Александр Майборода. Гостомысл

   Гостомысл протиснулся к отцу, а вслед за ним и Голубка. Буревой покосился на девчонку.
   – Что это за девчонка?
   – Из солеваров она. Ладья ее отца стоит на южном причале, – быстро проговорил Гостомысл и поинтересовался: – А кто это причаливает?
   – Три дня назад я посылал Медвежью лапу в Корелу. Две ладьи было. Возвращается одна, – коротко проговорил князь Буревой, и как только ладья коснулась деревянного настила, ловко переступил на палубу ладьи.
   Вдоль бортов лежали раненые и тела убитых. Тела убитых были покрыты рогожей. Повсюду бурели лужи крови.
   – Живой кто есть? – громко спросил князь Буревой.
   На корме послышался ломкий детский голос:
   – Я живой!
   К князю приблизился юноша четырнадцати лет. Его белая рубаха была в грязи и крови. Лицо в царапинах.
   – Ты кто? – спросил князь Буревой.
   – Я отрок Ратиша, сын Воислава, – сказал Ратиша.
   – Знал я Воислава, – кивнул головой князь и спросил: – Где Медвежья лапа?
   – На носу лежит, он ранен, – сообщил Ратиша.
   Князь Буревой отдал приказ людям на берегу:
   – Берите раненых и тела!
   Затем прошел на нос ладьи. Тут на лавке он обнаружил Медвежью лапу.
   Боярин лежал прикрытый плащом. Лицо Медвежьей лапы было бледное, словно сама смерть стояла у его головы.
   – Что с ним? – склонился над ним князь Буревой.
   – Он жив, – сказал Ратиша.
   Медвежья лапа с трудом приоткрыл глаза.
   – Что случилось, кто на вас напал? – потребовал ответа князь.
   Медвежья лапа что-то невнятно проговорил, и его глаза закрылись.
   Пояснил Ратиша:
   – Вчера в море на нас напали заморские разбойники. Они перебили всех на второй ладье, и увели ее, а мы едва отбились – благодаря Медвежьей лапе. Он перебил много врагов, но его ранили. Так как все наши были ранены, то я в одиночку поставил парус. Хорошо ветер был попутный. И вот мы пришли.
   – Ты не ранен? – спросил князь, глядя на пятна крови на рубахе Ратиши.
   – Нет, это чужая кровь. Меня охранил Медвежья лапа, – сказал Ратиша.
   Князь, заметив, что веки Медвежьей лапы снова дрогнули, наклонился над ним и позвал.
   – Медвежья лапа, ты жив?
   Медвежья лапа с трудом пошевелил губами:
   – Жив я еще, князь.
   – Добрый мой друг, я сейчас скажу знахарям, чтобы они занялись лечением твоих ран. Ты только выживи и верь – мы морских разбойников завтра же накажем, – пообещал князь.
   Когда раненых унесли, князь закончил осмотр ладьи, велел сохранившееся добро унести на княжий двор и приказал воеводе собрать всю дружину в гриднице, а также пригласить городских старшин.
   Князь Буревой, конечно, великий воин, но он силен своей дружиной, каждый из дружинников ему брат и друг, и дружинник ему дороже и ближе отца, потому что все, что он имеет, он имеет благодаря своей дружине. А дружина сильна своим предводителем. Умен и хитер вождь, значит, будет и добыча, и жизни дружина сохранит. Поэтому в таком важном деле, как война, без совета всей дружины не обойтись.
   Без городских старшин тоже не обойтись – без городского ополчения нельзя вести большую войну. Хотя князь и не намеревался вести большую войну, однако всякая малая война легко превращается в большую.

Глава 5

   Через час горница была полна людей.
   Бояре и городские старшины сидели на лавках вдоль стен. Гридни и отроки стояли, опершись спинами о стены.
   Всяк был одет на свой вкус.
   У бояр, несмотря на лето, шубы соболиного меха и шапки.
   Гридни и отроки в кафтанах и шляпах пуховых. Из-под шуб и кафтанов видны штаники черного, зеленого, синего цвета. На ногах сапоги сафьяновые на высоких каблуках, с загнутыми колесом носами, тоже разных цветов.
   Простые мечники толпились на высоком крыльце, – им вход в горницу и другие княжеские палаты заказан. Эти были одеты скромнее: белые рубахи до колен, шапки из белки, кафтаны из сукна.
   И никакого оружия, кроме как у тех, кто находится на службе.
   Вход с оружием в княжий терем строго-настрого запрещен. За этим бдительно следят отроки у входа.
   Только князь всегда при мече.
   Проверив все ли на месте, воевода сообщил князю, что дружина собрана, затем стукнул посохом по полу, и громким голосом объявил, что дружина собрана для совета.
   Бояре важно кивнули шапками. Князь Буревой сразу приступил к делу.
   – Друзья мои, неделю назад я отправил боярина Медвежью лапу с двумя ладьями в Корелу за данью, собранной с карелов, суми и других северных народов. На обратном пути на наши суда напали морские разбойники. Вы знаете, Медвежья лапа славный воин. Но сегодня же вернулась только одна ладья, многие воины убиты, сам Медвежья лапа изранен до бесчувствия, а одна ладья с товаром украдена.
   Князь поманил рукой Ратишу.
   Ратиша уже успел умыться и переодеться, о произошедших с ним приключениях напоминали только запекшиеся царапины на лице.
   – Иди-ка сюда, отрок, – проговорил князь.
   Ратиша мгновенно вспотел: в дружине он знал уже многих, но чести стоять перед князем и дружиной он удостаивался в первый раз. Он прошел на подгибающихся ногах вперед и низко поклонился князю.
   – Расскажи-ка, отрок, честному народу, что случилось с вами, – проговорил князь.
   Ратиша встал лицом к дружине, поклонился и заплетающимся языком начал рассказ. Он говорил не меньше получаса, но его никто не перебивал.
   Наконец Ратиша закончил рассказ, поклонился и сказал:
   – Все у меня.
   Немного помедлив, давая собравшимся осознать рассказ отрока, князь задал собравшимся вопрос:
   – Так что делать будем, господа бояре и старшины?
   Первым подал голос один из сидевших ближе всех к князю бояр – Борислав.
   – Купцы рассказывают, что на западные земли нападают морские разбойники. Они грабят и захватывают тамошние земли. Похоже, они добираются и до нас. Сейчас они побили наш отряд. А завтра? Начнут брать наши города? Такое нельзя спускать. Нельзя давать им волю в наших морях, потому что дай волку палец, отхватит всю руку.
   С дальнего краю вскочил боярин Девятко и загорячился:
   – Хорошо тебе, Борислав, такое говорить, тебе в поход не идти, ты стар, а воевать придется нам – молодым.
   Князь Буревой удивленно приподнял густую бровь, – давно он не слышал, чтобы кто-то из дружинников робел идти на войну. Однако он промолчал, он хотел выслушать мнение всех.
   Девятко перебил боярин Путята:
   – Воевать пойдут все дружинники, и стар, и млад. А ты не по чину вскакиваешь, Девятко. Ты сидишь с дальнего краю, потому помалкивай, пока люди помудрее тебя свое слово скажут.
   Девятко покраснел и брызнул слюной:
   – Правда, – я девятый сын в семье. Но куда делись мои братья? Они погибли на войнах, а ты и Борислав в это время добро наживали.
   – Сядь на место, – вспылил наконец-то и воевода Храбр. – Тут все воины, и у всех гибли отцы и братья – такова наша жизнь. А тому, кто своей жизнью дорожит, тому не место среди нас. Борислав имеет много добра потому, что служит князю давно, раньше, чем ты родился. Будешь и ты хорошо служить, будет и у тебя почет и слава. Вот пойдем на морских разбойников – сможешь показать себя. А пока ты сидишь на этом месте благодаря заслугам твоего отца и братьев.
   – А делайте что хотите! – раздраженно махнул рукой Девятко и сел обратно на свое место.
   После этого в гриднице повисла тишина.
   Подождав немного, Храбр констатировал:
   – Что, больше никто не хочет говорить?
   Тишина продолжалась.
   Выждав немного и убедившись, что желавшие все высказали свое мнение, князь поднял руку и заговорил:
   – Бояре, одна ладья с нашим добром – потеря досадная, но не велика. Однако прав Борислав, если волчонок начнет резать овец, то хорошего не жди – подрастет, все стадо перережет. Поэтому лучше убить волчонка, пока он мал. Так и разбойников, надо бить пока их мало, ибо промедлим, так за ними придут и другие, и наши моря и земли мы потеряем. А это – торговые пути и рыболовные места. Словенский народ нам не простит, если мы проспим его владения.
   – Верно, – послышался шум со стороны бояр. Некоторые вскочили с криками: – князь, веди нас, мы побьем разбойников.
   Как только шум стих, князь обратился к городским старшинам:
   – Господа старшины, разбойников немного, всего шесть ладей, и дружина сама готова наказать разбойников. Но думаю, что на Неве пора поставить город, чтобы не пускать в наше море чужих людей. А что вы думаете?
   Старшины покряхтели, и тогда поднялся городской глава Богдан. Тяжелый и широкий. Лицо выбрито до красноты.
   Он рассудительно заговорил:
   – У нас торговли с северными странами почти нет. Что можно у нищих купить? И нам сообщают, что разбойники вырезают местное население на захваченных землях подчистую. Ты, князь, прав, – наказать разбойников надо, чтобы впредь им неповадно было. Море наше, и чужих здесь не должно быть. Поэтому надо побить шайку морских людей наголову, чтобы и следов их не осталось. А город ставить на Неве – дело серьезное, большие расходы, а прибылей не видно, – надо еще подумать.
   – Добре, думайте, – согласился князь Буревой и продолжил: – Людей в поход просить не буду, понимаю – нехорошо отрывать их от дел, когда урожай с полей собирать надо. Но кораблей с гребцами дайте нам.
   Богдан оглянулся на старшин и спросил:
   – Господа старшины – дадим дружине корабли?
   Старшины кивнули шапками.
   – Дадим. Отчего же не дать.
   Богдан снова обратился к князю:
   – Видишь князь, – город поможет тебе с кораблями, только пусть твои дружинники их берегут, не лезут на рожон. А то попусту спалят.
   Князь Буревой окинул старшин строгим взглядом и недовольно сказал:
   – Старшины, я уважаю вашу волю, но как войну вести – дело мое.
   Богдан вздохнул и сказал:
   – Ты прав, князь, воевать дело твое… но лучше бы сохранить ладьи в целостности. А то – когда еще построим новые корабли? Да и лишние расходы это…
   Князь Буревой усмехнулся и сказал:
   – Я буду помнить ваши желания.
   – И дай нам долю от добычи! – поспешно крикнул с места старшина Доброжир.
   В дело вмешался воевода Храбр. Он попытался пристыдить жадного старшину:
   – Старшины, разве вы забыли, что доля от добычи дается только тем, кто воюет. Тем, кто рискует своей жизнью?
   Доброжир поднялся и напомнил:
   – Князь, мы даем тебе корабли. Но мы тоже рискуем – только своим добром. Но оно дороже жизни.
   Князь Буревой поднял руку и сказал:
   – За испорченные ладьи я заплачу.
   – А за припасы?
   – И за припасы, – сказал князь Буревой.
   – А гребцы?
   – Гребцы получат свою долю. И кто из горожан захочет долю в добыче, тоже может пристать к дружине. Не обделим, – сказал князь Буревой.
   Доброжир сел на место.
   На его губах змеилась удовлетворенная улыбка. А что же ему было не радоваться, – он уже просчитал, – отдаст на поход самые старые суда, князю некогда выбирать, а если суда будут повреждены, то он получит хорошую прибыль.
   Другие старшины одобрительно кивали головами.
   Богдан проговорил:
   – Добре. Найдутся среди горожан желающие пойти в поход. Сегодня мы народу объявим о походе.
   Все вроде бы было сговорено, тем не менее среди бояр и старшин оказались осторожные. Подал голос городской старшина Лисий хвост:
   – Князь, а что боги говорят – будет ли за тобою победа?
   – А вот сейчас мы их и спросим, – сказал князь Буревой и кивнул воеводе. – А ну-ка приведи сюда волхвов.
   Храбр вышел из гридницы, и все затихли. Ждать пришлось долго, почти полчаса.
   Наконец в гриднице появился Храбр.
   Вслед за ним в комнату вошли трое волхвов с длинными белыми как снег седыми волосами и в балахонах. Один был в белом балахоне, другой в синем, третий в красном.
   Через плечо у волхва в белой одежде с одной стороны висела холщовая сумка, с другой – гусли. Другие держали в руках дудки и бубны.
   – Почто звал нас, князь? – спросил, поклонившись, волхв в белой одежде. Он был старшим среди волхвов.
   Волхвы держались важно, – они владели тайной силой, могли говорить с богами и слышать их.
   Могли ли они делать это на самом деле – неизвестно, – однако своим действиям они придавали необыкновенную таинственность, а то, что люди не знают, всегда вызывает у них страх, а значит, и уважение.
   Как мы уже знаем, предком словенских князей был Великий Волхв. Он был военным вождем словенского племени. Но так как воинское счастье часто зависит от многих случайностей, которые происходили по капризу богов, то воину совершенно необходимо знать, не только что замышляет враг, но и боги.
   Богов много, и каждый хочет иметь своего жреца. Однако таскать с собой в поход кучу жрецов слишком накладно. Так что пришлось Волхву самому заняться этим делом. Так и стал военный вождь главным жрецом.
   Потому князь Буревой был посвящен в таинства волхвов, был среди них самым первым, и его воля была волей богов.
   Однако лишний раз спросить богов благоразумнее, потому что настроения богов слишком переменчивы.
   Князь подчеркнуто уважительно склонил голову перед волхвами и проговорил:
   – Скажите, волхвы, будет ли нам удача в походе на морских разбойников?
   Белый волхв приложил руку к груди и торжественно проговорил: – князь, мы спросим волю богов! – и подал знак своим товарищам.
   Те сели посредине горницы прямо на пол, и белый волхв вынул из сумки три деревянные плашки. Плашки были покрашены с одной стороны в белый цвет, с другой – черный.
   Все было понятно, – если плашка выпадала белой стороной вверх, то быть удаче. Ну а черной, то наоборот.
   Все, затаив дыхание, стали внимательно следить за действиями волхва.
   Никто не отваживался вздохнуть, не то, что слова вымолвить.
   Лишнее движение могло помешать волхвам услышать богов. Тогда на неосторожного падет гнев богов. Даже самые мелкие и незначительные боги не любят непочтительного отношения к себе.
   Да и товарищи в долгу не останутся – оделят тяжелым словом, а при случае и подзатыльником.
   Белый волхв прижал плашки к груди, сидел некоторое время, закрыв глаза и бормоча под нос, затем открыл глаза и передал плашки волхву в синей одежде. Тот тоже закрыл глаза и некоторое время сидел, держа плашки в руке, затем неожиданно выкинул их перед собой.
   Плашки с резким стуком ударились о пол, перевернулись и замерли.
   Послышался, точнее, почувствовался, облегченный выдох: две плашки упали белой стороной, одна черной стороной вверх. Знак – быть добру, хотя и не очень.
   Тем временем белый волхв задумчиво потрогал длинным сухощавым пальцем плашки, как бы желая убедиться, что он не обманывается в их цвете, затем собрал их, снова сидел с закрытыми глазами. После этой процедуры передал плашки товарищу в красной одежде.
   Тот кинул плашки. На этот раз только одна плашка упала белой стороной вверх, две остальные – выпали черной стороной вверх.
   Послышался испуганный шепот – черные плашки к несчастью.
   Только князь Буревой хранил бесстрастное выражение на лице.
   Гадание не заканчивалось, оно только начиналось, потому что для того, чтобы быть уверенным в воле богов, два раза кинуть гадальные плашки мало.
   Теперь наступила очередь самого белого волхва.
   Он снова долго сидел, прижав плашки к груди и бормоча под нос что-то невнятное: слышалось только – «ш-ш-ш», «ч-ч-ч».
   Наконец он открыл глаза, и все поняли, что боги пока не дали ему ответа.
   Белый волхв ударил по струнам гуслей, послышались удары бубна, пронзительно завизжал гудок. Волхвы стали ходить по кругу. Быстрее и быстрее. Их глаза закатились белыми шарами.
   Все присутствующие почувствовали, как у них по телу пробегает дрожь. Когда волхвы начали спотыкаться от усталости, неожиданно белый волхв подскочил к князю и сунул ему в руки плашки.
   – Бросай князь! Бросай скорее! – закричал волхв. – Пусть боги скажут свою волю.
   Князь Буревой тут же отбросил дощечки, точно они вдруг превратились в горящие угли.
   Все окаменели. Плашки покатились по полу, затем застыли. Все увидели, что две упали белой стороной вверх и одна черной.
   Князь Буревой сидел с белым, словно покрытым мелом, лицом. Три раза кинули гадальные плашки, и все три раза выпадало черное. Черное – знак беды.
   Кто-то не удержался и охнул.
   Белый волхв поднял руку, и снова стало тихо. Волхвы подошли к плашкам и сели на пол вокруг. Каждый из волхвов потрогал черную плашку пальцем, затем, пошептавшись, волхвы встали.
   Белый волхв подошел к князю Буревому и, наклонившись к его уху, что-то шепнул.
   Очевидно, это было страшное известие, так как по телу князя пробежала крупяная дрожь. Однако через мгновение он овладел собой и громко проговорил:
   – Волхв, объявляй волю богов… какой бы она ни была.
   Волхв поклонился ему, повернулся к боярам и тихим голосом объявил:
   – Боги говорят, что победа в войне с разбойниками будет за словенами!
   Словно прорвало плотину, послышались крики радости:
   – Слава бесстрашному князю Буревому.
   Князь Буревой поднял руку, требуя тишины. Когда крики радости утихли, князь холодно, – только по щекам пробегали желваки, – сказал:
   – Однако это не вся воля богов! Говори дальше, волхв!
   Снова в комнате воцарилась тишина.
   Лицо волхва побледнело и слилось с его одеждой. Треснутым голосом он проговорил:
   – Но за победу придется заплатить дорогой ценой. Самый лучший из воинов… умрет!
   Еще с минуту в горнице была тишина, и каждый думал, что предсказание касается его, потому что каждый из них считал себя лучшим воином.
   Тишину прервал князь Буревой. Он встал и торжественно объявил:
   – Боги говорят, что будет победа в войне на стороне словен. Это главное. А жизни наши, всего лишь искры в пламени костра. Умрем мы, но костер не погибнет, и наш род будет жить дальше. А мы пойдем по пути в рай. И наша жизнь только начнется.
   Бояре закивали головами.
   – Истинно – мы смерти не боимся. Игра со смертью – наша жизнь.
   Лицо князя Буревого ослабло, и он сказал:
   – Волхвы, передайте богам, что если мы победим, то когда вернемся с похода, я принесу им великую жертву. Ну а если не победим, то я накажу их.
   Волхвы вздохнули: однако за плохое пророчество запросто можно и пострадать.
   Боги суровы, но и словене их не балуют: неугодных богов секут и топят в реках. А уж того, кто передает плохие вести от богов, и накажут подавно. Бывало, неудачливых предсказателей и топили. Торжественно. Чтобы было не обидно.
   Глядя на радость волхвов, князь Буревой едва заметно усмехнулся и добавил:
   – А вы, волхвы, собирайтесь, пойдете с нами в поход.
   На лицах волхвов отразилось недоумение. С губ невольно сорвался вопрос:
   – Зачем?
   Князь Буревой стер улыбку с губ.
   – А для того, чтобы в случае чего было спросить с кого…

Глава 6

   План похода составили простой, – день затратить на поиски разбойников, а как найти их, так сразу с ходу и громить.
   Князь Буревой, привыкший к победам, был уверен, что на Нево-озере не найдется силы, которую он не смог бы побить.
   Да и из дружинников никто не сомневался в быстрой победе.
   И так как поход ож еидался недолгим, то больших сборов не стали делать, и отплытие назначили по утренней заре.
   С отплытием поторапливались, чтобы разбойники не успели сбежать в Западный океан.
   Пока отец занимался делами, необходимыми для подготовки похода дружины, Гостомысл, не дожидаясь обеда, кинулся на причал, чтобы проследить за подготовкой княжеской ладьи. Заодно он надеялся встретить на причале Голубку. Эта девчонка, несмотря на дерзость, почему-то ему понравилась.
   Правда, Гостомысла по пути перехватила мать:
   – Гостомысл, ты бы поел, а то ведь пропадешь на весь день.
   – Некогда, матушка! – отмахнулся Гостомысл и, словно озорной жеребенок, рванулся в сторону причалов.
   Однако на причале обнаружилось, что послеобеденный отдых еще не закончился, и на причалах было пустынно.
   С Нево-озера веял слабый ветерок: мокрый и пропахший рыбой.
   Большие корабли и струги томно шевелились на малой волне, и с тихим скрипом терлись боками о дерево причалов.
   На княжеской ладье, прислонившись спиной к мачте и уронив копье на плечо, мирно дремал сторож. Другой сторож дремал у борта над удочкой из длинной орешины.
   Ничто не говорило о том, что княжеская дружина готовится в поход.
   Разочарованный этим Гостомысл остановился около ладьи и стал наблюдать за поплавком: поплавок медленно двинулся по воде в сторону, однако сторож даже не пошевелился.
   На крючок похоже попалась большая рыба, потому что вокруг поплавка начали появляться буруны, и жилка туго натянулась, грозя утащить удочку в воду.
   – Эй, на ладье! – смеясь, крикнул Гостомысл. – Смотри, сом утащит, и тебя, и ладью.
   Сторож встрепенулся, и спросонья уронил удочку на воду, и удилище поплыло по воде к камышам на противоположной стороне реки.
   Сторож в расстройстве хлопнул себя по бокам.
   – Ах, какое несчастье!
   – А ты ширше разинь рот! – посоветовал Гостомысл.
   – А вот я тебя! – зло пригрозил сторож, но, рассмотрев, кто перед ним, смягчился. – Ты почто, княжич, в такую рань пришел?
   Гостомысл принял важный вид.
   – Так проследить надо за сбором ладьи.
   Тут к разговору присоединился и сторож, дремавший у мачты. Проснувшись, он подошел к борту и заговорил с Гостомыслом:
   – Будь здрав, княжич! Ты чего ищешь?
   – Я думал, что корабли уже готовят в поход, пришел посмотреть, – сказал Гостомысл.
   – А-а! – зевнул сторож и сказал: – Ты погоди немного, скоро люди придут. А пока зайди на ладью, осмотрись.
   – Позже! – махнул рукой Гостомысл.
   Он уже увидел, как со стороны города появилась толпа людей с поклажей. Во главе толпы шел воевода Храбр. Рядом с ним кормчий Ерш.
   Ерш – худой и маленький, – но, несмотря на невзрачный вид, он был самый лучший кормчий в городе.
   Сом, конечно, был еще лучше, но он с ранами остался дома, хотя и рвался отомстить разбойникам.
   Подойдя к Гостомыслу, Ерш поздоровался с ним и одобрительно заметил:
   – Ты уже здесь, княжич?
   – Здесь. Пришел посмотреть, как готовятся корабли в поход, – дружелюбно сказал Гостомысл.
   – Ладно, что у тебя глаз не спящий, – похвалил Ерш.
   Храбр мягко потрепал Гостомысла по плечу и сказал:
   – Ну что, княжич, давай грузиться?
   Вопрос был риторическим. Разумеется, Храбр в этом деле обошелся бы и без разрешения Гостомысла.
   Храбр развел дипломатию умышленно. Гостомысл последняя надежда князя, его наследник. Князь уже немолод, и когда-то этому мальчику придется возглавить отцовскую дружину. Для дружинников будет лучше, если к этому времени Гостомысл будет готов водить дружину. И хотя наставником Гостомысла был ушлый Стоум, которого в дружине за хитрость недолюбливали, каждый из дружинников почитал своим долгом помочь будущему вождю советом.
   Гостомысл уважительно кивнул головой и сказал:
   – Грузите!
   Тем временем Ерш забрался в ладью, осмотрел ее от носа до кормы и наоборот – нет ли течи, или какой другой неисправности, – и только после этого стал показывать людям, куда и что класть.
   В общем-то, на корабле особых удобств не было. В трюмы складывали запасы еды, мешки с хлебом, вяленое и соленое мясо, немного рыбы – ловить рыбу некогда будет. Бочонки с хорошей водой. Нево-озеро – пресное, вода мягкая, прозрачная, но кто знает, куда может завести военная тропа?
   Мальчишки городских торговцев притащили также корзины с яблоками и грушей.
   Тем временем мечники укрепили на бортах ладьи большие грубые щиты. А в высокие корзины, привязанные к бортам, сложили запас стрел.
   После этого Храбр ушел, оставив Ерша и Гостомысла распоряжаться на ладье. Но так как на княжеской ладье распоряжался опытный кормчий, а люди не первый раз готовились в поход, то Гостомыслу оставалось только наблюдать за происходящим.
   Разумеется, роль пассивного наблюдателя ему быстро надоела, и он, решив посмотреть, что происходит на других ладьях, спустился с корабля и отправился по причалу.
   Осмотром он установил, что сила собиралась внушительная: больших ладей было всего две, остальные легкие струги – но их было почти три десятка. На легких стругах легче гнаться за разбойниками, когда те станут утекать.
   Тут ему попалась на глаза Голубка.
   Голубка, согнувшись набок от натуги, тащила большой узел. Заметив Гостомысла, расцвела да самых ушей, словно кошка, встретившая на узкой дорожке жирную мышь; положила узел на землю у ног и задала задиристый вопрос:
   – Эй, княжич, ты чего тут делаешь? Рыбу собрался ловить?
   – В поход готовлюсь бить разбойников, не видишь, что ли, варежка соленая? – насмешливо кольнул в ответ Гостомысл.
   Голубка сощурила глаза.
   – Княжич, не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати.
   Не зная, что ответить, Гостомысл от досады нахмурил тонкие белесые брови. Но на лице Голубки появилось серьезное выражение.
   – Княжич, а ты не обижайся, – с разбойниками воевать дело опасное, поэтому хочу предупредить, чтобы ты был осторожен.
   Гостомысл надменно усмехнулся, и объявил:
   – Мы собираем три сотни воинов, а у них всего-то не больше сотни, и то часть их побил Медвежья лапа.
   – Так-то оно так, только морские разбойники ужасно хитрые. Их силой не просто взять, – сказала Голубка с досадой.
   Гостомысл бросил на Голубку недоверчивый взгляд и спросил: