Арно Сергей. Живодерня

   Наконец дверь в углу помещения отворилась и вошли двое в черных длинных одеждах, друг на друга похожие: длинноволосые, с бородами. Один из них поднялся на возвышение и сел на место напротив пленников, другой примостился справа рядом со столом, на котором людей растягивали, и стал сразу незаметным; всеобщее внимание обратилось на сидящего перед ними человека.
   – Итак, – хорошо поставленным басом неторопливо начал допрос сидящий за столом.-Сегодня ночью вас обнаружили на кладбище. Что вы там делали?
   – Гуляли, что характерно, – пошутил Сергей. – А почему мы должны отчитываться?
   – Вы, наверное, не поняли, что сейчас решается вопрос вашей жизни, – невозмутимо проговорил человек. – Вы в руках возрожденной инквизиции. Вам должно быть известно, сколько лжеучителей, ведьм и колдунов завелось на теле нашей планеты. Чтобы колдовство не приобрело повального характера, мы вынуждены возродить инквизицию. Говорите не таясь и не пытайтесь запираться. Вы экстрасенсы?
   Илья с Сергеем ответили, что нет; слабоумный горбун тихонько говорил о своем.
   – Тогда, если вы не экстрасенсы, что вы делали ночью на кладбище? Может быть, вы пришли откопать погребенное тело, чтобы из его костей сделать колдовское зелье?
   – Да я же говорю, мы, что характерно, по своим делам. А на кладбище случайно попали.
   – Как ваши имена, братья мои? – поинтересовался допросчик.
   Илья с Сергеем назвались.
   – Этот человек слабоумный или хочет казаться таковым. Возможно, через пытку из него удастся выгнать беса. Вам я тоже искренне советую сознаться в ереси против Господа. И если вы оказались на кладбище, влекомые бесовским подговором, сознайтесь и будете прощены.
   – Нам сознаваться не в чем, – сказал Илья.
   – А знаете ли вы что-нибудь о подземных сынах дьявола, живущих под кладбищем?
   – Нет, ничего не знаем, – ответил Сергей.
   Допросчик задавал еще вопросы, касающиеся их принадлежности к колдовским компаниям сатанистов и прочей шушере, но друзья, разумеется, на все давали отрицательные ответы.
   – Значит, вы все отрицаете – и свою связь с подземным народом, и связь с князем тьмы… Значит, все, – заключил допросчик, отчего-то тяжело вздохнув. – Но лучше бы вам признаться в отступничестве. Итак, сейчас вас подвергнут бескровной пытке, но если вы и тогда не сознаетесь…
   Несмотря на то что здесь было сыро и холодно, Илью бросило в жар. Один из палачей, стоявших за их креслами, отправился готовить дыбу и звенел там цепью, и скрипел колесом. Илья покосился на Сергея, но тот как будто не унывал, он внимательно смотрел по сторонам.
   Из-за пытательного аппарата появился позабытый всеми человек, вошедший вместе с допросчиком, и, поднявшись на постамент, где сидел допросчик, склонился и что-то пошептал ему на ухо. Тот кивнул и встал из-за стола, уступив ему место.
   – Развяжите пленников и оставьте нас наедине, – приказал человек.
   Палач развязал всем ноги – заминка вышла только с Сергеем: ноги у него к тому моменту уже оказались развязанными, а веревка была намотана только для вида. Палач удивленно пожал плечами и вышел вслед за остальными.
   – Не узнаешь меня, командир? – спросил сидящий за столом.
   – Честно говоря, у меня мелькнула эта мысль, Андрей, когда твои хлопцы, что характерно, как индейцы племени Майя, на меня сверху посыпались. Помню, ты эту технику в Афгане лучше других усвоил.
   – Да, было дело в Афгане… Теперь вот с нечистью воюю. Тут Афганистан на пользу пошел. Помнишь, как мы попали в окружение под Кандагаром, когда "духи" перед нашими глазами сожгли из огнемета пятерых наших ребят. Казалось, конец – нам никогда не выбраться из этого каменного мешка. И тогда я дал клятву посвятить свою жизнь Господу.
   Он отбросил с лица длинные волосы.
   – Так, выходит, ты Амвросий и есть?
   – Это мое монастырское имя. Андрей – имя мирское, им меня давно никто не величает, – тихо сказал Амвросий.
   – А правда, что ты тут людей казнишь?
   – Людей – нет. Нечисть, слуг дьявола! Их, поганых! – сверкнул глазами Амвросий.
   – А мне говорили, что ты после Афгана в монастырь ушел.
   – Да, было и такое. Два года там провел, потом решил покинуть святую обитель. Не смог смириться. Монастырь требует истинного смирения души в молениях за души заблудшие. А в миру-то кто будет наставлять души заблудшие, а? Ибо не дремлет враг рода человеческого. Бесы поганые мучают людей! – Голос его из тихого и вкрадчивого вырос вдруг в могучий и мощный глас. Лицо его стало суровым, глаза блестели огнем. – Лютуют душепродавцы! Знают псы – будут гореть их души веки вечные в адском пламени. Мы призваны очистить от скверны тело всего мира! – Он поднялся во весь рост в своих длинных черных одеждах и осенил себя крестным знамением. – Горько лекарство, да неизбежно выздоровление. Каленым железом выжжем ересь поганую!..
   Он опустился в кресло, взгляд его угас. Амвросий глядел на сидящих перед ним людей бесстрастными глазами.
   – Слушай, Андрей, а как ошибки средневековья, а?
   – Да, были ошибки, много безвинных пострадало, – признал Андрей. – Но мы теперь аккуратно к этому делу подходим, скрупулезно докапываемся, безвинных не пытаем. Сами небось знаете, сколько теперь экстрасенсов развелось – в любую газету ткни перстом… Тут нужно равновесие держать. Ежели перевесит черная колдовская сила, пойдет все в миру прахом. Волков, когда их много, отстреливают. Так и здесь… Да кроме того, скажу вам втайне: слуги дьявола под кладбищем живут – древние племена, – поклоняются они князю тьмы, которого называют Атхилоп, и приносят ему человеческие жертвы, дабы оживить мертвого его сына. В основном с ними, проклятыми, борьбу ведем. А экстрасенсы да колдуны – попутно. Ибо сказано в Писании: "И у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель".
   – А с тем экстрасенсом что? – спросил Илья.
   – Это с каким? – нахмурил брови Амвросий.
   – Да вон с тем, что у вас вывихнутый и переломанный в темнице лежит.
   – А-а-а. Этот-то помается пущай. Попужаем малость. Подпишет отречение от дел сатанинских, да выпустим. Мы его с экстрасенского шабаша выкрали. Ну, а коли опять в ересь впадет… Ну-у-у…
   Амвросий развел руками, словно бы давая понять, что тогда он уже не властен.
   – А как же он? В гипсе, что ли, уйдет?
   – Да нет. Палачи у меня – ученые костоправы. Он человеку всякую косточку из сустава вывихнет, даже челюсть, а потом в пять минут все косточки на место вправит. Других таких костоправов не сыщешь. Ведь если б вы знали, что колдуны эти приводят в замешательство и смущение дух человеческий, наводят на людей сумасшествие… Приходится ночами дежурить у могил, особенно умерших младенцев. Отовсюду экстрасенсы да колдуны с лопатами набегают. Имя им легион! Вас мои воины за таких душепродавцев приняли.
   – А где ты хлопцев таких лихих набрал? – спросил Сергей.
   – Сами приходят. Из обиженных колдунами. Много таких по свету. Но придет час расплаты!..
   – Слушай, Андрей… или тебя Амвросием лучше называть?
   – Да ты как хочешь, командир, так и зови.
   – Хорошо бы нам наедине словцом перекинуться.
   Они вышли из пыточной камеры.
   Не было их, наверное, минут двадцать. За это время Илья успел обойти все помещение и рассмотреть все пытательные машины в деталях, даже покрутил из интереса скрипучее колесо дыбы. Горбун так и не вставал со стула. Покинув стены больницы, он, кажется, успокоился и только бредил без умолку.
   Сергей вернулся один.
   – Сейчас к Карине поедем. Только у них тут правило строгое – отсюда с завязанными глазами выходят. Так что, Илья, сам понимаешь…
   Им всем троим завязали глаза, бережно проводили по ступенькам вверх, потом вывели на воздух, посадили в машину, и через восемь минут автомобиль подъехал к тому месту, где в машине их ждала Карина.
   Горбун, в руках инквизиторов ведший себя на удивление благоразумно, когда они приехали домой к Сергею, вновь оживился и заходил, и заходил… Вероятно, квартира Сергея напоминала психбольницу. Из комнаты в комнату он шнырял, не зная покоя. Карина, выслушав удивительный рассказ их спасения от рук инквизиторов, еще больше удивилась неугомонному нраву горбуна.
   – Ну, дает. Ну, дает!.. – твердила она, не успевая следить за нырким человеком глазами. – Это ж уму непостижимо!
   Но Илья знал, что непоседливость горбуна занимает постороннего человека только первое время, а потом он попросту не замечает снующего, словно бы его нет в помещении. И правда, через час Карина с Басурманом поглядывали на горбуна без интереса, а позже и вовсе перестали замечать. Горбун не приносил никаких хлопот. Он шнырял по квартире, не пытаясь выскочить в окно или выйти на лестницу, причем ходил аккуратно, ничего не задевая, ничего не роняя и не портя. Он даже ел на ходу.
   Когда уселись ужинать, со стола вдруг начали исчезать продукты питания. Только что вот на углу стола лежал кусок хлеба, но стоило отвернуться, и его уже нет, так же и со всем остальным. Завладев ложкой, он умудрялся есть из тарелок всех обедающих, быстро-быстро, неуловимо для зрения, обходя стол. И складывалось впечатление, что горбун находится в другом измерении, вернее сказать, в другом физическом состоянии…
   Прояснил Сергей странные и пугающие в темноте действия попрыгунчиков. Оказывается, что "взлетали" они при помощи шестов (такой шест Илья видел в подземелье у Профессора). Этим способом по горной местности с древних пор передвигались индейцы племени Майя. С помощью двухметрового шеста без труда можно подняться на кладбищенскую оградку, на памятник и перепрыгнуть на довольно значительное расстояние. Другим способом, как только взбираясь на ограды и перепрыгивая их, быстро передвигаться по кладбищу невозможно. Кроме того, попрыгунчики научились делать это при свете фонариков, оттого и создавалось такое странное фантастическое впечатление. Сергей при помощи шеста, который оказался у него дома, наглядно продемонстрировал эту древнюю технику передвижения по гористой и пересеченной местности. Одним движением он взвился на стол, потом, удерживаясь за шест рукой, совершенно невесомо, беззвучно спрыгнул на пол. Попрыгунчики даже прыгают с ограды на ограду, перемахнув таким образом сразу несколько могил. Кроме того, в умелых руках шест становится опасным оружием. Когда-то в Афганистане этой технике Сергей обучил Андрея. Вот она где пригодилась.
   С того дня, как в квартире Сергея поселился горбун, жизнь приобрела совсем иной образ. Теперь за горбуном велось круглосуточное наблюдение. Весь его бред, все его россказни записывались на диктофон. Как только горбун входил в контакт с братом-близнецом, к нему подбегал "дежурный" (Сергей или Илья) и, подставив к его губам диктофон, записывал его бред. Карина помогала им днем. Из множества белиберды нужно было вычленить нужную информацию, а ее в рассказах горбуна было множество: и расположение лабораторий (оказывается, были там и лаборатории), и схемы руководства подземного города, и даже агенты, работающие на племя в государственных структурах. Но все эти важные сведения нужно было выбрать из бессмыслицы мусора, наваленного в его речах. А как раз для этой огромной и кропотливой работы не находилось времени. Записанные пленки нумеровали, складывали в одно место и снова записывали. Часто рассказы повторялись… но их все равно записывали. Скоро у Ильи от этого бреда голова пошла кругом, и он уже не вслушивался в то, что говорил горбун, опасаясь свихнуться от этой, возможно, заразной околесицы. Зато Басурман не боялся. Он с огромным интересом слушал горбуна-бредовика, проводя возле него с открытым ртом часы напролет. Что слышалось оторванному от родной гвинейской почвы страннику в словесном наборе неизлечимого шизофреника? Что привлекало его в неясных речах? Это оставалось для всех загадкой.
   Так прошло две недели. О Китайце не поступало никаких известий. Волна насилия, прокатившись по городу, за семь летних дней поглотила несколько десятков крупных бизнесменов, руководителей криминальных структур города, принесла колоссальные убытки двум банкам да и просто нервотрепку представителям властных структур и схлынула. Все эти для кого маленькие, для кого большие неприятности начали забываться. Нет никакого Китайца, и не было. Словно и не просыпался он никогда… Спите и вы спокойно, кто жив пока: бандиты и представители бизнеса. В городе стало спокойно – даже несчастных случаев стало меньше, даже карманники будто покинули город и квартирные воры убрались, даже в транспорте ругались меньше и продавцы сделались культурнее – не обсчитывали.
   Внимательный Сергей все время проверял окружающую среду на предмет наблюдения за его квартирой, но ничего не замечал… Впрочем, иногда он морщился от неприятного чувства… Нет, за ним не следили, но кто-то все же поглядывал. Сергей не опасался того, что где-нибудь стоят микрофончики. Пускай записывают: серьезные разговоры дома вести было не принято, а из бреда душевнобольного горбуна что-либо выяснить мог только человек, который знал, что нужно выяснять.
   Осень была дождливая.
   Несколько раз уже за последнюю неделю приходил Свинцов занимать денег. Он истрепался еще сильнее и находился в подавленном состоянии духа: пропал Китаец. Для Свинцова пропажа из жизни главного врага была равносильна краху всей жизни. Отпадала нужда жить дальше, и он растерялся.
   – Что-то он, проклятый, наверное замышляет,-говорил Свинцов, с ненавистью почесывая под рубашкой. – Что-то готовит.
   Карина его не любила, боясь заразиться от Свинцова вредными насекомыми и чувствуя себя в доме у Сергея почти хозяйкой, покрикивала на бывшего капитана милиции, а за глаза обзывала "бомжом" и науськивала Сергея не давать ему денег. Но Сергей ее не слушал.
   Для жизни у них денег хватало: год назад Сергей получил наследство из Финляндии и теперь тратил его, в случае надобности снимая деньги с книжки. Кроме того, Басурману родители прислали из Гвинеи значительную сумму, и Карина денег не жалела.
   В один из своих приходов Свинцов признался, что побаивается, как бы претендующие на власть в городе банды не прикончили Китайца. И хотя он не верит в эту возможность, но все же опасается. Ведь он собрал так много важного материала, что Китаец (дай Бог ему здоровья и долгих лет) ни за что уже от суда не отвертится.
   Но в целом настроение у него было паршивое. Начинались заморозки. В голубятне, где он привык жить, становилось холодно.
   Сергей, пожалев Свинцова, попросил как-то Илью отвезти ему в голубятню рефлектор. Сам Сергей с утра уехал по делам, горбуна Илья оставил на попечение Карины и, уложив обогреватель в полиэтиленовый пакет, отправился в голубятню к Свинцову.
   Но не успел Илья выйти из подворотни, как прямо около него остановились "жигули". Водитель, высунувшись в окошко, приветливо улыбнулся.
   – Илья, здравствуй. Хорошо, что я тебя встретил, – сказал незнакомый водитель. – Сергей просил тебя привезти. Садись на заднее сиденье.
   Он открыл дверцу.
   – Да мне тут… в одно место надо…
   – Вы потом с ним съездите. Давай скорее, мне еще на работу нужно успеть.
   Илья с неохотой сел на заднее сиденье. У водителя было круглое доброжелательное лицо, коротко подстриженные волосы. И все же сердце неприятно защемило. "Зачем я сел в машину?! Вот дурак! Хотя, ведь он один. Если бы еще кто-нибудь с ним был, – рассуждал Илья, поглядывая на его массивный затылок, – ни за что бы не сел…"
   – А меня Сергей попросил за тобой заехать. Меня, кстати, Коля зовут, – между тем говорил водитель. – А у меня в этих краях дела были. Ладно, думаю, заеду…
   Они свернули на другую улицу. У поворота, просительно подняв руку, голосовал мужчина в плаще.
   "А как он меня узнал? – вдруг подумалось Илье. – Ведь мы с этим Колей впервые видимся… Вот, влип опять".
   – Возьмем попутчика, заработаем? – спросил Коля, как будто прочитал мысли Ильи и тут же решил их опровергнуть. Не дожидаясь его ответа, затормозил.
   У Ильи отлегло от сердца: раз он собирается кого-то подвозить, значит, не похититель. Будь он похититель, наверняка бы никого брать не стал.
   – Возьмем, – облегченно сказал Илья, хотя Коля уже остановил машину.
   Мужчина в плаще улыбаясь открыл дверцу и махнул кому-то рукой, тут же от стены дома отделились два человека и заспешили к машине.
   – Ну вот, а то голосуешь, голосуешь… Поехали, – проговорил человек, усевшись на переднее сиденье. Двое его друзей сели рядом с Ильей, один с одного, второй с другого бока. Илье сразу стало тесно от их широких плеч и жутко от их угрюмых физиономий.
   – Дождь, наверное, опять будет, да? – проговорил мордоворот с переднего сиденья, показав свой профиль с перебитым носом боксера.
   – Да, не иначе, – отозвался Коля. – Вся осень такая наверняка будет. Как всегда…
   Двое соседей Ильи угрюмо молчали, глядя вперед. Тот, который сидел слева от него, постоянно теребил свой нос (такая, видно, у него была привычка). Илья был полностью нейтрализован, ему было даже трудно пошевелиться, не то что оказывать сопротивление. Какое уж тут сопротивление!..
   "Ведь они не сказали, куда им ехать! Значит, заодно… Да, конечно. Это люди Китайца! Неужели опять психушка?! Боже мой!! Только не это! Только не это!! – Илья обливался потом. – Только не обратно в психушку. Все что угодно!.. Но не это!.."
   Он, выпучив глаза, смотрел вперед и твердил про себя одну-единственную фразу: "Только не это!.. Только не это!.." – уже не понимая, что творится вокруг него. Илью охватил дикий ужас, при котором либо хочется, бешено завизжав, броситься вон – неизвестно куда, зачем, без надежды на спасение, просто, визжа, рваться, бежать, кусаясь, царапаясь, сокрушая все на своем пути, либо сидеть без движения, окоченев, потеряв счет времени, ощущение окружающей обстановки…
   Только не психушка!!!
   – Вот всегда синоптики неправду говорят,-сокрушался между тем мордоворот на переднем сиденье. – Мы, вообще-то, работники коммунального хозяйства. Вот это инженер по сантехнике.-Инженер-мордоворот, без конца теребивший нос, кивнул. – Это управдом. – Он указал на второго мордоворота. – Если б мы неправду своим жильцам говорить стали, так нас бы они разорвали.-Он повел боксерскими плечами. – А синоптикам все можно. Управы на них нет…
   Состояние оцепенения прошло. Илья водил обезумевшими глазами – то на одного работника коммунального хозяйства посмотрит, то на другого. У работников жилищного хозяйства под плащами явно было спрятано стрелковое оружие. У инженера-сантехника, сидевшего слева, Илья ощущал боком что-то твердое под мышкой, может быть даже автомат.
   "Только не в дурдом! – уже спокойнее, без первоначальной истерики, думал Илья. – Неужели после стольких испытаний?!. Ну почему так не везет?! Ну почему?!."
   Переехали Неву. Уже миновали несколько милицейских постов.
   "Хоть бы остановили! Хоть бы остановили…"
   У сфинксов, на набережной, стоял красочный автобус. Иностранные граждане фотографировали стоявшего под сфинксом потомка фараонов. Работники коммунального хозяйства вели неторопливую беседу о погоде.
   "Не похоже, что в дурдом едем", – с надеждой подумал Илья. Он еще плохо ориентировался в городе.
   Наконец машина остановилась около двухэтажного особняка, стоявшего в плотном окружении деревьев.
   – Приехали, – бесстрастно сказал работник коммунального хозяйства с перебитым носом. – Пошли, Илья. А то Сергей тебя ждет не дождется.
   "Значит, дело еще хуже, чем я думал, раз Сергей здесь".
   Прижимая к себе полиэтиленовый мешок с рефлектором, Илья вслед за мордоворотами вышел из машины. Ноги не слушались, он споткнулся, но его предупредительно поддержали под локотки. Кричать, убегать не было абсолютно никакой возможности и смысла, тем более что на Илью навалилась слабость от пережитого в машине стресса, рубашка была мокрая. Сейчас ему стало уже все безразлично. Главное – не психушка! Главное – не психушка!
   Они вошли в здание, поднялись на второй этаж. Оказавшись в большом холле, в кожаном кресле без оков и охраны Илья увидел своего друга.
   – Пойду доложу полковнику, – сказал один из сопровождавших Илью и, постучав, вошел в другое помещение. Остальные двое тоже куда-то исчезли.
   – Ну вот и тебя, что характерно, привезли,-сказал Сергей, улыбнувшись другу.
   – Фу… Ну, слава Богу, ты жив-здоров. – Илья опустился в мягкое кожаное кресло рядом с Сергеем.-Слушай, а это кто такие? Я думал, китайцы.
   Илья не пришел в себя и все еще был бледен; голос у него дрожал, мокрая рубашка неприятно липла к телу.
   – Да нет, у Китайца, что характерно, другие методы работы. А они разве тебе удостоверения свои не показывали?
   Но Илья не успел ответить. Дверь открылась, и тот самый привезший Илью мордоворот, теребя нос, пригласил их пройти.
   – А это могильщик, помнишь? – успел шепнуть на ухо Сергей.
   Кабинет был обставлен старенькой мебелью без современного офисного шика. Столы располагались буквой Т, рассчитанные на скопление подчиненных. За столом сидел мощного телосложения мужчина с суровым лицом, лоб его рассекал шрам.
   – Садитесь, – небрежно кивнул он на стулья. – Меня зовут Георгий Иванович Бойко. Я полковник ФСК. Вы можете не представляться. Вот тут, Сережа, у меня папка. – Бойко положил руку на лежавшую перед ним папку. – Здесь вся твоя биография, даже то, что ты о себе не знаешь.
   "Где-то я его уже видел", – думал в это время Илья.
   – Я хорошо знаю о твоих геройствах в Афганистане. Ты был одним из самых лихих лейтенантов. А теперь…-Полковник Бойко подал корпус вперед и буквально вцепился своими жесткими глазами в лицо Сергея. – Теперь у нас один враг. Ты понимаешь, о ком я говорю.
   – У меня нет врагов, – невозмутимо ответил Сергей.
   – В общем, так, – в голосе полковника, и без того резком, прозвучали грубые нотки. – Знаю я про твоих расчлененных китайцев. Доложили. Кто они тебе, ведь братья, кажется. А за братьев нужно мстить. Или как у вас принято?
   – Что вы лезете в мои глубоко личные дела? – помолчав, поинтересовался Сергей. – Вы нам что-нибудь предложить хотите?
   – Да, я хочу лично тебе дать полномочия. Такие полномочия тебе никто больше дать не может. Китаец залез слишком далеко – в такие структуры, где он становится опасен для безопасности государства. Понял?! А где затронуты интересы государства, там человеческая жизнь ничего не стоит.
   В это время Илья, к которому никто не обращался, разглядывал самого полковника и обстановку, в которой тот находился. На столе у полковника Бойко лежала папка с личным делом Сергея, точно в такой папке с завязочками лежало и лично-психиатрическое дело Ильи. Жаль, что его так и не удалось выкрасть…
   И тут, рядом с папкой, появилось насекомое. Это была муха с оторванным крылышком. Она изо всех сил подпрыгивала, стараясь взлететь в воздух, но падала, потом неутомимо подпрыгивала вновь… Эта муха напомнила Илье… Он посмотрел на полковника Бойко внимательнее. Да нет, не похоже!.. Сам полковник Бойко не видел танцующего насекомого и пытливого взгляда Ильи, между тем продолжая свою мысль:
   – Китаец ничто, пшик. Наша служба рано или поздно разберется с ним. Но у тебя с ним свои счеты. Ведь так?! Вот здесь все адреса, известные нам, где можно достать Китайца или его людей. – Он протянул через стол листок Сергею. – Мы даем тебе все полномочия… Так что ты можешь действовать.
   – А зачем мне ваши полномочия? – вызывающе ухмыльнулся Сергей. – Да и адреса ни к чему. – Но листок взял, пробежав его глазами, сложил и спрятал в карман куртки. – Ну, разве на всякий случай…
   – Там написаны телефоны, по которым можно со мной связаться. Лучше, если ты будешь держать меня в курсе своих дел…
   – Вы для этого нас позвали? – спросил Сергей.
   – Для этого, – и жуткую его физиономию перекосила ухмылка. – А еще посмотреть на вас. Теперь можете идти.
   – Ну, тогда всего хорошего.
   Илья с Сергеем вышли из кабинета.
   – Что-то тут не так, – поморщился Сергей, когда они остановились возле его машины.-Понять не могу что.
   – По-моему, он монстр какой-то, – высказал свое мнение Илья, так и просидев весь разговор молча, а от него и не требовалось говорить. Неприятно было чувствовать себя пустым местом. Бойко даже не взглянул ни разу в его сторону.
   – Все-таки, почему они нас с тобой на Китайца натравливают? По-моему, Бойко затеял какую-то поганую игру. Ну ладно, посмотрим.
   – Вспомнил я, где его видел. Он от Жанны выходил. Точно. Она сказала, что он прибыл из Москвы, проверяющий. Жанна предупреждала, что он опасный тип.
   – Ну это сразу видно.
   Когда ехали в машине, Илья был задумчив: из головы не выходила пляшущая на столе муха.
   – Что-нибудь случилось? – заметив состояние друга, спросил Сергей.
   – Да нет, ничего, – проговорил, пожав плечами, Илья, – почудилось…
   Как только друзья вышли от полковника Бойко, тот вызвал к себе широкоплечего "работника коммунального хозяйства" с перебитым носом, ехавшего с Ильей в машине на переднем сиденьи.
   – Что скажешь по поводу этих двоих?
   – Мы за ними посматриваем. Ведут себя странно. Выкрали из психушки сумасшедшего, совершенно неизлечимого, и возятся с ним. Я больше чем уверен – Родионов знает о Китайце и его исследованиях больше нас. Он со своим дружком только путаются у нас под ногами.
   – Не беспокойся, – сказал полковник Бойко, махнув рукой. – Я возьму их на себя. Какие новости?