Вилсон Фрэнсис Пол. Перекрестья

   — И как вы собираетесь это сделать?
   — Надеюсь, с вашей помощью.
   Это начало становиться интересным. Такой гомик, как Луис Горси, думает, что сможет свести счеты с фигурой международного масштаба, с Лютером Брейди. Ричи предполагал, что его ждет убийственно утомительный час, но дельце оказалось даже презабавным. Как и гонорар, полученный за то, что ему показали цирк.
   — Почему вы мне это рассказываете?
   — Потому что хочу нанять вас.
   — Для какой цели?
   — Ли рассказал мне, что с камерой вы буквально творите чудеса.
   Ричи подавил улыбку, которая так и просилась наружу. Значит, вот что имел в виду Доббинс. А почему бы и нет? Ричи в самом деле прекрасно разбирался в фотоаппаратуре, особенно в технике съемок при недостаточном освещении. Он чертовски хорошо их делает. Достаточно спросить тех коров, которых он доит.
   Издав смешок, он изобразил смущение.
   — Ну, относительно чудес не знаю, хотя...
   — Он подробно рассказал мне, как вы разоблачили его партнера, и я хочу, чтобы вы сделали то же самое для меня. Я хочу, чтобы вы поймали Лютера Брейди прямо на месте преступления.
   — Какого преступления?
   Горси поник.
   — Точно не уверен. Но я знаю, что каждый воскресный вечер он ускользает из дому и едет в гористую часть штата. Живет он в храме на Лексингтон-авеню. Й, покидая храм в будни, пользуется машиной с водителем. Но в воскресенье вечером...
   Ричи улыбнулся:
   — То есть вы за ним следите.
   — В общем, да. Несколько ночей я даже пытался следовать за ним, но каждый раз терял.
   — Слежку оставьте профессионалам.
   — Поэтому я и обратился к вам.
   — Но что заставило вас думать, будто эти поездки скрывают что-то преступное?
   — Потому что в них он отправляется один. И это говорит мне, что он занимается вещами, о которых никто не должен знать.
   — Может быть, — сказал Ричи. — А может, он просто хочет провести время в одиночестве.
   Руки Горси снова вспорхнули.
   — Сомневаюсь, что столь жесткий и безжалостный человек, как Лютер Брейди, жаждет покоя. Думаю, он занимается чем-то, что не терпит света дня, и я хочу знать, чем именно.
   ...что не терпит света дня... Неужели он в самом деле в это верит? Да конечно же нет. Он же педик.
   — Хорошо, Лу. Давайте предположим, что так и есть. И предположим, что я сделаю снимки. Что вы собираетесь делать с ними? — Ричи вскинул руку, останавливая собеседника. — Только не рассказывайте мне о противозаконных действиях типа шантажа. Такие вещи не по мне. Они противоречат кодексу этики Нью-Йоркской ассоциации частных детективов.
   Ричи в самом деле вступил в ассоциацию, когда открыл свой офис, и год платил взносы. Этого времени хватило, чтобы получить сертификат членства, который сейчас висел у него на стене, но потом он перестал обращать внимание на все послания ассоциации. Однако упоминание, что он придерживается этического кодекса профессиональной организации, всегда прекрасно действовало на перспективных клиентов. Они преисполнялись уверенности, что имеют дело с человеком высоких принципов.
   — Приятно слышать... — пробормотал Горси.
   — Если вы собираетесь использовать эти снимки — коль скоро там вообще найдется что фотографировать, — дабы доказать, что этот человек жулик и шарлатан, то все в порядке. То есть вы будете действовать в интересах общества. Но шантаж? Нет, на меня можете не рассчитывать.
   Его речь, как всегда, была убедительной. Иной и быть не могла. Ричи многократно произносил ее.
   — Нет... нет, я не собираюсь шантажировать мерзавца. Я хочу, как вы сказали, сорвать с него маску и перед всем светом разоблачить как жулика и фигляра, каковым он и является.
   Фигляра? Черт возьми, что это за слово? Из словаря гомиков или что-то другое?
   Горси склонился вперед:
   — Так вы мне поможете? Сегодня вечером?
   Ричи задумался. Да, ему хотелось взяться за эту работу, но он предпочитал не спешить. Он с удовольствием увеличивал количество часов, подлежащих оплате. И у него создалось впечатление, что заказчику будет нетрудно рассчитаться с ним.
   — Что за гонка сегодня вечером? Почему нельзя к следующему воскресенью?
   — Потому что я хочу заполучить его сегодня! — Горси возбудился, его шепелявый голос стал громче. — Я не хочу, чтобы он еще одну неделю обманывал таких людей, как я. Я хочу разоблачить его как можно скорее. Вы меня слышите? — Он обоими кулаками ударил по столу. — Сейчас же!
   Ричи поднял руки:
   — О'кей, о'кей. Я все понял.
   Парень в самом деле исходил паром. Ричи подавил усмешку.
   Горси откинулся на спинку стула.
   — Простите. Просто... послушайте, я уплачу вам еще две тысячи только за то, что сегодня вечером вы проследите за ним и выясните, чем он занимается. Вас устраивает?
   Устраивает ли? За четыре-пять часов работы? Черт побери, еще как устраивает! Должно быть, очень богатый гомик.
   Ричи слышал, что баксы у этой публики имеются. Они бездетные и все такое...
   Откинув голову, он покачал ею из стороны в сторону — немного налево и немного направо, пытаясь создать вид человека, который мучительно принимает решение. Он уже все рассчитал, но еще не был готов сказать «да». Как знать? Если он упрется, может, Горси повысит ставку до трех тысяч.
   Сработало. Горси с шумом выдохнул воздух и сказал:
   — Даю еще тысячу, если вы сделаете снимки, которые я смогу использовать.
   То есть, мысленно поправил его Ричи, фотографии, которые, как тебе думается, ты сможешь использовать.
   Откровенно говоря, он должен сказать этому простофиле, что, если засечь Лютера Брейди с девушкой или даже с мальчиком, его репутация серьезно не пострадает. Не те времена.
   Просто позор, черт побери. Ричи тоскующе вспомнил пятидесятые. В те времена он был всего лишь маленьким мальчиком, но помнил, с какой сдержанностью все себя вели. В те времена даже так называемое дыхание скандала могло положить конец карьере или репутации. И не изменись Америка, заниматься его побочным бизнесом было бы и легче и прибыльнее. Но что есть, то есть. У людей сложилось новое отношение ко многим вещам. В наши дни чертовски трудно шокировать кого-либо.
   Хотя он был совершенно уверен, что не скажет Гор-си ни слова.
   Но если он наткнется на что-то смачное — в полном смысле слова, — он всегда сможет отщелкать несколько дополнительных снимков — совершенно невинных — и рассказать Горси, что Брейди в лесу всего лишь сидел и медитировал.
   По-настоящему займется им он сам лично... и Лютер Брейди войдет в его дойное стадо. Через Брейди проходят миллионы. И доиться он будет чистыми сливками.
   — О'кей, Лу, — сказал Ричи. — Сделаю. Обычно я отвожу время на подготовительные работы — ну, понимаете, интересуюсь, с кем я имею дело и все такое, — прежде чем начинаю действовать, но сейчас вижу, как вы спешите, Лу. Чувствую, как вы взволнованы, так что для вас сделаю исключение.
   Просияв, Горси снова вскинул руки — на этот раз еще выше. Он был неподдельно обрадован.
   — Чудесно! Встречаюсь с вами вечером у...
   Ричи отмахнулся:
   — Стоп, стоп. Что вы имеете в виду — встречаетесь со мной?
   — Я пойду с вами.
   — О нет. Я работаю один.
   Губы Горси сжались в тонкую линию.
   — Может, и так, но я предполагаю, что на этот раз вы сделаете исключение. Особенно учитывая, сколько я вам заплатил.
   — Прошу прощения. Не могу этого позволить. У вас совершенно нет опыта в такого рода делах. Вы можете сорвать всю операцию. Да и вообще — чего ради вам отправляться со мной? Ведь для этого вы меня и наняли.
   Кроме того, подумал Ричи, мне совершенно не улыбается полночи просидеть в машине рядом с педиком.
   — Я хочу сам все увидеть.
   — Увидите, — заверил его Ричи. — На снимках.
   Горси замотал головой и еще плотнее сжал губы.
   — Так или иначе, но я поеду с вами, мистер Кордова. Или в вашей машине, или в моей. Вы будете следовать за Брейди, а я за вами.
   Ричи уловил в голосе Горси нотку неколебимой решительности. Проклятье! Меньше всего ему хотелось, чтобы во время работы рядом с ним торчал надоедливый любитель. Особенно если, как уже говорилось, этот любитель — педик. И тем более если доподлинно выяснится, что у Брейди есть маленькие грязные секреты.
   Но похоже, выбора у него нет.
   Он вздохнул:
   — О'кей, Лу. Возьму вас с собой. Но тогда я не смогу гарантировать успех. И деньги хочу получить вперед.
   Напряженность Горси ослабла.
   — Конечно. Это справедливо.
   — Кстати, кто вы по знаку зодиака?
   Горси, ухмыльнувшись, вскинул брови.
   — Обычно я не отвечаю на такие вопросы.
   Жар бросился в лицо Ричи.
   — Не несите глупостей. Просто я хочу проверить, совмещаются ли наши знаки на сегодняшний вечер.
   — Я Телец. — У Горси изменилась улыбка. — И не стоит беспокоиться, мистер Кордова, я не буду мешать вам. Обещаю. — Какая-то странная эта его новая улыбка... вызывает беспокойство. — Вы меня и не заметите.

10

   Когда Джек, расставшись с Кордовой, проверил автоответчик и услышал послание Эйба: «Посылка прибыла», он тут же схватил такси до Манхэттена.
   Войдя в магазин, прикрыл за собой дверь и направился к задней стойке.
   — Ты в самом деле нашел ее? — спросил он, обнаружив Эйба на своем привычном месте.
   Эйб ничего не ответил, только таращился на Джека.
   — Ну же, Эйб!
   — Джек? — Взгляд Эйба скользнул от напомаженных волос Джека к блестящим светло-коричневым мокасинам, прошелся по элегантной сумке и снова вернулся к причёске. — Это ты?
   — Всего лишь часть замысла.
   — Может, ты работаешь на Кристофер-стрит?^[19]
   — Объясню потом. Ты достал пистолет?
   Эйб продолжал рассматривать его.
   — Твои волосы... они что, мокрые?
   — Не-а. Просто такой гель. Так как «беретта», Эйб?
   — И твоя верхняя одежда... с этой штукой на талии смахивает на рясу.
   Слова друга заставили Джека смутиться.
   — Провалиться бы тебе, Эйб. Ты...
   — Джиа видела тебя в таком виде?
   — Нет, и не увидит. — Вдруг ей понравится и она захочет, чтобы он все время ходил таким болваном. — Повторяю по буквам...
   — Да-да.
   Эйб встряхнулся, полез под стойку и вынырнул наверх с коричневым бумажным пакетом.
   Джек запустил в него руку и извлек 9-миллиметровую «беретту» из нержавеющей стали. Она была прекрасна. Безукоризненна.
   — Эйб, ты потрясающая личность, — сказал он, крутя в руках блестящую игрушку. — В самом деле.
   — Знаю. Да, я таков. — Когда Джек с ехидной улыбкой посмотрел на него, Эйб добавил: — А что? Я должен притворяться скромником? Я часами сидел на телефоне. В этом городе никто, кроме меня, не смог бы в воскресенье найти для тебя такую милую вещицу. Никто.
   — И я благодарен тебе, Эйб. Честное слово. Не найди ты ее, весь день подготовки ушел бы впустую. — Джек осмотрелся. — Где у тебя нитяные перчатки?
   Поискав под стойкой, Эйб вытащил промасленные перчатки.
   — Смазка тоже нужна?
   — Нет. Просто хочу протереть оружие. Не хочу оставлять наши отпечатки.
   — Еще бы.
   Натянув перчатки, Джек отполировал блестящий корпус пистолета и щечки из бразильского ореха. Затем оттянул затвор, выкинул обойму и тщательно протер ствол и нижнюю часть обоймы.
   — Им уже пользовались, — сказал Эйб, — но он в хорошем состоянии.
   — Вижу. Лучше пользованный, чем новый. Просто я хотел еще раз проверить, нет ли серийного номера на затворной раме.
   — У «беретты» он сбоку.
   — Отлично. — Джек поставил все на место и выщелкнул пустую обойму. — Ты достал патроны?
   Рука Эйба снова скрылась под стойкой. Но этот раз она вернулась с двумя коробками 9-миллиметровых патронов, у каждой из которых на крышке виднелась знакомая красная надпись «Федерал».
   — "Федерал-классик", как и просил. В одной коробке по сто двадцать четыре грана, в другой — по сто сорок семь.
   — По сто двадцать четыре подойдет.
   Он хотел стоять вплотную к нему и смотреть в глаза, когда спустит курок, и поэтому предпочитал, чтобы у пули была небольшая начальная скорость — тогда она не пройдет навылет. Джек открыл коробку, вытащил десять патронов, аккуратно протер их и вставил в обойму.
   — Готовишься к серьезному делу?
   — Угадал.
   — Не хочешь рассказать мне?
   — Только когда исполню — и со всеми подробностями.
   — И об одежде тоже?
   — Полностью.
   — А до той поры я должен буду страдать?
   — Но страдать ты будешь не один, — сказал Джек. — Можешь мне поверить.

11

   Возвращаясь в свою квартиру, Джек прикинул, что у него еще есть время нанести визит эрзац-маме Роселли. Он набрал номер ее сотового.
   — Алло? — ответил слабый хриплый голос.
   — Миссис Роселли? Это Джек. Я заходил к вам прошлым вечером, но услышал, что вы не очень хорошо себя чувствуете. С вами все в порядке?
   — Мне уже лучше, благодарю вас.
   — Мне хотелось бы знать, могу ли я зайти к вам и отчитаться. Я нашел Джонни...
   — Может ли наша встреча подождать до завтра? Для общения я еще не очень хорошо себя чувствую.
   Да, встреча могла подождать и до завтра, хотя Джек предпочел бы получить ответы на свои вопросы уже сегодня вечером. Но если мадам в самом деле чувствует себя так плохо, как можно судить по голосу, — а если играет, то заслуживает «Оскара», — то имеет смысл дать ей время оправиться.
   — Значит, до завтра. Зайду около полудня. Устраивает?
   — Буду ждать.
   Джек отключился. Внезапная слабость госпожи Роселли обеспокоила его. Он предполагал, что эта женщина была, так сказать, одной группы крови с Аней, хрупким, но мужественным созданием. У Ани был такой вид, словно она ни одного дня в жизни не болела. Единственный раз она на глазах у него потеряла контроль над собой, когда испытала ту внезапную резкую боль в спине. Ей понадобился целый день или около того, чтобы справиться с ней. А на следующий день он увидел, как медленно затягиваются раны на ее изрезанной шрамами спине... которую она сама называла «картой моей боли»... картой, сверяясь с которой Брейди погребает свои колонны.
   Может ли это быть?..
   Вот завтра он и выяснит. А сегодня вечером ему придется делить машину с Кордовой... с трудом сдерживая желание задушить его.

12

   Они сидели в машине недалеко от Лексингтон-авеню, там, где Джек ждал в пятницу вечером. Кордова настоял, чтобы воспользоваться его старым потертым «джип-ларедо», объяснив, что вся аппаратура лежит в багажнике и, кроме того, им может понадобиться полноприводная машина.
   Посему Джек оставил свой взятый напрокат «бьюик» в нескольких кварталах от дома Кордовы в Уильямсбридже и на такси добрался до Тремонт-авеню. Встретились они перед офисом Кордовы и вместе отправились в центр города.
   — Зачем вам перчатки? — спросил Кордова. — Вовсе не так уж холодно.
   Джек посмотрел на свои кисти, туго обтянутые черными кожаными водительскими перчатками.
   — У меня очень чувствительные руки.
   Кордова хихикнул:
   — Чему я не удивляюсь.
   — Пардон?
   — Не важно.
   Наверно, он решил, что это смешно. Комик.
   Джек смерил взглядом жирное тело Кордовы, его жирное лицо, его толстые щеки, его пухлые пальцы, лежащие на рулевом колесе, и подумал, не в эту ли машину он затащил сестру Мэгги.
   Сейчас так легко взяться за него, сжать толстое горло и давить, давить, пока он не отключится. Дать ему прийти в себя и снова давить... а затем повторить еще раз...
   Джек прикинул, сколько часов он мог бы держать его в таком состоянии, сколько раз он мог бы...
   — Алло-о-о? — произнес Кордова. — Вы меня слышите?
   Джек потряс головой. Он сомневался, что может заговорить в данный момент.
   — Я спросил — в какое время Брейди обычно отправляется в эти горы?
   Джек посмотрел на двери гаража. Уже минуло восемь, но Брейди не показывался. Джек помнил, как
   Джейми говорила ему о поездках Брейди воскресными вечерами, но вот упоминала ли она время? Вроде нет. Придется соображать на месте.
   — В самое разное. Но всегда после наступления темноты.
   — Ну, уже стемнело, так что вот-вот наступит ночь. А я терпеть не могу болтаться без толку. И. говоря откровенно, Лу, вы не очень-то разговорчивы.
   — У меня будет что сказать, как только Брейди окажется у меня в руках... и там, где я хочу, — буркнул Джек. — Деньги вы от меня получили. А светской болтовни от меня не ждите.
   Он заметил, что Кордова искоса бросил на него быстрый взгляд, и напомнил себе, что не должен выходить из роли.
   — О, простите, мистер Кордова. — Он вздохнул. — Обычно я болтаю без умолку. Заверяю вас, порой просто не могу заткнуться. Но сегодня я не в своей тарелке. И это понятно. Сегодня мне наконец удастся добраться до него. — Он повернулся и мягко положил руку на мясистое плечо толстяка. — Вы даже не имеете представления, как сильно я хочу его.
   Кордова стряхнул его руку:
   — Полегче с прикосновениями. Я не по этой части.
   Джек торопливо убрал руку:
   — Прошу прощения.
   Кордова натужно засмеялся:
   — Эй, да расслабьтесь вы. Если есть за чем охотиться, я это раздобуду.
   Джек надеялся, они что-то раздобудут — и чем больше, тем лучше. Он подготовил три сценария развития событий. Скорее всего, должен был сработать план А, и раскопай они какую-нибудь грязь, то уж раскрутили бы скандал. Если нет — то есть если Брейди не даст повода к шантажу, — Джек перейдет к плану Б. План В был самым простым и наименее желательным: если сегодня вечером Брейди не показывается, то Джек и Кордова возвращаются в следующее воскресенье.
   От мысли, что он позволит Ричи Кордове потреблять воздух еще неделю, его затошнило. А провести рядом с ним в этой машине еще один вечер... нет, это уже чересчур.
   — Эй, — сказал Кордова, показывая через улицу, где из гаража выезжал черный «мерседес». — А не наш ли этот мальчик?
   Джек прищурился, разглядывая номер машины:
   — Да! Это он! Поехали! Поехали!
   — Спокойнее, — певуче, словно разговаривая с ребенком, произнес Кордова. — Профессионал не кидается с места в карьер. Подождем несколько секунд, чтобы за ним пристроилась другая машина, и лишь потом тронемся.
   Джек заломил руки:
   — Но мы его потеряем!
   — Ни в коем случае. Я гарантирую.

13

   Джек не мог не признать, что Кордова отлично вел слежку, хотя, по его мнению, мог воспользоваться и другим выездом на трассу. По крайней мере, он надеялся, что Кордова дело знает. Бласко рассказывал, что Брейди обитает недалеко от него, и Джек сообщил Кордове, что дважды следовал за Брейди до этого выезда, где и терял его. Это позволило Кордове проскочить мимо Брейди и ждать его у спуска с автострады. И если бы Брейди посмотрел, что у него делается за кормой, то никого бы не заметил.
   Джек пережил несколько неприятных моментов, когда, сидя в салоне и чувствуя, как «беретта» давит ему на спину, прикидывал, правильную ли дорогу выбрал. Но тут по пандусу спустился черный «мерседес» Брейди и остановился на свету.
   Затем путешествие продлилось по той же самой извилистой дороге, по которой Джек и Джейми ехали всего три ночи назад. Всего семьдесят два часа назад? Можно ли этому поверить?
   Брейди пролетел мимо съезда к былой хижине Бласко, даже не снижая скорости. Двумя милями дальше он повернул на грунтовую дорогу и поехал вверх. Кордова держался от него на расстоянии мили-другой, а затем развернулся, потушил огни и сдал назад.
   Загнав джип глубоко в кустарник примерно в ста ярдах от маленькой колеи, он повернулся к Джеку:
   — Сидите тихо, а я посмотрю, что там делается наверху.
   Джек решительно открыл свою дверцу.
   — Ни в коем случае. Я иду с вами.
   — Лу, вы что, с ума сошли? У вас совершенно нет опыта...
   — Я иду.
   Вытаскивая камеры и объективы с заднего сиденья, Кордова только выругался сквозь зубы. Пока они сквозь кустарник пробирались к вершине холма, он продолжал бурчать. Джек не мог отделаться от острого ощущения, будто все это уже было: точно такое же путешествие они с Джейми совершали в четверг вечером в нескольких милях отсюда.
   Повернувшись, Кордова сказал:
   — Эй, чуть не забыл: если у вас при себе сотовый, выключите эту проклятую штуку.
   — Уже сделал.
   Джек прикинул, не установлены ли по периметру средства слежения, но решил особенно не беспокоиться. Если Брейди занимается тут какими-то темными делами, он не будет привлекать внимание компании, устанавливающей аварийную сигнализацию, к этому месту и особенно к дорменталистскому храму.
   — Вот и хижина, — сказал Кордова, показывая на свет, мерцающий между стволами. — Пора сбросить скорость и вообще не производить никакого шума.
   Вскоре они оказались на краю прогалины. Дом, сложенный из настоящих бревен, насколько Джек мог судить, стоял в самом центре поляны. В окнах горел свет. Вдоль всего фасада тянулась дощатая веранда.
   Кордова жестом принудил Джека к молчанию и, пригнувшись, выбрался на поляну. Джек последовал за ним. Заметив его, Кордова замахал руками, требуя, чтобы он вернулся, но тот держался у него за спиной. Толстяк раздраженно передернул плечами, но на Джека это не произвело впечатления. Он не собирался ждать, пока Кордова отщелкает пленку, и лишь потом посмотреть, чем занят Брейди.
   Когда они приблизились к боковому окну, Джек уловил звуки музыки. Все двери и окна были закрыты, так что громкость была на максимуме. Что-то классическое. Джек не мог разобрать, что именно, но даже и не пытался. Кроме нескольких вещей Чайковского, он считал большинство классики просто неприемлемой.
   Оказавшись вплотную к боковому окну, они заглянули внутрь. Обстановка была такая же, как у Бласко. Джек мог бы поклясться, что хижины строились по одному образцу. Разница заключалась в наличии полудюжины высоких зеркал на стенах большой комнаты.
   — Должно быть, любит разглядывать себя, — сказал Кордова.
   И тут появился сам хозяин, закутанный в белый махровый халат. Подойдя к стойке на кухне, он налил себе «Гленливет» со льдом.
   Черт возьми, подумал Джек. Это совсем не то, на что он рассчитывал.
   Он не мог не согласиться с ехидным тоном Кордовы.
   — Ну да, — шепнул тот, хотя, учитывая громкость музыки, можно было и кричать, — эти снимки в самом деле повредят ему.
   — Ночь только начинается.
   — Да, но он один.
   — В данный момент.
   — Вам что-то известно?
   — Нет. Просто я надеюсь...
   — Будем и дальше надеяться. Потому что, если даже мы заснимем, как он занимается самобичеванием или развлекается с вибратором, это ничего не даст. Может, вы его жутко смутите, но полностью дискредитировать его вам не удастся.
   Пусть будет хоть что-то, подумал Джек. Мне нужна всего лишь мелочь... любая... и план А осуществится.
   Пока они торчали под окном, Кордова настроил и проверил интенсификатор слабого освещения для своих камер, а Джек продолжал через окно рассматривать Брейди. Он наблюдал, как тот с голодным блеском в глазах листал толстую и, судя по внешнему виду, древнюю книгу. Что это? Античная порнушка?
   Не в пример той жгучей ярости, которую Джек испытывал к Кордове, Брейди он рассматривал с холодным, клиническим, едва ли не отстраненным интересом. Он без малейшего чувства сожаления или сочувствия может мучить Кордову, заставляя его пережить те страдания, которым он подверг сестру Мэгги. Но для Брейди это не подойдет. На него у Джека другие планы, они станут для Брейди страшнее, чем пытка.
   — Даю еще час или около того, — сказал Кордова, приведя камеры в готовность.
   — Мы останемся тут, пока что-нибудь не получим или пока он не пойдет спать.
   — Разрешите мне кое-что сообщить вам: я не собираюсь торчать тут бог знает сколько, пока у меня задница не отмерзнет.
   Джек снова положил руку Кордове на плечо.
   — Прошу вас, мистер Кордова. Я же говорил вам, как много это для меня значит.
   Ричи снова уклонился от руки Джека.
   — А я говорил вам, как отношусь к прикосновениям. Так что отвалите, ясно? Если мы...
   Брейди вынул из кармана халата сотовый телефон.
   — Эй! Смотрите, он вроде собирается звонить. Брейди подошел к стереоустановке и приглушил звук, а затем, расплывшись в улыбке, стал говорить по телефону. Закончив разговор, он снова усилил звук и закрыл большую старую книгу, которую читал.
   — Вроде вот оно, — сказал Джек.
   — А может, пустышка, — хмыкнул Кордова. — Хотя у него безусловно счастливый вид. Не удивлюсь, если... о, черт возьми!
   Брейди перенес книгу в самый центр комнаты, встал на колени, поднял крышку люка, которая полностью сливалась с полом, и стал спускаться в подвальное помещение.
   — Если он останется внизу, считайте, мы все просрали, — сказал Кордова.
   Джек продолжал молча наблюдать. Через несколько секунд Брейди снова появился и закрыл крышку люка. Что там у него внизу? Какая-то тайная библиотека? Нечто, что может быть обращено против него? Если фотографии не сработают, то, может быть...
   — О господи! — вскрикнул Кордова.
   Брейди скинул халат, обнажив ухоженное загорелое тело.
   — Хорошо прожаренное, — отметил Джек. — Отлично. Просто очень хорошо.
   Кордова уже щелкал камерой.
   — Не очень-то возбуждайтесь.
   Джек изобразил возмущение:
   — Прошу прощения?
   — Я хочу сказать, такому красавцу мужчине ничего не повредит. Скорее всего, он получает кучу звонков от дам. Или от геев. Может, даже... силы небесные!
   Джек изумленно смотрел, как Брейди закрыл лицо маской из перьев, оставив только рот и глаза. Изучив себя в одном из зеркал, он снова набросил халат.