Страница:
Мальчик сделал несколько шагов к двери и был вынужден опуститься на пол.
– Помогите мне! От этого зависит жизнь человека! – в отчаянии сказал он.
– Жизнь человека? – переспросил мужчина.
– Да! Жизнь человека. Я должен помочь.
– Что нужно делать?
– Позовите Лао или, еще лучше, отнесите меня к нему.
Мужчина несколько мгновений помедлил, словно раздумывая, потом, ни слова не говоря, подхватил Андрея на руки и также размеренно понес. Сейчас, видя весь путь до кабинета Лао целиком, Андрей подумал, что ни за что бы не добрался. Квартира Лао была огромной. Они прошли несколько больших коридоров и миновали два зала, прежде чем достигли дверей кабинета.
Легко удерживая мальчика одной рукой, мужчина набрал код на двери и вошел в кабинет. Лао лежал в откинутом кресле и, казалось, спал, но, приглядевшись, Андрей увидел тонкие проводочки, которые выходили откуда-то из-под кресла и исчезали в руках Советника. Мальчику стало не по себе.
– Лао, – позвал он вслух. – Лао!
– Советник работает. Он вас не слышит.
– Что же делать? Нужно его разбудить!
– Но он не спит. Он – работает, – уточнил мужчина.
– Отпустите меня, – попросил Андрей.
Покачиваясь на неверных ногах, он подошел к Лао и осторожно потряс того за плечо.
– Как его разбудить? – спросил он вслух.
– Зачем вам нужен Советник? – вмешался голос, исходивший из объемного терминала в стене.
– Кто вы?
– Некорректный вопрос. Уточните, какого рода информация обо мне вас интересует?
В отчаянии Андрей осознал, что попал в странный мир, которого не мог понять. С ним разговаривали люди, но он не слышал их мысленно. Кто же тогда его окружал?
– Мне нужна помощь. Человек погибает.
– Человек? – вопрос ниоткуда.
И в ту же секунду тело Лао слегка вздрогнуло, и он открыл глаза.
– Андрей? Что случилось? – мощное мыслеизлучение ворвалось в мозг мальчика. Но он не сразу смог ответить, потому что с испугом смотрел, как проводочки оказались самыми настоящими щупальцами. Когда Лао очнулся, они медленно вылезли из-под кожи Советника и спрятались под кресло.
Андрей ощутил приступ тошноты, он едва успел отвернуться в сторону, как его вырвало.
В себя он пришел сидящим в кресле. Рядом стоял Лао и с беспокойством вглядывался в его лицо.
– Что же ты такой нервный, Андрей?
– Что это было? – Мальчик испуганно посмотрел на руки Советника.
– Потом объясню. Зачем ты хотел меня видеть?
– Тетя Надя умирает. Где-то в госпитале. Я видел. Я думал, вы можете помочь.
– Могу. «Поищи» ее для меня, – попросил Лао.
Телепатически, не обращая внимание на боль, Андрей сосредоточился и «нашел» Надежду.
– Еще жива.
– Хорошо. – Лао повернулся к мужчине и сказал несколько слов вслух на незнакомом языке. Потом посмотрел на Андрея. – Не волнуйся за нее, – сказал он и… исчез.
Андрей почувствовал мелкий озноб.
«Куда же я попал? Они же не люди. Совсем не люди!» – подумал мальчик и ему стало страшно.
– Вы не знаете, куда увезли женщину из 102 палаты? – спросил он, догнав, медсестру
– В морг, наверное. Она только что умерла. Врач хотел забрать ее в операционную, подошел, а она прямо на его глазах скончалась.
– Что же вы даже реанимировать не пытались?
– Какой там! Врач сказал, у нее нервная система разрушена. Кого спасать-то? Никаких шансов.
– Так. Сейчас вы пойдете в одну из операционных и поищите – срочно! – свободное место. Чтобы все подготовили. Передадите – приказ Советника Лао.
Медсестра подняла на него испуганный взгляд, и тут же, вспомнив, опустила голову.
– Где у вас морг? – уточнил Лао.
– В подвале. Там установлены морозильные камеры.
Лао провалился в Многомерность, стараясь не думать, какая реакция могла быть у медсестры на его исчезновение. С момента смерти Надежды не могло пройти больше нескольких минут. И еще в своем далеком прошлом он умел вытаскивать людей с того света, за что однажды его чуть было не сожгли на костре.
Стены коридора покрывала наледь. Подвал представлял собой один огромный холодильник, с установленными многоярусными стеллажами. В госпитале умирало каждый день так много людей, что все было забито трупами. Лао медленно пробирался между стеллажами. Кто находился на верхних «этажах», ему все равно не было видно, но это его не волновало. Он перестроил зрение на инфракрасный спектр, обращая внимание только на остывающие тела. Пройдя помещение дважды, и так и не разыскав Надежду, он остановился в легкой растерянности, соображая, что делать дальше.
Раздался шум останавливающегося лифта. Двое санитаров выкатили носилки, накрытые простыней.
Когда Лао вышел навстречу, мужчины от неожиданности вскрикнули. Не обращая на них внимания, он подошел, сдернул простыню с трупа и облегченно вздохнул.
– Ну вот и встретились, Наденька!
Он наклонился, собираясь произнести «формулу воскрешения». Мужчина в золоте, в ореоле огня, – стремительно возникло рядом, Строггорн положил руку ему на плечо.
– Не делай этого, Лао!
– Почему? – удивление в мыслях.
– Я оперировал ее 4 раза. Каждая такая операция – страшная пытка. Но рано или поздно, искусственная нервная система начинает разрушаться. Зачем и дальше ее мучить?
– Ты хочешь сказать, что бесполезно дальше пытаться?
– Мы уже дошли до оживления. Ты собираешься заниматься этим каждый раз, когда она будет умирать? Должен же быть этому конец? Рано или поздно? Надежда – обычный человек, подумай об этом, прежде чем ее оживить.
– Дети останутся сиротами, Строггорн, она бы могла заменить им мать!
– Какой ценой для нее? Искусственное продление жизни – не всегда благо, – устало сказал Строггорн. – Разве не так?
– Так, – Лао вгляделся в безмятежно-спокойное лицо женщины. – Спи, Наденька, – он поднял край простыни и закрыл лицо женщины.
– Ну вот и хорошо, Лао.
– Я видел столько смертей в своей жизни и далеко не всегда мог помочь, но сейчас мне почему-то ужасно больно, ужасно, Строг, оттого, что ты прав, – сказал Лао и исчез в пространстве.
– Нельзя. Советник приказал вызвать для вас врача.
– Нет! Ни за что! Я и так уже ничего не помню.
– Я не могу ослушаться приказа Советника.
– Но ты же отнес меня к нему?
– Это другое. Вы сказали, что от этого зависит жизнь человека.
– А ты выполняешь приказы, только если человеку может быть причинен вред?
– Не только. Еще я выполняю приказы Советника Лао и некоторых других Вардов.
– Тогда… – Андрей еще несколько секунд думал, стоит ли задавать этот вопрос. – Тогда… ты робот?
– Биоробот, – спокойно согласился мужчина.
– Врач причинит мне вред, – стараясь, чтобы это прозвучало убедительно, сказал Андрей.
– Ага, – робот повернулся и, к удивлению Андрея, улыбнулся. – Вряд ли вы сможете убедить меня в этом. Но я могу выслушать ваши аргументы, пока нас соединяют с врачом.
– А ты уже позвонил?
– Конечно. Невыполнение приказа возможно только в некоторых исключительных случаях.
– Каких это?
– Определенных. Это зависит от ситуации. Например, если выполнение приказа может причинить вред человеку. Впрочем, если хотите, я могу позвать человека – слугу. Для этого его придется разбудить.
– Не нужно, – Андрей нахмурился, пытаясь придумать для робота «аргументы», пока размышления не прервал зазвучавший сигнал, по которому робот сразу подошел к терминалу.
Объяснение заняло несколько минут, после чего робот подхватил Андрея на руки.
– Куда ты меня опять тащишь?
– В операционную.
– Отпусти, пожалуйста, я не хочу! – Андрей попытался вырваться из железных объятий робота.
– Не нужно, Лиде. Вы можете повредить себе что-нибудь, и это будет лишним аргументом показать вас врачу.
Закусив губу, Андрей перестал сопротивляться. Робот внес его в большое помещение, в котором горел яркий свет, и положил мальчика на операционный стол. Освободившись из железных объятий, Андрей тут же сел и попытался соскользнуть на пол. Голова по-прежнему кружилась, и если бы не сильные руки, вовремя поймавшие его, скорее всего он бы что-нибудь себе разбил.
– Куда бежим? – спросил мужчина с удивительными зелеными глазами, после того, как снова уложил мальчика на операционный стол.
– Кто вы?
– По всей видимости, врач, которого ты так ужасно боишься, хотя я не сделал тебе абсолютно ничего плохого. Меня зовут – Советник Диггиррен ван Нил. Так ты расскажешь мне, чего ты так испугался?
– Я не знаю, что со мной делали. Советник Строггорн убедил меня, что если мне не помочь, я сойду с ума. Я – поверил ему, хотя теперь уже не знаю, может и зря. Я ничего не помню теперь, даже мать и отца!
Диггиррен сел рядом с мальчиком на стул, решив сначала просто поговорить с ним и успокоить.
– Я думаю, у него были серьезные причины сделать это. У тебя была разрушена Вард-Структура. И это действительно очень опасно для Варда.
– Но я… я.. не Вард!
– Что ты хочешь сказать? Ты не давал согласия стать Вардом?
– Да меня вообще ни о чем таком не спрашивали! – Андрей готов был разреветься от несправедливости того, что происходило.
– А сколько тебе лет? Четырнадцать?
– Почти. Через месяц…
– Это странно. В нашей стране никогда не превращают в Вардов насильно. И уж во всяком случае предупреждают об этом. Если не возражаешь, я отойду на пару секунд, посмотрю твою карту.
Диггиррен продолжил, когда вернулся.
– Должен тебя огорчить. Ты Вард от рождения. И врачи в твоем несчастье не виноваты. Ты и до этого мог проходить сквозь стены, про телепатию я молчу. Это так?
– Так, – неохотно сознался Андрей.
– Хорошо. И что теперь мне с тобой делать?
– Я хочу все вспомнить. Мать, отца, детство…
– Должен тебя предупредить, это будет страшно и, вполне вероятно, больно.
– Больно? Почему?
– Я не знаю, чего ты не помнишь, но я абсолютно уверен, что если тебе заблокировали часть воспоминаний – это вызвано серьезной необходимостью. Скорее всего, они такие, что твой мозг просто не в состоянии этого вынести.
– Не знаю… Я чувствую себя как подопытный кролик… Это неправильно.
– Я могу попытаться все разблокировать, после этого ты все будешь помнить и, скорее всего, не сойдешь с ума. Но… За все придется платить. Воспоминания подобного рода превратят тебя в другого человека. А если это будет происходить медленно – изменение личности тоже будет, но не таким серьезным. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Мой совет – не спешить. И дать мозгу время изменяться постепенно.
Слова Диггиррена заставили задуматься Андрея. Он действительно не мог знать, что такого ужасного хранила его память. Но когда он представил, как откажется от возможности все вспомнить, где-то из глубины его души поднялся протест.
– Я решил. Если вы можете это сделать – делайте.
– Ну что ж… – Диггиррен неохотно поднялся. – Держись.
Мать, оператор на фабрике, и отец, в постоянных разъездах на разбитом грузовике, работали допоздна. Андрей старался вернуться задолго до их прихода домой, проскользнуть в свою крохотную восьмиметровую комнатушку и притвориться спящим. Отец любил прихватить с собой парочку «друзей» и несколько бутылок водки. А попадаться ему, подвыпившему, на глаза лишний раз не следовало. Ненависть к мальчику, которую он не мог скрывать даже трезвый, после «дозы» переходила все пределы. Не раз уже и не два, мама Андрея вставала на пути разъяренного мужа, защищая ребенка и принимая своим телом предназначенные мальчику побои.
Андрей любил мать больше всего на свете. За ее бесконечное терпение и нежность к своему странному ребенку, необычности которого она не замечала или не хотела замечать. И Андрей платил ей тем, что тщательно старался скрывать способность к телепатии. Он понимал, как это ненормально, и интуитивно чувствовал, что это может принести беду.
В тот день Андрей проснулся от боли в животе. Какое-то время он лежал, прислушиваясь к пьяным голосам на кухне, не желая вставать и показываться на глаза отцу, но боль приходила приступами и становилась раз от разу сильнее. Похоже было на отравление. В конце– концов, после очередного приступа, Андрей едва добежал до туалета.
А выходя оттуда, наткнулся на налитые кровью пьяные глаза отца.
– Поди-ка сюда, собачье отродье! – повелительно приказал отец. Мальчик нехотя повиновался. В шестиметровой кухне расположились еще два собутыльника отца, тоже изрядно набравшиеся. Отец взял грязный стакан, плеснул в него до половины водку и пододвинул Андрею. – Ну-ка давай, покажи нам, что ты уже мужик! – ухмыльнулся отец.
Андрей стоял, опустив голову, и старался усмирить свою ненависть и страх. Он чувствовал, как колени подрагивали, и тело стало похожим на сжатую пружину.
– Ну? – приподнимаясь со стула, с угрозой в голосе сказал отец.
– Не буду, – буркнул Андрей, не поднимая головы.
– Смотри, братаны, какую суку пригрел на своей груди! Точно нагуляла! А мне – растить гадину!
– Не смей так говорить о матери, – сквозь зубы сказал Андрей, поднимая голову и смотря прямо в глаза человека, который по нелепой случайности оказался его отцом. К удивлению мальчика страх прошел, осталась лишь ненависть – слепая и беспощадная.
– Нет, вы поглядите, какая тварь! – взвизгнул отец, поднимаясь и со всего маха вмазывая Андрею по лицу. Удар был так силен, что мальчик вылетел через открытую дверь кухни в коридор, лишь чудом не расшибив себе голову. Он стиснул зубы, ощутив солоноватый вкус крови на губах, но по-прежнему буравил отца глазами.
– Какая гадина! – Отец вылетел в коридор, но в этот момент мама Андрея, в одной ночной сорочке, выскочила в коридор и заслонила собою сына.
– Не смей его бить!
– Ах ты гадина! Потаскуха! Наблядовала, еще и защищаешь выродка! – отец размахнулся, удар кулака пришелся на скулу женщины. Она пошатнулась, не удержав равновесия, и рухнула на пол рядом с Андреем.
– Мама! – истошно закричал Андрей, мгновенно поняв, что произошло непоправимое. Он еще не видел струйки крови, бежавшей по виску матери, но уже знал, что она умерла, почти мгновенно. Падая, ее висок пришелся точно на острый угол темной полированной тумбочки. – Мама! – Андрей приник к ее телу, пытаясь услышать остановившееся сердце, не веря своему телепатическому чувству. – Мама!
Через минуту он поднялся, закрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону от страшного горя, которое невозможно было пережить. А потом внутри стало пусто и холодно, словно кто-то вдохнул внутрь ледяную пыль. Андрей открыл глаза, встал с колен на ноги и посмотрел на человека, которого никогда бы больше в жизни не назвал отцом.
– Ты…. ты что… – здоровенный мужчина попятился. Смерть жены еще не дошла до его пьяного сознания, но этот беспощадный взгляд мальчика внушал животный страх. – Не.. не смотри так на меня, – он бы хотел сказать это с угрозой, но слова прозвучали жалко, как мольба о пощаде.
– Умри! – громко сказал мальчик, не понимая и не осознавая, что делает. Как в тумане, он видел пошатнувшееся тело отца и как того подхватили собутыльники.
Андрей вернулся к телу матери, взял ее руку и застыл рядом в бесконечном горе. Он очнулся один раз, когда кто-то спросил его о чем-то. Мальчик удивленно посмотрел на дрожащие губы одного из собутыльников отца.
– Ты пацан, того… Убил батяню-то. Пойдем мы… Ты уж не говори никому, что мы были здесь… Затаскают по судам, твою…
Хлопнула входная дверь, и это привело Андрея в чувство.
«Господи! Что же я наделал!» – Он зашел в спальню, взял одеяло, а потом накрыл маму, оставив лицо открытым. – «Ты меня прости. Не уберег!»
– Беги отсюда!
Андрей вздрогнул, обернулся и застыл: на фоне стены отчетливо светился призрак, в котором он узнал свою мать.
– Беги, сынок, беги! Мне уже не помочь, а ты маленький еще. Как-нибудь… Уходи… И – прощай!
Призрак стал исчезать, а Андрей только потом сообразил, что так и не успел ничего сказать в ответ.
Мальчик прошел в спальню, нашел старый рюкзак и быстро стал складывать вещи. Самое необходимое: пару почти новых еще ботинок, старенькое, но теплое пальто, две пары брюк, несколько футболок…
Рюкзак получился тяжеленным. Последнее, что Андрей прихватил – немного денег, которые мама прятала от пьющего отца в потайном месте. Еду он не брал – для этого бы пришлось пройти в кухню, где лежал отец.
Отойдя от дома метров на сто, Андрей обернулся. Ветхое, постройки еще прошлого века здание, с большими трещинами, замазанными кое-где цементом, одиноко стояло во дворе, окруженное давно умершими огромными деревьями. Был конец ноября, и шел мелкий снег. И в этот момент мальчику показалась вся его прошлая жизнь просто кошмаром. Он повернулся и зашагал по дороге.
Проснувшись на следующий день в подвале какого-то дома, мальчик тщетно пытался вспомнить, как он очутился здесь, лежащим на холодном цементном полу. Но память отказывалась подчиняться. Он обнаружил, что не помнит ни отца, ни матери, ни школы, где вероятно, должен был учиться. Любая попытка вспомнить, что с ним произошло, вызывала приступ головной боли, и очень скоро он смирился со своим беспамятством.
А еще через несколько часов попутный грузовик навсегда увез его из родного города, название которого Андрей так же скоро забыл, словно никогда и не жил в нем. И только через много лет он вспомнит, что именно в этот день ему исполнилось девять лет.
– Прекрати реветь! – Диггиррен уже почти полчаса ждал, пока Андрей успокоится. – Ты сам хотел все вспомнить, я тебя предупреждал, раз память убирали, это не случайно.
Андрей еще раз всхлипнул и попытался успокоиться.
– Пойдем, Лао, выйдем, я хотел с тобой поговорить, – сказал Диггиррен, и, когда они остались одни, продолжил:
– Я считаю, Строггорн поступил неправильно, убирая мальчику память. Тем более, что Андрей едва не убил еще одного человека. И, согласись, мальчику лучше.
Лао тяжело опустился в кресло.
– С ума вы меня сведете! Правда! Сейчас я еще должен рассказать ему про смерть Надежды!
– Эта та самая женщина, которая их спасла? А что случилось?
– Разрушается нервная система. Как это ни ужасно, самое лучшее, что мы могли для нее сделать – больше не пытаться продлить ее жизнь. Как я устал от всего этого! – Лао ненадолго замолчал. – Пойми, когда-то у меня было время заниматься Креилом. Но сейчас мы все живем по строгому расписанию. Честное слово, я иногда себя чувствую, как в тюрьме. Скоро день будет расписан до секунд! В какой-то мере могу понять Креила, – когда он вернется, уже будет не до отпусков.
– Он так и не появился? Что – то во всем этом не так, – задумчиво сказал Диггиррен.
– Ну почему же? – раздалось прямо из воздуха, мужчина в черном, в сияющем вихре, – возникла следом за голосом телепатема, и уже только потом Креил ван Рейн, улыбаясь, появился в комнате.
– Тааак, – протянул Лао с угрозой. – Служба Безопасности сбилась с ног, а ты не считаешь нужным даже просто позвонить и сказать, что все в порядке!
– Ты и так знал, что все в порядке, – невозмутимо возразил Креил, садясь в глубокое кресло и блаженно вытягивая ноги.
– Угу. Но уже начинал сомневаться. Не понимаю я твоего поведения, Креил! Ты должен работать, от этого зависит жизнь миллиардов людей…
– Перестань читать нотации, Лао, – Креил поморщился. – Этим людям нужно было думать раньше о своем спасении. А теперь я не собираюсь все время торчать на работе. Должна и у меня быть личная жизнь, потому что иначе ее просто никогда не будет.
– Ничего себе, рассуждения! И какое удачное время ты выбрал для личной жизни! Креил – а это вообще ты, или кто-то другой?
– А в чем дело?
– В тебе есть что-то чужое, – Лао вслушался, пытаясь понять, почему выздоровевший Креил кажется ему совсем незнакомым, словно и не знал он того столетия.
– Это я, Лао. Просто вы давно не видели меня здоровым.
– Скажи, с Аоллой – это правда? – вмешался потерявший терпение Диггиррен.
– А что у нас с Аоллой? – в словах Креила сквозило неподдельное удивление.
– Я не склонен шутить и не думаю, чтобы она соврала. Ты пытался ее изнасиловать?
– Какая глупость! – Креил рассмеялся. – Я пытался вернуть себе женщину, чтобы сделать ее счастливой. Очень жаль, что она этого не захотела!
– Она это восприняла по-другому.
– Это от переутомления, Диг. Ничего серьезного, поверь. Я даже абсолютно уверен, что она уже меня простила.
– Это так, – заметил Лао. – Мне вообще кажется, что она готова тебе все простить.
– Потому что я ей почти брат, – добавил Креил серьезно. – А родственникам мы склонны много прощать того, что больше никому бы не простили.
– Так, пожалуй, я пойду, – Диггиррен почувствовал, что у него пропало всякое желание дальше разговаривать с Креилом, потому что говорили они на разных языках.
Глава 3
– Помогите мне! От этого зависит жизнь человека! – в отчаянии сказал он.
– Жизнь человека? – переспросил мужчина.
– Да! Жизнь человека. Я должен помочь.
– Что нужно делать?
– Позовите Лао или, еще лучше, отнесите меня к нему.
Мужчина несколько мгновений помедлил, словно раздумывая, потом, ни слова не говоря, подхватил Андрея на руки и также размеренно понес. Сейчас, видя весь путь до кабинета Лао целиком, Андрей подумал, что ни за что бы не добрался. Квартира Лао была огромной. Они прошли несколько больших коридоров и миновали два зала, прежде чем достигли дверей кабинета.
Легко удерживая мальчика одной рукой, мужчина набрал код на двери и вошел в кабинет. Лао лежал в откинутом кресле и, казалось, спал, но, приглядевшись, Андрей увидел тонкие проводочки, которые выходили откуда-то из-под кресла и исчезали в руках Советника. Мальчику стало не по себе.
– Лао, – позвал он вслух. – Лао!
– Советник работает. Он вас не слышит.
– Что же делать? Нужно его разбудить!
– Но он не спит. Он – работает, – уточнил мужчина.
– Отпустите меня, – попросил Андрей.
Покачиваясь на неверных ногах, он подошел к Лао и осторожно потряс того за плечо.
– Как его разбудить? – спросил он вслух.
– Зачем вам нужен Советник? – вмешался голос, исходивший из объемного терминала в стене.
– Кто вы?
– Некорректный вопрос. Уточните, какого рода информация обо мне вас интересует?
В отчаянии Андрей осознал, что попал в странный мир, которого не мог понять. С ним разговаривали люди, но он не слышал их мысленно. Кто же тогда его окружал?
– Мне нужна помощь. Человек погибает.
– Человек? – вопрос ниоткуда.
И в ту же секунду тело Лао слегка вздрогнуло, и он открыл глаза.
– Андрей? Что случилось? – мощное мыслеизлучение ворвалось в мозг мальчика. Но он не сразу смог ответить, потому что с испугом смотрел, как проводочки оказались самыми настоящими щупальцами. Когда Лао очнулся, они медленно вылезли из-под кожи Советника и спрятались под кресло.
Андрей ощутил приступ тошноты, он едва успел отвернуться в сторону, как его вырвало.
В себя он пришел сидящим в кресле. Рядом стоял Лао и с беспокойством вглядывался в его лицо.
– Что же ты такой нервный, Андрей?
– Что это было? – Мальчик испуганно посмотрел на руки Советника.
– Потом объясню. Зачем ты хотел меня видеть?
– Тетя Надя умирает. Где-то в госпитале. Я видел. Я думал, вы можете помочь.
– Могу. «Поищи» ее для меня, – попросил Лао.
Телепатически, не обращая внимание на боль, Андрей сосредоточился и «нашел» Надежду.
– Еще жива.
– Хорошо. – Лао повернулся к мужчине и сказал несколько слов вслух на незнакомом языке. Потом посмотрел на Андрея. – Не волнуйся за нее, – сказал он и… исчез.
Андрей почувствовал мелкий озноб.
«Куда же я попал? Они же не люди. Совсем не люди!» – подумал мальчик и ему стало страшно.
***
Лао перемещался по пути, который «нащупал» Андрей. Это было много быстрее, чем выяснять, в каком из госпиталей находится Надежда Воронова. Ему удалось выйти из Многомерности прямо напротив палаты. Он вошел внутрь, но кровать, с еще горевшей на терминале надписью: «Надежда Воронова», – была пуста. Он вышел в коридор, раздумывая, как можно быстро разыскать Надежду в этом огромном госпитале.– Вы не знаете, куда увезли женщину из 102 палаты? – спросил он, догнав, медсестру
– В морг, наверное. Она только что умерла. Врач хотел забрать ее в операционную, подошел, а она прямо на его глазах скончалась.
– Что же вы даже реанимировать не пытались?
– Какой там! Врач сказал, у нее нервная система разрушена. Кого спасать-то? Никаких шансов.
– Так. Сейчас вы пойдете в одну из операционных и поищите – срочно! – свободное место. Чтобы все подготовили. Передадите – приказ Советника Лао.
Медсестра подняла на него испуганный взгляд, и тут же, вспомнив, опустила голову.
– Где у вас морг? – уточнил Лао.
– В подвале. Там установлены морозильные камеры.
Лао провалился в Многомерность, стараясь не думать, какая реакция могла быть у медсестры на его исчезновение. С момента смерти Надежды не могло пройти больше нескольких минут. И еще в своем далеком прошлом он умел вытаскивать людей с того света, за что однажды его чуть было не сожгли на костре.
Стены коридора покрывала наледь. Подвал представлял собой один огромный холодильник, с установленными многоярусными стеллажами. В госпитале умирало каждый день так много людей, что все было забито трупами. Лао медленно пробирался между стеллажами. Кто находился на верхних «этажах», ему все равно не было видно, но это его не волновало. Он перестроил зрение на инфракрасный спектр, обращая внимание только на остывающие тела. Пройдя помещение дважды, и так и не разыскав Надежду, он остановился в легкой растерянности, соображая, что делать дальше.
Раздался шум останавливающегося лифта. Двое санитаров выкатили носилки, накрытые простыней.
Когда Лао вышел навстречу, мужчины от неожиданности вскрикнули. Не обращая на них внимания, он подошел, сдернул простыню с трупа и облегченно вздохнул.
– Ну вот и встретились, Наденька!
Он наклонился, собираясь произнести «формулу воскрешения». Мужчина в золоте, в ореоле огня, – стремительно возникло рядом, Строггорн положил руку ему на плечо.
– Не делай этого, Лао!
– Почему? – удивление в мыслях.
– Я оперировал ее 4 раза. Каждая такая операция – страшная пытка. Но рано или поздно, искусственная нервная система начинает разрушаться. Зачем и дальше ее мучить?
– Ты хочешь сказать, что бесполезно дальше пытаться?
– Мы уже дошли до оживления. Ты собираешься заниматься этим каждый раз, когда она будет умирать? Должен же быть этому конец? Рано или поздно? Надежда – обычный человек, подумай об этом, прежде чем ее оживить.
– Дети останутся сиротами, Строггорн, она бы могла заменить им мать!
– Какой ценой для нее? Искусственное продление жизни – не всегда благо, – устало сказал Строггорн. – Разве не так?
– Так, – Лао вгляделся в безмятежно-спокойное лицо женщины. – Спи, Наденька, – он поднял край простыни и закрыл лицо женщины.
– Ну вот и хорошо, Лао.
– Я видел столько смертей в своей жизни и далеко не всегда мог помочь, но сейчас мне почему-то ужасно больно, ужасно, Строг, оттого, что ты прав, – сказал Лао и исчез в пространстве.
***
– Помогите мне добраться до спальни, – попросил Андрей робота, после того как Лао исчез.– Нельзя. Советник приказал вызвать для вас врача.
– Нет! Ни за что! Я и так уже ничего не помню.
– Я не могу ослушаться приказа Советника.
– Но ты же отнес меня к нему?
– Это другое. Вы сказали, что от этого зависит жизнь человека.
– А ты выполняешь приказы, только если человеку может быть причинен вред?
– Не только. Еще я выполняю приказы Советника Лао и некоторых других Вардов.
– Тогда… – Андрей еще несколько секунд думал, стоит ли задавать этот вопрос. – Тогда… ты робот?
– Биоробот, – спокойно согласился мужчина.
– Врач причинит мне вред, – стараясь, чтобы это прозвучало убедительно, сказал Андрей.
– Ага, – робот повернулся и, к удивлению Андрея, улыбнулся. – Вряд ли вы сможете убедить меня в этом. Но я могу выслушать ваши аргументы, пока нас соединяют с врачом.
– А ты уже позвонил?
– Конечно. Невыполнение приказа возможно только в некоторых исключительных случаях.
– Каких это?
– Определенных. Это зависит от ситуации. Например, если выполнение приказа может причинить вред человеку. Впрочем, если хотите, я могу позвать человека – слугу. Для этого его придется разбудить.
– Не нужно, – Андрей нахмурился, пытаясь придумать для робота «аргументы», пока размышления не прервал зазвучавший сигнал, по которому робот сразу подошел к терминалу.
Объяснение заняло несколько минут, после чего робот подхватил Андрея на руки.
– Куда ты меня опять тащишь?
– В операционную.
– Отпусти, пожалуйста, я не хочу! – Андрей попытался вырваться из железных объятий робота.
– Не нужно, Лиде. Вы можете повредить себе что-нибудь, и это будет лишним аргументом показать вас врачу.
Закусив губу, Андрей перестал сопротивляться. Робот внес его в большое помещение, в котором горел яркий свет, и положил мальчика на операционный стол. Освободившись из железных объятий, Андрей тут же сел и попытался соскользнуть на пол. Голова по-прежнему кружилась, и если бы не сильные руки, вовремя поймавшие его, скорее всего он бы что-нибудь себе разбил.
– Куда бежим? – спросил мужчина с удивительными зелеными глазами, после того, как снова уложил мальчика на операционный стол.
– Кто вы?
– По всей видимости, врач, которого ты так ужасно боишься, хотя я не сделал тебе абсолютно ничего плохого. Меня зовут – Советник Диггиррен ван Нил. Так ты расскажешь мне, чего ты так испугался?
– Я не знаю, что со мной делали. Советник Строггорн убедил меня, что если мне не помочь, я сойду с ума. Я – поверил ему, хотя теперь уже не знаю, может и зря. Я ничего не помню теперь, даже мать и отца!
Диггиррен сел рядом с мальчиком на стул, решив сначала просто поговорить с ним и успокоить.
– Я думаю, у него были серьезные причины сделать это. У тебя была разрушена Вард-Структура. И это действительно очень опасно для Варда.
– Но я… я.. не Вард!
– Что ты хочешь сказать? Ты не давал согласия стать Вардом?
– Да меня вообще ни о чем таком не спрашивали! – Андрей готов был разреветься от несправедливости того, что происходило.
– А сколько тебе лет? Четырнадцать?
– Почти. Через месяц…
– Это странно. В нашей стране никогда не превращают в Вардов насильно. И уж во всяком случае предупреждают об этом. Если не возражаешь, я отойду на пару секунд, посмотрю твою карту.
Диггиррен продолжил, когда вернулся.
– Должен тебя огорчить. Ты Вард от рождения. И врачи в твоем несчастье не виноваты. Ты и до этого мог проходить сквозь стены, про телепатию я молчу. Это так?
– Так, – неохотно сознался Андрей.
– Хорошо. И что теперь мне с тобой делать?
– Я хочу все вспомнить. Мать, отца, детство…
– Должен тебя предупредить, это будет страшно и, вполне вероятно, больно.
– Больно? Почему?
– Я не знаю, чего ты не помнишь, но я абсолютно уверен, что если тебе заблокировали часть воспоминаний – это вызвано серьезной необходимостью. Скорее всего, они такие, что твой мозг просто не в состоянии этого вынести.
– Не знаю… Я чувствую себя как подопытный кролик… Это неправильно.
– Я могу попытаться все разблокировать, после этого ты все будешь помнить и, скорее всего, не сойдешь с ума. Но… За все придется платить. Воспоминания подобного рода превратят тебя в другого человека. А если это будет происходить медленно – изменение личности тоже будет, но не таким серьезным. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Мой совет – не спешить. И дать мозгу время изменяться постепенно.
Слова Диггиррена заставили задуматься Андрея. Он действительно не мог знать, что такого ужасного хранила его память. Но когда он представил, как откажется от возможности все вспомнить, где-то из глубины его души поднялся протест.
– Я решил. Если вы можете это сделать – делайте.
– Ну что ж… – Диггиррен неохотно поднялся. – Держись.
***
В летние каникулы Андрей был предоставлен самому себе. Что означало слоняться с ватагой таких же безнадзорных мальчишек по улицам, играть в футбол, гонять на стареньком велосипеде и потихоньку курить.Мать, оператор на фабрике, и отец, в постоянных разъездах на разбитом грузовике, работали допоздна. Андрей старался вернуться задолго до их прихода домой, проскользнуть в свою крохотную восьмиметровую комнатушку и притвориться спящим. Отец любил прихватить с собой парочку «друзей» и несколько бутылок водки. А попадаться ему, подвыпившему, на глаза лишний раз не следовало. Ненависть к мальчику, которую он не мог скрывать даже трезвый, после «дозы» переходила все пределы. Не раз уже и не два, мама Андрея вставала на пути разъяренного мужа, защищая ребенка и принимая своим телом предназначенные мальчику побои.
Андрей любил мать больше всего на свете. За ее бесконечное терпение и нежность к своему странному ребенку, необычности которого она не замечала или не хотела замечать. И Андрей платил ей тем, что тщательно старался скрывать способность к телепатии. Он понимал, как это ненормально, и интуитивно чувствовал, что это может принести беду.
В тот день Андрей проснулся от боли в животе. Какое-то время он лежал, прислушиваясь к пьяным голосам на кухне, не желая вставать и показываться на глаза отцу, но боль приходила приступами и становилась раз от разу сильнее. Похоже было на отравление. В конце– концов, после очередного приступа, Андрей едва добежал до туалета.
А выходя оттуда, наткнулся на налитые кровью пьяные глаза отца.
– Поди-ка сюда, собачье отродье! – повелительно приказал отец. Мальчик нехотя повиновался. В шестиметровой кухне расположились еще два собутыльника отца, тоже изрядно набравшиеся. Отец взял грязный стакан, плеснул в него до половины водку и пододвинул Андрею. – Ну-ка давай, покажи нам, что ты уже мужик! – ухмыльнулся отец.
Андрей стоял, опустив голову, и старался усмирить свою ненависть и страх. Он чувствовал, как колени подрагивали, и тело стало похожим на сжатую пружину.
– Ну? – приподнимаясь со стула, с угрозой в голосе сказал отец.
– Не буду, – буркнул Андрей, не поднимая головы.
– Смотри, братаны, какую суку пригрел на своей груди! Точно нагуляла! А мне – растить гадину!
– Не смей так говорить о матери, – сквозь зубы сказал Андрей, поднимая голову и смотря прямо в глаза человека, который по нелепой случайности оказался его отцом. К удивлению мальчика страх прошел, осталась лишь ненависть – слепая и беспощадная.
– Нет, вы поглядите, какая тварь! – взвизгнул отец, поднимаясь и со всего маха вмазывая Андрею по лицу. Удар был так силен, что мальчик вылетел через открытую дверь кухни в коридор, лишь чудом не расшибив себе голову. Он стиснул зубы, ощутив солоноватый вкус крови на губах, но по-прежнему буравил отца глазами.
– Какая гадина! – Отец вылетел в коридор, но в этот момент мама Андрея, в одной ночной сорочке, выскочила в коридор и заслонила собою сына.
– Не смей его бить!
– Ах ты гадина! Потаскуха! Наблядовала, еще и защищаешь выродка! – отец размахнулся, удар кулака пришелся на скулу женщины. Она пошатнулась, не удержав равновесия, и рухнула на пол рядом с Андреем.
– Мама! – истошно закричал Андрей, мгновенно поняв, что произошло непоправимое. Он еще не видел струйки крови, бежавшей по виску матери, но уже знал, что она умерла, почти мгновенно. Падая, ее висок пришелся точно на острый угол темной полированной тумбочки. – Мама! – Андрей приник к ее телу, пытаясь услышать остановившееся сердце, не веря своему телепатическому чувству. – Мама!
Через минуту он поднялся, закрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону от страшного горя, которое невозможно было пережить. А потом внутри стало пусто и холодно, словно кто-то вдохнул внутрь ледяную пыль. Андрей открыл глаза, встал с колен на ноги и посмотрел на человека, которого никогда бы больше в жизни не назвал отцом.
– Ты…. ты что… – здоровенный мужчина попятился. Смерть жены еще не дошла до его пьяного сознания, но этот беспощадный взгляд мальчика внушал животный страх. – Не.. не смотри так на меня, – он бы хотел сказать это с угрозой, но слова прозвучали жалко, как мольба о пощаде.
– Умри! – громко сказал мальчик, не понимая и не осознавая, что делает. Как в тумане, он видел пошатнувшееся тело отца и как того подхватили собутыльники.
Андрей вернулся к телу матери, взял ее руку и застыл рядом в бесконечном горе. Он очнулся один раз, когда кто-то спросил его о чем-то. Мальчик удивленно посмотрел на дрожащие губы одного из собутыльников отца.
– Ты пацан, того… Убил батяню-то. Пойдем мы… Ты уж не говори никому, что мы были здесь… Затаскают по судам, твою…
Хлопнула входная дверь, и это привело Андрея в чувство.
«Господи! Что же я наделал!» – Он зашел в спальню, взял одеяло, а потом накрыл маму, оставив лицо открытым. – «Ты меня прости. Не уберег!»
– Беги отсюда!
Андрей вздрогнул, обернулся и застыл: на фоне стены отчетливо светился призрак, в котором он узнал свою мать.
– Беги, сынок, беги! Мне уже не помочь, а ты маленький еще. Как-нибудь… Уходи… И – прощай!
Призрак стал исчезать, а Андрей только потом сообразил, что так и не успел ничего сказать в ответ.
Мальчик прошел в спальню, нашел старый рюкзак и быстро стал складывать вещи. Самое необходимое: пару почти новых еще ботинок, старенькое, но теплое пальто, две пары брюк, несколько футболок…
Рюкзак получился тяжеленным. Последнее, что Андрей прихватил – немного денег, которые мама прятала от пьющего отца в потайном месте. Еду он не брал – для этого бы пришлось пройти в кухню, где лежал отец.
Отойдя от дома метров на сто, Андрей обернулся. Ветхое, постройки еще прошлого века здание, с большими трещинами, замазанными кое-где цементом, одиноко стояло во дворе, окруженное давно умершими огромными деревьями. Был конец ноября, и шел мелкий снег. И в этот момент мальчику показалась вся его прошлая жизнь просто кошмаром. Он повернулся и зашагал по дороге.
Проснувшись на следующий день в подвале какого-то дома, мальчик тщетно пытался вспомнить, как он очутился здесь, лежащим на холодном цементном полу. Но память отказывалась подчиняться. Он обнаружил, что не помнит ни отца, ни матери, ни школы, где вероятно, должен был учиться. Любая попытка вспомнить, что с ним произошло, вызывала приступ головной боли, и очень скоро он смирился со своим беспамятством.
А еще через несколько часов попутный грузовик навсегда увез его из родного города, название которого Андрей так же скоро забыл, словно никогда и не жил в нем. И только через много лет он вспомнит, что именно в этот день ему исполнилось девять лет.
***
– Что тут у вас происходит? – Лао вошел в операционную, расположенную в своей квартире и застал там Диггиррена и рыдающего Андрея. – Ну и зачем ты заставил его вспомнить? Вы его все-таки в сумасшедший дом отправите, если Строггорн будет память убирать, а ты тут же снова активизировать!– Прекрати реветь! – Диггиррен уже почти полчаса ждал, пока Андрей успокоится. – Ты сам хотел все вспомнить, я тебя предупреждал, раз память убирали, это не случайно.
Андрей еще раз всхлипнул и попытался успокоиться.
– Пойдем, Лао, выйдем, я хотел с тобой поговорить, – сказал Диггиррен, и, когда они остались одни, продолжил:
– Я считаю, Строггорн поступил неправильно, убирая мальчику память. Тем более, что Андрей едва не убил еще одного человека. И, согласись, мальчику лучше.
Лао тяжело опустился в кресло.
– С ума вы меня сведете! Правда! Сейчас я еще должен рассказать ему про смерть Надежды!
– Эта та самая женщина, которая их спасла? А что случилось?
– Разрушается нервная система. Как это ни ужасно, самое лучшее, что мы могли для нее сделать – больше не пытаться продлить ее жизнь. Как я устал от всего этого! – Лао ненадолго замолчал. – Пойми, когда-то у меня было время заниматься Креилом. Но сейчас мы все живем по строгому расписанию. Честное слово, я иногда себя чувствую, как в тюрьме. Скоро день будет расписан до секунд! В какой-то мере могу понять Креила, – когда он вернется, уже будет не до отпусков.
– Он так и не появился? Что – то во всем этом не так, – задумчиво сказал Диггиррен.
– Ну почему же? – раздалось прямо из воздуха, мужчина в черном, в сияющем вихре, – возникла следом за голосом телепатема, и уже только потом Креил ван Рейн, улыбаясь, появился в комнате.
– Тааак, – протянул Лао с угрозой. – Служба Безопасности сбилась с ног, а ты не считаешь нужным даже просто позвонить и сказать, что все в порядке!
– Ты и так знал, что все в порядке, – невозмутимо возразил Креил, садясь в глубокое кресло и блаженно вытягивая ноги.
– Угу. Но уже начинал сомневаться. Не понимаю я твоего поведения, Креил! Ты должен работать, от этого зависит жизнь миллиардов людей…
– Перестань читать нотации, Лао, – Креил поморщился. – Этим людям нужно было думать раньше о своем спасении. А теперь я не собираюсь все время торчать на работе. Должна и у меня быть личная жизнь, потому что иначе ее просто никогда не будет.
– Ничего себе, рассуждения! И какое удачное время ты выбрал для личной жизни! Креил – а это вообще ты, или кто-то другой?
– А в чем дело?
– В тебе есть что-то чужое, – Лао вслушался, пытаясь понять, почему выздоровевший Креил кажется ему совсем незнакомым, словно и не знал он того столетия.
– Это я, Лао. Просто вы давно не видели меня здоровым.
– Скажи, с Аоллой – это правда? – вмешался потерявший терпение Диггиррен.
– А что у нас с Аоллой? – в словах Креила сквозило неподдельное удивление.
– Я не склонен шутить и не думаю, чтобы она соврала. Ты пытался ее изнасиловать?
– Какая глупость! – Креил рассмеялся. – Я пытался вернуть себе женщину, чтобы сделать ее счастливой. Очень жаль, что она этого не захотела!
– Она это восприняла по-другому.
– Это от переутомления, Диг. Ничего серьезного, поверь. Я даже абсолютно уверен, что она уже меня простила.
– Это так, – заметил Лао. – Мне вообще кажется, что она готова тебе все простить.
– Потому что я ей почти брат, – добавил Креил серьезно. – А родственникам мы склонны много прощать того, что больше никому бы не простили.
– Так, пожалуй, я пойду, – Диггиррен почувствовал, что у него пропало всякое желание дальше разговаривать с Креилом, потому что говорили они на разных языках.
Глава 3
Креил вошел в свою квартиру. Пошло совсем немного времени с тех пор, как Аолла привозила его сюда, беспомощного, умирающего, в инвалидном кресле. Но сейчас ему казалось, что прошли годы. Так изменился он сам, и так изменилась его жизнь. Он был здоров! Впервые за много столетий!
Он медленно обошел квартиру. Стайн, биоробот, бесшумно следовал за ним.
– Напомни мне завтра, – сказал Креил Стайну, – поговорить с дизайнером. Выбери мне трех лучших. Хочу все здесь переделать!
Только перед спальней Тины, жены, погибшей много лет назад, он помедлил.
– Я выполнил ваш приказ, все вещи выброшены, – напомнил ему Стайн.
Креил решительно прошел в сияющую чистотой комнату. Приподнятое настроение вдруг испарилось, и он ощутил дикую усталость. Креил подошел к кровати и сел на аккуратно заправленное покрывало. Неожиданно он понял, что готов разрыдаться, и удивился этому. За все годы выпавших на его долю испытаний, он всегда сохранял самообладание, не позволяя себе распускаться. И сейчас, когда все было хорошо, не мог понять причину этой неожиданной боли.
– Стайн, – тихо позвал Креил, створки двери тут же раздвинулись, преданный робот показался в дверях. – Ты помнишь, какой размер одежды был у Тины?
– Конечно, Лиде.
– Купи одежду…
– Вряд ли удастся найти такую же, прошло много лет, мне кажется, сейчас так больше не делают.
– Не важно. Пусть просто будет похожа… И – закажи духи. Пусть здесь все будет по-прежнему, как раньше.
Креил поднялся, стряхивая навалившиеся воспоминания, прошел через гостиную, вышел из квартиры и оказался у дверей квартиры Аоллы. Створки медленно раздвинулись, «узнав» его, телепатема Аоллы: женщина в красном… резко усилилась, и Креил увидел ее разгневанное лицо. Он замер на секунду, и, неожиданно для себя, расхохотался.
– Что смешного? – недоуменно спросила она. – Зачем пожаловал?
– Аолла, – Креил постарался сделать виноватый вид, что у него явно плохо получилось. – Я сильно раскаиваюсь за свое безобразное поведение и хотел бы искупить свою вину!
В глазах Креила поблескивали предательские искорки и, хотя его мозг оставался недоступным, Аолла ни на секунду не поверила в его «раскаяние».
– Давай, быстро говори, что задумал, или уматывай отсюда, – зло сказала она.
– Ну не ругайся ты так! – он снова постарался сделать виноватый вид. – Я не хотел тебя обидеть!
– И поэтому шляешься неизвестно где три недели! И не считаешь нужным мне сообщить, что с тобой! – на этот раз в ее глазах блеснули слезы. Креил подошел совсем близко, вглядываясь в ее лицо.
– Ты так переживала обо мне? Правда…?
– Уходи!… – она повернулась и пошла вглубь коридора. Креил догнал Аоллу, взял за руку и силой повернул к себе. На этот раз чувство вины шевельнулось где-то глубоко у него внутри.
– Послушай… девочка… я не хотел, правда, обидеть тебя. Прости… – он взял ее лицо в свои ладони. – Я подумал, ты не любишь Строггорна, мы бы могли быть счастливы… кто знает?
– Я не хочу лишних проблем. Я устала, слишком устала, Креил, чтобы снова быть между вами. Так трудно понять?
– Ладно, – он выпустил ее лицо и опустил глаза. – Забыли… Я хотел бы пригласить тебя в ресторан, в качестве искупления своей вины.
– Ты это серьезно?
– Более чем.
– И когда?
– Прямо сейчас, не возражаешь? А то я боюсь, потом меня загрузят работой и будет не до этого.
Он медленно обошел квартиру. Стайн, биоробот, бесшумно следовал за ним.
– Напомни мне завтра, – сказал Креил Стайну, – поговорить с дизайнером. Выбери мне трех лучших. Хочу все здесь переделать!
Только перед спальней Тины, жены, погибшей много лет назад, он помедлил.
– Я выполнил ваш приказ, все вещи выброшены, – напомнил ему Стайн.
Креил решительно прошел в сияющую чистотой комнату. Приподнятое настроение вдруг испарилось, и он ощутил дикую усталость. Креил подошел к кровати и сел на аккуратно заправленное покрывало. Неожиданно он понял, что готов разрыдаться, и удивился этому. За все годы выпавших на его долю испытаний, он всегда сохранял самообладание, не позволяя себе распускаться. И сейчас, когда все было хорошо, не мог понять причину этой неожиданной боли.
– Стайн, – тихо позвал Креил, створки двери тут же раздвинулись, преданный робот показался в дверях. – Ты помнишь, какой размер одежды был у Тины?
– Конечно, Лиде.
– Купи одежду…
– Вряд ли удастся найти такую же, прошло много лет, мне кажется, сейчас так больше не делают.
– Не важно. Пусть просто будет похожа… И – закажи духи. Пусть здесь все будет по-прежнему, как раньше.
Креил поднялся, стряхивая навалившиеся воспоминания, прошел через гостиную, вышел из квартиры и оказался у дверей квартиры Аоллы. Створки медленно раздвинулись, «узнав» его, телепатема Аоллы: женщина в красном… резко усилилась, и Креил увидел ее разгневанное лицо. Он замер на секунду, и, неожиданно для себя, расхохотался.
– Что смешного? – недоуменно спросила она. – Зачем пожаловал?
– Аолла, – Креил постарался сделать виноватый вид, что у него явно плохо получилось. – Я сильно раскаиваюсь за свое безобразное поведение и хотел бы искупить свою вину!
В глазах Креила поблескивали предательские искорки и, хотя его мозг оставался недоступным, Аолла ни на секунду не поверила в его «раскаяние».
– Давай, быстро говори, что задумал, или уматывай отсюда, – зло сказала она.
– Ну не ругайся ты так! – он снова постарался сделать виноватый вид. – Я не хотел тебя обидеть!
– И поэтому шляешься неизвестно где три недели! И не считаешь нужным мне сообщить, что с тобой! – на этот раз в ее глазах блеснули слезы. Креил подошел совсем близко, вглядываясь в ее лицо.
– Ты так переживала обо мне? Правда…?
– Уходи!… – она повернулась и пошла вглубь коридора. Креил догнал Аоллу, взял за руку и силой повернул к себе. На этот раз чувство вины шевельнулось где-то глубоко у него внутри.
– Послушай… девочка… я не хотел, правда, обидеть тебя. Прости… – он взял ее лицо в свои ладони. – Я подумал, ты не любишь Строггорна, мы бы могли быть счастливы… кто знает?
– Я не хочу лишних проблем. Я устала, слишком устала, Креил, чтобы снова быть между вами. Так трудно понять?
– Ладно, – он выпустил ее лицо и опустил глаза. – Забыли… Я хотел бы пригласить тебя в ресторан, в качестве искупления своей вины.
– Ты это серьезно?
– Более чем.
– И когда?
– Прямо сейчас, не возражаешь? А то я боюсь, потом меня загрузят работой и будет не до этого.