Войскунский Евгений. Ур, сын Шама

   Вы покупаете программу с удивительной, по-цирковому яркой обложкой и вчитываетесь в звонкий набор старых терминов - эквилибр-баланс, антиподисты, иллюзионисты, волтижеры... А потом грянет бурный марш, волшебно вспыхнут в вышине софиты, и возникнет на арене монументальная фигура шпрехшталмейстера (переименованного ныне, увы, в "инспектора манежа"). Он подносит к строгим устам микрофон, и в цирке воцаряется тишина...
   Если вы по натуре скептик и все знаете наперед, то лучше не ходите в цирк: он покажется вам примитивным. Чтобы получить от цирка удовольствие, надо полностью ему отдаться. И тогда вы насладитесь его яркой грубоватой зрелищностью и получите кучу положительных эмоций, без которых, как утверждает медицина, нечего и думать о мало-мальски приличном здоровье.
   Ах, это было великолепно!
   Ур смотрел на арену с жадным любопытством. Он громко охал и замирал от ужаса, когда там, под куполом, прекрасное человеческое тело в сверкающем блестками костюме как бы кидалось в пропасть. И он восторженно вскрикивал, когда руки артистки в точном соответствии с законами динамики и кинематики уверенно встречали пущенную рукой партнера перекладину встречной трапеции. Он подбадривал джигитов такими неистовыми криками, что шарахались кони, а зрители вскакивали с мест, чтобы посмотреть на него. В паузах, когда два коверных принимались устраивать друг другу традиционные пакости и клоун, получив пинок, пролетал едва ли не через весь манеж, Ур хохотал, подпрыгивая на сиденье, и в его смехе сквозила жестокая насмешка над потерпевшим - так, вероятно, хохотали в своих роскошных цирках древние римляне, когда звери терзали первых христиан.
   Валерий тоже наслаждался зрелищем, но, будучи человеком современным, не позволял себе, конечно, столь бурно проявлять эмоции. Он с интересом поглядывал на Ура. Было нечто первобытное в горбоносом профиле пришельца, в его толстых губах, то раздираемых воплем восторга, то приоткрытых стоном страха. "Да какой он, к черту, пришелец? - думал Валерий. - Такая непосредственность и эмоциональность пристали скорее любителю петушиных боев из развивающейся страны, чем водителю необыкновенного, поражающего воображение корабля". Земной, земной человек сидел рядом с Валерием и оглушительно бил в ладоши. Такой же земной, как его родители, кинувшиеся обнимать овец...
   Группа лилипутов показывала иллюзионный аттракцион. Над холодильником "Орск" жарили яичницу, плыл по цирку аппетитный запах, свидетельствующий о том, что обмана нет. Ур опять колотил в ладоши, радовался, как ребенок.
   - Знаешь, как это делается? - сказал ему Валерий. - Под крышкой холодильника - петля индуктора тэвэче, и сковорода нагревается в поле высокой частоты. Слышишь, Ур?
   - Данет, я слышу.
   И он продолжал восторженно хлопать. Валерий презрительно скривил губы. Нет, все-таки он дикарь. Дикарь, которого неведомые учителя неведомо зачем натаскали в математике и обучили управлять летающим кораблем...
   - А тебе надо все непременно объяснять, - метнула Аня в Валерия сердитый взгляд. - Человек радуется эффектному зрелищу, а ты ему зудишь на ухо, как ненормальный. Токи высокой частоты...
   Тут лилипуты стали раздавать зрителям в первых рядах электрические лампочки и люминесцентные трубки, которые сразу начинали светиться. Ур тоже протянул руку, и лилипут вручил ему трубку. Трубка розово засветилась, Ур взвыл от восторга.
   Валерий не удержался от комментария:
   - Под ковром по барьеру разложен кабель тэвэче...
   Лилипут услышал это, грустным внимательным взглядом посмотрел на Валерия и на Ура. Он был пожилой, этот маленький человек, личико в тонкой сеточке морщин, черные волосы аккуратно зачесаны, и одет он был весьма тщательно: строгий черный костюм, черный галстук-бабочка, лакированные туфельки.
   Ур широко улыбнулся лилипуту и отдал трубку обратно. Тот принял с легким кивком и отошел.
   После представления, выйдя из цирка, постояли немного, любуясь панорамой вечернего города. Огни, огни, мириады теплых огней; сбегая вниз, к морю, они обрывались чернотой бухты.
   Аня теперь держала Ура под руку и оживленно болтала, а Ур стоял, напряженно выпрямившись, неподвижный, не похожий на того дикаря, который еще полчаса назад оглушительно аплодировал и орал нечто восторженное.
   - Вы как будто окаменели, - сказала Аня, прервав рассказ о том, как в прошлом году у них был японец-практикант, потрясший институтскую общественность своей необыкновенной вежливостью. - Ур, вы слышите? Почему вы на меня не смотрите?
   - Аня, я слышу, - ответил Ур, переступив ногами, обутыми в кеды большого размера. - Я не смотрю на вас потому, что Данет не позволяет мне смотреть на женщин. Это неприлично.
   - Господи, что ты мелешь! - с досадой воскликнул Валерий.
   - Ой, не могу! - хохотала Аня. - Вот же остряк!
   А Ур, недоумевая, переводил взгляд с одного на другую.
   Дома Валерий быстро помылся, выпил стакан простокваши (привычка, привитая тетей Соней) и растянулся на тахте под прохладной простыней. Ур тоже лег на свой диван. Сквозь открытое окно в темную комнату проник вкрадчивый лунный свет. С улицы донеслось громыхание позднего автобуса. Потом во дворе начался ежевечерний кошачий концерт. Было слышно, как нижняя соседка ворча высунулась из окна и плеснула в котов водой.
   У Валерия было дурное настроение. Со дна души поднималось глухое раздражение против Ура, испортившего вечер. Правда, бывали у него с Аней размолвки и раньше, когда они ходили куда-нибудь вдвоем. Уж очень она привлекала мужское внимание. И она только смеялась, когда Валерий принимался настаивать на своем исключительном праве быть рядом с ней. Она смеялась и, не думая оправдываться, строила ему глазки, и Валерий оскорбленно умолкал. Несколько раз он давал себе слово, что перестанет встречаться с Аней, всё, кончено, надоели эти качели. Но потом Аня звонила ему как ни в чем не бывало, и Валерий таял от ее ласкового голоса, как брикет с мороженым в теплой руке, и снова мчался к условленному месту встречи.
   Теперь еще Ур, неотесанная дубина, встрял между ними. "Ах, какой остроумный иностранец"! - мысленно передразнил он Аню. - Знала бы ты, Анюта, откуда взялся этот "остряк"... Да и мне не мешало бы узнать наконец..."
   - Данет, - позвал Ур, - ты спишь?
   "И голос у него какой-то гулкий, - неприязненно подумал Валерий. Как из пустой бочки..."
   - Почти сплю, - ответил он.
   Ур секунды две-три размышлял, потом снова подал голос:
   - Если бы ты спал, ты бы не ответил. Значит, не спишь. Данет, все люди работают, я тоже хочу работать.
   - Что? - удивился Валерий. - Где ты хочешь работать?
   - Хочу работать там, где ты.
   - А ты представляешь, чем занимается Институт физики моря?
   - Этот институт занимается физикой моря.
   - Верно, верно, нетрудно догадаться. А конкретно? Какие вопросы физики моря тебя интересуют?
   - Возникновение в море электричества, - сразу ответил Ур.
   - А раньше... до того, как ты сюда прилетел, ты занимался этой проблемой?
   - Нет.
   - Почему же она тебя вдруг заинтересовала?
   - Я не занимался, но это не значит, что я не интересовался.
   "Черт бы побрал твою тупую манеру употреблять слова в их наиточнейших значениях!" - подумал Валерий.
   - Послушай, Ур, - сказал он, помолчав, - почему ты не хочешь рассказать, где ты родился и вырос? Откуда ты прилетел?
   - Я родился на корабле, - не сразу ответил Ур.
   - Ну, ну, дальше. На каком корабле?
   - На большом корабле. Я вырос в таких местах, где нет свободной воды. Я прилетел оттуда.
   Ответив таким образом на все вопросы, он умолк, предоставив Валерию ломать голову над новой загадкой. Что еще за большой корабль? И что за места, где "нет свободной воды"? Уж не происходит ли он из какого-нибудь племени, кочующего по пустыне Сахаре или Атакаме? Может, он из аргентинской пампы? Этакий реликтовый полудикий патагонец или арауканец, которого для чего-то обучили высшей математике...
   Тут он вспомнил, как нерешительно подступил Ур к роднику и потрогал льющуюся воду пальцем - как человек, никогда не видевший прежде обыкновенной воды... И с какой жадностью он пил тогда... Да и теперь - с не меньшей...
   - Данет, - сказал Ур, - завтра пойдем на твою работу.
   - Как бы не так! Тебя могли бы, пожалуй, принять лаборантом, если бы ты представил хоть какие-нибудь документы.
   - Но ведь я человек. А все люди работают.
   - Ты человек без паспорта.
   - Тогда дай мне паспорт. Я хочу работать.
   - Я не выдаю паспортов. И вообще - поступить на работу не так просто. Надо написать заявление на вакантную должность, представить документы в отдел кадров... ну, и так далее... Поздно уже, - добавил Валерий сонным голосом. - Давай спать.
   - Давай, - согласился Ур. - А завтра пойдем на работу.
   Г л а в а  п я т а я
   УР НАЧИНАЕТ РАБОТАТЬ
   - Ваша диссертация! Так вы пишете
   диссертацию? - вскричал изумленный
   д'Артаяьян.
   А. Д ю м а, Три мушкетера
   В кабинет Веры Федоровны вошли начальник отдела Грушин и Нонна Селезнева, недавно назначенная руководителем группы. Вера Федоровна подняла глаза от бумаг. Закурила длинную тонкую сигарету, близоруко прищурившись, окинула быстрым взглядом Нонну, как всегда, тщательно одетую и гладко, без затей, причесанную. Матово-бледное красивое лицо Нонны хранило обычное замкнутое выражение. "И верно говорят про нее: ходячая статуя", - вскользь подумала директриса.
   - Вот, Вера Федоровна, - сказал Грушин, садясь на стул и сразу схватив с директорского стола пластмассовую подставочку для авторучки, привел к вам эту строптивую особу. Воспитывайте ее сами.
   - Что же это вы, Леонид Петрович, с бабой справиться не можете? произнесла Вера Федоровна своим густым контральто.
   - Да разве это, извините, баба? - вскричал Грушин, привычный к тому, что директриса не любит стеснять себя в выборе выражений. - Если б Нонна на меня не обиделась, я сказал бы, что это баба-яга!
   - На такой вздор, Леонид Петрович, - спокойно сказала Нонна, - я не обижаюсь.
   - Вам все вздор, - закричал Грушин, - никакой управы над собой знать не хотите!
   - Тихо, тихо, - сказала директриса. - Не надо нервничать.
   - Да как же, Вера Федоровна! - Грушин устремил на нее взгляд, исполненный преданности. - Вы же сами распорядились заняться пиреевской диссертацией. Я почти все подготовил, справочного материала дал группе горы, горы, но я не могу сладить с ее упрямством. Она отказывается выполнять работу.
   - Да, отказываюсь, - бесстрастно подтвердила Нонна, глядя директрисе прямо в глаза. - Тема диссертации имеет к нашей тематике лишь косвенное отношение. Это раз. У нас своя тематика идет напряженно. Людей не хватает, вот Горбачевского в какую-то спецкомандировку отправили без моего ведома. Это два. И, наконец, третье, самое главное: просто не хочу делать для кого бы то ни было диссертацию. Пиреев хочет стать доктором наук - прекрасно, пусть трудится над диссертацией сам.
   - Видели? Вот так она и мне твердит! - вскочил Грушин. - Заладила: не хочу и не хочу! - От быстрых взмахов он подскочил и даже слегка задержался в воздухе.
   - Сядьте, Леонид Петрович, вы ветер поднимаете, - сказала Вера Федоровна, бросив сигарету в набитую окурками пепельницу. - В общем-то, Нонна, я с вами совершенно согласна: нехорошо писать диссертацию за дядю. Но прошу вас учесть, в какой степени зависит от Пиреева утверждение нашей тематики. Кстати, и тема о течениях прошла с трудом, ее бы зарубили, если б не доброе отношение Пиреева... Что вы на меня уставились? - У Веры Федоровны на переносице образовалась сердитая складка. - Вот и Леонид Петрович возражал против этой темы.
   - Я и сейчас, Вера Федоровна, продолжаю считать, что океанские течения - тема для головного института, а не для нашего, - сказал Грушин. - С нас вполне хватит каспийских.
   - Я этого не считаю, - холодно произнесла Нонна, - но позволю себе напомнить, Вера Федоровна, что эту тему предложили нашему отделу вы сами.
   - Да, предложила. И повторяю: нам бы ее не утвердили, если бы не поддержка Пиреева. Повторить еще раз?
   - Не надо. Я поняла. Пиреев помог нам в утверждении темы, мы обязаны помочь ему с диссертацией.
   - Во-от, - Вера Федоровна благосклонно наставила на Нонну палец. Наконец-то речь не мальчика, но мужа. Именно помочь. Мы не пишем диссертацию за Пиреева, мы оказываем ему помощь в оформлении графического и текстового материала. Ясно?
   - Прекрасная формулировка, - сказала Нонна. - Что ж, пусть диссертант представит материалы, я согласна отредактировать текст и дам ребятам вычертить графики.
   Вера Федоровна побарабанила пальцами по настольному стеклу - в наступившей тишине этот звук прозвучал зловеще. Нонна сидела прямо, вскинув темноволосую голову.
   "Ну, сейчас будет шторм", - подумал Грушин.
   - Леонид Петрович, - обратилась к нему директриса, - прошу вас, не крутите подставку, в глазах мелькает. Вы можете предложить эту работу другой группе?
   - Нет, Вера Федоровна. Группа Каневского в экспедиции, у Абдулова другая тематика. Только группа Селезневой.
   - В таком случае, Нонна, придется сделать работу.
   - Дайте письменное распоряжение.
   Грушин не узнавал сегодня грозную директрису. Любого сотрудника, который осмелился бы перечить ей так, как перечила Нонна, Вера Федоровна просто вышвырнула бы из кабинета.
   - Слушайте, Нонна, - тихо сказала директриса. - Вот у меня лежит ваша докладная. Я намерена дать ей ход: понимаю, что для завершения темы нужна экспедиция в Атлантику, Это трудно, но, может, я добьюсь. Но если вы не окажете помощь, - она подчеркнула интонацией последние слова, - не окажете помощь Пирееву, то тут я не гарантирую, что экспедиция состоится.
   Нонна молчала.
   - Тема у Пиреева, насколько я знаю, раскидистая - вопросы формы Земли, кривизна морской поверхности - словом, высшая геодезия. Тут действительно горы материала. Все это у нас есть. Валяйте, Нонна, валяйте. Прошу вас.
   Нонна в раздумье провела мизинцем по гладкому лбу.
   - Хорошо, - сухо сказала она. - Исполню вашу просьбу. Но дайте мне толкового расчетчика. Придется много считать.
   Она уже шла к двери, когда Вера Федоровна окликнула ее:
   - Постойте! Чуть не забыла: с завтрашнего дня выйдет на работу Горбачевский. И прибудет какой-то практикант-иностранец. Из какой он страны, я так и не поняла, ну да ладно, все равно. Русским он как будто владеет, так что суньте ему последние отчеты по Каспию, пусть сидит в уголке и читает.
   За два месяца "спецкомандировки" Валерий изрядно соскучился по привычному институтскому распорядку, по друзьям-товарищам, по спорам о футболе, космосе и судьбах человечества. Соскучился по нешумным очередям в техническом архиве, по толстым справочникам с закладками, по хлестким картинкам комсомольской стенгазеты - по всему пестрому комплексу, который и называется хорошим словом "работа".
   Ранним декабрьским утром, когда дворники только принялись шаркать метлами по тротуарам, Валерий и Ур стояли на троллейбусной остановке. На углу уже заняла свой пост бабуся с кошелкой, наполненной жареными семечками. Она тут сидела, наверно, с девятнадцатого века, в любую погоду, даже когда выпадал редкий в этом краю снег, - во всяком случае, Валерий не помнил, чтобы угол пустовал. Он поздоровался с бабусей и всыпал в карман стаканчик семечек.
   Потом они с Уром втиснулись в переполненный троллейбус, и тут тоже было хорошо и привычно. Ур, сжатый со всех сторон, ошалело моргал, а Валерий - ничего. Ужом протиснулся к заднему сиденью, на котором, как всегда, сидела Нина Арефьева, секретарша директора. На коленях у Нины была целая гора портфелей, и Валерий добавил свой.
   - Привет, Валера! - слышалось со всех сторон. - Где пропадал? В командировке?
   - Валерка, не отрывай билет, уже взяли.
   - Валер, этот бородатый чувак с тобой? Ладно, оторвем ему.
   Долговязый Рустам со щеками, синими от бритья свирепой бороды, оглянулся на Валерия и сказал:
   - В какой турнир записать? Шахматы или настольный теннис?
   - Давай в оба... Хотя нет... - Валерий вспомнил, что он теперь не один, времени на два турнира не хватит. - Запиши на пинг-понг.
   - Запишу, дорогой, - сказал Рустам. - Хотя не следовало бы. Саймака обещал? Обещал. Не несешь? Не несешь.
   - Будет тебе Саймак. Завтра принесу.
   - А как твоего румына зовут?
   - Какого румына? - удивился Валерий.
   - Анька говорила, что ты к какому-то румыну приставлен.
   "Господи, с чего она взяла?!" - подумал Валерий.
   Несколько дней назад, когда Ур потребовал, чтобы его взяли на работу, Валерий решил посоветоваться с профессором Рыбаковым. Состоялся долгий и обстоятельный разговор. Льва Семеновича интересовали мельчайшие детали поведения Ура. Он заставил Валерия повторить рассказ о странном приступе головной боли у Ура в полнолуние и все записал. О том, как Ур вел себя в цирке, о его интересе к географии, и о математических способностях Ура тоже сделал подробную запись.
   "Что вы думаете обо всем этом, Лев Семенович? - спросил Валерий. Пришелец он, по-вашему?".
   Рыбаков посмотрел на него, вздернув бровь.
   "Перенесем ответ на ваш вопрос на энное количество времени, - сказал он, подумав. - Что касается желания Ура работать в вашем институте, то не вижу в этом ничего дурного. Напротив, полезно будет увидеть его при деле. Вы как будто колеблетесь?"
   "Да видите ли... - нерешительно сказал Валерий. - Конечно, у нас в институте не ведутся секретные работы, но все-таки..."
   "Пусть это вас не смущает, Горбачевский. Компетентные лица проверили все, что их интересует. Мы имеем дело не с разведчиком".
   "Да это я и сам вижу..."
   "Ну и прекрасно. Я помогу с оформлением Ура на работу в ваш институт. Надеюсь, никто возражать не станет".
   Никто возражать не стал.
   В отделе кадров были предупреждены об иностранном специалисте-практиканте. Но все же начальница отдела с сомнением покачивала головой, читая заполненную Валерием анкету Ура.
   "Место рождения почему не проставили? - спросила она, вздыхая. - И национальность. Нате, проставьте".
   Валерий задумался, занеся шариковую ручку над анкетой. В следующий миг он написал: "город Плоешти... румын".
   "На какой срок прибыл? - продолжала сомневаться начкадрами. - И насчет ученой степени неясно... Первый раз без бумаг оформляю..."
   Но и это осталось позади. Валерий повел подопечного к себе в отдел. Ур легко поспевал за ним, рассохшийся паркет трещал под его шагами. Сразу за поворотом коридора была дверь их лаборатории, сейчас она стояла настежь: начальник отдела Грушин, уже собравшись выйти из комнаты, давал последние указания руководителю группы Нонне Селезневой.
   - Доброе утро, - сказал Валерий. - Немножко опоздал из-за товарища практиканта. - Он мотнул головой на Ура. - В отделе кадров оформляли.
   Грушин дружелюбно поздоровался с Уром за руку, сказал, что очень плодотворно работал года два назад с венгерскими товарищами, а вот с румынскими еще не доводилось, но он уверен, что практика пойдет хорошо, а если что потребуется, пусть товарищ... Ур? Просто Ур? Превосходно, превосходно... пусть товарищ Ур обращается к нему без всяких стеснений, он, Грушин, всегда будет рад помочь. Помахав рукой, Грушин вышел из комнаты.
   - Здравствуйте, - сказала Нонна Уру. - Меня зовут Нонна Павловна, но можно называть просто Нонна, это у нас принято.
   - Просто Нонна, - произнес Ур и широко улыбнулся.
   Валерий испугался, как бы он не погладил эту гордячку, ходячую статую, по плечу. Но Ур воздержался от привычного движения - все же начинала сказываться школа.
   - Разрешите узнать, какие вопросы вас интересуют, какова программа вашей практики? - продолжала Нонна.
   Ур подумал немного, а потом сказал:
   - Я хочу работать.
   Синещекий Рустам, сидевший за своим столом, ухмыльнулся и подмигнул Валерию. У Нонны ответ Ура не вызвал улыбки.
   Нонна с детства была умницей. Еще в детском садике ее постоянно выделяли для чтения стишков перед посетителями: ей можно было смело доверить это, не опасаясь, что вместо рекомендованного "Елка, елка, зеленая иголка" она выдаст что-нибудь из детскосадского фольклора вроде "Собака побежала, дежурному сказала, дежурный удивился и в бочке утопился", как делали иные пятилетние хулиганы.
   В школе у Нонны был самый чистый передничек, самые аккуратные тетрадки и самые лучшие отметки. Так же было и в институте, разве только накрахмаленный передничек уступил место тщательно выутюженным платьям. Точная, как мерительная плитка Иогансона, твердая, как алмазный конус твердомера Роквелла, бесстрастная, как логарифмическая линейка, - такова была Нонна. Сотрудники побаивались ее, а сотрудницы - во всяком случае, многие из них - "органически не переваривали". Она как бы служила живым укором всяческой безалаберности и неаккуратности. Поговаривали, что в студенческие годы был у Нонны роман с молодым доцентом, вроде бы даже они поженились, но спустя две или три недели разошлись, и с тех пор Нонна избрала для себя, как говорят кибернетики, жесткую программу.
   Румын-практикант с первого же взгляда не понравился Нонне. Толстогубый и какой-то размашистый, со встрепанной черной бородкой, с широченными плечами, распиравшими крупноклетчатый пиджак букле, в огромных кедах, он сразу был отнесен ею к разряду наиболее неприятных ей людей - к "разбитным парням".
   Но, так или иначе, он был гостем, и приходилось с этим считаться.
   - Вполне естественно, что вы хотите работать, - ровным голосом сказала Нонна, - иначе вас не послали бы на практику. Полагаю, что вас интересует Каспийское море. - Нонна плавно поднялась из-за стола и подошла к большой карте Каспия. - Следовало бы прежде всего объяснить вам, почему наш головной московский институт, занимающийся Мировым океаном, имеет свой филиал - в лице нашего института - здесь, на Каспии. Как вы знаете, Каспийское море изолировано от океана, это, в сущности, озеро. Но вода в этом озере морская, следовательно - и законы морские...
   Валерий тем временем приводил в порядок свой стол. С сожалением думал он о прежнем руководителе группы - пожилом добродушном Ахмедове, недавно ушедшем на пенсию. Могли бы Рустама выдвинуть на его место, думал он: свой парень и такой же кандидат наук, как и Нонна. Так нет, Нонку назначили! Она же житья никому не даст, чуть что - замечание, а то и выговор. Кто же вынесет такое? Какой-то он, Валерий, невезучий. "Нет, надо быстрее довести до конца диссертацию, защититься - и прощай, дорогая, переведусь в другой отдел, а может, уйду в морскую нефтеразведку, меня давно туда зовут".
   - Но по ионному составу, пропорции содержания солей и проводимости Каспийское море заметно отличается от Мирового океана. Вот эти особенности и составляют... - гладко текла речь Нонны. - Вам понятно то, что я говорю?
   Раздался гулкий голос Ура:
   - Нонна, мне понятно то, что ты говоришь. Каспийское море отличается от океана. Здесь нет больших масс свободной воды, которые вращаются вокруг земной оси.
   - Вы говорите об океанских течениях? - спросила Нонна, удивленная формулировкой Ура. Обращение на "ты" она пропустила мимо ушей: ей уже была ясна невоспитанность практиканта.
   - Сначала - огромное количество свободной воды, - проговорил Ур, потом обнаруживается, что она движется. Постоянное движение.
   - Не совсем понимаю, к чему вы это говорите. Но приступим к делу. Нонна открыла шкаф и указала на полку, заставленную папками: - Здесь отчеты о работе отдела за последние полгода. Познакомьтесь с материалами, они введут вас в курс наших работ. Потом обговорим вопросы вашей дальнейшей практики.
   - Знакомиться с материалами - это значит прочитать то, что здесь написано?
   - Совершенно верно.
   - Нонна, я согласен.
   И Ур, подступив к шкафу, выгреб сразу все папки с полки. Держа их перед собой, как растянутую гармонь, он огляделся в поисках свободного места.
   - Садитесь за мой стол, - сказал Рустам. - Я сейчас в архив уйду.
   Ур сел за стол Рустама, раскрыл первую папку - и пошел перелистывать страницы. Валерий тоже принялся за работу. Но только он взялся за счетную линейку, как Нонна позвала его:
   - Валерий, подсядь, пожалуйста, ко мне.
   Она коротко ввела Валерия в курс дела: надо проделать некоторые расчеты для докторской диссертации одного товарища. Вот тема, вот справочный материал (она кивнула на стопку книг и гору папок, из которых торчали обтрепанные края пожелтевших листов бумаги и синек), все это надо систематизировать, а потом, когда понадобится отдать на обработку в вычислительный центр, она, Нонна, оформит заявку. Все ясно?
   - Я не закончил еще обработку кривых, - уныло сказал Валерий.
   - Придется отложить кривые. Это срочное задание.
   - А как фамилия диссертанта?
   - Не имеет значения. Рустам, ты в архив идешь?
   - Да.
   - Зайди к зампохозу, попроси выписать стол для практиканта.
   - Ладно. - Рустам вышел.
   Валерий взял со стола Нонны справочные материалы и с шумом свалил их на свой стол. Нонна выдвинула ящик стола, мельком посмотрелась в лежавшее там зеркальце, потом захлопнула ящик и углубилась в работу.
   Некоторое время в комнате было тихо. Только от стола, за которым сидел Ур, доносился шорох переворачиваемых страниц.
   - Можно к вам? - Аня, милостиво улыбаясь, впорхнула в комнату. Приветик всем. Ур! - Она всплеснула руками. - Вы уже работаете у нас?
   Ур поднял голову, улыбнулся.