Страница:
– Ни фига себе рэппер! – синхронно изумились Илья с Никитой. – Эм Си Доуэль!
Я, я из тела ушел, из такого хорошего тела.
Да, мне нехорошо, но это мое дело.
Две головы – сиамский синдром,
одна голова круче двух голов;
зачем мне тело, от него один стрем.
Вперед, начинаем жить без телов!
– Правильно говорят в народе: голова – чтобы думать, а мозги – чтобы соображать! – осклабился Попов.
– Смотрю, все вы нынче поработали на славу, – похвалил друзей Муромский. – Разрулили кучу проблем, заработали позитивный геморрой и так далее. Теперь дайте и мне на правах хозяина исповедаться. Я крепко виноват перед вами за то, – он кинул взгляд на часы, – что вздремнул буквально пару сотен минут. Пока вы без страха и упрека, без сна и отдыха рвали жилы в ахиллесовых пятах и рубахи на груди. Но у меня имеется для себя оправдание, а для вас скромный бизнес-планчик…
Илья в подробностях пересказал ночной телефонный разговор с акулой теневого спорта и поведал зародившуюся в процессе беседы идейку.
Народ, вопреки классическому афоризму, безмолвствовать не стал. Напротив, коротко и энергично выразил свое «одобрямс». По чести говоря, для краткости были веские причины. Они накатывались на друзей со стороны кухни в виде запахов…
Да отче ты наш, ежели бы с наших кухонь в шесть утра да в будний день неслись подобные ароматы! Разве просыпали бы мы тогда важные встречи и неважные дела, не желая подниматься для заглатывания наспех чашки темно-коричневой бурды с сигаретой? Да пусть даже яишенки с беконом?
Да ни в жисть!
Глава 4
ARE YOU READY TO RUMBLE?
[10]
Если верить путеводителю, картафановский Дворец спорта является крупнейшим спортивным сооружением штата Черемысль. Помимо размеров Дворца упомянутый путеводитель расхваливает его оригинальную, опередившую время архитектуру и систему ионизирующей вентиляции, позволяющую атлетам дышать полной грудью и запросто устанавливать мировые рекорды.
А с недавних пор прославился Дворец еще и тем, что именно в нем проходили бои профессиональных боксеров. Картафанову, конечно, было далековато до превращения в новый Лас-Вегас. Однако отечественные ценители качественного рукоприкладства уже знали этот городок и ставили в неофициальном рейтинге весьма высоко.
Руководство Дворца спорта относилось к страсти народа с пониманием. В день поединков все спортивные секции закрывались, любые тренировки отменялись. На волейбольной площадке устанавливался ринг, вокруг которого размещались кресла для почетных гостей.
Заслужить почет было проще простого. Купи билетик за кругленькую сумму, сделай приличную ставку на одного из соперников – и наслаждайся лицезрением и смачными звуками мордобоя с близкого расстояния. А зрелище и впрямь бывало отменным! Желающие занять места в партере приезжали за десятки километров. Из самого Черемысля, а то и из обеих столиц! Да и те, у кого не хватало наличности для покупки «почета», уважали – ой уважали! – дуэли мастеров кулачного боя. Пусть и наблюдать за ними приходилось с позиций не самых удобных.
Особенно неистовое возбуждение охватывало ценителей бокса, если на афише значилось: «Илья Муромский». Как в этот раз.
Сегодня противостоять любимцу картафановских болельщиков должен был Хмырь. Боец опытный и опасный, но скользкий, злобный и, поговаривали, способный на пакости. Впрочем, Хмырь был уже дважды бит Муромским, – бит легко, технично, с непременным нокаутом в шестом раунде. Самые преданные поклонники Ильи утверждали, что их кумир мог бы оба раза «вынести» Хмыря значительно раньше, но не спешил, давая зрителям время насладиться зрелищем.
Признаемся по секрету, поклонники Муромского были правы.
К восьми часам вечера все пригодные для стоянок места вокруг картафановского Дворца спорта были оккупированы машинами болельщиков. На два квартала минимум. Подле самого здания стояли автобусы, привезшие издалека целые коллективы. Здесь же расположились блистающие лаком лимузины. Там и сям шныряли подростки, предлагающие за скромную мзду указать «одно место, где можно пройти без билетика».
Похоже, что такое место на самом деле существовало, потому что зал был переполнен.
Впрочем, в «кожаном» партере, где восседала какая-нибудь полусотня фрачных счастливцев и золотовалютных красавиц, было нетесно. Поэтому зоркий глаз внимательного читателя смог бы рассмотреть несколько знакомых физиономий. Хорек Августин Дерябныч из налоговой службы подле подсвинка Дункана Накладыча из Казначейства. Юрик Эдипянц, сопровождаемый млеющей от любви «хозяйкой офиса» Иветтой Козьмодеевной Девятерых. Новый управитель Малочерноземного Конгломерата, служащий HI-FI категории Стрёмщик Ухват Ёдрёнович. Ну и, разумеется, организатор этого праздника спорта, импозантный как «крестный отец» мафии, господин Башкаломов. Более известный человечеству под именем Бакшиша – промоутера профессиональных боксеров и тренера боксеров-любителей. Рядом с Бакшишем пристроилась его молодая жена Света с таксой Груней на руках. А за спиной – доверенный негодяй Тыра.
Партер обволакивал дымок дорогих сигар и запах эксклюзивного парфюма. Расторопный малый официантской наружности предлагал желающим легкое вино в хрустальных фужерах.
Чуть дальше от ринга расположились в полумягких креслах сотни три выходцев из так называемого среднего класса. Костюмчики у них были поплоше – не заказные, а всего лишь из бутиков готовой одежды. Дамы носили не бриллианты, а богемскую бижутерию. Курить среднему классу не позволялось вообще. Пили все больше пиво из баночек.
Остальное пространство заполняла плотная масса «простой публики», довольствующейся обыкновенными пластиковыми сиденьями. Многие стояли в проходах. На галерке, охватывающей кольцом арену предстоящей баталии, стояли решительно все. Пили разное.
Над ареной реяли вымпелы и парила не признанная олимпийскими богами муза кулачных боев Панкратиония, дева на редкость крупная и крепкая. У музы был бритый наголо череп, могучий подбородок, сломанный нос, изуродованные уши, груди как дыни и кулаки как арбузы. Во рту у нее не хватало двух-трех резцов, и еще штук пять зубов являлись определенно вставными. Одеяние покровительницы мордобоев составляли отнюдь не туника и лавровый венок, а спортивные трусы с золотым лампасом и алая шелковая майка под номером, естественно, 13. В правой руке муза сжимала золотой молоточек, в левой – бронзовый гонг. По непроверенным сведениям, именно его траурный звон слышат нокаутированные боксеры, перед тем как провалиться в беспамятство. На плече у девы сидела необыкновенно большеглазая синичка и чистила клювик. Снизу казалось, что пташка примостилась на одной из балок перекрытия.
Зрители Панкратионию, понятно, не видели… что вовсе не мешало музе блаженствовать в бездне вырабатываемого ими адреналина. Время от времени падчерица Аполлона перебрасывалась фразой-другой с такой же невидимой собеседницей, к которой обращалась ласково «голубушка Фе». Голосок таинственной Фе напоминал звон серебряного колокольчика.
Наконец показались и соперники.
Первым вышел Хмырь, жилистый двухметровый детина, обладатель пугающей рожи гопника и обуви сорок восьмого размера. Он вышагивал в сопровождении целой кодлы тренеров, массажистов, телохранителей и прочих прихлебателей рангом пониже. Челядь претендента приоделась в строгие костюмы-двойки, только массажист да младший тренер были не при параде. Из динамиков в такт шагам Хмыря грохотал агрессивный рэп. Подражая заморским звездам профессионального бокса, претендент кутался в черный атласный халат с белоснежным подбоем. На спине халата поверх стилизованного изображения мертвой головы было вышито «HMR».
Сказать начистоту, то были всего лишь инициалы грозного бойца, в миру Хохлушкина Максима Робертовича. Однако различные слои болельщиков расшифровывали надпись по-разному. Фанаты Хохлушкина вслед за ним самим восклицали: «Хаммер!» – и тут же переводили на великий и могучий: «Молот!» Прочие, коих почему-то обнаруживалось абсолютное большинство, безжалостно клеймили: «Хмырь!» Перевода слово не требовало.
Появление в зале Илюхиного противника встречено было также по-разному.
Солидные господа, сидящие в партере, приветствовали его ленивыми аплодисментами и поощрительными покачиваниями голов. Многие из них совершенно точно, из самых проверенных источников знали, что Хмырю сегодня улыбнется удача, поэтому поставили на гарантированного победителя приличные деньги. Однако, как хорошие картежники, показывать собственную осведомленность до поры до времени не желали. В отличие от расфуфыренных спутниц. Менее сдержанные дамы, счастливо визжа, вскакивали с кресел, бросали в воздух шляпки, сумочки и сотовые телефоны и вопили в экзальтации:
– Максик! Свали для нас Муромца!
Хмырь посылал поклонницам воздушные поцелуи из-под капюшона и вздымал над головой звездно-полосатые, как у кинематографического Рокки, перчатки. Он тоже знал о собственном грядущем триумфе.
Остальные зрители встретили прибытие Хаммера-Хохлушкина оскорбительным свистом и ядовитыми комментариями, приводить которые мы не станем из нравственных соображений.
Один из челядинцев Хмыря приподнял канаты со стороны «синего угла», и претендент вскарабкался на ринг. Выход Муромского был обставлен с куда меньшей помпой. Не гремели фанфары, не плясали разноцветные лучи прожекторов. Вместо пафосного облачения Илья накинул на плечи обыкновенное махровое полотенце с изображением Чебурашки и Крокодила Гены. Свита действующего чемпиона также отличалась немногочисленностью и скромностью. Среднего роста усатый молодой мужик в кроссовках, джинсах и камуфляжной футболке. Второй, похожий на молодого Есенина, в спортивном костюме и кроссовках же. Замыкал группу настоящий ряженый, потешный тип, облаченный в полный наряд того самого Крокодила Гены – от шляпы и затрапезного пиджачка до маски и хвоста. В одной лапе ряженый тащил бутылку с водой, в другой – здоровенное корневище хрена, от которого с заметным аппетитом откусывал.
Но почтеннейшую публику, как известно, нарочитой простотой не проведешь. Это только в сказке Гарун аль-Рашид шляется по городу неузнанным и непризнанным. В действительности все обстоит наоборот. Настоящих королей узна ю т, да еще как скоро! Стоило Илье появиться в зале, как подавляющая часть зрителей издала оглушительный рев восторга. Пуще всех старалась галерка.
– Иль-я! Иль-я! Отрихтуй Хмы-ря! – согласованно скандировали болельщики слева.
– Кран-ты Хмы-рю! Хмы-рю – кран-ты! – неслось не менее слаженно справа.
Это горланили не за страх, а за совесть молодцы Полковника Швепса и курсанты ВПУККО, руководимые старлеем Ванятой, сыном Ибн Шушуна.
Муромский скинул полотенце на руки Попову, легче пташки вспорхнул на ринг и с чувством раскланялся на все четыре стороны. Простая публика отреагировала рукоплесканиями. Холеные господа из партера поморщились, но отметили: Илья в отличной форме. Мышцы качественно «подсушены» и впечатляюще бугрятся, движения полны мощи, а выражение лица решительное. С таким – не проигрывают! Фрачные господа, среди которых доверчивые простаки отсутствовали, тут же засомневались, на того ли поставили немалые денежки. К Бакшишу обратились вопросительные взоры.
Тот сделал успокоительный жест для дальних, а ближним, в первую очередь Ухвату Ёдрёновичу, сообщил вполголоса:
– А вы думали, что я вывалю на ринг кучу навоза? Куклу для битья? – Бакшиш ухмыльнулся. – Не грузитесь зря. Чем внушительней выглядит Муромец, тем неожиданней будет его поражение.
– Хорошо, если так, – сказал господин Стрёмщик медовым голосом. – Потому что в противном случае я вам га-ран-тирую новую должность… – Он на минуту задумался и продолжил: – Должность учителя физкультуры в одной из сельских школ Полоуменского района. Есть там такая деревенька, Ешкин Пот…
Бакшиш натянуто улыбнулся, но в глубине его зрачков полыхнули злобные искорки. Полоуменский район по праву считался самой распоследней дырой штата Черемысль. А деревня Ешкин Пот даже в нем была наихудшей.
Тем временем на ринге возникли новые действующие лица, сразу привлекшие заинтересованное внимание зала. Во-первых, в освещенном квадрате объявился рефери поединка. Темнокожий гигант в белоснежной рубашке, черных брюках, туфлях и галстуке-бабочке. Волосы у него были выбелены пергидролем и заплетены в замечательные косички-дреды. В ухе удивительного судьи покачивалось огромное золотое кольцо, а на груди – страховидное ожерелье.
– Это что еще за чудовище? – грубовато поинтересовался Ухват Ёдрёнович.
– Ваня Дредд, мой человечек, – пробурчал Бакшиш. – Настоящий папуасский принц. Судит так себе, но публика его любит.
Словно в подтверждение этих слов болельщики дружно заорали, приветствуя экзотического рефери.
Следом за Дреддом на поле предстоящей брани ступил безупречно обмундированный красавец-блондин. Его смокинг качеством не уступал нарядам господ из партера, а надраенные туфли сияли так, что казались вырезанными из черного стекла.
Джентльмен в смокинге не скакал над канатами, как Илья, и не проныривал под ними, как Хмырь. Его подвез и поднял до уровня верхнего каната электрокар с прилаженной на подъемник площадкой. Блондин элегантно соскочил с подъемника, прошествовал в центр боевой арены, вскинул ко рту невесть откуда взявшийся микрофон… и вдруг низкий, почти инфразвуковой рокот прокатился по залу:
– Are you ready to rumble?!
Зрители, оглушенные акустическим ударом, смолкли.
Блондин выдержал паузу и вопросил столь же мощно, но уже по-русски:
– Вы-ы… готовы-ы-ы к сраженью-у-у-у?!
Очнувшийся зал ответил восторженным гулом.
– Ого, вы пригласили самого мистера Баффера? – удивился господин Стрёмщик.
Конечно, никакой это был не Майкл Баффер, прославленный глашатай [11]боксерских боев за титул чемпиона мира, а всего лишь Паша-Пафнутий. Но Бакшиш этого не знал и на всякий случай кивнул. Морда у него была озадаченная.
Пафнутий победоносно улыбнулся – так, будто сам только что одолел непобедимого бойца, – заговорщицки подмигнул Илье и вновь завыл на двух языках:
– Вы-ы… готовы-ы-ы к сраженью-у-у-у?!
Публика впала в экстаз.
И тут наконец с неподобающим опозданием претендент на чемпионский титул скинул халат. Стараясь наверстать упущенное. Хмырь принялся демонстрировать публике бицепсы и умение наносить противнику десять ударов в секунду. Его выбритую голову венчала тонкая косичка, а обнаженную спину украшала татуировка, один-в-один повторяющая надпись на халате: «HMR». Зрители приветствовали воинственные эволюции Хмыря довольно вяло.
Илья, по праву действующего чемпиона занявший красный угол, бесстрастно наблюдал рисовку соперника, только изредка поводил покатыми плечами.
Пафнутий последний раз поинтересовался, готовы ли окружающие к сражению, насладился ответным криком, объявил имена и заслуги соперников, после чего величаво взошел на свой подъемник и убыл.
Рефери свел противников в центре ринга.
Все стихло. Вдоль канатов навстречу друг другу пошли две поразительные красавицы, несущие таблички с надписью «Round 1». Первая девушка обладала высоким ростом, роскошеством форм и прибалтийской внешностью. Вторая пава была несколько миниатюрнее и не столь светловолоса. Зато пропорции затянутого в купальник тела радовали глаз классической соразмерностью, а нежная улыбка очаровывала буквально влет. Закончив дефиле, Инга и Антонина (а это были конечно же они) ловко соскочили с ринга и сместились в район «красного угла», под крылышко к Лехе с Никитой да вселенскому дружбанологу. Вскоре туда прибыл и Паша-Пафнутий. Он уже успел избавиться от взятого напрокат смокинга и переодеться в каждодневный наряд.
Тоня под завистливыми взглядами Попова и Добрынина чмокнула жениха в губы и сообщила:
– Ты был великолепен!
Ударил гонг.
Ударил гонг. Претендент рванулся в атаку. Илья несколько секунд успешно маневрировал, а потом вдруг отступил к канатам и закрылся глухим блоком.
– Ящерка Хмырь имеет высокую продолжительность в вертикальном направлении и ультимативный размах верхних конечностей, – с тревогой в голосе отметил Геннадий.
– Большой шкаф громче падает, – осклабился Попов.
Точно в подтверждение Лехиных слов Илья мазнул Хмыря левой перчаткой по челюсти. На первый взгляд, удар был нанесен слабый, мимоходом, однако претендент содрогнулся и уронил руки до уровня груди. Немедленно последовавший правый хук поверг его на колени.
Дредд бросился отсчитывать секунды.
Партер растерялся, остальной зал загудел. Лицо Бакшиша исказила мертвенная гримаса. В сторону господина Стрёмщика он не смотрел.
При счете «шесть» Хмырь поднялся-таки на ноги. Ноги его держали неважно, это заметил даже мало сведущий в боксе Геннадий. Тем не менее на вопрос рефери, сможет ли претендент продолжать схватку, тот утвердительно кивнул. Дредд бесстрастно объявил: «Бокс!» К сожалению, гонг, сообщающий об окончании первой трехминутки, не позволил Муромскому довершить дело нокаутом.
Противники разошлись по углам.
Не успел Илья присесть на поворотный стульчик и выплюнуть капу, как рядышком возник Тыра.
– Ты че, Муромец? – страстно затараторил он. – Ты че, на, творишь? Папа Бакшиш чисто в гневе. Мы ж договорились: ударяешь, на, аккуратно. Ты на бойне, что ли? Ты хочешь бабки заработать или геморрой? Ты…
– Ну-ка сбавь обороты, боец! – прервал его Никита.
Для большей убедительности Добрынин наступил посланцу промоутера на ногу и взял левую руку Тыры хваткой, в секретном дзю-дзюцу клана Мудимято ласково называемой «харисен» – бумажный веер. Пятерня Тыры и впрямь стала напоминать веер из рисовой бумаги, настолько сильно побелела и растопырилась. Тыра послушно сбавил обороты и вообще заглох.
– Объясняю популярно, для невежд, – процитировал Добрынин, небрежно поигрывая «веером». – Илья мужик простой, простодушный. К финтам не привык. Договорились, чтоб все было убедительно, он и делает убедительно. А если ваш претендент неспособен от легонького тычка устоять, то пусть идет в бардак вышибалой. На ринге ему делать нечего. Усек?
– Я-то усек, на, – просипел Тыра. – Че папе сказать?
– Скажи, пусть не дергается, – пробасил в ответ сам Муромский. – Я, как и говорил, собираюсь сегодня бабок срубить.
После чего вставил капу, поднялся и шагнул к центру ринга.
Рослая блондинка и стройная шатенка с табличками как раз закончили обходить круг во второй раз. Вновь зазвучал гонг.
Хмырь успел за время перерыва оклематься и вновь атаковал, но заметно осторожней. Илья держал неудобную для длиннорукого соперника среднюю дистанцию и размеренно «сажал» короткие по корпусу – сбивал дыхание. Раунд проходил вязко. Только под конец заключительной минуты бойцы решились на обмен ударами. И опять все закончилось плачевно для Хмыря. Илья резко сократил дистанцию, претендент запутался в собственных руках и поймал подбородком сокрушительный апперкот. Тут бы и завершиться схватке, но в тот момент, когда ноги подброшенного ударом Хмыря оторвались от пола, раунд кончился. Бедняга Хохлушкин прибыл по воздуху прямо на руки ассистентам.
Публика зашумела – не то восторженно, не то разочарованно. Взбешенный Бакшиш вскочил, намереваясь самостоятельно потолковать с ослушником Муромским, но взял-таки себя в руки-и рухнул обратно в кресло. Его супруга, хорошо знающая тяжелый характер мужа, прижала к груди таксу Груню и бочком-бочком улизнула – якобы в дамскую комнату.
Партер роптал уже вслух. Ухват Ёдрёнович с застывшей улыбкой маньяка отламывал ножку у хрустальной рюмочки. Рюмочка была пятой по счету. Подсвинок Дункан Накладыч тихонько подвывал. Он позаимствовал из кассы родного Казначейства изрядную сумму, чтобы поставить на Хмыря, и теперь понял, что возвращать придется свои кровные денежки. Зато его однопартиец-хорек держался молодцом. Да и какая нужда нервничать, если Августин Дерябныч играл в тотализатор на денежки старого друга-казначея? Вспомнив об этом, Дункан Накладыч застонал еще пронзительней. Горячий парень Эдипянц ругался как последний ереванский сапожник. «Хозяйка офиса» Иветта Козьмодеевна смотрела на него с восторгом, повторяя губами особенно впечатляющие пассажи.
В это время огорченный Геннадий пытался отговорить Илью от продолжения схватки. Для существа, ставящего дружелюбие превыше законов физики, бокс оказался чересчур жестоким зрелищем.
– Ящерка Хмырь высматривается загипнотизированным, – взволнованно лопотал персеанский профессор и, чтоб успокоиться, откусывал от хрена все более крупные куски. – Его здоровье объявляет воздушную тревогу. Этот большой шкаф уже падал громко, очень громко. Надо остановить его разброд и шатания, иначе головной мозг потеряет вектор интеллекта. Лицезреть такую печаль вредно для моих оптических вежд.
– Будь спок, зеленый, – беспечно махнул рукой Леха. – Хмырю ничего не будет. Голова крепкая. Да у него и мозгов-то, поди, нету.
– И все-таки наш космический друг прав, – сказал Никита. – Смотреть на бокс ему и впрямь ни к чему. Поэтому бери-ка ты, Геннадий, девчонок и веди их в машину. Пафнутий, проводишь?
Паше до смерти хотелось увидеть, чем закончится бой, но Антонина сказала: «Пойдем, милый!» – и ему не оставалось иного выхода, как подчиниться просьбе невесты.
Зато Инга проявила редкостную строптивость.
– Я смотрела все бои Ильи Николаевича и этот пропускать не собираюсь, – твердо заявила красавица. Подняла табличку «Round 3» и, покачивая бедрами, двинулась вокруг ринга.
Весь третий раунд претендент с большой изобретательностью избегал борьбы, вызывая негодование зрителей.
В четвертом сумел зацепить Илью открытой перчаткой по затылку и коленом в пах, за что поплатился не только предупреждением, но и очередным нокдауном.
В пятом ушел в глухую защиту и пятился, пятился. Видать, искал пятый угол.
Шестой раунд закончился, едва начавшись. Сразу после команды «бокс!» Муромский прыгнул вперед, да так проворно, будто и не было позади пятнадцати минут изматывающего боя. Не ожидавший подобной резвости претендент «зевнул» один удар, пропустил другой. И уж совсем не видел третьего, рокового апперкота, который отправил его в нокаут. Зато он отчетливо разглядел лицо огромной волоокой красавицы со сломанным носом, что спустилась к нему из-под потолка. Красавица легко, словно ребенка, подхватила Хмыря на руки и принялась ласково укачивать, напевая щербатым ртом странную песенку. Не то колыбельную, не то считалочку:
– Раз! Два! Три! Четыре! Пять…
И далее – до девяти.
Песенка подействовала на боксера Максима Хохлушкина лучше всякого снотворного. Он подложил кулачок под щеку, свернулся калачиком и – отключился.
Для болельщиков все выглядело несколько иначе. Вот рефери махнул рукой, вот Илья сделал стремительный шаг вперед, вот его кулаки задвигались подобно поршням парового двигателя… И вот уже Хмырь, будто сбитый локомотивом, на долгий-долгий миг застыл в воздухе. Он висел над рингом, вытянувшись как струнка, и никак не желал падать. Не то время остановилось, не то гравитация пропала. А может, кто-то незримый и могущественный решил чуточку продлить зрителям наслаждение эффектной картинкой.
Наконец Хмырь стронулся с места и, постепенно набирая скорость, полетел на канаты. Ударился о них спиной, канаты отпружинили, претендент нырнул вперед. Бухнулся на колени, слабо помотал головой. Потом свалился набок и, приняв позу эмбриона, затих.
Дредд, заранее понимая бессмысленность занятия, начал считать до девяти. Илья двинулся в угол, зубами отрывая манжету из лейкопластыря, которая закрывала шнуровку на победоносной левой перчатке.
Тренерская команда Хмыря полезла на ринг. Первым спешил медик.
Людское море, окружавшее ристалище, всколыхнулось. Да что там – вздыбилось и заревело. Галерка рычала и топала, обнималась и лобзалась, слившись в одну счастливую семью, упоенную победой брата по классу и друга по жизни. «В шестом, опять в шестом!» – кричали друг другу фанаты Муромского и гулко колотили единоболелыциков по спинам. Полковник Швепс, подхватив под руку хохочущую супругу, отплясывал дикий танец, энергичности которого позавидовали бы соплеменники Ванюши Дредда, и припевал не в ритм, не в такт:
– Ах, Илюха, сукин сын! Отрихтовал Хмыря, мама не горюй!
На противоположной стороне галерки курсанты ВПУККО, являя образец воинской дисциплины, построились в колонну по два и начали сходить в зал. В такт шагам они исполняли чистыми молодыми голосами «Марш Крантов»:
А с недавних пор прославился Дворец еще и тем, что именно в нем проходили бои профессиональных боксеров. Картафанову, конечно, было далековато до превращения в новый Лас-Вегас. Однако отечественные ценители качественного рукоприкладства уже знали этот городок и ставили в неофициальном рейтинге весьма высоко.
Руководство Дворца спорта относилось к страсти народа с пониманием. В день поединков все спортивные секции закрывались, любые тренировки отменялись. На волейбольной площадке устанавливался ринг, вокруг которого размещались кресла для почетных гостей.
Заслужить почет было проще простого. Купи билетик за кругленькую сумму, сделай приличную ставку на одного из соперников – и наслаждайся лицезрением и смачными звуками мордобоя с близкого расстояния. А зрелище и впрямь бывало отменным! Желающие занять места в партере приезжали за десятки километров. Из самого Черемысля, а то и из обеих столиц! Да и те, у кого не хватало наличности для покупки «почета», уважали – ой уважали! – дуэли мастеров кулачного боя. Пусть и наблюдать за ними приходилось с позиций не самых удобных.
Особенно неистовое возбуждение охватывало ценителей бокса, если на афише значилось: «Илья Муромский». Как в этот раз.
Сегодня противостоять любимцу картафановских болельщиков должен был Хмырь. Боец опытный и опасный, но скользкий, злобный и, поговаривали, способный на пакости. Впрочем, Хмырь был уже дважды бит Муромским, – бит легко, технично, с непременным нокаутом в шестом раунде. Самые преданные поклонники Ильи утверждали, что их кумир мог бы оба раза «вынести» Хмыря значительно раньше, но не спешил, давая зрителям время насладиться зрелищем.
Признаемся по секрету, поклонники Муромского были правы.
К восьми часам вечера все пригодные для стоянок места вокруг картафановского Дворца спорта были оккупированы машинами болельщиков. На два квартала минимум. Подле самого здания стояли автобусы, привезшие издалека целые коллективы. Здесь же расположились блистающие лаком лимузины. Там и сям шныряли подростки, предлагающие за скромную мзду указать «одно место, где можно пройти без билетика».
Похоже, что такое место на самом деле существовало, потому что зал был переполнен.
Впрочем, в «кожаном» партере, где восседала какая-нибудь полусотня фрачных счастливцев и золотовалютных красавиц, было нетесно. Поэтому зоркий глаз внимательного читателя смог бы рассмотреть несколько знакомых физиономий. Хорек Августин Дерябныч из налоговой службы подле подсвинка Дункана Накладыча из Казначейства. Юрик Эдипянц, сопровождаемый млеющей от любви «хозяйкой офиса» Иветтой Козьмодеевной Девятерых. Новый управитель Малочерноземного Конгломерата, служащий HI-FI категории Стрёмщик Ухват Ёдрёнович. Ну и, разумеется, организатор этого праздника спорта, импозантный как «крестный отец» мафии, господин Башкаломов. Более известный человечеству под именем Бакшиша – промоутера профессиональных боксеров и тренера боксеров-любителей. Рядом с Бакшишем пристроилась его молодая жена Света с таксой Груней на руках. А за спиной – доверенный негодяй Тыра.
Партер обволакивал дымок дорогих сигар и запах эксклюзивного парфюма. Расторопный малый официантской наружности предлагал желающим легкое вино в хрустальных фужерах.
Чуть дальше от ринга расположились в полумягких креслах сотни три выходцев из так называемого среднего класса. Костюмчики у них были поплоше – не заказные, а всего лишь из бутиков готовой одежды. Дамы носили не бриллианты, а богемскую бижутерию. Курить среднему классу не позволялось вообще. Пили все больше пиво из баночек.
Остальное пространство заполняла плотная масса «простой публики», довольствующейся обыкновенными пластиковыми сиденьями. Многие стояли в проходах. На галерке, охватывающей кольцом арену предстоящей баталии, стояли решительно все. Пили разное.
Над ареной реяли вымпелы и парила не признанная олимпийскими богами муза кулачных боев Панкратиония, дева на редкость крупная и крепкая. У музы был бритый наголо череп, могучий подбородок, сломанный нос, изуродованные уши, груди как дыни и кулаки как арбузы. Во рту у нее не хватало двух-трех резцов, и еще штук пять зубов являлись определенно вставными. Одеяние покровительницы мордобоев составляли отнюдь не туника и лавровый венок, а спортивные трусы с золотым лампасом и алая шелковая майка под номером, естественно, 13. В правой руке муза сжимала золотой молоточек, в левой – бронзовый гонг. По непроверенным сведениям, именно его траурный звон слышат нокаутированные боксеры, перед тем как провалиться в беспамятство. На плече у девы сидела необыкновенно большеглазая синичка и чистила клювик. Снизу казалось, что пташка примостилась на одной из балок перекрытия.
Зрители Панкратионию, понятно, не видели… что вовсе не мешало музе блаженствовать в бездне вырабатываемого ими адреналина. Время от времени падчерица Аполлона перебрасывалась фразой-другой с такой же невидимой собеседницей, к которой обращалась ласково «голубушка Фе». Голосок таинственной Фе напоминал звон серебряного колокольчика.
Наконец показались и соперники.
Первым вышел Хмырь, жилистый двухметровый детина, обладатель пугающей рожи гопника и обуви сорок восьмого размера. Он вышагивал в сопровождении целой кодлы тренеров, массажистов, телохранителей и прочих прихлебателей рангом пониже. Челядь претендента приоделась в строгие костюмы-двойки, только массажист да младший тренер были не при параде. Из динамиков в такт шагам Хмыря грохотал агрессивный рэп. Подражая заморским звездам профессионального бокса, претендент кутался в черный атласный халат с белоснежным подбоем. На спине халата поверх стилизованного изображения мертвой головы было вышито «HMR».
Сказать начистоту, то были всего лишь инициалы грозного бойца, в миру Хохлушкина Максима Робертовича. Однако различные слои болельщиков расшифровывали надпись по-разному. Фанаты Хохлушкина вслед за ним самим восклицали: «Хаммер!» – и тут же переводили на великий и могучий: «Молот!» Прочие, коих почему-то обнаруживалось абсолютное большинство, безжалостно клеймили: «Хмырь!» Перевода слово не требовало.
Появление в зале Илюхиного противника встречено было также по-разному.
Солидные господа, сидящие в партере, приветствовали его ленивыми аплодисментами и поощрительными покачиваниями голов. Многие из них совершенно точно, из самых проверенных источников знали, что Хмырю сегодня улыбнется удача, поэтому поставили на гарантированного победителя приличные деньги. Однако, как хорошие картежники, показывать собственную осведомленность до поры до времени не желали. В отличие от расфуфыренных спутниц. Менее сдержанные дамы, счастливо визжа, вскакивали с кресел, бросали в воздух шляпки, сумочки и сотовые телефоны и вопили в экзальтации:
– Максик! Свали для нас Муромца!
Хмырь посылал поклонницам воздушные поцелуи из-под капюшона и вздымал над головой звездно-полосатые, как у кинематографического Рокки, перчатки. Он тоже знал о собственном грядущем триумфе.
Остальные зрители встретили прибытие Хаммера-Хохлушкина оскорбительным свистом и ядовитыми комментариями, приводить которые мы не станем из нравственных соображений.
Один из челядинцев Хмыря приподнял канаты со стороны «синего угла», и претендент вскарабкался на ринг. Выход Муромского был обставлен с куда меньшей помпой. Не гремели фанфары, не плясали разноцветные лучи прожекторов. Вместо пафосного облачения Илья накинул на плечи обыкновенное махровое полотенце с изображением Чебурашки и Крокодила Гены. Свита действующего чемпиона также отличалась немногочисленностью и скромностью. Среднего роста усатый молодой мужик в кроссовках, джинсах и камуфляжной футболке. Второй, похожий на молодого Есенина, в спортивном костюме и кроссовках же. Замыкал группу настоящий ряженый, потешный тип, облаченный в полный наряд того самого Крокодила Гены – от шляпы и затрапезного пиджачка до маски и хвоста. В одной лапе ряженый тащил бутылку с водой, в другой – здоровенное корневище хрена, от которого с заметным аппетитом откусывал.
Но почтеннейшую публику, как известно, нарочитой простотой не проведешь. Это только в сказке Гарун аль-Рашид шляется по городу неузнанным и непризнанным. В действительности все обстоит наоборот. Настоящих королей узна ю т, да еще как скоро! Стоило Илье появиться в зале, как подавляющая часть зрителей издала оглушительный рев восторга. Пуще всех старалась галерка.
– Иль-я! Иль-я! Отрихтуй Хмы-ря! – согласованно скандировали болельщики слева.
– Кран-ты Хмы-рю! Хмы-рю – кран-ты! – неслось не менее слаженно справа.
Это горланили не за страх, а за совесть молодцы Полковника Швепса и курсанты ВПУККО, руководимые старлеем Ванятой, сыном Ибн Шушуна.
Муромский скинул полотенце на руки Попову, легче пташки вспорхнул на ринг и с чувством раскланялся на все четыре стороны. Простая публика отреагировала рукоплесканиями. Холеные господа из партера поморщились, но отметили: Илья в отличной форме. Мышцы качественно «подсушены» и впечатляюще бугрятся, движения полны мощи, а выражение лица решительное. С таким – не проигрывают! Фрачные господа, среди которых доверчивые простаки отсутствовали, тут же засомневались, на того ли поставили немалые денежки. К Бакшишу обратились вопросительные взоры.
Тот сделал успокоительный жест для дальних, а ближним, в первую очередь Ухвату Ёдрёновичу, сообщил вполголоса:
– А вы думали, что я вывалю на ринг кучу навоза? Куклу для битья? – Бакшиш ухмыльнулся. – Не грузитесь зря. Чем внушительней выглядит Муромец, тем неожиданней будет его поражение.
– Хорошо, если так, – сказал господин Стрёмщик медовым голосом. – Потому что в противном случае я вам га-ран-тирую новую должность… – Он на минуту задумался и продолжил: – Должность учителя физкультуры в одной из сельских школ Полоуменского района. Есть там такая деревенька, Ешкин Пот…
Бакшиш натянуто улыбнулся, но в глубине его зрачков полыхнули злобные искорки. Полоуменский район по праву считался самой распоследней дырой штата Черемысль. А деревня Ешкин Пот даже в нем была наихудшей.
Тем временем на ринге возникли новые действующие лица, сразу привлекшие заинтересованное внимание зала. Во-первых, в освещенном квадрате объявился рефери поединка. Темнокожий гигант в белоснежной рубашке, черных брюках, туфлях и галстуке-бабочке. Волосы у него были выбелены пергидролем и заплетены в замечательные косички-дреды. В ухе удивительного судьи покачивалось огромное золотое кольцо, а на груди – страховидное ожерелье.
– Это что еще за чудовище? – грубовато поинтересовался Ухват Ёдрёнович.
– Ваня Дредд, мой человечек, – пробурчал Бакшиш. – Настоящий папуасский принц. Судит так себе, но публика его любит.
Словно в подтверждение этих слов болельщики дружно заорали, приветствуя экзотического рефери.
Следом за Дреддом на поле предстоящей брани ступил безупречно обмундированный красавец-блондин. Его смокинг качеством не уступал нарядам господ из партера, а надраенные туфли сияли так, что казались вырезанными из черного стекла.
Джентльмен в смокинге не скакал над канатами, как Илья, и не проныривал под ними, как Хмырь. Его подвез и поднял до уровня верхнего каната электрокар с прилаженной на подъемник площадкой. Блондин элегантно соскочил с подъемника, прошествовал в центр боевой арены, вскинул ко рту невесть откуда взявшийся микрофон… и вдруг низкий, почти инфразвуковой рокот прокатился по залу:
– Are you ready to rumble?!
Зрители, оглушенные акустическим ударом, смолкли.
Блондин выдержал паузу и вопросил столь же мощно, но уже по-русски:
– Вы-ы… готовы-ы-ы к сраженью-у-у-у?!
Очнувшийся зал ответил восторженным гулом.
– Ого, вы пригласили самого мистера Баффера? – удивился господин Стрёмщик.
Конечно, никакой это был не Майкл Баффер, прославленный глашатай [11]боксерских боев за титул чемпиона мира, а всего лишь Паша-Пафнутий. Но Бакшиш этого не знал и на всякий случай кивнул. Морда у него была озадаченная.
Пафнутий победоносно улыбнулся – так, будто сам только что одолел непобедимого бойца, – заговорщицки подмигнул Илье и вновь завыл на двух языках:
– Вы-ы… готовы-ы-ы к сраженью-у-у-у?!
Публика впала в экстаз.
И тут наконец с неподобающим опозданием претендент на чемпионский титул скинул халат. Стараясь наверстать упущенное. Хмырь принялся демонстрировать публике бицепсы и умение наносить противнику десять ударов в секунду. Его выбритую голову венчала тонкая косичка, а обнаженную спину украшала татуировка, один-в-один повторяющая надпись на халате: «HMR». Зрители приветствовали воинственные эволюции Хмыря довольно вяло.
Илья, по праву действующего чемпиона занявший красный угол, бесстрастно наблюдал рисовку соперника, только изредка поводил покатыми плечами.
Пафнутий последний раз поинтересовался, готовы ли окружающие к сражению, насладился ответным криком, объявил имена и заслуги соперников, после чего величаво взошел на свой подъемник и убыл.
Рефери свел противников в центре ринга.
Все стихло. Вдоль канатов навстречу друг другу пошли две поразительные красавицы, несущие таблички с надписью «Round 1». Первая девушка обладала высоким ростом, роскошеством форм и прибалтийской внешностью. Вторая пава была несколько миниатюрнее и не столь светловолоса. Зато пропорции затянутого в купальник тела радовали глаз классической соразмерностью, а нежная улыбка очаровывала буквально влет. Закончив дефиле, Инга и Антонина (а это были конечно же они) ловко соскочили с ринга и сместились в район «красного угла», под крылышко к Лехе с Никитой да вселенскому дружбанологу. Вскоре туда прибыл и Паша-Пафнутий. Он уже успел избавиться от взятого напрокат смокинга и переодеться в каждодневный наряд.
Тоня под завистливыми взглядами Попова и Добрынина чмокнула жениха в губы и сообщила:
– Ты был великолепен!
Ударил гонг.
Ударил гонг. Претендент рванулся в атаку. Илья несколько секунд успешно маневрировал, а потом вдруг отступил к канатам и закрылся глухим блоком.
– Ящерка Хмырь имеет высокую продолжительность в вертикальном направлении и ультимативный размах верхних конечностей, – с тревогой в голосе отметил Геннадий.
– Большой шкаф громче падает, – осклабился Попов.
Точно в подтверждение Лехиных слов Илья мазнул Хмыря левой перчаткой по челюсти. На первый взгляд, удар был нанесен слабый, мимоходом, однако претендент содрогнулся и уронил руки до уровня груди. Немедленно последовавший правый хук поверг его на колени.
Дредд бросился отсчитывать секунды.
Партер растерялся, остальной зал загудел. Лицо Бакшиша исказила мертвенная гримаса. В сторону господина Стрёмщика он не смотрел.
При счете «шесть» Хмырь поднялся-таки на ноги. Ноги его держали неважно, это заметил даже мало сведущий в боксе Геннадий. Тем не менее на вопрос рефери, сможет ли претендент продолжать схватку, тот утвердительно кивнул. Дредд бесстрастно объявил: «Бокс!» К сожалению, гонг, сообщающий об окончании первой трехминутки, не позволил Муромскому довершить дело нокаутом.
Противники разошлись по углам.
Не успел Илья присесть на поворотный стульчик и выплюнуть капу, как рядышком возник Тыра.
– Ты че, Муромец? – страстно затараторил он. – Ты че, на, творишь? Папа Бакшиш чисто в гневе. Мы ж договорились: ударяешь, на, аккуратно. Ты на бойне, что ли? Ты хочешь бабки заработать или геморрой? Ты…
– Ну-ка сбавь обороты, боец! – прервал его Никита.
Для большей убедительности Добрынин наступил посланцу промоутера на ногу и взял левую руку Тыры хваткой, в секретном дзю-дзюцу клана Мудимято ласково называемой «харисен» – бумажный веер. Пятерня Тыры и впрямь стала напоминать веер из рисовой бумаги, настолько сильно побелела и растопырилась. Тыра послушно сбавил обороты и вообще заглох.
– Объясняю популярно, для невежд, – процитировал Добрынин, небрежно поигрывая «веером». – Илья мужик простой, простодушный. К финтам не привык. Договорились, чтоб все было убедительно, он и делает убедительно. А если ваш претендент неспособен от легонького тычка устоять, то пусть идет в бардак вышибалой. На ринге ему делать нечего. Усек?
– Я-то усек, на, – просипел Тыра. – Че папе сказать?
– Скажи, пусть не дергается, – пробасил в ответ сам Муромский. – Я, как и говорил, собираюсь сегодня бабок срубить.
После чего вставил капу, поднялся и шагнул к центру ринга.
Рослая блондинка и стройная шатенка с табличками как раз закончили обходить круг во второй раз. Вновь зазвучал гонг.
Хмырь успел за время перерыва оклематься и вновь атаковал, но заметно осторожней. Илья держал неудобную для длиннорукого соперника среднюю дистанцию и размеренно «сажал» короткие по корпусу – сбивал дыхание. Раунд проходил вязко. Только под конец заключительной минуты бойцы решились на обмен ударами. И опять все закончилось плачевно для Хмыря. Илья резко сократил дистанцию, претендент запутался в собственных руках и поймал подбородком сокрушительный апперкот. Тут бы и завершиться схватке, но в тот момент, когда ноги подброшенного ударом Хмыря оторвались от пола, раунд кончился. Бедняга Хохлушкин прибыл по воздуху прямо на руки ассистентам.
Публика зашумела – не то восторженно, не то разочарованно. Взбешенный Бакшиш вскочил, намереваясь самостоятельно потолковать с ослушником Муромским, но взял-таки себя в руки-и рухнул обратно в кресло. Его супруга, хорошо знающая тяжелый характер мужа, прижала к груди таксу Груню и бочком-бочком улизнула – якобы в дамскую комнату.
Партер роптал уже вслух. Ухват Ёдрёнович с застывшей улыбкой маньяка отламывал ножку у хрустальной рюмочки. Рюмочка была пятой по счету. Подсвинок Дункан Накладыч тихонько подвывал. Он позаимствовал из кассы родного Казначейства изрядную сумму, чтобы поставить на Хмыря, и теперь понял, что возвращать придется свои кровные денежки. Зато его однопартиец-хорек держался молодцом. Да и какая нужда нервничать, если Августин Дерябныч играл в тотализатор на денежки старого друга-казначея? Вспомнив об этом, Дункан Накладыч застонал еще пронзительней. Горячий парень Эдипянц ругался как последний ереванский сапожник. «Хозяйка офиса» Иветта Козьмодеевна смотрела на него с восторгом, повторяя губами особенно впечатляющие пассажи.
В это время огорченный Геннадий пытался отговорить Илью от продолжения схватки. Для существа, ставящего дружелюбие превыше законов физики, бокс оказался чересчур жестоким зрелищем.
– Ящерка Хмырь высматривается загипнотизированным, – взволнованно лопотал персеанский профессор и, чтоб успокоиться, откусывал от хрена все более крупные куски. – Его здоровье объявляет воздушную тревогу. Этот большой шкаф уже падал громко, очень громко. Надо остановить его разброд и шатания, иначе головной мозг потеряет вектор интеллекта. Лицезреть такую печаль вредно для моих оптических вежд.
– Будь спок, зеленый, – беспечно махнул рукой Леха. – Хмырю ничего не будет. Голова крепкая. Да у него и мозгов-то, поди, нету.
– И все-таки наш космический друг прав, – сказал Никита. – Смотреть на бокс ему и впрямь ни к чему. Поэтому бери-ка ты, Геннадий, девчонок и веди их в машину. Пафнутий, проводишь?
Паше до смерти хотелось увидеть, чем закончится бой, но Антонина сказала: «Пойдем, милый!» – и ему не оставалось иного выхода, как подчиниться просьбе невесты.
Зато Инга проявила редкостную строптивость.
– Я смотрела все бои Ильи Николаевича и этот пропускать не собираюсь, – твердо заявила красавица. Подняла табличку «Round 3» и, покачивая бедрами, двинулась вокруг ринга.
Весь третий раунд претендент с большой изобретательностью избегал борьбы, вызывая негодование зрителей.
В четвертом сумел зацепить Илью открытой перчаткой по затылку и коленом в пах, за что поплатился не только предупреждением, но и очередным нокдауном.
В пятом ушел в глухую защиту и пятился, пятился. Видать, искал пятый угол.
Шестой раунд закончился, едва начавшись. Сразу после команды «бокс!» Муромский прыгнул вперед, да так проворно, будто и не было позади пятнадцати минут изматывающего боя. Не ожидавший подобной резвости претендент «зевнул» один удар, пропустил другой. И уж совсем не видел третьего, рокового апперкота, который отправил его в нокаут. Зато он отчетливо разглядел лицо огромной волоокой красавицы со сломанным носом, что спустилась к нему из-под потолка. Красавица легко, словно ребенка, подхватила Хмыря на руки и принялась ласково укачивать, напевая щербатым ртом странную песенку. Не то колыбельную, не то считалочку:
– Раз! Два! Три! Четыре! Пять…
И далее – до девяти.
Песенка подействовала на боксера Максима Хохлушкина лучше всякого снотворного. Он подложил кулачок под щеку, свернулся калачиком и – отключился.
Для болельщиков все выглядело несколько иначе. Вот рефери махнул рукой, вот Илья сделал стремительный шаг вперед, вот его кулаки задвигались подобно поршням парового двигателя… И вот уже Хмырь, будто сбитый локомотивом, на долгий-долгий миг застыл в воздухе. Он висел над рингом, вытянувшись как струнка, и никак не желал падать. Не то время остановилось, не то гравитация пропала. А может, кто-то незримый и могущественный решил чуточку продлить зрителям наслаждение эффектной картинкой.
Наконец Хмырь стронулся с места и, постепенно набирая скорость, полетел на канаты. Ударился о них спиной, канаты отпружинили, претендент нырнул вперед. Бухнулся на колени, слабо помотал головой. Потом свалился набок и, приняв позу эмбриона, затих.
Дредд, заранее понимая бессмысленность занятия, начал считать до девяти. Илья двинулся в угол, зубами отрывая манжету из лейкопластыря, которая закрывала шнуровку на победоносной левой перчатке.
Тренерская команда Хмыря полезла на ринг. Первым спешил медик.
Людское море, окружавшее ристалище, всколыхнулось. Да что там – вздыбилось и заревело. Галерка рычала и топала, обнималась и лобзалась, слившись в одну счастливую семью, упоенную победой брата по классу и друга по жизни. «В шестом, опять в шестом!» – кричали друг другу фанаты Муромского и гулко колотили единоболелыциков по спинам. Полковник Швепс, подхватив под руку хохочущую супругу, отплясывал дикий танец, энергичности которого позавидовали бы соплеменники Ванюши Дредда, и припевал не в ритм, не в такт:
– Ах, Илюха, сукин сын! Отрихтовал Хмыря, мама не горюй!
На противоположной стороне галерки курсанты ВПУККО, являя образец воинской дисциплины, построились в колонну по два и начали сходить в зал. В такт шагам они исполняли чистыми молодыми голосами «Марш Крантов»:
Не время щелкать клювами —
Пора захлопнуть рты:
Спешат к нам вечно юные,
Веселые кранты.
Как гром средь дня погожего,
Как джокеры Судьбы,
Растут они и множатся
Буквально как грибы.
Несите в дом шампанское
И торты, и торты:
Вести дела цыганские
Торопятся кранты.
И как бы ты ни пыжился,
Куда бы ни пролез,
Тебе пропишут ижицу —