Альбано Питер. Возвращение седьмого авианосца (Седьмой авианосец - 3)

   - Ja, вы, евреи, проклинаете любого родившегося и неродившегося немца за то, что они не дали вам завоевать господства в мире.
   - Только мы, оберет? А сами немцы?
   Эти двое смотрели друг на друга, как если бы хотели уничтожить собеседника силой взгляда. Но ни один из них не был готов к прозвучавшим словам Виттенберга.
   - Вас загоняли в газовые камеры, словно овец. Почему вы не сопротивлялись?
   - Свинья! - прорычал Бернштейн, приподнимаясь. Но Марк Аллен удержал его.
   Не замечая предупреждения, загоревшегося на лице Бернштейна, немецкий летчик торопливо заговорил, как будто освобождаясь от долго копившихся мыслей.
   - Без Адольфа Гитлера не было бы Израиля. Он повернул мировое мнение в вашу пользу, Juden. Создал возможность для образования государства Израиль как "острова спасения" для евреев Европы. Без него вы все еще скитались бы по пустыне.
   - Ja, oberst, но вы погубили шесть миллионов моих соплеменников.
   - Достаточно! - фыркнул Фудзита и обратился к охраннику: - Матрос Исимина, этого офицера в карцер. - Матрос грубо толкнул немецкого полковника к двери.
   - Erzahle ihm nichts, Guenther! - закричал Виттенберг, когда за ним закрылась дверь.
   Фудзита посмотрел на Брента Росса.
   - Он приказал ему ничего вам не говорить, - перевел Брент.
   Все присутствовавшие поняли восточную тактику: сосредоточиться на молодом напуганном стрелке, поскольку летчика заставить говорить было трудно.
   - Смирно! - резко прозвучал голос Фудзиты. Юноша вытянулся, у него задвигались скулы. - Имя?
   - Лейтенант Гюнтер Мюллер, - почти без акцента тихо ответил немец.
   - Подразделение?
   - Elfter Jagerstaffel, Dritter Geschwader.
   - По-английски! - В голосе Фудзиты звучало раздражение.
   - Одиннадцатая истребительная эскадрилья, Третья авиагруппа, адмирал.
   - У Каддафи так много немцев, что вы можете использовать старую немецкую технику?
   - Да, адмирал. Немцев и русских.
   - Конечно, русских, - услышал шепот Бернштейна Брент.
   Заговорил Марк Аллен.
   - Много бывших офицеров "Люфтваффе", так?
   - Они все кадровые, Jа!
   - У вас много ливийских летчиков? - спросил Фудзита.
   - Несколько. Но все они dummkopf, адмирал.
   Все засмеялись.
   - Место базирования?
   - Мы базируемся на авианосце, адмирал.
   Фудзита кивнул охраннику. Удар опрокинул немца на перегородку, он схватился за живот и открыл рот, пытаясь дышать.
   - Смирно.
   Стрелок с трудом выпрямился, не отрывая влажных глаз от Фудзиты.
   - Я не dummkopf, лейтенант. Ты врешь.
   Немец посмотрел на Марка Аллена и Брента Росса.
   - Ваш генерал Дулиттл давно, во время войны, использовал таким же образом средние бомбардировщики.
   Брент подивился познаниям стрелка. Марк Аллен в ответ заметил:
   - Да. Но только десять В-25. Не обычный самолет, с укороченным взлетом. Нас же атаковали более тридцати самолетов. - Опершись о крышку стола, он подался вперед. - Нет абсолютно никакой возможности для DC-3 взлететь с палубы авианосца - даже с палубы "Йонаги".
   Немец медленно повернулся к адмиралу Фудзите.
   - Острова Зеленого Мыса.
   - То, что мы и предполагали, лейтенант. Вы могли бы избежать некоторых страданий, сказав правду с самого начала. - Его пальцы забарабанили по столу. - Что вы знаете об авианосцах?
   Лицо немца вдруг приобрело выражение перепуганного, попавшего в ловушку животного.
   - Оберет убьет меня...
   Фудзита махнул рукой.
   - Он больше не убьет никого. Вы будете содержаться в отдельном помещении и под охраной. - Крошечный кулачок ударил по дереву. - Вы быстро соврали об авианосцах, теперь говорите правду.
   Юноша тяжело вздохнул и тихо произнес:
   - Два. Я слышал о двух, адмирал. Вот почему я...
   - Вы их видели?
   - Нет.
   - Где они находятся?
   - Не знаю, сэр. - Он испуганно посмотрел на охранника. - Я говорю правду, адмирал.
   - Корабли с тяжелым вооружением?
   - Скорее всего, два крейсера. Может быть, больше.
   Фудзита посмотрел на Бернштейна.
   - Совпадает с данными нашей разведки, адмирал, - подтвердил израильтянин.
   Фудзита повернулся к Мюллеру.
   - Еще один вопрос, лейтенант. Почему вы работаете на Каддафи?
   Стрелок опустил глаза и едва слышно ответил:
   - Мне пообещали миллион долларов.
   На лицах японцев появилось отвращение. Фудзита заговорил:
   - Что случилось с понятиями "слава", "честь". Мы, самураи, считаем, что, если мужчина стоит перед лицом своих врагов и умирает, борясь за свои идеи, он улучшает свою карму, а его дух навечно поселится на небесах. Фудзита подался вперед. - А наемник воюет за деньги. Где слава? Где честь? Как может человек воевать за американские доллары?
   Немец, казалось, наконец расслабился, и легкая улыбка заиграла в уголках его рта.
   - Тысячи людей не видят в этом ничего предосудительного, адмирал.
   В рубке повисло долгое гнетущее молчание.
   Его нарушил твердый голос Бернштейна.
   - Разве вы воюете против нас потому, что японцы - союзники израильтян, а вы хотите убивать евреев?
   Последние следы страха исчезли с лица стрелка, когда он выпалил:
   - Почему вы, израильтяне, считаете, что немцы ненавидят вас? Я родился в 1960 году. Больше половины живущих сегодня немцев даже еще не родились, когда мы... - он запнулся, потом махнул рукой и продолжил: - Вы убивали друг друга. Что я знаю о вашей ненависти? О ваших погибших? Я учился по телепрограмме "Циклон Б". Что мне известно о евреях, антисемитизме? Я действительно наемник. Я действительно работаю за деньги. Но деньги - это просто вознаграждение, не затронутое предрассудками, ненавистью и глупыми идеями о чести и славе. - Он резко замолчал, как человек, понявший, что сказал слишком много.
   Все смотрели на Гюнтера Мюллера, ошарашенные его внезапной бравадой. Брент ожидал взрыва Фудзиты, но вместо этого старик смотрел на немца добродушно, почти с уважением. Он спокойно произнес:
   - Вы свободны, лейтенант. - И кивнул охраннику. - Сопроводите его в камеру и приведите араба.
   Через секунду Мюллера увели, а в рубку втолкнули маленького, смуглого, крепко сложенного человека с черными волосами и бегающими глазками. У него был расстроенный вид члена уличной банды, вдруг оказавшегося на "вражеской" территории. С пустотой в глазах и опущенными по швам руками он демонстрировал свой страх. Это подтверждали напряженная спина и нервно двигавшаяся нижняя челюсть.
   - Вы араб... - начал Фудзита.
   - Да. Меня зовут Там Али Халифа. Я стрелок... бывший стрелок с "Дугласа".
   Фудзита продолжил:
   - Вы летели с Островов Зеленого Мыса.
   Мужчина, хмыкнув, поднял голову.
   - На подобные вопросы отвечать не буду. Делайте что хотите. Аллах акбар!
   Фудзита кивнул. Охранники ударили одновременно: один удар пришелся арабу сбоку в лицо, другой - в живот. Сильно застонав, Али Халифа пошатнулся и упал, скользнув по краю дубового стола и плюясь кровью.
   Росс привстал.
   - Адмирал...
   Фудзита нетерпеливо отмахнулся от молодого американца, а Брент почувствовал на своем плече руку адмирала Аллена, потянувшую его назад к стулу. Араба поставили на ноги.
   - Если вы, Там Али Халифа, еще раз заговорите со мной таким тоном, ваш дух отправится к Аллаху на острие самурайского меча. - И он указал на длинный штык, висевший на поясе одного из охранников. Затем японец продолжил:
   - Я задал вопрос, Али Халифа.
   - Самурай боится правды?
   Брент ожидал очередной вспышки насилия. Но Фудзита снова удивил его.
   - Правда заключается в том, что ваш сумасшедший хозяин Муамар Каддафи убил свыше тысячи японских заложников, хотел потопить "Йонагу", пытаясь прорваться в Токийский залив, наложил эмбарго на поставки нефти в Японию. - Глаза старика сузились, и его костлявые руки превратились в палицы, когда он подался вперед. - Вы член "Саббаха"?
   - Да, - последовал быстрый и твердый ответ. - Я служу идеям Гасана ибн-аль-Саббаха.
   Упоминание древнего фанатика-мусульманина ибн-Аль Саббаха, "старика с гор", перенесло Брента в прошлое, на улочку Токио, где двое обкурившихся гашишем психов отчаянно нападали на него, не обращая внимания на боль, и были остановлены лишь смертью. Его рука сама непроизвольно потянулась к груди, где все еще саднил длинный рубец.
   - Правда, что нет Бога, кроме Аллаха, а Магомет - его пророк, и такая же правда то, что мы уничтожим вас, адмирал, - безапелляционно заявил араб, а затем добавил, указав на израильского полковника. - И скинем евреев в море.
   - Как вы сделали это в Эль-Халиле, - сардонически бросил старый моряк. Потом, очевидно устав от допроса, приказал. - В карцер его.
   - Смерть евреям! Хвала Аллаху! Аллах акбар! - закричал араб, глядя в сторону Бернштейна, когда его поволокли к двери.
   - Введите последнего пленного.
   Никто не был готов к появлению арестанта - японки лет двадцати пяти тридцати. Высокая, с пышными грудями, натягивавшими рубашку, и рельефными ягодицами, волнообразно двигавшимися под облегающей униформой, она статно вошла твердой походкой с гордо поднятой головой. Ее большие глаза сверкали как два черных бриллианта, прямой, правильной формы нос заканчивался изящными ноздрями, придававшими высокомерность всему облику женщины. Волосы ниспадали на плечи длинными глянцевитыми кольцами, блестевшими в тусклом мерцании ламп, словно тонкая глазурь.
   Старики японцы с их прежними представлениями о жизни никогда не видели подобной женщины. Потрясенные, они пожирали ее глазами, в которых горел бесстыдный голод.
   Заговорил Фудзита.
   - Я адмирал Фудзита. Как вас зовут?
   - Кэтрин Судзуки, - ответила женщина на удивление спокойным голосом. Вы погубили двадцать двух ни в чем не повинных людей, летевших на "Юнкерсе", в том числе двух моих лучших друзей. - Ее голос срывался, но слез не было.
   - Вы выбрали плохую компанию.
   - Арабы заставили нас.
   - Что вы хотите этим сказать?
   Кэтрин быстро объяснила, что немецкий трехмоторный самолет был арендован пассажирской авиакомпанией "Свисс эр" у ВВС Швейцарии, в составе которых имелось три подобных старых летательных аппарата. Самолет следовал из Дакара в Бразилию с посадкой в Натале. Потом она должна была лететь в США самолетом компании "Трансуорлд эрлайнз" и далее на Гавайи, где у нее жили родственники. Но "Юнкере" случайно наткнулся на арабские бомбардировщики, и его, словно овцу, погнали на бойню.
   - Для прикрытия, - резко бросила она дрогнувшим голосом. - Вот и все. Просто для прикрытия. Идиоты! - Тяжело дыша, она замолчала и посмотрела на летчиков. Потом махнула рукой. - Эти люди... эти люди сбили нас.
   Мацухара согласно кивнул.
   - Какие вы храбрецы, могучие самураи, - тихо произнесла Кэтрин с острым сарказмом. - Разве мертвые женщины и дети тоже улучшают вашу карму?
   Мацухара улыбнулся.
   - В следующий раз выбирайте себе компанию более осмотрительно, мадам.
   - Вы американка? - быстро спросил Фудзита.
   - Да. Я родилась в Сан-Бернардино. Я нисэй [японец американского происхождения (во втором поколении)].
   - Но вы едете на Гавайи?
   - Там живут мои единственные родственники - тетя Итико Кумэ и две кузины. Родители мои умерли. - Она с напряжением выпрямилась.
   - Как вы оказались в "Юнкерсе"?
   - Я геолог Объединенной нефтеразведочной корпорации. В Гамбии и Сенегале у нас филиалы. Сейчас я в отпуске.
   - И именно поэтому вы летите в отпуск на Гавайи сейчас, когда в Средиземном море и в Африке ведутся ожесточенные боевые действия? спросил Фудзита, в его птичьих глазах мерцало подозрение.
   - Почему нет? Земля не перестанет вращаться, если вашим храбрым воинам охота убивать.
   Японцы потрясенно переглянулись, они никогда не слышали, чтобы женщина разговаривала так дерзко.
   - Мадам, - раздраженно бросил адмирал, - вы наглеете. Если вы считаете себя равной нам, я буду обращаться с вами как с равной. Не думаю, что вы найдете подобное общение приятным - японка должна осознавать это.
   - Я не японка. Я сказала вам, что я американка, - резко ответила Кэтрин и не думая извиняться. - На дворе двадцатый век, а не шестнадцатый, женщины равноправны с мужчинами и в цивилизованных странах обладают не меньшими правами. - Ее глаза горели, она повернулась и указала на Мацухару. - Его пули не делали различий. Он убивал - с одинаковым удовольствием - как мужчин, так и женщин. - Губы Кэтрин растянулись в презрительной усмешке, глаза сузились, ноздри раздулись, казалось, что каждая пора ее кожи источает ненависть, трансформируя красавицу в демона. Голос Кэтрин вдруг упал на октаву, и из ее груди вырвалось: - Вы грязные, трусливые свиньи, желтомордое дерьмо!
   Глаза подполковника Мацухары полезли на лоб, рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но забыл, что именно. Вдруг вперед выпрыгнул лейтенант Коноэ, размахнулся и своей громадной лапищей влепил женщине пощечину, откинувшую ее на переборку с грохотом и криком боли.
   Брент инстинктивно среагировал - сорвался со стула, будто в нем сработала пружина. Со всей силы он вонзил правый кулак в живот медведеобразного летчика, а левой заломил голову Коноэ назад. Мужчины повалились в угол, сбили со стула радиста и упали на пол в груду попадавших телефонов, карандашей и рассыпавшейся бумаги.
   - Охрана! Охрана! - проревел Фудзита.
   Два матроса-охранника и Марк Аллен с Нобомицу Ацуми растащили дерущихся.
   Вскочив на ноги, Коноэ бросил:
   - Я никогда этого не забуду, дикарь!
   - Хватит! - рявкнул Фудзита. - Вон! Обоих в каюты под арест! - И глядя на Кэтрин: - Убирайтесь отсюда!
   Всхлипывающую Кэтрин Судзуки поволокли из рубки. Но она обернулась и продолжала смотреть на Брента, пока ее тащили к проходу.
   3
   Хотя Брента на неделю посадили в каюту под арест, как младший вахтенный офицер он постоянно находился на флагманском мостике. К счастью, местом обычного пребывания Коноэ было помещение подготовки летчиков к полетам: большая каюта на галерейной палубе, ангарная и полетная палубы, где он осматривал и проверял А6М2 или же возился с двигателями и вооружением с дюжиной других неугомонных летчиков и механиков.
   Несмотря на близость экватора, рассвет второго после боя утра удивительным образом не содержал даже намека на тепло. Легкий и переменчивый бриз - не тянувший и на два балла по шкале Бофорта натаскивал на атласный глянец поверхности спокойного, глубокого синего моря темные заплатки. К удивлению Брента, часто встречались птицы, низко летевшие огромными стаями вдоль горизонта, их крылья подрагивали, как листья на слабом ветру. Опустив бинокль, Брент с мостика посмотрел вниз на летчиков и техников, которые любовно копошились возле шестерки "Зеро", очередного воздушного патруля.
   Позади себя он услышал мягкий голос Кэтрин Судзуки.
   - Доброе утро, мистер Росс.
   Молодой американец быстро обернулся, его взгляд упал на красивое лицо японки. Хотя Брент изумился совершенству кожи, тепло мерцавшей жемчужным блеском в утреннем солнце, улыбка женщины выявила зарождающиеся в уголках глаз и рта морщинки, говорившие о возрасте, который, возможно, был далек от предполагаемого Брентом. Он молча и ничуть не смущаясь перевел свой взгляд на роскошные груди, тонкую талию и стройные бедра.
   - Вам нравится то, что вы видите, энсин? - спросила Кэтрин, на ее щеках заиграл легкий румянец.
   - Я одобряю распределение, если вы это имеете в виду.
   В ее смехе не было ни намека на прошлое высокомерие и злость. Брент подивился смене настроения. Возможно, она смирилась с неизбежностью своего долгого путешествия на "Йонаге". Или, может быть, ее поведение изменили горячая пища и сон. Неважно, что изменило настроение, но Бренту оно понравилось, и он не смог сдержать нарастающего возбуждения, вызванного присутствием женщины, тем более такой привлекательной для любого мужчины внешности.
   Двое впередсмотрящих оторвались на мгновение от своих биноклей, посмотрели на появившуюся на мостике пленницу и вернулись к своим обязанностям. Кэтрин подошла поближе к Бренту, оперлась о ветрозащитный экран и тихо заговорила ему в ухо:
   - Спасибо. Большое спасибо за то, что вы сделали. Эта здоровая скотина запросто могла убить меня.
   - Ерунда, - мрачно ответил американец, а затем с внезапным любопытством спросил: - Что вы делаете на мостике?
   - Вон там моя каюта, - и она показала рукой на дверь, удерживавшуюся в открытом положении стальным глаголь-гаком. - Адмирал разрешил мне выходить сюда раз в день, но я должна вернуться, хотя бы поесть. - Брент почувствовал ее ладонь на своей руке. - Я стала причиной вражды между вами и тем летчиком.
   Ее ладонь принесла неожиданное тепло, и энсин ощутил знакомую пульсацию на шее, а потом и ниже. Он хотел придвинуться ближе, но затем убрал свою руку.
   - Нет, мисс Судзуки...
   - Кэтрин, пожалуйста, Брент.
   Брент кивнул и повторил:
   - Нет, Кэтрин. Это старая история. - Он вспомнил мгновенную ненависть Коноэ, когда американцы ступили на борт "Йонаги" в Токийском заливе. Даже во время кровавых боев в Средиземном море, когда казалось, что все они погибнут, его ненависть к Бренту не уменьшалась. Скорее всего сорок два года отшельничества на Чукотском полуострове повредили разум Коноэ. Или, может быть, он тронулся, когда узнал, что его родители, жена и двое детей погибли во время налета на Токио в 1945 году, а может, из-за того и другого вместе. Но ясно, что вся ненависть этого человека сконцентрировалась именно на Бренте, а не, скажем, на Марке Аллене или ком-нибудь другом. Возможно, в своем самурайском разуме он был вынужден выбрать самого крупного и сильного для своей мести - мести сорока семи бродячих самураев. Для Брента было ясно одно: однажды он будет вынужден расставить все по местам в отношениях с этим лейтенантом-медведем.
   - Брент, вы ненавидите друг друга?
   - В этом нет необходимости, - соврал он. - Это корабль. Когда люди находятся в подобном замкнутом пространстве, они вспыхивают как порох.
   - Он ударил меня.
   - Конечно. Но следите за своими словами, Кэтрин. Эти люди из средневековья.
   - Старая закваска - женщина для дома, воспитания детей и секса, - резко сказала она и ткнула пальцем в полетную палубу. - И все имеют гейш на стороне. - Брент засмеялся.
   Не давая ему ответить, она продолжала.
   - Жарко... очень жарко. - Кэтрин показала в сторону быстро поднимающегося по небосклону солнца, бросавшего вниз обжигающие лучи, которые не гасила даже свежесть, приносимая бризом. - В моей каюте очень душно.
   - Скоро пересечем экватор. Эти широты известны как штилевые. Тут очень жарко.
   - Штилевые?
   - Мы находимся между северо-восточными и юго-восточными пассатами. Брент рукой описал полукруг. - Переменные ветры, циклоны, непредсказуемые течения и штили. Вообще-то, древние моряки называли эти широты "лошадиными".
   Кэтрин вопросительно выгнула бровь. Ободренный ее нарастающим интересом, Брент продолжал:
   - Лошадиными потому, что заштиленные суда испытывали острую нехватку воды, а если грузом были лошади, то их выбрасывали за борт.
   - Затем рабов.
   - Думаю, они отправлялись в море еще до лошадей.
   Ее глаза следили за стаей чаек.
   - В моей каюте все еще душно.
   - На "Йонаге" нет кондиционеров. Станет прохладнее, когда мы обогнем южную оконечность Южной Америки.
   - Станет ли, Брент? - хрипло и с мольбой в голосе спросила Кэтрин, поднимая бровь. - Может ли девушка надеяться на это, если рядом вы?
   Впервые в своей жизни Брент не нашелся что сказать.
   - Ах... Кэтрин... я...
   Ее смех прервал его мучения.
   - Извините, энсин, это было бесстыдно с моей стороны. - Потом, посерьезнев, она сказала: - Я не моряк, но мне кажется, что мы направляемся не в тот океан.
   - Почему? - спросил Брент со странной смесью облегчения и разочарования от перемены темы разговора.
   - Почему не вокруг Африки прямо через Индийский океан? Так ведь короче.
   - Потому что, - прозвучал голос позади них, - нам бы пришлось идти в узком проливе, в котором никогда не должен оказываться крупный боевой корабль.
   Одновременно обернувшись, они увидели стоявшего с биноклем на груди адмирала Марка Аллена.
   - Я адмирал Марк Аллен, - представился он.
   - Я знаю, адмирал. - Кэтрин энергично стала настаивать на своем. - Но так было бы короче.
   - Да. Но адмирал Фудзита достаточно сообразителен, чтобы вести авианосец в стесненные воды. Нам бы пришлось идти через Малаккский пролив вокруг Сингапура и двигаться в Южно-Китайское море, обходя полуостров Малакка.
   - Это опасно?
   Пожилой американец хмыкнул.
   - Опасно! Ха! "Рипалс" и "Принц Уэльский" сделали это в 1941 году. Они все еще там - на дне, куда их отправил японский самолет.
   Крик "Марк!" заставил Кэтрин посмотреть наверх, на ходовой мостик, где стоял капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми, глядя на шкалу своего секстанта и считывая показания по секундомеру.
   - Они все еще плавают, ориентируясь подобным образом? - спросила Кэтрин с ужасом. - Я думала, у вас есть компьютеры.
   Американцы усмехнулись.
   - Адмирал Фудзита ненавидит компьютеры, - заметил Марк Аллен. - Он полагает, что они лишают жизнь глубины ощущений, борьбы.
   - Но я видела некоторые. Как раз напротив моей каюты.
   - Да, верно, - подтвердил Брент. - Но эти используются для дешифровки сигналов и управления ведением огня. - Энсин показал рукой вверх. - У адмирала нет выбора. Но он настаивает, чтобы судовождение осуществлялось архаичным способом.
   Девушка кивнула в сторону одного из эсминцев сопровождения.
   - Готова поспорить: на этих используются современные методы.
   - Разумеется.
   Кэтрин с любопытством посмотрела на Брента.
   - Как штурман находит звезды при таком ярком солнечном свете?
   Американцы засмеялись. Марк Аллен ответил:
   - Он пользуется высотой светила. Занимается этим весь день и вычерчивает линии солнца, которые будут непрерывно сообщать ему точное местоположение. Фактически МИП, ах, простите, местный истинный полдень, дает ему точную широту.
   - Кэтрин, - добавил Брент, - МИП - это широта по солнцу, когда оно на вашем меридиане. В некотором смысле только единственный полдень истинный.
   - Но он не будет давать долготу, - быстро возразила Кэтрин, удивляя обоих мужчин.
   - Верно, - согласился адмирал. - Для этого штурману нужны звезды и планеты.
   Девушка показала на горизонт.
   - Вы должны где-то заправляться. На Фолклендах?
   - Нет, - ответил Аллен. - Нас встретит танкер.
   - А-а, - протянула Кэтрин, отбрасывая рукой волосы с лица. - Вот как вы это делаете.
   Брент почувствовал тревогу, когда глаза девушки похолодели и превратились в черные льдинки.
   - Вот как, - повторила она самой себе.
   Раздались тяжелые шаги по решетчатому настилу, позади них в молчаливом ожидании застыл матрос-охранник с кобурой на боку.
   - Анне Болейн [(1507-1536), вторая жена английского короля Генриха VIII; казнена по обвинению в супружеской неверности] пора возвращаться в Тауэр, - тихо сказала Кэтрин, поворачиваясь к двери, ее длинные стройные ноги и точеные бедра поплыли и закачались под плотно обтягивающей униформой. Глядя, как девушка исчезает в дверях, Брент кончиком языка облизнул внезапно пересохшие губы. Нехотя он отвернулся и прищурившись стал смотреть вдоль на линию горизонта.
   Со скоростью 18 узлов боевая группа двигалась к югу, пересекая штилевые полосы, оставляя слева остров Вознесения и входя в зону, где северо-восточные пассаты постепенно сменяются порывистыми юго-восточными. Стоя рядом с Брентом - на месте, которое она занимала каждое утро, словно тоже несла вахту, - Кэтрин сказала:
   - Забавно, как переменчив ветер.
   - Мы в западном полушарии, Кэтрин, - объяснил энсин. - На самом деле все просто. Стоит лишь помнить, что, когда воздушные потоки и водные течения приближаются к материкам, на них оказывает влияние вращение Земли. По часовой стрелке, - он пальцем нарисовал в воздухе круг, - в северном полушарии. И против часовой стрелки - в южном. - Палец прочертил круг в обратном направлении.
   - Как просто, - засмеялась девушка, глядя Бренту прямо в глаза. Совсем просто.
   Брент почувствовал непреодолимое желание дотронуться до нее. Но его руки не двинулись с места.
   После того как корабль пересек тропик Рака, курс изменился на 2-0-0; дни шли, и Брент знал, что где-то далеко, на западном горизонте, остались Бразилия, Уругвай и Аргентина. Стало прохладнее, и солнце в небе, медленно заполняющемся высоко плывущими тягучими серыми облаками, уже висело за кормой. Море блестело синевато-серым, вздымающиеся горы океанской воды разбивались о левую скулу могучего корабля, не щадя восемьдесят четыре тысячи тонн стальной махины, бесконечными рядами волн неустанно напоминая "Йонаге" о его абсолютной незначительности, о бренности человека и созданном им. А "Йонага" протестовал, со скрипом и стоном продираясь сквозь волны и проверяя шпангоуты, обшивку и заклепки на прочность. Спустя десять дней после нападения, оставив далеко на западе Фолклендские острова, "Йонага" встретил свой первый танкер.
   Ход замедлился, флаги и вымпелы затрепетали на реях, когда мрачный, землистого цвета танкер, глубоко просевший в воду от ударов перекатывавшихся через низкий борт волн, словно необъятная синь океана играла с ним, и раскачивающийся на парусах голубой воды и белых брызг в направлении авианосца, подошел ближе и начал заправку по-японски: от кормы к носу. Фудзита нетерпеливо вышагивал по палубе, проклиная медлительность движения и приказывая впередсмотрящим быть бдительнее.
   - Мы отличная закуска для подлодок! - крикнул он, указывая на танкер. Кэтрин Судзуки, стоявшая у двери рядом с охранником, тихо хихикнула. Резко обернувшись, Фудзита бросил ей: