Страница:
– Превосходно, – обронил Император. – Раз это тебе уже знакомо, ты этим и займешься. Вы все поняли? Тогда приступайте.
Он встал и направился к порталу. Когда он исчез и гептаграмма потухла, Воин с Магом взглянули друг на друга.
– Сказал бы я, как называется эта работенка, – проворчал Маг. – Можно подумать, что это тебе незнакомо.
– Надеюсь, тебе не вздумается ослушаться приказа Императора? – Воин тщетно пытался скрыть довольное выражение на своей физиономии. Ему было чему радоваться – эта работа была не только грязной, но и непростой. Катастрофическое загрязнение тонких планов людского мира оставалось совершенно необъяснимым для него. Ему не раз приходило в голову, что во всех промежуточных мирах не найдется столько грязеедов, сколько их накапливалось на небольшом участке этого мира. Подобные низшие сущности промежуточных миров были не способны к самостоятельному размножению, поэтому оставалось только думать, что они слетелись к людям буквально отовсюду. Это было одной из причин, заставивших его, по выражению Императора, «принять крайние меры». – Ты, надеюсь, понимаешь, что у меня там и без этого уйма дел, а ты до сих пор, мягко говоря, там не урабатывался? Должен же и ты наконец сделать хоть что-то полезное.
– Возись теперь с этим рассадником, – недовольно буркнул Маг. – Вечно всякая дрянь достается мне – не то что какому-нибудь рыжему.
– Златокудрому, – привычно поправил его Гелас.
– Какая разница… – пожал плечами Маг. – Пошли отсюда, что ли?
Они вышли из-за стола и один за другим исчезли в портале.
Маг перелетал от одного людского поселения к другому. Людей было пока мало, но везде было одно и то же. Его настроение неуклонно портилось. Тем больше, чем больше к нему примешивалась мысль, что рыжий где-то здесь поблизости, что он подглядывает за своим напарником и посмеивается.
– Великий ассенизатор, инспектор навозных куч! – возмущался он вслух. – И свалок… и помойных ям… и сортиров… – демонстрировал он обширное знакомство с человеческими понятиями, не имеющими соответствия в языке творцов.
– Нечего было таскать яблоки, – съехидничала с пояса Талеста.
– Вредина, – отозвался Маг. – Никчемная, скверная, дрянная веревка с невыносимым нравом! И почему я не спустил тебя обратно в колодец предназначения?
– Потому что он исчез, – невозмутимо сообщила веревка.
– Жаль, – в тон ей ответил Маг.
– А почему ты, собственно, расшумелся? – поинтересовалась она.
– Эта нечисть местного промежуточного плана не разбежалась по другим мирам, она вся здесь, – проконстатировал он прискорбный факт.
– Рыжий недоработал, нужно было устроить наводнение и на высших планах. Теперь она голодная и настроена агрессивно.
– Тебе, я полагаю, она не опасна? – Заботливая интонация Талесты была хуже любого ехидства.
– Как-нибудь выживу, – успокаивающе сказал Маг. – Дело в том, что все эти низшие сущности настроены агрессивно по отношению к новым людям. Я чувствую, что они хотят добыть свою пищу любой ценой.
– А что они едят?
– Понятия не имею.
– Если не ошибаюсь, Император как раз и поручил тебе обзавестись этим понятием?
– Опять подслушивала?
– И подсматривала. Должна же я быть в курсе твоих дел. – Веревка взмахнула кисточкой для убедительности.
– Совершенно не должна, – заверил ее Маг. – Но раз уж ты в это сунулась, может быть, посоветуешь, с чего мне начать?
– А не поговорить ли тебе с ними? Узнать, чего им не хватает?
– Не смеши меня, Талеста. Они слишком примитивны, у них нет даже крохотного рассудка. Животные плотного мира – и то разумнее их.
– Тогда проследи за ними. Если им чего-то хочется, они, конечно, постараются добыть себе это.
– Я следил. Они просто роятся над людскими жилищами и ждут.
– Проследи еще. Они ждут – и ты подожди.
С досадливым вздохом Маг признал, что веревка была права. Нужно было набраться терпения и понаблюдать за грязеедами. Он с отвращением покосился на кишащие скопления, взглянуть на которые побрезговал бы любой из уважающих себя творцов, затем вгляделся пристальнее. С почтительного расстояния – чтобы не распугать их, как объяснил он себе.
Живая, кишащая масса роилась над людскими селениями наподобие тучи мелких вампиров плотных миров. Издали она казалась неопределенного грязно-бурого цвета, но, если присмотреться, она была пестрой. Большинство грязеедов были черными и грязно-коричневыми, но встречались и более светлые особи, преимущественно неприятных желто-зеленых и красноватых оттенков. Маг напряг высшее зрение, чтобы разглядеть их в подробностях. Бесформенные продолговатые сгустки материи промежуточных миров озабоченно сновали в куче, задевая друг друга, источая примитивные ощущения – в основном голод и злобу.
Вдруг движение кучи изменилось. Часть грязеедов устремилась вниз, в селение. Там определенно что-то происходило. Маг направил взгляд вслед за ними и увидел, что на улице селения ссорятся две женщины. Начало ссоры он пропустил, из последующей перепалки было невозможно выяснить причину. Женщины ожесточенно обзывали друг дружку уже известными Магу словами, затем вцепились друг дружке в волосы. Маг перевел внимание на тонкие планы, где суетились грязееды, и замер от изумления.
От женщин исходили потоки тонкого вещества, причем очень низкопробного. По понятиям творцов, это были потоки грязи и нечистот. Грязееды кидались на них и жадно пожирали мерзкую субстанцию. Те, которым не хватало пищи, кидались на дерущихся и впивались в промежуточное вещество, из которого частично состояли тела женщин. Особенности плотного зрения людей не позволяли им увидеть ни этой составляющей своих тел, ни прицепившихся к ней существ, но укусы грязеедов вызывали в женщинах возрастающее раздражение, и они свирепели все больше и больше. Они давали друг дружке тумаки, царапали лица, пока их не растащили сбежавшиеся на шум соседи.
– Ну и ну! – встряхнул головой Маг, когда скандал закончился, а грязееды нехотя расстались со своей добычей и вернулись в кучу. – Вот, значит, что они едят!
Куча снова встрепенулась. Маг взглянул, куда метнулись грязееды, уже догадываясь, что увидит там. Какой-то мужчина бил мальчишку. Вся картина повторилась – от укусов невидимых тварей мужчина пришел в исступление и оставил ребенка, только когда тот повалился замертво.
– Ну и кошмар! – ужаснулся Маг.
– Кошмар, – подтвердила веревка.
– Что же делать с этими мерзкими тварями? – Для него не было сомнений, что с ними нужно что-то делать. – Может быть, уничтожить их всех?
– А что тогда делать с этой грязью? – напомнила веревка. – Должен же ее кто-то подчищать?
– Было бы нормально, если бы они ее подчищали, – возразил Маг, – но они заставляют людей выделять ее. Их здесь слишком много, им не хватает самопроизвольных людских выделений. Может быть, разогнать их?
– Им, говоришь, не хватает еды? – Веревка подняла узелок и вгляделась в клубящуюся над селением тучу. – Их здесь гораздо больше, чем могут прокормить люди. Ты утверждаешь, что в этом мире остались все грязееды, которые жили здесь до наводнения?
– Наверное, – пожал плечами Маг. – Иначе откуда бы их столько взялось?
– Я на их месте отправилась бы на поиски еды. – Забавно было слышать такие рассуждения от Талесты, которая, как и Маг, питалась тонкой энергией. – Но, раз они не уходят отсюда, то, может быть, они не могут? Может быть, они местные?
– Как это понимать – местные? – недоуменно спросил Маг.
– А еще всеведущий! – пренебрежительно фыркнула веревка. – Местные – значит, творения этого мира, которые не могут покинуть его пределы. Как эти люди, животные и прочие его обитатели.
– Но кто их мог сотворить? Мы совершенно точно не творили здесь такую дрянь.
– А сами люди! – напомнила Талеста. – В них тоже есть искра, значит, они тоже творцы!
Маг довольно долго молчал, вникая в слова веревки. Это нужно было проверять, но в этом, безусловно, что-то было.
– Замечательная мысль, Талеста! – объявил наконец он. – Я сейчас же возьмусь за ее проверку.
– Возьмись. – Веревка гордо вскинула узелок. – И сколько раз тебе говорить, что меня зовут не Талеста, а Талиханаран…
– Милая моя Талесточка, мне никогда в жизни этого не выговорить! – засмеялся Маг.
– Хорош хозяин, который даже не может выговорить мое имя, – пробурчала довольная веревка. – И почему я тебе служу?
– Потому что колодец предназначения исчез, а ты не успела вовремя нырнуть обратно, – покаянно сказал Маг.
– Видно, так мне и придется служить тебе дальше. – Талеста прикинулась огорченной, но, затем с важным видом завертела узелком по сторонам. – Так когда ты начнешь проверять мою мысль?
– Думаешь, это будет очень приятным занятием?
Маг был уверен в обратном.
– Зато полезным. – Веревка разделяла уверенность Мага по этому поводу.
Изучать грязеедов было занятием не для брезгливых, но в Маге, наконец, проснулось любопытство. Неужели искра способна к творчеству даже на самых ранних стадиях развития? Естественно, оно было неосознанным – ведь люди не могли видеть его результатов. Но, может быть, его видела сама искра – тогда как это проверить? Маг пересчитал вьющихся над селением тварей и стал наблюдать. Они, несомненно, питались дурной энергией, выделяющейся при вспышках в людях дурных чувств. Они, несомненно, провоцировали выделение этой энергии. Однако, пересчитывая их после каждой вспышки, Маг обнаруживал, что их количество оставалось неизменным.
– Нет, так мне ничего не узнать, – подвел он итог, пронаблюдав за поселением несколько местных дней.
– Значит, моя мысль не подтвердилась? – приуныла Талеста.
– Вовсе не значит. – Маг сказал это не для ее утешения, он чувствовал, что находится на правильном пути. – Я уже выяснил кое-что интересное.
– Что?
– Люди не видят грязеедов, но ощущают их как-то иначе. По названиям, которые они дают своим ощущениям, заметно, что они угадывают цвет вызвавшего их грязееда. Зеленая тоска, желтая зависть, багровая ярость… и, конечно, худшие их разновидности – черные. Они наиболее свирепы и прожорливы.
– Но тебе не удалось заметить, могут ли люди создавать их?
– Возможно, я слишком мало наблюдал за ними. Если бы новые грязееды появлялись так часто, их здесь было бы гораздо больше. Возможно, искра вновь созданных людей недостаточно развита даже для того, чтобы создавать грязеедов, и лучше было бы понаблюдать за теми людьми, кто остался после наводнения. Может быть появление новых тварей связано не с выделением грязи, а происходит как-то иначе. Исследование только началось, веревочка.
– И что ты будешь делать дальше? – взбодрилась веревка.
– Вернусь в тонкие миры. Посмотрю в хрониках Акаши, как вели себя прежние люди. Возможно, там я угляжу, чего не заметил здесь или чего нет здесь. Хроники можно просматривать с любой скоростью, а здесь время идет до отвращения медленно.
– Ты не будешь советоваться с Воином?
– Пока нет. – В памяти Мага было еще свежо устроенное Воином наводнение. – Рыжий слишком прямолинеен и тороплив, склонен к поспешным выводам. Я поговорю с ним, когда у меня будут хоть какие-то факты.
Мгновение спустя он уже материализовывался в мире Аала.
Глава 10
Он встал и направился к порталу. Когда он исчез и гептаграмма потухла, Воин с Магом взглянули друг на друга.
– Сказал бы я, как называется эта работенка, – проворчал Маг. – Можно подумать, что это тебе незнакомо.
– Надеюсь, тебе не вздумается ослушаться приказа Императора? – Воин тщетно пытался скрыть довольное выражение на своей физиономии. Ему было чему радоваться – эта работа была не только грязной, но и непростой. Катастрофическое загрязнение тонких планов людского мира оставалось совершенно необъяснимым для него. Ему не раз приходило в голову, что во всех промежуточных мирах не найдется столько грязеедов, сколько их накапливалось на небольшом участке этого мира. Подобные низшие сущности промежуточных миров были не способны к самостоятельному размножению, поэтому оставалось только думать, что они слетелись к людям буквально отовсюду. Это было одной из причин, заставивших его, по выражению Императора, «принять крайние меры». – Ты, надеюсь, понимаешь, что у меня там и без этого уйма дел, а ты до сих пор, мягко говоря, там не урабатывался? Должен же и ты наконец сделать хоть что-то полезное.
– Возись теперь с этим рассадником, – недовольно буркнул Маг. – Вечно всякая дрянь достается мне – не то что какому-нибудь рыжему.
– Златокудрому, – привычно поправил его Гелас.
– Какая разница… – пожал плечами Маг. – Пошли отсюда, что ли?
Они вышли из-за стола и один за другим исчезли в портале.
Маг перелетал от одного людского поселения к другому. Людей было пока мало, но везде было одно и то же. Его настроение неуклонно портилось. Тем больше, чем больше к нему примешивалась мысль, что рыжий где-то здесь поблизости, что он подглядывает за своим напарником и посмеивается.
– Великий ассенизатор, инспектор навозных куч! – возмущался он вслух. – И свалок… и помойных ям… и сортиров… – демонстрировал он обширное знакомство с человеческими понятиями, не имеющими соответствия в языке творцов.
– Нечего было таскать яблоки, – съехидничала с пояса Талеста.
– Вредина, – отозвался Маг. – Никчемная, скверная, дрянная веревка с невыносимым нравом! И почему я не спустил тебя обратно в колодец предназначения?
– Потому что он исчез, – невозмутимо сообщила веревка.
– Жаль, – в тон ей ответил Маг.
– А почему ты, собственно, расшумелся? – поинтересовалась она.
– Эта нечисть местного промежуточного плана не разбежалась по другим мирам, она вся здесь, – проконстатировал он прискорбный факт.
– Рыжий недоработал, нужно было устроить наводнение и на высших планах. Теперь она голодная и настроена агрессивно.
– Тебе, я полагаю, она не опасна? – Заботливая интонация Талесты была хуже любого ехидства.
– Как-нибудь выживу, – успокаивающе сказал Маг. – Дело в том, что все эти низшие сущности настроены агрессивно по отношению к новым людям. Я чувствую, что они хотят добыть свою пищу любой ценой.
– А что они едят?
– Понятия не имею.
– Если не ошибаюсь, Император как раз и поручил тебе обзавестись этим понятием?
– Опять подслушивала?
– И подсматривала. Должна же я быть в курсе твоих дел. – Веревка взмахнула кисточкой для убедительности.
– Совершенно не должна, – заверил ее Маг. – Но раз уж ты в это сунулась, может быть, посоветуешь, с чего мне начать?
– А не поговорить ли тебе с ними? Узнать, чего им не хватает?
– Не смеши меня, Талеста. Они слишком примитивны, у них нет даже крохотного рассудка. Животные плотного мира – и то разумнее их.
– Тогда проследи за ними. Если им чего-то хочется, они, конечно, постараются добыть себе это.
– Я следил. Они просто роятся над людскими жилищами и ждут.
– Проследи еще. Они ждут – и ты подожди.
С досадливым вздохом Маг признал, что веревка была права. Нужно было набраться терпения и понаблюдать за грязеедами. Он с отвращением покосился на кишащие скопления, взглянуть на которые побрезговал бы любой из уважающих себя творцов, затем вгляделся пристальнее. С почтительного расстояния – чтобы не распугать их, как объяснил он себе.
Живая, кишащая масса роилась над людскими селениями наподобие тучи мелких вампиров плотных миров. Издали она казалась неопределенного грязно-бурого цвета, но, если присмотреться, она была пестрой. Большинство грязеедов были черными и грязно-коричневыми, но встречались и более светлые особи, преимущественно неприятных желто-зеленых и красноватых оттенков. Маг напряг высшее зрение, чтобы разглядеть их в подробностях. Бесформенные продолговатые сгустки материи промежуточных миров озабоченно сновали в куче, задевая друг друга, источая примитивные ощущения – в основном голод и злобу.
Вдруг движение кучи изменилось. Часть грязеедов устремилась вниз, в селение. Там определенно что-то происходило. Маг направил взгляд вслед за ними и увидел, что на улице селения ссорятся две женщины. Начало ссоры он пропустил, из последующей перепалки было невозможно выяснить причину. Женщины ожесточенно обзывали друг дружку уже известными Магу словами, затем вцепились друг дружке в волосы. Маг перевел внимание на тонкие планы, где суетились грязееды, и замер от изумления.
От женщин исходили потоки тонкого вещества, причем очень низкопробного. По понятиям творцов, это были потоки грязи и нечистот. Грязееды кидались на них и жадно пожирали мерзкую субстанцию. Те, которым не хватало пищи, кидались на дерущихся и впивались в промежуточное вещество, из которого частично состояли тела женщин. Особенности плотного зрения людей не позволяли им увидеть ни этой составляющей своих тел, ни прицепившихся к ней существ, но укусы грязеедов вызывали в женщинах возрастающее раздражение, и они свирепели все больше и больше. Они давали друг дружке тумаки, царапали лица, пока их не растащили сбежавшиеся на шум соседи.
– Ну и ну! – встряхнул головой Маг, когда скандал закончился, а грязееды нехотя расстались со своей добычей и вернулись в кучу. – Вот, значит, что они едят!
Куча снова встрепенулась. Маг взглянул, куда метнулись грязееды, уже догадываясь, что увидит там. Какой-то мужчина бил мальчишку. Вся картина повторилась – от укусов невидимых тварей мужчина пришел в исступление и оставил ребенка, только когда тот повалился замертво.
– Ну и кошмар! – ужаснулся Маг.
– Кошмар, – подтвердила веревка.
– Что же делать с этими мерзкими тварями? – Для него не было сомнений, что с ними нужно что-то делать. – Может быть, уничтожить их всех?
– А что тогда делать с этой грязью? – напомнила веревка. – Должен же ее кто-то подчищать?
– Было бы нормально, если бы они ее подчищали, – возразил Маг, – но они заставляют людей выделять ее. Их здесь слишком много, им не хватает самопроизвольных людских выделений. Может быть, разогнать их?
– Им, говоришь, не хватает еды? – Веревка подняла узелок и вгляделась в клубящуюся над селением тучу. – Их здесь гораздо больше, чем могут прокормить люди. Ты утверждаешь, что в этом мире остались все грязееды, которые жили здесь до наводнения?
– Наверное, – пожал плечами Маг. – Иначе откуда бы их столько взялось?
– Я на их месте отправилась бы на поиски еды. – Забавно было слышать такие рассуждения от Талесты, которая, как и Маг, питалась тонкой энергией. – Но, раз они не уходят отсюда, то, может быть, они не могут? Может быть, они местные?
– Как это понимать – местные? – недоуменно спросил Маг.
– А еще всеведущий! – пренебрежительно фыркнула веревка. – Местные – значит, творения этого мира, которые не могут покинуть его пределы. Как эти люди, животные и прочие его обитатели.
– Но кто их мог сотворить? Мы совершенно точно не творили здесь такую дрянь.
– А сами люди! – напомнила Талеста. – В них тоже есть искра, значит, они тоже творцы!
Маг довольно долго молчал, вникая в слова веревки. Это нужно было проверять, но в этом, безусловно, что-то было.
– Замечательная мысль, Талеста! – объявил наконец он. – Я сейчас же возьмусь за ее проверку.
– Возьмись. – Веревка гордо вскинула узелок. – И сколько раз тебе говорить, что меня зовут не Талеста, а Талиханаран…
– Милая моя Талесточка, мне никогда в жизни этого не выговорить! – засмеялся Маг.
– Хорош хозяин, который даже не может выговорить мое имя, – пробурчала довольная веревка. – И почему я тебе служу?
– Потому что колодец предназначения исчез, а ты не успела вовремя нырнуть обратно, – покаянно сказал Маг.
– Видно, так мне и придется служить тебе дальше. – Талеста прикинулась огорченной, но, затем с важным видом завертела узелком по сторонам. – Так когда ты начнешь проверять мою мысль?
– Думаешь, это будет очень приятным занятием?
Маг был уверен в обратном.
– Зато полезным. – Веревка разделяла уверенность Мага по этому поводу.
Изучать грязеедов было занятием не для брезгливых, но в Маге, наконец, проснулось любопытство. Неужели искра способна к творчеству даже на самых ранних стадиях развития? Естественно, оно было неосознанным – ведь люди не могли видеть его результатов. Но, может быть, его видела сама искра – тогда как это проверить? Маг пересчитал вьющихся над селением тварей и стал наблюдать. Они, несомненно, питались дурной энергией, выделяющейся при вспышках в людях дурных чувств. Они, несомненно, провоцировали выделение этой энергии. Однако, пересчитывая их после каждой вспышки, Маг обнаруживал, что их количество оставалось неизменным.
– Нет, так мне ничего не узнать, – подвел он итог, пронаблюдав за поселением несколько местных дней.
– Значит, моя мысль не подтвердилась? – приуныла Талеста.
– Вовсе не значит. – Маг сказал это не для ее утешения, он чувствовал, что находится на правильном пути. – Я уже выяснил кое-что интересное.
– Что?
– Люди не видят грязеедов, но ощущают их как-то иначе. По названиям, которые они дают своим ощущениям, заметно, что они угадывают цвет вызвавшего их грязееда. Зеленая тоска, желтая зависть, багровая ярость… и, конечно, худшие их разновидности – черные. Они наиболее свирепы и прожорливы.
– Но тебе не удалось заметить, могут ли люди создавать их?
– Возможно, я слишком мало наблюдал за ними. Если бы новые грязееды появлялись так часто, их здесь было бы гораздо больше. Возможно, искра вновь созданных людей недостаточно развита даже для того, чтобы создавать грязеедов, и лучше было бы понаблюдать за теми людьми, кто остался после наводнения. Может быть появление новых тварей связано не с выделением грязи, а происходит как-то иначе. Исследование только началось, веревочка.
– И что ты будешь делать дальше? – взбодрилась веревка.
– Вернусь в тонкие миры. Посмотрю в хрониках Акаши, как вели себя прежние люди. Возможно, там я угляжу, чего не заметил здесь или чего нет здесь. Хроники можно просматривать с любой скоростью, а здесь время идет до отвращения медленно.
– Ты не будешь советоваться с Воином?
– Пока нет. – В памяти Мага было еще свежо устроенное Воином наводнение. – Рыжий слишком прямолинеен и тороплив, склонен к поспешным выводам. Я поговорю с ним, когда у меня будут хоть какие-то факты.
Мгновение спустя он уже материализовывался в мире Аала.
Глава 10
Едва он углубился в хроники, как его отвлек вызов. Что-то в последнее время стало слишком шумно жить, подумалось ему.
– Да? – нехотя откликнулся он.
– Ты здесь? – послышался голос Нереи.
Маг подосадовал на себя. Стоило один раз вломиться к ней под настроение, и она, кажется, стала претендовать на какое-то место в его жизни.
– Разве это не очевидно? – недовольно спросил он.
– Я несколько раз вызывала тебя, но тебя не было в доступных вызову мирах. Геласа – тоже. А после этого вызова Императора, о котором все только и говорят, я стала беспокоиться… Можно я приду к тебе?
– Через портал – я у себя дома, – разрешил Маг, удивляясь про себя своей снисходительности.
Пока он вызывал второе кресло, гептаграмма засветилась голубым и в ней появилась Нерея. Он небрежным жестом указал ей на кресло.
Нерея аккуратно села и оперлась на ближний к Магу подлокотник. Ее лицо оказалось совсем близко к его лицу. Он откинулся на спинку кресла, отстраняясь от нее. Нерея заглянула ему в лицо, ее глаза смотрели вопросительно и жалостливо. Она жалела его – этого только ему не хватало!
– Тебе не стоило беспокоиться о нас, – сдержанно сказал Маг. – Если не объявили сбор у колодца предназначения – значит, с нами все в порядке. Больше всего шума обычно поднимается из-за пустяков, как и в этот раз. Просто Император надумал дать нам указания по нашей работе, а мы оба были за пределами обычного вызова. Вот и все.
– Я беспокоилась о тебе. – Он почувствовал на своем лице ее пристальный взгляд. – Гелас не из тех, о ком нужно беспокоиться, а у тебя всегда что-нибудь приключается.
Хорошенькая же у него сложилась репутация – впрочем, он ее честно заслужил.
– Кого-то из нас ты недооцениваешь, Нерея, – усмехнулся он, – а кого-то переоцениваешь. Не думаешь ли ты, что сумеешь выручить меня тогда, когда я не сумею выпутаться сам?
– Ну, даже если я не смогу что-то сделать… иногда можно помочь советом. Или хотя бы сочувствием.
– Сочувствием? – поднял бровь Маг. – Для этого по меньшей мере нужно знать, что я чувствую.
– Но ты можешь высказать мне…
– Зачем? – перебил ее Маг. – Зачем мне хотеть сочувствия?
– От этого становится легче.
– Я не был бы собой, если бы искал, как легче, – отрезал он.
– Да ты… – губы Нереи вздрогнули, – ты просто бесчувственный!
Бесчувственный! Да он не помнил, когда еще ему приходилось перечувствовать столько, как за последнее время. С тех пор, как он связался с этими людьми. Маг устало закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
– Из твоих слов, Нерея, следует только одно, – он заговорил вполголоса, куда-то в сторону, не заботясь, услышит ли она его, – что это ты не видишь и не находишь во мне чувств. Причем не любых, а тех, которые тебе хочется найти. Не знаю, что можно высказать другому, если нет понимания без слов. Одни пустые звуки, которые каждый понимает по-своему.
– Но ведь можно как-то объясниться друг с другом, договориться, – терпеливо сказала Нерея.
Маг вообще-то предполагал, что она обидится и уйдет. И тогда он снова углубится в хроники. Он приоткрыл один глаз и повернул голову к ней. Ее глаза пристально вглядывались в него – светло-серые, как у него самого.
– Да, именно так, Нерея, – подтвердил он. – Глаза в глаза – и никаких слов. Словами можно сыпать сколько угодно, но если нет понимания – это все равно, что нет любви. Сколько о ней ни говори, она не придет. Сколько о нем ни говори, оно не наступит. Ничего важного словами не передашь, они не для этого.
Он приоткрыл второй глаз, словно позволяя ей заглянуть в себя. Он не верил, что она его увидит. Нерея завороженно смотрела в светлую глубину его глаз, казавшуюся ей бездной, и чувствовала, что он подпустил ее близко, очень близко к себе. Гораздо ближе, чем той ночью. Маг медленно опустил ресницы и только после этого отвел взгляд. Когда он поднял их и снова встретился с ней глазами, он был уже закрыт.
– Бедная девочка, – пробормотал он. – Ты гоняешься за тем, чего нельзя ни вымолить, ни заслужить. Ты гоняешься за тем, до чего можно только дорасти.
Что-то и он отыскал в светлых глубинах ее глаз. Светло-серых, как у него самого.
Маг воспринимал Единого как некую высшую сущность, такую же, какой он сам был по отношению к сильфидам или людям. Это не мешало, а скорее даже способствовало его критическому отношению к своему Создателю. В глубине души он предполагал, что труды и заботы этого парня во многом похожи на его собственные. Или не парня? – хмыкнул про себя Маг. В любом случае, он по себе знал, как обманчива вера творений в непогрешимость своего творца.
«Из-за этого недоумка мне теперь придется лезть туда, – пришел он наконец к заключению. – К людям, в плотное тело».
Он оставил хроники и в изнеможении рухнул на ложе.
– Ты что-нибудь нашел? – поинтересовалась Талеста.
– Только одно – этот Единый такой же творец, как и я. Вечно хоть что-нибудь, да упускает.
– Придержи язык, – забеспокоилась веревка. – Вдруг он услышит!
– Если он такой же, как я, он поймет меня правильно, – Маг широко заулыбался. – Мне самому было бы, пожалуй, даже приятно, если бы какое-нибудь из моих творений указало бы мне на недочеты. Значит, не зря трудился, сделал что-то достойное внимания.
– А если не такой?
– Его проблемы, – хмыкнул Маг. – А я такой, каким он меня создал, – с этим ничего не поделаешь.
– Не прикидывайся. – Веревка соскользнула с пояса Мага и взобралась на его плечо. Ее узелок оказался у самого его уха. – Раз в тебе есть божественная искра, то ты такой, каким ты сам себя создал. И нечего переваливать ответственность на своего творца.
– Не кричи в ухо. – Маг дернул плечом, пытаясь стряхнуть ее, но веревка держалась цепко. – Чего пристала!
– Чтобы ты не врал себе. Кого-кого, но себя ты не должен обманывать.
– Себя я не обманываю, Талесточка. – Он стащил веревку с плеча и вернул на пояс. – Думаешь, мне не известно, что себя обманывать нельзя?
– Значит, ты пытаешься обмануть меня? – надулась она. – И не надейся, что у тебя получится.
– Не сердись, веревочка. – Он не глядя погладил ее по узелку. – Это просто глупая привычка.
– Ну ладно, – смягчилась Талеста. – А что ты, собственно, валяешься? Тебе что, делать нечего?
– Зануда, – отозвался Маг. – Противная веревка.
Тем не менее он приподнялся и спустил ноги с ложа.
Посидев немного, он встал и отправил ложе в небытие, затем переместился в человеческий мир.
Воин был там, на месте. Он сидел на своей колеснице и вглядывался в плотный мир. Ксантогриффа и Меланогриффа бодро взмахивали крыльями, удерживая колесницу в полете.
– Вернулся, бездельник! – Рыжий приветствовал его радостной ухмылкой. – А я было подумал, что не скоро тебя здесь увижу.
– Ты так и торчал здесь все это время? – поинтересовался Маг.
– Нет, вылетал ненадолго в соседние миры, – признался Гелас. – Здесь такое медленное время, что с ума сойдешь ждать. Даже мои грифоны переругались от скуки.
– И давно вернулся?
– Только что. Можно сказать, едва успел осмотреть все колонии. То есть не все, но многие.
– И как там дела? – спросил Маг.
– На первый взгляд ничего не изменилось. Прошло еще несколько поколений. Да ты чего висишь, присаживайся, – спохватился Воин, подвигаясь на сиденье колесницы.
Маг уселся рядом с ним. Некоторое время они молча наблюдали за плотным миром. По количеству жилищ в поселениях Маг прикинул, что прошло не меньше десятка поколений, а может быть, и больше. Видимо, он довольно долго прокопался в хрониках.
– Ну и пестрота же там! – подивился он. – Каких только людей там нет – белые, желтые, черные, красные… не хватает только зеленых и синих. Рыжий, по-моему, ты перестарался. Неужели нельзя было сделать их поближе к своему образу и подобию?
– А смысл? – резонно возразил Воин. – Те, первые, не сохранили мой образ. Да и какая тебе разница?
– А такая, что мне придется в них воплощаться. Я как-то плохо представляю себя вон таким, – Маг ткнул в одно из поселений.
– Воплощайся, в кого тебе больше нравится, – невозмутимо ответил Воин. – Выбор достаточный. А ты, догадываюсь, что-то задумал?
– Есть одна идея.
– Ты поосторожнее со своими идеями, – предупредил его Воин. – Император уже недоволен нами.
– Она как раз касается поручения Императора, – успокоил его Маг, но Воин не успокаивался.
– Скажи, что ты задумал, – потребовал он.
– Проследить, откуда берутся эти грязееды, – ответил Маг. – Прямо на месте, в плотном теле. Тебе не кажется, что их стало больше?
– Не кажется. Разница такая, что это просто очевидно. Думаешь, тебе удастся что-нибудь там выяснить? – с надеждой спросил Гелас.
– Не думал бы – не собрался бы туда. Сам знаешь, что это – не удовольствие. – Маг вглядывался в поселения, выбирая самое подходящее. – Какие они все разные по величине!
– Конечно, ведь условия везде разные, – снисходительно пояснил Воин. – Где-то легче, где-то труднее, поэтому прирост идет с разной скоростью.
– И по виду тоже, – продолжал осмотр Маг.
– Это зависит от климата и подручных материалов.
– А вон там, кажется, потомки тех, кого мы оставили на расплод? – Маг не сразу понял это. Прежде там было мало грязеедов, но теперь загрязнение превосходило все мыслимые пределы. – И как же их много! – Это восклицание относилось не только к грязеедам, но и к людям.
– Еще бы, там с самого начала было целых три пары, – напомнил ему Воин.
– Туда я, пожалуй, и отправлюсь, – принял решение Маг. – Некоторые искры там, кажется, поярче остальных.
– А при чем тут грязееды? – удивился Гелас.
– Возможно, одно как-то связано с другим, – Нехотя выдал свои мысли Маг.
– Как это может быть? – не поверил тот. – Чем больше искра – тем лучше.
– Это я тоже проверю, – пообещал Маг и соскочил с колесницы, примериваясь, куда бы поточнее спуститься.
– Но…
– Все расскажу, когда вернусь. – Он исчез.
Маг спустился вниз и неторопливо понесся над миром на небольшой высоте, разглядывая пейзажи, преимущественно лесные. На его пути встретились поселения другой человеческой расы – несколько групп бревенчатых строений, расположенных неподалеку друг от друга. Видимо, здесь уже начался процесс расселения, знакомый Магу по уничтоженным наводнением людям.
Он задержался над жилищами, чтобы разглядеть их получше. Внизу жили крупные светловолосые люди, носящие кожаную и груботканую одежду. Каждый дом был обнесен высоким забором из тесно стоящих, вкопанных в землю бревен. Такие заборы предназначались явно не для того, чтобы удерживать бродивших поблизости коз, овец и коров. К домам примыкали огороженные участки обработанной земли.
Пролетев еще чуть-чуть, Маг заметил внизу движение и остановился. Несколько конных мужчин с копьями в руках гнали лань. Животное неслось наискось по неровному травяному склону, направляясь к растущему ниже лесу, всадники догоняли его. Один из них вырвался далеко вперед и уже занес копье, готовясь к удару.
Вдруг его конь оступился на полном скаку. Всадник перелетел через него и приземлился головой на большой камень, каких немало валялось на склоне. Маг вздрогнул от неприятного звука треснувшего черепа, а мгновение спустя увидел отлетающую искру неудачливого охотника. Жизнь парня оборвалась в один миг.
«Вот, значит, как это случается», – подумал Маг. Тело было еще живым, сердце еще отстукивало последние удары, но обитавшая там сущность безвозвратно ушла из непригодного вместилища. Маг вдруг сообразил что ему представилась хорошая возможность оказаться среди людей не чужаком, а одним из своих. Не успев додумать эту мысль, он спикировал в тело и восстановил проломленную черепную кость и поврежденный мозг. Наружные ранения он оставил как есть, чтобы их отсутствие не показалось людям подозрительным.
Когда к нему подъехали остальные всадники, он уже вставал на колени.
– Ну ты и грохнулся! – воскликнул один из них. – Я уже подумал, что все – конец тебе, – добавил он, не подозревая насколько был прав. – А ты ничего, встаешь.
Маг отер ладонью стекавшую по щеке струйку крови и поднялся на ноги. Он заглянул в мысли парня и узнал, что тот был его другом, хотя можно было не и заглядывать – это было видно и по глазам, по выражению его лица.
– Нечего болтать, лань еще недалеко, – вмешался другой всадник.
Маг без труда заметил, что этот не был другом погибшего. Кажется, он даже огорчился, увидев, что падение обошлось благополучно.
Кто-то подвел Магу его коня, кто-то сунул в руки выпавшее при падении копье. Маг одним лихим движением взлетел в седло – тело помнило навыки прежнего хозяина – и погнал коня вслед за убегавшей ланью. За ним устремились остальные охотники.
Конь сорвался в галоп и понес всадника по склону. Это был великолепный, вышколенный конь, и Маг снова стал отрываться от остальных, устремляясь по заметному в высокой траве следу лани. Вот впереди показалось скачущее красно-бурое пятно, расстояние между ним и Магом медленно сокращалось. Оставшиеся в теле знания подсказывали ему, что до леса уже недалеко, что лань успеет скрыться в нем, а преследовать в лесу ее почти невозможно.
Кровь бросилась Магу в голову, охотничьи инстинкты проснулись в его теле. Откуда в нем взялся этот дикий, гортанный крик? Откуда в нем вскипел этот жар, требующий овладеть добычей? Конь птицей взвился под ним, чуя присутствие, власть, приказ творца, и полетел вслед за ланью. Пальцы Мага сжимали вздрагивающее древко копья, ставшего продолжением его руки. Весь мир исчез для него, весь, кроме удирающей в лес добычи. Ну нет, может быть, это людям не под силу уследить за ланью в лесу, но не ему, творцу!
– Да? – нехотя откликнулся он.
– Ты здесь? – послышался голос Нереи.
Маг подосадовал на себя. Стоило один раз вломиться к ней под настроение, и она, кажется, стала претендовать на какое-то место в его жизни.
– Разве это не очевидно? – недовольно спросил он.
– Я несколько раз вызывала тебя, но тебя не было в доступных вызову мирах. Геласа – тоже. А после этого вызова Императора, о котором все только и говорят, я стала беспокоиться… Можно я приду к тебе?
– Через портал – я у себя дома, – разрешил Маг, удивляясь про себя своей снисходительности.
Пока он вызывал второе кресло, гептаграмма засветилась голубым и в ней появилась Нерея. Он небрежным жестом указал ей на кресло.
Нерея аккуратно села и оперлась на ближний к Магу подлокотник. Ее лицо оказалось совсем близко к его лицу. Он откинулся на спинку кресла, отстраняясь от нее. Нерея заглянула ему в лицо, ее глаза смотрели вопросительно и жалостливо. Она жалела его – этого только ему не хватало!
– Тебе не стоило беспокоиться о нас, – сдержанно сказал Маг. – Если не объявили сбор у колодца предназначения – значит, с нами все в порядке. Больше всего шума обычно поднимается из-за пустяков, как и в этот раз. Просто Император надумал дать нам указания по нашей работе, а мы оба были за пределами обычного вызова. Вот и все.
– Я беспокоилась о тебе. – Он почувствовал на своем лице ее пристальный взгляд. – Гелас не из тех, о ком нужно беспокоиться, а у тебя всегда что-нибудь приключается.
Хорошенькая же у него сложилась репутация – впрочем, он ее честно заслужил.
– Кого-то из нас ты недооцениваешь, Нерея, – усмехнулся он, – а кого-то переоцениваешь. Не думаешь ли ты, что сумеешь выручить меня тогда, когда я не сумею выпутаться сам?
– Ну, даже если я не смогу что-то сделать… иногда можно помочь советом. Или хотя бы сочувствием.
– Сочувствием? – поднял бровь Маг. – Для этого по меньшей мере нужно знать, что я чувствую.
– Но ты можешь высказать мне…
– Зачем? – перебил ее Маг. – Зачем мне хотеть сочувствия?
– От этого становится легче.
– Я не был бы собой, если бы искал, как легче, – отрезал он.
– Да ты… – губы Нереи вздрогнули, – ты просто бесчувственный!
Бесчувственный! Да он не помнил, когда еще ему приходилось перечувствовать столько, как за последнее время. С тех пор, как он связался с этими людьми. Маг устало закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
– Из твоих слов, Нерея, следует только одно, – он заговорил вполголоса, куда-то в сторону, не заботясь, услышит ли она его, – что это ты не видишь и не находишь во мне чувств. Причем не любых, а тех, которые тебе хочется найти. Не знаю, что можно высказать другому, если нет понимания без слов. Одни пустые звуки, которые каждый понимает по-своему.
– Но ведь можно как-то объясниться друг с другом, договориться, – терпеливо сказала Нерея.
Маг вообще-то предполагал, что она обидится и уйдет. И тогда он снова углубится в хроники. Он приоткрыл один глаз и повернул голову к ней. Ее глаза пристально вглядывались в него – светло-серые, как у него самого.
– Да, именно так, Нерея, – подтвердил он. – Глаза в глаза – и никаких слов. Словами можно сыпать сколько угодно, но если нет понимания – это все равно, что нет любви. Сколько о ней ни говори, она не придет. Сколько о нем ни говори, оно не наступит. Ничего важного словами не передашь, они не для этого.
Он приоткрыл второй глаз, словно позволяя ей заглянуть в себя. Он не верил, что она его увидит. Нерея завороженно смотрела в светлую глубину его глаз, казавшуюся ей бездной, и чувствовала, что он подпустил ее близко, очень близко к себе. Гораздо ближе, чем той ночью. Маг медленно опустил ресницы и только после этого отвел взгляд. Когда он поднял их и снова встретился с ней глазами, он был уже закрыт.
– Бедная девочка, – пробормотал он. – Ты гоняешься за тем, чего нельзя ни вымолить, ни заслужить. Ты гоняешься за тем, до чего можно только дорасти.
Что-то и он отыскал в светлых глубинах ее глаз. Светло-серых, как у него самого.
* * *
С чего начинать, что, где искать – мучился он вопросами, просматривая хроники Акаши. Трудность заключалась в том, что в хрониках он не мог видеть все планы людского мира одновременно. Либо он видел жизнь и быт людей, либо суетню грязеедов. И то и другое не совмещалось, поэтому он не мог проследить взаимосвязь. «Тоже мне Единый, – ворчал он про себя. – Не мог разработать нормальные источники информации. Теперь здесь никаких концов не сыщешь».Маг воспринимал Единого как некую высшую сущность, такую же, какой он сам был по отношению к сильфидам или людям. Это не мешало, а скорее даже способствовало его критическому отношению к своему Создателю. В глубине души он предполагал, что труды и заботы этого парня во многом похожи на его собственные. Или не парня? – хмыкнул про себя Маг. В любом случае, он по себе знал, как обманчива вера творений в непогрешимость своего творца.
«Из-за этого недоумка мне теперь придется лезть туда, – пришел он наконец к заключению. – К людям, в плотное тело».
Он оставил хроники и в изнеможении рухнул на ложе.
– Ты что-нибудь нашел? – поинтересовалась Талеста.
– Только одно – этот Единый такой же творец, как и я. Вечно хоть что-нибудь, да упускает.
– Придержи язык, – забеспокоилась веревка. – Вдруг он услышит!
– Если он такой же, как я, он поймет меня правильно, – Маг широко заулыбался. – Мне самому было бы, пожалуй, даже приятно, если бы какое-нибудь из моих творений указало бы мне на недочеты. Значит, не зря трудился, сделал что-то достойное внимания.
– А если не такой?
– Его проблемы, – хмыкнул Маг. – А я такой, каким он меня создал, – с этим ничего не поделаешь.
– Не прикидывайся. – Веревка соскользнула с пояса Мага и взобралась на его плечо. Ее узелок оказался у самого его уха. – Раз в тебе есть божественная искра, то ты такой, каким ты сам себя создал. И нечего переваливать ответственность на своего творца.
– Не кричи в ухо. – Маг дернул плечом, пытаясь стряхнуть ее, но веревка держалась цепко. – Чего пристала!
– Чтобы ты не врал себе. Кого-кого, но себя ты не должен обманывать.
– Себя я не обманываю, Талесточка. – Он стащил веревку с плеча и вернул на пояс. – Думаешь, мне не известно, что себя обманывать нельзя?
– Значит, ты пытаешься обмануть меня? – надулась она. – И не надейся, что у тебя получится.
– Не сердись, веревочка. – Он не глядя погладил ее по узелку. – Это просто глупая привычка.
– Ну ладно, – смягчилась Талеста. – А что ты, собственно, валяешься? Тебе что, делать нечего?
– Зануда, – отозвался Маг. – Противная веревка.
Тем не менее он приподнялся и спустил ноги с ложа.
Посидев немного, он встал и отправил ложе в небытие, затем переместился в человеческий мир.
Воин был там, на месте. Он сидел на своей колеснице и вглядывался в плотный мир. Ксантогриффа и Меланогриффа бодро взмахивали крыльями, удерживая колесницу в полете.
– Вернулся, бездельник! – Рыжий приветствовал его радостной ухмылкой. – А я было подумал, что не скоро тебя здесь увижу.
– Ты так и торчал здесь все это время? – поинтересовался Маг.
– Нет, вылетал ненадолго в соседние миры, – признался Гелас. – Здесь такое медленное время, что с ума сойдешь ждать. Даже мои грифоны переругались от скуки.
– И давно вернулся?
– Только что. Можно сказать, едва успел осмотреть все колонии. То есть не все, но многие.
– И как там дела? – спросил Маг.
– На первый взгляд ничего не изменилось. Прошло еще несколько поколений. Да ты чего висишь, присаживайся, – спохватился Воин, подвигаясь на сиденье колесницы.
Маг уселся рядом с ним. Некоторое время они молча наблюдали за плотным миром. По количеству жилищ в поселениях Маг прикинул, что прошло не меньше десятка поколений, а может быть, и больше. Видимо, он довольно долго прокопался в хрониках.
– Ну и пестрота же там! – подивился он. – Каких только людей там нет – белые, желтые, черные, красные… не хватает только зеленых и синих. Рыжий, по-моему, ты перестарался. Неужели нельзя было сделать их поближе к своему образу и подобию?
– А смысл? – резонно возразил Воин. – Те, первые, не сохранили мой образ. Да и какая тебе разница?
– А такая, что мне придется в них воплощаться. Я как-то плохо представляю себя вон таким, – Маг ткнул в одно из поселений.
– Воплощайся, в кого тебе больше нравится, – невозмутимо ответил Воин. – Выбор достаточный. А ты, догадываюсь, что-то задумал?
– Есть одна идея.
– Ты поосторожнее со своими идеями, – предупредил его Воин. – Император уже недоволен нами.
– Она как раз касается поручения Императора, – успокоил его Маг, но Воин не успокаивался.
– Скажи, что ты задумал, – потребовал он.
– Проследить, откуда берутся эти грязееды, – ответил Маг. – Прямо на месте, в плотном теле. Тебе не кажется, что их стало больше?
– Не кажется. Разница такая, что это просто очевидно. Думаешь, тебе удастся что-нибудь там выяснить? – с надеждой спросил Гелас.
– Не думал бы – не собрался бы туда. Сам знаешь, что это – не удовольствие. – Маг вглядывался в поселения, выбирая самое подходящее. – Какие они все разные по величине!
– Конечно, ведь условия везде разные, – снисходительно пояснил Воин. – Где-то легче, где-то труднее, поэтому прирост идет с разной скоростью.
– И по виду тоже, – продолжал осмотр Маг.
– Это зависит от климата и подручных материалов.
– А вон там, кажется, потомки тех, кого мы оставили на расплод? – Маг не сразу понял это. Прежде там было мало грязеедов, но теперь загрязнение превосходило все мыслимые пределы. – И как же их много! – Это восклицание относилось не только к грязеедам, но и к людям.
– Еще бы, там с самого начала было целых три пары, – напомнил ему Воин.
– Туда я, пожалуй, и отправлюсь, – принял решение Маг. – Некоторые искры там, кажется, поярче остальных.
– А при чем тут грязееды? – удивился Гелас.
– Возможно, одно как-то связано с другим, – Нехотя выдал свои мысли Маг.
– Как это может быть? – не поверил тот. – Чем больше искра – тем лучше.
– Это я тоже проверю, – пообещал Маг и соскочил с колесницы, примериваясь, куда бы поточнее спуститься.
– Но…
– Все расскажу, когда вернусь. – Он исчез.
Маг спустился вниз и неторопливо понесся над миром на небольшой высоте, разглядывая пейзажи, преимущественно лесные. На его пути встретились поселения другой человеческой расы – несколько групп бревенчатых строений, расположенных неподалеку друг от друга. Видимо, здесь уже начался процесс расселения, знакомый Магу по уничтоженным наводнением людям.
Он задержался над жилищами, чтобы разглядеть их получше. Внизу жили крупные светловолосые люди, носящие кожаную и груботканую одежду. Каждый дом был обнесен высоким забором из тесно стоящих, вкопанных в землю бревен. Такие заборы предназначались явно не для того, чтобы удерживать бродивших поблизости коз, овец и коров. К домам примыкали огороженные участки обработанной земли.
Пролетев еще чуть-чуть, Маг заметил внизу движение и остановился. Несколько конных мужчин с копьями в руках гнали лань. Животное неслось наискось по неровному травяному склону, направляясь к растущему ниже лесу, всадники догоняли его. Один из них вырвался далеко вперед и уже занес копье, готовясь к удару.
Вдруг его конь оступился на полном скаку. Всадник перелетел через него и приземлился головой на большой камень, каких немало валялось на склоне. Маг вздрогнул от неприятного звука треснувшего черепа, а мгновение спустя увидел отлетающую искру неудачливого охотника. Жизнь парня оборвалась в один миг.
«Вот, значит, как это случается», – подумал Маг. Тело было еще живым, сердце еще отстукивало последние удары, но обитавшая там сущность безвозвратно ушла из непригодного вместилища. Маг вдруг сообразил что ему представилась хорошая возможность оказаться среди людей не чужаком, а одним из своих. Не успев додумать эту мысль, он спикировал в тело и восстановил проломленную черепную кость и поврежденный мозг. Наружные ранения он оставил как есть, чтобы их отсутствие не показалось людям подозрительным.
Когда к нему подъехали остальные всадники, он уже вставал на колени.
– Ну ты и грохнулся! – воскликнул один из них. – Я уже подумал, что все – конец тебе, – добавил он, не подозревая насколько был прав. – А ты ничего, встаешь.
Маг отер ладонью стекавшую по щеке струйку крови и поднялся на ноги. Он заглянул в мысли парня и узнал, что тот был его другом, хотя можно было не и заглядывать – это было видно и по глазам, по выражению его лица.
– Нечего болтать, лань еще недалеко, – вмешался другой всадник.
Маг без труда заметил, что этот не был другом погибшего. Кажется, он даже огорчился, увидев, что падение обошлось благополучно.
Кто-то подвел Магу его коня, кто-то сунул в руки выпавшее при падении копье. Маг одним лихим движением взлетел в седло – тело помнило навыки прежнего хозяина – и погнал коня вслед за убегавшей ланью. За ним устремились остальные охотники.
Конь сорвался в галоп и понес всадника по склону. Это был великолепный, вышколенный конь, и Маг снова стал отрываться от остальных, устремляясь по заметному в высокой траве следу лани. Вот впереди показалось скачущее красно-бурое пятно, расстояние между ним и Магом медленно сокращалось. Оставшиеся в теле знания подсказывали ему, что до леса уже недалеко, что лань успеет скрыться в нем, а преследовать в лесу ее почти невозможно.
Кровь бросилась Магу в голову, охотничьи инстинкты проснулись в его теле. Откуда в нем взялся этот дикий, гортанный крик? Откуда в нем вскипел этот жар, требующий овладеть добычей? Конь птицей взвился под ним, чуя присутствие, власть, приказ творца, и полетел вслед за ланью. Пальцы Мага сжимали вздрагивающее древко копья, ставшего продолжением его руки. Весь мир исчез для него, весь, кроме удирающей в лес добычи. Ну нет, может быть, это людям не под силу уследить за ланью в лесу, но не ему, творцу!