Александр Майборода. Гостомысл

   По приказу Ерша гребцы перекинули через верхушку мачты крепкую веревку и свободный конец передали на струг.
   Этим концом на струге обвязали за пояс Девятко. Затем на ладье потянули свой конец веревки, и боярин оказался в воздухе.
   Веревку привязали слишком низко, и, потеряв опору под ногами, боярин начал переворачиваться головой вниз. Чтобы не перевернуться, он задрыгал ногами и руками.
   Не каждый день приходится видеть гордого боярина, висящего вниз головой. И кто-то на ладье, глядя на эту диковинную картину, не удержался и озорно крикнул:
   – И здоров же ваш баран!
   Со струга тут же ответили:
   – Это не наш баран, это наш боров.
   Результат не заставил себя ждать – с обоих судов грянул хохот. Улыбался даже сам князь.
   Наконец Девятко опустили на палубу ладьи, и один из гребцов стал развязывать веревку, грубо дергая затянувшиеся узлы.
   Пока развязывали веревку, Девятко от унижения краснел и пыхтел. Однако на княжеской ладье в присутствии князя вспылить он поостерегся: князь пальцем не тронет дружинника, но вспыльчивый Храбр другое дело – лучше его лишний раз не злить.
   Освободив боярина от веревки, его поставили перед князем.
   Пока Девятко перетаскивали с корабля на корабль, слуги раскинули толстый войлочный ковер на палубе под мачтой, уставили его мисками с едой.
   Князь сидел, опершись спиной о мачту. Рядом сидел Гостомысл. Бояре расположились по сторонам ковра.
   Слуги наливали в серебряные чаши медовуху.
   Князь взял полную чашу в руку и кивнул Девятко:
   – Садись.
   Девятко огляделся: свободное место оказалось с дальнего конца от князя. Для боярина это было обидно, но Девятко сел, ни словом не проявив обиды.
   В это время Храбр поднял чашу и провозгласил здравицу князю:
   – За здоровье нашего князя Буревого!
   Князь поднял ответную чашу:
   – И за ваше здоровье, мои друзья!
   Когда опустошили чаши с медом, князь обратился к Девятко:
   – Ну, теперь, Девятко, рассказывай, что видел.
   Девятко рассказал.
   – Мы подошли к Неве под камышами. Видели: вражеские струги и шатры на берегу.
   – Сколько их? – спросил князь.
   – Стругов с десяток. Шатров видели не больше.
   – Значит, их около сотни человек, – сказал князь.
   – У нас больше, разобьем их одним натиском, – сказал Храбр.
   – Флаги разглядел? – спросил князь.
   Девятко поперхнулся, потому никаких флагов он не видел, но на свою удачу припомнил пропущенные было мимо ушей, слова кормчего.
   – Это даны, – сказал он.
   – И чего данам тут надо? У них же есть западные моря, – удивился Стоум.
   – Давно не били, вот и осмелели подлецы! – сказал Храбр.
   – Вообще-то доходят слухи, что даны и норманны ходят походами на южные земли, на берегу Западного океана, – сказал Стоум.
   – Нам своих земель хватает, – сказал князь.
   – Вот, может, даны и зарятся на наши земли? – сказал Стоум.
   – Для этого их пришло слишком мало, – сказал Храбр.
   – Это может быть разведка, перед тем, как прийти большим войском, – сказал Стоум.
   – Может быть, – сказал князь. – Если это и в самом деле даны, то на следующий год после того, как этих разбойников побьем, сходим в Данию. Пора их отучить ходить в наши моря, – сказал князь.
   – Жалко, дани с них нечего взять, – сказал Храбр.
   – Однако наши купцы жалуются, что греки их обижают. Думаю, что это более важная проблема, чем нищие даны, – сказал Стоум.
   – Купцов надо защищать. Наши предки из-за этого уже ходили на греков. Но не сейчас. У греков сильное войско, поэтому на них надо идти большой ратью. А чтобы собрать рать, требуется время. И так как греки наши земли не трогают, то повременим с ними, – сказал князь.
   – Действительно, греки сами не ходят на наши земли, но они науськивают на это кочевников хазар. Каждый год хазары тревожат полян, – напомнил Стоум.
   – Все равно, пока не побьем данов и не отобьем у них охоту ходить в наши земли, думать о греках невозможно, – сказал князь и обратился к Девятко. – Девятко, они видели тебя? Можно ли на них напасть внезапно?
   – Можно. Они не видели меня. И мне показалось, что они спят, – сказал Девятко.
   – А сколько же всего данов? – повторил вопрос Стоум.
   Слуги снова наполнили стаканы медовухой, и теперь он задумчиво смотрел на золотистую жидкость в чаше.
   – Я близко к берегу не подходил, поэтому не разобрал точно, сколько их там. Но видел не больше десятка стругов, – ответил Девятко.
   – А ты точно видел все струги? – с подозрением спросил Храбр.
   – Все, – уверенно солгал Девятко, хотя внутри него все задрожало.
   – Неважно десять или двенадцать у них кораблей, нас раза в два больше, поэтому побьем их запросто, – снова сказал Храбр.
   – А сторожей они выставили? – спросил князь.
   Девятко ухмыльнулся и вытер рукавом красный, точно у девки, рот.
   – Так я и говорю, что они меня не видели – хмельные они все там: мясо жарят, песни горланят, бабы визжат… (Этого Девятко не видел, но решил приврать для убедительности.) Подберемся к ним, они и не заметят.
   Князь взглянул на бояр и спросил:
   – Что делать будем, друзья?
   Храбр кашлянул и проговорил:
   – Если они и в самом деле пьяные, то к ним легко будет подобраться незаметно и перебить их.
   – План-то хорош, да вот в самом ли деле там обстоит все так, как говорит Девятко? – высказал сомнение Стоум.
   – Я же не слепой? Чай, первым пойду на дано, – обиженным тоном проговорил Девятко.
   Пока шел разговор, Гостомысл скромно обкусывал жареного перепела.
   Конечно, сейчас ему можно было вообще ничего не говорить, и, наверно, даже лучше было бы так, потому что по тому, что он скажет, бояре составят о нем мнение.
   Гостомысл за малолетством раньше не участвовал в военных советах. Но теперь, когда он начинает собирать свою дружину, Гостомысл почувствовал, что для него пришла пора заняться и своим авторитетом. Поэтому он решил высказать свое мнение, даже если оно и не отличится от других.
   Отец не обращал на него внимания, и Гостомысл, чтобы обратить его внимание, умышленно громко кашлянул.
   Князь взглянул на Гостомысла и догадался о его желании. Он подумал, что пора сына приучать к руководству дружиной и пожалел, что до сих пор не дал ему своей дружины, хотя другие князья даже дают сыновьям водить свои дружины.
   – А что ты думаешь, княжич? – спросил князь Буревой.
   Гостомысл наморщил лоб и постарался говорить рассудительно.
   – Девятко и бояре правы – надо напасть на данов, пока те беспечны…
   Краем глаза он заметил, как отец слегка улыбнулся, и продолжил:
   – Но и боярин Стоум прав – нельзя бросаться сломя голову на врага, надо проявить разумную осторожность.
   – Такое невозможно. Нельзя в бой идти робко, – возразил Храбр, и бояре поддакнули ему.
   – А я и не предлагаю идти в бой робко. Надо только напасть не всеми силами сразу, а часть ратников спрятать в засаде. А если не хватит сил одолеть врага, то поддержать в нужный момент засадным отрядом. А если основными силами сломим врага, то засадным отрядом будем преследовать врага.
   Князь Буревой бросил на сына удивленный взгляд и проговорил:
   – Больно уж мудрено. Ты сам догадался?
   Гостомысл смутился, но честно признался:
   – Нет, это я вычитал в греческих книгах, что привозят купцы от греков. Греки много пишут о стратегии и правильном устройстве государства.
   – Понятно, – многозначительно проговорил князь и обратился к воеводе: – И что, скажешь, Храбр?
   – Все это писано для больших битв, а сейчас перед нами небольшой отряд разбойников. Нас намного больше, и нам тут важно не дать убежать норманнам, потому что те, которые убегут, на следующий год вернутся и приведут с собой еще большее войско, – сказал Храбр со снисходительной улыбкой на губах.
   – Чего нам мудрить – подкрадемся тихо, нападем, да всех побьем, – поддержал воеводу Девятко. Он рассмеялся: – Да мы их шапками закидаем!
   – Так и решим – шапками закидаем, – сказал князь и поднял чашу. – За нашу победу!
   Бояре допили остатки медовухи, и князь велел Девятко вернуться на свой струг и дальше идти впереди и показывать путь.
   Девятко переправили назад тем же испробованным способом, и вскоре флот двинулся в сторону устья Невы.
   Кораблей было много, и флот начал растягиваться, поэтому князь приказал кораблям построиться тремя колоннами.
   На это ушло много времени, при этом несколько кораблей едва не столкнулись.
   Гостомысл, наблюдая за неуверенными перестроениями кораблей, сказал Ратише, что когда будут собирать дружину, заодно надо будет учить кормчих совершать перестроения на воде.
   Ратиша удивленно спросил:
   – Княжич, зачем это нам?
   Гостомысл кивнул на отставшие суда:
   – Видишь?
   – И что? Так всегда бывает, – сказал Ратиша.
   – Если придется сражаться на море, то такие неумелые перестроения повлекут за собой поражение.
   Ратиша пожал плечами.
   – Мы обычно сражаемся на суше. Я никогда еще не видел, чтобы на воде происходили большие сражения. Поэтому дело кормчих довезти дружину на кораблях туда, куда следует. А каким они при этом будут идти строем – неважно.
   Гостомысл улыбнулся и проговорил:
   – Ратиша, ты не читал греческих книг, а потому не знаешь, что именно на морях решаются судьбы государств.
   – Но то у греков. Они живут на берегу моря. А у нас на реках негде развернуться, – сказал Ратиша.
   – Ты ошибаешься, Ратиша, нам еще придется сражаться на море. Хотя бы потому, что придется воевать с морскими разбойниками.
   Разговор прервал подошедший Стоум.
   – Вы о чем говорите? – спросил он.
   – Я говорю, что неумело строятся корабли, – сказал Гостомысл.
   – Ну да, – рассеянно сказал Стоум. – Но это ерунда.
   Гостомысл покраснел.
   – А, в общем, княжич, не расстраивайся, ты правильные вещи сказал на совете, – сказал Стоум.
   – Однако Храбр посмеялся надо мной, – сказал Гостомысл.
   – Храбр смелый человек, хороший воин. Но он привык ломиться в открытые ворота. Он не дальновиден, – сказал Стоум.
   – Отец его любит и доверяет ему, – сказал Гостомысл.
   – Ты тоже будешь любить своих дружинников. Однако всегда помни, – дружина любит храбрых воинов, но еще больше любит осторожных князей, – проговорил Стоум.
   Стоум ушел к князю, а Ратиша заметил, что ему тоже больше нравится хитрый Стоум, чем простодушный Храбр.

Глава 11

   Когда флотилия подошла к берегу, струг Девятко прижался к самым камышам и пошел на веслах.
   – Однако Девятко не дурак, – одобрил маневр боярина князь Буревой и отдал приказ, чтобы вся флотилия шла вслед за стругом Девятко.
   Храбр тоже похвалил Девятко:
   – Молодца Девятко! За камышами нас разбойники не увидят. Да и солнце светит им в глаза, а потому не даст им рассмотреть нас.
   Однако Стоум ехидно напомнил:
   – А ты, Храбр, еще сомневался в Девятко.
   – Я сомневался в его преданности князю, – сказал Храбр.
   – Может, и напрасно, – сказал Стоум.
   – Я все равно в нем сомневаюсь, – сказал Храбр.
   – Ну, так проверь, – князь же велел тебе его проверить, – напомнил Стоум.
   – Не спорьте, бояре, – сказал князь, – преданность делом доказывают, а не словами. Пока Девятко меня не подводил.
   – Тебе, князь, виднее. Только жадность никого еще до добра не доводила, – пробормотал Храбр.
   На мачте струга Девятко появился красный вымпел.
   – Пришли к месту, – сказал Храбр.
   Струг нырнул в высокие камыши.
   – Правим за ними в камыш, – сказал князь. – Будем высаживаться на берег там.
   – Хорошо, – сказал Храбр и передал приказ Ершу.
   Корабль направился в камыши.
   – Когда высадимся на берег, соберешь мне всех бояр, – сказал князь, глядя на приближающие камыши.
   – Соберу, – сказал Храбр.
   Стоум снова подошел к Гостомыслу и сообщил:
   – Княжич, сейчас будем высаживаться на берег.
   – Я готов, – сказал Гостомысл.
   Стоум окинул его взглядом.
   На боку у княжича висел легкий меч. В руке он держал боевой топорик. За спину закинут красный щит.
   – Топор не тяжелый? – спросил Стоум.
   – Нет, в самый раз, – ответил Гостомысл.
   Стоум обратился к Ратише:
   – А ты, молодой человек, проверь оружие и доспехи своего господина.
   – Сейчас проверю, – сказал Ратиша.
   – Княжич, ты в бой не лезь. Смотри со стороны. Тебе надо учиться, как вести сражение, – сказал Стоум.
   – Я воин и в кустах отсиживаться не намерен! – гордо ответил Гостомысл.
   – Ты княжич. И ты еще молод, – сказал Стоум.
   Гостомысл недовольно засопел:
   – Ну и что? Мои братья в мои годы водили дружины.
   – Твои братья были тоже люди отважные. И что же вышло? Они погибли, когда им не исполнилось и шестнадцати годов, – сказал Стоум.
   – Значит, так угодно было богам. Боги мстят за грехи моего прадеда, – сказал Гостомысл.
   – Боги тут не причем. Они погибли потому, что не знали меры своей храбрости, – сказал Стоум.
   – Боги дали характер моим братьям. Так суждено было. И человек не может изменить волю богов, – сказал Гостомысл.
   Стоум поморщился и проговорил:
   – Когда человек не думает своей головой и делает промашку, то он всегда ссылается на волю богов. Удобно свалить свой огрех на богов.
   Княжеская ладья рассекла камыши, и через несколько секунд обнаружилось, что за камышами скрывалась довольно большая заводь с пологим песчаным берегом.
   Пока корабли входили в заводь, Девятко вывел своих мечников из струга, и они стояли небольшой толпой, ожидая остальной отряд.
   Ерш причалил княжеский струг рядом со стругом Девятко. Вслед за ним к берегу подошли и остальные корабли отряда.
   Как только княжеская ладья коснулась носом берега, Стоум сказал, что он должен быть рядом с князем и ушел.
   Князь за высадкой наблюдал с носа корабля. Отсюда был виден весь берег. Рядом с ним стоял Храбр. Затем подошел Стоум.
   Тем временем гребцы сбросили с судов сходни на берег и по ним на берег начали сходить воины.
   Начальники отрядов торопливо строили воинов в колонны. Чуть в стороне собирался отряд горожан.
   Когда ладья почти опустела, Ерш подошел к князю и спросил:
   – Князь, дозволь и гребцам сходить на разбойников?
   Князь догадался, что гребцы узнали, что разбойники награбили прилично, и потому добыча обещалась быть большой, и поэтому им тоже хотелось поживиться на этом деле.
   – Добычи хотите? – насмешливо спросил князь.
   – Конечно, – без всякого смущения сказал Ерш, – разве гребцом много заработаешь?
   – Да, не заработаешь, – согласился князь.
   – Дружина обойдется без гребцов и сама побьет разбойников, – ревниво возразил Храбр. Он защищал интерес дружины, которой не любила делиться добычей с другими.
   – Добыча будет большой. На всех хватит, – сказал Ерш. – А среди гребцов есть рабы, они хотят выкупиться, другой возможности у них не будет.
   Князь подумал, что в конце концов он пошел на разбойников не за добычей, хотя и она была не лишней, а затем, чтобы отбить им охоту появляться в словенских морях и землях.
   – Я не должен думать о рабах, – сказал Храбр.
   Князь подумал, что Храбр был прав. Однако ему пришла в голову мысль, что разбойники могут оказать ожесточенный отпор, – даны хорошие воины, – поэтому лучше первыми на них пустить ополченцев. Пусть сначала ополченцы побьют разбойников, а дружинники завершат дело. Хоть и не боятся дружинники смерти, а беречь их надо. Они ой как еще пригодятся в спорах с племенными князьями.
   – Они не рабы. Пусть все идут, – сказал князь.
   Храбр недовольно хмыкнул.
   – Я сказал – пусть все идут, кто пожелает! – сказал князь.
   Храбр раздраженно сплюнул на землю и спросил:
   – Кто старшим над ними пойдет?
   – Гребцы просят меня начальником, – сказал Ерш.
   – Зачем тебе это? – спросил Храбр.
   – У меня женка молодая, ей тоже нарядов хочется, – сказал, усмехнувшись, Ерш.
   – Нельзя его пускать в сражение. Убьют, и что тогда будем делать без кормчего? – засопротивлялся Храбр.
   – Он прав, – сказал князь, – пусть начальником изберут другого.
   – Ладно, я скажу горожанам, чтобы они выбрали себе старшим другого, – неохотно согласился Ерш.
   – Ерш, а ты оставишь на судах кормчих и охрану. А на моей ладье пусть остаются все гребцы, – сказал князь.
   Немного помолчал и добавил: – Можешь сказать им, что я дам им долю от добычи.
   – Все, выгрузка окончена, – сказал Храбр и подал руку князю, – пора идти на берег.
   – Пошли, – сказал князь.
   Князь и бояре начали спускаться по сходням.
   Стоум задержался около Ратиши и сказал:
   – Ратиша, присмотри за княжичем. Он рвется в бой. Сам знаешь, что в бою не всегда важна сила, а важно везение. Как бы что не случилось.
   – Я буду смотреть за ним, – сказал Ратиша.
   – А случится что с княжичем, ты сам без головы останешься, – добавил Стоум, но тихо, так, чтобы Гостомысл не услышал его слов.
   – Я буду его сторожить крепче, чем самого себя, – пообещал побледневший Ратиша.
   Стоум пошел по сходням, а к Ратише подошел Гостомысл, который видел, что Стоум что-то сказал Ратише, и тот после его слов побледнел.
   – Что он тебе сказал? – спросил Гостомысл.
   – Хочет, чтобы я тебя берег, – сказал Ратиша, размышляя, серьезен ли был боярин, угрожая лишить его головы.
   – Стоум слишком много беспокоится обо мне. Нянькой хочет мне быть всю жизнь, – недовольно сказал Гостомысл.
   – Он боится, что проклятие рода словенских князей опять сбудется, – сказал Ратиша.
   Гостомысл мрачно проговорил:
   – Проклятие-проклятием, но князь не может сидеть в тереме и бояться за свою жизнь.
   – Об этом никто не говорит. Надо только вести себя разумно, – сказал Ратиша.
   – Я буду делать то, что считаю нужным. И если я умру, значит, так угодно будет богам. Пошли! Все уже на берегу, – сказал Гостомысл и двинулся к сходням.
   – Постой! – сказал Ратиша. – Я все же еще раз осмотрю твои доспехи и оружие.
   – Только быстрее, – сказал Гостомысл.
   Ратиша внимательно осмотрел его доспехи. Доспехи и оружие были в порядке, и Ратиша сказал, что можно идти.
   – Ну и пошли на берег, – нетерпеливо сказал княжич и быстро пошел к сходням.
   Но первым к сходням успел Ратиша. Сходни коварно прогибались, и Ратиша подал княжичу руку. Но тот сделал вид, что не заметил его руки.

Глава 12

   Вокруг князя Буревого и воеводы Храбра собрались бояре. Все были в доспехах и с полным вооружением: с мечами, топорами и копьями.
   Рядовые дружинники стояли в стороне, кроме мечей и топоров у них были также луки.
   – Далеко отсюда до лагеря данов? – спросил князь Девятко.
   – Через лес шагов триста, – ответил Девятко. На самом деле он не знал расстояния до лагеря разбойников, поэтому ответил наугад.
   – Пойдешь первым со своим отрядом, а мы будем позади шагов на сто. Если попадутся сторожа, тихо снимешь их. Мы должны подойти к их лагерю тихо, – сказал князь.
   – Сделаю, – сказал Девятко.
   – Иди, – сказал князь.
   Девятко ушел. Князь обратился к боярам, которые были начальниками отрядов:
   – Идем по лесу цепью. Не шуметь. Когда выйдем к лагерю, сначала бить их стрелами. А когда перебьем и оставшиеся в живых станут разбегаться, бейте их топорами и мечами.
   – Понятно, – ответили бояре.
   Князь обратился к боярину Вячко:
   – А ты вернись к стругам. Возьми три корабля, и, если разбойники попытаются убегать по воде, нападешь на них.
   – Будь уверен, князь, я не дам никому уйти, – с улыбкой проговорил Вячко.
   – Князя разбойников не убивайте, надо его взять в плен. Я хочу узнать, какие планы у данов, – сказал князь.
   – Мы их как мышей переловим, – со смешком сказал Вячко.
   – Иди, – сказал князь, и Вячко ушел.
   – Пора нам тоже идти, – напомнил Храбр.
   – Пошли, – сказал князь. Тут он обратил внимание на Гостомысла. Немного подумал и сказал: – а ты, княжич, будь рядом со мной, чтобы я тебя все время видел.
   По знаку Храбра все вошли в лес.
   Лес был густой – казался одной зеленой стеной. Чтобы не шуметь, приходилось нагибаться под ветвями, но с копьями и в полном вооружении это было непросто. Поэтому сухие ветки все время трещали под ногами.
   – Как бы не насторожить разбойников раньше времени, – обеспокоено сказал Храбру князь.
   – Тут недалеко, и поэтому даже если разбойники обнаружат нас, то у них не будет времени организовать оборону, – сказал Храбр.
   – Ну да, Девятко, в случае чего даст сигнал, – сказал князь, успокаивая себя, и в подтверждение его слов из кустов впереди послышалось кряканье утки.
   – Пришли, это Девятко дает нам сигнал, – сказал Храбр.
   Действительно, через десяток шагов они увидели ратника с оружием. Затем из кустов вышел Девятко.
   – Тут кончается лес. А разбойники спят на поляне. Они даже не выставили охраны, – довольно ухмыляясь, доложил Девятко.
   – Время обеденное, а они дрыхнут. Однако даны обнаглели! – с удивлением проговорил князь.
   – А чего им бояться? Место тут уединенное, незаметное, удивительно, как Девятко нашел их, – сказал Храбр.
   – Молодец! – похвалил Девятко князь, и у того на лице появилось довольное выражение.
   – А теперь показывай их лагерь, – сказал князь.
   Девятко раздвинул ветви кустов.
   – Вот поляна, а вон и датские корабли… – начал показывать он.
   – Ага! – сказал князь.
   Перед ним предстала большая поляна на пологом берегу реки. Но князь первым делом обратил внимание на боевые корабли данов. Они находились на плаву и были привязаны канатами к деревьям на берегу. С кораблей на берег были опущены длинные доски сходни. Пройти по таким надо иметь изрядное умение и ловкость.
   – А знамена на кораблях и в самом деле датские, – сказал князь.
   Храбр вслух начал считать вражеские корабли:
   – Один, два, три…
   – Десять легких кораблей, – сказал князь.
   Храбр закончил счет выводом:
   – Таким образом, у данов около сотни человек.
   – А Медвежья лапа говорил, что на него напало два десятка кораблей, – припомнил князь.
   – У страха глаза велики, – презрительно сказал Девятко.
   – Не говори напраслину – Медвежья лапа не пуглив, – сказал Храбр.
   – Другие разбойники могли уйти на море, – сказал Девятко.
   – А где их лагерь? – спросил князь.
   – Гляди, князь, – сказал Девятко и показал рукой на шатры на другой стороне поляны.
   Там в тени под деревьями горел костер: на вертеле жарилась оленья туша. Слуги медленно поворачивали вертел, стараясь, чтобы туша прожаривалась равномерно.
   Под деревом на низкой лавке, прикрытой звериной шкурой сидел мужчина в дорогой одежде и кубком вина в руке.
   Слуга наливал ему в кубок вино. Другой слуга держал блюдо с парящимся от жара мясом.
   – Это их князь, – сказал Девятко.
   – Ага! – многообещающе промолвил князь Буревой.
   Перед главарем разбойников был расстелен большой ковер, на ковре сидели дружинники.
   Слуги суетились, поднося данам, которые развалились на войлочных коврах рядом с большим деревом, блюда и вино.
   Даны что-то весело кричали, видимо, приветствуя своего князя.
   – Это их бояре, – сказал Девятко.
   – А ты же говорил, что даны спят? – припомнил слова Девятко Храбр.
   – Они проснулись, – сказал Девятко.
   – Ладно, – сказал Храбр.
   – Однако надолго они расположились, – сказал князь.
   – Мы вышли удачно, они о нас не подозревают, – сказал Девятко.
   – И оружия от них далеко. Пока они до него доберутся, мы их перебьем, – сказал Храбр.
   – Но где же остальные? Неужели Медвежья лапа ошибся и их была только сотня? – с сомнением спросил Стоум.
   – Сто или больше их. Какая разница? Сейчас неважно, где остальные. Главное, что они не ожидают нашего нападения, а мы здесь и готовы напасть на них, – сказал Храбр.
   – Может, они в море? – сказал Стоум.
   – Если остальные ушли в море, то этим только облегчили нашу задачу – нам легче их разбить по частям, – сказал Храбр.
   – Надо не теряя времени напасть на данов, – сказал Девятко.
   – Начнем? – спросил Храбр, глядя на князя.
   – Начинай, – сказал князь и предупредил:. – Только их князь мне нужнее живым. Я хочу узнать его планы.
   Храбр предупреждающе поднял руку.
   Лучники подняли натянутые луки. Убедившись, что они готовы пустить стрелы, Храбр резко опустил руку.
   Лучники отпустили тетивы, и в данов полетел рой стрел.
   Через секунду стрелы стали падать на землю. Как только стрелы упали, среди данов поднялся переполох, и они стали разбегаться в разные стороны.
   Удивительно, но среди данов немного оказалось раненых и убитых. Впрочем, за поднявшейся суетой словены не заметили этого.
   После второго залпа, князь сказал:
   – Теперь давай ополченцев, а то даны разбегутся, потом их не поймаешь.
   Храбр подал очередной сигнал, и из леса на поляну, как муравьи, вывалились ополченцы. В несколько секунд они добежали до лагеря данов и стали рубить топорами всех, кто попадался под руку.
   – Мы победили, – сказал Гостомысл.
   – Не спеши, – сказал Ратиша. – Данов еще много.
   Его опасения оказались не напрасными: даны оказались опытными воинами, многие из них успели прикрыться щитами и выстроиться стеной вокруг своего вождя.
   Поэтому нападавших ополченцев встретила ощетинившаяся копьями стена.
   – Забери их нечисть, – выругался Храбр, понявший, что первым ударом опрокинуть данов не удалось.