Страница:
— И что же?
— Похоже, ее нашли. Нам передали длинное текстовое сообщение. Через пять минут у меня будет готова распечатка.
— К дьяволу распечатки! Вот это да! Вы молодец, что разбудили меня, Тимилити! Дайте мне только время натянуть штаны, и я сам приду к вам.
Адмирал Джордж действительно появился в помещении связи в форменных штанах, но не удосужился дополнить их кителем. Вместо того он набросил на плечи поношенный халат — длинную, выцветшую хламиду неопределенного цвета, которая, возможно, выглядела недурно лет двадцать назад. Грудь адмирала осталась голой, и, распахнувшись, халат приоткрыл на ней скудную седую поросль. Лейтенант Тимилити уловил в адмиральском дыхании перегар портвейна, но сам Джордж казался совершенно трезвым и держал себя в руках.
Адмирал схватил распечатку, едва принтер выплюнул ее, и зашуршал страницами, что-то бормоча себе под нос.
— Черт побери, они нашли ее! — наконец произнес он. — И в самом деле нашли! — Он еще раз перелистал страницы, а затем оглянулся на Тимилити: — Димилити, я хочу, чтобы всех участников разработки тактики и планирования подняли с постелей и созвали сюда. Мне нужно столько копий этого сообщения, чтобы оклеить все стены базы.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Тимилити.
Но адмирал, по-видимому, его не услышал.
— Господи, и вправду нашли! — повторил он, обращаясь скорее к себе, чем к лейтенанту. — Это известие — хороший повод для праздника.
Сунув отчет под мышку, Джордж выудил из кармана халата огромную черную сигару и откусил, ее кончик.
— Я приберегал ее как раз для такого случая, — пояснил он. — Один давний приятель прислал мне ящик сигар прямо с Кубы. Это последняя из них. — Он чиркнул спичкой и только спустя минуту сумел как следует прикурить, а затем застыл, попыхивая дымом, как дракон, и еще раз перечитывая отчет «Дальнего берега». Наконец адмирал вскинул голову и заметил, что Тимилити навытяжку стоит перед ним. — Выполняйте приказ, Пимилити. Будите всех! Наконец-то у нас появилась работа.
Тимилити бросился к аппарату внутренней связи, будя специалистов флота. Ночь обещала быть долгой.
Одним из первых новость узнал младший лейтенант разведки Королевского флота Британники Джордж Приго. Джордж никогда не умел просыпаться сразу, и потому понадобилось немало времени, чтобы облачиться в еще непривычный мундир. Вызов, а скорее, категорический приказ из узла связи был отдан без объяснений. С появлением на базе адмирала Томаса статус Джорджа несколько изменился.
Как и прежде, никто не представлял, что делать с Джорджем на базе разведслужбы, и его с извинениями поместили в какой-то чулан, словно в насмешку названный каютой для гостей. Но потом адмирал Томас заметил Джорджа Приго, и этот случай решил многое. Адмирал не терпел аномалий, а мистер Приго представлял собой одну из них. Но лейтенант Приго — это было совсем другое дело. Служить в королевском флоте не позволялось лицам небританского происхождения, а насчет службы в разведке твердых правил не имелось, потому Джорджа направили туда. К тому времени он уже успел забыть, как хорошо иметь свое место.
Разведка. Почему все большие шишки Лиги считали, что место Джорджу Приго — именно в разведке? Ведь он был инженером, а не шпионом. Разумеется, он был уроженцем Столицы и знал, в какой руке у гардианов принято держать отвертку. Но какую пользу он мог принести разведке?
Воспользовавшись недавно полученным доступом, Джордж просмотрел собственное досье и понял, в чем его отличие от остального персонала британской разведки. Все, кто имел с ним дело, от высших до самых низших чинов, считали, что доверять ему серьезную работу, да еще присваивать звание слишком рискованно. Но Томас одержал верх над всеми. «Бывают случаи, — говорилось в замечании адмирала, — когда надо хоть немного верить людям. Допуск одобрен».
Наконец Джордж напялил новый мундир, вышел из каюты и побрел по коридору. Машинальным движением отряхнувшись, он постарался держаться прямее, чтобы иметь презентабельный вид. В узле связи было многолюдно и шумно, и шум усиливался с каждой минутой. В тесное помещение уже втиснулось два десятка человек, а народ все прибывал. Вестовой вручил Джорджу копию отчета «Дальнего берега», Джордж разыскал стул в тихом углу комнаты и начал читать.
Но прежде, чем он успел углубиться в чтение, старший связист объявил приказ адмирала всем покинуть узел связи и перейти в аудиторию на следующем уровне.
Вслед за остальными Джордж спустился в аудиторию и пристроился в последнем ряду. Отчет занимал страниц пятьдесят. Как и подобало хорошему инженеру, Джордж хотел прочесть его подробно и ознакомиться со всеми данными, прежде чем делать какие-либо выводы.
Но большинство окружающих было иного мнения, и вскоре уже тридцать — сорок человек толпились в проходах, привставали с кресел и отчаянно спорили о том, что может означать известие и как теперь быть.
Наконец капитан Дрисколл вспрыгнула на возвышение в передней части зала, схватила микрофон и гаркнула в него:
— Всем молчать!
Гул голосов постепенно затих.
— Вот и хорошо, — негромко одобрила Дрисколл. — Рассаживайтесь по местам, и займемся обсуждением.
Пока присутствующие рассаживались, в зале вновь поднялся ропот. Джордж заметил Мака и Джослин, сидящих у самого возвышения. Джослин помахала ему рукой, Мак был слишком занят чтением, чтобы замечать происходящее вокруг.
— Всем встать!
Присутствующие в зале поднялись, когда адмирал Томас вошел в боковую дверь и направился к возвышению. Он выглядел озабоченным, уже успел облачиться в мундир и побриться, но по-прежнему дымил огромной вонючей сигарой. Такой озабоченности и опрятности от адмирала было трудно ожидать в столь ранний час.
— Прошу всех сесть. Давайте разберемся, что случилось. Как вы уже знаете, «Дальний берег» обнаружил планету, которую наши приятели гардианы считают домом. К нашему удивлению, планеты обеих звездных систем оказались обитаемыми: по крайней мере, «Дальнему берегу» удалось поймать радиосигналы с обеих. Одна из планет идентифицирована как Столица, вторую в сообщениях называли Заставой. «Дальний берег» перехватил многочисленные радиосообщения, в которых упоминались названия планет. Капитан Тохиро и его экипаж проделали отличную работу — не только обнаружили логово наших противников, но и приблизительно выяснили численность их кораблей, а также расположение баз. Очевидно, большая часть флота располагается на орбите Заставы.
Еще одна любопытная информация — о ракетных оборонных системах, в которых гардианы действительно знают толк. Таких систем там целых три. Одна находится вокруг Нова-Сол-А и защищает Столицу, вторая — возле Нова-Сол-В и прикрывает Заставу.
А третья строится вокруг центра тяжести звездной системы. Экипаж Тохиро подслушал переговоры строительных буксиров, и по предположениям, система вокруг центра тяжести завершена менее чем на треть. Это звучит заманчиво, хотя проверять предположение нам некогда.
Все это вызывает закономерные вопросы: что нам теперь делать? Что предпринять? Каковы наши задачи? Все мы — военные, а обсуждать цели войны больше пристало политикам.
Потому возникшие вопросы мы предоставим решать им. А когда нам станет известен ответ, мы будем готовы, потому что все вы немедленно разобьетесь на отдельные группы планирования и каждая рассмотрит одну из возможностей. В течение часа вы получите особые распоряжения: некоторые из вас займутся прежней работой, но должны оставаться в курсе дела и помогать, если понадобится.
Нам необходимо спланировать следующее: мирное и открытое прибытие и демонстрацию силы, которая до смерти перепугает правительство гардианов и убедит его сдаться. А затем, полагаю, нам придется лишь раздавать цветочки народу, который напал на нас без малейшего предупреждения, убил наших союзников и друзей, воспользовавшись самым варварским из вообразимых видов оружия, вторгся в нашу систему и чуть не уничтожил весь флот Британники. Как вы уже поняли, я считаю такой подход весьма ненадежным и не стал бы даже проверять его.
Второй вариант — выбор одной из многочисленных воинских стратегий, которая с наибольшей вероятностью обеспечит нам победу, принесет наибольшие потери гардианам и наименьшие — нам. Параллельно с этим нам придется разработать способы и средства спасения всех граждан государств — членов Лиги, похищенных гардианами. Я уверен: мы способны разгромить гардианов даже в их системе, выстоять даже против их отвратительного биологического оружия.
Адмирал Томас на мгновение замолчал, а когда заговорил вновь, ледяной тон его голоса ошеломил Джорджа Приго прежде, чем новоявленный офицер разведки понял смысл слов адмирала.
— Третий вариант очень прост, и после битвы у Британники я вынужден признать, что этот вариант является единственным. Лично я решительно против него. И все-таки скажу: этот третий вариант — истребление. Мы уничтожим их до последнего. Разбомбим все города, все спутники, все корабли, стерилизуем планеты Нова-Сол и позаботимся, чтобы эти чертовы черви и другие чудовища, созданные гардианами, были истреблены вместе со своими творцами.
Я уверен, что мы способны и на такое.
20
21
— Похоже, ее нашли. Нам передали длинное текстовое сообщение. Через пять минут у меня будет готова распечатка.
— К дьяволу распечатки! Вот это да! Вы молодец, что разбудили меня, Тимилити! Дайте мне только время натянуть штаны, и я сам приду к вам.
Адмирал Джордж действительно появился в помещении связи в форменных штанах, но не удосужился дополнить их кителем. Вместо того он набросил на плечи поношенный халат — длинную, выцветшую хламиду неопределенного цвета, которая, возможно, выглядела недурно лет двадцать назад. Грудь адмирала осталась голой, и, распахнувшись, халат приоткрыл на ней скудную седую поросль. Лейтенант Тимилити уловил в адмиральском дыхании перегар портвейна, но сам Джордж казался совершенно трезвым и держал себя в руках.
Адмирал схватил распечатку, едва принтер выплюнул ее, и зашуршал страницами, что-то бормоча себе под нос.
— Черт побери, они нашли ее! — наконец произнес он. — И в самом деле нашли! — Он еще раз перелистал страницы, а затем оглянулся на Тимилити: — Димилити, я хочу, чтобы всех участников разработки тактики и планирования подняли с постелей и созвали сюда. Мне нужно столько копий этого сообщения, чтобы оклеить все стены базы.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Тимилити.
Но адмирал, по-видимому, его не услышал.
— Господи, и вправду нашли! — повторил он, обращаясь скорее к себе, чем к лейтенанту. — Это известие — хороший повод для праздника.
Сунув отчет под мышку, Джордж выудил из кармана халата огромную черную сигару и откусил, ее кончик.
— Я приберегал ее как раз для такого случая, — пояснил он. — Один давний приятель прислал мне ящик сигар прямо с Кубы. Это последняя из них. — Он чиркнул спичкой и только спустя минуту сумел как следует прикурить, а затем застыл, попыхивая дымом, как дракон, и еще раз перечитывая отчет «Дальнего берега». Наконец адмирал вскинул голову и заметил, что Тимилити навытяжку стоит перед ним. — Выполняйте приказ, Пимилити. Будите всех! Наконец-то у нас появилась работа.
Тимилити бросился к аппарату внутренней связи, будя специалистов флота. Ночь обещала быть долгой.
Одним из первых новость узнал младший лейтенант разведки Королевского флота Британники Джордж Приго. Джордж никогда не умел просыпаться сразу, и потому понадобилось немало времени, чтобы облачиться в еще непривычный мундир. Вызов, а скорее, категорический приказ из узла связи был отдан без объяснений. С появлением на базе адмирала Томаса статус Джорджа несколько изменился.
Как и прежде, никто не представлял, что делать с Джорджем на базе разведслужбы, и его с извинениями поместили в какой-то чулан, словно в насмешку названный каютой для гостей. Но потом адмирал Томас заметил Джорджа Приго, и этот случай решил многое. Адмирал не терпел аномалий, а мистер Приго представлял собой одну из них. Но лейтенант Приго — это было совсем другое дело. Служить в королевском флоте не позволялось лицам небританского происхождения, а насчет службы в разведке твердых правил не имелось, потому Джорджа направили туда. К тому времени он уже успел забыть, как хорошо иметь свое место.
Разведка. Почему все большие шишки Лиги считали, что место Джорджу Приго — именно в разведке? Ведь он был инженером, а не шпионом. Разумеется, он был уроженцем Столицы и знал, в какой руке у гардианов принято держать отвертку. Но какую пользу он мог принести разведке?
Воспользовавшись недавно полученным доступом, Джордж просмотрел собственное досье и понял, в чем его отличие от остального персонала британской разведки. Все, кто имел с ним дело, от высших до самых низших чинов, считали, что доверять ему серьезную работу, да еще присваивать звание слишком рискованно. Но Томас одержал верх над всеми. «Бывают случаи, — говорилось в замечании адмирала, — когда надо хоть немного верить людям. Допуск одобрен».
Наконец Джордж напялил новый мундир, вышел из каюты и побрел по коридору. Машинальным движением отряхнувшись, он постарался держаться прямее, чтобы иметь презентабельный вид. В узле связи было многолюдно и шумно, и шум усиливался с каждой минутой. В тесное помещение уже втиснулось два десятка человек, а народ все прибывал. Вестовой вручил Джорджу копию отчета «Дальнего берега», Джордж разыскал стул в тихом углу комнаты и начал читать.
Но прежде, чем он успел углубиться в чтение, старший связист объявил приказ адмирала всем покинуть узел связи и перейти в аудиторию на следующем уровне.
Вслед за остальными Джордж спустился в аудиторию и пристроился в последнем ряду. Отчет занимал страниц пятьдесят. Как и подобало хорошему инженеру, Джордж хотел прочесть его подробно и ознакомиться со всеми данными, прежде чем делать какие-либо выводы.
Но большинство окружающих было иного мнения, и вскоре уже тридцать — сорок человек толпились в проходах, привставали с кресел и отчаянно спорили о том, что может означать известие и как теперь быть.
Наконец капитан Дрисколл вспрыгнула на возвышение в передней части зала, схватила микрофон и гаркнула в него:
— Всем молчать!
Гул голосов постепенно затих.
— Вот и хорошо, — негромко одобрила Дрисколл. — Рассаживайтесь по местам, и займемся обсуждением.
Пока присутствующие рассаживались, в зале вновь поднялся ропот. Джордж заметил Мака и Джослин, сидящих у самого возвышения. Джослин помахала ему рукой, Мак был слишком занят чтением, чтобы замечать происходящее вокруг.
— Всем встать!
Присутствующие в зале поднялись, когда адмирал Томас вошел в боковую дверь и направился к возвышению. Он выглядел озабоченным, уже успел облачиться в мундир и побриться, но по-прежнему дымил огромной вонючей сигарой. Такой озабоченности и опрятности от адмирала было трудно ожидать в столь ранний час.
— Прошу всех сесть. Давайте разберемся, что случилось. Как вы уже знаете, «Дальний берег» обнаружил планету, которую наши приятели гардианы считают домом. К нашему удивлению, планеты обеих звездных систем оказались обитаемыми: по крайней мере, «Дальнему берегу» удалось поймать радиосигналы с обеих. Одна из планет идентифицирована как Столица, вторую в сообщениях называли Заставой. «Дальний берег» перехватил многочисленные радиосообщения, в которых упоминались названия планет. Капитан Тохиро и его экипаж проделали отличную работу — не только обнаружили логово наших противников, но и приблизительно выяснили численность их кораблей, а также расположение баз. Очевидно, большая часть флота располагается на орбите Заставы.
Еще одна любопытная информация — о ракетных оборонных системах, в которых гардианы действительно знают толк. Таких систем там целых три. Одна находится вокруг Нова-Сол-А и защищает Столицу, вторая — возле Нова-Сол-В и прикрывает Заставу.
А третья строится вокруг центра тяжести звездной системы. Экипаж Тохиро подслушал переговоры строительных буксиров, и по предположениям, система вокруг центра тяжести завершена менее чем на треть. Это звучит заманчиво, хотя проверять предположение нам некогда.
Все это вызывает закономерные вопросы: что нам теперь делать? Что предпринять? Каковы наши задачи? Все мы — военные, а обсуждать цели войны больше пристало политикам.
Потому возникшие вопросы мы предоставим решать им. А когда нам станет известен ответ, мы будем готовы, потому что все вы немедленно разобьетесь на отдельные группы планирования и каждая рассмотрит одну из возможностей. В течение часа вы получите особые распоряжения: некоторые из вас займутся прежней работой, но должны оставаться в курсе дела и помогать, если понадобится.
Нам необходимо спланировать следующее: мирное и открытое прибытие и демонстрацию силы, которая до смерти перепугает правительство гардианов и убедит его сдаться. А затем, полагаю, нам придется лишь раздавать цветочки народу, который напал на нас без малейшего предупреждения, убил наших союзников и друзей, воспользовавшись самым варварским из вообразимых видов оружия, вторгся в нашу систему и чуть не уничтожил весь флот Британники. Как вы уже поняли, я считаю такой подход весьма ненадежным и не стал бы даже проверять его.
Второй вариант — выбор одной из многочисленных воинских стратегий, которая с наибольшей вероятностью обеспечит нам победу, принесет наибольшие потери гардианам и наименьшие — нам. Параллельно с этим нам придется разработать способы и средства спасения всех граждан государств — членов Лиги, похищенных гардианами. Я уверен: мы способны разгромить гардианов даже в их системе, выстоять даже против их отвратительного биологического оружия.
Адмирал Томас на мгновение замолчал, а когда заговорил вновь, ледяной тон его голоса ошеломил Джорджа Приго прежде, чем новоявленный офицер разведки понял смысл слов адмирала.
— Третий вариант очень прост, и после битвы у Британники я вынужден признать, что этот вариант является единственным. Лично я решительно против него. И все-таки скажу: этот третий вариант — истребление. Мы уничтожим их до последнего. Разбомбим все города, все спутники, все корабли, стерилизуем планеты Нова-Сол и позаботимся, чтобы эти чертовы черви и другие чудовища, созданные гардианами, были истреблены вместе со своими творцами.
Я уверен, что мы способны и на такое.
20
ОСГ «Ариадна». Орбита планеты Застава
«Неужели про нас забыли?»
Никто не задавал этот вопрос, по крайней мере вслух, но он возникал у всех ВИ каждый раз, когда они смотрели на звезды или вспоминали о доме. «Дом» постепенно превращался для них в мифическое место, потерянный и недосягаемый рай.
Прошло уже более полутора лет с тех пор, как их привезли на «Ариадну». Бывшие курсанты разведслужбы уже перестали считать себя курсантами службы Лиги и гражданами своих государств. Это была уловка избирательной памяти, защита от боли, помогающая забыть, кем когда-то были эти люди. Со временем им все проще становилось считать себя ВИ — военнообязанными иммигрантами. Приемлемый термин для рабства.
Однако эта защита с помощью забвения, смирения, покорности обстоятельствам оставалась неглубокой. То и дело знакомое выражение проходило по лицу какого-нибудь из ВИ — выражение скорби, потери и потерянности. В большом мире их считали погибшими, с их смертью примирились. ВИ потеряли надежду.
Их надежда вспыхнула было вновь, после того как главный штурмовой флот и «Левиафан» потерпели поражение. По станции распространились слухи, ВИ шепотом переговаривались о том, что гардианы понесли огромные потери. На время это подкрепило дух пленников, и они с новым рвением стали вглядываться в экраны, ожидая, когда бесчисленный флот Лиги явится вдогонку за гардианами.
Но Сэм Шиллер, лучший астроном среди ВИ, был настроен пессимистично и не впадал в заблуждение. Лиге предстояло вначале найти гардианов, но гардианы сумели вернуться домой незамеченными. Бесчисленный флот Лиги так и не появился, и ВИ вновь упали духом.
У пленных не было достоверной информации из большого мира, кроме той, что они видели и слышали сами и что узнавали от наиболее болтливых гардианов. ВИ шутили, что гардианы считают государственной тайной даже время суток и что комитет безопасности выслеживает всех повинных в утечке столь ценной информации.
По крайней мере, ВИ удалось узнать об аборигенах Заставы. Официально их существование тоже считалось секретом, но в реальности об этом знали все. Скрыть существование аборигенов от ВИ было совершенно невозможно — особенно потому, что сами ВИ обслуживали системы связи. После бегства Люсиль текстовые сообщения были переданы на каждый экран станции. Огромные грузы и множество персонала проходило через «Ариадну» по пути в контактный лагерь гардианов. Все знали о существовании аборигенов Заставы и ловили слухи о них.
Вызывали удивление и порождали надежду странные отношения, зародившиеся между Густавом и ВИ после бегства Люсиль. Только Синтия Ву и Сэм Шиллер знали наверняка, что Люсиль приземлилась на Заставе, но даже они не представляли, зачем она так поступила. По станции ползли слухи, было трудно упустить связь между исчезновением Люсиль, исчезновением шлюпки, нападением на врача и одним мертвым и одним тяжело раненным гардианом.
Но только Синтия точно знала, что Люсиль-еще жива — или, по крайней мере, что маяк действует… По освященному веками принципу нельзя судить о том, чего не знаешь, и Синтия предпочла не рисковать знанием или безопасностью друзей, сообщая им, что происходит, даже Сэму. Они никогда не обсуждали случившееся той ночью.
Синтия постоянно пыталась понять мотивы поступков Густава. Она была готова поручиться: между Люсиль и Густавом что-то есть, но что, почему и как это получилось — Синтия понятия не имела. Ни Густав, ни Люсиль ничего ей не объяснили. Все, что понимала Синтия, — Люсиль пришлось исчезнуть и Густав был посвящен в ее намерения. Его возвращение на «Ариадну» сразу после бегства Люсиль было слишком любопытным совпадением.
Теперь делами на «Ариадне» заправлял помощник командующего. По-видимому, у него были свои соображения насчет того, какую игру он ведет. Через двадцать часов после его возвращения на станцию «Гремлоид» бесследно исчез из всех компьютеров. В сущности, все предполагаемые секретные компьютерные файлы исчезли без объяснений, упреков или арестов. Должно быть, Густав, бывший офицер разведки, уже давно знал о существовании этих подпольных файлов. ВИ перепугались. Они ждали, что последует дальше, но ничего не произошло. Густав их не трогал.
Но секретные компьютерные программы были единственным источником информации пленных, и некоторые смельчаки, изнывая от скуки, не смогли преодолеть искушения. Они вновь взялись за работу, на этот раз пряча программы еще надежнее, пользуясь более изощренными паролями и шифрами. Они ждали вызова к начальству, арестов, наказаний, но так и не дождались. Казалось, Густав просто предупреждал их о необходимости лучше заметать следы.
Дисциплинарные взыскания тоже в основном прекратились. Незначительные нарушения оставались безнаказанными, а серьезные вызывали соответствующую реакцию, но не драконовские кары. Густав прекратил введенную Ромеро политику неожиданных обысков и арестов, а вместо того установил четкий график осмотров жилых помещений и рабочих мест — словно хотел, чтобы у ВИ было время спрятать все, что требовалось спрятать. Осмотры изменились самым решительным образом. Вместо привычных грубых и повсеместных обысков на предмет контрабандных вещей и печатных материалов, запасов еды и информации инспектора устраивали вполне мирные проверки чистоты и порядка — этих двух условий, как была вынуждена признать Синтия, на станции особенно недоставало. Помощник командующего относился к ВИ как к персоналу станции, а не как к шайке заключенных преступников.
Постепенно ВИ возвращали часть былых привилегий. После долгих месяцев обращения по фамилии к ним стали обращаться по званиям. Тюремщики вскоре привыкли к этому нововведению. Охранники-гардианы обращались к своим подопечным «сэр», «мэм», «лейтенант» и даже стали относиться к ним с уважением, как к офицерам.
Лейтенант Синтия Ву знала, кому обязана этим новшествам. Своей мягкой настойчивостью и приличествующим обращением Густав пробуждал в ВИ чувства самоуважения и гордости. Медленно и с трудом боевой дух, здоровье и настроение ВИ начали подниматься из мрачных глубин, где пребывали прежде.
Казалось, Густав действует намеренно — по-видимому, он чего-то ждал. Среди ВИ вновь поползли слухи. Разумеется, для них только одно событие было достойным ожидания, и если Густав ждал его, ВИ следовали его примеру.
Медленно, но верно мучающий их вопрос изменился. Теперь ВИ спрашивали себя: «Когда же за нами прилетят?»
Сэм Шиллер наконец-то определил, где находится система Нова-Сол и старое, настоящее, земное Солнце, предварительно проведя кропотливую, изматывающую работу.
Странно, но помогли ему аборигены Заставы. Работая с аборигенами, ученые гардианов пожелали узнать, насколько развита у них астрономия, и потребовали несколько справочных материалов по этому вопросу; раздобыть их оказалось невероятно трудно, вся подобная информация считалась у гардианов секретной. Запрос был передан непосредственно от Ромеро. Как раз дежурившая на пульте связи Ву отправила сообщение на Столицу, попутно скопировав его и передав Шиллеру. Просмотрев сообщение, Шиллер обнаружил, что оно выглядит как ряд номеров библиотечных каталогов без указания заглавий. Шиллер начал поиск среди файлов данных, зная, что прежде информация по астрономии в компьютерах «Ариадны» не содержалась. Распечатав копии учебников, Шиллер нашел то, что искал, — точные спектры нескольких известных ярких звезд. Спектры звезд — такие же характерные признаки, как отпечатки пальцев или узор сетчатки человека. Вооружившись спектрами, Шиллер мог обследовать звездное небо, найти несколько знакомых звезд и методом триангуляции определить положение Земли.
Но даже имея спектры, ему потребовалось месяцами урывать минуты работы с телескопом, чтобы найти хотя бы несколько звезд — на картах не приводилось положение звезд, видимое из системы Нова-Сол. И все-таки наконец Шиллер обнаружил Альдебаран — этот момент стал переломным в его работе. Неделю спустя были найдены Вега и Денеб. Имея точное положение трех самых ярких небесных ориентиров, можно было считать бой наполовину выигранным. Шиллер получил докторскую степень в астрокартографии — он знал положение трех гигантских звезд относительно земного Солнца так же хорошо, как двор своего родного дома. Потребовалась всего пара часов компьютерного времени, чтобы Шиллер смог определить положение Солнца, видимого с «Ариадны».
А потом в бархатной глубине небес появилась крохотная желтая точка, слишком тусклая, чтобы различить ее невооруженным глазом, лежащая в перекрестье самых крупных телескопов «Ариадны». Часовые проходили мимо Шиллера каждые десять минут, и он вынужден был скрывать, чем занимается, бросать работу и начинать ее по новой десятки раз. Больше всего времени заняла настройка для определения спектра.
Но когда уловитель заряженных частиц наконец накопил достаточное количество фотонов и отпечаток выкатился из принтера, Сэм Шиллер подхватил его обеими руками, всмотрелся в слегка размытые темные линии и заплакал. Одну из них, отчетливую кальциевую черту, он узнал бы где угодно. Профессор обратил на нее внимание Шиллера, когда он получил свой первый спектр, снял показания теплого, приветливого солнечного луча в ясный весенний день в Кембридже, но луч, образовавший этот спектр, покинул Солнце за десятки лет до появления профессора на свет. И остальные линии тоже были неоспоримым портретом Солнца, дома, Земли. Он них веяло запахом сырой почвы, разогретыми листьями кукурузы, качающимися на ветру, они вызывали перед глазами образ матери Сэма, сидящей в качалке на веранде, воспоминания о звуках двора, посвисте летучих мышей, скользящих над домом высоко в небе, в котором зависла полная луна.
Ему следовало сжечь эту распечатку — в этом не могло быть сомнений. Если она будет обнаружена, его убьют. И Шиллер зашил лист бумаги в подушку, надеясь, что его никто не найдет.
Но что предпринять дальше? Отправить радиосигнал бедствия? Даже если он окажется достаточно сильным, чтобы преодолеть огромные расстояния, Землю отделяют от «Ариадны» сто пятьдесят световых лет — и ближе нет ни одной обитаемой планеты. Сигналу понадобится полтора века, чтобы достичь Земли. Столько ждать пленники не могли.
Надеяться на похищение корабля тоже не приходилось. Правда, Люсиль сумела угнать шлюпку, но на шлюпке им не выбраться даже за пределы системы. И потом, после выходки Люсиль гардианы удвоили бдительность. Даже до побега ни одно судно с устройством С2 не приземлялось на станцию. Кроме того, вставал вопрос о навигации. Сэм понимал, насколько приближенно он определил расстояние до Солнца. Они могли оказаться на расстоянии десятка световых лет от нужного места, пользуясь цифрами, полученными Сэмом на аппаратуре гардианов.
Может быть, когда-нибудь, в подходящий момент, знание о том, где находится дом, принесет им пользу, но до тех пор какой смысл лелеять тщетные надежды? Зачем давать волю раздражению? Зачем подвергаться опасности, выдавая себя каким-нибудь случайным замечанием? Зачем повторять нелепую выходку Люсиль?
Потому Шиллер никому не проговорился, продолжая спать со спектром Солнца, зашитым в подушку, и грезить о кукурузных полях.
Поиски дома помогали ему держать себя в руках, придавали хоть какой-то смысл его жизни. Теперь, когда поиски были успешно завершены и его время и мозг оказались свободными, Шиллеру оставалось только смотреть на экраны радаров, следить за неопределенными точками света — и размышлять.
С каждым днем этих точек становилось меньше. Благодаря лагерю на Заставе «Ариадна» оставалась оживленным местом, но другие станции вокруг Заставы превращались в брошенные города — или исчезали, когда их уводили с орбиты и перемещали в другое место космоса. День за днем Шиллер наблюдал, как гардианы покидают Заставу. Был сформирован и запущен второй штурмовой флот — на этот раз из пятидесяти небольших корветов. Спустя несколько недель меньше десятка корветов вернулись на орбиту Заставы.
Происходило и еще немало любопытного. Щит ракетных систем вокруг солнца Заставы был сооружен, буксиры устанавливали на место последние ракеты. Затем вдруг начался поток радиосообщений откуда-то от центра тяжести системы Нова-Сол, зашифрованных знакомым шифром. Направив телескопы на центр тяжести системы, Шиллер обнаружил вспышки десятков реактивных двигателей.
Значит, гардианы окружали еще одной паутиной оборонных установок центр тяжести. Новость не радовала. Оборонная система еще надежнее отделяла Нова-Сол от внешней вселенной, затрудняла предстоящую атаку Лиги.
Вот почему Шиллер не сводил глаз с центра тяжести, направляя туда все доступные телескопы и радиодетекторы.
Вот почему он сразу заметил странные поблескивающие огни в центре — как только те появились.
«Неужели про нас забыли?»
Никто не задавал этот вопрос, по крайней мере вслух, но он возникал у всех ВИ каждый раз, когда они смотрели на звезды или вспоминали о доме. «Дом» постепенно превращался для них в мифическое место, потерянный и недосягаемый рай.
Прошло уже более полутора лет с тех пор, как их привезли на «Ариадну». Бывшие курсанты разведслужбы уже перестали считать себя курсантами службы Лиги и гражданами своих государств. Это была уловка избирательной памяти, защита от боли, помогающая забыть, кем когда-то были эти люди. Со временем им все проще становилось считать себя ВИ — военнообязанными иммигрантами. Приемлемый термин для рабства.
Однако эта защита с помощью забвения, смирения, покорности обстоятельствам оставалась неглубокой. То и дело знакомое выражение проходило по лицу какого-нибудь из ВИ — выражение скорби, потери и потерянности. В большом мире их считали погибшими, с их смертью примирились. ВИ потеряли надежду.
Их надежда вспыхнула было вновь, после того как главный штурмовой флот и «Левиафан» потерпели поражение. По станции распространились слухи, ВИ шепотом переговаривались о том, что гардианы понесли огромные потери. На время это подкрепило дух пленников, и они с новым рвением стали вглядываться в экраны, ожидая, когда бесчисленный флот Лиги явится вдогонку за гардианами.
Но Сэм Шиллер, лучший астроном среди ВИ, был настроен пессимистично и не впадал в заблуждение. Лиге предстояло вначале найти гардианов, но гардианы сумели вернуться домой незамеченными. Бесчисленный флот Лиги так и не появился, и ВИ вновь упали духом.
У пленных не было достоверной информации из большого мира, кроме той, что они видели и слышали сами и что узнавали от наиболее болтливых гардианов. ВИ шутили, что гардианы считают государственной тайной даже время суток и что комитет безопасности выслеживает всех повинных в утечке столь ценной информации.
По крайней мере, ВИ удалось узнать об аборигенах Заставы. Официально их существование тоже считалось секретом, но в реальности об этом знали все. Скрыть существование аборигенов от ВИ было совершенно невозможно — особенно потому, что сами ВИ обслуживали системы связи. После бегства Люсиль текстовые сообщения были переданы на каждый экран станции. Огромные грузы и множество персонала проходило через «Ариадну» по пути в контактный лагерь гардианов. Все знали о существовании аборигенов Заставы и ловили слухи о них.
Вызывали удивление и порождали надежду странные отношения, зародившиеся между Густавом и ВИ после бегства Люсиль. Только Синтия Ву и Сэм Шиллер знали наверняка, что Люсиль приземлилась на Заставе, но даже они не представляли, зачем она так поступила. По станции ползли слухи, было трудно упустить связь между исчезновением Люсиль, исчезновением шлюпки, нападением на врача и одним мертвым и одним тяжело раненным гардианом.
Но только Синтия точно знала, что Люсиль-еще жива — или, по крайней мере, что маяк действует… По освященному веками принципу нельзя судить о том, чего не знаешь, и Синтия предпочла не рисковать знанием или безопасностью друзей, сообщая им, что происходит, даже Сэму. Они никогда не обсуждали случившееся той ночью.
Синтия постоянно пыталась понять мотивы поступков Густава. Она была готова поручиться: между Люсиль и Густавом что-то есть, но что, почему и как это получилось — Синтия понятия не имела. Ни Густав, ни Люсиль ничего ей не объяснили. Все, что понимала Синтия, — Люсиль пришлось исчезнуть и Густав был посвящен в ее намерения. Его возвращение на «Ариадну» сразу после бегства Люсиль было слишком любопытным совпадением.
Теперь делами на «Ариадне» заправлял помощник командующего. По-видимому, у него были свои соображения насчет того, какую игру он ведет. Через двадцать часов после его возвращения на станцию «Гремлоид» бесследно исчез из всех компьютеров. В сущности, все предполагаемые секретные компьютерные файлы исчезли без объяснений, упреков или арестов. Должно быть, Густав, бывший офицер разведки, уже давно знал о существовании этих подпольных файлов. ВИ перепугались. Они ждали, что последует дальше, но ничего не произошло. Густав их не трогал.
Но секретные компьютерные программы были единственным источником информации пленных, и некоторые смельчаки, изнывая от скуки, не смогли преодолеть искушения. Они вновь взялись за работу, на этот раз пряча программы еще надежнее, пользуясь более изощренными паролями и шифрами. Они ждали вызова к начальству, арестов, наказаний, но так и не дождались. Казалось, Густав просто предупреждал их о необходимости лучше заметать следы.
Дисциплинарные взыскания тоже в основном прекратились. Незначительные нарушения оставались безнаказанными, а серьезные вызывали соответствующую реакцию, но не драконовские кары. Густав прекратил введенную Ромеро политику неожиданных обысков и арестов, а вместо того установил четкий график осмотров жилых помещений и рабочих мест — словно хотел, чтобы у ВИ было время спрятать все, что требовалось спрятать. Осмотры изменились самым решительным образом. Вместо привычных грубых и повсеместных обысков на предмет контрабандных вещей и печатных материалов, запасов еды и информации инспектора устраивали вполне мирные проверки чистоты и порядка — этих двух условий, как была вынуждена признать Синтия, на станции особенно недоставало. Помощник командующего относился к ВИ как к персоналу станции, а не как к шайке заключенных преступников.
Постепенно ВИ возвращали часть былых привилегий. После долгих месяцев обращения по фамилии к ним стали обращаться по званиям. Тюремщики вскоре привыкли к этому нововведению. Охранники-гардианы обращались к своим подопечным «сэр», «мэм», «лейтенант» и даже стали относиться к ним с уважением, как к офицерам.
Лейтенант Синтия Ву знала, кому обязана этим новшествам. Своей мягкой настойчивостью и приличествующим обращением Густав пробуждал в ВИ чувства самоуважения и гордости. Медленно и с трудом боевой дух, здоровье и настроение ВИ начали подниматься из мрачных глубин, где пребывали прежде.
Казалось, Густав действует намеренно — по-видимому, он чего-то ждал. Среди ВИ вновь поползли слухи. Разумеется, для них только одно событие было достойным ожидания, и если Густав ждал его, ВИ следовали его примеру.
Медленно, но верно мучающий их вопрос изменился. Теперь ВИ спрашивали себя: «Когда же за нами прилетят?»
Сэм Шиллер наконец-то определил, где находится система Нова-Сол и старое, настоящее, земное Солнце, предварительно проведя кропотливую, изматывающую работу.
Странно, но помогли ему аборигены Заставы. Работая с аборигенами, ученые гардианов пожелали узнать, насколько развита у них астрономия, и потребовали несколько справочных материалов по этому вопросу; раздобыть их оказалось невероятно трудно, вся подобная информация считалась у гардианов секретной. Запрос был передан непосредственно от Ромеро. Как раз дежурившая на пульте связи Ву отправила сообщение на Столицу, попутно скопировав его и передав Шиллеру. Просмотрев сообщение, Шиллер обнаружил, что оно выглядит как ряд номеров библиотечных каталогов без указания заглавий. Шиллер начал поиск среди файлов данных, зная, что прежде информация по астрономии в компьютерах «Ариадны» не содержалась. Распечатав копии учебников, Шиллер нашел то, что искал, — точные спектры нескольких известных ярких звезд. Спектры звезд — такие же характерные признаки, как отпечатки пальцев или узор сетчатки человека. Вооружившись спектрами, Шиллер мог обследовать звездное небо, найти несколько знакомых звезд и методом триангуляции определить положение Земли.
Но даже имея спектры, ему потребовалось месяцами урывать минуты работы с телескопом, чтобы найти хотя бы несколько звезд — на картах не приводилось положение звезд, видимое из системы Нова-Сол. И все-таки наконец Шиллер обнаружил Альдебаран — этот момент стал переломным в его работе. Неделю спустя были найдены Вега и Денеб. Имея точное положение трех самых ярких небесных ориентиров, можно было считать бой наполовину выигранным. Шиллер получил докторскую степень в астрокартографии — он знал положение трех гигантских звезд относительно земного Солнца так же хорошо, как двор своего родного дома. Потребовалась всего пара часов компьютерного времени, чтобы Шиллер смог определить положение Солнца, видимого с «Ариадны».
А потом в бархатной глубине небес появилась крохотная желтая точка, слишком тусклая, чтобы различить ее невооруженным глазом, лежащая в перекрестье самых крупных телескопов «Ариадны». Часовые проходили мимо Шиллера каждые десять минут, и он вынужден был скрывать, чем занимается, бросать работу и начинать ее по новой десятки раз. Больше всего времени заняла настройка для определения спектра.
Но когда уловитель заряженных частиц наконец накопил достаточное количество фотонов и отпечаток выкатился из принтера, Сэм Шиллер подхватил его обеими руками, всмотрелся в слегка размытые темные линии и заплакал. Одну из них, отчетливую кальциевую черту, он узнал бы где угодно. Профессор обратил на нее внимание Шиллера, когда он получил свой первый спектр, снял показания теплого, приветливого солнечного луча в ясный весенний день в Кембридже, но луч, образовавший этот спектр, покинул Солнце за десятки лет до появления профессора на свет. И остальные линии тоже были неоспоримым портретом Солнца, дома, Земли. Он них веяло запахом сырой почвы, разогретыми листьями кукурузы, качающимися на ветру, они вызывали перед глазами образ матери Сэма, сидящей в качалке на веранде, воспоминания о звуках двора, посвисте летучих мышей, скользящих над домом высоко в небе, в котором зависла полная луна.
Ему следовало сжечь эту распечатку — в этом не могло быть сомнений. Если она будет обнаружена, его убьют. И Шиллер зашил лист бумаги в подушку, надеясь, что его никто не найдет.
Но что предпринять дальше? Отправить радиосигнал бедствия? Даже если он окажется достаточно сильным, чтобы преодолеть огромные расстояния, Землю отделяют от «Ариадны» сто пятьдесят световых лет — и ближе нет ни одной обитаемой планеты. Сигналу понадобится полтора века, чтобы достичь Земли. Столько ждать пленники не могли.
Надеяться на похищение корабля тоже не приходилось. Правда, Люсиль сумела угнать шлюпку, но на шлюпке им не выбраться даже за пределы системы. И потом, после выходки Люсиль гардианы удвоили бдительность. Даже до побега ни одно судно с устройством С2 не приземлялось на станцию. Кроме того, вставал вопрос о навигации. Сэм понимал, насколько приближенно он определил расстояние до Солнца. Они могли оказаться на расстоянии десятка световых лет от нужного места, пользуясь цифрами, полученными Сэмом на аппаратуре гардианов.
Может быть, когда-нибудь, в подходящий момент, знание о том, где находится дом, принесет им пользу, но до тех пор какой смысл лелеять тщетные надежды? Зачем давать волю раздражению? Зачем подвергаться опасности, выдавая себя каким-нибудь случайным замечанием? Зачем повторять нелепую выходку Люсиль?
Потому Шиллер никому не проговорился, продолжая спать со спектром Солнца, зашитым в подушку, и грезить о кукурузных полях.
Поиски дома помогали ему держать себя в руках, придавали хоть какой-то смысл его жизни. Теперь, когда поиски были успешно завершены и его время и мозг оказались свободными, Шиллеру оставалось только смотреть на экраны радаров, следить за неопределенными точками света — и размышлять.
С каждым днем этих точек становилось меньше. Благодаря лагерю на Заставе «Ариадна» оставалась оживленным местом, но другие станции вокруг Заставы превращались в брошенные города — или исчезали, когда их уводили с орбиты и перемещали в другое место космоса. День за днем Шиллер наблюдал, как гардианы покидают Заставу. Был сформирован и запущен второй штурмовой флот — на этот раз из пятидесяти небольших корветов. Спустя несколько недель меньше десятка корветов вернулись на орбиту Заставы.
Происходило и еще немало любопытного. Щит ракетных систем вокруг солнца Заставы был сооружен, буксиры устанавливали на место последние ракеты. Затем вдруг начался поток радиосообщений откуда-то от центра тяжести системы Нова-Сол, зашифрованных знакомым шифром. Направив телескопы на центр тяжести системы, Шиллер обнаружил вспышки десятков реактивных двигателей.
Значит, гардианы окружали еще одной паутиной оборонных установок центр тяжести. Новость не радовала. Оборонная система еще надежнее отделяла Нова-Сол от внешней вселенной, затрудняла предстоящую атаку Лиги.
Вот почему Шиллер не сводил глаз с центра тяжести, направляя туда все доступные телескопы и радиодетекторы.
Вот почему он сразу заметил странные поблескивающие огни в центре — как только те появились.
21
Восемьсот километров к северу от лагеря гардианов. Планета Застава
Дорога была длинной и твердой. Фургон Люсиль, казалось, катится по ней целую вечность. Зензамы держались ближе к Дороге и другим торговым путям. Люсиль приникла к единственному небольшому окошку фургона, глядя на проплывающий мимо ландшафт. Она подсчитала, что колонна преодолевает по сорок километров в час, развивая неплохую скорость. Иногда зензамы покидали повозки и некоторое время галопировали вдоль колонны, не отставая от нее, чтобы размять ноги, прежде чем вновь забраться в повозку. Люсиль прекрасно понимала, что на такое не способны половинчатые монстры со звезд, такие, как она сама.
Она была вынуждена безвылазно торчать в своей особой машине или передвижном доме, фургоне или повозке — ее можно было назвать как угодно. Наиболее подходящим было название фургона. В его герметичной кабине зензамы не только ухитрялись понизить содержание углекислоты до приемлемого уровня, но и удалить из воздуха вонь атмосферы Заставы. Люсиль обеспечивали съедобной, обильной едой, каждый день у нее была возможность вымыться. К ней относились так, что лучшего нельзя было и пожелать. Фургон Люсиль катился рядом с остальными. Негромко урчащий двигатель под полом фургона приводило в движение какое-то жидкое топливо — его заливали в бак фургона каждый вечер. Об этом топливе Люсиль знала только то, что им можно было кормить вьючных и тягловых животных. Она так и не разобралась, являются ли машины зензамов действительно машинами или какими-то биологическими организмами, выращенными для особых целей. В фургоне не было водителя. Люсиль предполагала, что водители — существа особого выращенного зензамами вида находятся в крохотной кабине впереди фургона, контролируя его движение, но и в этом она не была уверена. Зензамы отличались неразговорчивостью. За исключением К'астилль, они предпочитали держаться на расстоянии от Люсиль.
Некоторые повозки зензамов тащили шестиногие животные крупнее слонов, проворством и выносливостью превосходящие любых вьючных животных на Земле. Зензамы оказались на редкость искусными биоинженерами, они воспринимали свои чудеса с такой легкостью, с какой люди воспринимают электрические лампочки, холодильники или космические полеты. Сама Дорога была живой или, по крайней мере, являлась продуктом живых существ. К'астилль попыталась объяснить это Люсиль и тут же запуталась. Наилучшим аналогом Дороги Люсиль сочла разновидность сухопутного коралла, обученного, выведенного или вынужденного расти длинными, аккуратными полосами пятиметровой ширины и стокилометровой длины.
По-видимому, строителям дорог у зензамов приходилось лишь сеять семена Дороги — так, как фермер сеет пшеницу. Дорожные растения прорастали, пускали корни в почву, образуя основу, а затем производили твердый пористый панцирь, создающий поверхность Дороги и обеспечивающий отличное сцепление для колес. Зензамы полностью контролировали рост растений: во время стоянок в лесах, в полях, горах и равнинах Люсиль каждый раз мерила ширину Дороги, и нигде она не отклонялась от заданной величины более чем на длину ступни.
Колонна постепенно останавливалась. Послышался вой, грохот и рев. Вздохнув, Люсиль отпрянула от окна и прижалась к стенке фургона. Путь колонны вновь пересекли голодные. Иногда Люсиль казалось, что аборигены Заставы, или, как они называли себя, зензамы, не в состоянии уничтожить эти существа, а иногда — что они просто предпочитают этого не делать.
Дорога была длинной и твердой. Фургон Люсиль, казалось, катится по ней целую вечность. Зензамы держались ближе к Дороге и другим торговым путям. Люсиль приникла к единственному небольшому окошку фургона, глядя на проплывающий мимо ландшафт. Она подсчитала, что колонна преодолевает по сорок километров в час, развивая неплохую скорость. Иногда зензамы покидали повозки и некоторое время галопировали вдоль колонны, не отставая от нее, чтобы размять ноги, прежде чем вновь забраться в повозку. Люсиль прекрасно понимала, что на такое не способны половинчатые монстры со звезд, такие, как она сама.
Она была вынуждена безвылазно торчать в своей особой машине или передвижном доме, фургоне или повозке — ее можно было назвать как угодно. Наиболее подходящим было название фургона. В его герметичной кабине зензамы не только ухитрялись понизить содержание углекислоты до приемлемого уровня, но и удалить из воздуха вонь атмосферы Заставы. Люсиль обеспечивали съедобной, обильной едой, каждый день у нее была возможность вымыться. К ней относились так, что лучшего нельзя было и пожелать. Фургон Люсиль катился рядом с остальными. Негромко урчащий двигатель под полом фургона приводило в движение какое-то жидкое топливо — его заливали в бак фургона каждый вечер. Об этом топливе Люсиль знала только то, что им можно было кормить вьючных и тягловых животных. Она так и не разобралась, являются ли машины зензамов действительно машинами или какими-то биологическими организмами, выращенными для особых целей. В фургоне не было водителя. Люсиль предполагала, что водители — существа особого выращенного зензамами вида находятся в крохотной кабине впереди фургона, контролируя его движение, но и в этом она не была уверена. Зензамы отличались неразговорчивостью. За исключением К'астилль, они предпочитали держаться на расстоянии от Люсиль.
Некоторые повозки зензамов тащили шестиногие животные крупнее слонов, проворством и выносливостью превосходящие любых вьючных животных на Земле. Зензамы оказались на редкость искусными биоинженерами, они воспринимали свои чудеса с такой легкостью, с какой люди воспринимают электрические лампочки, холодильники или космические полеты. Сама Дорога была живой или, по крайней мере, являлась продуктом живых существ. К'астилль попыталась объяснить это Люсиль и тут же запуталась. Наилучшим аналогом Дороги Люсиль сочла разновидность сухопутного коралла, обученного, выведенного или вынужденного расти длинными, аккуратными полосами пятиметровой ширины и стокилометровой длины.
По-видимому, строителям дорог у зензамов приходилось лишь сеять семена Дороги — так, как фермер сеет пшеницу. Дорожные растения прорастали, пускали корни в почву, образуя основу, а затем производили твердый пористый панцирь, создающий поверхность Дороги и обеспечивающий отличное сцепление для колес. Зензамы полностью контролировали рост растений: во время стоянок в лесах, в полях, горах и равнинах Люсиль каждый раз мерила ширину Дороги, и нигде она не отклонялась от заданной величины более чем на длину ступни.
Колонна постепенно останавливалась. Послышался вой, грохот и рев. Вздохнув, Люсиль отпрянула от окна и прижалась к стенке фургона. Путь колонны вновь пересекли голодные. Иногда Люсиль казалось, что аборигены Заставы, или, как они называли себя, зензамы, не в состоянии уничтожить эти существа, а иногда — что они просто предпочитают этого не делать.