Страница:
– Я не понимаю, как в ее голове мог родиться такой чудовищный замысел, - задумчиво проговорил Антон Матвеевич.
– Вы преувеличиваете ее способности, - иронично хмыкнул Макс, - Вы ведь сами говорили, что ваша жена увлекается вызыванием духов. Вот и доигралась: каким-то образом ей удалось пробудить демона, он ее и научил. Если не верите, осмотрите внимательно часовню. Там она устраивала свои сеансы.
– Все ты! Ненавижу! - вдруг истерически выкрикнула Глафира Семеновна и, с неженской силой вырвавшись из рук схватившего ее начальника стражи, кинулась к Максу, намереваясь впиться ему ногтями в лицо.
Тот в замешательстве отступил, не зная, что ему делать: с одной стороны, она могла быть опасна, с другой - он не мог ударить женщину. Выручила Виктория. Она быстро подскочила к Глафире и ловко отвесила той пару пощечин. Истерика прекратилась, женщина обвела присутствующих невидящим взглядом и медленно двинулась в сторону лестницы. Начальник стражи протянул руку, пытаясь остановить ее, но Антон Матвеевич проговорил:
– Пусть идет. Она все равно не сможет выйти из дома.
Тем временем ворота вновь затрещали под напором горожан. Люди требовали выдачи городского головы. Вдруг толпа неожиданно затихла. Это зловещее молчание прорезал громкий вопль:
– Смотрите! Смотрите! Сейчас упадет!
Не обращая внимания на протесты друзей, Макс распахнул дверь и выбежал во двор. Он подбежал к воротам, и сквозь щель между ними взглянул на толпу, пытаясь определить, что происходит. Люди замерли, все взгляды были устремлены на крышу дома. Макс поднял голову: там стояла Глафира Семеновна. Ее неподвижная фигура в сером платье на фоне чистого неба казалась каким-то зловещим символом, растрепанные черные волосы развевались на ветру. Она медленно развела в стороны руки, как будто собираясь взлететь, и, встав на самый край крыши, всем телом подалась вперед. Толпа истошно закричала, раздался глухой удар о камни двора.
Макс отвернулся, не в силах смотреть на распростертое тело. Из дома выбежал лекарь, склонился над тем, что еще секунду назад было молодой цветущей женщиной, и тихо проговорил:
– Отошла…
Из дома вышел Антон Матвеевич. Макс поразился его виду: из моложавого бодрого мужчины городской голова буквально за считанные часы превратился в старика. Волосы, в которых раньше просвечивали седые прядки, стали совсем белыми, спина ссутулилась, даже походка его теперь была старческой - шаркающей и неторопливой. Антон Матвеевич, не остановившись около тела своей жены, подошел к Максу и сказал:
– Вы можете уезжать, путь свободен.
– А как же… - Макс кивнул в сторону толпы.
– Я думаю, теперь вас никто не тронет. Да, вы, кажется, говорили, вам нужен конь? Я прикажу оседлать Грома - это лучший…
Антон Матвеевич говорил медленно, как бы через силу, его голос звучал ровно и абсолютно равнодушно. Чувствовалось, что ему совершено безразлично происходящее вокруг, и он действует скорее по инерции, не испытывая ни к чему никакого интереса.
Макс развернулся и вошел в дом. Он поднялся в свою комнату, быстро переоделся в свою одежду, а костюм, подаренный ему хозяином, аккуратно сложил на кровати, не желая брать с собой ничего, что могло бы напомнить об этом городе. Подхватив мешки, он быстро сбежал по лестнице вниз. В гостиной его ждали уже готовые к дальнейшему путешествию друзья. Роки бросился к нему, будто после долгой разлуки, и радостно заплясал вокруг ног.
– Сегодня поедешь со мной, - сказал ему Макс и подставил мешок.
Во дворе уже ждали, нетерпеливо переступая, оседланные лошади. Приказы городского головы все еще выполнялись неукоснительно быстро. Конь, которого Антон Матвеевич подарил Ане, был очень хорош: ладный, изящный, вороной масти, он строптиво вскинул гордую голову, косясь на подошедшую к нему девушку. Аня погладила его крутую шею, и Гром замер, как будто прислушиваясь к этой ласке, потом приветливо заржал и нежно коснулся мягкими губами ее ладони.
Вскочив на Малыша, Макс первый выехал из ворот, которые открыли слуги. Горожане все еще были здесь, но теперь никто не выкрикивал угрозы, не кидал камни и не требовал выдачи виновных. Люди как будто растерялись перед лицом еще одной смерти, произошедшей на их глазах, и не знали, как им реагировать, что делать дальше. Они стояли, растерянно глядя на высокий дом, и чего-то ждали. Всадники молча проехали через толпу, которая послушно расступалась перед ними, а затем снова смыкалась позади, застывая в непонятном ожидании.
Глава 29.
Глава 30.
Глава 31.
– Вы преувеличиваете ее способности, - иронично хмыкнул Макс, - Вы ведь сами говорили, что ваша жена увлекается вызыванием духов. Вот и доигралась: каким-то образом ей удалось пробудить демона, он ее и научил. Если не верите, осмотрите внимательно часовню. Там она устраивала свои сеансы.
– Все ты! Ненавижу! - вдруг истерически выкрикнула Глафира Семеновна и, с неженской силой вырвавшись из рук схватившего ее начальника стражи, кинулась к Максу, намереваясь впиться ему ногтями в лицо.
Тот в замешательстве отступил, не зная, что ему делать: с одной стороны, она могла быть опасна, с другой - он не мог ударить женщину. Выручила Виктория. Она быстро подскочила к Глафире и ловко отвесила той пару пощечин. Истерика прекратилась, женщина обвела присутствующих невидящим взглядом и медленно двинулась в сторону лестницы. Начальник стражи протянул руку, пытаясь остановить ее, но Антон Матвеевич проговорил:
– Пусть идет. Она все равно не сможет выйти из дома.
Тем временем ворота вновь затрещали под напором горожан. Люди требовали выдачи городского головы. Вдруг толпа неожиданно затихла. Это зловещее молчание прорезал громкий вопль:
– Смотрите! Смотрите! Сейчас упадет!
Не обращая внимания на протесты друзей, Макс распахнул дверь и выбежал во двор. Он подбежал к воротам, и сквозь щель между ними взглянул на толпу, пытаясь определить, что происходит. Люди замерли, все взгляды были устремлены на крышу дома. Макс поднял голову: там стояла Глафира Семеновна. Ее неподвижная фигура в сером платье на фоне чистого неба казалась каким-то зловещим символом, растрепанные черные волосы развевались на ветру. Она медленно развела в стороны руки, как будто собираясь взлететь, и, встав на самый край крыши, всем телом подалась вперед. Толпа истошно закричала, раздался глухой удар о камни двора.
Макс отвернулся, не в силах смотреть на распростертое тело. Из дома выбежал лекарь, склонился над тем, что еще секунду назад было молодой цветущей женщиной, и тихо проговорил:
– Отошла…
Из дома вышел Антон Матвеевич. Макс поразился его виду: из моложавого бодрого мужчины городской голова буквально за считанные часы превратился в старика. Волосы, в которых раньше просвечивали седые прядки, стали совсем белыми, спина ссутулилась, даже походка его теперь была старческой - шаркающей и неторопливой. Антон Матвеевич, не остановившись около тела своей жены, подошел к Максу и сказал:
– Вы можете уезжать, путь свободен.
– А как же… - Макс кивнул в сторону толпы.
– Я думаю, теперь вас никто не тронет. Да, вы, кажется, говорили, вам нужен конь? Я прикажу оседлать Грома - это лучший…
Антон Матвеевич говорил медленно, как бы через силу, его голос звучал ровно и абсолютно равнодушно. Чувствовалось, что ему совершено безразлично происходящее вокруг, и он действует скорее по инерции, не испытывая ни к чему никакого интереса.
Макс развернулся и вошел в дом. Он поднялся в свою комнату, быстро переоделся в свою одежду, а костюм, подаренный ему хозяином, аккуратно сложил на кровати, не желая брать с собой ничего, что могло бы напомнить об этом городе. Подхватив мешки, он быстро сбежал по лестнице вниз. В гостиной его ждали уже готовые к дальнейшему путешествию друзья. Роки бросился к нему, будто после долгой разлуки, и радостно заплясал вокруг ног.
– Сегодня поедешь со мной, - сказал ему Макс и подставил мешок.
Во дворе уже ждали, нетерпеливо переступая, оседланные лошади. Приказы городского головы все еще выполнялись неукоснительно быстро. Конь, которого Антон Матвеевич подарил Ане, был очень хорош: ладный, изящный, вороной масти, он строптиво вскинул гордую голову, косясь на подошедшую к нему девушку. Аня погладила его крутую шею, и Гром замер, как будто прислушиваясь к этой ласке, потом приветливо заржал и нежно коснулся мягкими губами ее ладони.
Вскочив на Малыша, Макс первый выехал из ворот, которые открыли слуги. Горожане все еще были здесь, но теперь никто не выкрикивал угрозы, не кидал камни и не требовал выдачи виновных. Люди как будто растерялись перед лицом еще одной смерти, произошедшей на их глазах, и не знали, как им реагировать, что делать дальше. Они стояли, растерянно глядя на высокий дом, и чего-то ждали. Всадники молча проехали через толпу, которая послушно расступалась перед ними, а затем снова смыкалась позади, застывая в непонятном ожидании.
Глава 29.
Вскоре копыта коней застучали по мощеной дороге, ведущей на север. Некоторое время все ехали молча, затем Макс задумчиво протянул:
– Все же интересно, что будет дальше с Мирным?
– Что будет дальше? Я могу тебе сказать совершенно точно, - отозвался Гольдштейн, - Девушки поправятся, беспорядки в городе прекратятся. Все вернется на круги своя.
– А Антон Матвеевич? - заинтересовалась Милана.
– Он уйдет с поста главы города, иначе и быть не может, ведь он опозорен. Уедет в деревню, а вскоре скончается от сердечного приступа.
– Кто же будет городским головой?
– Волков, конечно! Он сумеет доказать свою непричастность к преступлению.
– Но ведь он же все знал! - возмутилась Виктория, - Это же очевидно! Кто помогал Глафире вывезти и сбросить в пруд тело девушки, которая не выдержала заключения и умерла?
– Тем не менее, я вижу, что все будет именно так, - вздохнул Лев Исаакович.
– Как-то это все…- передернулся Макс.
– Как и везде. Когда власть имущие плетут интриги, страдает народ. В Мирном спокойно существовали рядом славичи и чавахи, а теперь неизвестно, сколько должно пройти времени, чтобы они перестали ненавидеть и бояться друг друга.
– А почему люди кричали, что Глафира - чужестранка?
– Антон Матвеевич привез ее из Сассии. Семья ее была небогата, и родители охотно отдали дочь за богатого, знатного славича. Ну, а здесь она была вынуждена принять веру своего мужа, и ее окрестили Глафирой.
– Черт! А если Желтый живет именно в Мирном? - вспомнила Виктория.
– Нет, его там не было, - возразил Гольдштейн, - Антон Матвеевич знал бы, да и я ничего такого не почувствовал.
Аня не принимала участия в разговоре, она молча ехала рядом с Максом, грустно опустив синие глаза.
– Лев Исаакович, а что будет с нами дальше? - спросил Макс.
– Дальше будет еще один город, - задумчиво отозвался Гольдштейн, - Там и заночуем.
Он замолчал и больше не пожелал разговаривать. Макс поежился от внезапно налетевшего прохладного ветерка, который принес с собой клочья тяжелого тумана. Небо стало неприветливо-серым, в воздухе ощущалась тоскливая осенняя сырость, пробравшаяся под одежду, пропитавшая волосы и осевшая мелкой водяной пылью на лице.
– Осень скоро, - сказала Виктория, - Пора купить теплые плащи.
– Быстрей, Малыш! - вскрикнул Макс, и пустил коня в галоп, спеша неизвестно куда.
По-осеннему хмурый день не принес никаких неожиданностей, и к вечеру всадники въехали в небольшой уютный городок под названием Нижний, утопающий в зелени деревьев. Остановились на постоялом дворе, на котором распоряжалась немолодая, но расторопная хозяйка. Поужинав, все разошлись по своим комнатам. Максу опять досталась комната на двоих с Гольдштейном. Здесь стояли две широкие кровати, застеленные теплыми одеялами. Макс, чувствуя себя продрогшим после дороги, укутался в толстое одеяло и быстро уснул под храп Льва Исааковича и хрюканье Роки.
Ему приснилось что-то очень приятное. Кажется, он видел во сне Айрис. А может, это была Аня. Она звонко смеялась и протягивала ему неизвестные, очень красивые цветы, издававшие резкий запах. Макс взял в руки пышный букет и поднес его к лицу. Аромат усилился, проникая в легкие, лишая его воздуха, сдавливая горло…
Макс проснулся от удушья. Что-то тяжелое и теплое сдавливало его грудь, мешая сделать вдох. "Противная псина, зачем на меня улегся?", - спросонья подумал он. В ногах коротко взлаял Роки, и, прежде чем Макс успел сообразить, что происходит, сделал несколько прыжков по кровати. Что-то тяжело шмякнулось на пол, пес ловко спрыгнул вслед. Послышалась какая-то возня. Макс нащупал на прикроватном столике спички, зажег огарок свечи, воткнутый в горлышко пустой винной бутылки, и попытался рассмотреть, что же происходит около кровати.
На полу, обижено сопя, сидело какое-то пушистое существо величиной с крупную кошку. Роки стоял рядом с ним, пытаясь то ли придавить его лапой, то ли перевернуть, чтобы рассмотреть повнимательней. Агрессии пес не проявлял: он с любопытством разглядывал неизвестного пришельца, который, поворочавшись, наконец встал на ноги и оказался маленьким лохматым человечком. Подбоченившись, человечек гордо прошествовал к кровати. Роки, придя в восторг, дружески боднул его головой, и тот, перекувыркнувшись через голову, шлепнулся на живот и плачущим голосом сказал:
– Чего дерешься?
– А зачем ты меня душил? - поинтересовался Макс.
– Зачем, зачем? Положено так! - обиженно пробубнил человечек, - Подсади-ка меня лучше, да скажи зверю своему, чтоб не трогал!
Макс протянул человечку руку, тот ловко вскарабкался по ней на кровать, уселся на низкую деревянную спинку в ногах, и принял самый независимый вид. Теперь, в свете свечи, Макс смог получше рассмотреть своего незваного гостя. Человечек был коренаст и коротконог. Большая круглая голова была покрыта густой растительностью: длинные нечесаные волосы лохмами торчали в разные стороны, сливаясь с пышной бородой. Из-под челки сверкали круглые, большие, как у совы, глаза. Одет он был в длинную льняную рубаху, подпоясанную веревочкой. Из-под рубахи торчали широкие босые ступни.
Дав Максу время вдоволь налюбоваться, гость вздохнул и пожаловался:
– Никакого уважения: то собаками травят, то веником выметают, а которые попугливей - так те даже из лука выстрелить норовят.
– Так что же ты людей по ночам пугаешь? - спросил Макс, не чувствуя, впрочем, никакого страха. Почему-то человечек ему даже нравился.
– Говорю, положено мне! Предназначение у меня, значит, такое. Кто в доме первый раз ночует, того и пугаю.
– Так ты Домовой, что ли? - догадался Макс.
– Я - Хозяин! Ну, можно и Домовым звать, - сказал человечек, с опаской поглядывая на Роки, который, вскочив на кровать, с интересом обнюхивал нового знакомого.
– Не бойся, он не тронет, - сказал Макс, - А чем вообще Домовые занимаются?
– За порядком следят, тараканов выводят, вещи воруют…
– Зачем?
– Потому что домовые! Положено нам так! - рассердился Хозяин.
Макс рассмеялся. Домовой нравился ему все больше. Взяв со столика блюдо с конфетами, поставленное радушной хозяйкой постоялого двора, он протянул его гостю и предложил:
– Угощайся!
– Это мне? - растрогался человечек, - Надо же, первый раз такое! Одни пугаются, другие дерутся, а угощать - никто не угощал.
Он протянул короткопалую руку к блюду, захватил горсть конфет и сунул их в рот, зажмурившись от удовольствия:
– Фкуфно! - выговорил он с полным ртом.
Наевшись, некоторое время Домовой болтал короткими ножками, потом милостиво повелел:
– Ну, спрашивай!
– Что спрашивать? - растерялся Макс.
– Когда Хозяин душит, надо спросить: к добру или к худу, - терпеливо пояснил человечек.
Макс послушно повторил:
– К добру или к худу?
Хозяин выпучил совиные глазенки, неожиданно громко выдохнул в лицо:
– К ху-у-у-ду! - и исчез, обдав Макса запахом чеснока.
Роки проводил его громким раздраженным лаем, потом, немного повертевшись, уминая лапами одеяло, улегся, проворчал:
– Ходят тут всякие, - и мирно захрюкал.
Макс пожал плечами, задул свечу и завернулся в одеяло. Через минуту он уже спал.
– Все же интересно, что будет дальше с Мирным?
– Что будет дальше? Я могу тебе сказать совершенно точно, - отозвался Гольдштейн, - Девушки поправятся, беспорядки в городе прекратятся. Все вернется на круги своя.
– А Антон Матвеевич? - заинтересовалась Милана.
– Он уйдет с поста главы города, иначе и быть не может, ведь он опозорен. Уедет в деревню, а вскоре скончается от сердечного приступа.
– Кто же будет городским головой?
– Волков, конечно! Он сумеет доказать свою непричастность к преступлению.
– Но ведь он же все знал! - возмутилась Виктория, - Это же очевидно! Кто помогал Глафире вывезти и сбросить в пруд тело девушки, которая не выдержала заключения и умерла?
– Тем не менее, я вижу, что все будет именно так, - вздохнул Лев Исаакович.
– Как-то это все…- передернулся Макс.
– Как и везде. Когда власть имущие плетут интриги, страдает народ. В Мирном спокойно существовали рядом славичи и чавахи, а теперь неизвестно, сколько должно пройти времени, чтобы они перестали ненавидеть и бояться друг друга.
– А почему люди кричали, что Глафира - чужестранка?
– Антон Матвеевич привез ее из Сассии. Семья ее была небогата, и родители охотно отдали дочь за богатого, знатного славича. Ну, а здесь она была вынуждена принять веру своего мужа, и ее окрестили Глафирой.
– Черт! А если Желтый живет именно в Мирном? - вспомнила Виктория.
– Нет, его там не было, - возразил Гольдштейн, - Антон Матвеевич знал бы, да и я ничего такого не почувствовал.
Аня не принимала участия в разговоре, она молча ехала рядом с Максом, грустно опустив синие глаза.
– Лев Исаакович, а что будет с нами дальше? - спросил Макс.
– Дальше будет еще один город, - задумчиво отозвался Гольдштейн, - Там и заночуем.
Он замолчал и больше не пожелал разговаривать. Макс поежился от внезапно налетевшего прохладного ветерка, который принес с собой клочья тяжелого тумана. Небо стало неприветливо-серым, в воздухе ощущалась тоскливая осенняя сырость, пробравшаяся под одежду, пропитавшая волосы и осевшая мелкой водяной пылью на лице.
– Осень скоро, - сказала Виктория, - Пора купить теплые плащи.
– Быстрей, Малыш! - вскрикнул Макс, и пустил коня в галоп, спеша неизвестно куда.
По-осеннему хмурый день не принес никаких неожиданностей, и к вечеру всадники въехали в небольшой уютный городок под названием Нижний, утопающий в зелени деревьев. Остановились на постоялом дворе, на котором распоряжалась немолодая, но расторопная хозяйка. Поужинав, все разошлись по своим комнатам. Максу опять досталась комната на двоих с Гольдштейном. Здесь стояли две широкие кровати, застеленные теплыми одеялами. Макс, чувствуя себя продрогшим после дороги, укутался в толстое одеяло и быстро уснул под храп Льва Исааковича и хрюканье Роки.
Ему приснилось что-то очень приятное. Кажется, он видел во сне Айрис. А может, это была Аня. Она звонко смеялась и протягивала ему неизвестные, очень красивые цветы, издававшие резкий запах. Макс взял в руки пышный букет и поднес его к лицу. Аромат усилился, проникая в легкие, лишая его воздуха, сдавливая горло…
Макс проснулся от удушья. Что-то тяжелое и теплое сдавливало его грудь, мешая сделать вдох. "Противная псина, зачем на меня улегся?", - спросонья подумал он. В ногах коротко взлаял Роки, и, прежде чем Макс успел сообразить, что происходит, сделал несколько прыжков по кровати. Что-то тяжело шмякнулось на пол, пес ловко спрыгнул вслед. Послышалась какая-то возня. Макс нащупал на прикроватном столике спички, зажег огарок свечи, воткнутый в горлышко пустой винной бутылки, и попытался рассмотреть, что же происходит около кровати.
На полу, обижено сопя, сидело какое-то пушистое существо величиной с крупную кошку. Роки стоял рядом с ним, пытаясь то ли придавить его лапой, то ли перевернуть, чтобы рассмотреть повнимательней. Агрессии пес не проявлял: он с любопытством разглядывал неизвестного пришельца, который, поворочавшись, наконец встал на ноги и оказался маленьким лохматым человечком. Подбоченившись, человечек гордо прошествовал к кровати. Роки, придя в восторг, дружески боднул его головой, и тот, перекувыркнувшись через голову, шлепнулся на живот и плачущим голосом сказал:
– Чего дерешься?
– А зачем ты меня душил? - поинтересовался Макс.
– Зачем, зачем? Положено так! - обиженно пробубнил человечек, - Подсади-ка меня лучше, да скажи зверю своему, чтоб не трогал!
Макс протянул человечку руку, тот ловко вскарабкался по ней на кровать, уселся на низкую деревянную спинку в ногах, и принял самый независимый вид. Теперь, в свете свечи, Макс смог получше рассмотреть своего незваного гостя. Человечек был коренаст и коротконог. Большая круглая голова была покрыта густой растительностью: длинные нечесаные волосы лохмами торчали в разные стороны, сливаясь с пышной бородой. Из-под челки сверкали круглые, большие, как у совы, глаза. Одет он был в длинную льняную рубаху, подпоясанную веревочкой. Из-под рубахи торчали широкие босые ступни.
Дав Максу время вдоволь налюбоваться, гость вздохнул и пожаловался:
– Никакого уважения: то собаками травят, то веником выметают, а которые попугливей - так те даже из лука выстрелить норовят.
– Так что же ты людей по ночам пугаешь? - спросил Макс, не чувствуя, впрочем, никакого страха. Почему-то человечек ему даже нравился.
– Говорю, положено мне! Предназначение у меня, значит, такое. Кто в доме первый раз ночует, того и пугаю.
– Так ты Домовой, что ли? - догадался Макс.
– Я - Хозяин! Ну, можно и Домовым звать, - сказал человечек, с опаской поглядывая на Роки, который, вскочив на кровать, с интересом обнюхивал нового знакомого.
– Не бойся, он не тронет, - сказал Макс, - А чем вообще Домовые занимаются?
– За порядком следят, тараканов выводят, вещи воруют…
– Зачем?
– Потому что домовые! Положено нам так! - рассердился Хозяин.
Макс рассмеялся. Домовой нравился ему все больше. Взяв со столика блюдо с конфетами, поставленное радушной хозяйкой постоялого двора, он протянул его гостю и предложил:
– Угощайся!
– Это мне? - растрогался человечек, - Надо же, первый раз такое! Одни пугаются, другие дерутся, а угощать - никто не угощал.
Он протянул короткопалую руку к блюду, захватил горсть конфет и сунул их в рот, зажмурившись от удовольствия:
– Фкуфно! - выговорил он с полным ртом.
Наевшись, некоторое время Домовой болтал короткими ножками, потом милостиво повелел:
– Ну, спрашивай!
– Что спрашивать? - растерялся Макс.
– Когда Хозяин душит, надо спросить: к добру или к худу, - терпеливо пояснил человечек.
Макс послушно повторил:
– К добру или к худу?
Хозяин выпучил совиные глазенки, неожиданно громко выдохнул в лицо:
– К ху-у-у-ду! - и исчез, обдав Макса запахом чеснока.
Роки проводил его громким раздраженным лаем, потом, немного повертевшись, уминая лапами одеяло, улегся, проворчал:
– Ходят тут всякие, - и мирно захрюкал.
Макс пожал плечами, задул свечу и завернулся в одеяло. Через минуту он уже спал.
Глава 30.
Шестнадцатилетний Рамир сидел за столом рядом с Зуливаном и рассматривал большую пыльную книгу, которую учитель принес с базара.
– Я нашел ее случайно, - довольно проговорил старик, - Она лежала под грудой всякого хлама в лавке старьевщика. Смотри внимательно, мальчик мой: это труд великого алхимика из Восточного Эмирата - Абу Аль Саира.
Тяжелые листы были испещрены формулами, снабженными комментариями на языке илли, и картинками, изображавшими мистические знаки.
– Учитель, это же рецепт получения золота из свинца! - воскликнул Рамир.
Зуливан усмехнулся:
– Боюсь, великий Абу Аль Саир ошибался, считая, что таким образом можно добиться успеха.
– Но почему? Ведь всем известно, что если удастся получить философский камень, то затем, вызвав Саламандру, можно приступить к перегонке свинца в золото. Надо только правильно высчитать лунный цикл. Разреши мне попробовать, учитель!
– Нет, - ответил старик, - У тебя ничего не получится, забудь об этом.
На все вопросы Рамира он лишь отрицательно качал головой, но наконец, уступив жадному любопытству своего ученика, неохотно объяснил:
– Золото - великая сила, ради этого металла человек готов на все: войны, преступления, убийства - все это совершается лишь ради наживы. Так можно ли получить золото без благословения и помощи Мрака? Все алхимики заблуждаются, полагая, что здесь достаточно союза с Саламандрой. Это лишь первый этап…
– А второй? - настойчиво спросил Рамир.
– Второй - вызов могущественного демона. Лишь вступив с ним в союз, можно выплавить золото из обычного свинца.
– Если ты все это знаешь, учитель, то почему же до сих пор не купаешься в золоте?
– Потому что я никогда не использую свои знания во зло, - отрезал Зуливан.
– А как вызывают этого демона? - Рамир посмотрел на учителя и осекся, поняв, что зашел слишком далеко.
За годы, проведенные в доме волшебника, мальчик успел достаточно изучить Зуливана, чтобы знать, когда можно задавать вопросы, а когда следует остановиться. Сейчас он жадно рассматривал формулы и картинки к ним, и изумлялся про себя странным, на его взгляд, принципам своего учителя. Сам он не остановился бы ни перед чем ради того, чтобы обрести богатство и власть. Но больше всего - больше, чем деньги, больше, чем всеобщее поклонение - его влекла неутомимая жажда знаний, желание узнавать новое, экспериментировать. Что с того, если для получения блестящего результата ему нужно будет вступить в союз с темной силой? И что плохого в демоне, если он поможет осуществить то, чего веками тщетно добивались алхимики и маги всего мира? Цель оправдывает средства, считал Рамир. Правда, пока он не был готов противопоставить свои взгляды взглядам учителя: старый Зуливан был очень могущественным чародеем, и юноша понимал, что все его попытки взбунтоваться будут пресечены. К тому же, он еще не всему успел научиться у старика, хотя после девяти лет своего ученичества умел и знал уже очень многое. Рамиру не хватало в этой науке главного: он хотел, чтобы магия открыла ему безграничные возможности, желал постичь все тайны мироздания, вырвать их у природы, погрузиться в ее самые сокровенные глубины. "Ничего", - подумал он, - "Мое время еще придет".
Зуливан не подозревал, какая буря бушует в душе сидящего рядом с ним мальчика. Он успел привязаться к смышленому, способному ребенку и считал его своим сыном. Чародей был счастлив, что на склоне лет судьба подарила ему наследника, которому можно будет передать все свои знания и умения. И он без устали вкладывал силы, душу и любовь в образование Рамира, оправдывая его интерес к силам зла юношеским любопытством и незрелостью детского ума.
Они долго еще рассматривали толстую книгу, читая некоторые главы целиком. Наконец, Зуливан произнес:
– Что ж, я думаю, нам пора ужинать и ложиться спать. Отнеси, пожалуйста, книгу в мою библиотеку, а я пока накрою стол.
Библиотека чародея находилась на чердаке. Просторное помещение под крышей было заставлено высокими длинными стеллажами, на которых стояли многочисленные пыльные тома. Библиотека была любимым местом отдыха Рамира. Когда Зуливану не требовалась его помощь, юноша забирался сюда и проводил упоительные часы, перелистывая старинные фолианты. Именно здесь он учился и познавал тайны магии. Рамир обладал цепкой памятью, и то, что прочитывал один раз, запоминал уже навсегда.
Но сегодня учитель ждал его к ужину, и мальчик торопился. Он нетерпеливо поискал свободное место на забитых книгами полках, и попытался сдвинуть пухлые тома там, где, как ему показалось, они стояли не очень плотно. Когда это удалось, Рамир принялся впихивать новую книгу на освобожденное место, но фолиант не вмещался, и наконец, когда юноша приложил слишком большое усилие и все же добился желаемого, весь книжный ряд на полке сдвинулся, и какая-то книга, стоявшая на самом краю, звучно шлепнулась на пол, подняв тучу пыли. Рамир чихнул, наклонился, чтобы подобрать ее, и замер: при падении толстый том открылся, и в тусклом свете чердачного окна юноша увидел рисунок, выполненный черной краской на весь лист. На нем был изображено уродливое существо, похожее на жабу и на грудного младенца одновременно. Его маленькие, будто недоразвитые ручки были прижаты к груди, лысую голову украшали наросты, напоминающие рога. Надпись над рисунком гласила: "Жаах, демон низшего уровня". Рамир перевернул страницу: далее следовало заклинание для вызова демона и подробное описание ритуала. Он впервые нашел в библиотеке подобную книгу. Все, что он читал раньше, содержало рецепты различных зелий для излечения болезней, заклинаний, способных избавить от какой-нибудь беды, часто попадались книги по истории Сассии, описания других стран, но такое - никогда. Рамир торопливо перелистал книгу и спрятал ее под полку. Почему-то он не хотел показывать ее Зуливану.
Когда он спустился вниз, учитель ждал его, сидя за обильно накрытым столом. Старик никогда не жалел для своего ученика еды, памятуя о его голодном детстве, и полагая, что растущему организму требуется хорошо питаться. Вообще, Зуливан не был строгим учителем. Он никогда не поднимал на мальчика руку, не кричал на него, стараясь всего добиться лишь добром. Правда, многолетняя привычка к одиночеству давала о себе знать, и чародей не умел выразить и высказать словами своей любви к ребенку, зато о ней говорили его дела.
После ужина старик отправился в спальню и улегся на кровать. Рамир пошел в лабораторию, где была его постель, и тоже лег. Он подождал некоторое время, затем на цыпочках подошел к двери, за которой спал учитель. Услышав тихое похрапывание, он оделся, взял свечу и прокрался на чердак.
Этой ночью Рамир не спал ни секунды: он не мог оторваться от найденной книги, открывая для себя все новые и новые горизонты. Такого он не знал, и более того, был уверен, что Зуливан никогда не научил бы его этому. За эти годы Рамир научился снимать порчу и сглаз, но не умел их насылать. Он знал, как приготовить отворотное зелье, но приворотное варить не умел. Он мог вызвать духов земли, воды, воздуха и огня, но понятия не имел, как вызывать демонов. Все это было в книге. Кроме того, в ней описывались способы приготовления ядов, таких, которые убивали жертву постепенно, не оставляя потом никаких следов.
Наконец-то, Рамир нашел то знание, которого ему не хватало. Эта книга освобождала его от сомнений, размышлений, хорошо это или плохо, она просто открывала перед ним завесу многих тайн, не разделяя их на добрые и злые.
Наутро он снова спрятал книгу, и с первыми лучами солнца спустился в лабораторию. Зуливан, проснувшись, нашел своего ученика прилежно протирающим реторты, и еще раз возблагодарил небо за такой щедрый дар.
В этот день Рамир все делал как во сне, перед мысленным взором его стояли картинки и формулы из книги. Ему пришло на ум, что, возможно, такая книга в библиотеке не одна. До этого времени он читал все книги подряд, просто начал с полки, ближайшей к входу, проштудировал все, что на ней было, и перешел к следующей. Теперь он дал себе слово, что обыщет всю библиотеку в поисках подобных фолиантов.
С той памятной ночи вся жизнь Рамира словно раздвоилась: днем он прилежно работал в лаборатории Зуливана, как губка, впитывая знания, которые давал ему учитель, ночью же прокрадывался в библиотеку в поисках новых книг по черной магии. И такие книги находились, их было немало. Рамир понял, что большая часть этих книг была сосредоточена на дальних стеллажах, там, куда обычно не заглядывал ни он, ни сам Зуливан. Рамир не просто читал эти книги, он выучивал их наизусть, упиваясь описанием кровавых ритуалов человеческого жертвоприношения, часами разглядывая изображения демонов, вампиров, и другой нежити. Он понял: эти знания когда-нибудь дадут ему власть, такую власть, какой не обладал еще ни один человек в мире. Хотя пока он не знал, нужно ли ему это. Пока Рамиру хватало самого процесса познания, черная магия полностью захватила его ум и воображение. Единственное, чего ему не хватало, это возможности применить почерпнутое из книг на практике. Рамир мечтал создать в лаборатории хотя бы одно зелье, или яд, но тогда Зуливан узнал бы о его тайных занятиях и постарался прекратить их.
И Рамир терпел, выжидая, когда наступит его час. Он спал теперь урывками, но совсем не чувствовал себя утомленным: в его уме горел неутолимый огонь, требовавший все новой и новой пищи, а в сердце словно поселился дикий зверь, время от времени сжимавший его когтистой лапой и требовавший выпустить его на свободу. "Не время, не время", - успокаивал зверя Рамир, - "Потерпи, придет и наш час".
– Я нашел ее случайно, - довольно проговорил старик, - Она лежала под грудой всякого хлама в лавке старьевщика. Смотри внимательно, мальчик мой: это труд великого алхимика из Восточного Эмирата - Абу Аль Саира.
Тяжелые листы были испещрены формулами, снабженными комментариями на языке илли, и картинками, изображавшими мистические знаки.
– Учитель, это же рецепт получения золота из свинца! - воскликнул Рамир.
Зуливан усмехнулся:
– Боюсь, великий Абу Аль Саир ошибался, считая, что таким образом можно добиться успеха.
– Но почему? Ведь всем известно, что если удастся получить философский камень, то затем, вызвав Саламандру, можно приступить к перегонке свинца в золото. Надо только правильно высчитать лунный цикл. Разреши мне попробовать, учитель!
– Нет, - ответил старик, - У тебя ничего не получится, забудь об этом.
На все вопросы Рамира он лишь отрицательно качал головой, но наконец, уступив жадному любопытству своего ученика, неохотно объяснил:
– Золото - великая сила, ради этого металла человек готов на все: войны, преступления, убийства - все это совершается лишь ради наживы. Так можно ли получить золото без благословения и помощи Мрака? Все алхимики заблуждаются, полагая, что здесь достаточно союза с Саламандрой. Это лишь первый этап…
– А второй? - настойчиво спросил Рамир.
– Второй - вызов могущественного демона. Лишь вступив с ним в союз, можно выплавить золото из обычного свинца.
– Если ты все это знаешь, учитель, то почему же до сих пор не купаешься в золоте?
– Потому что я никогда не использую свои знания во зло, - отрезал Зуливан.
– А как вызывают этого демона? - Рамир посмотрел на учителя и осекся, поняв, что зашел слишком далеко.
За годы, проведенные в доме волшебника, мальчик успел достаточно изучить Зуливана, чтобы знать, когда можно задавать вопросы, а когда следует остановиться. Сейчас он жадно рассматривал формулы и картинки к ним, и изумлялся про себя странным, на его взгляд, принципам своего учителя. Сам он не остановился бы ни перед чем ради того, чтобы обрести богатство и власть. Но больше всего - больше, чем деньги, больше, чем всеобщее поклонение - его влекла неутомимая жажда знаний, желание узнавать новое, экспериментировать. Что с того, если для получения блестящего результата ему нужно будет вступить в союз с темной силой? И что плохого в демоне, если он поможет осуществить то, чего веками тщетно добивались алхимики и маги всего мира? Цель оправдывает средства, считал Рамир. Правда, пока он не был готов противопоставить свои взгляды взглядам учителя: старый Зуливан был очень могущественным чародеем, и юноша понимал, что все его попытки взбунтоваться будут пресечены. К тому же, он еще не всему успел научиться у старика, хотя после девяти лет своего ученичества умел и знал уже очень многое. Рамиру не хватало в этой науке главного: он хотел, чтобы магия открыла ему безграничные возможности, желал постичь все тайны мироздания, вырвать их у природы, погрузиться в ее самые сокровенные глубины. "Ничего", - подумал он, - "Мое время еще придет".
Зуливан не подозревал, какая буря бушует в душе сидящего рядом с ним мальчика. Он успел привязаться к смышленому, способному ребенку и считал его своим сыном. Чародей был счастлив, что на склоне лет судьба подарила ему наследника, которому можно будет передать все свои знания и умения. И он без устали вкладывал силы, душу и любовь в образование Рамира, оправдывая его интерес к силам зла юношеским любопытством и незрелостью детского ума.
Они долго еще рассматривали толстую книгу, читая некоторые главы целиком. Наконец, Зуливан произнес:
– Что ж, я думаю, нам пора ужинать и ложиться спать. Отнеси, пожалуйста, книгу в мою библиотеку, а я пока накрою стол.
Библиотека чародея находилась на чердаке. Просторное помещение под крышей было заставлено высокими длинными стеллажами, на которых стояли многочисленные пыльные тома. Библиотека была любимым местом отдыха Рамира. Когда Зуливану не требовалась его помощь, юноша забирался сюда и проводил упоительные часы, перелистывая старинные фолианты. Именно здесь он учился и познавал тайны магии. Рамир обладал цепкой памятью, и то, что прочитывал один раз, запоминал уже навсегда.
Но сегодня учитель ждал его к ужину, и мальчик торопился. Он нетерпеливо поискал свободное место на забитых книгами полках, и попытался сдвинуть пухлые тома там, где, как ему показалось, они стояли не очень плотно. Когда это удалось, Рамир принялся впихивать новую книгу на освобожденное место, но фолиант не вмещался, и наконец, когда юноша приложил слишком большое усилие и все же добился желаемого, весь книжный ряд на полке сдвинулся, и какая-то книга, стоявшая на самом краю, звучно шлепнулась на пол, подняв тучу пыли. Рамир чихнул, наклонился, чтобы подобрать ее, и замер: при падении толстый том открылся, и в тусклом свете чердачного окна юноша увидел рисунок, выполненный черной краской на весь лист. На нем был изображено уродливое существо, похожее на жабу и на грудного младенца одновременно. Его маленькие, будто недоразвитые ручки были прижаты к груди, лысую голову украшали наросты, напоминающие рога. Надпись над рисунком гласила: "Жаах, демон низшего уровня". Рамир перевернул страницу: далее следовало заклинание для вызова демона и подробное описание ритуала. Он впервые нашел в библиотеке подобную книгу. Все, что он читал раньше, содержало рецепты различных зелий для излечения болезней, заклинаний, способных избавить от какой-нибудь беды, часто попадались книги по истории Сассии, описания других стран, но такое - никогда. Рамир торопливо перелистал книгу и спрятал ее под полку. Почему-то он не хотел показывать ее Зуливану.
Когда он спустился вниз, учитель ждал его, сидя за обильно накрытым столом. Старик никогда не жалел для своего ученика еды, памятуя о его голодном детстве, и полагая, что растущему организму требуется хорошо питаться. Вообще, Зуливан не был строгим учителем. Он никогда не поднимал на мальчика руку, не кричал на него, стараясь всего добиться лишь добром. Правда, многолетняя привычка к одиночеству давала о себе знать, и чародей не умел выразить и высказать словами своей любви к ребенку, зато о ней говорили его дела.
После ужина старик отправился в спальню и улегся на кровать. Рамир пошел в лабораторию, где была его постель, и тоже лег. Он подождал некоторое время, затем на цыпочках подошел к двери, за которой спал учитель. Услышав тихое похрапывание, он оделся, взял свечу и прокрался на чердак.
Этой ночью Рамир не спал ни секунды: он не мог оторваться от найденной книги, открывая для себя все новые и новые горизонты. Такого он не знал, и более того, был уверен, что Зуливан никогда не научил бы его этому. За эти годы Рамир научился снимать порчу и сглаз, но не умел их насылать. Он знал, как приготовить отворотное зелье, но приворотное варить не умел. Он мог вызвать духов земли, воды, воздуха и огня, но понятия не имел, как вызывать демонов. Все это было в книге. Кроме того, в ней описывались способы приготовления ядов, таких, которые убивали жертву постепенно, не оставляя потом никаких следов.
Наконец-то, Рамир нашел то знание, которого ему не хватало. Эта книга освобождала его от сомнений, размышлений, хорошо это или плохо, она просто открывала перед ним завесу многих тайн, не разделяя их на добрые и злые.
Наутро он снова спрятал книгу, и с первыми лучами солнца спустился в лабораторию. Зуливан, проснувшись, нашел своего ученика прилежно протирающим реторты, и еще раз возблагодарил небо за такой щедрый дар.
В этот день Рамир все делал как во сне, перед мысленным взором его стояли картинки и формулы из книги. Ему пришло на ум, что, возможно, такая книга в библиотеке не одна. До этого времени он читал все книги подряд, просто начал с полки, ближайшей к входу, проштудировал все, что на ней было, и перешел к следующей. Теперь он дал себе слово, что обыщет всю библиотеку в поисках подобных фолиантов.
С той памятной ночи вся жизнь Рамира словно раздвоилась: днем он прилежно работал в лаборатории Зуливана, как губка, впитывая знания, которые давал ему учитель, ночью же прокрадывался в библиотеку в поисках новых книг по черной магии. И такие книги находились, их было немало. Рамир понял, что большая часть этих книг была сосредоточена на дальних стеллажах, там, куда обычно не заглядывал ни он, ни сам Зуливан. Рамир не просто читал эти книги, он выучивал их наизусть, упиваясь описанием кровавых ритуалов человеческого жертвоприношения, часами разглядывая изображения демонов, вампиров, и другой нежити. Он понял: эти знания когда-нибудь дадут ему власть, такую власть, какой не обладал еще ни один человек в мире. Хотя пока он не знал, нужно ли ему это. Пока Рамиру хватало самого процесса познания, черная магия полностью захватила его ум и воображение. Единственное, чего ему не хватало, это возможности применить почерпнутое из книг на практике. Рамир мечтал создать в лаборатории хотя бы одно зелье, или яд, но тогда Зуливан узнал бы о его тайных занятиях и постарался прекратить их.
И Рамир терпел, выжидая, когда наступит его час. Он спал теперь урывками, но совсем не чувствовал себя утомленным: в его уме горел неутолимый огонь, требовавший все новой и новой пищи, а в сердце словно поселился дикий зверь, время от времени сжимавший его когтистой лапой и требовавший выпустить его на свободу. "Не время, не время", - успокаивал зверя Рамир, - "Потерпи, придет и наш час".
Глава 31.
Солнечный луч упал на лицо, защекотал веки, и Макс проснулся. Роки давно уже лежал рядом и терпеливо поглядывал на хозяина, ожидая, когда тот откроет глаза. Поймав взгляд Макса, он радостно подпрыгнул, завилял пупочкой хвоста и взгромоздился ему на грудь.
– Роки, ты что, Домовым решил поработать? - прокряхтел Макс, спихивая с себя увесистую тушку, - Кстати, не могу понять, мне это все приснилось, или был он на самом деле?
– Был-был, - заверил Роки, - Вон, наследил как.
По краю белой крахмальной простыни тянулась цепочка грязных отпечатков маленьких босых ног. Роки, обнюхав их, перепрыгнул на кровать Гольдштейна и бодро затоптался по его обширному животу. Лев Исаакович проснулся и, нисколько не обидевшись на беспардонность пса, жизнерадостно пожелал ему доброго утра.
Макс оделся и спустился вниз, Роки, как всегда, путался под ногами. В трактире он обнаружил всех трех своих спутниц, полностью готовых к выходу в город. Оказалось, что Виктория задумала купить всем теплую одежду и плащи. Солнце светило так ярко и так ласково согревало землю, что это чувствовалось даже в помещении, и об осени как-то не думалось. Но вспомнив вчерашний промозглый туман, он согласился, что о защите от холода надо позаботиться заранее.
Дождавшись Гольдштейна, они вывели лошадей с конюшни и отправились в торговый квартал. Город был небольшим и уютным, его улочки утопали в пышной зелени деревьев, перед домами раскинулись клумбы, на которых благоухали, привлекая пчел и шмелей, роскошные пионы, горели золотые шары, тут и там виднелись разноцветные звездочки астр. Дома здесь были чистенькими и ухоженными, улицы вымощены гладким, будто отполированным булыжником. Жители Нижнего тоже производили приятное впечатление: все они приветливо улыбались приезжим и охотно показывали дорогу к торговому кварталу. Сначала Макс настороженно поглядывал на Аню, опасаясь, что она почувствует что-нибудь нехорошее, как это случилось в Мирном. Но, видимо, все горожане были настроены чрезвычайно позитивно, и Макс немного успокоился, подумав, что, вполне вероятно, в этом городе они для разнообразия обойдутся без приключений. Немного беспокоило то, что Домовой ночью напророчил ему худо, но Макс постарался выкинуть это из головы.
Наконец, показался торговый квартал. Здесь было гораздо больше народу, чем в других частях Нижнего. В лавках, расположенных по обе стороны улицы, шла оживленная торговля. Искать лавку с нужным товаром, оставаясь верхом, было просто невозможно, и всадникам пришлось спешиться в начале квартала, и привязать коней к ближайшей коновязи. Заплатив монетку шустрому парню, охраняющему коновязь, друзья двинулись по узкой улице, разглядывая вывески на входах лавок и уворачиваясь от бойких зазывал. Лавка с одеждой нашлась довольно быстро. Хозяин в ответ на требование Виктории вынес и свалил на прилавок целую груду теплых, подбитых мехом, плащей и курток из толстой шерстяной ткани, к которым прилагались такие же штаны. Макс очень быстро выбрал себе зеленоватый охотничий костюм из мягкой толстой шерсти и длинный плотный плащ с капюшоном, на пушистом уютном меху какого-то неизвестного животного. Он примерил одежду, остался доволен и уплатил хозяину требуемую сумму. Так же поступил Гольдштейн. Но девушки выбирали одежду долго и придирчиво. Они заставили хозяина перерыть все полки, на которых хранились плащи, долго примеряли куртки и штаны, спрашивали друг друга: "А это мне идет? А это?", и снова начинали теребить плащи. Больше всего Макса удивило то, что Виктория тоже приняла активное участие в этой потребительской оргии. Вдоволь насмотревшись на процесс выбора одежды, он понял, что это продлится еще долго, и вышел на улицу вместе с Гольдштейном и Роки. Они стояли около лавки, в тени густого каштана, и смотрели на девушек через окно. Рядом с входом крутился маленький, лет десяти, щуплый мальчишка. Он тоже внимательно разглядывал девушек, затем незаметно скользнул внутрь.
– Роки, ты что, Домовым решил поработать? - прокряхтел Макс, спихивая с себя увесистую тушку, - Кстати, не могу понять, мне это все приснилось, или был он на самом деле?
– Был-был, - заверил Роки, - Вон, наследил как.
По краю белой крахмальной простыни тянулась цепочка грязных отпечатков маленьких босых ног. Роки, обнюхав их, перепрыгнул на кровать Гольдштейна и бодро затоптался по его обширному животу. Лев Исаакович проснулся и, нисколько не обидевшись на беспардонность пса, жизнерадостно пожелал ему доброго утра.
Макс оделся и спустился вниз, Роки, как всегда, путался под ногами. В трактире он обнаружил всех трех своих спутниц, полностью готовых к выходу в город. Оказалось, что Виктория задумала купить всем теплую одежду и плащи. Солнце светило так ярко и так ласково согревало землю, что это чувствовалось даже в помещении, и об осени как-то не думалось. Но вспомнив вчерашний промозглый туман, он согласился, что о защите от холода надо позаботиться заранее.
Дождавшись Гольдштейна, они вывели лошадей с конюшни и отправились в торговый квартал. Город был небольшим и уютным, его улочки утопали в пышной зелени деревьев, перед домами раскинулись клумбы, на которых благоухали, привлекая пчел и шмелей, роскошные пионы, горели золотые шары, тут и там виднелись разноцветные звездочки астр. Дома здесь были чистенькими и ухоженными, улицы вымощены гладким, будто отполированным булыжником. Жители Нижнего тоже производили приятное впечатление: все они приветливо улыбались приезжим и охотно показывали дорогу к торговому кварталу. Сначала Макс настороженно поглядывал на Аню, опасаясь, что она почувствует что-нибудь нехорошее, как это случилось в Мирном. Но, видимо, все горожане были настроены чрезвычайно позитивно, и Макс немного успокоился, подумав, что, вполне вероятно, в этом городе они для разнообразия обойдутся без приключений. Немного беспокоило то, что Домовой ночью напророчил ему худо, но Макс постарался выкинуть это из головы.
Наконец, показался торговый квартал. Здесь было гораздо больше народу, чем в других частях Нижнего. В лавках, расположенных по обе стороны улицы, шла оживленная торговля. Искать лавку с нужным товаром, оставаясь верхом, было просто невозможно, и всадникам пришлось спешиться в начале квартала, и привязать коней к ближайшей коновязи. Заплатив монетку шустрому парню, охраняющему коновязь, друзья двинулись по узкой улице, разглядывая вывески на входах лавок и уворачиваясь от бойких зазывал. Лавка с одеждой нашлась довольно быстро. Хозяин в ответ на требование Виктории вынес и свалил на прилавок целую груду теплых, подбитых мехом, плащей и курток из толстой шерстяной ткани, к которым прилагались такие же штаны. Макс очень быстро выбрал себе зеленоватый охотничий костюм из мягкой толстой шерсти и длинный плотный плащ с капюшоном, на пушистом уютном меху какого-то неизвестного животного. Он примерил одежду, остался доволен и уплатил хозяину требуемую сумму. Так же поступил Гольдштейн. Но девушки выбирали одежду долго и придирчиво. Они заставили хозяина перерыть все полки, на которых хранились плащи, долго примеряли куртки и штаны, спрашивали друг друга: "А это мне идет? А это?", и снова начинали теребить плащи. Больше всего Макса удивило то, что Виктория тоже приняла активное участие в этой потребительской оргии. Вдоволь насмотревшись на процесс выбора одежды, он понял, что это продлится еще долго, и вышел на улицу вместе с Гольдштейном и Роки. Они стояли около лавки, в тени густого каштана, и смотрели на девушек через окно. Рядом с входом крутился маленький, лет десяти, щуплый мальчишка. Он тоже внимательно разглядывал девушек, затем незаметно скользнул внутрь.