Страница:
Править.
На памяти Чарли сменилось три отпрыска Династии, кто-то из них урывал больше власти, кто-то – меньше, но каждый Йория помнил, что не стоит принимать судьбоносные решения без совета старого местера Айлэнда. Тут даже о коррупции речь не шла: Айлэнд Инкорпорэйтэд была связана с правительственными структурами прочно, как сиамский близнец.
И, разумеется, нынешний Йория писал кипятком при мысли, что старого пердуна получится-таки прибрать к ногтю.
Крошка здорово огорчился, должно быть, когда ему на пальцах разъяснили ситуацию с филиалами земных компаний на Диком Порту. Пересчеты бюджетам Земли не светили. А ведь незадолго до того Айлэнд даже задумывался о переезде на Порт. Много беспокойства, много опасностей, но жить проще, и оставалась возможность сохранить хотя бы часть состояния. Пожалуй, сиди на троне дорогой враг Ши-Ши, Чарли думал бы о переезде много серьезнее. Некоторое желание выпить саке при личной встрече давно в нем дремало. Но Терадзава удалился от дел, а контакты с Люнеманном оставались чисто деловыми.
Деятельность Рихарда Арийца местер Айлэнд оценивал в целом положительно.
Последнюю попытку укрепить вертикаль власти через Объединенный Совет предпринял Вилим Джейкоб. Во время Второй космической он добился учреждения поста военного консула, единого главы Ареала, и избрания себя на пост.
После его убийства безликие и безвластные генеральные секретари смирно сменялись каждые пять лет. Те, кто хотел влиять на события, искали других способов.
Смерть Джейкоба была первой заметной из череды странных смертей, настигавших дельцов и политиков. Не слишком часто, с интервалами в несколько лет, вовсе необязательно в пору активной деятельности, и только параноик либо осведомленный заподозрил бы здесь систему… лишь теперь, вспоминая, складывая два и два, Айлэнд чертыхался сквозь зубы. Находил события странными, подозрительными и даже недвусмысленно доказывающими. За что ели свой хлеб с икрой его аналитики? Целые компании занимались выделением тенденций и футурологией, немалые деньги шли на промышленный шпионаж. Почему у него, хозяина Айлэнд Инкорпорэйтэд, не оказалось информации, которую добыл Ши-Ши в промежутках между любованиями сакурой?
Сладостный юный гнев погнал кровь по телу. Чарльз с шумом выдохнул. Когда-то он сам, лично затачивал зубы на Вилима Джейкоба. Но кто-то успел раньше.
«Кто-то».
Чарльз раздраженно мотнул головой, приподнявшись в кресле. Упал назад.
Ясно, кто.
И понял это ты, старый дурак, с опозданием в пятнадцать лет. Пятнадцать лет верил, что биопластик действительно может стать нестабилен, действительно может однажды выйти из-под мысленного контроля хозяина и превратить оберегаемое тело в жидкий фарш. Требовал от своих лабораторий исследований, проверок и гарантий, вбухал в них кучу денег и даже думал снять собственный костюм, доверить продление жизни одной фармакологии…
«Это тоже их рук дело, – подумал Чарльз. – Чертовы русские!»
– Слышишь, Эс Ди? – окликнул он. – Билли накрыли семитерране. Я все-таки докопался до сути. Это были они. У меня много причин их не любить, теперь появилась еще одна. Помнишь, я рассказывал, что вышло из рекламной кампании «Эйч Серены»? Черт побери, я назвал эту модель в твою честь! Сам судил конкурс проектов!.. прости, детка, что снова напоминаю. Но я сказал тебе тогда, что куплю бренд «Горностай», и я его куплю. Акции ИАЗа уже упали до номинала.
Фондовые рынки Ареала человечества залихорадило задолго до старта анкайского саммита. Известия о том, что Начальник Порта добивается новой встречи, появились вскоре после завершения предыдущей. Дня не проходило без сюрпризов, никто не мог предсказать, что случится завтра. Нарушения заявлялись постоянно, и три, кажется, раза торги блокировались на сутки.
В спекулятивную игру, начатую Айлэндом, втягивались новые и новые действующие лица. Банкротство Platinum Motors оказалось мнимым; компания перешла в руки каких-то сомнительных личностей, весьма вероятно, марионеток Урала. Крошка Йория пошел дедушке настречу, повел себя как умница, сделав кое-кому интересный намек, послав к уральским колесам своих парней с палками; уже выстроенная кораблестроителями круговая оборона рассыпалась, как карточный домик.
Неплохо.
Нет такой компании, что не рвется на Space Stock-Exchange. Транспланетному сектору SSE нет аналогов ни в истории, ни в чужих Ареалах. Но правление биржи находится на Древней Земле.
Чарльз улыбнулся жене.
– Что скажешь?
Голограмма Серены Деборы разомкнула губы. Слегка повернула голову, по-прежнему не удостоив мужа взглядом.
– Fuck youself! – ответила она и пожала плечами.
Чарльз рассмеялся, светло, почти беззаботно; хлопнул ладонью по боковине кресла и поплыл дальше.
Иван Михайлович Кхин ходил по салону от стены к стене и бубнил ценные указания. В неподражаемо-ворчливом тоне слышалось: «сам не догадался, горе луковое?» Едва покинувший состояние мерцания лайнер сопровождала остаточная нестабильность, она не давала установиться визуальной компоненте, и потому казалось, что Батя разговаривает сам с собой.
Алентипална вязала салфетку и улыбалась. Дверь в коридор оставалась открытой, и оттуда доносилось шумное возмущение второго триумвира.
– Знаю я, что вы там творите! – разгневанно заявлял Элия браслетнику. – «Срок большой и грант большой – мы работаем с душой!»
…Первое, что делается, стоит оказаться в зоне действия галактической связи.
Срочные звонки.
Стенные панели померкли, усилился верхний свет. Два часа до приземления. Часть эскортного флота «Академика Азарова» уже села, сам лайнер задерживается на орбите только по организационным причинам. Терра-без-номера готовит прием. Урал, главный партнер, могучий союзник… первая встреча на высшем уровне, пакет предложений по интеграции, и впереди маячит создание Содружества внешних территорий. О, разумеется, никакой политики, только экономические и культурные связи, только глупец усмотрит здесь какую-то альтернативу Объединенному Совету. Политическое пространство Ареала едино, Ареал просто слишком велик, чтобы им можно было эффективно управлять одной организации…
Точки бифуркации – как звезды. Многие можно увидеть невооруженным глазом, но куда больше таких, о которых знают лишь астрономы, специалисты по реестрам Ареалов… лишь корректоры-профи. Вброс в коллективное сознание человечества каждой осмысленной идеи сопровождается такой точкой. Мысль о неэффективности Объединенного Совета за его историю появлялась неоднократно; всякий раз она могла завладеть умами – или не завладеть.
Алентипална вязала салфетку и улыбалась.
Обо всем этом она подумала еще на Анкай. И даже раньше: работа с информационным полем требовала не разового мощного вмешательства, а нескольких аккуратных редактур. Часть она поручила Данг-Сети, кое-что спели птички помоложе. Сейчас местра Надеждина наслаждалась последними часами отдыха и думала о синдроме Мура. Ей не нужно постоянно присутствовать на заседаниях, она поедет в лечебницу, и, наверное, Светочка захочет помочь. И Ниночка. И если хорошо поговорить с Димочкой, он не откажется. Как много они смогут сделать вместе! Столько корректоров разом… наверное, на помощь придется звать Костика и Володю. Они славные мальчишки и, конечно, поедут с ней.
«Ну и ватага собирается», – думала Волшебная Бабушка, радуясь про себя; вывязывала накиды и петли. От хорошего настроения вспоминалось смешное: как грозные Ваня и Элик звонили ей из разных городов Урала и жаловались друг на друга. Один: «Я тут на совещаниях зад отсиживаю, а Наумыч – лаборанток обхаживает», другой: «Я тут в лабораториях парюсь, а Михалыч водку пьянствует!»..
«Михалыч» замолк, сложил браслетник и шумно выдохнул.
– Как там, Ванечка? – не отрывая глаз от рукоделия, спросила Бабушка.
– Там – чудеса! – проворчал первый триумвир, потирая лоб.
– …там леший бродит! – немедленно откликнулся из коридора второй, после чего рявкнул в браслетник, – да не тебе это я! не тебе! А если у тебя вирусная культура такая, что в ней леший бродит, то я не знаю, что тебе сказать!
– Сам ты леший, – ответил Кхин и грузно осел в кресло.
Местра Надеждина ждала. Много лет проведено вместе, они понимают друг друга с полумысли. Что тут уточнять? Ваня услыхал неприятную новость, ситуация слишком сложная, чтобы с нею разобрались на нижних уровнях, и сейчас он думает, как упростить уравнение; где потребен легкий толчок, чтобы лавина свернула в сторону…
– Тиша, – сказал он, наконец. – Дело такое… Фарафонов звонил Ратне.
Исполняющий обязанности премьера. Директриса Эрэс, четвертая грань золотой тетрактиды, единственный корректор высшего уровня, оставшийся на Урале.
– Что сказал? – безмятежно спросила Бабушка.
– На Третьей Терре адовы пляски. Браконьеры лютуют, хищническая добыча пошла. Егери за шайкой погнались на поверхности, так они, гады, лес запалили!.. Неделю назад в оортовом облаке системы полноценная драка случилась. Люнеманновых лицензированных добытчиков в пыль раскатали, – чем дальше, тем больше Кхин мрачнел. – Записи мутные, почти ничего не понять, на саботаж не похоже, просто место выбрали непросматриваемое… Есть подозрение, что участвовали боевые корабли. Естественно, не со стороны Порта.
– Дальше, – так же спокойно попросила Алентипална, пересчитывая столбики на вязанье.
– Нероцкий активировал визитку.
Принцип этих визиток, маленьких пластиковых карточек с функцией одноканального телефона, изобрела Данг-Сети, но почему-то очень раздражалась всякий раз, когда Алентипална пыталась восхититься ее идеей… Карточка выдается как гарантия защиты и принимается как залог лояльности. В самом крайнем случае гражданин Урала имеет право обратиться за помощью в Райский Сад.
Илья Данилыч Нероцкий.
Хозяин Излучинского аэромобильного.
Один из главных налогоплательщиков Седьмой Терры.
– На SSE в транспланетном секторе пошла дикая спекуляция против наших компаний. Поначалу сами дрались, сил немало было… «Астросплав» на грани банкротства. «Энергия» отзывает остаток по транзакциям, будет переходить из транспланетного в элиту. «Стройкосмос» стоял как мамонт – так нашли, черт бы их взял, какие-то погрешения против SEC. Нероцкий эмиссию устроил, через Платиновые Моторсы вытащил сколько смог. Потом, когда понижение шло, кинули новость о сокращении поставок. Цены подняли. Посредники смели все, что было, склады пустые… все равно котировки падают. «Медведи» дожимают насмерть.
Алентипална задумалась. Крючок замер, нырнув в теплую глубь вязанья.
Иван Михайлович смотрел в лицо любимой женщины. Всякий раз больно тревожить ее. И стыдно. Чудо – очень простое и удачное решение. Хочется просить о нем чаще, чем нужно. Даже если отлично знаешь, чего оно стоит.
– Альянс работает, по прикидкам, – добавил Батя. – Говорят, от Айлэнд Инк вонь пошла, да госкомпании Йории впряглись.
Тиша нахмурилась.
– Дальше, – повторила она, положив на колени незаконченную салфетку.
Перед ней невозможно о чем-то умалчивать. Премьер-министр Седьмой Терры отвел глаза.
– Земля готовит масштабные учения, – скупо и сухо сказал он. – Первый и второй ударные флоты. Предполагается взаимодействие с гарнизонами Терр. Всех.
– Мы сейчас не готовы решать эту проблему. – Кхин скрестил руки на груди.
– Ваня, давай решать проблемы по мере их поступления, – почти раздраженно отозвался Ценкович, устраиваясь в кресле напротив. – На орбитах еще эти флоты, понимаешь! Они даже с финансированием не разобрались.
– Разберутся, – с прагматичным пессимизмом буркнул Батя. – Для такого дела Совет тряхнет мошной.
– В любом случае это пока дальний прицел.
– Жмут нас, Элька! – Кхин подался вперед, щурясь. – Проснулись и поперли.
– А ты чего хотел? После Анкай?
– И то верно.
– И вообще, – Борода ухмыльнулся, разделяя бороду надвое, – мы же можем пойти Земле навстречу. Они хотят взаимодействия с флотами колоний? Почему б нам не подновить, скажем, материальную базу, для успешного взаимодействия, а?
– Подновим… Наумыч.
– Чего?
– Кто в тебя стрелял? – негромко спросил Кхин. – Дошел мыслью?
Ценкович уставился в потолок. Смотрел долго, точно нашел там что-то интересное. Потом проговорил:
– Думается, что не земляне.
– Почему?
– Уж очень глупо с их стороны. Я всерьез рассматривал вариант с лаэкно, даже отбрасывая Люнеманна. Что-то любезный Хейальтаэ недоговорил.
Кхин скептически поморщился.
– В общем, кто-то слева, – резюмировал Элия. – Я все думаю, чего этим добивались? На самом деле?
– Элик, тебя просто хотели убить, – подняла глаза Алентипална. – Я жизнь пела. Не удачу, не выгоду. Душа была не на месте, а из-за политики не случается у меня такого.
– Тишенька…
Триумвиры замолкли. В приоткрытых дверях мелькнула Лайсан, перехватила взгляд Алентипалны и скрылась. Стрелки на обвитых золотым плющом часах сошлись, показывая полдень, и перед двенадцатью ударами крохотные колокола прозвонили первые такты древней песни.
– Давайте сейчас обговорим, – предложил Элия. – На Терре пока разберемся, пока соберемся, да и по интеграции вопросов выше крыши.
– Хорошо, – бросил Кхин. – По порядку. Что с квазицитами? Проще всего задействовать армию. Если уж дошло дело до боевых кораблей…
– Какую армию? – мрачно процедил Борода. – Гарнизонный флот Третьей? Губернатор им не командует, нужна санкция министра колоний, с Земли, а он не даст. Земляне кровь из носу не признают, что браконьеры вообще есть в природе, а если есть, то доказывать, что для борьбы с ними нужна армия, дохлый номер. Требовать неподчинения, открытого перехода на нашу сторону немыслимо. Наши корабли туда бросать тоже немыслимо. С какой стати? Даже если с полной секретностью, все равно случатся какие-то утечки, и будет скандал.
– Рихард Ариец лет пять назад надрал хвост «Аткааласт». Какими силами? Яхтами своими, что ли? Его граждан убили, он должен отреагировать.
Они начали обсуждать подробности договора с Люнеманном, спорные моменты, юридические основания; Алентипална вернулась к своей салфетке.
«Лазурь не справится, – подумала она. – Данг-Сети нельзя лететь на Третью Терру. Нельзя было отзывать Флейту. Если бы Димочка!..»
Димочка словно котенок – «что мне нравится, то мое». Вещи ли, люди… и когда оказалось, что у его личной Лены есть свободная воля, это стало сокрушительным ударом для почти всемогущего звездного дитяти. Тройка распалась. «Тройка, – говорил Элик, – треугольник – это фигура, направленная вовне. Даже графически. Пока тройка действует, она эффективна. В покое, когда встает необходимость налаживать отношения внутри – начинаются проблемы. Модели нет! Мы-то взрослые люди, и то всякое случалось. А дети? Подростки? У них вдобавок гормоны играют… крыша едет!»
«Что с ним делать?» – удрученно спросила тогда Алентипална. «Аминазину ему прописать надо!» – внезапно заявил Элик и чему-то гулко расхохотался.
«Что такое аминазин?»
«Это такое древнее психофармакологическое средство, – чрезвычайно хитрым и ехидным голосом ответил Ценкович. – Оч-чень свирепое».
Бабушка улыбнулась, пряча конец нити в оконченном вязанье. Нити, нити… с браконьерской добычей квазицитов боролись, сколько существовала колония на Третьей Терре. Шли на ужасные по жестокости меры, распускали еще более ужасные слухи о том, что грозит попавшимся преступникам.
Бесполезно.
Слишком доходный бизнес.
Алентипална рукодельничала и думала о посторонних вещах, пока часть ее сознания, отойдя в тень, перебирала невидимые нити возможностей. Никак не отыскивалось нужной; может, ее и вовсе не существовало. Охотиться за квазицитами будут всегда, пока остается в людской натуре стремление к прибыли. Но люди с Дикого Порта получают лицензии, и местер Люнеманн – союзник Урала. Поставить заслон перед Землей…
Лайсан уже должна была принести чай. Бабушка покосилась в сторону коридора.
Вместо секретарши с подносом вошла Ниночка-Мультяшка. Осторожно проплыла по салону, поставила на стол чашки, молочник и сахарницу, а потом присела на корточки возле кресла Бабушки.
– Баба Тиша… – шепот.
– Да, Ниночка.
– А можно мне позвонить?
– Куда?… можно, конечно.
Мультяшка замялась.
– Я не в смысле домой, – она смущенно взъерошила кудри, – я Свете хотела. Ну, спросить, как они там…
– А разве Сережа не связался? – удивилась Бабушка. – Или Настя? Они должны были…
– Сережа до сих пор с шефом полиции разговаривает. А Анастис данные проверяет, которые он прислал.
«Ох, что-то не то творится», – подумала Алентипална.
– Звони, Ниночка… почему тебе разрешение-то нужно?
– Вдруг прослушивают? – исчезающе тихо предположила Мультяшка.
Нина, не последнего разбора Птица, но от природы пугливая и мнительная, очень боялась загадочного чужого корректора, о котором рассказывала Настя.
– Звони, – улыбнулась Бабушка. – Ничего нового ты не скажешь.
Ниночка скрылась. Алентипална еще немного посидела, сложив руки на коленях, потом встала и подошла к поглощенным беседой мужчинам.
– Ваня, – посоветовала она, облокотившись на спинку кресла Кхина, – оставь пока Третью.
Оба триумвира уставились на нее.
– Какой в списке первый пункт, Тишенька? – нарушил молчание Ценкович. Не было нужды удивляться, переспрашивать, уточнять; и возражать местре Надеждиной, ведущему специалисту, стал бы кто угодно, но только не собратья по триумвирату.
Алентипална прикрыла глаза.
– Его еще нет.
– Хорошо, – ответствовал Элия, оглаживая бороду. – Ждем, когда появится. Мнится мне, ждать недолго.
– Что ответим Нероцкому? – пробасил Батя из недр кресла, в котором, несмотря на рост и плечистость, утопал. – Жемчуг не смогла решить.
Бабушка опечалилась. Наверняка Данг-Сети видит выход так же ясно, как она сама. Ратна упрямо стоит на своем: пусть все важные решения принимает местра Надеждина, куратор Эрэс.
– Пусть он не волнуется, – Алентипална потеряла счет тому, сколько раз говорила это. – Все будет хорошо.
– Уже? – несколько недоуменно хмыкнул Кхин.
– Скоро. Ванечка, тут и петь ничего не надо. Все образуется само собой.
– Надо же… – голос Кхина ушел еще ниже, чем обычно, в густейшую октаву.
Местра Надеждина, сжав губы, смотрела в стену: однотонная дымчато-сиреневая отделка с эффектом глубины. Можно смотреть долго, как в туман, в воду, в небо. Сиреневые панели чередуются с белыми, источающими свет; и та из световых, что рядом с дверью, кажется, сейчас потухнет… «Сережа, ты бы не волновался», – успела подумать Алентипална, прежде чем взмыленный Джангиров без стука и извинений влетел в салон.
На маленьких энергетиках в Райском Саду горит не только одежда и обувь – горит, как хворост, личная электроника. Браслетные компьютеры приходится менять чуть ли не каждую неделю. Не устраивать же репрессии, лишая самого необходимого детей, виноватых лишь в том, что они сверхполноценники… Научатся контролировать себя – цены не будет. У Севера, помнится, камеры наблюдения со стометровки плавились.
– Иван Михалыч, – выдохнул Джангиров, пока Батя, скептически сопя, выбирался из кресла. – Терранские СБ-шники спрашивают, не отложить ли посадку на полчаса.
– Что у них там?
– Митинг. Несанкционированный. Возле терминала.
Ценкович длинно, художественно присвистнул.
– Разгонять собираются?
– Да. – Джангиров явно не знал, куда себя девать, и почти танцевал на месте, терзая пальцами ушки ремня.
– Подтверждения у нас просят? – продолжал стратегический ксенолог, пока собрат ворчал, что свистеть бы не надо, а то денег не будет.
– Ага, – неофициально закивал Сергей.
– А на какой предмет митинг? Бурная радость по поводу встречи, ансамбль песни и пляски? – Элия усмехался, и усмешка его была нехороша.
Алентипална зажмурилась: заныли виски. На ощупь стала пробираться к креслу. Батя вскочил, опередив рванувшегося к Бабушке Джангирова, подхватил ее, усадил на свое место.
– Сепаратисты, – мрачно отчитался Джангиров, мотнув стриженой головой. – За независимость колонии. С транспарантами типа «из огня да в полымя» и «тигры от волков не спасают». Типа Урал Земли ничуть не чище.
– Надо же, как романтично, – ехидствовал Борода. – Тигры польщены.
– Серега, ты с кем разговаривал, – вклинился Батя, – с губернатором или с безопасностью?
– С начальником охраны космопорта. Непосредственно сейчас периметр держит.
– Звони ему срочно. Чтоб не вздумал разгонять. Чтоб пальцем никого не тронули, в лучшем варианте – не приближались, даже вдали не маячили. Посадку можно отложить, можно не откладывать, главное – чтоб на космодроме организовались по срочной схеме. Вот вышли мы, в машины сели и улетели с охраной на полной скорости. Раз – и нету, понял? И пусть митингуют, сколько хотят.
– Губернатор в терминале торжественную встречу организовал. Журналисты…
Кхин вздохнул.
– Ну свяжи меня с ним… Погоди. Ты сейчас с безопасностью договорись, а я в рубку пойду, официально беседовать.
– Смотри, – окликнул Ценкович, – понапишут, что смелых вопросов свободной прессы боимся.
Батя хохотнул и вслед за Джангировым удалился, не сказав более ни слова.
Элия встал. Шагнул вперед, опустил сухую прохладную ладонь на лоб Алентипалны. Та подалась навстречу, жмурясь, чуть выгнувшись от удовольствия. Глянуть на Элика, никогда не скажешь, что амортизатор…
– Сережке, – сквозь зубы сказал Ценкович, – уши оборву. Взрослый мужик. Соображать должен. Куда прешь, если от тебя панели горят?..
– Я сама виновата, – возразила Бабушка, не поднимая веки. Улыбнулась краем рта. – Это мне на старости лет соображать пора…
– Ну-ну-ну.
– Спасибо, Эличка. Уже все прошло. А что Ваня хочет сделать?
– Поменять посадочное место. Объявить строго через пресс-секретаря, только аккредитованным. Губернатор сообразит, как пикетчиков задержать, а вменяемым журналистам я с удовольствием устрою конференцию… Вот, Тишенька, и последний камушек.
– Ты о чем? – Бабушка подалась вперед, бросила в чашку темный осколок тростникового сахара.
– Сепаратисты Терры-без-номера – притча во языцех… в определенных кругах. Лаэкно, к примеру, очень интересуются этой историей.
– Почему?
– На Терре-без-номера, – тоном университетского лектора проговорил Ценкович, – никогда не было сепаратистов. Тридцать лет назад вооруженные выступления подавлял спецназ с экстрим-операторами. Это факт. Но настоящего движения не было. С самого начала его активистам платила Земля.
Васильев стоял перед зеркалом и любовался собой.
Хоть как-то сходить за парня Синий Птиц мог, только одеваясь в стиле унисекс. В костюме с галстуком он выглядел как девушка, нарядившаяся в костюм с галстуком. Даже когда Димочка не жеманился нарочно, пластика у него оставалась совершенно немужской.
– Может, мне в какой-нибудь другой цвет перекраситься?.. – лениво протянул он, накручивая на палец снежно-белую прядь.
– Покрасься в голубой. Будешь девочка с голубыми волосами.
Птиц засмеялся. Шпилька Лилен ушла в «молоко».
– Ну, что ты так на меня смотришь, драконочка? – промурлыкал он. – Я люблю женщин во всех смыслах, в том числе женщину в себе.
Мысли о том, что заставляет симпатичную девочку Свету принимать димочкины ухаживания, приводили Лилен в тоску. Это ж как должно быть на душе паршиво, чтоб Синий Птиц парнем показался…
Несмотря на случившееся, оба корректора все равно собирались пойти разорять казино, отчего невообразимый Васильев и облачился в немыслимый, серебристый с голубым отливом, костюм. Снежного оттенка рубашка и перламутровый галстук с оттиснутыми серебром иероглифами. Крупный бриллиант блистал на булавке; уже сообразив кое-что насчет семитерранских зарплат, Лилен не сомневалась, что алмаз настоящий.
Это было слишком.
Впрочем, Димочка весь был – слишком.
«Он слишком яркий для особиста, – пришло Лилен в голову. – Слишком запоминающаяся внешность. Как ему позволяют? Неужели каждый раз вероятности корректирует, чтоб не запоминали? Или я чего-то не понимаю?..»
Таисия и Север уехали в космопорт, встречать своих «БББ». Тех, кажется, сопровождала вторая Чигракова, Анастасия. «Младшенькая моя», – с удовольствием сказала Таис. «БББ – это Бабушка, Батя и Борода, – смеясь, объяснял Шеверинский, пока собирался. – Не нарочно получилось. Случайно. Ну, в шутку. Клички…» Лилен теоретически подозревала, что самые главные особисты – это очень-очень высокопоставленные люди. Но выстроив несложную логическую цепочку и уразумев, что, кажется, премьер-министр Урала Иван Кхин – не кто иной, как безобидный Батя из райских баек, она все-таки несколько оторопела.
На лестнице показалась Света.
В маленьком черном платье она походила на коллекционную куклу. Только игрушечные ноги можно поставить на такие высокие каблуки, только на кукле драгоценности могут казаться такими тяжелыми, и такие большие глаза можно только нарисовать.
Димочка порывисто преклонил колено – безупречным движением танцора – и поднес к губам маленькую кисть.
На памяти Чарли сменилось три отпрыска Династии, кто-то из них урывал больше власти, кто-то – меньше, но каждый Йория помнил, что не стоит принимать судьбоносные решения без совета старого местера Айлэнда. Тут даже о коррупции речь не шла: Айлэнд Инкорпорэйтэд была связана с правительственными структурами прочно, как сиамский близнец.
И, разумеется, нынешний Йория писал кипятком при мысли, что старого пердуна получится-таки прибрать к ногтю.
Крошка здорово огорчился, должно быть, когда ему на пальцах разъяснили ситуацию с филиалами земных компаний на Диком Порту. Пересчеты бюджетам Земли не светили. А ведь незадолго до того Айлэнд даже задумывался о переезде на Порт. Много беспокойства, много опасностей, но жить проще, и оставалась возможность сохранить хотя бы часть состояния. Пожалуй, сиди на троне дорогой враг Ши-Ши, Чарли думал бы о переезде много серьезнее. Некоторое желание выпить саке при личной встрече давно в нем дремало. Но Терадзава удалился от дел, а контакты с Люнеманном оставались чисто деловыми.
Деятельность Рихарда Арийца местер Айлэнд оценивал в целом положительно.
Последнюю попытку укрепить вертикаль власти через Объединенный Совет предпринял Вилим Джейкоб. Во время Второй космической он добился учреждения поста военного консула, единого главы Ареала, и избрания себя на пост.
После его убийства безликие и безвластные генеральные секретари смирно сменялись каждые пять лет. Те, кто хотел влиять на события, искали других способов.
Смерть Джейкоба была первой заметной из череды странных смертей, настигавших дельцов и политиков. Не слишком часто, с интервалами в несколько лет, вовсе необязательно в пору активной деятельности, и только параноик либо осведомленный заподозрил бы здесь систему… лишь теперь, вспоминая, складывая два и два, Айлэнд чертыхался сквозь зубы. Находил события странными, подозрительными и даже недвусмысленно доказывающими. За что ели свой хлеб с икрой его аналитики? Целые компании занимались выделением тенденций и футурологией, немалые деньги шли на промышленный шпионаж. Почему у него, хозяина Айлэнд Инкорпорэйтэд, не оказалось информации, которую добыл Ши-Ши в промежутках между любованиями сакурой?
Сладостный юный гнев погнал кровь по телу. Чарльз с шумом выдохнул. Когда-то он сам, лично затачивал зубы на Вилима Джейкоба. Но кто-то успел раньше.
«Кто-то».
Чарльз раздраженно мотнул головой, приподнявшись в кресле. Упал назад.
Ясно, кто.
И понял это ты, старый дурак, с опозданием в пятнадцать лет. Пятнадцать лет верил, что биопластик действительно может стать нестабилен, действительно может однажды выйти из-под мысленного контроля хозяина и превратить оберегаемое тело в жидкий фарш. Требовал от своих лабораторий исследований, проверок и гарантий, вбухал в них кучу денег и даже думал снять собственный костюм, доверить продление жизни одной фармакологии…
«Это тоже их рук дело, – подумал Чарльз. – Чертовы русские!»
– Слышишь, Эс Ди? – окликнул он. – Билли накрыли семитерране. Я все-таки докопался до сути. Это были они. У меня много причин их не любить, теперь появилась еще одна. Помнишь, я рассказывал, что вышло из рекламной кампании «Эйч Серены»? Черт побери, я назвал эту модель в твою честь! Сам судил конкурс проектов!.. прости, детка, что снова напоминаю. Но я сказал тебе тогда, что куплю бренд «Горностай», и я его куплю. Акции ИАЗа уже упали до номинала.
Фондовые рынки Ареала человечества залихорадило задолго до старта анкайского саммита. Известия о том, что Начальник Порта добивается новой встречи, появились вскоре после завершения предыдущей. Дня не проходило без сюрпризов, никто не мог предсказать, что случится завтра. Нарушения заявлялись постоянно, и три, кажется, раза торги блокировались на сутки.
В спекулятивную игру, начатую Айлэндом, втягивались новые и новые действующие лица. Банкротство Platinum Motors оказалось мнимым; компания перешла в руки каких-то сомнительных личностей, весьма вероятно, марионеток Урала. Крошка Йория пошел дедушке настречу, повел себя как умница, сделав кое-кому интересный намек, послав к уральским колесам своих парней с палками; уже выстроенная кораблестроителями круговая оборона рассыпалась, как карточный домик.
Неплохо.
Нет такой компании, что не рвется на Space Stock-Exchange. Транспланетному сектору SSE нет аналогов ни в истории, ни в чужих Ареалах. Но правление биржи находится на Древней Земле.
Чарльз улыбнулся жене.
– Что скажешь?
Голограмма Серены Деборы разомкнула губы. Слегка повернула голову, по-прежнему не удостоив мужа взглядом.
– Fuck youself! – ответила она и пожала плечами.
Чарльз рассмеялся, светло, почти беззаботно; хлопнул ладонью по боковине кресла и поплыл дальше.
Иван Михайлович Кхин ходил по салону от стены к стене и бубнил ценные указания. В неподражаемо-ворчливом тоне слышалось: «сам не догадался, горе луковое?» Едва покинувший состояние мерцания лайнер сопровождала остаточная нестабильность, она не давала установиться визуальной компоненте, и потому казалось, что Батя разговаривает сам с собой.
Алентипална вязала салфетку и улыбалась. Дверь в коридор оставалась открытой, и оттуда доносилось шумное возмущение второго триумвира.
– Знаю я, что вы там творите! – разгневанно заявлял Элия браслетнику. – «Срок большой и грант большой – мы работаем с душой!»
…Первое, что делается, стоит оказаться в зоне действия галактической связи.
Срочные звонки.
Стенные панели померкли, усилился верхний свет. Два часа до приземления. Часть эскортного флота «Академика Азарова» уже села, сам лайнер задерживается на орбите только по организационным причинам. Терра-без-номера готовит прием. Урал, главный партнер, могучий союзник… первая встреча на высшем уровне, пакет предложений по интеграции, и впереди маячит создание Содружества внешних территорий. О, разумеется, никакой политики, только экономические и культурные связи, только глупец усмотрит здесь какую-то альтернативу Объединенному Совету. Политическое пространство Ареала едино, Ареал просто слишком велик, чтобы им можно было эффективно управлять одной организации…
Точки бифуркации – как звезды. Многие можно увидеть невооруженным глазом, но куда больше таких, о которых знают лишь астрономы, специалисты по реестрам Ареалов… лишь корректоры-профи. Вброс в коллективное сознание человечества каждой осмысленной идеи сопровождается такой точкой. Мысль о неэффективности Объединенного Совета за его историю появлялась неоднократно; всякий раз она могла завладеть умами – или не завладеть.
Алентипална вязала салфетку и улыбалась.
Обо всем этом она подумала еще на Анкай. И даже раньше: работа с информационным полем требовала не разового мощного вмешательства, а нескольких аккуратных редактур. Часть она поручила Данг-Сети, кое-что спели птички помоложе. Сейчас местра Надеждина наслаждалась последними часами отдыха и думала о синдроме Мура. Ей не нужно постоянно присутствовать на заседаниях, она поедет в лечебницу, и, наверное, Светочка захочет помочь. И Ниночка. И если хорошо поговорить с Димочкой, он не откажется. Как много они смогут сделать вместе! Столько корректоров разом… наверное, на помощь придется звать Костика и Володю. Они славные мальчишки и, конечно, поедут с ней.
«Ну и ватага собирается», – думала Волшебная Бабушка, радуясь про себя; вывязывала накиды и петли. От хорошего настроения вспоминалось смешное: как грозные Ваня и Элик звонили ей из разных городов Урала и жаловались друг на друга. Один: «Я тут на совещаниях зад отсиживаю, а Наумыч – лаборанток обхаживает», другой: «Я тут в лабораториях парюсь, а Михалыч водку пьянствует!»..
«Михалыч» замолк, сложил браслетник и шумно выдохнул.
– Как там, Ванечка? – не отрывая глаз от рукоделия, спросила Бабушка.
– Там – чудеса! – проворчал первый триумвир, потирая лоб.
– …там леший бродит! – немедленно откликнулся из коридора второй, после чего рявкнул в браслетник, – да не тебе это я! не тебе! А если у тебя вирусная культура такая, что в ней леший бродит, то я не знаю, что тебе сказать!
– Сам ты леший, – ответил Кхин и грузно осел в кресло.
Местра Надеждина ждала. Много лет проведено вместе, они понимают друг друга с полумысли. Что тут уточнять? Ваня услыхал неприятную новость, ситуация слишком сложная, чтобы с нею разобрались на нижних уровнях, и сейчас он думает, как упростить уравнение; где потребен легкий толчок, чтобы лавина свернула в сторону…
– Тиша, – сказал он, наконец. – Дело такое… Фарафонов звонил Ратне.
Исполняющий обязанности премьера. Директриса Эрэс, четвертая грань золотой тетрактиды, единственный корректор высшего уровня, оставшийся на Урале.
– Что сказал? – безмятежно спросила Бабушка.
– На Третьей Терре адовы пляски. Браконьеры лютуют, хищническая добыча пошла. Егери за шайкой погнались на поверхности, так они, гады, лес запалили!.. Неделю назад в оортовом облаке системы полноценная драка случилась. Люнеманновых лицензированных добытчиков в пыль раскатали, – чем дальше, тем больше Кхин мрачнел. – Записи мутные, почти ничего не понять, на саботаж не похоже, просто место выбрали непросматриваемое… Есть подозрение, что участвовали боевые корабли. Естественно, не со стороны Порта.
– Дальше, – так же спокойно попросила Алентипална, пересчитывая столбики на вязанье.
– Нероцкий активировал визитку.
Принцип этих визиток, маленьких пластиковых карточек с функцией одноканального телефона, изобрела Данг-Сети, но почему-то очень раздражалась всякий раз, когда Алентипална пыталась восхититься ее идеей… Карточка выдается как гарантия защиты и принимается как залог лояльности. В самом крайнем случае гражданин Урала имеет право обратиться за помощью в Райский Сад.
Илья Данилыч Нероцкий.
Хозяин Излучинского аэромобильного.
Один из главных налогоплательщиков Седьмой Терры.
– На SSE в транспланетном секторе пошла дикая спекуляция против наших компаний. Поначалу сами дрались, сил немало было… «Астросплав» на грани банкротства. «Энергия» отзывает остаток по транзакциям, будет переходить из транспланетного в элиту. «Стройкосмос» стоял как мамонт – так нашли, черт бы их взял, какие-то погрешения против SEC. Нероцкий эмиссию устроил, через Платиновые Моторсы вытащил сколько смог. Потом, когда понижение шло, кинули новость о сокращении поставок. Цены подняли. Посредники смели все, что было, склады пустые… все равно котировки падают. «Медведи» дожимают насмерть.
Алентипална задумалась. Крючок замер, нырнув в теплую глубь вязанья.
Иван Михайлович смотрел в лицо любимой женщины. Всякий раз больно тревожить ее. И стыдно. Чудо – очень простое и удачное решение. Хочется просить о нем чаще, чем нужно. Даже если отлично знаешь, чего оно стоит.
– Альянс работает, по прикидкам, – добавил Батя. – Говорят, от Айлэнд Инк вонь пошла, да госкомпании Йории впряглись.
Тиша нахмурилась.
– Дальше, – повторила она, положив на колени незаконченную салфетку.
Перед ней невозможно о чем-то умалчивать. Премьер-министр Седьмой Терры отвел глаза.
– Земля готовит масштабные учения, – скупо и сухо сказал он. – Первый и второй ударные флоты. Предполагается взаимодействие с гарнизонами Терр. Всех.
– Мы сейчас не готовы решать эту проблему. – Кхин скрестил руки на груди.
– Ваня, давай решать проблемы по мере их поступления, – почти раздраженно отозвался Ценкович, устраиваясь в кресле напротив. – На орбитах еще эти флоты, понимаешь! Они даже с финансированием не разобрались.
– Разберутся, – с прагматичным пессимизмом буркнул Батя. – Для такого дела Совет тряхнет мошной.
– В любом случае это пока дальний прицел.
– Жмут нас, Элька! – Кхин подался вперед, щурясь. – Проснулись и поперли.
– А ты чего хотел? После Анкай?
– И то верно.
– И вообще, – Борода ухмыльнулся, разделяя бороду надвое, – мы же можем пойти Земле навстречу. Они хотят взаимодействия с флотами колоний? Почему б нам не подновить, скажем, материальную базу, для успешного взаимодействия, а?
– Подновим… Наумыч.
– Чего?
– Кто в тебя стрелял? – негромко спросил Кхин. – Дошел мыслью?
Ценкович уставился в потолок. Смотрел долго, точно нашел там что-то интересное. Потом проговорил:
– Думается, что не земляне.
– Почему?
– Уж очень глупо с их стороны. Я всерьез рассматривал вариант с лаэкно, даже отбрасывая Люнеманна. Что-то любезный Хейальтаэ недоговорил.
Кхин скептически поморщился.
– В общем, кто-то слева, – резюмировал Элия. – Я все думаю, чего этим добивались? На самом деле?
– Элик, тебя просто хотели убить, – подняла глаза Алентипална. – Я жизнь пела. Не удачу, не выгоду. Душа была не на месте, а из-за политики не случается у меня такого.
– Тишенька…
Триумвиры замолкли. В приоткрытых дверях мелькнула Лайсан, перехватила взгляд Алентипалны и скрылась. Стрелки на обвитых золотым плющом часах сошлись, показывая полдень, и перед двенадцатью ударами крохотные колокола прозвонили первые такты древней песни.
– Давайте сейчас обговорим, – предложил Элия. – На Терре пока разберемся, пока соберемся, да и по интеграции вопросов выше крыши.
– Хорошо, – бросил Кхин. – По порядку. Что с квазицитами? Проще всего задействовать армию. Если уж дошло дело до боевых кораблей…
– Какую армию? – мрачно процедил Борода. – Гарнизонный флот Третьей? Губернатор им не командует, нужна санкция министра колоний, с Земли, а он не даст. Земляне кровь из носу не признают, что браконьеры вообще есть в природе, а если есть, то доказывать, что для борьбы с ними нужна армия, дохлый номер. Требовать неподчинения, открытого перехода на нашу сторону немыслимо. Наши корабли туда бросать тоже немыслимо. С какой стати? Даже если с полной секретностью, все равно случатся какие-то утечки, и будет скандал.
– Рихард Ариец лет пять назад надрал хвост «Аткааласт». Какими силами? Яхтами своими, что ли? Его граждан убили, он должен отреагировать.
Они начали обсуждать подробности договора с Люнеманном, спорные моменты, юридические основания; Алентипална вернулась к своей салфетке.
«Лазурь не справится, – подумала она. – Данг-Сети нельзя лететь на Третью Терру. Нельзя было отзывать Флейту. Если бы Димочка!..»
Димочка словно котенок – «что мне нравится, то мое». Вещи ли, люди… и когда оказалось, что у его личной Лены есть свободная воля, это стало сокрушительным ударом для почти всемогущего звездного дитяти. Тройка распалась. «Тройка, – говорил Элик, – треугольник – это фигура, направленная вовне. Даже графически. Пока тройка действует, она эффективна. В покое, когда встает необходимость налаживать отношения внутри – начинаются проблемы. Модели нет! Мы-то взрослые люди, и то всякое случалось. А дети? Подростки? У них вдобавок гормоны играют… крыша едет!»
«Что с ним делать?» – удрученно спросила тогда Алентипална. «Аминазину ему прописать надо!» – внезапно заявил Элик и чему-то гулко расхохотался.
«Что такое аминазин?»
«Это такое древнее психофармакологическое средство, – чрезвычайно хитрым и ехидным голосом ответил Ценкович. – Оч-чень свирепое».
Бабушка улыбнулась, пряча конец нити в оконченном вязанье. Нити, нити… с браконьерской добычей квазицитов боролись, сколько существовала колония на Третьей Терре. Шли на ужасные по жестокости меры, распускали еще более ужасные слухи о том, что грозит попавшимся преступникам.
Бесполезно.
Слишком доходный бизнес.
Алентипална рукодельничала и думала о посторонних вещах, пока часть ее сознания, отойдя в тень, перебирала невидимые нити возможностей. Никак не отыскивалось нужной; может, ее и вовсе не существовало. Охотиться за квазицитами будут всегда, пока остается в людской натуре стремление к прибыли. Но люди с Дикого Порта получают лицензии, и местер Люнеманн – союзник Урала. Поставить заслон перед Землей…
Лайсан уже должна была принести чай. Бабушка покосилась в сторону коридора.
Вместо секретарши с подносом вошла Ниночка-Мультяшка. Осторожно проплыла по салону, поставила на стол чашки, молочник и сахарницу, а потом присела на корточки возле кресла Бабушки.
– Баба Тиша… – шепот.
– Да, Ниночка.
– А можно мне позвонить?
– Куда?… можно, конечно.
Мультяшка замялась.
– Я не в смысле домой, – она смущенно взъерошила кудри, – я Свете хотела. Ну, спросить, как они там…
– А разве Сережа не связался? – удивилась Бабушка. – Или Настя? Они должны были…
– Сережа до сих пор с шефом полиции разговаривает. А Анастис данные проверяет, которые он прислал.
«Ох, что-то не то творится», – подумала Алентипална.
– Звони, Ниночка… почему тебе разрешение-то нужно?
– Вдруг прослушивают? – исчезающе тихо предположила Мультяшка.
Нина, не последнего разбора Птица, но от природы пугливая и мнительная, очень боялась загадочного чужого корректора, о котором рассказывала Настя.
– Звони, – улыбнулась Бабушка. – Ничего нового ты не скажешь.
Ниночка скрылась. Алентипална еще немного посидела, сложив руки на коленях, потом встала и подошла к поглощенным беседой мужчинам.
– Ваня, – посоветовала она, облокотившись на спинку кресла Кхина, – оставь пока Третью.
Оба триумвира уставились на нее.
– Какой в списке первый пункт, Тишенька? – нарушил молчание Ценкович. Не было нужды удивляться, переспрашивать, уточнять; и возражать местре Надеждиной, ведущему специалисту, стал бы кто угодно, но только не собратья по триумвирату.
Алентипална прикрыла глаза.
– Его еще нет.
– Хорошо, – ответствовал Элия, оглаживая бороду. – Ждем, когда появится. Мнится мне, ждать недолго.
– Что ответим Нероцкому? – пробасил Батя из недр кресла, в котором, несмотря на рост и плечистость, утопал. – Жемчуг не смогла решить.
Бабушка опечалилась. Наверняка Данг-Сети видит выход так же ясно, как она сама. Ратна упрямо стоит на своем: пусть все важные решения принимает местра Надеждина, куратор Эрэс.
– Пусть он не волнуется, – Алентипална потеряла счет тому, сколько раз говорила это. – Все будет хорошо.
– Уже? – несколько недоуменно хмыкнул Кхин.
– Скоро. Ванечка, тут и петь ничего не надо. Все образуется само собой.
– Надо же… – голос Кхина ушел еще ниже, чем обычно, в густейшую октаву.
Местра Надеждина, сжав губы, смотрела в стену: однотонная дымчато-сиреневая отделка с эффектом глубины. Можно смотреть долго, как в туман, в воду, в небо. Сиреневые панели чередуются с белыми, источающими свет; и та из световых, что рядом с дверью, кажется, сейчас потухнет… «Сережа, ты бы не волновался», – успела подумать Алентипална, прежде чем взмыленный Джангиров без стука и извинений влетел в салон.
На маленьких энергетиках в Райском Саду горит не только одежда и обувь – горит, как хворост, личная электроника. Браслетные компьютеры приходится менять чуть ли не каждую неделю. Не устраивать же репрессии, лишая самого необходимого детей, виноватых лишь в том, что они сверхполноценники… Научатся контролировать себя – цены не будет. У Севера, помнится, камеры наблюдения со стометровки плавились.
– Иван Михалыч, – выдохнул Джангиров, пока Батя, скептически сопя, выбирался из кресла. – Терранские СБ-шники спрашивают, не отложить ли посадку на полчаса.
– Что у них там?
– Митинг. Несанкционированный. Возле терминала.
Ценкович длинно, художественно присвистнул.
– Разгонять собираются?
– Да. – Джангиров явно не знал, куда себя девать, и почти танцевал на месте, терзая пальцами ушки ремня.
– Подтверждения у нас просят? – продолжал стратегический ксенолог, пока собрат ворчал, что свистеть бы не надо, а то денег не будет.
– Ага, – неофициально закивал Сергей.
– А на какой предмет митинг? Бурная радость по поводу встречи, ансамбль песни и пляски? – Элия усмехался, и усмешка его была нехороша.
Алентипална зажмурилась: заныли виски. На ощупь стала пробираться к креслу. Батя вскочил, опередив рванувшегося к Бабушке Джангирова, подхватил ее, усадил на свое место.
– Сепаратисты, – мрачно отчитался Джангиров, мотнув стриженой головой. – За независимость колонии. С транспарантами типа «из огня да в полымя» и «тигры от волков не спасают». Типа Урал Земли ничуть не чище.
– Надо же, как романтично, – ехидствовал Борода. – Тигры польщены.
– Серега, ты с кем разговаривал, – вклинился Батя, – с губернатором или с безопасностью?
– С начальником охраны космопорта. Непосредственно сейчас периметр держит.
– Звони ему срочно. Чтоб не вздумал разгонять. Чтоб пальцем никого не тронули, в лучшем варианте – не приближались, даже вдали не маячили. Посадку можно отложить, можно не откладывать, главное – чтоб на космодроме организовались по срочной схеме. Вот вышли мы, в машины сели и улетели с охраной на полной скорости. Раз – и нету, понял? И пусть митингуют, сколько хотят.
– Губернатор в терминале торжественную встречу организовал. Журналисты…
Кхин вздохнул.
– Ну свяжи меня с ним… Погоди. Ты сейчас с безопасностью договорись, а я в рубку пойду, официально беседовать.
– Смотри, – окликнул Ценкович, – понапишут, что смелых вопросов свободной прессы боимся.
Батя хохотнул и вслед за Джангировым удалился, не сказав более ни слова.
Элия встал. Шагнул вперед, опустил сухую прохладную ладонь на лоб Алентипалны. Та подалась навстречу, жмурясь, чуть выгнувшись от удовольствия. Глянуть на Элика, никогда не скажешь, что амортизатор…
– Сережке, – сквозь зубы сказал Ценкович, – уши оборву. Взрослый мужик. Соображать должен. Куда прешь, если от тебя панели горят?..
– Я сама виновата, – возразила Бабушка, не поднимая веки. Улыбнулась краем рта. – Это мне на старости лет соображать пора…
– Ну-ну-ну.
– Спасибо, Эличка. Уже все прошло. А что Ваня хочет сделать?
– Поменять посадочное место. Объявить строго через пресс-секретаря, только аккредитованным. Губернатор сообразит, как пикетчиков задержать, а вменяемым журналистам я с удовольствием устрою конференцию… Вот, Тишенька, и последний камушек.
– Ты о чем? – Бабушка подалась вперед, бросила в чашку темный осколок тростникового сахара.
– Сепаратисты Терры-без-номера – притча во языцех… в определенных кругах. Лаэкно, к примеру, очень интересуются этой историей.
– Почему?
– На Терре-без-номера, – тоном университетского лектора проговорил Ценкович, – никогда не было сепаратистов. Тридцать лет назад вооруженные выступления подавлял спецназ с экстрим-операторами. Это факт. Но настоящего движения не было. С самого начала его активистам платила Земля.
Васильев стоял перед зеркалом и любовался собой.
Хоть как-то сходить за парня Синий Птиц мог, только одеваясь в стиле унисекс. В костюме с галстуком он выглядел как девушка, нарядившаяся в костюм с галстуком. Даже когда Димочка не жеманился нарочно, пластика у него оставалась совершенно немужской.
– Может, мне в какой-нибудь другой цвет перекраситься?.. – лениво протянул он, накручивая на палец снежно-белую прядь.
– Покрасься в голубой. Будешь девочка с голубыми волосами.
Птиц засмеялся. Шпилька Лилен ушла в «молоко».
– Ну, что ты так на меня смотришь, драконочка? – промурлыкал он. – Я люблю женщин во всех смыслах, в том числе женщину в себе.
Мысли о том, что заставляет симпатичную девочку Свету принимать димочкины ухаживания, приводили Лилен в тоску. Это ж как должно быть на душе паршиво, чтоб Синий Птиц парнем показался…
Несмотря на случившееся, оба корректора все равно собирались пойти разорять казино, отчего невообразимый Васильев и облачился в немыслимый, серебристый с голубым отливом, костюм. Снежного оттенка рубашка и перламутровый галстук с оттиснутыми серебром иероглифами. Крупный бриллиант блистал на булавке; уже сообразив кое-что насчет семитерранских зарплат, Лилен не сомневалась, что алмаз настоящий.
Это было слишком.
Впрочем, Димочка весь был – слишком.
«Он слишком яркий для особиста, – пришло Лилен в голову. – Слишком запоминающаяся внешность. Как ему позволяют? Неужели каждый раз вероятности корректирует, чтоб не запоминали? Или я чего-то не понимаю?..»
Таисия и Север уехали в космопорт, встречать своих «БББ». Тех, кажется, сопровождала вторая Чигракова, Анастасия. «Младшенькая моя», – с удовольствием сказала Таис. «БББ – это Бабушка, Батя и Борода, – смеясь, объяснял Шеверинский, пока собирался. – Не нарочно получилось. Случайно. Ну, в шутку. Клички…» Лилен теоретически подозревала, что самые главные особисты – это очень-очень высокопоставленные люди. Но выстроив несложную логическую цепочку и уразумев, что, кажется, премьер-министр Урала Иван Кхин – не кто иной, как безобидный Батя из райских баек, она все-таки несколько оторопела.
На лестнице показалась Света.
В маленьком черном платье она походила на коллекционную куклу. Только игрушечные ноги можно поставить на такие высокие каблуки, только на кукле драгоценности могут казаться такими тяжелыми, и такие большие глаза можно только нарисовать.
Димочка порывисто преклонил колено – безупречным движением танцора – и поднес к губам маленькую кисть.