Рассмотрение различных концепций экономической антропологии подвело нас к заключительному выводу, что современную модель «экономического человека» вряд ли можно вписать в строгую и однозначную модель, – скорее всего, эту модель реально сконструировать лишь в самых общих, пунктирных деталях.
   «Единого, «классического», определения модели человека в современной экономической науке не существует. В общем виде модель «экономического человека» обязана содержать три группы факторов, представляющих цели человека, средства для их достижения (как вещественные, так и идеальные) и информацию (знание) о процессах, благодаря которым средства ведут к достижению целей (наиболее важными из таких процессов являются производство и потребление)»^[40].
   Если исходить из такого подхода, то модель homo oeconomicus в современной экономической теории можно характеризовать примерно следующими ключевыми признаками:
   1. Это человек выбирающий, поскольку он ограничен в своих ресурсах и такая ситуация принуждает его к постоянной необходимости делать выбор. Предпочтения «экономического человека» в условиях такого выбора предполагаются как необходимые и устойчивые.
   2. Это человек оценивающий. Он сравнивает различные альтернативы, оценивает их и вычисляет как бы по собственной шкале.
   3. Это человек эволюционирующий, меняющий институты и сам подверженный воздействию институтов.
   4. Это человек эгоцентрирующий, т. е. предпочитающий давать приоритет собственным оценкам и интересам перед чужими оценками и интересами. Нормы общества при этом им соблюдаются лишь постольку, поскольку они явно не противоречат его собственным нормам и интересам.
   5. Это человек, обладающий ограниченной и неполной информацией. Поиск дополнительной информации требует и времени, и издержек.
   6. Поведение этого человека является целерациональным, т. е. он ставит перед собой рациональные цели и строит свои действия так, чтобы достичь их максимально. Элементы иррациональности в его поведении могут носить лишь чисто случайный, внешний характер.
   Особого внимания заслуживает вопрос о современном российском типе homo oeconomicus – «экономическом человеке». Можно определенно сказать, что российский «экономический человек» отличается не в лучшую сторону от идеальной модели «экономического человека». Прежде всего, его поведение в значительной степени импульсивно и иррационально; а если рациональность и присутствует, то это в большей степени «краткосрочная» рациональность – вместо «долгосрочной» рациональности «западного» типа. Российский «экономический человек» часто живет одним днем, сегодняшней прибылью или доходом, и во многих случаях он не способен оценить свою экономическую позицию в длительной перспективе. Эгоцентризм такого человека также порой является излишне выраженным; в целях, связанных с достижением коллективных (общественных) благ, он часто не способен увидеть выгоду и для себя самого. Российского «экономического человека» отличает высокая вероятность оппортунистического поведения; вот почему многие внешние партнеры не желают иметь с ним близких коммерческих отношений. Информация, используя которую он принимает свои решения, очень часто бывает слишком неполной или недостоверной. При своих оценках он также во многих случаях отдает предпочтение недостоверному мнению в ущерб объективной информации. И решения, которые принимает российский «экономический человек», по своим конечным результатам нередко просто не соответствуют общероссийским интересам.
   Таким образом, российская модель «экономического человека» в целом пока не сообразуется ни с интересами самой России, ни с моделями (образцами, шаблонами) экономической активности, принятыми в высокоразвитых западных государствах. Российскому экономическому человеку еще предстоит пройти длительный путь самосовершенствования и самоулучшения в направлении рациональности, коммуникативности, открытости и честности, устранения оппортунистических вариантов своего поведения.
   Мы не случайно уделили здесь, в главе 1, целый раздел проблемам экономической антропологии. Ведь от того, как мы определим главное действующее лицо экономической жизни, во многом зависит и подход к нему как объекту экономических исследований. Методы исследования экономической науки должны быть соизмерены с актором (действующим лицом) экономической жизни, и за сухими цифрами, формулами, графиками, а также другими способами абстрактного анализа экономики всегда необходимо видеть самого человека, человеческую личность с ее живым воображением и фантазией и почти мистической способностью к непредсказуемым поступкам и действиям.

   Между миром экономического субъекта и миром экономических явлений лежит мир экономических фактов.
   Экономические факты – это не просто какие-либо экономические события, это рациональная регистрация и интерпретация этих событий в уме познающего субъекта с последующей переработкой данного мыслительного материала в совокупность научных экономических фактов.
   В целом же экономические факты представляют собой разновидность социальных фактов – событий, явлений или действий, непосредственно наблюдаемых и фиксируемых субъектом – человеком, социальной группой или всем обществом.
   Однако социальный факт – это не всякое явление, существующее в социальной среде. Среди них могут быть и факты другого порядка – биологические, физические, химические или даже просто механические. Например, если я просто подбрасываю камень вверх, после чего он падает на землю – это просто механический (или физический) факт, вызываемый силой всемирного тяготения. Но если вдруг (не дай бог) этот камень попадает кому-нибудь в голову и наносит этому другому тяжелую травму, тогда обыкновенный механический факт превращается в факт социальный – совершается преступление (пусть даже по неосторожности), влекущее за собой соответствующие юридические и моральные последствия.
   Если же попытаться дать общее определение факта, в частности социального факта, то оно будет выглядеть примерно так:
   «В онтологическом смысле факты суть не зависящие от наблюдателя состояния действительности или свершившиеся события. В логико-гносеологическом плане фактами называют обоснованное знание, которое получено путем описания отдельных фрагментов реальной действительности в некотором строго определенном пространственно-временном интервале»^[41].
   В принципе, тот же самый подход применим и к экономическим фактам. Любое событие, явление или действие попадает в разряд экономических, если оно влечет за собой определенные экономические последствия.
   Экономические факты – это события хозяйственной жизни, непосредственно наблюдаемые и фиксируемые субъектом, наблюдателем. Экономическими фактами могут быть любые социальные факты, которые фиксируют те или иные экономические процессы или явления.
   Требования, предъявляемые к экономическим фактам, должны быть следующими: а) полнота; б) сравнимость; в) достоверность^[42].
   Требование полноты означает прежде всего требование абсолютного охвата всех наблюдаемых фактов, в том числе и фактов, кажущихся случайными, временными:
   «Полноту фактов следует понимать, во-первых, в отношении полного охвата явлений или элементов исследуемого процесса (полнота пространственного охвата), во-вторых, в отношении охвата всех существенных сторон явлений (полнота охвата сторон явлений). При анализе экономических явлений полнота фактов предполагает, кроме того, наличие их за максимально длительные непрерывные сроки (полнота охвата во времени)»^[43].
   Требование сравнимости включает в себя в первую очередь жесткий запрос на единообразие сравниваемых экономических фактов, или, говоря иначе, их однородность. Нельзя сравнивать заведомо несравнимое, – например, тонны выплавленной стали и выраженную в рублях экономию электроэнергии. Однако даже при однородных показателях проблема сравнения иногда приобретает непростой характер и требует объемных калькуляций и сложных математических расчетов.
   Требование достоверности – ключевое требование в анализе всех экономических фактов.
   «Точными, достоверными считаются величины (факты), которые отражают действительный или истинный размер явлений.
   Разность между величиной, полученной в результате измерения, и величиной, которая принимается истинной, называется ошибкой или погрешностью»^[44].
   Причины недостоверности тех или иных экономических фактов могут быть связаны с различными причинами: несовершенством процедур измерения, математического или статистического аппарата, неверной интерпретацией исходных или конечных результатов, случайностью выбора экономических фактов (т. е. неполным их охватом), некритическим подходом к тем или иным фактам и т. д.
   Кроме того, следует помнить, что при отборе любых фактов большую роль играет идеологическая (ценностно-мировоззренческая) позиция субъектов, и элемент той или иной «идеологической интерпретации» того или иного экономического факта часто, хотя и не всегда, незримо присутствует в самом факте. Устранению подобного элемента способствуют диалог, дискуссия, уточнение логического пространства обсуждаемой проблемы.
   В связи с этим возникает проблема обоснованности того фактуального знания, которым располагает экономическая наука. Аналогично социологической науке, ее можно решать на трех уровнях: мировоззренческом, теоретическом и процедурном^[45].
   Мировоззренческий уровень предполагает общую, фундаментальную обоснованность всего экономического знания. Идеология, система ценности, в целом мировоззрение формируют первую, самую базисную ступень обоснованности всей системы экономического знания. «Ошибочная» («ложная») идеология, антигуманистическая или просто искаженная система ценностей, догматизм или релятивизм ведут к неправильной интерпретации экономических фактов, к отбору несущественных фактов в ущерб существенным или даже к отказу воспринимать экономические события такими как они есть.
   «Если на этом уровне доминируют иллюзии, заблуждения, то они будут «накладываться» на все последующие операции исследования»^[46].
   Второй уровень – теоретический. Здесь важнейшее значение имеют состояние и разработанность экономической теории, ее способность правильно интерпретировать и включать в свое проблемное поле экономические факты. Если, к примеру, на эмпирическом уровне факты интерпретированы правильно, но сама теория по своей сути ошибочна, то полученное в результате теоретическое знание будет ложным^[47].
   Третий уровень – процедурный. На этом уровне обосновывается правильность процедур исследования, т. е. способов и приемов получения экономического знания.
   «Это система знаний о методах и технических приемах, обеспечивающих надежную и устойчивую фактуальную информацию»^[48].
   Последний уровень обоснования – уровень методологический; он прямо апеллирует к методам исследования экономической реальности, тем самым методам, о которых речь и пойдет в настоящем учебнике.
   В совокупности все три уровня обоснования экономического знания (мировоззренческий, теоретический и процедурный) образуют концептуальный каркас всякой экономической исследовательской программы, или, говоря более точным и современным языком, экономической парадигмы.

   От проблемы «экономического человека» и экономических фактов нам предстоит перейти к проблеме методологии и методов социального исследования. В этой главе предметом рассмотрения станет методология как учение о методах: мы рассмотрим предмет методологии, ее основные уровни и типы, а также обсудим наиболее крупные методологические концепции, которые могут быть применены к развитию экономической науки, – концепцию «парадигм» и «научных революций» Т. Куна, теорию «исследовательских программ» И. Лакатоса и концепцию К. Поппера с ее идеями «фальсификационизма» и «эволюционизма». Изучение этих вопросов должно способствовать в будущем (главы 4 и 5) прояснению целей и задач экономической методологии как неотъемлемой составной части экономической науки.

   Термин «методология» появился как комбинация двух древнегреческих слов: «методос» – «способ, путь» и «логос» – «учение». Буквальный перевод слова «методология» – «учение о методе» или, лучше сказать, «учение о методах».
   Метод – это определенная совокупность устойчивых правил, предназначенная для достижения какой-либо цели.
   Основное назначение метода – быть «компасом» или «светильником» в руках познающего субъекта на пути к чему-либо.
   «Истинный метод служит своеобразным компасом, по которому субъект познания и действия прокладывает свой путь, позволяя избегать ошибок»^[49].
   Методологию можно определить следующим образом:
   Методология – это, во-первых, учение об основных методах какой-либо науки и, во-вторых, сама эта совокупность методов, т. е. методов, имеющихся в распоряжении данной науки, причем первая трактовка методологии является более глубокой по своему смыслу, чем вторая.
   Впрочем, следует отметить, что и во втором случае сведение методологии к простой совокупности методов является достаточно сильным упрощением:
   «Методология не есть также простая сумма отдельных методов, их «механическое единство». Методология – сложная диалектическая, целостная, субординированная система способов, приемов, принципов разных уровней, сфер действия, направленности, эвристических возможностей, содержаний, структур и т. д.»^[50].
   В большинстве наук термины «метод» и «методология» используются достаточно широко, временами в разных смыслах. Например, социологи сближают между собой два понятия: «методология социологии» и «методология (методика) социологических исследований» и потому трактуют цели и задачи методологии следующим образом:
   «Методологией называют систему принципов научного исследования. Именно методология определяет, в какой мере собранные факты могут служить реальным и надежным основанием знания.
   С формальной точки зрения методология не связана с сущностью знания о реальном мире, но скорее имеет дело с операциями, при помощи которых конструируется знание. Поэтому термином «методология» принято обозначать совокупность исследовательских процедур, техники и методов, включая приемы сбора и обработки данных (курсив мой. – А.О.).
   Содержательное понимание методологии исходит из того, что в ней реализуется эвристическая (т. е. поисковая) функция предметной области исследования. Любая теоретическая система знания имеет смысл лишь постольку, поскольку она не только описывает и объясняет некоторую предметную область, но одновременно является инструментом поиска нового знания.
   Поскольку теория формулирует принципы и законы, отражающее предметный мир в ее предметной области, она оказывается в то же время и методом дальнейшего проникновения в еще не изученные сферы действительности на базе имеющегося знания, проверенного практикой»^[51].
   Для экономической науки такое сближение является малопродуктивным. Понятие «экономическая методология» гораздо шире по своему объему и глубже по своему содержанию, чем понятие «методы (методики) экономических исследований» (особенно если трактовать последние в социологическом ракурсе – как методы сбора экономической информации). Экономическая методология лишь в самом упрощенном, предельно элементарном ее понимании есть совокупность экономических методов и процедур; если же ее трактовать более основательно, то она включает в себя также методологическую историю экономической науки, исследование идеалов и стандартов экономического знания, изучение мировоззренческих ориентиров и ценностей экономистов и еще многое другое.

   Методология как часть философского знания тесно связана с теорией познания (гносеологией, эпистемологией) и вместе с ней выполняет следующие функции:
   1) предоставляет общие «познавательные» и «исследовательские» принципы для изучения реальности, включая социальную реальность;
   2) обеспечивает возможность междисциплинарного синтеза – как внутри крупных отраслей знания (естественные науки, социальные и гуманитарные науки, технические науки), так и на стыках между ними;
   3) разрабатывает в общих чертах проблему истины и методы ее подтверждения;
   4) анализирует мировоззренческие стандарты знания (в первую очередь, научного знания) и общий социокультурный фон его генерации;
   5) конструирует аналитические схемы для изучения истории различных типов знания: научного, религиозного, обыденного и т. п.
   Однако это не значит, что «методология» и «теория познания» есть просто два разных слова для обозначения одной и той же философской науки:
   «Методология в определенном смысле уже теории познания, так как последняя не ограничивается исследованием форм и методов познания, а изучает проблемы природы познания, отношение знания к реальности, субъекта и объекта познания, возможности и границы познания, критерии его истинности и т. д. С другой стороны, методология «шире» гносеологии, так как ее интересуют не только методы познания, но и все другие формы человеческой деятельности»^[52].
   Изучение методологии весьма важно для любого исследователя. Но вместе с тем следует помнить, что изучение методологии какой-либо науки никоим образом не может заменить изучения самой науки.