Страница:
Еще более разительным является разногласие среди части историков в самой оценке исторической роли Георгия Саакадзе, его характера и морального облика, в трактовке мотивов и побуждений, которыми руководствовался он в своей деятельности. Если одни считают Георгия Саакадзе великим патриотом родины и самым прогрессивным человеком своего времени, который боролся за объединение Грузии и освобождение ее от иноземных поработителей, пожертвовал этой борьбе своим личным и семейным благополучием, жизнью двух любимых сыновей и своей собственной жизнью, то другие стараются дискредитировать его, объяснить деяния Георгия Саакадзе мотивами личной заинтересованности, властолюбия, тщеславия.
Эти противоречивые оценки личности Георгия Саакадзе не случайны и не удивительны. Ведь вся жизнь этого героя протекала в обстановке непримиримой борьбы против коварных феодалов, подрывавших во имя своих узкопартикулярных, имущественных интересов могущество грузинского царства, Великий Моурави не раз выступал и против царей, когда они, вопреки интересам родины, поддерживали антинародные, антигосударственные и реакционные устремления владетельных князей.
Не находя в Грузии необходимых сил для осуществления своих высоких патриотических замыслов, изгнанный с родной земли своими врагами, Георгий Саакадзе не раз пытался искать убежище и поддержку в стане злейших врагов Грузии. Мечтая об ослаблении Турции и Ирана, Саакадзе стремился с этой целью сталкивать их друг с другом. На разных этапах своей жизни он боролся то под знаменем Ирана против Турции, то под турецким знаменем — против Ирана. Да и в своей справедливой борьбе против владетельных грузинских феодалов Георгий Саакадзе не раз пытался использовать иноземные силы. И именно в этих его попытках — завоевать счастье и свободу Грузии с помощью враждебных для Грузии сил — заключалась его тягчайшая ошибка и заблуждение, обусловившие его трагическое поражение и гибель.
Едва ли кто-либо в те времена мог придерживаться нейтральной позиции в этой предельно накаленной борьбе, захватившей жизненные интересы буквально всех социальных сил страны. Совершенно очевидно, что в силу этих обстоятельств Георгий Саакадзе имел не только сторонников — верных, преданных соратников, но и многих, и притом гораздо более сильных и влиятельных, противников и врагов. Острая борьба между сторонниками и противниками Саакадзе не могла прекратиться сразу же после его гибели. Борьба вокруг его имени продолжалась и дальше, а это обстоятельство не могло, естественно, не отразиться и на исторических документах.
Упомянутые выше поэмы Арчила и Иосифа Тбилели, отмеченные явной полемической направленностью, уже наглядно свидетельствуют об этой борьбе. Авторы обоих произведений выступают в защиту Великого Моурави и решительно опровергают клеветнические обвинения, распространяемые его врагами и противниками. В поэме «Спор Теймураза и Руставели», повествуя об удивительных и восхитительных делах героя со «стальным сердцем», Арчил приходит к выводу, что отступающие от пути Георгия Саакадзе совершают большой грех, и призывает грузин завещать потомкам признательность к этому бесподобному герою. А Иосиф Тбилели, видя в Саакадзе героя, который «воздвиг ограду Картли… И людей простых возвысил по заслугам и делам», в то же время заставляет его горько жаловаться на свою судьбу:
Именно по этим же причинам некоторые историки дошли даже до того, что знаменитое Марткобское восстание, организованное и возглавленное Георгием Саакадзе и спасшее Грузию от неминуемого уничтожения, склонны были объяснить мотивами личного порядка. Они считали, что Саакадзе организовал это восстание, якобы узнав о тайном приказе шаха Аббаса обезглавить его. Странно, что авторы подобной версии не удосужились задуматься над вопросом — почему же «лев Ирана» захотел бы убить оказавшего ему немало доблестных услуг прославленного полководца, если не заподозрил бы его в измене?
Критическое изучение исторических документов и сопоставление первоисточников не оставляют никакого сомнения в том, что высказываемые некоторыми грузинскими и иностранными историками отрицательные взгляды о Георгии Саакадзе порождены злобной клеветой, которую распространяли в свое время влиятельные лица из среды высшей феодальной аристократии — враги и противники выдающегося национального героя Грузии. Народ же, благодарные потомки предоставили в своей памяти Георгию Саакадзе почетное место, поставили его в один ряд с величайшими героями своей национальной истории. Не говоря уже о сохранившихся памятниках народной поэзии, непосредственно выражающих возвышенное представление народа об этой замечательной личности, достаточно вспомнить, как расценивали его деятельность и историческую роль великие знаменосцы национально-освободительного движения грузинского народа, крупнейшие классики грузинской литературы Акакий Церетели и Важа Пшавела.
В своей речи, произнесенной в защиту Георгия Саакадзе, «бессмертный соловей Грузии» Акакий Церетели гневно ополчился на тех, кто пытался оклеветать этого самоотверженного патриота. Поэт сравнивает Великого Моурави с самыми выдающимися героями всех народов и времен, а в истории Грузии ставит его в один ряд с Вахтангом Горгасалом, Давидом Строителем, царицей Тамар. «Если б поэма „Витязь в тигровой шкуре“ не была бы написана гораздо раньше, — говорит поэт, — то мы приняли бы Георгия Саакадзе за живого Тариэла. Внешность его и разум, желания и стремления, его дела были невероятными, сказочными, возвышенными». В подтверждение своей характеристики поэт приводит многочисленные высказывания о Саакадзе грузинских и иностранных летописцев, историков, путешественников.
Характеризуя крайне тяжелое состояние Грузии в «темное время» конца XVI — начала XVII столетия, когда объятая огнем междоусобиц и разоряемая иранскими и турецкими завоевателями страна была обречена на полное уничтожение, Акакий Церетели заключает: «Эти разнузданные феодалы упорно сопротивлялись царю, враждовали между собою. Часто они находили покровителей в лице враждебных соседних государств, приводили в Грузию их войска и разоряли страну. Так они обрекли грузинское царство на гибель. Ничего не могло спасти его, кроме чуда. И такое чудо появилось. Это был Великий Моурави Саакадзе».
«Бывает, — продолжает поэт, — когда у дерева сохнет верхушка. На только не станет цветов и плодов, но и листья начинают падать. С первого взгляда дерево кажется высохшим. Но нет! Дерево не падает, если не повреждены корни, те самые корни, которые незримо распускаются в земле и оттуда доставляют дереву питательные соки. Благодаря этим корням вместо высохший вырастают новые ветви, и дерево вновь оживает. Так бывает и в жизни, с древом жизни. Сила нации, ее корни находятся в народных низах. Так случилось с Грузией тех времен. Когда ее поверхность — высшее сословие — полностью выцвела, ее низы, т.е. низшие сословия, закаленные и выпестованные в бедствиях и испытаниях, твердо стояли и ожидали новых ветвей, новых ростков. И это ожидание оправдалось».
Так расценивает Акакий Церетели появление Георгия Саакадзе на арене политической жизни Грузии. Поэт подробно рассказывает о самоотверженных патриотических свершениях Великого Моурави и свою речь заканчивает следующими словами: "…Закончилась жизнь этого легендарного героя. Он жаждал увидеть Грузию в таком же состоянии, в каком она была во времена царицы Тамар. Этому посвятил он все земные блага — семью, жену и сыновей, обрек себя на тяжкие испытания, выносил всяческие бедствия и наконец унес в могилу свои желания. И такого человека судим мы сейчас. Смешно! Сегодня, когда у нас вошло в привычку чтить вставанием совершенно незначительные личности… Судим легендарного богатыря, самоотверженного патриота…
Проклятье такому времени, и горе нам, живущим в такое время".
Эти гневные и пламенные слова Акакия Церетели прозвучали в мрачную годину царской реакции, когда среди некоторых грузинских историков и литераторов вновь вспыхнула острая полемика относительно исторической роли Георгия Саакадзе.
С таким же негодованием против тех, кто в предреволюционные годы вновь попытался якобы с патриотических позиций ссудить Великого Моурави, выступил и другой великий национальный поэт Грузии — Важа Пшавела. В стихотворении «О портрете Георгия Саакадзе» поэт взволнованно, с большой горечью говорит:
Достойная и правильная оценка огромных заслуг перед родиной великого национального героя грузинского народа нашла отчетливое отражение и в учебнике по истории Грузии, принадлежащем перу академика И.Джавахишвили, Н.Бердзенишвили и С.Джанашиа, вышедшем в 1943 году. В своем обстоятельном исследовании, предпосланном первому советскому изданию поэмы Иосифа Тбилели «Дидмоуравиани» («Великий Моурави»), поэт-акедемик Георгий Леонидзе на основе глубокого анализа специальной литературы также характеризует Георгия Саакадзе как великого национального героя, главаря и знаменосца прогрессивных и демократических сил нации в самоотверженной борьбе против феодальной реакции своего времени и кровавых иноземных врагов Грузии. Подобная же трактовка образа Великого Моурави лежит в основе самых значительных художественных произведений, созданных грузинскими советскими писателями на тему замечательной жизни и борьбы Георгия Саакадзе. Здесь в первую очередь следует назвать исторический роман Василия Барнова — одного из крупнейших мастеров грузинской художественной прозы XX века, пьесы известных грузинских драматургов — Сандро Шаншиашвили, Ионы Вакели и талантливейшего грузинского актера советской эпохи Ушанги Чхеидзе. Эти три драматургических произведения, совершенно разные по творческому замыслу и художественному стилю, с большим успехом ставились на сцене театров Грузии в сороковых годах и живо откликались на священные патриотические чувства советского народа, победоносно сражавшегося в те годы с ордами немецко-фашистских захватчиков.
Огромным успехом у зрителя пользуется двухсерийный кинофильм «Георгий Саакадзе», созданный режиссером М.Э.Чиаурели по сценарию А.Антоновской и Б.Черного. Роль Георгия Саакадзе блестяще исполнил в этом фильме Акакий Хорава.
«Великий Моурави» Анны Антоновской — крупнейшее художественное произведение, воссоздающее трагический образ Георгия Саакадзе и суровую эпоху его жизни и деятельности.
С первых же страниц романа-эпопеи перед взором читателя возникает образ главного героя — восемнадцатилетнего юноши исключительной физической и духовной силы, который своим социальным положением, воспитанием и общественными устремлениями подготовлен к тому, чтобы вступить в мужественную борьбу с иноземными поработителями родины и феодальной реакцией, обескровливающими и разоряющими страну. Ожесточенная схватка юного Саакадзе с заносчивыми и надменными князьями Магаладзе, разыгравшаяся на ностевском базаре, с обобщающей силой показывает, что на арене политической жизни Грузии выступала новая социальная сила — мелкопоместное дворянство, собиравшее вокруг себя все демократические прослойки народа — крестьянство, ремесленников, мелкое купечество; оно подняло их на борьбу за прогрессивные социальные реформы, за объединение страны и освобождение Грузии от иранских и турецких завоевателей.
Главарем и вдохновителем этой силы явился Георгий Саакадзе. Полные мужества и юношеского задора Саакадзе и его друзья-сверстники, составившие впоследствии «Дружину барсов», жаждут борьбы с врагами родины. Вскоре они оказываются в гуще этой борьбы. Раздробленная на три царства и несколько княжеств, Грузия на рубеже XVI-XVII столетий была поделена между соседними мусульманскими государствами. Восточная Грузия находилась под игом Ирана, а в Западной Грузии господствовала Турция. Оба эти государства искали случая овладеть всей Грузией.
В такой обстановке обескровленные грузинские царства непрестанно подвергались кровопролитным нашествиям. Одно из таких нашествий турецких полчищ отображает А.Антоновская в самой начальной части своей эпопеи. Находясь в составе войск картлийского царя Георгия X, юный Саакадзе в бою у Триалетских вершин впервые проявил свое незаурядное полководческое искусство, могущество своей богатырской десницы, остроту и силу ума.
В решающий момент боя, когда численно превосходящие турецкие полчища одерживали победу над грузинами, Саакадзе, выдав себя за царского гонца, якобы по поручению царя бросил в бои Метехскую дружину, резервированную для охраны Георгия X. Совершив исключительный стратегический маневр, силами этой дружины Саакадзе наголову разбил вражеский отряд и решил исход битвы. Наряду с полководческим талантом он проявил замечательную сообразительность и остроту ума. Одержанную над врагом блистательную победу он ловко сумел приписать царю, чем окончательно расположил к себе Георгия X. Царь был доволен появлением победоносного полководца из среды мелкопоместного дворянства, противостоящего владетельным князьям. Он приблизил Саакадзе к своему двору и пожаловал ему во владение крупное селение-крепость Носте, расположенное в сердцевине Картли, у подножия живописных Дидгорских вершин.
Вернувшись в родное село в качестве его владетеля, Саакадзе сурово наказал местных сборщиков и других административных лиц безжалостно угнетавших трудовое крестьянство, он облегчил положение крепостных крестьян, многих из них освободил вовсе. Это были первые шаги Георгия Саакадзе по пути его непрестанной борьбы за проведение социальных реформ, благодаря которой он снискал любовь и признательность народа, а вместе с ней лютую ненависть со стороны феодальной верхушки.
Так, уже в этих начальных главах эпопеи образ Саакадзе символизирует не только высокое полководческое искусство и патриотическую самоотверженность, но и прогрессивные социальные тенденции эпохи. Богатырская физическая мощь сочетается в Саакадзе с могучим умом, пылким сердцем, моральным благородством. И в дальнейшем, на протяжении всего развития сюжета романа эти характерные черты героя последовательно углубляются и обогащаются, проявляются со все возрастающей художественной достоверностью.
История жизни героя в романе повествуется в неразрывной связи с важнейшими событиями жизни народа, с социальным содержанием отображаемой эпохи.
…В грузинских царствах настойчиво возникает и усиливается стремление к дружбе и военному союзу с единоверной Россией. Вслед за кахетинским царем Александром на этот путь становится и картлийский царь Георгий X. Он ведет переговоры с российским посольством в лице посла Татищева. С целью закрепления дружбы и союза с Россией Георгий X решает выдать свою дочь, прекрасную Тинатин, замуж за русского царевича. Разгневанный этим обстоятельством, желая сорвать союз Грузии с Россией, шах Аббас решает жениться на Тинатин и требует немедленного ее отправления в Исфахан. В противном случае он угрожает Картли опустошительным нашествием. Картлийский царь вынужден подчиниться воле коварного «льва Ирана» Георгий Саакадзе находится в составе свиты, сопровождающей грузинскую царевну в Исфахан. Шах Аббас окружает лаской и вниманием прославленного молодого грузинского полководца, желая использовать его в борьбе против грузинских князей турецкой ориентации. В свою очередь, поддержку и покровительство иранского шаха Саакадзе думает использовать в своем непримиримом единоборстве с могучими влиятельными картлийскими феодалами. Так зарождается роковая ошибка Саакадзе — намерение служить своим возвышенным патриотическим идеалам с помощью вражеских иноземных сил.
Вернувшись из Ирана, Саакадзе с новым блеском проявляет свой полководческий талант в знаменитом Сурамском бою, в котором он разгромил значительно превосходящие войска турецких захватчиков и тем самым окончательно закрепил за собой славу непобедимого военачальника. В ознаменование этой блестящей победы Саакадзе устроил в своем ностевском дворце пир, на который пожаловал молодой царь Луарсаб II. Во время этого пиршества Луарсаб был пленен красотой сестры Моурави — Тэкле. Он искренне полюбил ее и женился на ней, несмотря на возражения Георгия Саакадзе, который понимал, как может этот брак усилить вражду к нему и без того озлобленных владетельных князей. Эти опасения скоро оправдались.
Главарь картлийской феодальной реакции, коварный и хитроумный царедворец, прозванный «змеиным князем», Шадиман Бараташвили, окончательно озлобившись возвеличением Саакадзе, сплотив вокруг себя большую группу крупнейших феодалов, настойчиво потребовал от царя удалить Моурави с политической арены и полностью порвать с ним.
Образ Шадимана Бараташвили, нарисованный автором с огромней силой художественной выразительности, занимает одно из центральных мест среди персонажей «Великого Моурави» и на всем протяжении повествования выступает в качестве главного антипода Георгия Саакадзе, воплощая в себе не только самые низменные, темные черты отдельной человеческой личности, но и наиболее реакционные идеи своей эпохи.
Добрый, мужественный, благородный, но слабохарактерный Луарсаб II уступил грозным феодалам и отвернулся от Саакадзе. Шадиман Бараташвили и его единомышленники решили убить Моурави и разорить его семью. Саакадзе спасся бегством в Иран, куда он уехал со своей семьей, в сопровождении своих верных соратников — «барсов».
Как грозный мститель за невзгоды Грузии, за грузинский народ выступает в финале первой книги Великий Моурави.
— Цари никогда не будут с народом. Об этом в будущем надо помнить, — говорит он.
Покидая родные края, Георгий высоко поднимает тяжелый меч, чтобы сокрушить им царского охранника, преградившего ему путь, но тут же вонзает этот меч в грузинскую землю и ломает его пополам.
— Так сломается под мечом Георгия Саакадзе последний герб грузинских князей, — заключает он.
Персидский хан Али-Баиндур, выполняя волю шаха Аббаса, с подчеркнутой почтительностью приветствует вступившего на иранскую землю Саакадзе:
— Ворота Ирана широко открыты для Великого Моурави.
На этом кончается первая книга (две первые части) «Великого Моурави» — «Пробуждение барса», в которой уже отчетливо выражены не только историческая концепция писательницы, но и своеобразие композиции и сюжетного построения, а также стиля, речевой ткани, придающей повествованию специфический интонационный колорит.
Здесь, в этой первой книге романа, уже а полной мере проявляется мастерство писательницы в воспроизведении красочных пейзажей, колоритных бытовых картин и жанровых сцен, впечатляющих батальных эпизодов, а главное — ее умение лепить живые человеческие характеры.
В последующих частях романа творческий замысел автора все больше углубляется, развиваются и обогащаются сюжетные мотивы, все эффективнее и многограннее становятся изобразительные средства, расширяется кругозор писательницы, охват исторических событий.
Окруженный почетом и исключительным вниманием со стороны «льва Ирана», осыпанный богатством и увенчанный славой Саакадзе победоносно воюет под иранским знаменем, приносит крупные победы Ирану в войнах против Индии и Турции. Однако его ни на минуту не покидает мысль о судьбах своей многострадальной родины. Он мечтает о возрожденной, объединенной, могущественной Грузии. Именно для этой цели он и старается добиться полного доверия шаха Аббаса.
Но мысль о Грузии не покидает и «льва Ирана», который мечтает о вытеснении из Кавказа своего ненавистного соперника, турецкого султана, о преграждении пути России в ее стремительном продвижении к Востоку, о полном покорении грузинских земель.
Собрав многочисленное войско, шах Аббас под своим личным командованием организует нашествие на Кахетию и Картли. Георгий Саакадзе сопровождает шаха в этом походе. Он думает иранскими силами обуздать картлийских владетельных князей. Но не с целью укрепления и объединения Грузии направлял сюда шах Аббас свою военную мощь. Иран, как и Турция, был заинтересован в обратном, то есть в том, чтобы Грузия оставалась раздробленной, обессиленной и обескровленной. Сильнейшие картлийские и кахетинские феодалы нашли общий язык с шахом Аббасом и предложили кровавому завоевателю свои услуги. Гнев свирепого шаха обрушился лишь на трудовой народ, беззаветно защищавший честь и свободу отечества. С потрясающей силой описано в романе кровавое шествие по селам и городам Грузии иранских войск, безжалостно уничтожавших на своем пути все живое и жизнеспособное. Осознав свою роковую ошибку, Георгий Саакадзе думает о священной мести, о том, что при первом же подходящем случае нанесет сокрушительный удар Ирану и тем самым осушит море слез и крови грузинского народа. «Нет, лицемерный перс, — говорит в своих раздумьях Моурави, — не сломить тебе мощь моей Картли… Стон и плач, как колокольный звон, теснят мою голову, мое сердце. Но кто видел на моем лице печаль? Кто заметил, что навсегда потерял я радостный смех? Знаю, слезы высохнут, возродятся из пепла города, дети вырастут, другие родятся… А тут, в моей груди, что навсегда осталось? Позор? Слава?! Кто поймет мои мысли?! Кто осудит?! Кто восхищаться будет?! Кто проклинать?! Каким сердцем надо любить родину, чтобы идти такой страшной дорогой за ее счастьем… Нет, не сломит Георгия Саакадзе ни одно предательство…»
В этих словах выражена вся трагедия Георгия Саакадзе, мучительно искавшего путь к спасению своей родины и изведавшего в этих поисках горькие разочарования.
Но на своем славном боевом пути Георгий Саакадзе совершил доблестные подвиги, спасшие грузинский народ от полного истребления, от потери своего национального существования. Отображению главного и важнейшего из этих подвигов Моурави — организованного и возглавленного им знаменитого боя на Марткобской равнине — посвящены лучшие страницы второй книги романа А.Антоновской.
Вернувшись в Исфахан после разорения Кахети и Картли, шах Аббас заточил в Гулабскую крепость плененного картлийского царя Луарсаба II, решительно отвергшего требование шаха принять магометанство. Вскоре он задумал совершить новое опустошительное нашествие на непокорную, несдающуюся Грузию уже с твердым намерением полностью истребить грузинский народ и заселить Картли и Кахети мусульманскими племенами. На этот раз во главе своих войск «лев Ирана» поставил Георгия Саакадзе и своего верного военачальника Карчи-хана.
Саакадзе, обрадованный возможностью снова вернуться в Грузию, становится во главе иранских войск. Он направляется в Грузию с твердым решением поднять всенародное восстание, уничтожить персидское войско и освободить родину. Хитрый и коварный шах Аббас оставляет себе в качестве заложника любимого сына Георгия — Паата.
Эти противоречивые оценки личности Георгия Саакадзе не случайны и не удивительны. Ведь вся жизнь этого героя протекала в обстановке непримиримой борьбы против коварных феодалов, подрывавших во имя своих узкопартикулярных, имущественных интересов могущество грузинского царства, Великий Моурави не раз выступал и против царей, когда они, вопреки интересам родины, поддерживали антинародные, антигосударственные и реакционные устремления владетельных князей.
Не находя в Грузии необходимых сил для осуществления своих высоких патриотических замыслов, изгнанный с родной земли своими врагами, Георгий Саакадзе не раз пытался искать убежище и поддержку в стане злейших врагов Грузии. Мечтая об ослаблении Турции и Ирана, Саакадзе стремился с этой целью сталкивать их друг с другом. На разных этапах своей жизни он боролся то под знаменем Ирана против Турции, то под турецким знаменем — против Ирана. Да и в своей справедливой борьбе против владетельных грузинских феодалов Георгий Саакадзе не раз пытался использовать иноземные силы. И именно в этих его попытках — завоевать счастье и свободу Грузии с помощью враждебных для Грузии сил — заключалась его тягчайшая ошибка и заблуждение, обусловившие его трагическое поражение и гибель.
Едва ли кто-либо в те времена мог придерживаться нейтральной позиции в этой предельно накаленной борьбе, захватившей жизненные интересы буквально всех социальных сил страны. Совершенно очевидно, что в силу этих обстоятельств Георгий Саакадзе имел не только сторонников — верных, преданных соратников, но и многих, и притом гораздо более сильных и влиятельных, противников и врагов. Острая борьба между сторонниками и противниками Саакадзе не могла прекратиться сразу же после его гибели. Борьба вокруг его имени продолжалась и дальше, а это обстоятельство не могло, естественно, не отразиться и на исторических документах.
Упомянутые выше поэмы Арчила и Иосифа Тбилели, отмеченные явной полемической направленностью, уже наглядно свидетельствуют об этой борьбе. Авторы обоих произведений выступают в защиту Великого Моурави и решительно опровергают клеветнические обвинения, распространяемые его врагами и противниками. В поэме «Спор Теймураза и Руставели», повествуя об удивительных и восхитительных делах героя со «стальным сердцем», Арчил приходит к выводу, что отступающие от пути Георгия Саакадзе совершают большой грех, и призывает грузин завещать потомкам признательность к этому бесподобному герою. А Иосиф Тбилели, видя в Саакадзе героя, который «воздвиг ограду Картли… И людей простых возвысил по заслугам и делам», в то же время заставляет его горько жаловаться на свою судьбу:
И это «отравляющее жало» клеветы и злословья, преследовавшее Саакадзе при жизни, проникало во многие историко-литературные документы последующих времен и затрудняло воспроизведение его подлинного облика. Так, например, историк XVII века Парсадан Горгиджанидзе, будучи человеком ярко выраженной иранской ориентации, обвиняет Георгия Саакадзе в том, что он организовал и возглавил восстание против вторгшихся в Грузию оккупационных войск Ирана и убил Карчихана. Горгиджанидзе, таким образом, считает большим преступлением и грехом именно тот выдающийся подвиг Георгия Саакадзе, благодаря которому, по признанию всех других историков, Грузия спаслась от полного разорения и опустошения. Даже географ-историк Вахушти, обвинявший Георгия Саакадзе в измене картлийским царям, признает, что, не будь этого восстания, Картли была бы полностью уничтожена. Католикос Антоний I сурово порицает Георгия Саакадзе за то, что он восстанавливал своих приверженцев против царей и владетельных князей. Ясно, что такое сугубо тенденциозное утверждение Антония исходило из легитимистских политических воззрений автора, помешавших ему объективно разобраться в сложной ситуации предельно обостренной борьбы, которую вел на протяжении всей своей жизни Георгий Саакадзе во имя объединения Грузии и освобождения ее от иноземных завоевателей.
Можно ли того не видеть, как я Грузии служил?
То, что сделал я для Картли, кто из смелых совершил?
Спас грузин от истребленья, но отчизне я не мил.
И никто меня не вспомнит, хоть бы голову сложил!..
…На меня судьба клевещет, как и в прошлом клеветала.
Грудь мою разит злословья отравляющее жало.
Именно по этим же причинам некоторые историки дошли даже до того, что знаменитое Марткобское восстание, организованное и возглавленное Георгием Саакадзе и спасшее Грузию от неминуемого уничтожения, склонны были объяснить мотивами личного порядка. Они считали, что Саакадзе организовал это восстание, якобы узнав о тайном приказе шаха Аббаса обезглавить его. Странно, что авторы подобной версии не удосужились задуматься над вопросом — почему же «лев Ирана» захотел бы убить оказавшего ему немало доблестных услуг прославленного полководца, если не заподозрил бы его в измене?
Критическое изучение исторических документов и сопоставление первоисточников не оставляют никакого сомнения в том, что высказываемые некоторыми грузинскими и иностранными историками отрицательные взгляды о Георгии Саакадзе порождены злобной клеветой, которую распространяли в свое время влиятельные лица из среды высшей феодальной аристократии — враги и противники выдающегося национального героя Грузии. Народ же, благодарные потомки предоставили в своей памяти Георгию Саакадзе почетное место, поставили его в один ряд с величайшими героями своей национальной истории. Не говоря уже о сохранившихся памятниках народной поэзии, непосредственно выражающих возвышенное представление народа об этой замечательной личности, достаточно вспомнить, как расценивали его деятельность и историческую роль великие знаменосцы национально-освободительного движения грузинского народа, крупнейшие классики грузинской литературы Акакий Церетели и Важа Пшавела.
В своей речи, произнесенной в защиту Георгия Саакадзе, «бессмертный соловей Грузии» Акакий Церетели гневно ополчился на тех, кто пытался оклеветать этого самоотверженного патриота. Поэт сравнивает Великого Моурави с самыми выдающимися героями всех народов и времен, а в истории Грузии ставит его в один ряд с Вахтангом Горгасалом, Давидом Строителем, царицей Тамар. «Если б поэма „Витязь в тигровой шкуре“ не была бы написана гораздо раньше, — говорит поэт, — то мы приняли бы Георгия Саакадзе за живого Тариэла. Внешность его и разум, желания и стремления, его дела были невероятными, сказочными, возвышенными». В подтверждение своей характеристики поэт приводит многочисленные высказывания о Саакадзе грузинских и иностранных летописцев, историков, путешественников.
Характеризуя крайне тяжелое состояние Грузии в «темное время» конца XVI — начала XVII столетия, когда объятая огнем междоусобиц и разоряемая иранскими и турецкими завоевателями страна была обречена на полное уничтожение, Акакий Церетели заключает: «Эти разнузданные феодалы упорно сопротивлялись царю, враждовали между собою. Часто они находили покровителей в лице враждебных соседних государств, приводили в Грузию их войска и разоряли страну. Так они обрекли грузинское царство на гибель. Ничего не могло спасти его, кроме чуда. И такое чудо появилось. Это был Великий Моурави Саакадзе».
«Бывает, — продолжает поэт, — когда у дерева сохнет верхушка. На только не станет цветов и плодов, но и листья начинают падать. С первого взгляда дерево кажется высохшим. Но нет! Дерево не падает, если не повреждены корни, те самые корни, которые незримо распускаются в земле и оттуда доставляют дереву питательные соки. Благодаря этим корням вместо высохший вырастают новые ветви, и дерево вновь оживает. Так бывает и в жизни, с древом жизни. Сила нации, ее корни находятся в народных низах. Так случилось с Грузией тех времен. Когда ее поверхность — высшее сословие — полностью выцвела, ее низы, т.е. низшие сословия, закаленные и выпестованные в бедствиях и испытаниях, твердо стояли и ожидали новых ветвей, новых ростков. И это ожидание оправдалось».
Так расценивает Акакий Церетели появление Георгия Саакадзе на арене политической жизни Грузии. Поэт подробно рассказывает о самоотверженных патриотических свершениях Великого Моурави и свою речь заканчивает следующими словами: "…Закончилась жизнь этого легендарного героя. Он жаждал увидеть Грузию в таком же состоянии, в каком она была во времена царицы Тамар. Этому посвятил он все земные блага — семью, жену и сыновей, обрек себя на тяжкие испытания, выносил всяческие бедствия и наконец унес в могилу свои желания. И такого человека судим мы сейчас. Смешно! Сегодня, когда у нас вошло в привычку чтить вставанием совершенно незначительные личности… Судим легендарного богатыря, самоотверженного патриота…
Проклятье такому времени, и горе нам, живущим в такое время".
Эти гневные и пламенные слова Акакия Церетели прозвучали в мрачную годину царской реакции, когда среди некоторых грузинских историков и литераторов вновь вспыхнула острая полемика относительно исторической роли Георгия Саакадзе.
С таким же негодованием против тех, кто в предреволюционные годы вновь попытался якобы с патриотических позиций ссудить Великого Моурави, выступил и другой великий национальный поэт Грузии — Важа Пшавела. В стихотворении «О портрете Георгия Саакадзе» поэт взволнованно, с большой горечью говорит:
Этими выступлениями двух великих классиков грузинской поэзии завершилась продолжавшаяся в грузинской историографии и литературе на протяжении почти трех столетий острая борьба мнений вокруг Георгия Саакадзе. Выраженная в выступлениях А.Церетели и Важа Пшавела концепция заняла господствующее положение в грузинской литературе и исторической науке советской эпохи.
Если лучших мы не принимаем,
Что же лучшим делать в нашей жизни?
Мать завидует величью сына,
Так ли надо поступать отчизне?
Мы хорошего повергнуть жаждем, —
Душит горе, слов не нахожу я,
Сына мы преследуем и брата, —
Трепещу от слез, дрожу, горю я.
Жизнь моя, страна моя, страдаю
И молчу… тебя не понимаю.
Достойная и правильная оценка огромных заслуг перед родиной великого национального героя грузинского народа нашла отчетливое отражение и в учебнике по истории Грузии, принадлежащем перу академика И.Джавахишвили, Н.Бердзенишвили и С.Джанашиа, вышедшем в 1943 году. В своем обстоятельном исследовании, предпосланном первому советскому изданию поэмы Иосифа Тбилели «Дидмоуравиани» («Великий Моурави»), поэт-акедемик Георгий Леонидзе на основе глубокого анализа специальной литературы также характеризует Георгия Саакадзе как великого национального героя, главаря и знаменосца прогрессивных и демократических сил нации в самоотверженной борьбе против феодальной реакции своего времени и кровавых иноземных врагов Грузии. Подобная же трактовка образа Великого Моурави лежит в основе самых значительных художественных произведений, созданных грузинскими советскими писателями на тему замечательной жизни и борьбы Георгия Саакадзе. Здесь в первую очередь следует назвать исторический роман Василия Барнова — одного из крупнейших мастеров грузинской художественной прозы XX века, пьесы известных грузинских драматургов — Сандро Шаншиашвили, Ионы Вакели и талантливейшего грузинского актера советской эпохи Ушанги Чхеидзе. Эти три драматургических произведения, совершенно разные по творческому замыслу и художественному стилю, с большим успехом ставились на сцене театров Грузии в сороковых годах и живо откликались на священные патриотические чувства советского народа, победоносно сражавшегося в те годы с ордами немецко-фашистских захватчиков.
Огромным успехом у зрителя пользуется двухсерийный кинофильм «Георгий Саакадзе», созданный режиссером М.Э.Чиаурели по сценарию А.Антоновской и Б.Черного. Роль Георгия Саакадзе блестяще исполнил в этом фильме Акакий Хорава.
«Великий Моурави» Анны Антоновской — крупнейшее художественное произведение, воссоздающее трагический образ Георгия Саакадзе и суровую эпоху его жизни и деятельности.
С первых же страниц романа-эпопеи перед взором читателя возникает образ главного героя — восемнадцатилетнего юноши исключительной физической и духовной силы, который своим социальным положением, воспитанием и общественными устремлениями подготовлен к тому, чтобы вступить в мужественную борьбу с иноземными поработителями родины и феодальной реакцией, обескровливающими и разоряющими страну. Ожесточенная схватка юного Саакадзе с заносчивыми и надменными князьями Магаладзе, разыгравшаяся на ностевском базаре, с обобщающей силой показывает, что на арене политической жизни Грузии выступала новая социальная сила — мелкопоместное дворянство, собиравшее вокруг себя все демократические прослойки народа — крестьянство, ремесленников, мелкое купечество; оно подняло их на борьбу за прогрессивные социальные реформы, за объединение страны и освобождение Грузии от иранских и турецких завоевателей.
Главарем и вдохновителем этой силы явился Георгий Саакадзе. Полные мужества и юношеского задора Саакадзе и его друзья-сверстники, составившие впоследствии «Дружину барсов», жаждут борьбы с врагами родины. Вскоре они оказываются в гуще этой борьбы. Раздробленная на три царства и несколько княжеств, Грузия на рубеже XVI-XVII столетий была поделена между соседними мусульманскими государствами. Восточная Грузия находилась под игом Ирана, а в Западной Грузии господствовала Турция. Оба эти государства искали случая овладеть всей Грузией.
В такой обстановке обескровленные грузинские царства непрестанно подвергались кровопролитным нашествиям. Одно из таких нашествий турецких полчищ отображает А.Антоновская в самой начальной части своей эпопеи. Находясь в составе войск картлийского царя Георгия X, юный Саакадзе в бою у Триалетских вершин впервые проявил свое незаурядное полководческое искусство, могущество своей богатырской десницы, остроту и силу ума.
В решающий момент боя, когда численно превосходящие турецкие полчища одерживали победу над грузинами, Саакадзе, выдав себя за царского гонца, якобы по поручению царя бросил в бои Метехскую дружину, резервированную для охраны Георгия X. Совершив исключительный стратегический маневр, силами этой дружины Саакадзе наголову разбил вражеский отряд и решил исход битвы. Наряду с полководческим талантом он проявил замечательную сообразительность и остроту ума. Одержанную над врагом блистательную победу он ловко сумел приписать царю, чем окончательно расположил к себе Георгия X. Царь был доволен появлением победоносного полководца из среды мелкопоместного дворянства, противостоящего владетельным князьям. Он приблизил Саакадзе к своему двору и пожаловал ему во владение крупное селение-крепость Носте, расположенное в сердцевине Картли, у подножия живописных Дидгорских вершин.
Вернувшись в родное село в качестве его владетеля, Саакадзе сурово наказал местных сборщиков и других административных лиц безжалостно угнетавших трудовое крестьянство, он облегчил положение крепостных крестьян, многих из них освободил вовсе. Это были первые шаги Георгия Саакадзе по пути его непрестанной борьбы за проведение социальных реформ, благодаря которой он снискал любовь и признательность народа, а вместе с ней лютую ненависть со стороны феодальной верхушки.
Так, уже в этих начальных главах эпопеи образ Саакадзе символизирует не только высокое полководческое искусство и патриотическую самоотверженность, но и прогрессивные социальные тенденции эпохи. Богатырская физическая мощь сочетается в Саакадзе с могучим умом, пылким сердцем, моральным благородством. И в дальнейшем, на протяжении всего развития сюжета романа эти характерные черты героя последовательно углубляются и обогащаются, проявляются со все возрастающей художественной достоверностью.
История жизни героя в романе повествуется в неразрывной связи с важнейшими событиями жизни народа, с социальным содержанием отображаемой эпохи.
…В грузинских царствах настойчиво возникает и усиливается стремление к дружбе и военному союзу с единоверной Россией. Вслед за кахетинским царем Александром на этот путь становится и картлийский царь Георгий X. Он ведет переговоры с российским посольством в лице посла Татищева. С целью закрепления дружбы и союза с Россией Георгий X решает выдать свою дочь, прекрасную Тинатин, замуж за русского царевича. Разгневанный этим обстоятельством, желая сорвать союз Грузии с Россией, шах Аббас решает жениться на Тинатин и требует немедленного ее отправления в Исфахан. В противном случае он угрожает Картли опустошительным нашествием. Картлийский царь вынужден подчиниться воле коварного «льва Ирана» Георгий Саакадзе находится в составе свиты, сопровождающей грузинскую царевну в Исфахан. Шах Аббас окружает лаской и вниманием прославленного молодого грузинского полководца, желая использовать его в борьбе против грузинских князей турецкой ориентации. В свою очередь, поддержку и покровительство иранского шаха Саакадзе думает использовать в своем непримиримом единоборстве с могучими влиятельными картлийскими феодалами. Так зарождается роковая ошибка Саакадзе — намерение служить своим возвышенным патриотическим идеалам с помощью вражеских иноземных сил.
Вернувшись из Ирана, Саакадзе с новым блеском проявляет свой полководческий талант в знаменитом Сурамском бою, в котором он разгромил значительно превосходящие войска турецких захватчиков и тем самым окончательно закрепил за собой славу непобедимого военачальника. В ознаменование этой блестящей победы Саакадзе устроил в своем ностевском дворце пир, на который пожаловал молодой царь Луарсаб II. Во время этого пиршества Луарсаб был пленен красотой сестры Моурави — Тэкле. Он искренне полюбил ее и женился на ней, несмотря на возражения Георгия Саакадзе, который понимал, как может этот брак усилить вражду к нему и без того озлобленных владетельных князей. Эти опасения скоро оправдались.
Главарь картлийской феодальной реакции, коварный и хитроумный царедворец, прозванный «змеиным князем», Шадиман Бараташвили, окончательно озлобившись возвеличением Саакадзе, сплотив вокруг себя большую группу крупнейших феодалов, настойчиво потребовал от царя удалить Моурави с политической арены и полностью порвать с ним.
Образ Шадимана Бараташвили, нарисованный автором с огромней силой художественной выразительности, занимает одно из центральных мест среди персонажей «Великого Моурави» и на всем протяжении повествования выступает в качестве главного антипода Георгия Саакадзе, воплощая в себе не только самые низменные, темные черты отдельной человеческой личности, но и наиболее реакционные идеи своей эпохи.
Добрый, мужественный, благородный, но слабохарактерный Луарсаб II уступил грозным феодалам и отвернулся от Саакадзе. Шадиман Бараташвили и его единомышленники решили убить Моурави и разорить его семью. Саакадзе спасся бегством в Иран, куда он уехал со своей семьей, в сопровождении своих верных соратников — «барсов».
Как грозный мститель за невзгоды Грузии, за грузинский народ выступает в финале первой книги Великий Моурави.
— Цари никогда не будут с народом. Об этом в будущем надо помнить, — говорит он.
Покидая родные края, Георгий высоко поднимает тяжелый меч, чтобы сокрушить им царского охранника, преградившего ему путь, но тут же вонзает этот меч в грузинскую землю и ломает его пополам.
— Так сломается под мечом Георгия Саакадзе последний герб грузинских князей, — заключает он.
Персидский хан Али-Баиндур, выполняя волю шаха Аббаса, с подчеркнутой почтительностью приветствует вступившего на иранскую землю Саакадзе:
— Ворота Ирана широко открыты для Великого Моурави.
На этом кончается первая книга (две первые части) «Великого Моурави» — «Пробуждение барса», в которой уже отчетливо выражены не только историческая концепция писательницы, но и своеобразие композиции и сюжетного построения, а также стиля, речевой ткани, придающей повествованию специфический интонационный колорит.
Здесь, в этой первой книге романа, уже а полной мере проявляется мастерство писательницы в воспроизведении красочных пейзажей, колоритных бытовых картин и жанровых сцен, впечатляющих батальных эпизодов, а главное — ее умение лепить живые человеческие характеры.
В последующих частях романа творческий замысел автора все больше углубляется, развиваются и обогащаются сюжетные мотивы, все эффективнее и многограннее становятся изобразительные средства, расширяется кругозор писательницы, охват исторических событий.
Окруженный почетом и исключительным вниманием со стороны «льва Ирана», осыпанный богатством и увенчанный славой Саакадзе победоносно воюет под иранским знаменем, приносит крупные победы Ирану в войнах против Индии и Турции. Однако его ни на минуту не покидает мысль о судьбах своей многострадальной родины. Он мечтает о возрожденной, объединенной, могущественной Грузии. Именно для этой цели он и старается добиться полного доверия шаха Аббаса.
Но мысль о Грузии не покидает и «льва Ирана», который мечтает о вытеснении из Кавказа своего ненавистного соперника, турецкого султана, о преграждении пути России в ее стремительном продвижении к Востоку, о полном покорении грузинских земель.
Собрав многочисленное войско, шах Аббас под своим личным командованием организует нашествие на Кахетию и Картли. Георгий Саакадзе сопровождает шаха в этом походе. Он думает иранскими силами обуздать картлийских владетельных князей. Но не с целью укрепления и объединения Грузии направлял сюда шах Аббас свою военную мощь. Иран, как и Турция, был заинтересован в обратном, то есть в том, чтобы Грузия оставалась раздробленной, обессиленной и обескровленной. Сильнейшие картлийские и кахетинские феодалы нашли общий язык с шахом Аббасом и предложили кровавому завоевателю свои услуги. Гнев свирепого шаха обрушился лишь на трудовой народ, беззаветно защищавший честь и свободу отечества. С потрясающей силой описано в романе кровавое шествие по селам и городам Грузии иранских войск, безжалостно уничтожавших на своем пути все живое и жизнеспособное. Осознав свою роковую ошибку, Георгий Саакадзе думает о священной мести, о том, что при первом же подходящем случае нанесет сокрушительный удар Ирану и тем самым осушит море слез и крови грузинского народа. «Нет, лицемерный перс, — говорит в своих раздумьях Моурави, — не сломить тебе мощь моей Картли… Стон и плач, как колокольный звон, теснят мою голову, мое сердце. Но кто видел на моем лице печаль? Кто заметил, что навсегда потерял я радостный смех? Знаю, слезы высохнут, возродятся из пепла города, дети вырастут, другие родятся… А тут, в моей груди, что навсегда осталось? Позор? Слава?! Кто поймет мои мысли?! Кто осудит?! Кто восхищаться будет?! Кто проклинать?! Каким сердцем надо любить родину, чтобы идти такой страшной дорогой за ее счастьем… Нет, не сломит Георгия Саакадзе ни одно предательство…»
В этих словах выражена вся трагедия Георгия Саакадзе, мучительно искавшего путь к спасению своей родины и изведавшего в этих поисках горькие разочарования.
Но на своем славном боевом пути Георгий Саакадзе совершил доблестные подвиги, спасшие грузинский народ от полного истребления, от потери своего национального существования. Отображению главного и важнейшего из этих подвигов Моурави — организованного и возглавленного им знаменитого боя на Марткобской равнине — посвящены лучшие страницы второй книги романа А.Антоновской.
Вернувшись в Исфахан после разорения Кахети и Картли, шах Аббас заточил в Гулабскую крепость плененного картлийского царя Луарсаба II, решительно отвергшего требование шаха принять магометанство. Вскоре он задумал совершить новое опустошительное нашествие на непокорную, несдающуюся Грузию уже с твердым намерением полностью истребить грузинский народ и заселить Картли и Кахети мусульманскими племенами. На этот раз во главе своих войск «лев Ирана» поставил Георгия Саакадзе и своего верного военачальника Карчи-хана.
Саакадзе, обрадованный возможностью снова вернуться в Грузию, становится во главе иранских войск. Он направляется в Грузию с твердым решением поднять всенародное восстание, уничтожить персидское войско и освободить родину. Хитрый и коварный шах Аббас оставляет себе в качестве заложника любимого сына Георгия — Паата.