Арден Том. Король и Королева Мечей (Орокон - 2)

   И теперь в его сердце открывалась другая дверца.
   Но в эту ночь ей не суждено было открыться шире. Неожиданно, перекрывая музыку, прозвучал истошный вопль, а за ним - утробный вой. Танцующие остановились. Зал огласили стоны и крики.
   Куда подевалась Джели, Джем так и не понял. Он обернулся и застыл на месте. Танцующие в страхе расступились. На полу лежала жуткая подруга короля. Она была мертва. Тот, кто ее умертвил, выпрямился, сжимая в руке окровавленный кинжал. Джем впервые видел этого высокого худощавого старика в ярко-красном балахоне. Но нет, не красным был его балахон. Он был белым, залитым кровью.
   * * *
   Только потом Джем понял, что случилось. Видимо, король дал приказ, чтобы его возлюбленную привели к нему из темницы. Желал ли он таким образом открыто продемонстрировать свою любовь к этой женщине? Как бы то ни было, стражники его приказ исполнили, рискуя вызвать гнев премьер-министра. Увидев, что его предали, Транимель решил отомстить немедленно. Он бросился к своей жертве, расталкивая танцующих, и нанес удар.
   Гордо выпрямившись, он обвел толпу придворных ледяным взглядом.
   - Король вне себя, - объявил Транимель, - от осознания опасности, которой он чудом избежал. - Он брезгливо перевернул ногой тело несчастной женщины и, возвысив голос до громоподобного крика, продолжил: - Вражеская лазутчица! Эта коварная кокотка была подослана зензанцами, она была наделена злобной силой, против которой не мог устоять даже король! Не бойтесь, сир, вы будете отомщены! Все зензанские твари падут, как пала эта мерзкая шлюха!
   Окровавленный Брат злобно пнул безжизненный труп. Король безутешно рыдал. Джем, как и многие другие, еле стоял на ногах от страха. Он сразу почувствовал, что Транимель обладает чудовищной силой. Силой, которой нужна абсолютная власть.
   Но вот гроза утихла - столь же внезапно, как и вспыхнула. Брат уронил кинжал на пол и отвернулся.
   - Скорее принесите рома с Оранди, дабы успокоить его величество.
   ГЛАВА 28
   У ЭРДОНСКОГО ДЕРЕВА
   Джем изучал науку аристократизма. Лорд Эмпстер засадил его за штудирование толстенных фолиантов по истории, языкам, филологии, философии. Оставаясь один-одинешенек в библиотеке, молодой человек послушно листал огромные книги, удивляясь тому, как тяжелы их страницы и как мелок и неразборчив шрифт. Джем всматривался изо всех сил, но его только сильнее клонило ко сну. Если Джем знал, что его никто не увидит, он забивался в пыльный уголок, подальше от блестящей кожи и сверкающего золота переплетов. Здесь, на полке у самого пола, он разыскал потрепанные томики, которых мог бы и не заметить. Изо всей литературы, собранной в библиотеке, эти книги Джем полюбил больше других, хотя переплеты у них были дешевые, а названия выцвели от времени.
   Это были романы Силверби, популярные во времена королевы-регентши. Пелл - узнай он о том, к какому чтению пристрастился Джем - посмеялся бы над другом, и все же что-то в романах сэра Бартеля Силверби волновало Джема почти так же сильно, как события реальной жизни.
   В романах Силверби дерзкие молодые люди, носившие имена вроде Скитальца или виконта Виля Вентуры, выполняли опаснейшие приказы, бились на мечах со злобными противниками во имя справедливости, правды и любви. В романе "Преступление и испытания" герою, молодому лорду, которого его коварный братец объявил бастардом, удалось доказать благородство своего происхождения только тогда, когда он совершил опасное странствие к самым дальним пределам Ана-Зензана, то есть дальше владений, где обитали почитатели Вианы. В "Принце мечей" только юный представитель аристократического рода дерзнул выступить против мерзавца Скайла Кельминг-Скайла, который не только шельмовал при игре в карты и был отъявленным лжецом. Он был начисто лишен какого бы то ни было благородства даже в поединках, и умерщвлял своих противников рапирой, кончик которой был смазан ядом. Короче говоря, герои у Силверби всегда были молодыми людьми, наделенными изумительным благородством. При этом суетный свет относился к ним с презрением, не зная о том, каковы они на самом деле. Но в конце романов честь героев всегда вознаграждалась любовью благородной, чистой юной дамы.
   Порой такие концовки романов вызывали у Джема грусть, и он погружался в раздумья о молодой даме, которую он потерял. Милая Ката! Как он скучал по ней! Но потом Джем начинал думать о грядущих приключениях, и тогда будущее казалось ему более радужным.
   В романе под названием "От нищего до короля" лишенный наследства наследник престола был вынужден отправиться к морю и перенес множество опаснейших испытаний, прежде чем, наконец, попал в свое королевство. Какое-то время Джем страстно мечтал о море и воображал опасности, которые ждут его в дальних странах.
   Как-то раз во время прогулки верхом вместе с Пеллом Джем особенно внимательно вгляделся вдаль - туда, где обрывались укрепленные стены острова. День клонился к вечеру, в воздухе повисла мгла, но все же вдалеке была видна сверкающая, искрящаяся поверхность Эджландского залива. Джем впервые задумался о том, как необычен залив.
   До того, как Джем попал в Агондон, он видел море только на картинках в старинных книгах или на закопченных полотнах, что висели на стенах в замке. Тогда Джем, словно зачарованный, подолгу смотрел на застывшие в своем таинственном движении волны, увенчанные белыми барашками, на корабли с парусами, надутыми ветром. В одной истории из "Мифолегикона" рассказывалось о том, как некое громадное чудовище, порождение Зла, вынырнуло из глубин неподалеку от побережья и разрушило рыбацкую деревушку. За что, почему этого Джем уже не мог вспомнить. На картинке, сопровождавшей эту историю, море - стихия, в которой обитал страшный змей-великан, было изображено в виде темного яростного пламени. Такого моря Джем пока ни разу не видел, но гадал, не случится ли ему когда-нибудь увидеть настолько разбушевавшееся море. Эджландский залив казался ему пока всего лишь скучной неподвижной лужей, тянувшейся от топкого берега.
   И еще ему казалось, что по поверхности залива можно было бы прогуляться пешком.
   - Пелл, что такое море? - неожиданно спросил Джем. Вопрос был дурацкий, и Джем это понимал, но с другой стороны, почему такой уж дурацкий? Что такое море? Что такое небо? Быть может, других вопросов и не существовало. Джем думал о мальчике-нищем, который стал королем, и как-то раз додумался до того, что для того чтобы он сам сумел пройти все отпущенные на его долю испытания, ему следует пересечь это нудное подвижное пространство, отделявшее одну часть суши от другой. И тогда он понял, что море - это то же самое, что любая дорога, что, извиваясь, уводит к тайнам и приключением - как та белесая пыльная дорога, что вела через зеленые холмы из страны его детства.
   После того дня Джем часто ходил к докам и подолгу разглядывал скрипучие корабли, замысловатую паутину такелажа, флаги и потрепанные паруса, хлопающие на ветру. Глаза Джема загорались, его охватывал трепет при виде тяжелых якорных цепей и канатов, похожих на свернувшихся чешуйчатых змей. Джем наблюдал за странными людьми - у них были татуировки на руках и длинные волосы, заплетенные в косицы. Эти люди сгружали с кораблей бочонки. Как-то раз к нему подошел незнакомый джентльмен в парике и с деревянным протезом и дружелюбно поинтересовался, не ищет ли он, как пройти по причалу.
   Джем смутился и ответил отрицательно.
   - Ну, так вы решаться, юноша, решаться! - воскликнул незнакомец. У него был невероятно большой красный нос и маленькие сверкающие глазки. Он наклонился и осторожно постучал пальцем по лбу Джема. - Я буду капитан Порло, Фарис Порло, хозяин "Катаэйн".
   - "Катаэйн"?
   - Ну-ка, дайте я угадать... Вы будете молодой торговец и собираться отправляться первый морской путь? О, я хорошо помнить тот дни. Когда я бывай молодой и зеленый! Вот посмотреть на мой корабль! - Джем залюбовался фигурой на носу корабля. Это была женщина, и вправду чем-то напоминавшая Кату. - На мой корабль вы можете доплывай до самый дальний берег... До далекий страны, где солнце стоит в зенит, до неведомый острова на запад. Что вам сказать... За хороший деньги можно отправляйся далеко-далеко, подальше эти несчастные земли Эль-Орок!
   Джем задумался. Он кое-что читал по географии. Как только в книгах вставал вопрос о том, что лежит за пределами Четырех Земель, текст становился туманным, карты превращались в малопонятные наброски, попадались намеки на то, что там лежат земли бесформенные и хаотичные и что обитают там Порождения Зла.
   Но капитан не унимался.
   - Поглядеть на "Катаэйн"! Разве такой корабль не может плавать, где захотеть? На ней вы можно полететь, как на сосеникском ковре, к дворцы халифов, к злобные колдуны, джинны, евнухи и прекрасные женщины, чьи лица скрывать чадры. Про такие вы только читать в книжки. Ну, решаться, молодой человек! Хотеть посмотреть на страны, что лежать за морем?
   - Любезный господин, - порывисто отвечал Джем, - обладай я состоянием, часть которого я бы вам уплатил, я бы, не задумываясь, отправился с вами. Однако разговариваете вы странно. Догадываюсь: вы - иноземец. Скажите, под каким флагом плавает ваша "Катаэйн"?
   - Под какой флаг? Ну, так мы в Эджландия, правда? Потому моя "Катаэйн" плавать под Эджард Синий. - Тут капитан добавил шепотом: - Но родом мой корабль из страна, где нет никакой король.
   - Есть такая страна?
   - О да, и королева там тоже нет, хотя там бывай много деревянный женщина. - Капитан кивком указал на фигуру на носу корабля. - Который мог подумать, что она - госпожа. Думай-думай, мечтай, пока ее не окати соленый волна. Тогда все мечты кончайся.
   - Так, значит, ваша страна - это море?
   - Говорить же, в наша страна не бывай король! - негромко ответил капитан. - Зачем нам король, когда у нас бывай небо и море?
   Джем задумчиво уставился в сторону горизонта. Серая мгла клубилась над водами залива. Он бы продолжил разговор с капитаном, но стало холодать, и что-то в том тоне, которым с ним разговаривал этот человек, начало Джема пугать. В ответ на последний вопрос Джем только натянуто улыбнулся и торопливо попрощался с новым знакомым.
   - Прощайте, молодой торговец! - добродушно отозвался капитан. Запоминайте мой имя: Порло, капитан Фарис Порло! Скоро я увидеть вас на борт "Катаэйн", я в этом не сомневайся!
   "Катаэйн"... Джем поспешно зашагал прочь, а название корабля эхом звучало за его спиной, отлетая от смоленых бортов кораблей, стенок доков и складов. Встреча взволновала Джема. Разыскав карету, где его поджидал успевший заскучать Пелл, Джем невольно обернулся и торопливо зашагал обратно. Ему так захотелось спросить: "Почему ваш корабль называется "Катаэйн", капитан?"
   Но когда он вернулся на причал, капитана нигде не было. На следующий день Джем снова пришел на причал и с необъяснимым волнением стал искать нового знакомого. Но, увы, он узнал, что "Катаэйн" ушла в плавание к скалистому зензанскому берегу, через пролив между Варлем и Тиралосом.
   Но образ моря, как бы оно ни притягивало к себе Джема, высох, будто лужица после дождя, когда Джем дочитал "От нищего до короля" и перешел к роману под названием "Тень Эрдонского дерева". В этой книге - пожалуй, самой мрачной из романов Силверби - героя должны повесить за преступление, которого он, конечно же, не совершал. Роман начинался и завершался угрюмой массовой сценой возле печально знаменитого дерева на дороге, ведущей к Рэксу. Там население Агондона собиралось, чтобы поглазеть на публичные экзекуции. Развлечение это имело давнюю традицию, но не отличалось разнообразием. В последние годы светская публика подустала от публичных казней. Ей стало казаться, что сборища у Эрдонского дерева отдают провинциальностью. Но время от времени к месту казни на Рэкской дороге съезжались и дорогие кареты. После того как лорд Варри Вигнэл убил любовника своей жены и был приговорен к повешению, он произнес с эшафота потрясающие по своему остроумию эпиграммы, которые
   (по свидетельству критиков) могли посрамить даже профессиональных комиков из королевского театра на Джуви-Лейн. Но, увы, редко попадались преступники такого сорта, и к тому же существовали, в конце концов, пределы (так сказал бы Пелл) извращенности, с коей можно было наблюдать за подобным зрелищем. Чаще всего зрелище состояло в том, что какого-нибудь грязного бродягу привозили к дереву в цепях, затем зачитывали перечень его преступлений, а потом вздергивали на виселице, и он препротивно, совсем неэстетично болтал в воздухе ногами. Словом, Пелл придерживался мнения, что "Дерево" - это развлечение для плебеев, и не советовал Джему туда отправляться.
   Так уж вышло, что однажды вечером, в тот день, на который были назначены повешения, Джем ускользнул из дома один. Зачем это ему понадобилось, он бы и сам толком ответить не сумел. Скорее всего, он захотел своими глазами увидеть сцену, описанную в романе Силверби. В романе Эрдонское дерево ассоциировалось с печальным благородством, высокими чувствами и порывами. Джему не хотелось верить в сухую насмешливость Пелла.
   Добравшись, наконец, до городской окраины, он проголодался и устал, а его шикарный костюм от Квисто запылился. Однако дорогу он нашел без труда. Многие шли в ту же сторону. У Эрдонского дерева собралась большая толпа. Похоже, большей частью эти люди были пьяны. Они шутили, смеялись, распевали непристойные песенки. И вот, грохоча и раскачиваясь, к дереву подкатили тюремные повозки, народ окружил их, громко гомоня. Зеваки стали швырять в узников гнилые яблоки и помидоры.
   Как неприятно это выглядело! В книге "Тень Эрдонского дерева" при появлении осужденного на смерть Ривза Скитальца толпа умолкла. Трудно было представить, чтобы эта толпа утихла при появлении кого бы то ни было! Кроме того, преступники сегодня были самые обыкновенные: несколько бездомных с дамбы, несколько зензанцев, пара шлюх и еще пара-тройка ваганов.
   Мальчишка за спиной у Джема провыл:
   - А я слыхал, что изловили самого Боба Багряного!
   - Так только изменники болтают! - послышался чей-то голос с другой стороны.
   - Сам изменник! - злобно отозвался кто-то.
   - Изменник? Да Боб - герой! - возмутился кто-то еще.
   Джем попытался протиснуться вперед, подальше от места, где того и гляди могла вспыхнуть потасовка. С двух сторон его зажали старик и женщина - бедные крестьяне. Они были грязны, от них дурно пахло, дни переругивались. Джема замутило от их запаха. Он пытался прорваться вперед, но эти двое его не замечали, не замечали и того, как он шикарно одет.
   - Подумать только, а ведь я помню, как убили короля!
   - Короля? Да не убивали никакого короля, карга ты старая!
   - Это кого ты старой каргой обозвал? - брызгая слюной, возмутилась женщина, рванулась к старику и схватила его за бакенбарды.
   Они принялись толкать и колотить друг дружку. Старик не слишком уверенно держал глиняную кружку с элем. Как только женщина набросилась на него, он стал обиваться и кричать, поливая при этом Джема элем:
   - У него ж маска была на лице, или нет?
   - А ты думаешь, они бы стали показывать его лицо таким, как ты? Просто его уважили, понял? Уважили короля!
   - Уважили? Ха! Уважили, называется, - к Эрдонскому дереву приволокли! Говорю тебе, старуха, никакой это был не король!
   - А почему ж тогда говорили, что это король, если это был не король?
   - Вот ведь тупая старуха! Разве ты не знаешь, что Алый король мертв.
   - Это что ты такое несешь? С чего это он мертв?
   - Да если бы Алый король был живой, разве у нас был бы теперь Синий?
   - Старик вонючий, ты что, не знаешь, что Алый король был изменник?
   - Изменник? Как это король может быть изменником? Но старуха не была расположена к логике.
   - Красномундирник! Красномундирник! - радостно завопила она, словно и впрямь была бы рада отдать своего супруга на растерзание толпе.
   Джем снова попытался прорваться вперед, но было уже поздно. Первая повозка подкатила к Эрдонскому дереву, толпа рванулась в ту сторону. Что же он натворил, этот бездомный замарашка? Быть может, что-то украл из кружки для пожертвований, а может быть, изнасиловал дочку какого-то дворянина. Как бы то ни было, толпа не успокоится, пока этот несчастный не будет болтаться на дереве.
   Одетый в черную сутану каноник слишком затянул оглашение приговора, который пытался обратить в нравственный урок.
   - Вздернуть его! - послышались выкрики из толпы. - Вздернуть, вздернуть!
   И тут Джем увидел нечто необычное. Когда толпа поспешила к дереву, он оказался совсем близко к первым рядам, рядом с повозками, которые доставили к дереву свой скорбный груз. Присев, чтобы уклониться от града гнилых яблок и помидоров, Джем заметил лицо человека, стоявшего по другую сторону от повозок. Человек этот, вытянув шею, старался рассмотреть узников.
   Лицо его было знакомо Джему. Смуглое лицо.
   - Радж! - волнуясь, крикнул Джем. - Радж!
   Но если это и был Раджал, он стоял слишком далеко, и Джему трудно было быстро протолкаться к нему. Он пытался протиснуться, но был вознагражден злобными криками:
   - Эй, потише!
   - Ишь, думает, богатенький, так и пихаться можно!
   - Эй, молодой-красивый, куда так спешишь?
   Грубые руки хватали Джема за полы камзола, кто-то нацелился кулаком прямо ему в лицо, в парик ему угодили помидором. Он отчаянно старался выбраться из толпы. С каким облегчением он вздохнул, когда услышал, как щелкнул кнут над головами зевак и знакомый голос окликнул его:
   - Нова!
   В первое мгновение Джем подумал, что это Раджал. Но это был не он.
   - Нова!
   - Пелл!
   ГЛАВА 29
   ОМУТ
   - Еще.
   - Ты блефуешь.
   - Еще.
   - Ну ладно...
   - Нет!
   - Вот так!
   Джели, радостно смеясь, собрала теткины карты. Зеленое сукно с той стороны, где сидела Влада, опустело. Уже не в первый раз Джели забирала все взятки.
   - А ты быстро учишься, моя девочка!
   - Тетя, а вы мне не подыгрываете?
   Влада сверкнула глазами.
   - Но, детка, как же я могу тебе подыгрывать? Просто тебе помогает королева мечей. Ты знаешь о том, что она тебе помогает?
   Джели этого не знала.
   Утром в дом был доставлен спинет, чтобы Джели могла упражняться в игре. Пока она к инструменту не садилась, а тетя Влада пересела на маленькую, обтянутую бархатом табуретку.
   - Не знакома ли тебе песенка под названием "Королева мечей", милочка? Бессмертные стихи мисс Сорретти, посвященные, - многозначительно улыбнулась она, - девушке, которую звали так же, как тебя. Ну, разве это не странно?
   И Влада запела. Пусть ее голос был немного низковат для мелодии багатели, но можно было не сомневаться в том, что она - достойная дочь Гартии Флей:
   Каждый вечер играем мы в карты с тобой.
   Джели, тайну свою, умоляю, открой!
   Как ты делаешь так, расскажи поскорей,
   Что приходит к тебе королева мечей?
   Я слежу за тобой всякий раз, всякий раз,
   Каждый вечер с тебя не спускаю я глаз.
   Подобраться пытаюсь к загадке твоей,
   Но опять у тебя королева мечей!
   Я колоду тасую и этак, и так,
   Жду, когда же, дружок, попадешь ты впросак,
   Не мигая, слежу за рукою твоей...
   Но опять у тебя королева мечей!
   Очарованная песней, Джели обвела комнату задумчивым взглядом. Тут-то она и заметила, что с Рингом что-то не так. Хвост у него дергался, усы трепетали. Черный кот описывал круги по ковру, пробираясь между разбросанными вещами. Время от времени он останавливался, заглядывал в шляпную картонку, под диван или в маленькие туннели, образованные складками ткани. Вскоре кот забрался под ломберный столик, но когда Джели наклонилась, чтобы погладить его, кот сердито навострил уши.
   Что же могло быть не так?
   Как-то раз, когда спор из-за взяток зашел,
   Я тайком уронила королеву под стол,
   Но подвох ты заметила сразу же. "Ой!
   Карты явно у нас не хватает одной!"
   Влада закрыла глаза. Пожалуй, она пела эту забавную песенку слишком чувственно. Она не замечала Ринга.
   Так что Джели пришлось самой догадываться о том, что же случилось с котом.
   - Это из-за Рина! - воскликнула она. - Бедняга Ринг! Ты его потерял!
   Джели мигом опустилась на колени и поползла по полу возле ног впавшей в забытье Влады. Вошедшая в комнату горничная была несколько озадачена.
   Я устала страдать над загадкой твоей
   И пометила я королеву мечей,
   Снова карты сданы. Как же так? Боже мой!
   Вижу тайный свой знак я на карте другой!
   Слушатель действительно мог бы уловить в голосе Влады некое сходство с непревзойденным вокалом Гартии Флей, но, увы, Влада никогда не училась пению и, скорее всего, явно давно не упражнялась. Горничная, которая, похоже, была не в восторге от новой госпожи, была готова заткнуть уши. Но этого ей сделать не дали, а вовлекли вот в какой диалог.
   Мисс: - Эльпетта?
   Горничная: - Мисс?
   Мисс: - Эльпетта...
   Горничная: - Мисс, тут нету никакой Эльпетты.
   Мисс: - Тетя Влада говорит, что всех горничных надо называть Эльпеттами.
   Горничная: - Прошу прощения, мисс, но я не стану откликаться на зензанское имя. Я порядочная эджландская женщина. И зовут меня Бертен Спратт, а по-другому звать будете, так я не отзовусь.
   Мисс: - Меня не интересует твое глупое имя!
   Горничная: - Глупое? Не глупее некоторых.
   Мисс: - Я же сказала: оно меня не интересует! Эльпетта... Бертен... Ты видела мышь?
   Горничная: - Мышь, мисс?
   И, не веря глазам, вижу я пред собой
   Королеву. Увы, она масти иной.
   Быть не может! Послушай, тут что-то не так!
   Как на ней оказался мой собственный знак?
   Мисс: - Белую мышку. Она откликается на кличку Рин.
   Горничная: - Откликается? Впервые слышу. Но чтобы сделать вам приятное, мисс, скажу: такую мышь я выбросила нынче утром.
   Мисс: - Выбросила? Что значит "выбросила", Бертен?
   Горничная: - Я нашла белую мышь в мышеловке. У нее шея была сломана, и всякое такое. Уж слишком жадно она набросилась на мой варбийский сыр. Ну, я и выбросила эту мышь из окошка, мисс, как выбрасываю всякую пакость, которая бегает по дому эрцгерцога. Мелкую пакость, само собой.
   Мисс: - Гадкая женщина! Гадкая, гадкая! Прочь с глаз моих! Прочь, слышишь?
   (Горничная выходит, хлопает дверью.)
   Крупная пакость (играя импровизированный пассаж): - Бертен Спратт, тоже мне! Ее зовут Ванта Шесси. Пошла вещички складывать - это варльские бабы всегда так делают. Между прочим, в свое время, в заведении у Чоки, она была одной из лучших.
   Джели (растерянно): - У Чоки? А кто такой Чоки?
   Ее таинственная тетка: - Я слишком тороплю события, детка. Со временем ты все поймешь.
   (Влада резко меняет тональность. До сих пор она аккомпанировала себе в соль-мажоре и вдруг решает перепрыгнуть в ре-бемоль. Модуляция ей не удается, но Влада принадлежит к разряду людей, которые полагают, что им все доступно.)
   Эта тайна покоя никак не дает.
   Почему, почему же тебе так везет?
   Неужели все дело в удаче твоей?
   Вот опять у тебя королева мечей!
   (Песенке конец. Джели плачет, а Владе, похоже, совершенно безразлична судьба Рина.)
   Однако она озабочена плачем Джели.
   Влада: - Милочка, ну позволь, я тебя утешу. Пойди ко мне. Сядь рядышком с тетей Владой.
   Джели: - Тетя?
   Тетя: - Милая?
   Джели: - Может быть, вы расскажете мне историю?
   Тетя: - Чтобы ты немножко развеселилась?
   Джели: - Чтобы я развеселилась.
   Тетя: - Что ж, пожалуй, я могла бы рассказать тебе историю...
   Джели: - Миленькая тетя Влада! Неужели все тети такие миленькие?
   Тетя (с едва заметной улыбкой): - А ты поняла, моя милая, что моими тетками были Йули и Марли? Ведь они были сестрами моего отца.
   ИСТОРИЯ ЙУЛИ
   - Но, конечно, назвать их тетками означало бы создать неправильное впечатление. Они были просто девочками, ненамного старше меня. И они были красивы. Они были, пожалуй, самыми красивыми среди девочек своего возраста. Даже теперь, стоит мне вспомнить о них, сердце мое бьется чаще... когда я вспоминаю об их внешности. Они были высокими, светловолосыми, а я была маленького роста, и волосы у меня были каштановыми. Они говорили, что я похожа на крестьянку. Наверное, они были правы. Они были гордые, самоуверенные, бесстрашные. А я... комок нервов. Ведь я даже из детской боялась выйти и спуститься по лестнице, чтобы лишний раз не скрипнуть половицей!
   Старшей была Йулинда, она же была самой заносчивой. Но можно не сомневаться: Марлия была самой красивой. Знаешь, некоторые говорили, что Йули была как бы наброском для шедевра, которым являлась Марли. Но с другой стороны, когда обе девушки так ярки, стоит ли делать какие-то сравнения? Нет-нет, они обе были замечательные красавицы. Все говорили: через несколько лет они покорят агондонский высший свет. Представляешь, еще за несколько лет до их совершеннолетия мужчины стремились попасть в дом дядюшки Онти только для того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на них! Он то и дело выслушивал просьбы выдать девушек замуж. Менее заботливый отец давно бы уже согласился на более или менее удачное предложение.
   Но после того, как его единственный сын так ужасно разочаровал его, дядя Онти решил, что его дочери ни на шаг не отступят от пути истинного. Сначала они должны были с триумфом выйти в свет (по идее, Йули должно было хоть что-то перепасть от фурора, который могла произвести Марли), затем должны были последовать триумфальные свадьбы (Йули здесь тоже отводилась вспомогательная роль). Дядя Онти любил порой помечтать о том, что его Марли возьмет в жены сам принц Джегенем. Его Марли могла стать королевой Эджландии!
   Ну а мне отводилась роль гувернантки или компаньонки.