Тронина Татьяна Михайловна. Русалка для интимных встреч

   — У тебя есть любимая девушка? — опять засмеялась Валя.
   — А как же! — важно ответил Ваня и искоса стрельнул в нее хитрым взглядом. — Ее зовут Валентина, и у нее зеленые глаза, словно у русалки.
   — Не зеленые, а болотного цвета, — поправила она.
   — Нет, зеленые!
   — Но девушка замужем!
   — Ничего, не такая большая проблема…
   Они веселились и дурачились — странное дело, это оказалось не так сложно. Правда, завтрак немного испортил Вале настроение — у Вани совсем не было аппетита, еда вызывала у него отвращение. Несколько ложек овсяной каши — и все…
   — Скажи честно, Валька, это ты унаследовала от своей матери?
   — Что — это?
   — Любовь к диетическому питанию…
   — А то ты не знал!
   — Предлагаю посетить какой-нибудь шикарный ресторан и наесться от пуза чем-нибудь таким, что не имеет никакого отношения к диете…
   — Ванька! Запомни, я не потерплю никакой критики в адрес своей кухни!
   Они обнимались, они ласкали друг друга с такой неутоленной жаждой, словно стремились наверстать то, что было упущено за прошедшие годы. За окнами блестела на солнце река, медленно плыл по ней прогулочный теплоход — едва слышно доносилась издалека веселая музыка.
   — Пойдем завалимся куда-нибудь! — с азартом повторил свое предложение Ваня. — Будем есть и пить — словно завтра конец света…
   — Пойдем!
   — Только, знаешь, заглянем сначала в какой-нибудь магазинчик… — с вдохновенным лицом продолжал он. — Купим тебе что-нибудь эдакое, сумасшедшее…
   — Из одежды?
   — Да!
   Они быстро собрались и поехали в центр. В одном из главных универмагов Валя с Ваней бродили по этажам, заглядывая во все отделы подряд.
   — Ты никогда не думала о красном нижнем белье? — спросил Ваня.
   — Это одно из твоих тайных желаний? Ванечка, а я думала, что ты эстет! — засмеялась Валя. — Красное белье… Сейчас, наверное, какие-нибудь другие модные тенденции. Давай спросим продавщиц!
   — Продавщицы — дуры, я нигде не видел продавщиц, которые могли бы дать дельный совет. Либо им на все наплевать, либо они всеми силами стремятся продать какой-нибудь неходовой товар, — не согласился Ваня. — Я настаиваю на красном белье — думай обо мне что хочешь…
   Они набрали кучу разных комплектов, в том числе и красного цвета.
   — Тебе не кажется, что мы похожи на детей, которые наконец дорвались до взрослой жизни? — спросила Валя.
   — Кажется. Впрочем, не будем себя ни в чем ограничивать. Ну-ка, заглянем в соседний отдел!
   В соседнем отделе было куплено дымчатое атласное платье на тоненьких бретельках с газовой пелериной, которая накидывалась на плечи. Как уверяла продавщица, платье — писк вечерней моды. Впрочем, Валя с Ваней почти не слушали ее щебетание, они руководствовались только своими фантазиями. Платье было безумно дорогое — во всяком случае, Илья никогда бы не подарил такое Вале.
   Она стояла перед зеркалом, вертясь в разные стороны. Волосы она распустила, и они волной прикрывали обнаженные плечи, газовая пелерина спускалась к локтям.
   — Ты царица! — с восторгом произнес Ваня. — Честное слово, ты красавица, Валька!
   Потом к платью были подобраны туфельки, сумочка и даже длинные, до локтей, перчатки — хотя Валя никогда не носила перчаток, кроме периода осенне-зимних холодов. Затем к списку покупок прибавились домашний халатик из шелка, такая же ночная рубашка, простенькие домашние тапочки стоимостью в целую зарплату библиотечного работника, жемчужное колье и жемчужные же сережки, несколько коробок парфюма, роскошная бижутерия для волос, несколько брючных костюмов для повседневной жизни… Покупками они забили весь багажник и салон машины.
   Потом они вернулись домой и долго выбирали ресторан, в котором хотели бы поужинать. В конце концов забронировали столик в каком-то новомодном заведении недалеко от дома, в котором поселились.
   — Эх, гульнем! — в очередной раз торжественно провозгласил Ваня. — На обратном пути за руль уже не сяду…
   В десятом часу они оправились в ресторан. Валя чувствовала себя немного странно — в этом платье, с роскошной и бесполезной сумочкой, в которую, кроме тюбика губной помады, ничего не влезало, с заколками в волосах («Ты — как испанская принцесса!» — восхищался Ваня), благоухающая божественным ароматом дорогих духов… Но когда они вошли в зал ресторана, неловкость у нее прошла. Здесь, в интерьерах под антиквариат, Валя почувствовала себя вполне к месту.
   Перелистывая меню, она старательно выбирала те блюда, которые, по ее предположениям, не могли навредить Ване.
   — Валька, к черту парную телятину и запеченную форель! — засмеялся Ваня, выслушав ее предложения. — Нажремся устриц и свинины, закажем целый тазик черной икры… И коньяк. Настоящий дагестанский коньяк, а не французский одеколон! Пусть он хоть сто раз правильный, но я его терпеть не могу.
   — Ванечка, да ты патриот! Только устрицы в этом случае лишние.
   — Нет, от устриц я не откажусь, — упрямо покачал он головой. — А завтра пойдем в какое-нибудь китайское или японское заведение, будем пробовать змей и ядовитых рыб…
   Заказ был сделан, Валя отправилась в дамскую комнату.
   За мраморными колоннами, в отдельном закутке, вдруг мелькнуло чье-то знакомое лицо. Стае Сокольский…
   — Ты? — с изумлением воскликнул он. — Господи, как тебя там…
   Это «как тебя там» покоробило Валю. Столько лет она была лучшей подругой его жены, а он так и не удосужился запомнить ее имя.
   — Валентина! А я тебя сразу и не узнал. Можно тебя на минутку?
   Она подошла ближе. Стае сидел за столом, а перед ним стоял большой хрустальный графин, уже наполовину пустой, и миска с салатом. Стае, по всей видимости, тоже был патриотом — водка и салат «Оливье». Рядом с ним за столом приютился какой-то молодой человек, заросший трехдневной щетиной, с грустными испуганными глазами.
   — Это мой секретарь, Вова… — указал на него пальцем Сокольский. — Вова, как твоя фамилия, я забыл…
   — Киселев, — вздохнул тот.
   — Точно! Вова Киселев!
   То, что Стае был пьян, не вызывало никаких сомнений. Валя хотела тут же уйти, но тот проявил завидную настойчивость, и, чтобы не привлекать внимания, Валя скользнула к ним, за мраморные колонны, обвитые плющом.
   — Валька, садись… Слушай, ты шикарно выглядишь! Нехилый прикид… Да ты стой… Ты в курсе, что Лидка меня бросила?
   По обнаженной спине Вали побежали мурашки.
   — Бросила? — рассеянно переспросила она. — Лида… Ах, ну да.
   — Ты знала. Признайся, ты ведь все знала! — пьяно рассмеялся Сокольский. — Вован, слышь, это Лидкина подруга! Но мужья всегда узнают последними.
   Вова пожал плечами и с тоской посмотрел на полный стакан, стоявший прямо перед его носом. Пить ему явно не хотелось, да и захмелевший хозяин не вызывал никаких положительных эмоций. Только по долгу службы он находился здесь.
   «Вот оно как вышло… Лида ушла к Илье. Что ж, этого можно было ожидать, — мелькнула у нее мысль. — А Илья… Наверное, он смирился с тем, что я к нему не вернусь».
   — Как ты тут оказалась? — продолжал Сокольский. — А говорят, что у библиотечных работников маленькая зарплата… Ты знаешь, она ведь бросила мне в морду… пардон, в лицо… обручальное колечко… с бриллиантом в три карата, между прочим… да-с.
   Смутное воспоминание нахлынуло на Валю. Кажется, она где-то уже слышала эту историю — об обручальном кольце…
   Сама не понимая, что ее здесь держит, она продолжала сидеть рядом со Стасом и зачарованно смотрела на его красный покрытый капельками пота нос.
   — Сказала, что никогда меня не любила, что я постылый. Это я-то постылый?! Да я на нее столько денег потратил… Прикинь, Вова, я бы уж давно был миллионером, если б не Лидка. Та еще транжира! Лидочке то, Лидочке это… А теперь она заявила: ухожу к тому, кто мне дороже всех. Типа, он принц…
   — Станислав Игоревич, — умоляюще воскликнул его секретарь, — уже поздно, нам пора домой!
   — Цыц! Уволю… А я для нее, выходит, никто. Так, спонсор. Ты, Вова, слышал анекдот — кто является хорошим мужем? Гибрид чековой книжки с вибратором… — Сокольский захихикал. — Ты мне скажи, Валентина, правда она его так любит, прынца этого?
   — Да… — тихо пробормотала Валя. — Прости ее, Стае.
   — Нет уж! — ехидно усмехнулся Сокольский. — Я у нее все отсужу. Все! И сына тоже! Прикинь, она и сына у меня отняла…
   «Разве он не знает? — мелькнула в голове у Вали. — Бедная Лидка, она так и не решилась рассказать мужу всю правду!»
   — А ты знаешь, к кому она ушла? — спросила она.
   — Вот-вот, у тебя и хочу узнать! Кто он, этот принц? Лидка не пожелала его инкогнито открывать.
   — Мой муж Илья, — просто ответила Валя. Она не хотела сообщать этому человеку всей правды, но покрывать Лиду тоже не собиралась. «Пусть знает! — с отчаянием подумала она. — Да, пусть знает… Они с Ильей обманывали меня всю жизнь. Не хочу играть в благородство!»
   — Кто? — Стае едва не поперхнулся салатом. — Да ты, мать, в своем ли уме? Шутки, что ли, шутишь?
   Он не выглядел несчастным. Он был зол и полон ненависти. И он был противен Вале.
   — Мой муж Илья, — твердо повторила она.
   — А сын? — Стае, несмотря на то, что был пьян, вдруг посмотрел на Валю цепким, совершенно ясным взором.
   — Что — сын?
   — Может быть, и Димка от него?
   — Насчет Димки ничего не могу сказать… — быстро произнесла Валя, досадуя, что разговор перешел на такую тему, которую она не желала обсуждать. Но Сокольский оказался неплохим психологом — он уловил что-то в ее голосе, в лице, что моментально дало ему почву для новых размышлений. И Валя заторопилась, встала. — Ты извини, Стае, я здесь не одна.
   Она беспомощно оглянулась.
   — О черти!.. — застонал Сокольский, схватившись за голову. — Я ведь чувствовал… А ты-то, ты как все это допустила? Тебе что, все равно было?
   — Я сама недавно об этом узнала, — прошептала она. — Но насчет Димки…
   Перестань! Вот оно как… Ну надо же, у меня словно пелена с глаз свалилась! Лидка все лепетала о том, что всю жизнь этого человека любила, а я думал — кого это… Илья! Боже, каким дураком я был! Десять лет!
   Он начал рыдать, что привело его секретаря в еще большую растерянность.
   — Станислав Игоревич, — заскулил он.
   — Цыц! Предатели, все предатели!
   На них уже начали оглядываться. Воспользовавшись тем, что Стае принялся наливать себе очередной стакан, Валя поспешила в дамскую комнату. Зеркало отразило бледную, но невероятно красивую женщину — Валя себя не узнавала. «Я ли это? И что я делаю? Господи, как глупо все с Сокольским получилось… Ведь не хотела, а все ему разболтала. Что теперь будет с Лидкой?.. Но она-то, она никогда не задумывалась над тем, что она со мной делает!»
   Минут десять Валя не решалась выйти из своего укрытия, а когда появилась наконец в зале — ни Сокольского, ни Киселева уже не было, а официант выметал из-под стола, за которым они сидели, осколки разбитой посуды. Она вздохнула облегченно и пошла в соседний зал — туда, где ее ждал Ваня.
   — Валя! — укоризненно воскликнул он. — Куда ты пропала! Я уже волноваться начал…
   — Так, встретила кое-кого знакомого…
   — Кого же? Ты смотри, я ведь ревнивый!
   — Ванечка… — Она провела пальцами по его щеке. — Ты мой самый любимый!
   — Валя, садись. Смотри — вот специальные щипцы… Скажи, ты когда-нибудь пробовала устрицы?
   — Нет! — засмеялась она. — Но подозреваю, что это ужасная гадость.
   — Ты погоди, я сейчас покажу тебе, как правильно пользоваться щипцами. Ты их держишь вот так, а потом острожным движением…
   Вале пришлось подчиниться ему. Не потому, что она боялась обидеть Ваню отказом, а исключительно из тех соображений, что если он съест всю порцию устриц сам, то это вряд ли пойдет ему на пользу.
   И она ела противные устрицы, пробовала молодые побеги спаржи, уписывала нежнейшее свиное филе под каким-то особым соусом, от души черпала серебряной ложкой икру, пила коньяк. Ваня едва прикоснулся к рисовому пудингу и выпил всего лишь две небольшие рюмки коньяка — больше он смотрел на Валю и радовался как ребенок.
   После ресторана они спустились в казино и оставили там довольно крупную сумму — беззаботно смеясь и не думая о завтрашнем дне.
   На следующий день они валялись на диване и листали журналы — в поисках того места, куда бы поехать отдохнуть.
   — Как тебе Шри-Ланка? — говорил Ваня с азартом. — Океан, буддийские храмы, чайные плантации… Будем кататься на слонах, встретим рассвет на какой-нибудь горе, среди лиан и орхидей…
   — А если махнуть в Европу? В Испании коррида и вино, в Париже — Эйфелева башня и Елисейские поля… Или Италия — Рим, Вечный город, собор Святого Петра и все такое…
   — Валька, а как тебе Венеция?
   — Стоп, ты пропустил тур в дебри Амазонки!
   — А что, можно и на Амазонку… Но ты подумай еще насчет Тибета!
   Вечером они опять отправились в ресторан, на этот раз выбрали китайский, и снова Ваня радовался, глядя на то, как его подруга то подозрительно-осторожно, то с неподдельным восхищением лакомится всевозможными экзотическими блюдами. Он словно жил ее жизнью — так казалось Вале, и потому она, стараясь доставить ему удовольствие, ни от чего не отказывалась.
   В конце концов они купили туристическую путевку в Африку (ехать предстояло через три недели), мечтая увидеть водопады, джунгли, саванны, снега Килиманджаро, национальные парки и поучаствовать в сафари — бог весть что им было обещано в агентстве. У Вали появилось ощущение, что она там и останется, в этой Африке, — ее съест лев или она свалится с какого-нибудь водопада, — но отказаться она не могла. Ей было жутко — прежде она ни за что бы не решилась на подобную авантюру, но сейчас ей казалось, что завтра, возможно, наступит конец света, и ее страхи не имеют никакого смысла. Если Вани не будет, то с его уходом рухнет весь мир.
   Они посетили все самые знаменитые заведения Москвы, играли в боулинг и керлинг, летали с инструктором на спортивных самолетах, казавшихся со стороны изящными стрекозами, один раз поднялись на воздушном шаре. Словом, безумствам не было конца. Валя уже ничего не боялась, она словно сошла с ума, вместе со своим возлюбленным бросившись в омут развлечений.
   И ни разу они не говорили о том, что, возможно, ждет в скором будущем Ваню. «А что, если никакой серьезной болезни и нет, — не раз с отчаянной надеждой думала Валя, глядя на счастливое лицо своего спутника. — И все будет хорошо!»
   Впрочем, однажды она вдруг вспомнила об одном человеке в бесконечном вихре развлечений. Это было днем — Ваня спал после ночного бдения в каком-то супермодном клубе.
   Она расположилась на кухне и набрала номер, который каким-то чудом удержался в ее памяти.
   — Алло! — тут же отозвался знакомый голос.
   — Герман, вы, наверное, уже не помните меня…
   — Валя? — беспокойно отозвался Герман Коваленко. — Валя, ну наконец-то… умоляю, только не кладите трубку!
   Я и не собираюсь ее класть, — засмеялась она. — Что-то случилось? А я, знаете ли, сижу сейчас без дела и не знаю, чем себя занять. На самом деле я просто так решила вам позвонить…
   — Валя, куда вы пропали? — запыхтел он. — Я вас ищу-ищу, даже уже к услугам частного детектива собрался прибегнуть…
   — Но зачем? — удивленно спросила она.
   — Я же говорю, вы так неожиданно исчезли! Почему вы перестали посещать студию Истомина?
   — А смысл? Я, помнится, в последнем нашем разговоре упомянула, что больше не собираюсь появляться там. Тем более, что с работы я уволилась…
   — Да, я в курсе. Но дома вас нет, по другому адресу тоже… Я ведь разыскал квартиру, в которой жил ваш дедушка. Мои соболезнования…
   Сердце у Вали сжалось.
   — Вам в библиотеке сказали?
   — Да, и еще я говорил с тамошней соседкой — ну, такой серьезной дамой…
   — Ах, с Еленой Сергеевной!
   — Ну да. Она мне поведала странную историю. О том, что вы сбежали от собственного мужа и что он готов убить вас.
   — О, Герман, что же в этом странного — по-моему, вполне житейская история, — усмехнулась Валя.
   — Я хорошо помню вашего мужа, — сказал после некоторой паузы Герман. Он, наверное, вспомнил тот случай зимой, когда Илья посадил его в сугроб. — Мне понятно, что вы решили его покинуть. Он… он вас мучил. Он тиран и деспот.
   — Герман, — с досадой начала Валя, но Коваленко не дал ей договорить.
   — Валя, почему вы сразу не обратились ко мне за помощью? Вот что с самого начала беспокоит меня! Я бы…
   Тут уж Валя перебила своего собеседника:
   — Герман, а почему я должна была обращаться за помощью именно к вам?
   — Потому что только я могу вам помочь! — заявил он.
   Валю разозлила такая самонадеянность.
   — С чего вы взяли, что только вы? — сердито произнесла она. — И с чего вы взяли, что мне вообще нужна помощь?
   — Я… я беспокоюсь за вас.
   — Прекрасный ответ! — фыркнула она. — Только вы мне ни сват и не брат. Вы абсолютно чужой человек, можно даже сказать — незнакомый. Беспокойтесь за кого-нибудь другого! Господи, и чего я вдруг решила позвонить вам…
   — Не кладите трубку! — опять воскликнул Коваленко на том конце провода. — Валя, я вам сейчас все объясню!
   — Пожалуйста, я слушаю.
   — Валя, вы… вы никогда не видели себя со стороны? — вдруг спросил он.
   — Ну видела… — с недоумением ответила она. — Я, собственно, и сейчас могу посмотреть в зеркало — вот оно, лежит на столе рядом… — Она на самом деле взяла зеркало свободной рукой, и повернула его к себе. Огромные глаза болотного цвета, темные узкие брови, четко обрисованные скулы… — Вы что, хотите сказать, что со стороны я напоминаю беспомощную идиотку?
   — Нет, вы опять все ставите с ног на голову! — снова запыхтел Коваленко. — Я вам хотел сказать, что вы — особенная. Вы даже не женщина, вы… ну, что-то вроде феи, эльфа или… я даже не знаю…
   — Русалки, — со смешком подсказала Валя.
   — Да, русалки! — обрадовался Коваленко. — Вы чудесны и совершенно не приспособлены для этой жизни. Рядом с вами обязательно должен быть кто-то, кто оберегал бы вас и защищал.
   «Что за чушь? — подумала Валя. — Однако приятно… Какой необычный комплимент».
   — Поймите, Валечка, — продолжал с жаром Герман. — Человеку со стороны виднее, что ваш муж давил на вас, что он решительно не замечал особенностей вашего характера, такого необычного и нежного, словно вы цветок… Да, вы цветок! Бог с ними, с русалками да эльфами… Вы… вы та самая купавка — помните, Валя, вы рассказывали мне об этом цветке?
   — Да, — растерянно ответила она.
   — Представьте, по этому вопросу я тоже провел целое расследование… Для начала залез в энциклопедию, но ничего похожего не нашел. Там нет никаких купавок! Я тогда подумал, что это, вероятно, какое-нибудь народное название цветка, которое никак не отражено в серьезных изданиях. Перелистнул несколько страниц и вдруг вижу — купальница! Многолетнее растение из семейства лютиковых, латинское название — троллиус. Троллиус эуропеус…
   — Ну надо же… — пробормотала Валя. Ей и в голову не могло прийти, что Коваленко столь серьезно подойдет к этому вопросу.
   — Желтый цветок, растущий в средней полосе России… Я это семейство лютиковых досконально изучил, их очень много видов. Кстати, ближайшая родственница вашей так называемой купавки — калужница болотная. Кальта палустрис. И вообще, все эти разновидности любят сырость и влагу, растут по краям водоемов. Впрочем, некоторые разводят как декоративно-садовые растения.
   Да-да, они росли у нас в саду, на даче. Мама их любила, за ними ухаживала, и они цвели у нас по два раза, — пробормотала Валя, мгновенно вспомнив юность. Тогда все было связано с Ванечкой, и эти цветы тоже. Она как-то сорвала купавку и украсила ею волосы. Она беспомощно оглянулась на дверь, ведущую в комнату, где спал сейчас Ванечка, и прижала ладонь ко лбу. Все, все, что было хорошего в ее жизни, — связано с Ванечкой и ее любовью к нему… Ах, если бы снова вернуться в те времена!
   — Валя… Вы меня слушаете? — спросил Коваленко. — Ответьте же!
   — Да, я вас слушаю, — тихо произнесла она, медленно возвращаясь в день сегодняшний.
   — Валя, я вас спрашивал, вы отдали рукопись в издательство?
   — Какую рукопись? Ах да, вспомнила, вы про мой роман. Да, отдала — по-моему, на следующий же день после того разговора с вами, когда вы сказали мне, что не стоит доверять мнению Истомина.
   — Вы молодец! Я же говорил, не стоит слушать этого пропойцу…
   — Не обижайте Юлия Платоновича! — возмутилась Валя. — Он хороший человек.
   — Ладно, не буду, — моментально пошел на попятный Коваленко. — Истомин — хороший человек, жертва перестройки. И каков же ответ? Что сказали вам в издательстве?
   — Ответа я пока не знаю — просили перезвонить недели через две-три. Послушайте, Герман, я не уверена, что мой графоманский труд понравится кому-то. В той комнате, где я была, все — от пола до потолка — завалено рукописями.
   — Валя… У меня к вам просьба, — взволнованно произнес Коваленко. — Как только вы узнаете окончательный ответ, перезвоните мне, пожалуйста. Я должен об этом знать!
   — Зачем? — холодно спросила она.
   — Разве вы не поняли? — вздохнул тот. — Я… я вроде как к вам неравнодушен. Впрочем, я и сам ничего не понимаю… Валя, обещайте мне!
   — Хорошо, — коротко ответила она.
   — Где вы, с кем вы? Если вам нужна помощь…
   — Мне не нужна помощь.
   — Ну, может быть, когда-нибудь потом… Помните, Валя, вы в любой момент можете обратиться ко мне, и я вас спасу. Спасу от всех и от всего!
   — Удивительное благородство.
   — Нет, — вдруг печально засмеялся он. — Это не благородство, а самая обычная корысть. Признаюсь, я готов на все, чтобы еще раз увидеть вас…
   Она положила трубку.
   В соседней комнате завозился Ваня.
   — Валя! — позвал он ее. — Ты где?
   — Я здесь! — моментально отозвалась она. Распахнула дверь, бросилась к нему, напряженно вглядываясь в его лицо. Но Ваня был весел и бодр, и ничего в его облике не напоминало о том ужасном недуге, который подтачивал его организм.
   — Слушай, у меня замечательная мысль, — сказал он, сладко потягиваясь. — Пошли гулять. Просто будем шататься по улицам и глазеть по сторонам. Сто лет не проводил таким образом время.
   — Идем! — обрадовалась Валя. — А то эти клубы да рестораны уже немного надоели.
   Они обнялись.
   — Ванечка, ты такой славный… — пробормотала она, гладя его по светлым мягким волосам. — Как же мне не хватало тебя!
   — Я дурак, — беспомощно улыбнулся он. — Я просто дурак… Знаешь, если честно, то с Марьяной я никогда не был счастлив. Останови меня, если тебе этот разговор неприятен…
   — Нет, — сказала она. — Мне интересно. Интересно узнать, какой была твоя жизнь без меня.
   Так вот, с ней мне было как-то… как-то никак. Она, мне кажется, очень быстро разочаровалась в браке. Ей хотелось свободы, хотелось все свое свободное время проводить с подругами — а их у нее не меньше сотни, — она мечтала о жизни легкой, праздной, без забот. Только вечеринки и танцы, отдых и болтовня… Нет, не подумай о ней плохо, она глубоко порядочный человек! — спохватился Ваня. — Просто у нее такой характер. А тут муж, дети, семья… Она тосковала. Она жалела, что так рано вышла замуж, и я был ей в тягость.
   — А ты? — спросила Валя.
   — А я делал карьеру. Я тогда думал — вот она, цель жизни! Надо прославиться, заработать кучу денег — и вот оно, счастье…
   — Гуров к тебе хорошо относился?
   — О да. Уж он-то всегда был на моей стороне, когда у нас с Марьяной возникали какие-то конфликты. Он из тех людей, кто, раз сделав выбор, уже больше не меняет его. Надо идти до конца — не раз говорил он. Марьяна его до сих пор боится.
   — Он злой? Жестокий?
   — Нет, что ты… — засмеялся Ваня. — Он… он сильный. Настолько сильный в моральном плане человек, что порой иногда даже подавляет. По сути, я женился на нем, а не на Марьяне. Он всегда мне нравился и был для меня образцом…
   — А… а дети?
   — Детей я давно не видел, — Ваня встал и принялся быстро одеваться. — Они мешали Марьяне. То есть, конечно, она любит их, но для нее проще свалить заботы на кого-нибудь другого. Они в Англии, учатся. Мне кажется, Валя, я тоже их потерял. Они больше любят Филиппа Аскольдовича, чем меня.
   — Это ужасно… — покачала она головой.
   — Нет, это нормально. Я с самого начала должен был догадаться, что в этой жизни никому не нужен, кроме тебя.
   — Ванечка…
   — Обещай мне, Валя, — вдруг тихо произнес он, беря ее за руки, — что ты не бросишь меня. Скоро мне предстоят, возможно, ужасные дни…
   Она задрожала.
   — Я никогда тебя не брошу! Я умру вместе с тобой!
   — Валя, перестань… Все, больше не будем об этом, я совершенно напрасно нарушил наш договор. Ну что, в путь?
   Солнце стояло еще высоко — вечер наступал поздно. В начале июня на Москву обрушилась ужасная жара, и все в городе было подчинено ей — на каждом углу открылись летние кафе, девушки ходили в ярких, легких нарядах, стремясь перещеголять друг друга в их яркости и легкости, отовсюду раздавался смех и веселые голоса.
   Ваня с Валей медленно брели вдоль набережной.
   — Хорошо-то как… — жмурясь, пробормотал Ваня. — Послушай, Валька, как приятно ничего не делать!
   — Ага!
   — Послушай, вон причал. Может быть, прокатимся на теплоходе?
   Валя была не против — после тех сумасшедших развлечений, которым они предавались последнее время, это было самым мирным.