Тронина Татьяна Михайловна. Русалка для интимных встреч

   В комнате мелькнула тень, окно с легким звоном распахнулось.
   — Пирогова, это ты? — отстраненно произнесла Лида. — Чего тебе?
   — Поговорить…
   — Нам не о чем говорить.
   — Лида, ты сейчас совершаешь большую ошибку… — сердито начала Валя, скользя в резиновых сапогах по размокшей земле.
   Это ты совершила ошибку! — шепотом воскликнула Лида. — Мало тебе твоего Ванечки, ты еще и Илью захотела… У, ненасытная!
   На Валю неожиданно напал хохот — ей почему-то показалось очень смешным слово «ненасытная».
   — Ты еще и смеешься надо мной? — возмутилась Лида.
   — Ой, Лидочка, прости… — замахала руками Валя, пытаясь сдержать смех, и едва не упала.
   Лида некоторое время надменно смотрела, как ее подруга корчится внизу от смеха, теряя равновесие в дурацких сапогах, потом ее лицо исказила гримаса недоумения, а потом и ее тоже разобрал смех.
   — Пирогова, ты совершенно невозможная! — безнадежно сказала Лида, отсмеявшись. — Ты просто чучело какое-то… Ладно, заходи, только сапоги не забудь снять.
   Валя быстро обежала дом, сбросила на крыльце тяжелые, с комьями налипшей грязи сапоги и ворвалась в комнату подруги.
   — Лидка, какая ты молодец! — закричала она. — Ты на меня больше не сердишься!
   Лида села по-турецки на свою постель, укоризненно покачала головой:
   — На тебя совершенно невозможно сердиться, Пирогова. Но это еще ничего не значит…
   — А что, что это значит? — Валя села на жесткий деревянный стул.
   — Валька, он меня не любит, — вдруг трагическим голосом произнесла Лида.
   — Кто, Илья? Господи, Лида, — я же тебе говорю, что меня он поцеловал совершенно случайно… Наверное, просто представил на моем месте тебя!
   — Нет, нет… — поморщилась Лида. — Не утешай меня, я же не такая дура, чтобы поверить этому. Но он и тебя не любит!
   — Конечно, — быстро согласилась Валя. — Я же знаю, когда любят, а когда нет. Вот у нас с Ванечкой…
   — Пирогова, отстань ты за-ради бога со своим Ванечкой! Я все об Илье думаю… Он такой…
   — Какой? — спросила Валя с любопытством. — Ну скажи — какой?
   — Непонятный, — тихо произнесла Лида, и глаза ее заблестели в тусклом свете ночника… — Душу бы отдала за то, чтобы узнать, о чем он думает. Он говорил мне, что я ему нравлюсь, комплименты всякие говорил и еще однажды обнял — ну, тогда вы с Ваней купались в Иволге и не видели…
   — Он думает о тебе! Не это ли подтверждение…
   — Нет! Все гораздо сложнее. И одновременно проще. Он мужчина, на три года нас старше, он умный, красивый… Зачем ему я?
   — А я нужна ему еще меньше! — не преминула вставить Валя.
   — Ой, да ты тут вообще ни при чем… Я для него, Валька, знаешь кто?
   — Кто?
   — Дачная интрижка. Да, я для него дачная интрижка!
   Вале был непонятен смысл этих легкомысленных слов, для нее все было серьезно. Ведь у них с Ваней, например, далеко не дачная интрижка — то есть нечто преходящее и незамысловатое. У них все основательно и на века. Ваня и Валя, Валя и Ваня… И у всех окружающих должно быть тоже так.
   — Ерунда какая! — с чувством произнесла она. — Ты, Лидка, придумываешь, чего нет.
   — Ах, Пирогова, ты такая наивная… — неожиданно ласково сказала Лида и повалилась назад, на подушки. — И ты хорошая, напрасно я тебя ругала… Ты не стала от меня ничего скрывать. Ты честная!
   — Ты плачешь… — растерянно прошептала Валя.
   Лида лежала на кровати, скрестив руки на груди, и из уголков ее глаз текли слезы и падали на подушку.
   — Я его люблю, — все так же нежно продолжила Лида. — Я его так люблю, что у меня прямо сердце разрывается. А как он красив…
   — Вполне обычная внешность, — пожала плечами Валя.
   — Наивная Пирогова! Илья очень, очень красив, даже более того… В нем есть нечто, что заставляет сердце трепетать, что моментально сбивает дыхание… Если бы я была взрослой женщиной и даже была уже замужем, меня все равно бы ничего не остановило. Я на все готова ради него. Абсолютно на все, даже на преступление. На самое страшное преступление.
   — Неужели на все? — ахнула Валя. — Послушай, Лидка… это что же, ты и родину могла ради него предать, да?
   Лида приподняла голову и внимательно посмотрела на свою подругу. Вопрос сбил ее с толку.
   — Родину? — задумчиво повторила Лида. — Весь Советский Союз то есть? Пожалуй, да…
   — О господи… — прошептала Валя пораженно. — Теперь я понимаю, как ты любишь Илью… Конечно, после такого на собственного мужа совсем наплевать!
   — Я… я даже готова умереть за Илью, — мрачно произнесла Лида. — Без него нет мне жизни.
   — Как я тебя понимаю! — застонала Валя, покачиваясь на стуле. — Лидка, но я точно так же люблю Ванечку… Слушай, можно придумать замечательную историю!
   — Ты опять за свое… — устало вздохнула Лида.
   Нет, погоди, а то ты мне мысль собьешь.? Вот представь — жила на свете девушка, то есть, вернее, уже взрослая замужняя женщина. И все у нее было хорошо, она даже не мечтала ни о чем, потому что все у нее было. И вот однажды шла она по улице (ну в магазин или с работы, а может, после работы в магазин…) и увидела одного мужчину. Случайно так взглянула, а потом отвела взгляд — чего на чужих пялиться, когда собственный муж есть. Но ее как будто толкнул кто-то, тихонечко так… Она опять на него взгляд перевела, на незнакомца этого. Смотрит и не может понять — какой он, красивый или нет, добрый или злой… Это она как будто загадку решила разгадать — сначала любопытство ею овладело, а потом еще что-то… Они в одной очереди стояли, и ей, в общем-то, скучно было…
   Лида, подперев голову рукой, внимательно слушала подругу.
   — Так вот… — таинственным шепотом продолжила Валя. — Пошла она за ним вслед. Зачем — сама не знает, но вроде в этом пока ничего особенного нет, ей по дороге сначала было. В руках авоськи тяжелые — колбаса там варено-копченая, сосиски, пельмени, курица мороженая торчит ногами наружу, ботинки мужа из ремонта, с новыми набойками… Типичная, в общем, картина.
   — Она, наверное, некрасивая была, — нахмурилась Лида, — для нее все героини романтических историй непременно должны были выглядеть писаными красавицами.
   — Это не важно… Впрочем, довольно симпатичная, если тебе угодно. Только такая, немного замотанная жизнью…
   — А-а, — многозначительно кивнула Лида.
   Идет, авоськи из одной руки в другую перекладывает и все на человека того смотрит, который впереди нее идет. А у него бицепсы, у него спина, у него походка… Вроде и красивее люди попадаются, но нет же — привязалась она к нему, загадку хочет разгадать. А потом он на другую улицу свернул — куда женщине вовсе и не надо было идти. Но на нее такой азарт напал непонятный! Бросила она сумки свои, которые ей очень мешали, в какой-то подворотне и уже налегке за мужчиной припустила…
   — Ненормальная… — прошептала Лида.
   — Да, она сама про себя так и подумала — «я ненормальная, что же я делаю! Меня там муж после работы ждет, голодный…». А он, незнакомец-то, обернулся и посмотрел на нее так… Словом, от этого взгляда она совсем голову потеряла, и страшно ей стало. Но не потому, что он бандитом мог оказаться или маньяком каким, а потому, что по-настоящему страшно бывает, когда собой не владеешь. А он стоит и смотрит, и как будто взглядом ее зовет.
   — А она? — замирающим голосом спросила Лида.
   — А она минуту, нет, даже меньше минуты колебалась — идти ей или нет. Потом головой потрясла — вот так, словно наваждение какое отгоняя (только наваждением для нее была ее прошлая жизнь!), — и твердым шагом к нему подошла. Обняла — и все. Пропала навсегда. Домой она в тот день не вернулась. Жила с ним, с человеком этим. Говорили они мало, без слов друг друга понимали — такая любовь. Потом муж ее нашел — вернись, говорит, я все прощу! Она — ни в какую. Бросила ему под ноги кольцо обручальное и ушла. Но на этом дело не закончилось. Она в закрытой организации работала, где всякие новые вооружения изобретали, сверхсекретные. И тут выясняется, что новый ее возлюбленный — шпион.
   — Американец?
   Нет, русский, но работал на американцев, — на ходу придумывала Валя. — И вот он ей говорит: «Мне надо узнать, что за секретные технологии у вас там используются». Она опять недолго колебалась… Словом, выдала все секреты и маленьким таким шпионским фотоаппаратом все документы у себя на работе перещелкала.
   — Сволочь какая! — с восхищением произнесла Лида.
   — В общем, разведал он все, что ему надо было, и собирался уезжать. Она, естественно, хочет с ним. Только на самом деле она ему не очень-то была нужна, он ее в основном в шпионских целях использовал, а любить — особо и не любил…
   — Валька! — закричала Лида. — Ты опять?! Опять плохой конец придумала!
   Валя задумчиво почесала затылок — специально она ничего не придумывала, ее истории начинались и заканчивались, следуя особой, странной логике, которой она и сама не понимала. Просто так получалось — и все.
   — Ладно, я не буду рассказывать, — вздохнула она.
   — Нет уж, теперь до конца! — возмутилась Лида. — Что же это — на самом интересном месте обрывать!
   — А закончилось все очень плохо, — продолжила Валя печально. — Женщина почувствовала, что он не любит ее. И стало ей так все не мило, так противно, что было уже все равно, что с ней потом будет. Она собой не владела. В общем, она и его выдала, и себя — как будто в бездну прыгнула. Их расстреляли — обоих. Вот. Конец фильма…
   — Пирогова!!!
   — Что же это такое? — В комнату заглянула Лидина мама. — Кто же это шумит тут так?
   — Добрый вечер, теть Ань…
   — Двенадцатый час, девочки! — укоризненно воскликнула Анна Михайловна. — Лида, ты орешь на весь поселок…
   — Мам, у нее опять история плохо закончилась!..
   В середине июля установилась в средней полосе необычайная жара, от которой страдали все от мала до велика, природа и люди. Трава пожухла, земля потрескалась, высоко, в ослепительно-синем небе, вибрировал воздух, звеня от зноя.
   Друзья проводили все свободное время у реки, где жара ощущалась не так остро — в любой момент можно было залезть в Иволгу и немного остыть. Валя была с Иваном, Лида — с Ильей, и, казалось, о прошлом было забыто. Илья вел себя как бойфренд Лиды, Лида счастливо улыбалась, Валя тоже счастливо улыбалась, потому что рядом был Ваня, а Илья вроде как не предпринимал новых попыток к сближению. Они были просто друзьями…
   — Иволга… — задумчиво произнесла Лида. — Вы не находите, что название нашей речки звучит почти как Волга?
   — Старо… — отмахнулась Валя. — Мы уже сто раз шутили по этому поводу!
   — Нет, но я все равно не понимаю, как от одной буквы может столько зависеть. Всего лишь «и» в начале, и это уже не могучая река, по которой пароходы плавают и все такое, а какая-то обыкновенная подмосковная речушка, на которой и судоходства-то нет!
   — Сейчас не пароходы, а теплоходы, — рассеянно поправил ее Илья. — Вань, подкинь бутылку — вон она, рядом с тобой лежит…
   По дороге на пляж они всегда останавливались у колонки с водой и набирали полную большую пластиковую бутылку — на немилосердном солнце всех одолевала жажда.
   — В отличие от дождя река — это символ женского начала, — вспомнила Валя. — Мне дед говорил.
   — Почему? — пожал плечами Илья, отпив из бутылки.
   Река течет из-под земли, из родников. Она там «рождается». Между прочим, в древние времена родник считался священным местом. Обозначение речной воды — волнистая горизонтальная линия. К тому же речная вода, в отличие от дождевой, может выступать как символ течения времени, жизни. Вода утекает вместе с навсегда ушедшими в прошлое мгновениями. Такова правда жизни… — печально, распевно произнесла Валя, но не потому, что ее волновало уходящее время, а потому, что слова, которые произнес когда-то дед, показались ей очень красивыми, она их даже наизусть запомнила.
   — Ты болтушка… — усмехнулся Илья. — И еще ты — легкомысленная…
   — Ванечка, я легкомысленная?
   — Нет, ты очень хорошая, — с комической интонацией произнес Иван. — Ты говори, говори… Я тебя иногда просто как музыку слушаю.
   — Вот и ты!
   — Эх, молодежь… — снисходительно произнес Илья, сел и закурил. Сейчас он был похож на античного бога (правда, общую картину несколько портила сигарета, зажатая в пальцах) — широкие плечи, втянутый живот, ноги с хорошо развитыми икрами, что нечасто встретишь даже у спортсменов. Он действительно красив — равнодушно, краем сознания опять отметила про себя Валя. Но не потому, что он ей нравился, просто она привыкла наблюдать за всем окружающим, словно вела какой-то внутренний дневник, в который заносила свои впечатления.
   Ее обожаемый Ванечка был как-то тоньше, проще — эта трогательная юношеская худоба, выступающие ключицы, выгоревшие светлые волосы, бесчисленные веснушки, мягкий абрис губ… Но именно это и сводило с ума Валю, все его недостатки были для нее достоинством. В нем не было никакой загадки, любой сторонний человек при одном взгляде на Ваню сразу бы понял, что это воспитанный и добрый молодой человек, неспособный на антиобщественное поведение. Но отсутствие загадки и было для Вали загадкой!
   — Дай сигаретку… — королевским жестом протянула руку Лида. Илья бросил ей пачку.
   — Господи, ты прирожденная актриса… — вздохнула Валя, любуясь на свою подругу. — Как у тебя все красиво получается!
   — Что именно? — царственно спросила Лида — ей нравились комплименты.
   — Вот это… — Валя протянула руку как будто за сигаретой, потом сделала вид, что непринужденно затягивается. Наклонила голову, приняла позу, словно девушка на отрывном календаре. Все засмеялись. — Ты, Лидка, все делаешь так изящно, непринужденно… Честное слово, так только в»кино курят!
   — А что же, я должна как какая-нибудь доярка тетя Глаша бычки смолить? — захохотала Лида.
   — Ты похожа на одну актрису… — наморщил лоб Иван. — Ну на ту самую…
   — На Мэрилин Монро, — подсказала Валя. — Я, Ванечка, ей это уже тыщу раз говорила.
   — Да, точно! — обрадовался Иван.
   — Эх, молодежь… — повторил снисходительно Илья, слушая их болтовню. Его замечание опять вызвало общий смех.
   — Илюшка, ты такой забавный… — весело произнесла Лида и звонко чмокнула его в щеку. — Скажи это еще раз!
   — Все, лимит исчерпан, — усмехнулся он, и темная прядь упала ему на лоб, тень легла на глаза.
   — А ты знаешь, на кого похож? — оживилась Валя. — Ты похож на Демона.
   — На демона? — удивилась Лида. — Нет, Валька, ты не права…
   — Нет, на того Демона, которого Врубель нарисовал. В Третьяковской галерее висит, — пояснила Валя.
   — Какая ты у нас высокообразованная, культурная девушка, — сказал Илья, и непонятно было, то ли он подсмеивается над Валей, то ли хвалит ее.
   — Очень! Она у нас луч света в темном царстве! — захихикала Лида. — Ой, а вода-то в бутылке закончилась…
   — Как? — переполошилась Валя. — А я пить хочу… Это ты, Илюха, всю воду выхлестал!
   — Я схожу, — тут же вызвался Иван.
   — Один? Нет, пошли вместе… — сказала Валя.
   — Да мне нетрудно…
   — Нет-нет, я хочу с тобой!
   Она накинула на себя синий в горошек сарафан, сунула ноги в тапочки. Иван натянул шорты, и они, взявшись за руки и с улыбкой глядя друг на друга, побрели к колонке.
   — Бутылку-то возьмите! — крикнула им вслед Лида. — Во что воду набирать будете…
   — Ах да, точно!..
   — Эх, молодежь… — пробормотал Илья, глядя им вслед.
   — Ты чего? — спросила вдруг Лида.
   — А что?
   — У тебя такое лицо… Как будто ты чем-то недоволен, — хмуро произнесла Лида.
   — Я всем доволен.
   — Тогда улыбнись!
   Илья незамедлительно оскалил зубы.
   — Ты похож на волка… — Лида положила ему голову на колени, посмотрела снизу вверх. — Валька не права, никакой ты не Демон, ты — волк… И я хочу приручить тебя.
   До колонки надо было идти минут пятнадцать, не меньше.
   — Уф, как печет… — пробормотала Валя, вытирая лоб.
   — Бедная девочка… Зачем пошла?
   — Я хотела с тобой.
   — Я тоже хотел с тобой, только неудобно тебя мучить, — улыбнулся Иван, пожимая ей руку.
   — А я и не мучаюсь! Я тебя люблю. Вот представь — мы идем по пустыне, по Сахаре, например, и нас страшно мучит жажда. Мы на грани смерти… А впереди, над бесконечными барханами, дрожат сказочные миражи… — таинственным голосом произнесла Валя.
   — Да… Оазисы всякие мерещатся. Вон видишь — дворец? А рядом пальмы растут…
   — А вон караван, верблюды бредут друг за другом!
   Они шли и фантазировали, точно совсем маленькие дети.
   На краю поселка стояла колонка. Брызгаясь и обливаясь водой, они напились, хохоча, потом набрали воды в бутылку.
   — Валя…
   — Что?
   — Не торопись, давай немного отдохнем…
   — Давай… — зачарованно произнесла она.
   Лес был рядом, так близко. Он манил их своей прохладной тенью, и тащиться обратно по солнцепеку совсем не хотелось. По узкой тропинке они углубились в него.
   Иван повернулся к Вале, обнял ее, прижался к ней так крепко, как только мог.
   — Ой, ты меня сейчас задушишь… — пискнула Валя. — Ты, Ванечка, хитрый, ты специально меня сюда заманил…
   — Где же нам быть вдвоем, как не здесь?
   — Нет, идем дальше, — потянула она его за руку. — Тут еще люди могут ходить…
   Летали мошки над травой, пахло малиной и горькой полынью. Было тихо, только где-то высоко, в зеленой листве, щебетали птицы. Тропинка давным-давно кончилась, а они все брели куда-то, держась за руки.
   — Мне страшно… — шепотом произнесла Валя. — Ванечка, мне так страшно!
   — Вернемся? — тоже шепотом произнес он.
   — Нет.
   — Чего же ты боишься? Людей? Медведя, который может вылезти из кустов?
   — О, его-то я меньше всего боюсь… — она покачала задумчиво головой. — Мы недавно с Лидкой на эту тему разговаривали. Знаешь, что страшнее всего? Так вот — мы уже не можем вернуться. Это — рок. Неизбежность.
   — Какая же ты фантазерка! Рок, неизбежность… Одни только слова!
   — Но ты же тоже не хочешь возвращаться? — строго спросила она.
   — Нет.
   Они остановились на маленькой поляне, около маленькой осинки.
   — Ты дрожишь. Я тоже весь дрожу…
   Он взял в ладони ее голову, посмотрел прямо в темные, болотного цвета глаза, которые горели лихорадочным блеском, поцеловал — долго и серьезно, точно давал клятву.
   — Я тебя люблю.
   — И я тебя люблю, — опять задрожала она. — Только ты не останавливайся… Пусть будет, как будет. Возьми меня!..
   — Куда это они пропали? — с раздражением сказал Илья, вылезая на берег. Капли воды блестели на его плечах, отражая солнце, вода капала с волос и щекотала ему лицо. — Сто лет уже прошло…
   — А чего ты так разволновался? — лениво спросила Лида. — До колонки далеко.
   — Да, далеко, но не полдня же туда идти!
   — Им — полдня, — резонно заметила Лида.
   — Это еще почему? Они что, инвалиды на костылях?
   — Они не инвалиды, они очень даже здоровые люди. Вот именно потому, что они такие здоровые, они так долго и не возвращаются.
   — Ерунда какая…
   — Ничего не ерунда. Они, наверное, за каждым кустом останавливаются и целуются, — хихикнула Лида. — Илюша, тебя что, так жажда мучает? Ну брось, иди ко мне… Очень даже хорошо, что их так долго нет.
   Илья стоял на берегу и пытался мокрыми пальцами прикурить очередную сигарету. Слова Лиды, казалось, никак на него не подействовали.
   — За каждым кустом… — фыркнул он.
   — Ну, может, и не только целуются, — медленно произнесла Лида. — Дело-то молодое…
   Илья отбросил сигарету, которая так и не зажглась, и с изумлением посмотрел на Лиду.
   — Ты о чем? — холодно спросил он.
   — О том. О том самом…
   — Ерунда какая! — презрительно повторил он. Лида заерзала на широком полотенце, которое служило ей подстилкой, и постаралась принять наиболее эффектную позу. Иногда это действовало на Илью, иногда — нет. Сейчас ему определенно были безразличны все Лидины старания — он смотрел куда-то вдаль, на другой берег реки, и лицо его выражало высшую степень отстранения. Лиде это очень не понравилось.
   — Мне кажется, ты неравнодушен к Вальке, — вдруг насмешливо произнесла она.
   — Что?
   — Что слышал.
   Илья усилием воли стряхнул с себя оцепенение и сел рядом с Лидой.
   — Фу, ты мокрый… — оттолкнула она его от себя. Но он и не подумал пересаживаться. Взял ее руку,
   с интересом стал рассматривать.
   — Какие хорошенькие пальчики… — задумчиво произнес он. — Длинные и тонкие. Такими, наверное, на арфе хорошо играть.
   — Скажешь тоже — на арфе! — засмеялась Лида.
   — И ноготки такие красивые… и лак с блестками!
   — Деев, не заговаривай мне зубы. Скажи честно — нравится тебе Валька или нет?
   Илья минуту молчал, легкими движениями поглаживая загорелую Лидину руку, потом посмотрел ей прямо в глаза. Внутри у Лиды все замерло — когда он вот так на нее смотрел, ей казалось, что она способна все для него сделать, о чем бы он ни попросил. И она вспомнила Валькин рассказ о женщине, которая потеряла голову из-за шпиона. «Это она про меня придумала, — мелькнула в ее голове мысль. — У меня совершенно такой же характер, как у той героини… Правда, страшно, когда собой не владеешь. Страшно и… хорошо!»
   — Нет.
   Лида вздохнула и прижалась лбом к его плечу. Она почувствовала облегчение, как будто с души камень свалился. Не может быть, чтобы Илья лгал, глядя ей в глаза. Но тут же снова напряглась — а что, если он сам пока не понимает, какие чувства испытывает к Вальке? Или не хочет признаваться — не только ей, но даже себе?
   Прошло несколько дней.
   Валя бродила по саду и улыбалась. В таком блаженно-счастливом состоянии она пребывала почти все последнее время. «Господи, я, наверное, на идиотку сейчас похожа… — подумала она, поймав себя на том, что улыбается. — Я влюблена… И все так серьезно!»
   Дело в том, что не было ничего такого в их отношениях с Иваном, что могло бы ее огорчить или заставить сомневаться — в нем, или в себе, или в том, правильно ли они поступают. Ни тени сомнений! Полная гармония.
   — Пирогова! — за забором показалось энергичное Лидино лицо в ореоле светлых волос, на солнце отливавших золотом. — Вот ты где!
   — Ага, я тут! — радостно засмеялась Валя.
   — Сто лет тебя не видела — все с Ванечкой своим, с Ванечкой… Совсем лучшую подругу забросила! Я, знаешь, уже ревновать тебя стала…
   — Лидка, ну тебя!
   — Иди ко мне, поговорим…
   — Сей момент! — Валя распахнула калитку и скользнула к подруге в сад. Они уселись на своей любимой скамейке, спрятанной среди кустов.
   — Вчера катались с Ильей до Максатова. Он дал мне немного порулить! — с таинственным видом сообщила Лида. — Вот это класс! У меня почти получилось.
   — Здорово! — искренне восхитилась Валя. — Ты молодец… Только, пожалуйста, Лидка, будь осторожней — сейчас столько ненормальных на дороге!
   — Включая меня! — хихикнула Лида. — А потом мы заехали в одну рощу, сидели, болтали обо всем на свете… И, представляешь, Валька, он бухнулся передо мной на колени и заявил, что, кажется, любит меня.
   — Кажется?
   Ну да! Илья так и заявил: «Слушай, Лидия, а ведь я тебя, кажется, люблю…» Как ты думаешь, что бы это значило?
   — То и значило, — серьезно произнесла Валя. — В некоторых случаях не стоит искать подтекст по одной простой причине — его просто там нет.
   — Как это? — непонимающе пожала плечами Лида. — Объясни…
   — Он сказал «кажется» не потому, что сомневался в своих чувствах, а потому, что немного нервничал. Он ведь в любви тебе признавался! А когда человек нервничает, он говорит много лишнего. Например, произносит слова-паразиты: «кажется», «как будто», «вроде», «пожалуй»… Да их миллион, этих лишних слов!
   — Ты уверена? — просияв, сказала Лида. — Хотя я тоже о чем-то таком подумала… Но он совсем не волновался!
   — Внешне, — подняла вверх палец Валя. — А что у них там, у мужчин, внутри творится, нам неизвестно. А что дальше?
   — А дальше он меня поцеловал. Послушай, Пирогова. у нас был уже разговор на эту тему… — Лида слегка смутилась. — Что делать, если мы… ну, то есть я и Илья…
   — Что-то было?
   — Нет! За кого ты меня принимаешь… — Лида смутилась еще больше. — Я о другом. У меня вот сестра двоюродная в семнадцать лет замуж вышла. И я еще одну девушку знаю, которая в нашем возрасте, то есть в шестнадцать… Я хотела спросить: если Илья предложит мне пожениться — соглашаться или нет? Ты же сама говорила — Джульетта в нашем возрасте уже два года как в гробу лежала!
   — Тс-с, что ты орешь… — засмеялась Валя. — Не думаю, что твоя мама была бы в восторге от столь раннего брака! И про Джульетту ты мне сама рассказывала…
   — Вот у вас с Ваней как?
   — Как у Джульетты с Ромео… — сказала Валя и виновато улыбнулась.
   В первый момент Лида не поняла ее, а потом словно облачко пронеслось у нее по лицу — она побледнела и пристально уставилась на свою подругу.
   — Пирогова, я тебя правильно поняла? — шепотом спросила она.
   — Да.
   — И вы с Иваном…
   — Да, да, да.
   — Ты все об этом знаешь? — строго спросила Лида. — Я бы тоже тебе напомнила о всяких опасностях и неприятностях…
   — Кажется, да… — пожала плечами Валя. — Только я его так люблю, что ничего уже не имеет значения. Знаешь, если мы с Ванечкой не сможем быть вместе, я просто лягу и умру.
   Они еще немного поговорили — впрочем, уже без прежнего энтузиазма. Лида была так потрясена признанием Вали, что ни о чем другом не могла думать. Хоть Валя и не брала с нее клятвы, само собой подразумевалось, что Лида никому ничего не расскажет.