Арчер Вадим. Алтарь Василиска

   – Каким простым, оказывается, бывает счастье, – заметил Альмарен, вычищая миску. – Костер, и миска каши, и никаких посланцев. – Он устроился полулежа у огня, но не загляделся, как прежде, на язычки пламени. Внимание молодого мага привлекли полузнакомые лица его новых спутников.
   Витри, поначалу показавшийся ему мальчиком, был, по-видимому, старше, чем выглядел. Невзирая на расшибленную голову, лоанец весь вечер трудился над веслом, умелыми, точными движениями обтесывая обрубок дерева.
   Альмарен вспомнил, что лоанцы выглядят моложавее, чем другие жители Келады.
   – Витри! – позвал он. – Сколько тебе лет?
   – Двадцать.
   – Это у вас много или мало? – поинтересовался Альмарен.
   Витри перестал тесать весло:
   – У меня свой дом. Мы с отцом построили его весной.
   – Ты собираешься жениться? – догадался маг.
   – Я? – За время путешествия на Керн Витри впервые вспомнил, что оставил родное село из-за Лайи, которая была его невестой. Он сроднился с дорогой, с ее тягостями и опасностями, с мельканием новых мест и новых людей, в него понемногу вселилось убеждение, что он отправился в путь, чтобы посмотреть большой мир и пожить его жизнью. – Я собирался жениться. Но вот – ушел.
   – Ничего, она дождется, – подбодрил его Альмарен. – Вернешься в село великим героем, – шутливо добавил он.
   – А он и есть герой, – отозвалась через костер Лила. – Представь себе, Альмарен, он отрезал язык василиску!
   – Как?! – подскочил на месте маг. – Расскажите! Оба его спутника наконец разговорились. Альмарен восхищенно слушал, стыдясь чувства превосходства, сложившегося было у него по отношению к ним. И тихий, серьезный Витри, и маленькая магиня оказались вовсе не такими беспомощными, как ему показалось вначале.
   – Давай, Витри, уберем твою шишку, – предложила Лила, когда они закончили рассказывать. – Укладывайся поудобнее.
   Витри откинулся на мешок, магиня присела рядом, разминая и встряхивая руки. Альмарен вскочил и подсел к ней – его всегда интересовало, как работают черные жрецы храма Саламандры.
   – Покажи, как ты это делаешь! – потребовал он. Лила улыбнулась нетерпеливому любопытству Альмарена. Он невольно засмотрелся на эту улыбку, берущую начало в глубине глаз магини – и каких глаз! – и постепенно освещавшую все ее лицо, вызывавшую у него уже знакомое чувство падения с высоты.
   – Смотри мне на руки, – сказала она, протянув пальцы над лбом Витри. – Перстень Саламандры, если он есть, добавляет магическую силу. – Она шевельнула средним пальцем с надетым на него перстнем. – С каждого пальца ты можешь послать один луч. Внимания должно хватать на все десять.
   Пока Альмарен все знал, но энергично кивнул, изображая предельное внимание.
   – Для каждой болезни есть свой набор и своя интенсивность лучей, – продолжала она. – Мы, черные жрецы, разучиваем основные сочетания.
   – Но ведь был первый, кто нашел эти сочетания! – горячо сказал Альмарен.
   Магиня шевельнула ресницами в знак согласия:
   – Хороший целитель отличается от посредственного тем, что всегда чувствует ответ на свое воздействие. Этот ответ подсказывает, что и как делать дальше. Настоящий целитель должен быть чутким – так говорил Шантор.
   – А ты?! Цивинга говорил, что, как ты, у вас не лечит никто. Как ты вылечила Вальборна?
   – В легких случаях, как этот… – магиня указала на лоб Витри, – мы все лечим одинаково. Когда случай тяжелый, как с Вальборном, у нас у каждого свой подход. Я, например, использую лучи с пальцев для того, чтобы найти контакт с болезнью, увидеть ее изнутри. Когда я мысленно сливаюсь с болезнью, то напрягаю все силы, чтобы бороться с ней.
   – Как с собственной?
   – Примерно так. Нашему алтарю подчиняются две силы – жизни и огня.
   Я могу разделять их и использовать в разных сочетаниях. Это нельзя заучить, это нужно чувствовать.
   – Ты в первую очередь используешь силу жизни? – уточнил Альмарен.
   – Нет. Силу огня.
   – Странно, – удивился маг. – Я считал, что в исцелении главное – это сила жизни.
   – Шантор говорил мне, что способности к магии – врожденные, но умение использовать их зависит от умения желать. Сила, направляемая в желание, – это сила огня. – Лила пристально взглянула на Альмарена. – Кто твой учитель?
   – Суарен. Я – маг Феникса.
   – Разве он не говорил тебе этого?
   – Нет.
   – Зеленому алтарю не подчиняется сила огня. Наверное, поэтому Суарен не придает ей такого значения, как Шантор. – Магиня загляделась куда-то вдаль особым, отрешенным взглядом, напомнившим Альмарену слова Витри о вечности. – Я много думала о силах, которыми владею. Жизнь и огонь. Огонь и жизнь. Огонь жизни.
   – Главное для жизни – вода, – вспомнил Альмарен слова своего учителя. – Без воды нет жизни.
   – Я думала и о том, почему лечат на Оранжевом алтаре, а не на Зеленом, хотя им обоим подчиняется сила жизни, – ответила ему Лила. – Да, ты прав – сила воды дает жизнь, но только сила огня может вернуть жизнь другому.
   – Так говорил Шантор?
   – Так говорю я! – с жаром произнесла она. – Я знаю эту силу! Она нужна не больному, а мне, чтобы преодолеть его болезнь. Смотри!
   Она устремила вспыхнувший синим огнем взгляд на свои руки, тотчас же отозвавшиеся оранжевой вспышкой. Альмарен завороженно смотрел на ее пальцы, чуть шевелящиеся, будто вдохновенно играющие на невидимом инструменте. Ушиб Витри уменьшался, таял под их излучением.
   – Дай! Дай, я попробую! – Альмарен протянул руки и, столкнувшись с руками магини, засмеялся коротким, звенящим смехом.
   – Какой ты быстрый! Попробуй. – Она посторонилась и поправила его руки в нужную позицию.
   – А перстень? – попросил он.
   Альмарен надел перстень Саламандры на мизинец, чуть помедлил, привыкая к новому амулету, а затем продолжил лечение, начатое Лилой. Шишка на лбу Витри исчезала, хотя и не так быстро, как под руками магини.
   – Неплохо для новичка. – Лила осторожно отодвинулась от задремавшего лоанца.
   Она свернулась клубочком у костра и закрыла глаза. Альмарен улегся на спину, устремив взгляд в ночное небо. В его сознании плыли то по-уттакски торчащие вперед ноздри на свирепо искаженной физиономии посланца Каморры, то белое лицо лежащего на поляне Витри, то мелькающие в воде тонкие щиколотки магини, придерживающей нос буксируемой долбленки. Видения менялись, перемешивались и растворялись в новом чувстве, заполнившем Альмарена, – беспричинной, окрыляющей радости.

VII

   Войско Норрена уже стояло у Босхана. С Большого Тионского тракта был виден военный лагерь, разместившийся на противоположном берегу, – ряды серых походных палаток, сшитых из грубой льняной ткани, кострища, воины в форме с бело-голубыми нашивками, табун, пасущийся на прибрежном лугу.
 
   У просторного шатра с гербом Цитиона, принадлежащего правителю, на тонком флагштоке реял флаг с тем же гербом.
   Чуть поодаль, под самым городом, виднелось еще одно скопление палаток, над которым развевался сине-желтый флаг Босхана, – там стояли войска Дессы. Ромбар поискал взглядом герб Кертенка – желтый ключ на фоне красных крепостных ворот, – но войско Донкара, должно быть, еще не подошло к городу.
   Проехав по Тионскому мосту, Ромбар со Скампадой свернули вдоль берега реки к лагерю Норрена. У лагеря их остановил сторожевой отряд из пяти человек.
   Начальник отряда сделал знак своим воинам, они обнажили мечи и окружили приезжих.
   – Вы задержаны, – сказал он. – Следуйте с нами.
   – Спокойно, Вайк. – Ромбар удержал оскалившегося клыкана. – Почему нас встречают как врагов, даже не спросив, кто мы такие? – поинтересовался он.
   – Я – магистр ордена Грифона, а этот человек – со мной.
   – Мне все равно, кто вы. Я обязан задерживать всех чужих, околачивающихся у лагеря.
   – В Цитионе я помогал Норрену в формировании войск и разработке плана обороны, а затем уехал по своим делам, – терпеливо сказал Ромбар. – Мы договорились, что я вернусь к нему, когда его войска подойдут к Босхану, и вот – я здесь. Норрен ждет меня, я должен немедленно встретиться с ним. У моего спутника есть сообщение, которое заинтересует правителя.
   – Кто вы такой, объясняйте там, куда мы вас отведем. Я не вправе решать, что с вами делать, – ответил начальник отряда. – А пока следуйте за мной.
   Их повели по лагерю, но не к шатру Норрена, как ожидал Ромбар.
   Войдя в одну из палаток, начальник сторожевого отряда появился оттуда вместе с коренастым, приземистым человеком лет сорока, в котором Ромбар узнал Шегрена, одного из военачальников Норрена. Тот тоже узнал приезжего, его хмурое лицо прояснилось.
   – А, это вы, Магистр… я помню вас по Цитиону. – Он перевел взгляд на охрану:
   – Спасибо, вы свободны.
   Начальник отряда увел своих людей, а Ромбар обратился к Шегрену:
   – Раз этому недоразумению пришел конец, могу я немедленно повидаться с правителем?
   – Это невозможно. – Мрачное выражение вернулось на широкое лицо Шегрена. – Правитель тяжело ранен.
   – Как?! – вздрогнул Ромбар. – Когда это случилось?!
   – Вчера, когда правитель осматривал укрепления. Он ехал вдоль северной линии, там везде жуткий кустарник. Оттуда в него и выстрелили из лука.
   Врагов ловили, но не поймали.
   – Рана опасная?
   – Да, – огорченно подтвердил Шегрен. – Вечером у него начался сильный жар. Личный лекарь правителя, маг Саламандры, всю ночь не отходил от него. Я недавно был там – Норрен в бреду и никого не узнает.
   – А что говорит лекарь?
   – Надеется на лучшее. Но мне показалось, что он сам себе не верит.
   – Это удар не только по нам, знавшим Норрена… – сказал потрясенный Ромбар. – Весь план обороны лишился своего стратега. Враг точно рассчитал, куда бить…
   – Норрен ждал вас со дня на день. Он говорил, что намерен поручить вам конников.
   – Да. У нас была договоренность.
   – Завтра я представлю вас отряду. У вас есть своя палатка?
   – Нет.
   – Идемте в обоз, вы ее получите. – Шегрен кинул взгляд на Скампаду. – Ваш друг поселится с вами?
   – Кто?! Ах да… – Ромбар повернулся к сыну первого министра. – Я полагаю, Скампада, у тебя нет возражений.
   – Для меня большая честь делить с вами жилье, ваша светлость, – светски учтиво ответил тот.
   – Замечательно, – холодно сказал Ромбар, оглядывая Скампаду с головы до ног. – И впредь, пока мы здесь, носи воинскую форму.
   – У меня нет воинской формы, ваша светлость. – В голосе Скампады прозвучало вежливое сожаление.
   – Вас не обременит обеспечить его формой? – спросил Ромбар у военачальника.
   – Нисколько. – Шегрен повел их в обоз, распорядился выдать палатку и одежду, затем указал место для палатки.
   – Располагайтесь, Магистр, – сказал он, уходя. – Вы запомнили, где я живу? Приходите ко мне ужинать.
   Обозная палатка оказалась просторной, рассчитанной на четверых воинов. Ромбар уже смирился с тем, что ему придется ставить ее без участия Скампады, но тот, вопреки ожиданиям, оказался неплохим помощником. Оставив бережно свернутый плащ на дорожном мешке, Скампада ловко и аккуратно оттягивал и выравнивал льняную ткань, пока Ромбар загонял колышки в землю. Вскоре палатка уже была поставлена, ровная, как игрушечка, чем-то схожая со стоявшим рядом Скампадой, на котором не растрепался ни один волосок.
   Сын первого министра дождался, пока Ромбар первым внесет и разместит багаж, затем потащил внутрь свои мешки. Когда он закончил разбирать и раскладывать их содержимое, заглянувшему внутрь Ромбару представился порядок, какой встретишь не у каждой женщины. Широкая не по размеру воинская форма, в которую переоделся Скампада, мало что оставила от его щегольской подтянутости, чем вызвала одобрительное хмыканье Ромбара.
   Собравшись к Шегрену, Ромбар нехотя позвал и Скампаду. Он предпочел бы, чтобы тот не слышал разговоров за ужином, но оставлять своего спутника голодным было неловко.
   – Скампада! – предупредил он. – Я не хочу говорить Шегрену, что при тебе лучше не обсуждать военные дела. Но ты поклянись мне…
   – Ваша светлость! – перебил его Скампада. – Мои интересы – на вашей стороне, а это сильнее любой клятвы. Я кровно заинтересован в поражении Каморры с его дикарской шайкой, и моя осведомленность будет только на пользу делу.
   Шегрен, желая поскорее ввести нового полководца в дела, рассказал за ужином о численности, вооружении и размещении войск, о событиях прошедшего месяца, о дальнейших планах и ожиданиях.. Ромбар то и дело поглядывал на Скампаду. Тот с безразличным видом кушал поставленное перед ним угощение, но Ромбар не сомневался, что хитрец слышит и запоминает каждое произнесенное слово.
   – Держать язык за зубами – в твоих интересах, Скампада, – напомнил он, возвращаясь в палатку.
   – Не менее, чем в ваших, – согласился тот.
   Рано утром их разбудил голос, раздавшийся у входа в палатку:
   – Здесь живет магистр ордена Грифона?
   – Да, – откликнулся Ромбар.
   – Правитель ждет вас.
   Ромбар поспешно оделся. Увидев, что Скампада надевает форму, он спросил:
   – А ты куда собрался?
   – С вами. Разве я не для этого сюда приехал?
   – Только тебя там сейчас и не хватало… а впрочем, ладно. – Ромбар подумал, что Скампаду лучше не оставлять без присмотра. – Идем.
   Слуга правителя проводил их до шатра и впустил внутрь. Норрен лежал на широкой и низкой кровати посреди шатра. Рядом стоял стол, заставленный склянками с отварами и питьем, заваленный полосами белого полотна, служившего перевязочным материалом. Круглый толстяк средних лет – придворный лекарь, – склонившись над столом, размешивал содержимое склянки. Клыкан, в течение долгого пути неотступно следовавший за Ромбаром, кинулся к Норрену и лизнул его руку, неподвижно лежавшую поверх одеяла, а затем улегся на своем обычном месте у изголовья кровати правителя.
   Ромбар остановился у кровати, с состраданием глядя на осунувшееся, воспаленное лицо Норрена.
   – Присаживайся, брат, – чуть слышно сказал тот. – Я рад, что ты здесь.
   Ромбар присел на край кровати.
   – Как твои дела? – спросил его Норрен.
   – Так себе, – ответил Ромбар, вспомнив неудачное посещение Бетлинка.
   – Мои тоже, – слабо усмехнулся Норрен. – Я говорил тебе, что магия – не твое призвание. Ты готов принять командование войском?
   – Да. Шегрен обещал сегодня представить меня конникам.
   – Теперь от тебя потребуется не только это. Пока я нездоров, ты заменишь меня в армии. Шегрен подготовит и зачитает мой указ. – Норрен помолчал, собираясь с силами. – В указе будет объявлено, что ты – мой двоюродный брат. Это необходимо, чтобы не возникало разговоров, почему ты, а не другой. Сейчас, как никогда, в армии нужна дисциплина и единое руководство… И не спорь со мной… – добавил он, заметив выражение лица Ромбара. – У меня слишком мало сил, чтобы тебя уговаривать.
   Норрен устало закрыл глаза. В шатре установилось молчание. Вскоре вошел Шегрен со свитком бумаги в руках.
   – Ваше величество, – позвал он, подойдя к кровати. – Указ, как вы просили, готов. Чье имя я должен вписать?
   – Пиши… – приоткрыл глаза Норрен. – Ромбар, сын Паландара, двоюродный брат правителя Цитиона… это он. – Правитель указал взглядом на Ромбаpa. – А сейчас оставьте меня. Объявляйте указ и действуйте.
   Выходя, Ромбар окликнул Вайка. Тот вежливо шевельнул гладким, как палка, хвостом, но не двинулся с места.
   – А где же псы правителя? – спросил Ромбар у Шегрена, только сейчас заметив, что рядом с Норреном нет обычной темно-серой пары клыканов.
   – Их увели в собачье войско, когда он был без сознания. Они не подпускали лекаря к раненому.
   Ромбар и Шегрен вышли из шатра. Забытый всеми Скампада выбрался следом.
   – Что говорит лекарь? – немедленно спросил Ромбар.
   – Сейчас я позову его. – Шегрен вернулся в шатер и вызвал лекаря.
   – Как здоровье правителя? – спросил у него Ромбар. – Говорите все как есть.
   Толстяк нервно потер круглую и розовую лысину – продолжение круглого и розового лица.
   – Со вчерашнего вечера у меня появилась надежда. – Его тонкий голос чуть вздрагивал. – На стреле был трупный яд, как это водится у уттаков, поэтому началось общее воспаление. Правитель крепок здоровьем, но еще два-три дня я не могу быть уверен в благополучном исходе.
   – Разве стрела была уттакская? – высунулся с вопросом Скампада.
   – Откуда мне знать? – недоуменно сказал лекарь. – Мне было не до стрелы, уважаемый.
   – Скампада, замолчи, – приказал Ромбар и вновь заговорил с лекарем:
   – Когда правитель сможет вновь приступить к своим обязанностям?
   – Недели через три, не раньше… при благополучном исходе.
   – Надеюсь, вы делаете все, чтобы вылечить его? Толстяк торопливо закивал в ответ.
   – Дважды в день докладывайте мне о здоровье правителя. Если что – зовите немедленно.
   Ромбар ушел с Шегреном. Оставшись один, Скампада огляделся. Шатер правителя стоял в центре лагеря, здесь же были палатки для слуг. Около наспех сооруженной печки хлопотали повара, поблизости расхаживало не менее десятка стражников. Скампада понаблюдал за слугами, затем пошел туда, куда от кухни вела свежепротоптанная тропинка. Тропинка выводила на край лагеря и заканчивалась мусорной ямой.
   Он с брезгливой гримасой поковырялся прутом в мусоре и вскоре увидел то, ради чего занимался делом, унизительным для достоинства сына первого министра. Под кухонными отходами лежали окровавленные тряпки, а в них – стрела, вынутая лекарем из раны правителя. И бронзовый, остро заточенный наконечник с зазубринами вдоль боковых граней, и способ крепления оперения, и шишечка для захвата пальцами – все указывало на то, что стрелу изготовили в одной из оружейных мастерских Келанги.
   Вернувшись к шатру, Скампада покрутился среди слуг и стражников, слово за слово напросился на завтрак, а заодно выспросил подробности покушения.
   По лагерю тем временем читали указ. Имя Ромбара, сына Паландара, двоюродного брата Норрена, переходило с языка на язык, воодушевляя войска, встревоженные ранением правителя.
   После завтрака Скампада отправился взглянуть на место покушения.
   Форма пехотинцев Цитиона, примелькавшаяся в лагере, позволяла ему ходить где угодно, не привлекая ничьего внимания. Он прошел вдоль северных укреплений и внимательно осмотрел окрестности, пытаясь угадать действия злоумышленников.
   Заросли кустарника, откуда вылетела стрела, были окружены открытым пространством, по которому и собаке не убежать незамеченной.
   При тщательном поиске враги, несомненно, были бы найдены. Скампада задавал себе вопрос, один-единственный – как бы действовал он сам, чтобы незаметно засесть в кустарнике и так же незаметно выбраться оттуда. Необходимая догадка внезапно всплыла у него в голове – ну конечно же форма войск Цитиона! В нем росло убеждение, что догадка верна. Заходящий в кусты воин ни у кого не вызовет подозрений, а после выстрела при достаточной ловкости можно смешаться с бросившимися на поиски стражниками. Но это означало, что враги здесь, в лагере.
   Мысли Скампады вспугнутыми стрижами запорхали вокруг зловещего вывода. В считанные мгновения он сделал важное умозаключение – нового покушения не будет, пока неизвестно, выздоровеет ли правитель. Значит, ближайшие два-три дня враги будут выжидать. Второе умозаключение появилось почти одновременно с первым – они, конечно, прячутся среди лучников. Скампада вспомнил вчерашние слова Шегрена о том, что в армии есть три отряда лучников по сто человек, размещенные в северной части лагеря. Он неторопливо побрел туда по лагерю, изучая попадавшихся на глаза воинов.
   Пешие воины были преимущественно из ополченцев. Скампада безошибочно распознавал неуклюжую походку бывших крестьян, разбитные манеры сыновей городских лавочников и ремесленников. По потникам и седлам, разложенным у следующей группы палаток, он понял, что оказался в отряде конников. Конь, меч, шлем и кольчуга, обязательные для конника, были по карману далеко не каждому, поэтому отряд формировали из людей высшего и среднего сословия.
   За палатками конников размещались лучники. Как сказал Шегрен, лишь полсотни лучников прежде входило в постоянную армию правителя, а остальных набрали в течение последних трех месяцев из жителей Цитиона, умеющих стрелять из лука. Наметанный глаз Скампады различал гордую выправку лучников правителя, веселые, обветренные физиономии бывших охотников, юные лица недавних мальчишек, зачисленных в лучники за верный глаз и твердую руку.
   Сын первого министра со скучающим видом прогуливался от палатки к палатке, присматриваясь к обитателям. Вдруг мимо прошли двое, чьи спины напомнили Скампаде Келангу, торговый дом и окно, в которое он провожал взглядом людей Госсара. Здесь была та же неопределенность происхождения, те же крепкие затылки, те же мощные ляжки, самоуверенно попирающие землю, те же виляющие нагловатые зады.
   Скампада прикрыл зоркую настороженность сонным, вялым выражением лица и как бы невзначай последовал за ними. Запомнив палатку, где скрылись подозрительные личности, он оглядел окрестности и нашел удобную для наблюдения позицию. Поблизости, около палаток пеших войск, рос крохотный островок кустарника, прекрасное местечко для собравшегося подремать бездельника-воина.
   Скампада улегся в тень под кусты и прикинулся спящим, бдительно следя за палаткой из-под надвинутой на лицо шляпы.
   После объявления указа Ромбар объехал окрестности лагеря, чтобы ознакомиться с расположением отрядов и посмотреть, как продвигается строительство укреплений. Предполагалось, что уттаки переправятся через Тион выше Босхана и подойдут с севера по восточному берегу реки, поэтому по северному краю лагеря копали ров и возводили укрытия для лучников. Убедившись, что через несколько дней копка рва будет закончена, Ромбар отправил к Дессе гонца с письмом, в котором предлагал договориться о встрече для обсуждения военных планов. Остаток дня он потратил на изучение докладов полководцев.
   Вечером он заглянул в шатер Норрена узнать о его здоровье, затем приказал подать ужин. Подчиняясь ритму переполненного событиями дня, Ромбар торопливо проглотил еду, хотя спешить было незачем, и пошел к Шегрену, чтобы обсудить планы на завтрашний день. Звук копыт приближающегося отряда заставил его остановиться и прислушаться.
   По лагерю ехал отряд из десятка конников, сопровождаемый встретившей его охраной. На форме приезжих выделялись сине-желтые цвета Босхана, впереди ехали двое в серебристо-блестящих шлемах и кольчугах.
   Догадавшись, что это посланники Дессы, Ромбар вернулся к шатру правителя, куда направлялся отряд. Всадники в кольчугах спешились, один из них снял шлем и откинул назад волну густых ярко-рыжих волос, рассыпавшихся по плечам. Десса, правительница Босхана, самолично явилась на переговоры.
   Ромбар почтительно приветствовал Дессу и ее спутника, в котором узнал Нувелана, первого министра правительницы.
   – Рада вас видеть, Магистр! – с сияющей улыбкой сказала Десса. – Как здоровье правителя?
   – Я только что был у него. К сожалению, улучшения пока нет.
   На подвижном лице Дессы отразилось сочувствие.
   – Мне сообщили, что рана тяжелая. Есть надежда, что все обойдется?
   – Надежда есть, но уверенности пока нет, – ответил Ромбар. – Норрен еще не скоро встанет с постели.
   – Я получила письмо от его наместника.
   – Там было предложение договориться о встрече.
   – Вы это знаете? – оживилась Десса. – Я решила сразу приехать.
   Договариваться через гонцов – это так долго! Нувелан заставил меня надеть вот это, – она указала на шлем и кольчугу, – хотя здесь так близко, что от моего шатра виден флаг над вашим лагерем.
   – Он прав, ваше величество. Враги могут не остановиться на том, что уже сделали.
   Десса передала шлем одному из сопровождающих и вновь обратилась к Ромбару:
   – Я приехала для встречи с наместником. Где он?
   – Перед вами.
   – О! – Взгляд Дессы с живым любопытством устремился на Ромбара. – Как это приятно, ваша светлость!
   Ромбар проводил Дессу с советником под навес, где стояли стол и кресла, купленные для правителя в Босхане. Усадив гостей, он начал разговор с события, произошедшего при нем в босханском дворце.
   – Как дела с вашим бывшим казначеем? – поинтересовался он у Дессы.
   – Вам удалось что-нибудь у него выяснить?
   – Кавента признался во всем – и в этой краже, и в предыдущей, – ответила она. – Деньги возвращены и пущены на содержание войск. О его поступке объявлено в городе, а сам он-в темнице.
   – Он рассказал, кто уговорил его примкнуть к Каморре?
   – Какой-то Шиманга, маг. Я объявила его розыск, но безуспешно.
   – Не ищите его, он мертв. Значит, у вас было достаточно средств на армию?
   – Да, – кивнула Десса. – Куплено всего с запасом – и обмундирования, и оружия. В южную часть острова посланы обозы за провизией.
   Войска и жители строят вторую линию укреплений – на подступах к Босхану. На днях я получила еще одно письмо от Берсерена – он требует, чтобы мои войска выступили к Келанге.
   – Норрен знал об этом письме?
   – Да, и посоветовал остаться здесь. Он не такой человек, чтобы не прислушиваться к его советам. Вы ведь вернулись из Келанги, Магистр? Что там, нового? И что известно о численности врага?
   – Берсерен готовится к обороне, но его силы недостаточны, – ответил Ромбар, вспомнив виденное проездом в Келанге. – Сюда придет армия уттаков, втрое или вчетверо превышающая нашу. Это зависит от потерь, которые Каморра понесет в Келанге.