Арно Сергей. Живодерня

   Николка-Сфинкс умолк, с тоской во взоре глядя на другую сторону Невы.
   – У мумии тоже фотографируешься? – пошутил Илья.
   – Нет, – не понял шутки Николка.-Там родовые черты уже не просматриваются.
   – А чего ты в Египет свой не уедешь? Чего ты тут в холоде-то торчишь? Правда, Басурман? Будешь у них фараоном.
   Басурман закивал утвердительно.
   – Да кто меня фараоном-то поставит? Я ведь по паспорту русский – поди докажи. Да и языком их египетским не владею, а кроме вас, мне вообще никто здесь не верит, говорят: никакой ты не фараон – и в дурдомах лечат. И действительно, полечат когда – понимаю, что не фараон я никакой, а Николка обыкновенный. А потом месяц-два пройдет: а-а-а, нет, думаю, фараон все-таки!
   И вздохнул тяжело.
   – Да, тяжко тебе, – посочувствовала Карина.
   – Три дня назад, – продолжал Николка грустно, – ребятишки у моста рыбу глушили – всплыл аквалангист – дурная примета, не к добру. Сегодня за ночь двенадцать человек из окон выпорхнули – опять же дурной знак. И эти вон… – Николка-Сфинкс кивнул куда-то на другой берег. – Ждут.
   – Ждут, да, может, не дождутся, – поддержала разговор Карина.
   – Дождутся. Я уже тут два часа сижу – они все ждут. В воде-то тяжело столько времени сидеть. У Китайца все продумано. Подстерегут и опять убьют кого-нибудь.
   – А может, не убьют, – вела дальше разговор Карина.
   – Да не-е, убьют…
   Илья вглядывался в другой берег, пытаясь понять, о чем речь, но ничего не видел.
   – А что там? – негромко спросил Илья у Сергея.
   – Кто кого ждет? – спросил в свою очередь Сергей у Карины.
   – А фиг его знает, – пожала та плечами.
   – А во-о-он! Три черных мысика над самой водой видите? – Николка показал пальцем на тот берег. – Это их головы и есть. Ждут.
   На другой стороне Невы, под гранитной набережной, можно было разглядеть торчащие из воды три черных предмета; они, как успел заметить Илья, не двигались и могли быть чем угодно: забитыми в дно сваями или… Господи, да чем угодно! С чего потомок Аминафиса Третьего решил, что это головы?..
   – А вообще похожи, – прищурилась Карина. – Как же они, по-твоему, выберутся, по стенке залезут?
   – Ну почему по стенке? Что я, того, что ли.-Николка-Сфинкс покрутил у виска пальцем. – Дождутся по рации команды и по веревочным лестницам (их отсюда не видно) заберутся и сделают, что надо.
   Николка достал из кармана маленький театральный бинокль и протянул Карине. Она, приложив бинокль к глазам, долго всматривалась в другой берег.
   – Вроде лестница есть, а вроде и нет,-проговорила она с сомнением и протянула бинокль Басурману (он сидел с ней рядом).
   Басурман посмотрел на другой берег, потом повернулся и стал смотреть куда попало, озирая окрестности.
   – Байдука мух! – восторженно бубнил он. – Байдука мухх!..
   – Тьфу ты! – Карина забрала у непонимающего человека бинокль. – Когда ты, Басурман несчастный, речь человеческую разучишь, а то ничего ж не понимаешь. Как дундук!
   – Бабайбука! – воскликнул Басурман и поднял кулаки вверх.
   – Чего, Басурман? – удивилась Карина.-Чего развозникался-то? Посмотрел – другим дай посмотреть.
   – Бабайбука у-у-у!.. – прокричал он с южным запалом, вырвал из рук Карины бинокль и стал смотреть на другой берег.
   – Какой "бабай"? – Карина проследила за его взглядом.
   – Это он заметил снайпера на крыше, – пояснил остроокий Николка-Сфинкс.
   Карина забрала бинокль и присмотрелась к снайперу.
   – Как будто сидит.
   Насмотревшись, передала бинокль Илье.
   Театральный бинокль увеличивал слабо, кроме того, стекла были заляпаны, и сколько Илья ни вглядывался в другой берег, но ничего разглядеть не мог, поэтому без сожаления передал бинокль Сергею.
   И тут (или это только почудилось Илье от пристального смотрения на далекий предмет) холмики одновременно стали выдвигаться из воды.
   – Пошли, – сказал востроглазый потомок фараонов.
   Теперь Илья уже отчетливо видел три карабкающиеся по невидимым отсюда ступеням веревочных лестниц черные человеческие фигурки – издали они казались насекомыми, ползущими по стене.
   – Ух ты! – воскликнула Карина, вскочив и спустившись к воде, чтобы быть на десять ступеней поближе к происшествию.
   Вероятно, машина, которую ждали, поворачивала с моста и замедлила ход – тут-то ее и встретили аквалангисты. С этого берега была видна только верхняя часть автомобиля.
   Далеко по воде прокатился упругий автоматный бой. Били сразу из трех стволов. Вслед за выстрелами послышался визг тормозов: потерявшая управление машина пошла юзом… Затем мощный удар! Неуправляемая машина наскочила на стену дома. Автоматный бой не смолкал ни на секунду. Судя по мощным волнам звука, били из старых добрых автоматов Калашникова, пуля которых с трех метров прошибает машину насквозь. Вероятно, работали с гарантией. Автоматное стрекотание смолкло внезапно, словно по чьей-то команде. Один из аквалангистов махнул рукой, и все три черные фигуры одновременно (вперед спинами) бросились в воду. Вслед за взмахом руки раздался мощный хлопок; пробежав по воде, ударился в стены домов на другой стороне и заплясал многократно повторяющимся эхом вниз по реке. На том берегу полыхнуло, в небо взвился большой клуб дыма и огня. Это горела расстрелянная машина.
   – Браво! – воскликнула Карина и захлопала в ладоши. – Браво!
   Илья тоже пару раз хлопнул. Кто-то из прохожих захлопал наверху, на галерке.
   – Ни фига, как здесь весело! – повернулась к сидящим Карина. – Это покруче Чикаго.
   С набережной, где только что расстреляли машину, вниз, на воду, уже заглядывали любопытные головы в милицейских фуражках. На том берегу первый акт драмы окончился. Начался антракт. Нужно было тушить и убирать декорации. Рабочие сцены в милицейских фуражках бегали и суетились.
   – Там, на углу, в тридцати метрах пост милицейский, – сказал Сергей. – Мы там только что проезжали. Я видел.
   – Значит, они прямо на глазах у милиции машину искрошили. Хорошенькое дельце. Чьи ж это людишки работают? – уже зная ответ, проговорил Илья.
   – Проснулся, стало быть, и устроил праздник с фейерверками, – подтвердил Сергей догадку Ильи.
   – Аквалангисты Китайца, – поняв его слова буквально, пояснил Николка-Сфинкс. – У него в Неве большая подводная база, а где – никто не знает. Нетрадиционный он человек. Может с воздуха напасть, может из-под воды. Это всем давно известно. Были, правда, попытки обнаружить эти базы. Засылали под воду специальных агентов, но те либо вовсе пропадали, либо их находили неживыми уже: одних – пронзенными арматурой (на дне много разных железяк…), других – зажатыми в щели гранитной – видно, по неаккуратности заплыли, а обратно не вылезти. Пропадали даже группами. Потом власти плюнули. Я возле воды все время, так что знаю.
   Николка-Сфинкс замолчал и обратил свой задумчивый взор на другой берег Невы.
   – Ладно, нам пора, – сказал Сергей, поднимаясь.
   – Ну, Сергунечка, миленький, давай еще подождем – может быть, еще что-нибудь будет! – взмолилась Карина.
   – Здесь уже не будет, – сказал Сергей, посмотрев на другую сторону, откуда валили черные клубы дыма. – Сейчас пожарники приедут.
   И точно, уже слышались взвывы пожарной сирены.
   – А где будет? – поймала его на слове Карина.
   – День еще не кончен, – мудро заметил потомок Аминафиса Третьего. – Я здесь почти каждый день фотографируюсь. Можете приходить.
   – Этот город меня покорил! – говорила Карина, усевшись в машину. – Здесь буквально кипит жизнь. Буквально водоворот! Либо нужно переселяться в Петербург, либо самой в Новгороде устраивать Петербург.
   – А как же Гвинея? – припомнил ей Илья.
   – Значит, и в Гвинее нужно устраивать Петербург, чтобы гвинейцам веселее жить было.
   Басурман только хлопал глазами да смотрел в окошко, не ведая, что в его родной Гвинее собираются устраивать.
   Около Дворцового моста их остановили. Предупредительный гаишник проверил документы, потом окружившие машину люди в бронежилетах и с автоматами предложили всем выйти и принялись обыскивать машину.
   Илья услышал, как гаишник, остановивший их, отойдя к своей машине, сказал по рации:
   – Мы их задержали. Какие будут указания?..
   Больше Илья ничего не успел подслушать, потому что его вежливо попросили опереться о капот и обыскали. В неторопливых действиях омоновцев чувствовалось какое-то напряжение. Стоявшие поодаль автоматчики казались безразличными к происходящему и своими действиями не выказывали никакой угрозы, но каждый из них в любое мгновение готов был взять их под прицел. Неприятно было сознавать это.
   Илья, словно невзначай, подошел к Сергею и передал ему то, что удалось подслушать.
   – Спокойно, – процедил сквозь зубы Сергей. – Далеко от меня не отходи.
   Весело было только Карине. Как только их остановили, рот у нее не закрывался, и она всем мгновенно надоела, особенно молоденькому сержанту-гаишнику: она ходила за ним по пятам и рассказывала о том, как ей понравился город, но она все равно уедет в Гвинею, потому что там апельсины, а апельсины она любит больше всего на свете. За ней на расстоянии трех шагов, ничуть не отставая, но и не приближаясь, ходил Басурман. Карина омоновцам внешне нравилась, и они, забыв бдительность, провожали ее алчными взглядами.
   – Скажите, а когда нам можно будет следовать дальше? – официальным тоном спросил Сергей у старшего по чину, понимая, что их задерживают явно неспроста.
   – Вам придется немного подождать… А нет, вот уже… вот, уже не придется, – глядя на дорогу, сказал он.
   И тут же к ним подрулила и остановилась красная иномарка. Открылась дверца, и из машины вышла Жанна. Она была в черных брюках и легкой кофточке. У Ильи заколотилось сердце. "Какая женщина!" – подумал он про себя, поглощая глазами ее чуть ядовитое, с хищным носом лицо. У Ильи даже захватило дыхание от восторга.
   Выйдя из машины, Жанна, прихрамывая на неординарную ногу, подошла к главному по чину и, перекинувшись с ним несколькими словами, подозвала к себе Сергея и Илью.
   С ее появлением автоматчики как-то сразу ослабили надзор и отошли к другим машинам.
   – Я давно вас разыскиваю, – сказала Жанна. – В городе творится черт-те что, вам грозит опасность. Говорят, Китаец принимает дела. Столько трупов за одни сутки… Милиция с ног сбилась.
   – А мне можно принять участие в вашей беседе? – оставив в покое сержанта, подошла Карина.
   Илья посмотрел на нее со злостью. Ее тут только не хватало.
   – Я бы хотела поговорить с ними наедине,-отшила ее Жанна, окинув Карину с ног до головы уничтожающим взглядом, впрочем, получив такой же в ответ.
   – Вам нужно быть настороже. Я не знаю, что он о вас, Илья, знает, но наши люди сообщают, что вами он тоже интересуется. Все-таки нам нужно будет поговорить. Это в ваших интересах. – Взгляд ее смягчился. – Я бы не хотела, чтобы вам нанесли вред. Приходите ко мне, хорошо?
   Боже мой! Да как он мог сказать нет?! Ведь такие глаза!!
   – Да, конечно. Обязательно зайду.
   – Так что вы лучше по городу не разъезжайте, а в случае чего звоните. Китаец – страшный человек. Но, надеюсь, мы с ним скоро покончим.
   – Думаю, что с ним покончат, что характерно, раньше. Значительно раньше, – сказал Сергей.
   Жанна посмотрела на него внимательно: она все понимала с полуслова.
   – Если это произойдет, мы приложим все усилия, чтобы преступников не найти, дабы они не понесли заслуженного наказания. – Она улыбнулась и села в машину. – Все-таки рекомендую несколько дней не показываться в городе, – сказала она через опущенное стекло. Попробовала завести двигатель, но это не удалось. Жанна вышла из машины.
   – Опять не заводится. Заморские агрегаты у нас долго не живут. Менталитет не тот.
   – Дайте я посмотрю.
   Сергей открыл капот. Илья, хотя ничего и не понимал, стал с интересом смотреть в импортное нутро автомобиля. С противной ухмылочкой подошла Карина, глядя на Жанну как на что-то очень омерзительное.
   – Тачка сдохла? – заметила она ехидно.
   – Ерунда, мелкая неисправность.
   – Да нет – сдохла! – со смаком повторила Карина.
   – Нет, вы, наверное, плохо слышите,-снисходительно улыбнулась Жанна, – я говорю: мелкая неисправность.
   – Да нет, отчего же. Я прекрасно слышу. Я слышу даже, как поскрипывает ваша туфелька. А вы говорите – не слышу.
   – Я смотрю на вас, лицо как будто простенькое, но чего-то не хватает, – наклонив голову и словно приглядываясь получше, заговорила Жанна, – или избыток чего-то. А в целом у вас лицо очень заурядное. И еще у вас очень симпатичная кофточка. Просто чудная кофточка. Но такие носили почти два года назад.
   – Непременно куплю себе такую, как у вас. А в обуви, я вижу, вы ушли далеко вперед моды.
   Женщины обменялись любезностями.
   Басурман стоял рядом с ними и поглядывал то на одну, то на другую.
   – Ну, вроде все. Теперь, что характерно, должно завестись, – вытирая платком засаленные руки, сказал Сергей.
   Илья со злостью посмотрел на Карину. Что она успела наговорить? Уж наверняка ничего хорошего. На прощание Илья еще раз пообещал прийти.
   – Я тоже приду, – съязвила Карина, все напоследок испортив.
   – Держу пари, что эта ортопедическая туфелька оставила след в твоем израненном сердце, Илюша, – сказала Карина, подозрительно глядя на бывшего мужа, когда машина с Жанной уехала. – Уж я тебя, извращенца, знаю хорошо.
   – Ой, только не нужно твоих сальностей. Только не нужно твоего солдатского юмора! – рассердился Илья.
   – Даже скажу больше: она растоптала твое сердце. И еще наплюет в него, помяни мое слово!
   Но Илья не стал отвечать на грубость. Из опыта двухлетней семейной жизни он знал, что стоит не поддержать тему ее разговора, и она тотчас забудется. Так и случилось.
   Карина как банный лист пристала к Сергею, чтобы он повез ее посмотреть еще какое-нибудь происшествие.
   Сергей твердо сказал:
   – Нет. На сегодня хватит.
   К тому же был уже вечер, хотя и не стемнело.
   До дома Сергей ехал около часа: кружил по улочкам, останавливался во дворах, но сзади было "чисто". Даже Карина уже о чем-то догадалась.
   – А чего, за нами следят, да? А чего, мы от бандитов скрываемся, да?..
   И хотя не было замечено никаких симптомов слежки, Сергея это не успокоило, он чувствовал интуитивно, знал – что-то не так. Но что?

Глава 4
ВОИНЫ СВЕТА

(Жили-были три китайца)

 
   В прихожей надрывался телефон. Сергей торопливо вошел, снял трубку и, чтобы никто не слышал разговор, вместе с аппаратом перешел в комнату, плотно притворив дверь. Через несколько минут он вернулся очень довольный.
   Илья не стал спрашивать о причинах его улучшившегося вдруг настроения, предполагая, что Сергей скажет сам, но тот промолчал.
   Перед сном, правда, Илья попробовал начать разговор о происходящих в городе беспорядках, о Китайце, чтобы хоть как-то прояснить картину. Но Сергей от разговора ловко ушел и даже, более того, приложил к губам палец, после чего показал на уши, из чего Илья заключил, что квартира может прослушиваться. Вот это да! Значит, дело зашло так далеко.
   Перед тем как лечь спать, Сергей сантиметром зачем-то обмерил тело Ильи, как будто собирался за ночь сшить ему новый наряд. Все это делалось молча. Занеся размеры Ильи в блокнотик, Сергей разрешил наконец Илье лечь спать, но сам не лег, а под настольной лампой стал что-то писать.
   Рано утром Сергей растолкал Илью и, приложив палец к губам, знаками дал понять, что нужно все делать как можно тише. Илья встал с кровати, не произнеся ни звука, оделся и вслед за Сергеем вышел в прихожую, попутно заглянув в кухню.
   В уголке кухни на табуретке, привалившись к стене плечом, тихо посапывал Басурман – наверное, ему снилось что-то приятное: во сне он улыбался и почмокивал губами.
   Сергей неслышно открыл дверь на лестницу и, когда они вышли, так же бесшумно закрыл ее, но замок все же предательски щелкнул. В полном молчании поднялись на последний этаж. Сергей своим ключом открыл чердачный замок. Илье вспомнился тот ужасный день, когда ему по чердакам и крышам приходилось убегать от лейтенанта Алиева… Боже! Как давно это было! За это время произошло столько событий!..
   – Ну вот, – вздохнул Сергей.-Здесь, что характерно, можно.
   – Куда теперь? – спросил Илья. – И потом, хотелось бы все-таки знать – что и почему?
   – Хорошо, пойдем. Кое-что ты узнаешь.
   Сергей, закрыв изнутри чердак, щелкнул выключателем. Свет зажегся сразу в нескольких перегороженных деревянными переборками отсеках; под крышей забеспокоились голуби.
   Миновав два чердачных отсека, по деревянной лесенке Сергей поднялся к слуховому оконцу на крыше. Места там было только для одного. Выглянув наружу и что-то там рассмотрев, он спустился.
   – Один этаж вниз, третье от угла окно.
   Сергей протянул Илье двадцатикратный бинокль, который оказался у него в сумке.
   Прежде чем воспользоваться биноклем, Илья нашел нужное окно. Занавески на нем были плотно зашторены. Но и так, без бинокля, была видна щель между ними. В бинокль Илья отчетливо разглядел окошечко объектива.
   – А напротив как раз мое окно. Вот так.
   – Господи, да что им от нас нужно? То Малюта, то этот еще, Китаец.
   – Китаец – уникальный человек, способный делать одновременно несколько дел. А нужно всем им, чтобы ты вспомнил. Теперь я вижу, что богатства, которыми обладает подземное племя, громадны. Я уверен, что Китаец из-за ерунды не стал бы затевать всей этой слежки и привлекать такое количество людей. Значит, для него это очень важно.
   – Так зачем они следят? Почему просто не поймают и не выпытают, как Малюта собирался. Ведь я убежать могу.
   Илья присел на ступеньки лестницы.
   – Я думаю, у Китайца имеется свой план на этот счет. А убежать ты не сможешь все равно. За тобой ведется наблюдение. Притом у Китайца везде свои люди – все равно тебя поймают очень быстро. Новгородский твой адрес известен. Так что…
   – Ну хорошо, – развел Илья руками. – А выход-то из этого положения имеется? Делать-то мне теперь что?
   – Делать? – повторил Сергей. – Для начала переоденься.
   Сергей извлек из-под лесенки два больших полиэтиленовых пакета. Один пакет он протянул Илье. Илья достал из него ситцевую юбку, кофту, чулки…
   – Старухой, что ли, наряжаться?
   – Ага, – кивнул Сергей, с энтузиазмом переодеваясь в свой наряд.
   – Я не буду. У меня не получится,-заартачился Илья. – Да куда же я… А если узнают?..
   – Никто тебя не узнает, за это я ручаюсь. Никому ты не нужен, а другой одежды для тебя нет, да и разоблачат в другой запросто. И послушайся меня, Илья. Тебе ничего больше не остается.
   Минуту посидев в раздумье, вертя в руках старушечьи шмотки, Илья неохотно стал раздеваться.
   – Ну вот, настоящая бабуся! – воскликнул Сергей, когда Илья переоделся. – А платок не так завязывают. Дай-ка я. Побриться бы тебе не мешало. Ну да ладно. Вот, надень очки.
   – Да они ж увеличивают, плохо в них видно,-возмутился Илья.
   – Других нет, какие достал. Ты бы знал, как я весь этот гардероб раздобыл… О! В самый раз, – окинув Илью прищуренным взглядом художника, сказал Сергей.-Держи клюку, а теперь согнись… Согнись! Вот так лучше. Прошаркай-ка до конца настила.
   – Да не видно через эти очки ни черта.
   – Тебе и некуда смотреть. Вот, молодец! Не разгибайся, не разгибайся!
   Илья прошелся туда-сюда, подражая старушкам. Ему это даже понравилось.
   – Ну вот, а ты говорил: не хочу. Да ты, что характерно, образцово-показательная малоимущая старуха. Кофта, правда, маловата – руки торчат. Ну, ничего. Так даже естественнее. Теперь вперед! Поговорим по дороге.
   Спрятав мужскую одежду под лестницу, две старухи бодрым шагом заспешили в другой конец чердака, спустились по лестнице и, через парадную дверь выйдя не во двор, а прямо на улицу, заторопились к остановке автобуса.
   Поначалу Илье было ужасно стыдно, особенно когда навстречу попадались нестарые и симпатичные женщины. Но вскоре он сделал странное наблюдение, что на него не просто не обращают внимания, но как бы даже не видят, словно они с Сергеем надели не бабкины обноски, а шапки-невидимки. Глаза прохожих не задерживались на двух торопливых старухах. Позже, когда Илья пробовал анализировать это необычное явление, сопоставляя его со своим восприятием старух, он пришел к выводу, что никак не выделяет их индивидуальность, словно бы и нет ее: старуха и старуха себе. Что еще скажешь?
   За время пути до остановки Илья даже вошел во вкус. Идти с инвалидной палкой оказалось легко и весело, даже можно было развить приличную скорость… Но от этого Сергей предостерегал, как и от ходьбы вприпрыжку. Потому что, опираясь на палку, можно было идти подпрыгивая, настолько облегчала она движение, и Илья стал этим необдуманно пользоваться. Кроме того, очки увеличивали; и Илья видел не очень хорошо, поэтому если хотел разглядеть что-нибудь, то смотрел поверх очков, а если желал спрятаться (чтобы его не заметили), то через стекла… а его и так не замечали. Прием, давно испытанный и в природе используемый широко, когда страус прячет голову в песок, чтобы не видеть что-то страшное. Да и как только они вышли на улицу, Илья представил себе, что это игра, забавная игра, и играть старался.
   Сергей не находил, чему еще его можно научить… Вот только спешил он слишком и иногда пускался вскачь.
   Народу в трамвае было немного. Илья с Сергеем сели на одинарные инвалидные места впереди.
   – Значит, так, – наклонившись вперед, почти в ухо шептал Сергей. – Сейчас едем в аэропорт. Надеюсь, Карина так рано не проснется, а когда китайцы поймут, что нас нет, мы будем далеко. На всякий случай я прилепил к двери записку, чтобы нас не будили.
   Трамвай остановился. С угрожающим шипением открывшаяся дверь впустила троих здоровенных, узколобых, похожих на рэкетиров парней.
   – Приготовьте проездные талончики, – объявил один во всеуслышание.
   Илью бросило в жар. Первой сидела женщина с ребенком. Трое рэкетирообразных контролеров окружили ее.
   – Спокойно, сиди нагло, как блокадница,-шепнул сзади Сергей.
   Сердце нервно трепетало. Оставив в покое женщину с ребенком, звероподобные контролеры осмотрели обеих старух, строго сдвинув брови, и… прошли мимо. Илье показалось, что один из контролеров сжимает в руке кастет. От сердца отлегло. Снова их не заметили.
   – Нина! Контролеры! Нина! – кричал позади них тучный гражданин. – Контролеры! Наконец-то! Вот повезло – не зря я сегодня талоны пробил. А то, бывает, прокомпостируешь, а, как назло, ни одного контролера. Вот радость-то, Нина…
   В середине вагона еще двое контролеров выкручивали руки, били и выворачивали карманы безбилетнику; и еще один, подальше, нецензурно оскорблял женщину, обзывая ее проституткой и шлюхой…
   Проехав еще несколько остановок, вышли и, поймав такси, поехали в аэропорт. В машине между собой не разговаривали. С водителем объяснялся Сергей – Илья по-старушечьи говорить не осмеливался.
   Нужный самолет еще не прибыл, они отошли в сторонку, не заходя в здание аэропорта.
   – Кого хоть встречаем? – спросил Илья.
   – Встречаем друзей из Китая. Думаю, что только они могут нам помочь. Сейчас ты их сам увидишь. Пойми, Илья, что нам с тобой нельзя ждать и нужно первыми нанести Китайцу смертельный удар.
   Еще с полчаса посидели в здании аэропорта. Илья старательно вживался в новую роль.
   Когда по радиотрансляции объявили о прибытии самолета из Шанхая, Сергей поднялся.
   – Сиди здесь. Когда я мимо тебя назад пойду, ты сразу не подходи, держись на некотором расстоянии.
   Прошло минут двадцать. Наконец Илья увидел Сергея. Он был один. Илья выждал, когда его друг дойдет до стеклянных дверей аэропорта, поднялся и пошел за ним.
   Сергей выбрал зеленую "девятку", стоявшую невдалеке у обочины. Илья, хромая, подошел к машине и, открыв дверцу, уселся на заднее сиденье.
   За рулем автомобиля сидел здоровенный парень.
   – Здорово, Илья, – сказал он, повернувшись вполоборота и протягивая руку для рукопожатия.
   Илья узнал в нем Артема, того самого, с которым Сергей приходил выручать его из лап Малюты.
   – Опять в казаков с разбойниками играем, командир? – спросил он, обращаясь к Сергею. – Может, еще драчку организуешь, как в тот раз? Истосковался я по настоящему делу, хоть в горячую точку поезжай. Рома-то, слышал, поехал усмирять горные племена.
   – Слыхал. Но сейчас, похоже, у нас Питер раскаляется, скоро здесь тепло станет.
   – Да-а, лето обещают жаркое, – вздохнул Артем, – если не врут синоптики.
   – Не врут, – многозначительно заверил его Сергей. – У меня свой человек среди синоптиков, что характерно, ему можно верить.
   – Так ты, командир, не забудь старого боевого товарища. Холода не терплю, а если жарко – это по мне. Оттого и баню люблю…
   – Внимание, вот они, – перебил Сергей.
   Из здания аэропорта вышли трое китайцев. То, что это китайцы, видно было сразу: они были в одинаковых костюмах, с одинаковыми дипломатами в руках, в одинаковых старомодных лакированных ботинках, одинаково коротко подстрижены, ну и (само собой) с одинаковыми китайскими лицами, а как известно, все китайцы на одно лицо. Единственно, что их разнило между собой, это рост. Один китаец был высокого роста, второй – среднего, ну а третий – ниже среднего. Больше сказать о них было нечего. Китайцы как китайцы.