Страница:
Нет сомнения, что ребята хотят что-то скрыть. Что-то очень важное. Но что?
– Тебе понравился мой стиль? – спросила Надя. За то время, пока Роман читал и размышлял над прочитанным, она успела принять душ и переодеться в купленное в бутике черное вечернее платье и теперь охорашивалась перед крошечным зеркальцем кухонного шкафчика. Роман смотрел на ее оголенные руки и не мог оторвать взгляда – они были такими гладкими, что казались сделанными не из плоти, а выточенными из куска мрамора. Мрамора, покрытого легким золотистым загаром. Колдун едва сдержался, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее кожи.
– Зачем такой наряд? – хмуро спросил Роман. – По-моему, у тебя чисто деловая встреча.
– Одно другому не мешает, – усмехнулась Надя. – Дядя Толя встречает меня около клуба “Нерон”, почему бы ему немного не раскошелиться и не повеселить меня пару часиков? Честно говоря, скучновато в нашем водном краю. Могу я немного расслабиться, господа?
– Я пойду за тобой и буду тебя прикрывать, – сказал Меснер.
– Совершенно излишне. Или боишься, что я закручу роман с собственным отчимом?
– Это не смешно. Но если не хочешь, я не пойду. – Меснер всем своим видом старался показать, что Надя может пожалеть о своей неосторожности.
– Может быть, мне тебя проводить? – предложил Роман.
– А ты хоть драться умеешь? – поинтересовалась Надя.
– Ему не надо драться, – с гордостью сообщила Лена. – Он одним прикосновением убивает.
Надя смерила Романа оценивающим взглядом:
– Если кого брать, так Стена. Надеюсь, Лешка, ты еще не бросил заниматься каратэ?
– Не бросил, я человек постоянный.
– Слишком постоянный, – поддакнул Роман.
– Ладно, ладно, радуйтесь, я не беру его с собой! – И Надя бросила кокетливый взгляд на Романа – ей было интересно, как колдун отреагирует на ее выпад. Произведенным впечатлением она осталась довольна.
– Ты так и не сказала, восстановить лживые строчки или нет, – спросил Роман сухо.
– Оставь так, – засмеялась Надя. – Это даже оригинально – одна голая правда. В этом случае наша история будет выглядеть более фантастичной. – И она весело помахала всей честной компании ручкой на прощание.
Роман сделал вид, что ни капельки не оскорблен:
– Это заявление мало что даст. Теперь постоянно кто-нибудь кричит: спасите, помогите, убивают, грабят! Ну и что? Все слышат крики, но никто не кидается спасать. И убивать, и грабить продолжают среди белого дня. Почему вы уверены, что вас кто-то защитит?
– А что если я скажу, что только благодаря Беловодью процесс распада удалось остановить, хотя все предрекали, что раз “процесс пошел”, то он пойдет до конца? – вспылил Стен.
– Тебе никто не поверит.
– Большинство не поверит. Но наверняка кое-кто задумается. Уверен, что Беловодье заинтересует людей наверху.
– Для этого надо сказать чуть больше, чем вы насочиняли в своей бумажке, – усмехнулся Роман. – А пока Надя рискует зря.
– Только не думайте, что я отпущу ее одну, – заявил Меснер и натянул куртку.
Кобуру же с “береттой” он снимал только в ванной.
– Когда вас ждать? – поинтересовался Стен.
– Мы вернемся до утра, – отозвался Эд вполне серьезно, не уловив двусмысленности своей шуточки. Но в этот раз почему-то не спросил – смешно или нет.
Как и Надя, он не считал свою отлучку опасной.
Глаша отыскала убежище колдуна без труда. Она бы и под землей его настигла, а не то что здесь, в квартирке на первом этаже. Роман оставлял после себя ощутимый след в воздухе. Живой человек ни за что бы не смог его уловить. Но утопленница различала его, будто колдун мелом начертал для нее путь. Путешествовала она сначала в кузове самосвала, а потом свернулась калачиком на заднем сиденье “жигуленка”, не примеченная хозяином, и добралась до Москвы к вечеру.
И вот она стояла в темноте и смотрела на освещенные окна квартиры, где находился единственный человек, который мог ей помочь. Чувство, которое она испытывала к Роману, – смесь преклонения с обожанием, чем-то напоминало любовную страсть. Даже если колдун не сумеет ей помочь, все равно она последует за ним повсюду и никто не сможет ее остановить.
Окна квартиры выходили на пустырь, заросший тощими частыми березками и заваленный обломками бетона и прочим мусором после строительства гаражей. Среди облетевших деревьев Глаша сразу приметила парня, что рассматривал окна той же квартиры. Драные, неплотно задернутые занавесочки вряд ли могли скрыть от внимательных глаз происходящее внутри. Обитатели вели себя легкомысленно: ходили по квартире в полный рост, не таясь останавливались возле окон так, что одним выстрелом можно было снять любого, и никто не потрудился выйти из дома и оглядеться. Надеялись, глупые, что погоня где-то далеко, за тридевять земель. А она уже здесь, рядом. Этот плотный широкоплечий парень явно не походил на человека, вышедшего погулять с собачкой. Зачем собаководу неотрывно рассматривать в бинокль окна квартиры на первом этаже? Искать там своего бобика?
Глаша подошла поближе и сказала:
– Привет!
Глупец обернулся, зачем-то выставил вперед руку и чем-то тихонько хлопнул. Глаша почувствовала, как под левой грудью несильно кольнуло. “А, пулька”, – догадалась она. И шагнула к стрелку, вытянув руки. Он попятился и вновь выстрелил, забирая выше. В этот раз кольнуло в лоб.
– Не бойся, котенок. Это не больно, – засмеялась Глаша, легко скакнула вперед, очутилась рядом со стрелком и запустила цепкие холодные руки ему под куртку, прямо под мышки. Пальцы ее обожгло горячим потом жертвы, и она содрогнулась, предвкушая наслаждение: что может быть слаще, чем защекотать парня до смерти.
Рот человека перекосился – он хотел закричать и не мог, – а тело извивалось, откликаясь на каждое прикосновение цепких ледяных пальцев. Добыча корчилась у нее в руках и заходилась от смеха так же беззвучно, как прежде беззвучно вопила от страха. Через несколько минут человек выскользнул из объятий русалки, осел на землю и больше не шевелился. Расправившись с одним, Глаша огляделась. Возле подъезда, фырча включенным мотором, стояла “девятка”, и в ней маячило два или три силуэта. Еще один выбрался наружу и на что-то указывал приятелям. Тут подъехала еще одна машина…
Нет, со всеми Глаше никак не справиться. Пусть-ка лучше колдун ими займется. Глаша зачерпнула полные пригоршни воды из лужи и швырнула воду в окно кухни. Капли застучали по стеклу, как камушки. Стук этот услышал лишь Роман. Остальным почудилось обычное – капли дождя на стекле.
Впрочем, колдун гораздо ранее ощутил тревогу. Едва машина остановилась у подъезда, он понял, что их убежище раскрыто. А теперь, когда капли забарабанили по стеклам, сделалось ясно, что непрошеных гостей надо ждать с минуты на минуту. Роман набрал в ванной ведро воды, опустил в него ладони, с минуту что-то пошептал, потом коснулся мокрыми пальцами губ и вылил воду на пол в прихожей.
– Что ты делаешь? – изумился Юл, подошедший поглядеть на колдовские фокусы. – Потоп хочешь устроить?
– Потоп как-нибудь в другой раз, а сейчас всего лишь небольшая ловушка.
Вода растеклась ровным зеркалом от плинтуса к плинтусу. С изумлением Юл заметил, что в воде отражается не грязный потолок с паутиной застарелых трещин, а бледно-синее, по-осеннему выцветшее небо и стайка пухлых осенних облаков, густо подсиненная по низу. В ту же минуту дверь рухнула, шлепнулась в воду и… исчезла. А в прихожую ввалилось сразу трое ребят, плотной группой, плечо к плечу. Черные куртки, толстые физиономии, схожие, будто их штамповали на заводе тяжелого машиностроения. У главного “пушка” в толстой лапище напоминала игрушечный пистолетик. Пистолетик капризно дернулся, чихнул и выплюнул пульку Роману в грудь. Но вместо того, чтобы лететь по прямой, пуля спиралью взвилась к потолку, прошила штукатурку и, не оставив следа, устремилась наверх, сквозь второй, третий и так далее этажи, сквозь крышу, и все вверх и вверх, обретая поразительную невесомость и теряя убойную силу. Главный рявкнул матерно и, разъяренный, шагнул вперед, надеясь сгрести в охапку стоящих на пороге комнаты Романа и Юла разом. Шагнул и исчез, лишь круги по воде разбежались. Приятели ринулись за ним следом и даже успели добежать до середины прихожей, после чего точно так же испарились. Вода еще минуту-другую исходила рябью, а потом послушно замерла, равнодушно отражая бег синеватых облаков в небе.
– Где они теперь? – спросил Юл.
– Сидят где-нибудь на бережку ручья, там, где вода эта истоки берет.
– А почему вода вниз не протекает?
– Потому что вода эта теперь не текучая, а стоячая. Роман положил на бок пустое ведро и поманил воду пальцем. Она замутилась, зажурчала и вмиг собралась обратно, на полу осталось лишь несколько влажных пятен да в одном месте ребристый след от тяжелого мужского ботинка.
– Что-то уж очень быстро нас высчитали. Подозрительно даже, – заметил Роман. – Задерживаться нам здесь более не стоит. Уходить пора.
Юл послушно шагнул к дверному проему, но Роман его остановил.
– Не так уходить. По лестнице нельзя.
На счастье, хотя мебели в квартире не было, но в кладовке нашлось множество всякого хлама, стаскиваемого туда годами. Из найденного прежде всего пригодился топор – им в углу на кухне Роман выбил кусок держащегося едва-едва бетона, и образовалась дыра прямо на улицу. Потом Роман отыскал длинный резиновый шланг, несколько минут оглаживал его ладонями, будто уговаривал быть послушным в деле, и только после этого подключил к крану, а хвост просунул в пробоину. Кран открыли до отказа, и струя хлынула наружу. В темноте от воды исходила призрачное зеленоватое свечение. И вот ручеек, извиваясь, потек меж деревцами все дальше и дальше, отыскивая между камнями дорожку к журчащей невдалеке грязной речушке. Будто лунная полоска пролегла по земле. Юл хмыкнул, представив себе растерянные лица тех, кто затаился в засаде, наблюдая столь странное явление. Роман несколько минут стоял не двигаясь, прощупывая пространство вокруг дома. Судя по тому отвратительному, парализующему холоду, что накатывал на него волнами, рядом с домом пять или шесть стволов, а при них – обязательно крепкие парни. Не исключено, что ребята ждали подмоги.
Никого не предупреждая, Роман окатил водой сначала Лену – та завизжала от неожиданности, – потом Юла и Стена. И наконец – себя. Пока растерянные сотоварищи пытались отряхнуться, он распахнул окно и предупредил:
– Прыгать прямо в ручей и ступать только по воде. Собьетесь с дороги – сразу крышка. Пуль не бояться: комары сквозь воду не кусают.
Бегущий ручеек из воды сверкал, как зеркало, и на удивленье был широк – почти метр, а то и больше. По краю воды извивалась черная дрожащая нить.
– Если кто-нибудь приложится задницей к границе, это будет самая смешная шутка на свете. Жаль, нет Меснера, он бы оценил мой юмор. – И Роман первым швырнул в ручей Юла. Аккурат посредине.
Потом прыгнула Лена, держа в руках сумку с остатками провизии. Край сумки задел границу, и угол будто срезало ножом, на землю вывалились кусок колбасы и банка с пивом. Ленка инстинктивно протянулась поднять, но Юл успел ударить ее по руке и тем самым спас. Вновь захлопали выстрелы – ребята в кустах приметили стоящую посреди бегущей воды парочку и принялись палить в удобную мишень из всех имевшихся в наличности стволов. Лена, позабыв наставления Романа, закричала от ужаса, прикрыла голову руками и присела на корточки. Но пули, будто обезумев, выписывали в воздухе замысловатые пируэты, били стекла в доме, срезали ветки с деревьев, но никак не желали попасть в двух стоящих на виду людей. Только окрик колдуна заставил беглецов опомниться и сдвинуться с места.
Роман со Стеном прыгнули в ручей вместе – несросшееся водное ожерелье могло и не защитить Алексея, и потому Стен ни на секунду не снимал руки с плеча колдуна. Так они и бежали гуськом – слепец него поводырь. Двое из “братишек”, весьма осмелев, кинулись к ручью и намеревались сами впрыгнуть на водную дорогу. Да куда там! Черная кайма стояла на их пути неприступной стеной. Стрелки в ярости колотили по невидимому препятствию. Романа занимала их уверенность в силе своих кулаков. У колдуна возникло неодолимое желание над наивными ребятнами подшутить. Разумеется, шуточка должна быть особенная, уместная в данном случае, с изюминкой.
– Иди, иди сюда, крошка! – засмеялся Роман и, зачерпнув пригоршню бегущей воды, швырнул ею в ближайшего из киллеров, открывая перед ним заповедную границу.
Тот, не понимая подвоха, рванулся вперед и, конечно же, наступил ногой на черную дрожащую кайму. Ступню ему срезало как ножом и хлынула кровь. Касаясь воды, она шипела и дымилась, превращаясь в зеленую густую слизь. После этого пошла по стене рябь, и стало казаться, что не живые люди удирают из ловушки, а протянулся от дома к лесочку непрерывный телевизионный экран. И помехи синими и белыми всполохами бегут по нему, изображение колеблется, то появляясь, то исчезая. Второй парень, не желая упускать добычу, принялся в ярости палить наугад. Но ни одна из пуль не достигла цели, они летали, как вольные птицы в погоне за ускользающей мошкарой, и не желали убивать. Когда киллер опустошил обойму, в наступившей тишине раздался только один выстрел, равнодушный как плевок. Парень согнулся пополам и повалился на землю, даже не охнув. Стен оглянулся, и показалось ему, что за деревьями мелькнул знакомый массивный силуэт. Меснер вернулся. И как всегда вовремя.
Двое уцелевших парней разом повернулись в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Один кинулся бежать наудачу в березняк в слабой надежде укрыться за тощими стволами, а второй, не мудрствуя, скрючился за толстенной отопительной трубой. Неуязвимый для меснеровских пуль, он был всего в нескольких шагах от рукотворного ручья и отлично виден беглецам. Возможно, он решил, что эти двое не представляют никакой опасности для него, раз сами для пуль недостижимы. Роман улыбнулся – за глупость надо наказывать – и выразительно повел глазами в сторону незадачливого бойца преступного фронта. Стен понял намек и кивнул в ответ. Тогда Роман обмакнул пальцы в воду и прорезал в магической стене окно. Оно слегка подрагивало, а по краю, растягиваясь и вновь сужаясь, трепетала точно такая же черная кайма, как и на границе ручья.
Алексей прыгнул в “окно”, перекатился по земле, вскочил, сделав разворот, и два удара один за другим обрушились на голову незадачливого стрелка. Подобрав выпавший из рук киллера пистолет, Стен выглянул из-за трубы и тут же едва не поплатился за свою неосторожность: пули звонко зацокали по металлу. Стрелял ли киллер, или Меснер в пылу схватки не заметил смены противника, было не разобрать. Роман видел две затаившиеся за стволами тени.
Одна из теней метнулась в сторону и укрылась за обломками бетона. Уцелевший киллер дважды выстрелил и дважды не попал. Стен пальнул в воздух. И тут же пуля впилась в лохмотья теплоизоляции возле головы Алексея. “Беретта” рявкнула следом, будто ставила заключительную точку. Наступила тишина. Лишь где-то невдалеке скулила собака.
– Стен… – послышался из темноты голос Меснера. – Это ты палишь без разбору?
– Я, кому же еще, – отозвался Алексей.
– Ты меня чуть не убил.
– Я стрелял в воздух.
– Замечательно. Вы оставили для меня, как всегда, всю грязную работу.
– Где Надя?
– Она сидит на стоянке, в джипе. Они пытались захватить ее возле клуба, но я смог объяснить ребятам, что они зря это делают. Смешно? – поинтересовался Меснер.
– Не очень.
– Уходим, Уходим, уходим, – прервал их душевный разговор Роман и бросил заранее припасенный камень в ручей.
Вмиг исчезло зеленоватое свечение, черная извивающаяся нить и невидимая стена. По земле текла тонкая струйка воды из водопровода. Отныне самая обычная вода. Но этот фокус потребовал от него слишком много сил.
– Еще парочка таких трюков, и я сделаюсь живым трупом, – пробормотал колдун,
Он смочил ладони в ручье и отер лоб, хотя знал, что текущая из металлических труб вода ему не поможет, а даст лишь крошечное облегчение на минуту-другую. Стен нагнал Лену и Юла, и они зашагали вместе. Им стоило поторопиться: какой-нибудь смельчак из обитателей дома, заслышав выстрелы, мог звякнуть в милицию. Наверняка будет непросто объяснить явившимся ментам, откуда в этом милом лесочке оказалось три трупа и парочка раненых.
Надя преспокойно дожидалась в машине, будто не слышала близкой стрельбы и криков. Ее невозмутимость казалась немного напускной, но все равно восхищала Романа.
– Эд, как всегда, творит чудеса, – сказала Надя, улыбаясь, и чмокнула детектива в щеку.
– А меня? – спросил Роман, наклоняясь к ней. – Я тоже старался изо всех сил.
– Тебя целовать опасно. – Надя погрозила ему пальцем, но потом, передумав, поцеловала и его, быть может, прижималась к его щеке губами чуточку дольше, чем требовала простая дружеская признательность.
Все уже загрузились в машину, и Эд собирался усесться за руль, когда заметил в двух шагах от себя светлый силуэт. Поразительно, но кто-то сумел бесшумно подобраться к нему почти вплотную. Он мгновенно развернулся на каблуках и направил ствол “беретты” идущему в грудь.
– Не двигаться, – предупредил он.
– Можешь стрелять, – отвечал женский голос. – Все равно пуля меня не убьет.
Меснер почувствовал странный сырой запах, исходящий от женщины. Так пахнет затхлая вода в пруду к исходу осени – прелыми листьями и гниющими водорослями.
– Глаша? – изумился Роман и сделал предостерегающий жест Меснеру. – А ты-то что здесь делаешь?
– Я к вам с просьбой, – отвечала утопленница и поклонилась до земли. – Вернуться хочу назад, на землю, к детушкам. Помоги мне.
– Если я в самом деле тебя верну, ты станешь всего-навсего разложившимся в воде трупом. Для воскрешения живая вода надобна, а у меня ее нет.
– Помоги мне, – повторила она жалобно и вновь поклонилась.
– Слушай-ка, не до тебя сейчас. Деток своих повидала, а теперь ступай назад в реку и не мешай. А нам отсюда убираться пора, – раздражился Роман.
Русалка расхохоталась. От ее хохота мороз пробирал по коже.
– Ну, уж нет. Ты меня на волю отпустил, я теперь от тебя до конца жизни не отстану… – мстительно пообещала Глаша.
– Твоя жизнь уже кончилось, – напомнил Роман.
– А я о твоей жизни говорю. Я за тобой хоть на край света побегу, и никак ты от меня не избавишься.
– Что ж, беги, – бросил Роман. – Ничего другого тебе не остается. – И повернулся к Меснеру: – Отчаливаем.
– Помоги мне!
Роман демонстративно забрался в свою “шестерку”, и обе машины растворились в темноте. А Глаша – неспешно, вперевалочку – вышла на дорогу и здесь, ухватившись за бампер проходящей мимо “Волги”, ловко вскочила на багажник. Вцепившись ногтями в заднее стекло так, что в нем остались ровненькие кругленькие отверстия, она сидела на коленях на багажнике. Мужчина за рулем, заслышав странный скрежет, оглянулся, но увидел лишь белое фосфоресцирующее пятно и, вместо того чтобы остановиться и проверить, что стряслось с машиной, лишь нажал на педаль газа. Так Глаша отправилась в погоню, безошибочно улавливая оставляемый в воздухе Романом след.
Глава 13 ЧИНОВНИК ИЗ МОСКВЫ И КОЛДУН ИЗ ТЕМНОГОРСКА
– Тебе понравился мой стиль? – спросила Надя. За то время, пока Роман читал и размышлял над прочитанным, она успела принять душ и переодеться в купленное в бутике черное вечернее платье и теперь охорашивалась перед крошечным зеркальцем кухонного шкафчика. Роман смотрел на ее оголенные руки и не мог оторвать взгляда – они были такими гладкими, что казались сделанными не из плоти, а выточенными из куска мрамора. Мрамора, покрытого легким золотистым загаром. Колдун едва сдержался, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее кожи.
– Зачем такой наряд? – хмуро спросил Роман. – По-моему, у тебя чисто деловая встреча.
– Одно другому не мешает, – усмехнулась Надя. – Дядя Толя встречает меня около клуба “Нерон”, почему бы ему немного не раскошелиться и не повеселить меня пару часиков? Честно говоря, скучновато в нашем водном краю. Могу я немного расслабиться, господа?
– Я пойду за тобой и буду тебя прикрывать, – сказал Меснер.
– Совершенно излишне. Или боишься, что я закручу роман с собственным отчимом?
– Это не смешно. Но если не хочешь, я не пойду. – Меснер всем своим видом старался показать, что Надя может пожалеть о своей неосторожности.
– Может быть, мне тебя проводить? – предложил Роман.
– А ты хоть драться умеешь? – поинтересовалась Надя.
– Ему не надо драться, – с гордостью сообщила Лена. – Он одним прикосновением убивает.
Надя смерила Романа оценивающим взглядом:
– Если кого брать, так Стена. Надеюсь, Лешка, ты еще не бросил заниматься каратэ?
– Не бросил, я человек постоянный.
– Слишком постоянный, – поддакнул Роман.
– Ладно, ладно, радуйтесь, я не беру его с собой! – И Надя бросила кокетливый взгляд на Романа – ей было интересно, как колдун отреагирует на ее выпад. Произведенным впечатлением она осталась довольна.
– Ты так и не сказала, восстановить лживые строчки или нет, – спросил Роман сухо.
– Оставь так, – засмеялась Надя. – Это даже оригинально – одна голая правда. В этом случае наша история будет выглядеть более фантастичной. – И она весело помахала всей честной компании ручкой на прощание.
Роман сделал вид, что ни капельки не оскорблен:
– Это заявление мало что даст. Теперь постоянно кто-нибудь кричит: спасите, помогите, убивают, грабят! Ну и что? Все слышат крики, но никто не кидается спасать. И убивать, и грабить продолжают среди белого дня. Почему вы уверены, что вас кто-то защитит?
– А что если я скажу, что только благодаря Беловодью процесс распада удалось остановить, хотя все предрекали, что раз “процесс пошел”, то он пойдет до конца? – вспылил Стен.
– Тебе никто не поверит.
– Большинство не поверит. Но наверняка кое-кто задумается. Уверен, что Беловодье заинтересует людей наверху.
– Для этого надо сказать чуть больше, чем вы насочиняли в своей бумажке, – усмехнулся Роман. – А пока Надя рискует зря.
– Только не думайте, что я отпущу ее одну, – заявил Меснер и натянул куртку.
Кобуру же с “береттой” он снимал только в ванной.
– Когда вас ждать? – поинтересовался Стен.
– Мы вернемся до утра, – отозвался Эд вполне серьезно, не уловив двусмысленности своей шуточки. Но в этот раз почему-то не спросил – смешно или нет.
Как и Надя, он не считал свою отлучку опасной.
Глаша отыскала убежище колдуна без труда. Она бы и под землей его настигла, а не то что здесь, в квартирке на первом этаже. Роман оставлял после себя ощутимый след в воздухе. Живой человек ни за что бы не смог его уловить. Но утопленница различала его, будто колдун мелом начертал для нее путь. Путешествовала она сначала в кузове самосвала, а потом свернулась калачиком на заднем сиденье “жигуленка”, не примеченная хозяином, и добралась до Москвы к вечеру.
И вот она стояла в темноте и смотрела на освещенные окна квартиры, где находился единственный человек, который мог ей помочь. Чувство, которое она испытывала к Роману, – смесь преклонения с обожанием, чем-то напоминало любовную страсть. Даже если колдун не сумеет ей помочь, все равно она последует за ним повсюду и никто не сможет ее остановить.
Окна квартиры выходили на пустырь, заросший тощими частыми березками и заваленный обломками бетона и прочим мусором после строительства гаражей. Среди облетевших деревьев Глаша сразу приметила парня, что рассматривал окна той же квартиры. Драные, неплотно задернутые занавесочки вряд ли могли скрыть от внимательных глаз происходящее внутри. Обитатели вели себя легкомысленно: ходили по квартире в полный рост, не таясь останавливались возле окон так, что одним выстрелом можно было снять любого, и никто не потрудился выйти из дома и оглядеться. Надеялись, глупые, что погоня где-то далеко, за тридевять земель. А она уже здесь, рядом. Этот плотный широкоплечий парень явно не походил на человека, вышедшего погулять с собачкой. Зачем собаководу неотрывно рассматривать в бинокль окна квартиры на первом этаже? Искать там своего бобика?
Глаша подошла поближе и сказала:
– Привет!
Глупец обернулся, зачем-то выставил вперед руку и чем-то тихонько хлопнул. Глаша почувствовала, как под левой грудью несильно кольнуло. “А, пулька”, – догадалась она. И шагнула к стрелку, вытянув руки. Он попятился и вновь выстрелил, забирая выше. В этот раз кольнуло в лоб.
– Не бойся, котенок. Это не больно, – засмеялась Глаша, легко скакнула вперед, очутилась рядом со стрелком и запустила цепкие холодные руки ему под куртку, прямо под мышки. Пальцы ее обожгло горячим потом жертвы, и она содрогнулась, предвкушая наслаждение: что может быть слаще, чем защекотать парня до смерти.
Рот человека перекосился – он хотел закричать и не мог, – а тело извивалось, откликаясь на каждое прикосновение цепких ледяных пальцев. Добыча корчилась у нее в руках и заходилась от смеха так же беззвучно, как прежде беззвучно вопила от страха. Через несколько минут человек выскользнул из объятий русалки, осел на землю и больше не шевелился. Расправившись с одним, Глаша огляделась. Возле подъезда, фырча включенным мотором, стояла “девятка”, и в ней маячило два или три силуэта. Еще один выбрался наружу и на что-то указывал приятелям. Тут подъехала еще одна машина…
Нет, со всеми Глаше никак не справиться. Пусть-ка лучше колдун ими займется. Глаша зачерпнула полные пригоршни воды из лужи и швырнула воду в окно кухни. Капли застучали по стеклу, как камушки. Стук этот услышал лишь Роман. Остальным почудилось обычное – капли дождя на стекле.
Впрочем, колдун гораздо ранее ощутил тревогу. Едва машина остановилась у подъезда, он понял, что их убежище раскрыто. А теперь, когда капли забарабанили по стеклам, сделалось ясно, что непрошеных гостей надо ждать с минуты на минуту. Роман набрал в ванной ведро воды, опустил в него ладони, с минуту что-то пошептал, потом коснулся мокрыми пальцами губ и вылил воду на пол в прихожей.
– Что ты делаешь? – изумился Юл, подошедший поглядеть на колдовские фокусы. – Потоп хочешь устроить?
– Потоп как-нибудь в другой раз, а сейчас всего лишь небольшая ловушка.
Вода растеклась ровным зеркалом от плинтуса к плинтусу. С изумлением Юл заметил, что в воде отражается не грязный потолок с паутиной застарелых трещин, а бледно-синее, по-осеннему выцветшее небо и стайка пухлых осенних облаков, густо подсиненная по низу. В ту же минуту дверь рухнула, шлепнулась в воду и… исчезла. А в прихожую ввалилось сразу трое ребят, плотной группой, плечо к плечу. Черные куртки, толстые физиономии, схожие, будто их штамповали на заводе тяжелого машиностроения. У главного “пушка” в толстой лапище напоминала игрушечный пистолетик. Пистолетик капризно дернулся, чихнул и выплюнул пульку Роману в грудь. Но вместо того, чтобы лететь по прямой, пуля спиралью взвилась к потолку, прошила штукатурку и, не оставив следа, устремилась наверх, сквозь второй, третий и так далее этажи, сквозь крышу, и все вверх и вверх, обретая поразительную невесомость и теряя убойную силу. Главный рявкнул матерно и, разъяренный, шагнул вперед, надеясь сгрести в охапку стоящих на пороге комнаты Романа и Юла разом. Шагнул и исчез, лишь круги по воде разбежались. Приятели ринулись за ним следом и даже успели добежать до середины прихожей, после чего точно так же испарились. Вода еще минуту-другую исходила рябью, а потом послушно замерла, равнодушно отражая бег синеватых облаков в небе.
– Где они теперь? – спросил Юл.
– Сидят где-нибудь на бережку ручья, там, где вода эта истоки берет.
– А почему вода вниз не протекает?
– Потому что вода эта теперь не текучая, а стоячая. Роман положил на бок пустое ведро и поманил воду пальцем. Она замутилась, зажурчала и вмиг собралась обратно, на полу осталось лишь несколько влажных пятен да в одном месте ребристый след от тяжелого мужского ботинка.
– Что-то уж очень быстро нас высчитали. Подозрительно даже, – заметил Роман. – Задерживаться нам здесь более не стоит. Уходить пора.
Юл послушно шагнул к дверному проему, но Роман его остановил.
– Не так уходить. По лестнице нельзя.
На счастье, хотя мебели в квартире не было, но в кладовке нашлось множество всякого хлама, стаскиваемого туда годами. Из найденного прежде всего пригодился топор – им в углу на кухне Роман выбил кусок держащегося едва-едва бетона, и образовалась дыра прямо на улицу. Потом Роман отыскал длинный резиновый шланг, несколько минут оглаживал его ладонями, будто уговаривал быть послушным в деле, и только после этого подключил к крану, а хвост просунул в пробоину. Кран открыли до отказа, и струя хлынула наружу. В темноте от воды исходила призрачное зеленоватое свечение. И вот ручеек, извиваясь, потек меж деревцами все дальше и дальше, отыскивая между камнями дорожку к журчащей невдалеке грязной речушке. Будто лунная полоска пролегла по земле. Юл хмыкнул, представив себе растерянные лица тех, кто затаился в засаде, наблюдая столь странное явление. Роман несколько минут стоял не двигаясь, прощупывая пространство вокруг дома. Судя по тому отвратительному, парализующему холоду, что накатывал на него волнами, рядом с домом пять или шесть стволов, а при них – обязательно крепкие парни. Не исключено, что ребята ждали подмоги.
Никого не предупреждая, Роман окатил водой сначала Лену – та завизжала от неожиданности, – потом Юла и Стена. И наконец – себя. Пока растерянные сотоварищи пытались отряхнуться, он распахнул окно и предупредил:
– Прыгать прямо в ручей и ступать только по воде. Собьетесь с дороги – сразу крышка. Пуль не бояться: комары сквозь воду не кусают.
Бегущий ручеек из воды сверкал, как зеркало, и на удивленье был широк – почти метр, а то и больше. По краю воды извивалась черная дрожащая нить.
– Если кто-нибудь приложится задницей к границе, это будет самая смешная шутка на свете. Жаль, нет Меснера, он бы оценил мой юмор. – И Роман первым швырнул в ручей Юла. Аккурат посредине.
Потом прыгнула Лена, держа в руках сумку с остатками провизии. Край сумки задел границу, и угол будто срезало ножом, на землю вывалились кусок колбасы и банка с пивом. Ленка инстинктивно протянулась поднять, но Юл успел ударить ее по руке и тем самым спас. Вновь захлопали выстрелы – ребята в кустах приметили стоящую посреди бегущей воды парочку и принялись палить в удобную мишень из всех имевшихся в наличности стволов. Лена, позабыв наставления Романа, закричала от ужаса, прикрыла голову руками и присела на корточки. Но пули, будто обезумев, выписывали в воздухе замысловатые пируэты, били стекла в доме, срезали ветки с деревьев, но никак не желали попасть в двух стоящих на виду людей. Только окрик колдуна заставил беглецов опомниться и сдвинуться с места.
Роман со Стеном прыгнули в ручей вместе – несросшееся водное ожерелье могло и не защитить Алексея, и потому Стен ни на секунду не снимал руки с плеча колдуна. Так они и бежали гуськом – слепец него поводырь. Двое из “братишек”, весьма осмелев, кинулись к ручью и намеревались сами впрыгнуть на водную дорогу. Да куда там! Черная кайма стояла на их пути неприступной стеной. Стрелки в ярости колотили по невидимому препятствию. Романа занимала их уверенность в силе своих кулаков. У колдуна возникло неодолимое желание над наивными ребятнами подшутить. Разумеется, шуточка должна быть особенная, уместная в данном случае, с изюминкой.
– Иди, иди сюда, крошка! – засмеялся Роман и, зачерпнув пригоршню бегущей воды, швырнул ею в ближайшего из киллеров, открывая перед ним заповедную границу.
Тот, не понимая подвоха, рванулся вперед и, конечно же, наступил ногой на черную дрожащую кайму. Ступню ему срезало как ножом и хлынула кровь. Касаясь воды, она шипела и дымилась, превращаясь в зеленую густую слизь. После этого пошла по стене рябь, и стало казаться, что не живые люди удирают из ловушки, а протянулся от дома к лесочку непрерывный телевизионный экран. И помехи синими и белыми всполохами бегут по нему, изображение колеблется, то появляясь, то исчезая. Второй парень, не желая упускать добычу, принялся в ярости палить наугад. Но ни одна из пуль не достигла цели, они летали, как вольные птицы в погоне за ускользающей мошкарой, и не желали убивать. Когда киллер опустошил обойму, в наступившей тишине раздался только один выстрел, равнодушный как плевок. Парень согнулся пополам и повалился на землю, даже не охнув. Стен оглянулся, и показалось ему, что за деревьями мелькнул знакомый массивный силуэт. Меснер вернулся. И как всегда вовремя.
Двое уцелевших парней разом повернулись в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Один кинулся бежать наудачу в березняк в слабой надежде укрыться за тощими стволами, а второй, не мудрствуя, скрючился за толстенной отопительной трубой. Неуязвимый для меснеровских пуль, он был всего в нескольких шагах от рукотворного ручья и отлично виден беглецам. Возможно, он решил, что эти двое не представляют никакой опасности для него, раз сами для пуль недостижимы. Роман улыбнулся – за глупость надо наказывать – и выразительно повел глазами в сторону незадачливого бойца преступного фронта. Стен понял намек и кивнул в ответ. Тогда Роман обмакнул пальцы в воду и прорезал в магической стене окно. Оно слегка подрагивало, а по краю, растягиваясь и вновь сужаясь, трепетала точно такая же черная кайма, как и на границе ручья.
Алексей прыгнул в “окно”, перекатился по земле, вскочил, сделав разворот, и два удара один за другим обрушились на голову незадачливого стрелка. Подобрав выпавший из рук киллера пистолет, Стен выглянул из-за трубы и тут же едва не поплатился за свою неосторожность: пули звонко зацокали по металлу. Стрелял ли киллер, или Меснер в пылу схватки не заметил смены противника, было не разобрать. Роман видел две затаившиеся за стволами тени.
Одна из теней метнулась в сторону и укрылась за обломками бетона. Уцелевший киллер дважды выстрелил и дважды не попал. Стен пальнул в воздух. И тут же пуля впилась в лохмотья теплоизоляции возле головы Алексея. “Беретта” рявкнула следом, будто ставила заключительную точку. Наступила тишина. Лишь где-то невдалеке скулила собака.
– Стен… – послышался из темноты голос Меснера. – Это ты палишь без разбору?
– Я, кому же еще, – отозвался Алексей.
– Ты меня чуть не убил.
– Я стрелял в воздух.
– Замечательно. Вы оставили для меня, как всегда, всю грязную работу.
– Где Надя?
– Она сидит на стоянке, в джипе. Они пытались захватить ее возле клуба, но я смог объяснить ребятам, что они зря это делают. Смешно? – поинтересовался Меснер.
– Не очень.
– Уходим, Уходим, уходим, – прервал их душевный разговор Роман и бросил заранее припасенный камень в ручей.
Вмиг исчезло зеленоватое свечение, черная извивающаяся нить и невидимая стена. По земле текла тонкая струйка воды из водопровода. Отныне самая обычная вода. Но этот фокус потребовал от него слишком много сил.
– Еще парочка таких трюков, и я сделаюсь живым трупом, – пробормотал колдун,
Он смочил ладони в ручье и отер лоб, хотя знал, что текущая из металлических труб вода ему не поможет, а даст лишь крошечное облегчение на минуту-другую. Стен нагнал Лену и Юла, и они зашагали вместе. Им стоило поторопиться: какой-нибудь смельчак из обитателей дома, заслышав выстрелы, мог звякнуть в милицию. Наверняка будет непросто объяснить явившимся ментам, откуда в этом милом лесочке оказалось три трупа и парочка раненых.
Надя преспокойно дожидалась в машине, будто не слышала близкой стрельбы и криков. Ее невозмутимость казалась немного напускной, но все равно восхищала Романа.
– Эд, как всегда, творит чудеса, – сказала Надя, улыбаясь, и чмокнула детектива в щеку.
– А меня? – спросил Роман, наклоняясь к ней. – Я тоже старался изо всех сил.
– Тебя целовать опасно. – Надя погрозила ему пальцем, но потом, передумав, поцеловала и его, быть может, прижималась к его щеке губами чуточку дольше, чем требовала простая дружеская признательность.
Все уже загрузились в машину, и Эд собирался усесться за руль, когда заметил в двух шагах от себя светлый силуэт. Поразительно, но кто-то сумел бесшумно подобраться к нему почти вплотную. Он мгновенно развернулся на каблуках и направил ствол “беретты” идущему в грудь.
– Не двигаться, – предупредил он.
– Можешь стрелять, – отвечал женский голос. – Все равно пуля меня не убьет.
Меснер почувствовал странный сырой запах, исходящий от женщины. Так пахнет затхлая вода в пруду к исходу осени – прелыми листьями и гниющими водорослями.
– Глаша? – изумился Роман и сделал предостерегающий жест Меснеру. – А ты-то что здесь делаешь?
– Я к вам с просьбой, – отвечала утопленница и поклонилась до земли. – Вернуться хочу назад, на землю, к детушкам. Помоги мне.
– Если я в самом деле тебя верну, ты станешь всего-навсего разложившимся в воде трупом. Для воскрешения живая вода надобна, а у меня ее нет.
– Помоги мне, – повторила она жалобно и вновь поклонилась.
– Слушай-ка, не до тебя сейчас. Деток своих повидала, а теперь ступай назад в реку и не мешай. А нам отсюда убираться пора, – раздражился Роман.
Русалка расхохоталась. От ее хохота мороз пробирал по коже.
– Ну, уж нет. Ты меня на волю отпустил, я теперь от тебя до конца жизни не отстану… – мстительно пообещала Глаша.
– Твоя жизнь уже кончилось, – напомнил Роман.
– А я о твоей жизни говорю. Я за тобой хоть на край света побегу, и никак ты от меня не избавишься.
– Что ж, беги, – бросил Роман. – Ничего другого тебе не остается. – И повернулся к Меснеру: – Отчаливаем.
– Помоги мне!
Роман демонстративно забрался в свою “шестерку”, и обе машины растворились в темноте. А Глаша – неспешно, вперевалочку – вышла на дорогу и здесь, ухватившись за бампер проходящей мимо “Волги”, ловко вскочила на багажник. Вцепившись ногтями в заднее стекло так, что в нем остались ровненькие кругленькие отверстия, она сидела на коленях на багажнике. Мужчина за рулем, заслышав странный скрежет, оглянулся, но увидел лишь белое фосфоресцирующее пятно и, вместо того чтобы остановиться и проверить, что стряслось с машиной, лишь нажал на педаль газа. Так Глаша отправилась в погоню, безошибочно улавливая оставляемый в воздухе Романом след.
Глава 13 ЧИНОВНИК ИЗ МОСКВЫ И КОЛДУН ИЗ ТЕМНОГОРСКА
Анатолий Михайлович был раздражен, плохо выбрит и нервно постукивал ручкой по столу. Секретарша заглядывала к нему уже дважды, но он отсылал ее пренебрежительным жестом. Всякий раз, когда в приемной звонил телефон, он вздрагивал. Девчонка может спятить с ума от страха и заявиться прямо к нему в кабинет. Хорошо еще, что супружница ни о чем не ведает. Не то чтобы Анатолий Михайлович особенно боялся своей женушки. Напротив, он даже подозревал, что, выбирая между ним и дочерью, она выберет именно его, потому что Анатолий Михайлович олицетворял самую ценную вещь в мире – материальное благополучие. Никто больше не даст пожилой домохозяйке того, что давал ей супруг. Рядом с холодильником “Стинол” и телевизором “Сони” родительская любовь – величина второго порядка малости. Но Анатолий Михайлович был добрым человеком и не хотел причинять любимой жене душевное неудобство. По официальной версии Надя погибла пять лет назад – зачем же ворошить старое и заставлять немолодую женщину вновь обретать свое дитя и вновь его терять? А в том, что Надя и ее друзья обречены, у Анатолия Михайловича не было сомнений.
Когда секретарша попросила начальника взять трубку, он почувствовал, как капли пота мгновенно выступили на лице и шее.
“Да”, – сказал почти автоматически. И тут же услышал грозный рык “самого”.
– Что ж так облажался, Толя?! Твоя дочурка в подлые игры играет, а ты ушами хлопаешь.
– Помощники, ну их в душу… – попытался отбиться от наезда начальника Анатолий Михайлович. – Я, как оговорено было…
– Оговорено! – передразнил шеф. – Ты на оговоры-то не ссылайся. Ты же всех подставил! Или позабыл, что за птица этот Гамаюн? Его давным-давно надо было раздавить, как клопа. Я надеялся, что он сдох. А он оказался живучим. Так что разговор тут короткий. Или не понимаешь? Мочить его надо, мочить!
Почему шеф так любит блатные словечки? В молодости его любимыми словами были “синхрофазотрон” и “гамма-излучение”, ну а теперь он по любому поводу повторяет “подставили” и “заказали”.
– Понимаю, – промямлил Анатолий Михайлович.
– Ну а коли понимаешь, так действуй, – небось лучше всех нас знаешь, где дочурку твою можно сыскать.
– Контакты уже проверяются.
Контакты – это две прежние Надины подруги и ее школьный ухажер, ныне неприкаянный пропойца, живущий подачками состоятельных друзей и бывшей любовницы. Анатолий Михайлович понимал, что контакты эти – миф. Ненастолько Надя глупа, чтобы податься к подобным людишкам, которые ничем ей не могут помочь, а только быстренько заложат, как говорится, по зову души и сердца. Выл, конечно, риск, что Надя попытается связаться с матерью. Что тогда скажешь? Дура баба, и пусть пеняет сама на себя. Во второй раз он ее спасать не собирается. Вчера вечером, когда Надя передала ему бумаги и попросила зайти в клуб, он в ответ тихонько шепнул: “Беги отсюда”. А ведь было у него с боссом и присланными им людьми уговор, что он заведет Надю внутрь и там ее тихо и без шума возьмут. И, даже идя на встречу с приемной дочерью, был уверен, что исполнит то, что угодно начальству. Но как-то само собой получилось, что ослушался. Он и сам не понял – как и почему. Будто кто-то вместо него прошептал предостерегающее “беги”. Надя, умница, все поняла, улыбнулась на прощание и с независимым видом двинулась по тротуару. Тут из толпы выскочил широкоплечий мужчина лет сорока, ухватил ее за руку, и вдвоем они мгновенно исчезли, будто сквозь землю провалились. Через минуту на другой стороне площади поднялась суета, кто-то истошно закричал и – как показалось Анатолию Михайловичу – раздался выстрел. Но, будучи человеком цивильным, он мог и ошибиться. К тому же в тот момент он уже сидел в машине шефа и совал в требовательную короткопалую ладонь полученные от Нади странички.
С листками теми тоже вышла незадача. Когда Надя ему свои записки отдавала, то он точно заметил, что страницы исписаны от руки знакомым мелким почерком. Правда, как-то странно исписаны, не плотно, а кусками. А теперь, когда Надино сочинение очутилось в руках шефа, то вышло, что на бумаге нет ни строчки, да и сама бумага влажная и рыхлая, распадается на куски под пальцами. Шеф матерился так, как не матерился с того дня, когда какие-то шустрые ребятки обнесли его шикарную квартиру до последней тарелки и ложки, не говоря об аудио– и видеоаппаратуре.
Да, отвратительный выдался накануне вечерок, но и сегодняшнее утро не сулило приятностей. Рванув галстук, Анатолий Михайлович выскочил из кабинета в свой личный туалет, плеснул ледяной водой в лицо. Так-то лучше… Уфф… Хорошо все-таки, что Надюха ускользнула. Будем надеяться, что ее уже нет в столице. Яростного рвения давить, которым так и дышало каждое слово, идущее сверху, Анатолий Михайлович не разделял. Вернее, думал так лишь в те минуты, когда на него взирало требовательное око шефа. А сам по себе он был человеком милейшим и в глубине души считал себя либералом. Наедине он мог позволить себе подобные мысли.
“Надо выйти на улицу”. – Он не сразу понял, откуда явилось это решение.
Зачем на улицу? На улице у него нет абсолютно никаких дел. Он посмотрел на свои руки, погруженные под струю холодной воды.
“Выйди на улицу. Встретимся там”. – Он хотел выдернуть руки из-под крана, но не смог. Они как будто одеревенели.
“Я жду, – напомнил все тот же голос. – И будь непременно один”.
“Хорошо…” – через силу отозвался Анатолий Михайлович и тут же, обрызгав весь пол, отскочил от раковины.
Что за чертовщина! Первым желанием было плюнуть на приказ и ослушаться. Но, будто отвечая на крамольные его мысли, вода в кране угрожающе зарычала.
– Сейчас выйду, – пробормотал он вслух и принялся натягивать пиджак.
День этот, как и прошлый, выдался светлый, солнечный. Анатолий Михайлович шел по улице и постоянно оглядывался. В каждом встречном мужчине ему мерещился тот, чей голос звучал вместе с шумом текущей воды. Он вглядывался в лица и против воли заискивающе улыбался. Как глупо получилось. Ведь он был против этой затеи с похищением. В глубине души, разумеется. В конце концов именно он спас Надю.
Когда секретарша попросила начальника взять трубку, он почувствовал, как капли пота мгновенно выступили на лице и шее.
“Да”, – сказал почти автоматически. И тут же услышал грозный рык “самого”.
– Что ж так облажался, Толя?! Твоя дочурка в подлые игры играет, а ты ушами хлопаешь.
– Помощники, ну их в душу… – попытался отбиться от наезда начальника Анатолий Михайлович. – Я, как оговорено было…
– Оговорено! – передразнил шеф. – Ты на оговоры-то не ссылайся. Ты же всех подставил! Или позабыл, что за птица этот Гамаюн? Его давным-давно надо было раздавить, как клопа. Я надеялся, что он сдох. А он оказался живучим. Так что разговор тут короткий. Или не понимаешь? Мочить его надо, мочить!
Почему шеф так любит блатные словечки? В молодости его любимыми словами были “синхрофазотрон” и “гамма-излучение”, ну а теперь он по любому поводу повторяет “подставили” и “заказали”.
– Понимаю, – промямлил Анатолий Михайлович.
– Ну а коли понимаешь, так действуй, – небось лучше всех нас знаешь, где дочурку твою можно сыскать.
– Контакты уже проверяются.
Контакты – это две прежние Надины подруги и ее школьный ухажер, ныне неприкаянный пропойца, живущий подачками состоятельных друзей и бывшей любовницы. Анатолий Михайлович понимал, что контакты эти – миф. Ненастолько Надя глупа, чтобы податься к подобным людишкам, которые ничем ей не могут помочь, а только быстренько заложат, как говорится, по зову души и сердца. Выл, конечно, риск, что Надя попытается связаться с матерью. Что тогда скажешь? Дура баба, и пусть пеняет сама на себя. Во второй раз он ее спасать не собирается. Вчера вечером, когда Надя передала ему бумаги и попросила зайти в клуб, он в ответ тихонько шепнул: “Беги отсюда”. А ведь было у него с боссом и присланными им людьми уговор, что он заведет Надю внутрь и там ее тихо и без шума возьмут. И, даже идя на встречу с приемной дочерью, был уверен, что исполнит то, что угодно начальству. Но как-то само собой получилось, что ослушался. Он и сам не понял – как и почему. Будто кто-то вместо него прошептал предостерегающее “беги”. Надя, умница, все поняла, улыбнулась на прощание и с независимым видом двинулась по тротуару. Тут из толпы выскочил широкоплечий мужчина лет сорока, ухватил ее за руку, и вдвоем они мгновенно исчезли, будто сквозь землю провалились. Через минуту на другой стороне площади поднялась суета, кто-то истошно закричал и – как показалось Анатолию Михайловичу – раздался выстрел. Но, будучи человеком цивильным, он мог и ошибиться. К тому же в тот момент он уже сидел в машине шефа и совал в требовательную короткопалую ладонь полученные от Нади странички.
С листками теми тоже вышла незадача. Когда Надя ему свои записки отдавала, то он точно заметил, что страницы исписаны от руки знакомым мелким почерком. Правда, как-то странно исписаны, не плотно, а кусками. А теперь, когда Надино сочинение очутилось в руках шефа, то вышло, что на бумаге нет ни строчки, да и сама бумага влажная и рыхлая, распадается на куски под пальцами. Шеф матерился так, как не матерился с того дня, когда какие-то шустрые ребятки обнесли его шикарную квартиру до последней тарелки и ложки, не говоря об аудио– и видеоаппаратуре.
Да, отвратительный выдался накануне вечерок, но и сегодняшнее утро не сулило приятностей. Рванув галстук, Анатолий Михайлович выскочил из кабинета в свой личный туалет, плеснул ледяной водой в лицо. Так-то лучше… Уфф… Хорошо все-таки, что Надюха ускользнула. Будем надеяться, что ее уже нет в столице. Яростного рвения давить, которым так и дышало каждое слово, идущее сверху, Анатолий Михайлович не разделял. Вернее, думал так лишь в те минуты, когда на него взирало требовательное око шефа. А сам по себе он был человеком милейшим и в глубине души считал себя либералом. Наедине он мог позволить себе подобные мысли.
“Надо выйти на улицу”. – Он не сразу понял, откуда явилось это решение.
Зачем на улицу? На улице у него нет абсолютно никаких дел. Он посмотрел на свои руки, погруженные под струю холодной воды.
“Выйди на улицу. Встретимся там”. – Он хотел выдернуть руки из-под крана, но не смог. Они как будто одеревенели.
“Я жду, – напомнил все тот же голос. – И будь непременно один”.
“Хорошо…” – через силу отозвался Анатолий Михайлович и тут же, обрызгав весь пол, отскочил от раковины.
Что за чертовщина! Первым желанием было плюнуть на приказ и ослушаться. Но, будто отвечая на крамольные его мысли, вода в кране угрожающе зарычала.
– Сейчас выйду, – пробормотал он вслух и принялся натягивать пиджак.
День этот, как и прошлый, выдался светлый, солнечный. Анатолий Михайлович шел по улице и постоянно оглядывался. В каждом встречном мужчине ему мерещился тот, чей голос звучал вместе с шумом текущей воды. Он вглядывался в лица и против воли заискивающе улыбался. Как глупо получилось. Ведь он был против этой затеи с похищением. В глубине души, разумеется. В конце концов именно он спас Надю.