Александр Майборода. Гостомысл

   Разговор продолжался еще минуту, затем все поспешно ушли с княжеской ладьи.
   Храбр подождал немного и сказал сигнальщику, чтобы тот дал сигнал. Тот поднял рог, дунул в него, и тишину разорвал певучий сигнал.
   Сразу послышались голоса, люди на причале начали отталкивать корабли от берега.
   Отплывшие корабли начало разворачивать течением поперек реки, но на воду опустились весла и корабли стали выравниваться.
   Кормчим надо было выстроить корабли в колонну.
   Пока выстраивались, солнце выглянуло оранжевым глазом из-за волчьего оскала прибрежного леса и потянулось неверной золотистой дорожкой по реке.
   Через полчаса словенская флотилия вышла из реки. Тут же дохнул теплый ветер, прогоняя ночную стынь.
   – Хвала хозяину ветров Стрибогу за попутный ветер! – радостно крикнул кормчий Ерш.
   – Это знак – Великий Сварог к нам благосклонен, – громко сказал князь Буревой. Он хотел еще раз приободрить дружинников.
   Кормчие засуетились, спеша поставить паруса, чтобы воспользоваться попутным ветром.
   Захлопали паруса на мачтах и расправились. Корабли ускорили бег, разрезая высоким острым носом темно-зеленую воду.
   Дружинники сидели у бортов, закутавшись в плащи и тулупы. Никто не спал, потому что в темноте, когда ничего не было видно вокруг, все нервничали.
   Вода в утренней реке казалась ледяной, и при мысли, что можно оказаться в ней по телу пробегала дрожь.
   Но когда солнце выглянуло и стало припекать, страхи стали уходить.
   Слова князя окончательно успокоили дружинников. Теперь оставалось найти разбойников и вступить с ними в схватку.
   Но по всем приметам это должно было случиться нескоро, а может и совсем не случиться, потому что морские разбойники после налета обычно старались уходить в Северное море.
   Князь стоял у вырезанной из дерева головы льва на носу и, приставив ладонь ко лбу, всматривался в пустынную гладь.
   На открытом пространстве ладью стало сильно качать на волнах, и Гостомысл почувствовал приступ тошноты.
   Заметив это, Ратиша вынул из-за пазухи сверток, развернул его и подал княжичу, припасенный кусок мяса.
   – На, поешь, – предложил он.
   – Не хочу, меня тошнит, – отказался Гостомысл.
   – Чтобы не тошнило, надо занять себя чем-либо, – сказал Ратиша, взглянул на кусок мяса и спросил: – Так ты не будешь есть мясо?
   – Нет. Ешь сам, – тоскливо сказал Гостомысл.
   – Ладно, – сказал Ратиша, взглянул на аппетитный кусок и, размахнувшись, кинул его в воду, – пусть будет водяному подарок.
   – Водяной не ест мясо, он ест рыбу, – сказал Гостомысл.
   – Съест. У него рыба сырая, а мясо вареное. Вареное – вкуснее, – рассмеялся Ратиша.
   На носу князь, Храбр и Стоум о чем-то разговаривали, бросая настороженные взгляды вдаль. Чтобы расслышать их разговор, Гостомысл поднялся на помост.
   Взглянув на сына, князь прервал разговор с Храбром и спросил:
   – Гостомысл, тебя не тошнит?
   – А что – заметно? – спросил Гостомысл.
   – Лицо у тебя вроде позеленело, – сказал князь.
   – Немножко тошнит, – сознался Гостомысл.
   – Без привычки так у многих сначала бывает. Потом пройдет, – сказал Стоум.
   – Надо послать разведку, а то непонятно куда идти, так и неделю можно проблукать, – вернулся князь к прерванному разговору.
   – Пора послать бы, – озабоченно сказал Храбр.
   – Отец, только где же искать разбойников? Нево-озеро большое, – спросил Гостомысл и ухватился за борт, откуда-то с запада порыв ветра нагнал большую волну, и ладью сильно качнуло.
   – Не свались за борт, княжич, – проговорил Стоум.
   Его плащ затрещал под порывом ветра, и он обернул его вокруг руки.
   – Искать несложно, – сказал князь Буревой.
   – И как же их искать? – спросил Гостомысл.
   – Надо только поставить себя на их место, – сказал князь.
   – Как это – поставить на их место? – удивленно спросил Гостомысл.
   – Объясни ему, – сказал Стоуму князь.
   Стоум начал пояснять:
   – Очень просто, разбойники для чего пришли на Нево-озеро?
   – Так известно – грабить! – с недоумением проговорил Гостомысл.
   – Правильно, – сказал Стоум. – А где им грабить сподручнее?
   – А-а-а! – догадался Гостомысл. – Они могут грабить городки…
   – Но их мало для того, чтобы нападать на города, – подсказал Стоум.
   – Значит, всех, кто им попадется на воде, – с радостью продолжил мысль Гостомысл и сделал вывод: – Значит, они прячутся где-то рядом с ладейным путем.
   – Около истока Невы они должны быть. Там легче прятаться и от ладейного пути недалеко, и уйти, в случае чего, домой им сподручнее, – прервал рассуждения Гостомысла князь и обратился к воеводе: – Так что, Храбр, посылай скорее на Неву разведчиков. Хорошо бы застать разбойников врасплох.
   – Сигнальщик?! – позвал Храбр.
   Сигнальщик, сидевший у борта и следивший за князем и воеводой, подскочил.
   – Слушаю, боярин.
   – Дай сигнал Девятко, чтобы подошел к нам.
   Сигнальщик пробежал на корму, там дунул в рог и помахал флажком.
   Дождавшись, когда ему в ответ махнули таким же флажком, вернулся и доложил князю:
   – Сигнал подан, они видели его.
   Храбр кивнул Ратише:
   – Ну-ка, воин, поди – проверь.
   Ратиша не пошевелился.
   – Ты чего стоишь? – удивленно спросил Храбр.
   – Не могу уходить. Я с княжичем все время рядом должен быть, – возразил Ратиша.
   Храбра задело нежелание юноши выполнять его распоряжение, и его лицо стало наливаться кровью.
   – А я тебе говорю, – сходи! – рыкнул разозленный Храбр.
   – И не подумаю, – сказал Ратиша.
   – Это почему? – спросил Храбр.
   – Потому что служу не тебе, а княжичу, – сказал Ратиша.
   – Сходи, – сказал Гостомысл.
   Ратиша прошел на корму и увидел, как на одном из стругов опустились на воду весла, и он начал догонять княжескую ладью.
   После этого он вернулся на нос и сообщил Гостомыслу, что струг Девятко догоняет их.
   Храбр наконец поняв, что Ратиша хочет показать, что он подчиняется только своему княжичу, недовольно хмыкнул. Покосился на Гостомысла, но ничего не сказал и стал смотреть на догоняющий струг.
   Князь Буревой тоже сделал вид, что не заметил самовольства молодого воина. Он подумал, что раз уж дал сыну разрешение создать свою дружину, то пусть молодые воины приучаются слушаться только его.
   Струг Девятко догнал княжескую ладью через полчаса и стал пристраиваться рядом с ее бортом.
   На большой волне это грозило столкновением, и Ерш крикнул кормчему на струге Девятко:
   – Эй, раззява, не лезь близко к моему борту!
   – Та, ничего с тобой не случится, – отозвался кормчий со струга.
   – Растяпа, борта изломаем, – сказал Ерш и стал отворачивать ладью в сторону от струга.
   С княжеской ладьи было видно, что на струге Девятко со злым лицом ругал кормчего, а тот разводил руками.
   – Слишком горячится Девятко, – сказал Стоум.
   – Ему надо подойти ближе к нашему борту, а кормчий не хочет. Как Девятко с нами говорить будет? – сказал Храбр и обратился к Ершу: – А ну, подойди к нему.
   – Не пойду, – заупрямился Ерш. – Еще не хватало, чтобы раньше времени пошли ко дну.
   – Подумаешь – сломаем пару весел, – сказал Храбр.
   – Каждый раз ломать весла, с чем останемся. На струге не наберется столько запасных весел, – сказал Ерш.
   – Мы ему крикнем, тут недалеко, – разрешил спор князь.
   – Ладно, – сказал Храбр и, приставив ладони ко рту, густым басом крикнул: – Девятко, ты меня слышишь?
   Боярин бросил ругаться с кормчим и стал кланяться в сторону княжеской ладьи. Было видно, как он открывает рот, но его слова уносились ветром.
   – Слишком он подобострастен, – заметил Стоум.
   – Хочет угодить князю, – сказал Храбр.
   – Чересчур угодливые всегда опасны, – заметил Стоум.
   – Нам бояться его нечего, – сказал князь.
   Стоум качнул головой, но промолчал.
   Храбр обратился к Ершу:
   – Ерш, все же надо подойти ближе.
   – Князь, нельзя подходить – волна слишком крутая, можем столкнуться, – предупредил Ерш.
   – А как же мы будем воевать с морскими разбойниками, если боимся столкнуться? – недовольно сказал Храбр.
   – И в самом деле – морские разбойники врезались нам прямо в борт, – сказал Ратиша на ухо Гостомыслу.
   – До морских разбойников надо еще дойти, – сказал Ерш.
   – Ерш, все же поближе подойди к Девятко. Мы его не слышим – ветер слова относит, – проговорил князь, глядя на струг Девятко.
   – Ладно, – сказал Ерш. – Только пусть на струге идут прямо и никуда не сворачивают, а я сведу корабли осторожно, как два яичка.
   Он ушел на корму, где сам взялся за рулевое весло.
   Корабли начали сближаться, когда между ними оказалось два десятка шагов, Храбр опять сложил ладони ко рту рупором и крикнул:
   – Девятко, тебе надо сбегать в разведку.
   – Куда бежать? – крикнул в ответ Девятко, также приложив ладони ко рту рупором.
   – Куда ему идти? – спросил Храбр князя.
   – Пусть идет к Неве, – сказал князь.
   – Иди к Неве! – передал Храбр.
   – Еще скажи ему, чтобы он вернулся до полудня, – сказал князь Буревой.
   – Ладно! – сказал Храбр и крикнул Девятко, чтобы тот вернулся до полудня.
   Девятко хорошо расслышал слова Храбра, потому что струг снова стал набирать скорость.
   – Мне тоже не нравится этот Девятко, – сказал Храбр, провожая глазами струг.
   – Отчего же? – удивленно спросил князь.
   – Как верно отметил Стоум – слишком угодлив. И слишком жаден. И слишком себе на уме, – сказал Храбр. – Не люблю я таких хитрых. Мне по душе дружинники проще.
   – Мы все любим богатство, потому и жаждем его, – заметил Стоум. – Хотя мне этот Девятко тоже не по душе.
   – Да, хотеть богатства не зазорно, – сказал князь.
   – Да… только не всем оно дается… это уж как угодно богам, – сказал Стоум.
   – Отец его кто? – спросил князь.
   – Из торговцев, – сказал Стоум, который хорошо знал родственные связи дружинников.
   – А зачем же он пошел в княжескую дружину, остался бы с отцом? – сказал князь.
   – Он девятый сын в семье, так что ему от отцовского наследства ничего не досталось. Отец любит старшего сына и ему все отдает, – сказал Стоум.
   – Многие обделенные младшие сыновья приходят в княжескую дружину. Это не удивительно, – сказал Храбр. – Но только он уж слишком жаден. За деньгу готов перегрызть горло любому. Поэтому я ему не даю поручений, где можно получить что. Пусть довольствуется долей в дружине.
   – Он ненадежен? Не предан князю и дружине? Плохой воин? – спросил князь.
   – Ну, пока такого не замечалось… – сказал Храбр.
   – Тогда он наш любимый друг и брат, – сказал князь. – Он уже давно в дружине. А если сомневаешься, то проверь.
   Не желая продолжать разговор на эту тему, отвернулся и, приложив ладонь ко лбу, вгляделся в горизонт.
   – Мне тоже не нравится этот Девятко. Он молодых не любит, – сказал на ухо Гостомыслу Ратиша.
   – Он дружинник отца. Отцу не нравится, когда вмешиваются в его дела, – сказал Гостомысл.
   – Это я просто так, – сказал Ратиша.
   – Просто так? Да от него и в самом деле тянет подлостью и опасностью! – сказал Гостомысл.
   – Чую, это дело затянется надолго. Похоже, мы морских разбойников сегодня и не найдем, – сказал Ратиша Гостомыслу и предложил: – Пошли в тепло?
   – Пошли, – согласился Гостомысл, который уже чувствовал усталость.

Глава 9

   Корабль шел очень быстро, и казалось, что он летел над волнами. Однако гребцам Девятко не разрешил отдыхать, хотя струг не потерял бы скорости и под одним парусом.
   Пока гребцы надрывались в пустой работе, Девятко лежал на мягкой подстилке у мачты и дремал.
   Кормчий хотел сказать ему, что надо было бы поберечь силы гребцов на случай, если придется столкнуться с разбойниками, но, уже столкнувшись с боярином, понял, что у него на редкость сварливый характер, потому ушел на корму.
   Гребцы, видя, что боярин дремлет, стали небрежно грести, но кормчий сделал вид, что не замечает этого, сел у руля и стал задумчиво смотреть на пробегавшую мимо воду.
   От других кормчих, которые ранее ходили с Девятко, он слышал, что боярин жесток к людям.
   Но многие дружинники не щадят людей. Они служат князю. Нет у них связи с горожанами. Князь почему-то не любит, когда дружинники берут жен из города.
   Кормчий подумал, что ему не повезло с боярином.
   Через два часа Девятко проснулся, сел, зевнул и крикнул:
   – Эй, ты, на руле!
   – Чего? – неприязненно спросил кормчий.
   – Иди сюда, – сказал Девятко.
   – Я на руле, – ответил кормчий.
   – Так, посади на руль другого, – с досадой проговорил Девятко.
   – Нельзя, слишком сильный ветер, – сказал кормчий.
   Ругаясь, Девятко встал. Потянулся и пошел на корму. По пути на одного из гребцов, который, как показалось ему, греб недостаточно усердно, замахнулся, чтобы смазать по лохматой голове.
   – Проснулся злыдень. Чтоб он сдох, – донесся шепоток.
   Девятко придержал руку, обернулся и окинул гребцов злобным взглядом:
   – Кто сказал?
   Гребцы молчали: лица потные, злые.
   «Такие могут и за борт уронить… хорошо хоть на носу сидит десяток мечников», – отметил Девятко и подумал, что и мечники тоже, наверно, не любят его.
   Ничего не сказав, Девятко прошел на корму.
   Здесь его ожидала новая обида: кормчий сделал вид, что не заметил его, и смотрел вдаль по ходу ладьи чересчур внимательно.
   Девятко показалось, что к его губам прилипла едкая усмешка.
   – Ветер, говоришь, сильный? – со злостью проговорил Девятко кормчему.
   – Ветер, – сказал кормчий, снова не взглянув на боярина, и улыбаться не перестал.
   Девятко плюнул за борт, плевок ветер ударил о волну.
   – Ты чего лыбишься? – зло спросил он кормчего.
   – Так это у меня рот такой, – насмешливо сказал кормчий, не отводя взгляда от воды.
   Девятко подумал, что кормчий ведет себя слишком дерзко и следовало бы дать ему по морде.
   Рука у боярина зачесалась, но он вовремя остановился, – кормчий и гребцы люди свободные, могут дать сдачи.
   Девятко покосился на мечников, те дремали, прикрыв глаза.
   «Притворяются», – подумал Девятко.
   – Куда правим? – спросил Девятко кормчего.
   – Известно куда – туда, куда и велено, – сказал кормчий.
   «Нет, надо дать ему по морде», – подумал Девятко.
   – До Невы далеко? – спросил он.
   Кормчий наконец-то перевел взгляд на боярина. Взгляд дерзкий.
   Секунду глядел на боярина, затем отвернулся и показал рукой в сторону горизонта:
   – Смотри, боярин, видишь – прибрежный камыш показался. Там и Нева.
   Девятко взглянул по направлению его руки, но ничего, кроме темной полосы на горизонте, не увидел.
   – Сколько еще идти? – спросил Девятко.
   – С час, не больше, – ответил кормчий.
   – Нам надо вернуться до обеда, – сказал Девятко.
   – Надо дать отдохнуть гребцам, – сказал кормчий.
   – Зачем? – спросил Девятко, искренне недоумевая, зачем гребцам отдых.
   – Затем, что обратно нам придется идти против ветра, – сказал кормчий.
   – Ну и что?
   – Волна крутая, придется идти на веслах, – сказал кормчий.
   Девятко взглянул на воду. Волна стала еще круче.
   – Буря, что ли, будет? – спросил он.
   – Нет, но встречная волна будет сильно тормозить ход. До обеда не успеем.
   – Будут грести, как следует, – успеем, – сказал Девятко.
   Оба замолчали.
   Через минуту кормчий снова сказал:
   – Однако, если разбойники нас увидят и погонятся за нами, то с уставшими гребцами нам не уйти.
   Девятко еще минуту думал, потом проговорил:
   – Ладно, пусть гребцы отдыхают.
   Кормчий дал команду гребцам отдыхать. Весла втянули в струг, и гребцы обессилено упали на лавки.
   Через час, как и обещал кормчий, струг подплыл к камышам. У берега ветер оказался еще сильнее, и камыш играл волной.
   – А где вход в Неву? – спросил кормчего Девятко.
   – Недалеко. Подойдем к нему под камышами, – сказал кормчий.
   – Мудришь, – недовольно сказал Девятко.
   – У входа могут стоять разбойничьи струги, – сказал кормчий.
   – Да? – почуял холодок под ложечкой Девятко.
   – Да. Поэтому лучше было бы пристать в камышах к берегу, пройти по берегу к Неве и посмотреть, что там делается, – предложил кормчий.
   – На это много времени уйдет, – сказал Девятко.
   – И что делать? – спросил кормчий.
   – Пройдем мимо входа на скорости. Если там есть разбойники, то они не догонят нас, – сказал Девятко.
   – Так мы ничего не увидим, – сказал кормчий.
   – Увидим, – сказал Девятко.
   – Но… – попытался возразить кормчий, но Девятко оборвал его.
   – Молчи и делай, как я говорю.
   – Как скажешь, боярин, – проговорил кормчий, и в его глазах мелькнуло сомнение.
   Он переложил руль. Ветер дунул в бок струга, и тот начал клониться. Чтобы корабль не перевернулся или не зачерпнул бортом воду, парус опустили, а так как корабль потерял скорость, гребцов снова посадили на весла.
   Вход в Неву открылся неожиданно. Не сбавляя скорости, струг прошел поперек протоки и снова скрылся за камышами. Теперь с северной стороны.
   – Видел разбойников? – спросил кормчего Девятко.
   – Их струги стоят на входе в протоку, – сказал кормчий.
   – Я это видел, – сказал Девятко. – Сколько их было?
   – Наверно, пять или шесть, – сказал кормчий.
   – Я тоже насчитал пять штук, – сказал Девятко.
   – Сом, говорил, что стругов у разбойников было больше. А мы другие струги не увидели, – сказал кормчий.
   – Остальные, наверно, ушли в море. Да и какая разница, сколько их? Пять или десять. Это не имеет значения. У князя все равно больше сил, – сказал Девятко.
   – Но лучше было бы пристать к берегу и пройти к лагерю разбойников. Мне показалось, что над ними датское знамя, – сказал кормчий.
   – Дурак, – сказал Девятко.
   – Я не дурак, – обиделся кормчий.
   – Дурак. Разбойники уже заметили наш струг, и, наверно, начали искать нас. Я не хочу попасться в их руки, – сказал Девятко.
   – И все же… – проговорил кормчий.
   – Ты дерзок не по чину, – перебил его Девятко.
   – Но…
   – Поменьше болтай. Правь-ка отсюда, пока я не надавал тебе по морде. А я могу и повесить за непослушание, – пригрозил боярин.
   – Твоя воля. Как скажешь боярин, – сказал кормчий и отвернулся.

Глава 10

   Гостомысл проспал в пристройке на носу не меньше двух часов. Проснувшись, он увидел, что Ратиша сидит у двери комнаты. Глаза Ратиши были закрыты, но как только Гостомысл пошевелился, так сразу открыл глаза.
   Гостомысл опустил ноги на пол. От тонкого дощатого потолка тянуло жаром. Огонь в очаге не горел.
   – А где все? – спросил Гостомысл.
   – Наверху, – сказал Ратиша.
   – Девятко вернулся? – спросил Гостомысл.
   – Нет пока, – сказал Ратиша.
   – А мы далеко от Невы? – спросил Гостомысл.
   – Уже близко. Ерш говорит – пару часов хода, – сказал Ратиша.
   – А где повар? – спросил Гостомысл, чувствуя голод.
   – Все обедают, – сказал Ратиша.
   – Я тоже хочу есть, – сказал Гостомысл.
   – Сейчас, – сказал Ратиша.
   Ратиша вынул из шкафа горшок, миски и поставил все на стол.
   – Ладью вроде меньше качает, – сказал Гостомысл.
   – Князь приказал пока паруса убрать. Он хочет, прежде чем подойдет к Неве, встретить Девятко, – сказал Ратиша.
   Гостомысл подсел к столу и спросил:
   – Ты думаешь, Девятко найдет разбойников?
   – Наверно, – сказал Ратиша.
   Деревянной ложкой он наложил в миску княжича гречневой каши. От каши пошел вкусный запах.
   Ратиша пододвинул миску ближе к Гостомыслу и спросил:
   – Ты будешь серебряной ложкой?
   – Нет. Деревянной буду. Как все, – сказал Гостомысл.
   Ратиша подал княжичу деревянную ложку.
   Гостомысл зачерпнул кашу и сказал:
   – Каша с мясом.
   – Князь велит кормить в походе кашей с мясом. Мясо силу придает, – сказал Ратиша и поинтересовался. – Молока тебе налить?
   – Налей, – сказал Гостомысл.
   Ратиша прошел опять к шкафу и принес кружки и флягу. Одну из кружек поставил перед княжичем и налил молока.
   – В походе князь запрещает пить вино, – сказал Ратиша.
   – Я вина не пью, – сказал Гостомысл.
   – Скоро будешь, – сказал Ратиша.
   – Может быть. Садись рядом, поешь, – сказал княжич.
   Ратиша сел рядом, наложил в миску кашу и принялся торопливо есть. Заметив, что Гостомысл ест медленно, заметил:
   – Надо как следует поесть. Ешь и ты княжич. Может случиться так, что сегодня больше не придется есть.
   Гостомысл положил ложку на стол и пожаловался:
   – Что-то в горле пересохло.
   – Это от боязни. Попей молока, – сказал Ратиша.
   – Какой еще такой боязни? – с обидой спросил Гостомысл.
   – Ну, ты же первый раз идешь в поход, – сказал Ратиша.
   – И что же? Я не боюсь, – сказал Гостомысл.
   – Ничего. Все боятся. Только не все показывают виду. Я тогда на ладье Медвежьей лапы со страху чуть не наложил в штаны, – сказал Ратиша.
   – Я в штаны не наложу – я княжич, – сказал гордо Гостомысл.
   – Все равно тебе будет страшно, – сказал Ратиша.
   – Не пугай меня, – сказал Гостомысл.
   – И не думаю. Лучше знать, что тебя может ожидать, – сказал Ратиша.
   Гостомысл взял кружку с молоком и почти всю ее опустошил. Отдышавшись и вытерев губы, сказал:
   – Судьба человека зависит от богов, а человеку неведомы их замыслы.
   В миске Ратиши закончилась каша, он допил молоко и проговорил:
   – Ну да: боги правят людьми. Но люди вольны поступать по своему разумению. Так что, чтобы не было страшно, я взял вина. Перед сражением выпьем немного. Вино снимет страх.
   – Ладно. Пошли наверх. Надо узнать, что там делается, – сказал Гостомысл.
   – Пошли, – сказал Ратиша, и они вышли из каморки.
   Ладья, подгоняемая ветром, медленно плыла по воде. Около мачты стоял большой котел. Пахло горячей гречкой и вареным мясом. Однако почему-то никто не ел.
   – Кажется, судно на горизонте, – сказал Ратиша и показал рукой вдаль.
   Гостомысл пригляделся и увидел едва заметное белое пятно. Его легко можно было спутать с чайкой.
   – Это Девятко возвращается, – сказал Ратиша.
   – Ты так думаешь? – с сомнением спросил Гостомысл.
   – Знамени не видно. Наши струги и струги разбойников издали похожи. Но это не могут быть разбойники, потому что судно одно. Поэтому это точно – Девятко, – сказал Ратиша.
   – Может быть, – сказал Гостомысл.
   – Ты сомневаешься? – сказал Ратиша.
   – Разбойники тоже могли выслать на разведку корабль, – сказал Гостомысл.
   – Ладно, подойдет ближе, рассмотрим, – сказал Ратиша.
   Гостомысл представил в уме, что он является начальником на струге, и сказал:
   – До того, когда он подойдет ближе, надо было бы дать команду приготовиться к бою. На море нельзя быть неосторожным.
   – Это правильно. Но нас много. Один корабль не представляет опасности, – сказал Ратиша.
   – Отец сейчас, наверно, отдаст распоряжение готовиться к бою, – сказал Гостомысл.
   – А ведь пообедать не успели, – сказал Ратиша.
   Словно угадывая мысли Гостомысла, Храбр отдал приказание, и мечники встали рядом с бортом, со стороны которого должен был подойти неизвестный корабль, с луками наготове и стали смотреть в сторону приближающегося корабля.
   Гостомысл почувствовал радость оттого, что угадал правильные действия воеводы.
   Тем временем повар принес в совке угли из очага и стал накладывать их в горшки, привязанные к бортам. От бортов потянулся дымок. Огонь нужен был, чтобы быстро зажигать огнем стрелы, обернутые просмоленной паклей.
   Воины приготовили стрелы.
   Наконец расстояние уменьшилось настолько, что стал виден флаг на мачте.
   – Это Девятко, – сказал Храбр.
   – Вижу, – ответил князь.
   – Что-то он быстро вернулся, – сказал Стоум.
   – Надо бросить якорь, – сказал Храбр.
   – Нет. Сильная волна. Девятко не сможет причалить к нам, – сказал Стоум.
   – Ерш! – позвал князь.
   Кормчий Ерш подошел.
   – Слушаю, князь.
   Князь кивнул на струг Девятко и спросил:
   – Он сможет причалить к нам?
   Ерш посмотрел на приближающийся струг.
   – Причалить не сможет, но если будет ловок, пусть перепрыгнет.
   – Горло драть ни к чему. Надо спокойно поговорить. Пусть прыгает, – сказал князь.
   – А свалится в воду и намочит штаны, невелика беда – обсохнет, – со смехом сказал Храбр.
   – Пусть подходит с подветренной стороны, – сказал Ерш, – приму, как младенца в колыбель.
   – Сигнальщик, – крикнул Храбр, – дай кормчему на струге Девятко знак, чтобы подходил с подветренной стороны.
   – Надо бы и другим начальникам стругов перейти к нам на ладью, – заметил Стоум.
   – Зачем? – спросил Храбр.
   – Если Девятко нашел разбойников… – начал мысль Стоум.
   – Он нашел разбойников, потому что вернулся быстро, – сказал Храбр.
   – Начальники нам понадобятся, чтобы переговорить, как действовать сообща, – закончил мысль Стоум.
   – Ладно, – сказал Храбр. – Будем собирать их. Правда, на это уйдет уйма времени.
   – Не надо собирать начальников. Сначала послушаем Девятко, – сказал князь.
   Пока разговаривали, струг Девятко нацелился на борт княжеской ладьи, и Ерш приказал гребцам взять багры, чтобы в случае опасности оттолкнуть струг.
   Кормчий на струге Девятко все же оказался опытен, и его струг, удерживаемый баграми с ладьи, осторожно замер в паре метрах от борта ладьи.