиона с надеждой задрала голову; она явно чего-то ждала.
— Перси ещё не мог прислать ответ, — сказал ей Рон, — мы только вчера послали Хедвигу.
— Я жду другого, — объяснила Гермиона. — Я подписалась на «Прорицательскую». Надоело узнавать новости от слизеринцев.
— Молодец! — Гарри тоже посмотрел вверх. — Эй, Гермиона, кажется, тебе повезло…
К Гермионе спускалась серая сова.
— Но у неё не газета, — разочарованно проговорила Гермиона, — это…
К её величайшему изумлению, серая сова приземлилась прямо перед её тарелкой, а следом туда же сели четыре амбарные совы, одна коричневая и одна рыжеватая.
— Сколько же ты номеров выписала? — спросил Гарри, подхватывая кубок Гермионы, чтобы его не опрокинули толкающиеся птицы — каждая хотела вручить послание первой.
— Что ещё такое?… — Гермиона взяла у серой совы письмо, вскрыла его и начала читать. — В самом деле! — возмущённо захлебнулась она, сильно покраснев.
— В чём дело? — спросил Рон.
— Это… о, это просто смешно… — Она сунула письмо Гарри, и он увидел, что оно не написано от руки, а составлено из букв, вырезанных из «Прорицательской газеты».
Ты ЗлаЯ девчОНКа. ГаРРи ПоттЕр заслУживаЕТ ЛучшегО. ВозВРащАйся к МуглаМ откуДА приШла.
— Они все такие! — в отчаянии воскликнула Гермиона, вскрывая письмо за письмом. — «Гарри Поттеру надо было быть умнее и не влюбляться в тебя»… «Тебя надо сварить в лягушачьей икре»… Ой!
Она вскрыла последний конверт, и ей на руки вылилась густая желтовато-зелёная жидкость с сильным запахом бензина. Руки тут же покрылись большими жёлтыми ожогами.
— Неразбавленный буботуберовый гной! — Рон подобрал конверт и понюхал его.
Гермиона взвыла от боли. Она пыталась оттереть руки салфеткой, и по её лицу катились слёзы. Пальцы покрылись болезненными пузырями — казалось, что на Гермионе толстые пупырчатые перчатки. Совы разлетелись.
— Давай-ка лучше в больницу, — посоветовал Гарри, — мы скажем профессору Спаржелле, куда ты пошла…
— Я её предупреждал! — закричал Рон, как только Гермиона, прижимая к себе руки, побежала к выходу из Большого зала. — Я говорил, не надо раздражать Риту Вритер! Ты только послушай… — Он зачитал выдержку из одного из писем:
— «Я прочла в „Ведьмополитене“, как ты обманываешь Гарри Поттера, а этот мальчик и так в жизни натерпелся, и за это я тебе в следующем письме пошлю такое проклятие, не обрадуешься, дай только найти конверт побольше». О-о-о, ей надо быть поосторожнее!
На гербологию Гермиона не пришла. Когда Гарри с Роном выходили из теплицы, они увидели спускающихся с парадного крыльца Малфоя, Краббе и Гойла. Позади них шептались и хихикали Панси Паркинсон с подружками. Заметив Гарри, Панси прокричала:
— Поттер, ты что, расстался со своей любовью? Отчего это она за завтраком так расстроилась?
Гарри решил не обращать на неё внимания, он не хотел, чтобы эта дура радовалась, зная, сколько бед принесла статья в «Ведьмополитен».
Огрид, на прошлом занятии объявивший, что с единорогами они закончили, ждал учеников возле своей хижины. У его ног стоял очередной запас корзин. При виде них у Гарри всё оборвалось — неужели опять драклы? — но когда он подошёл ближе и смог заглянуть внутрь, то увидел пушистых чёрненьких существ с длинными хоботками и забавными, плоскими как лопатки, передними лапками. Уставившись на ребят, существа моргали с вежливо-удивлённым видом, как бы недоумевая, отчего это им уделяется столько внимания.
— Это нюхли, — объяснил Огрид, когда все подошли. — Живут в основном на приисках. Любят блестящее… вот, смотрите-ка.
Один из нюхлей неожиданно прыгнул и сделал попытку скусить часы с запястья Панси Паркинсон. Та завизжала и отскочила.
— Они прям как детекторы на всякие драгоценности, — радостно сообщил Огрид. — Мы с ними сегодня поиграемся. Видите? — Он показал на большой участок свежевспаханной земли. Именно здесь он копал, когда Гарри наблюдал за ним из окна совяльни. — Я тут назарывал золотых монеток. Объявляю приз тому, кто выберет себе нюхля, который отыщет больше всех денег. Только с себя снимите всё ценное, а потом выбирайте нюхля и приготовьтесь их выпустить.
Гарри снял часы, которые носил только по привычке, ведь они больше не работали, и спрятал в карман. Потом выбрал себе нюхля. Тот сунул Гарри в ухо носик-трубочку и с энтузиазмом понюхал. Это было довольно приятно.
— Погодите-ка… — Огрид глядел в корзину. — Тут один лишний… Кого нету? Где Гермиона?
— Ей пришлось пойти в больницу, — ответил Рон.
— Мы потом объясним, — пробормотал Гарри; Панси Паркинсон заинтересованно прислушивалась.
Это был самый занятный урок ухода за магическими существами. Нюхли ныряли под землю и выныривали оттуда, как будто это была вода. Каждый безошибочно бросался к тому ученику, который его выпустил и ссыпал добытое золото ему в руки. Нюхль Рона оказался самым трудолюбивым, и скоро у Рона было полно денег.
— А их можно купить и держать дома, Огрид? — с воодушевлением спросил он. Его нюхль нырнул обратно в почву, обрызгав Рона грязью.
— Твоей маме это не понравится, Рон, — ухмыльнулся Огрид, — они, нюхли эти, дома разрушают. Кажись, они уж всё собрали, — добавил он, обойдя вскопанный участок земли, куда нюхли продолжали неустанно нырять. — Я зарыл всего сто монет. А, вот и ты, Гермиона!
По газону брела Гермиона — руки сильно забинтованы, лицо несчастное. Панси Паркинсон наблюдала за ней цепкими глазками.
— Ну чего, давайте смотреть, кто чего набрал! — провозгласил Огрид. — Считайте монеты! А красть их ни к чему, Гойл, — он сузил жучиные глаза, — это непречёмово золото. Через пару часов исчезнет.
Недовольный Гойл высыпал золото из карманов. Самую высокую производительность показал нюхль Рона, и в качестве приза Огрид дал Рону громаднейший кус рахатлукулловского шоколада. Тут по двору разнеслись удары колокола, созывающие на обед. Все отправились в замок, но Гарри, Рон и Гермиона остались, чтобы помочь Огриду собрать нюхлей в корзины. Гарри заметил, что из окна кареты за ними наблюдает мадам Максим.
— А чегой-то у тебя с руками, а, Гермиона? — участливо спросил Огрид.
Гермиона рассказала про полученные утром гневные письма и про конверт с буботуберовым гноем.
— А-а-а-а, это ерунда, не думай об этом, — ласково поглядев на неё сверху, посоветовал Огрид. — Я таких писем наполучал — уж будьте любезны, это после того, как Рита Вритер написала про мою мамашу. «Ты чудовище, тебя надо уничтожить». «Твоя мать убивала невинных людей, была б у тебя совесть, ты б утопился в озере».
— Не может быть! — воскликнула крайне шокированная Гермиона.
— А вот и может, — сказал Огрид, тяжело поднимая корзину с нюхлями и опирая её о стену хижины. — Они ж просто придурки, Гермиона. Ты эти письма, ежели ещё придут, не открывай, кидай сразу в огонь.
— Ты пропустила очень хороший урок, — сообщил Гермионе Гарри, когда все уже возвращались в замок. — Они такие симпатичные, эти нюхли. Правда, Рон?
Рон, между тем, нахмурившись, рассматривал шоколад. Что-то его сильно огорчило.
— Что такое? — спросил Гарри. — Начинка не та?
— Нет, — коротко бросил Рон. — Ты почему мне не сказал про золото?
— Какое золото? — не понял Гарри.
— Золото, которое я тебе отдал после финального матча, — пояснил Рон. — Непречёмово золото, которое я отдал тебе за омниокуляр. В Высшей ложе. Почему ты не сказал, что оно исчезло?
Гарри пришлось минуту подумать, прежде чем он сообразил, о чём говорит Рон.
— А-а, — протянул он, когда память наконец вернулась к нему. — Не знаю… Я и не заметил, что его нет. У меня тогда была другая забота — о палочке, помнишь?
Они вошли в вестибюль и направились в Большой зал на обед.
— Наверно, хорошо, — отрывисто произнёс Рон, когда они уселись за стол и принялись накладывать на тарелки ростбиф и йоркширский пудинг, — иметь столько денег, что даже не замечаешь, что у тебя пропала целая пригоршня галлеонов.
— Слушай, у меня тогда совсем другое было на уме! — раздражился Гарри. — Да и у всех нас!
— Я не знал, что непречёмово золото исчезает, — бубнил Рон. — Я думал, что отдал тебе деньги. А так ты не должен был дарить мне на Рождество шляпу «Пуляющих пушек».
— Да забудь ты об этом! — воскликнул Гарри.
Рон наколол на вилку жареную картошку и гневно поглядел на неё. А потом сказал:
— Ненавижу, что я бедный.
Гарри с Гермионой посмотрели друг на друга, не зная, что ответить.
— Всё это ерунда, — продолжал Рон, обращаясь к картошке. — Я не виню Фреда с Джорджем, что они хотят заработать денег. Жалко, что я не могу. Жалко, что у меня нет нюхля.
— Что ж, теперь мы знаем, что тебе подарить на следующее Рождество, — утешительно-бодро отозвалась Гермиона. Но, видя, что Рон по-прежнему сидит очень мрачный, добавила:
— Перестань, Рон, бывает и хуже. Зато у тебя руки не в гное. — Гермиона с огромным трудом управлялась с ножом и вилкой, так сильно распухли её пальцы. — Ненавижу эту Вритер! — вдруг взорвалась она. — Я ей отплачу! Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
***
В течение следующей недели подмётные письма продолжали приходить, и, хотя Гермиона последовала совету Огрида и перестала вскрывать конверты, некоторые недоброжелатели прислали Вопиллеры, и те взрывались и выкрикивали ей в лицо оскорбления, которые мог слышать весь Большой зал. Теперь даже те, кто не читал «Ведьмополитен», узнали о предполагаемом любовном треугольнике. Гарри устал объяснять, что Гермиона — вовсе не его девушка.
Домовые эльфы встретили гостей очень радушно. Они принялись приседать, кланяться, бросились готовить чай. Добби при виде подарка чуть с ума не сошёл от радости.
— Гарри Поттер слишком добр к Добби! — пропищал он, промокая гигантские слёзы, выкатившиеся из огромных глаз.
— Добби, твои жаброводоросли спасли мне жизнь, кроме шуток, — сказал Гарри.
— А эклерчиков больше нет? — обратился Рон к толпе радостно кланяющихся эльфов.
— Ты же только что позавтракал! — возмутилась Гермиона. Но к ним, поддерживаемое четырьмя эльфами, уже летело громадное серебряное блюдо с эклерами.
— Нужно же что-нибудь послать Шлярику, — вполголоса напомнил ей Гарри.
— Точно, — поддержал Рон. — Заодно и Свину будет чем заняться. Не дадите нам ещё немножко еды, а? — обратился он к эльфам. Те счастливо закивали и бросились выполнять просьбу.
— Добби, а где Винки? — Гермиона оглядывалась по сторонам.
— Винки вон там, у камина, мисс, — тихо ответил Добби, и его уши чуть-чуть обвисли.
— О, Боже, — воскликнула Гермиона, увидев Винки.
Гарри тоже обернулся к камину. Винки сидела на том же стуле, что и в прошлый раз, но теперь она стала такой грязной, что её не сразу можно было различить на фоне прокопчёных кирпичей. Давно не стиранная одежда была порвана. Сжимая в руке бутылку усладэля, Винки слегка покачивалась на стуле и неотрывно глядела в огонь. Вдруг она сильно икнула.
— Винки теперь пьёт по шесть бутылок в день, — шёпотом сообщил Добби.
— Ну, это же не крепкое, — сказал Гарри.
Добби только покачал головой.
— Для домовых эльфов — крепкое, — пробормотал он.
Винки снова икнула. Эльфы, которые принесли эклеры, одарили её неодобрительными взглядами и вернулись к работе.
— Винки чахнет, — грустно прошептал Добби. — Винки хочет домой. Винки по-прежнему думает, что мистер Сгорбс — её хозяин, сэр, Добби ей говорит-говорит, а она никак не поймёт, что наш новый хозяин — профессор Думбльдор.
— Привет, Винки, — Гарри внезапно посетила одна идея. Он подошёл и склонился к ней:
— ты, случайно, не знаешь, что такое может быть с мистером Сгорбсом? Он почему-то перестал появляться на Тремудром Турнире.
В глазах Винки появился какой-то проблеск. Огромные зрачки с трудом сфокусировались на Гарри. Она ещё раз качнулась, а потом произнесла:
— Х-хозяин перестал — ик — появляться?
— Да, — подтвердил Гарри, — мы не видели его с самого первого состязания. В «Прорицательской газете» пишут, что он болен.
У Винки задрожала нижняя губа.
— Но мы не уверены, что это правда, — поскорее добавила Гермиона.
— Хозяину нужна его — ик — Винки! — заскулила несчастная. — Хозяин — ик — не справляется сам…
— Знаешь, Винки, другие люди прекрасно сами справляются с домашним хозяйством, — с некоторой свирепостью заявила Гермиона.
— Винки у мистера Сгорбса — ик — занималась не только домашним хозяйством! — возмущённо взвизгнула Винки, опасно раскачиваясь и проливая усладэль на и без того сильно заляпанную блузку. — Хозяин — ик — доверяет Винки — ик — самые важные — ик — самые секретные…
— Что? — спросил Гарри.
Но Винки энергично затрясла головой, ещё обильнее поливая себя усладэлем.
— Винки хранит — ик — секреты своего господина, — она непокорно мотнулась на стуле, хмурясь на Гарри. Оба глаза съехались в одну точку. — А вы — ик — лезете, вы… суёте нос.
— Винки не должна так говорить с Гарри Поттером! — сердито вмешался Добби. — Гарри Поттер благородный и храбрый, и Гарри Поттер вовсе не суёт нос!
— Он суёт нос — ик — в личные секретные — ик — дела моего господина — ик — Винки хороший домовый эльф — ик — Винки хранит молчание — ик — а всякие там — ик — приходют и лезут — ик… — Веки эльфа вдруг смежились и, совершенно неожиданно, она соскользнула со стула на коврик и громко захрапела. Пустая бутылка покатилась по выложенному плиткой полу.
Подбежало около полудюжины эльфов. Все они брезгливо морщились. Один из них подобрал бутылку, другие накрыли Винки клетчатой скатертью и подоткнули края, скрыв оскорбительное для господских глаз зрелище.
— Мы извиняемся, что мисс и господам приходится такое видеть, — скрипнул ближайший к ребятам эльф, с самым пристыженным видом качая головой. — Мы надеемся, вы не станете судить по Винки обо всех нас!
— Ей плохо! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Почему вы не можете подбодрить её вместо того, чтобы накрывать тряпками?
— Извиняемся, мисс, — эльф ещё раз низко поклонился, — только у домовых эльфов нет такого права, чтоб им было плохо, когда работа стоит, а господа необслуженные.
— Ради всего святого! — гневно возопила Гермиона. — Послушайте меня, вы все! У вас столько же прав, сколько у колдунов, вам тоже может быть плохо! Вы имеете право на заработную плату и на отпуск и на нормальную одежду, вы не обязаны делать всё, что вам приказывают — взгляните на Добби!
— Пусть мисс не вмешивает Добби во всё это, — испуганно промямлил Добби. Счастливые улыбки сползли с лиц эльфов. Они уставились на Гермиону как на опасную сумасшедшую.
— Вот ваша еда! — скрежетнул эльф, стоящий у локтя Гарри, и пихнул ему в руки большой кусок ветчины, дюжину пирожных и немного фруктов. — До свидания!
Эльфы кольцом сомкнулись вокруг Гарри, Рона и Гермионы, и начали выпроваживать их с кухни, толкая в поясницы маленькими ладошками.
— Спасибо за носки, Гарри Поттер! — несчастным голосом прокричал от камина Добби, уныло стоящий над покрытой скатертью бесформенной кучкой.
— Ты что, не могла помолчать? — набросился на Гермиону Рон, как только дверь кухни с грохотом захлопнулась за ними. — Больше они нас к себе не пустят! Мы же могли вытянуть из Винки что-нибудь ещё про Сгорбса!
— Как будто бы ты и впрямь об этом беспокоишься! — огрызнулась Гермиона. — У тебя одна еда на уме!
После этого весь день был испорчен. За то время, пока они в общей гостиной делали уроки, Гарри так устал от их препирательств, что посылку Сириусу понёс в совяльню сам.
Свинринстель был слишком маленький, чтобы самостоятельно донести такое количество еды, поэтому Гарри взял ему в помощь двух школьных сов. Они вылетели навстречу сгущающимся вечерним сумеркам — странная группа, объединившая усилия над большущим свёртком — а Гарри опёрся о подоконник и стал смотреть на школьный двор, на гнущиеся верхушки деревьев Запретного леса, на полощущиеся паруса дурмштранговского корабля. На фоне дыма, спирально вьющегося из трубы хижины Огрида, показался орлиный филин; он стремительно подлетел к замку, обогнул совяльню и скрылся из виду. Поглядев вниз, Гарри увидел перед хижиной энергично работающего лопатой Огрида. Интересно, что он делает, подумал Гарри, не иначе вскапывает новую грядку под овощи. Пока он наблюдал за Огридом, из бэльстэковской кареты появилась мадам Максим. Она подошла к Огриду и попыталась вовлечь его в разговор. Огрид встал, опершись на лопату, но, видимо, не захотел вступать в беседу, потому что мадам Максим вскоре вернулась в карету.
Не имея ни малейшего желания идти в гриффиндорскую башню и участвовать в грызне Рона и Гермионы, Гарри смотрел, как Огрид копает, до тех пор, пока того не поглотила тьма, а совы не начали просыпаться и со свистом вылетать в ночь.
***
К утру и Рон, и Гермиона пришли в более или менее сносное расположение духа. Кроме того, к облегчению Гарри, не оправдались и мрачные прогнозы Рона относительно того, что домовые эльфы, в наказание за нанесённое Гермионой оскорбление, будут теперь присылать на гриффиндорский стол второсортную еду — нет, копчёная рыба, бекон и яйца были такие же вкусные, как всегда.
Когда влетели совы с почтой, Гермиона с надеждой задрала голову; она явно чего-то ждала.
— Перси ещё не мог прислать ответ, — сказал ей Рон, — мы только вчера послали Хедвигу.
— Я жду другого, — объяснила Гермиона. — Я подписалась на «Прорицательскую». Надоело узнавать новости от слизеринцев.
— Молодец! — Гарри тоже посмотрел вверх. — Эй, Гермиона, кажется, тебе повезло…
К Гермионе спускалась серая сова.
— Но у неё не газета, — разочарованно проговорила Гермиона, — это…
К её величайшему изумлению, серая сова приземлилась прямо перед её тарелкой, а следом туда же сели четыре амбарные совы, одна коричневая и одна рыжеватая.
— Сколько же ты номеров выписала? — спросил Гарри, подхватывая кубок Гермионы, чтобы его не опрокинули толкающиеся птицы — каждая хотела вручить послание первой.
— Что ещё такое?… — Гермиона взяла у серой совы письмо, вскрыла его и начала читать. — В самом деле! — возмущённо захлебнулась она, сильно покраснев.
— В чём дело? — спросил Рон.
— Это… о, это просто смешно… — Она сунула письмо Гарри, и он увидел, что оно не написано от руки, а составлено из букв, вырезанных из «Прорицательской газеты».
Ты ЗлаЯ девчОНКа. ГаРРи ПоттЕр заслУживаЕТ ЛучшегО. ВозВРащАйся к МуглаМ откуДА приШла.
— Они все такие! — в отчаянии воскликнула Гермиона, вскрывая письмо за письмом. — «Гарри Поттеру надо было быть умнее и не влюбляться в тебя»… «Тебя надо сварить в лягушачьей икре»… Ой!
Она вскрыла последний конверт, и ей на руки вылилась густая желтовато-зелёная жидкость с сильным запахом бензина. Руки тут же покрылись большими жёлтыми ожогами.
— Неразбавленный буботуберовый гной! — Рон подобрал конверт и понюхал его.
Гермиона взвыла от боли. Она пыталась оттереть руки салфеткой, и по её лицу катились слёзы. Пальцы покрылись болезненными пузырями — казалось, что на Гермионе толстые пупырчатые перчатки. Совы разлетелись.
— Давай-ка лучше в больницу, — посоветовал Гарри, — мы скажем профессору Спаржелле, куда ты пошла…
— Я её предупреждал! — закричал Рон, как только Гермиона, прижимая к себе руки, побежала к выходу из Большого зала. — Я говорил, не надо раздражать Риту Вритер! Ты только послушай… — Он зачитал выдержку из одного из писем:
— «Я прочла в „Ведьмополитене“, как ты обманываешь Гарри Поттера, а этот мальчик и так в жизни натерпелся, и за это я тебе в следующем письме пошлю такое проклятие, не обрадуешься, дай только найти конверт побольше». О-о-о, ей надо быть поосторожнее!
На гербологию Гермиона не пришла. Когда Гарри с Роном выходили из теплицы, они увидели спускающихся с парадного крыльца Малфоя, Краббе и Гойла. Позади них шептались и хихикали Панси Паркинсон с подружками. Заметив Гарри, Панси прокричала:
— Поттер, ты что, расстался со своей любовью? Отчего это она за завтраком так расстроилась?
Гарри решил не обращать на неё внимания, он не хотел, чтобы эта дура радовалась, зная, сколько бед принесла статья в «Ведьмополитен».
Огрид, на прошлом занятии объявивший, что с единорогами они закончили, ждал учеников возле своей хижины. У его ног стоял очередной запас корзин. При виде них у Гарри всё оборвалось — неужели опять драклы? — но когда он подошёл ближе и смог заглянуть внутрь, то увидел пушистых чёрненьких существ с длинными хоботками и забавными, плоскими как лопатки, передними лапками. Уставившись на ребят, существа моргали с вежливо-удивлённым видом, как бы недоумевая, отчего это им уделяется столько внимания.
— Это нюхли, — объяснил Огрид, когда все подошли. — Живут в основном на приисках. Любят блестящее… вот, смотрите-ка.
Один из нюхлей неожиданно прыгнул и сделал попытку скусить часы с запястья Панси Паркинсон. Та завизжала и отскочила.
— Они прям как детекторы на всякие драгоценности, — радостно сообщил Огрид. — Мы с ними сегодня поиграемся. Видите? — Он показал на большой участок свежевспаханной земли. Именно здесь он копал, когда Гарри наблюдал за ним из окна совяльни. — Я тут назарывал золотых монеток. Объявляю приз тому, кто выберет себе нюхля, который отыщет больше всех денег. Только с себя снимите всё ценное, а потом выбирайте нюхля и приготовьтесь их выпустить.
Гарри снял часы, которые носил только по привычке, ведь они больше не работали, и спрятал в карман. Потом выбрал себе нюхля. Тот сунул Гарри в ухо носик-трубочку и с энтузиазмом понюхал. Это было довольно приятно.
— Погодите-ка… — Огрид глядел в корзину. — Тут один лишний… Кого нету? Где Гермиона?
— Ей пришлось пойти в больницу, — ответил Рон.
— Мы потом объясним, — пробормотал Гарри; Панси Паркинсон заинтересованно прислушивалась.
Это был самый занятный урок ухода за магическими существами. Нюхли ныряли под землю и выныривали оттуда, как будто это была вода. Каждый безошибочно бросался к тому ученику, который его выпустил и ссыпал добытое золото ему в руки. Нюхль Рона оказался самым трудолюбивым, и скоро у Рона было полно денег.
— А их можно купить и держать дома, Огрид? — с воодушевлением спросил он. Его нюхль нырнул обратно в почву, обрызгав Рона грязью.
— Твоей маме это не понравится, Рон, — ухмыльнулся Огрид, — они, нюхли эти, дома разрушают. Кажись, они уж всё собрали, — добавил он, обойдя вскопанный участок земли, куда нюхли продолжали неустанно нырять. — Я зарыл всего сто монет. А, вот и ты, Гермиона!
По газону брела Гермиона — руки сильно забинтованы, лицо несчастное. Панси Паркинсон наблюдала за ней цепкими глазками.
— Ну чего, давайте смотреть, кто чего набрал! — провозгласил Огрид. — Считайте монеты! А красть их ни к чему, Гойл, — он сузил жучиные глаза, — это непречёмово золото. Через пару часов исчезнет.
Недовольный Гойл высыпал золото из карманов. Самую высокую производительность показал нюхль Рона, и в качестве приза Огрид дал Рону громаднейший кус рахатлукулловского шоколада. Тут по двору разнеслись удары колокола, созывающие на обед. Все отправились в замок, но Гарри, Рон и Гермиона остались, чтобы помочь Огриду собрать нюхлей в корзины. Гарри заметил, что из окна кареты за ними наблюдает мадам Максим.
— А чегой-то у тебя с руками, а, Гермиона? — участливо спросил Огрид.
Гермиона рассказала про полученные утром гневные письма и про конверт с буботуберовым гноем.
— А-а-а-а, это ерунда, не думай об этом, — ласково поглядев на неё сверху, посоветовал Огрид. — Я таких писем наполучал — уж будьте любезны, это после того, как Рита Вритер написала про мою мамашу. «Ты чудовище, тебя надо уничтожить». «Твоя мать убивала невинных людей, была б у тебя совесть, ты б утопился в озере».
— Не может быть! — воскликнула крайне шокированная Гермиона.
— А вот и может, — сказал Огрид, тяжело поднимая корзину с нюхлями и опирая её о стену хижины. — Они ж просто придурки, Гермиона. Ты эти письма, ежели ещё придут, не открывай, кидай сразу в огонь.
— Ты пропустила очень хороший урок, — сообщил Гермионе Гарри, когда все уже возвращались в замок. — Они такие симпатичные, эти нюхли. Правда, Рон?
Рон, между тем, нахмурившись, рассматривал шоколад. Что-то его сильно огорчило.
— Что такое? — спросил Гарри. — Начинка не та?
— Нет, — коротко бросил Рон. — Ты почему мне не сказал про золото?
— Какое золото? — не понял Гарри.
— Золото, которое я тебе отдал после финального матча, — пояснил Рон. — Непречёмово золото, которое я отдал тебе за омниокуляр. В Высшей ложе. Почему ты не сказал, что оно исчезло?
Гарри пришлось минуту подумать, прежде чем он сообразил, о чём говорит Рон.
— А-а, — протянул он, когда память наконец вернулась к нему. — Не знаю… Я и не заметил, что его нет. У меня тогда была другая забота — о палочке, помнишь?
Они вошли в вестибюль и направились в Большой зал на обед.
— Наверно, хорошо, — отрывисто произнёс Рон, когда они уселись за стол и принялись накладывать на тарелки ростбиф и йоркширский пудинг, — иметь столько денег, что даже не замечаешь, что у тебя пропала целая пригоршня галлеонов.
— Слушай, у меня тогда совсем другое было на уме! — раздражился Гарри. — Да и у всех нас!
— Я не знал, что непречёмово золото исчезает, — бубнил Рон. — Я думал, что отдал тебе деньги. А так ты не должен был дарить мне на Рождество шляпу «Пуляющих пушек».
— Да забудь ты об этом! — воскликнул Гарри.
Рон наколол на вилку жареную картошку и гневно поглядел на неё. А потом сказал:
— Ненавижу, что я бедный.
Гарри с Гермионой посмотрели друг на друга, не зная, что ответить.
— Всё это ерунда, — продолжал Рон, обращаясь к картошке. — Я не виню Фреда с Джорджем, что они хотят заработать денег. Жалко, что я не могу. Жалко, что у меня нет нюхля.
— Что ж, теперь мы знаем, что тебе подарить на следующее Рождество, — утешительно-бодро отозвалась Гермиона. Но, видя, что Рон по-прежнему сидит очень мрачный, добавила:
— Перестань, Рон, бывает и хуже. Зато у тебя руки не в гное. — Гермиона с огромным трудом управлялась с ножом и вилкой, так сильно распухли её пальцы. — Ненавижу эту Вритер! — вдруг взорвалась она. — Я ей отплачу! Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
***
В течение следующей недели подмётные письма продолжали приходить, и, хотя Гермиона последовала совету Огрида и перестала вскрывать конверты, некоторые недоброжелатели прислали Вопиллеры, и те взрывались и выкрикивали ей в лицо оскорбления, которые мог слышать весь Большой зал. Теперь даже те, кто не читал «Ведьмополитен», узнали о предполагаемом любовном треугольнике. Гарри устал объяснять, что Гермиона — вовсе не его девушка.