Арно Сергей. Живодерня

   Потом его остановил человек и предложил вступить в малое предприятие с ограниченной ответственностью. Но Сергей отказался. Потом за ним увязался жизнерадостный дурачок и тоже, как Сергей, заглядывал вместе с ним под кровати и делал все то же самое, что и он. Тогда Сергей лег на свободную кровать, но дурачок не уходил, он с улыбочкой все вышагивал и вышагивал возле Сергея, снова приглашая его поиграть. Но Сергей, догадываясь, что только полным бездействием может отвязаться от приставучего типа, продолжал лежать, никак на приглашения не реагируя. Дурачку-полуночнику надоело ждать, и он ушел. Сергей для верности еще полежал на кровати и даже немного задремал, хотя вставать и опять идти на поиски проклятого горбуна не хотелось, но делать было нечего – он поднялся и снова отправился бродить по отделению.
   Он проходил один, без Ильи, уже, наверное, минут двадцать, но за это время ни разу пути их не пересеклись. Это показалось странным Сергею. Он обошел все палаты, заглядывая в пробоины вместо дверей, но Илью нигде не нашел.
   "Та-ак. Небось, прикорнул где-нибудь на свободной кровати, а я тут ищи вместо него, – в шутку подумал Сергей. – Ну, найду его, устрою взбучку…"
   Он сходил в столовую, заглянул в туалет. Через некоторое время он стал тревожиться: Ильи нигде не оказалось. Палата для тяжелобольных тоже была закрыта. И хотя горбун за это время несколько раз прошмыгнул мимо Сергея, он уже не обращал на него внимания.
   Он еще раз обошел отделение, даже заглянул в лица спящим больным… Ильи на отделении не было. Причин исчезновения Ильи могло быть только две: либо он ушел, не сказав ничего Сергею, либо его похитили. Уход Ильи был маловероятен: вряд ли он оставил бы Сергея одного в психбольнице. Хотя и был момент, когда Сергей лежал на кровати, спроваживая назойливого дурика, возможно, тогда Илья и пытался разыскать его, чтобы сообщить о своем намерении. Но это предположение Сергей отмел, хотя знал, что его другу пришлось вытерпеть в этой больнице; возможно, его психика не вынесла вторичного попадания сюда… Да нет, Сергей понял бы по его глазам и поведению, что внутри назревает нервный срыв. Оставалось похищение. На отделении, полном ночных вскриков, храпов и стонов, немудрено было не услышать призыв о помощи. Ночной санитар продолжал спать на своей раскладушке. Тогда кто? Да, впрочем, это и неважно. Кто бы там ни был, а Сергей должен найти Илью, освободить и вместе с ним уйти из психбольницы. Других вариантов не было: их не могло быть.
   Расставшись с Сергеем, Илья пошел в столовую и снова лазал под столами… Один раз Илья видел, как горбун выполз из-под раскладушки ночного санитара, но тот даже не пошевелился.
   Обиднее всего было то, что приходилось искать на старых местах, потому что предмет поисков постоянно передвигался по никому не известной ломаной траектории. Просчитать, вычислить ее не представлялось абсолютно никакой возможности. Илья, плюнув на логику и всякий разумный смысл, запустил свое тело на поиски, стараясь не подключать разум и не задаваться вопросами "зачем и почему?". Как ни странно, ему вроде бы удалось попасть на странную волну горбуна, потому что Илье он стал видеться чаще, чем когда он искал его осознанно. Случалось, что он входил куда-нибудь позже горбуна, или вдруг оказывалось, что горбун входил за ним… Конечно, при таких поисках страдала конспирация, но Илья рассчитывал на свою пижаму и слабое знание больных ночным санитаром.
   Из сестринской кто-то вышел. Илья боковым зрением уловил движение, тут же спрятался в небольшую нишу в стене возле туалета и замер. Сердце стучало громко и часто. Он вжался спиной в стену, глядя прямо перед собой, но не слыша приближающихся шагов. Тишину нарушали только вскрики и стоны безумных больных, доносящиеся из палаты. Выглядывать из своего укрытия Илья пока не решался. И вдруг из-за угла стены очень медленно высунулась голова. Человек глядел не на Илью, а вперед; Илья сразу узнал этот страшный профиль с провалившейся переносицей, скошенным лбом и впалыми глазами.
   Голова Чукчи на расстоянии вытянутой руки застыла перед нишей, в которой окоченел от ужаса Илья. Глаза Чукчи, не моргая, глядели вперед, но почему-то он сам не делал движения ни вперед, ни назад, словно голова его была не живой – кукольной. Пот стекал по лицу Ильи, он глядел на профиль Чукчи словно загипнотизированный.
   Не поворачивая головы, Чукча вдруг медленно скосил глаза в сторону Ильи, и улыбка обезобразила его лицо. Скошенные глаза Чукчи и ошалело выпученные глаза Ильи встретились…
   Проходило мгновение, другое, третье… Глядя в эти глаза, Илье казалось, что прошли годы.
   – Чукча ждал тебя, – вдруг проговорил Чукча и неторопливо повернул к Илье голову. – Моя знал, что ты вернешься…
   В конце коридора, напротив столовой, были две двери. На одной было написано "кладовая", на другой – "сестринская". Сергей, невесомо ступая, подкрался к сестринской – там горел свет, – приложил к двери ухо, несколько мгновений вслушивался. Потом достал из-за пояса нож, вставил острие в отверстие для ручки, повернул, резко вошел в помещение и закрыл за собой дверь.
   В сестринской никого не было. Горела люстра под потолком; лампа на столе тоже горела; под настольной лампой лежала тонкая книжечка. Сергей подошел, взглянул на ее обложку. "Анекдоты про чукчу". Подушка на топчане была измята. Картина прояснялась.
   Сергей вышел из сестринской. В кладовке по-прежнему было тихо и темно.
   Сергей оказался еще возле одной двери. Он не знал, куда она может вести, да это было и неважно. Он вставил конец ножа в место для ручки, открыл дверь и сделал беззвучный шаг.
   Он очутился в начале длинного коридора, очень похожего на коридор отделения, откуда он пришел. С левой стороны были большие зарешеченные окна, с правой – отверстия без дверей, ведущие в палаты.
   В конце коридора кто-то прошел. Сергей бросился в сторону и прильнул к стене. Потом короткими перебежками, мельком заглядывая в палаты, направился в другой конец коридора.
   Планировка этого отделения в точности совпадала с тем, на котором они искали горбуна, только без раскладушки с санитаром. Прочее все было таким же, даже палата для тяжелобольных за решетчатой дверью. Наверное, такие палаты имелись на всех отделениях… Какая-то тень так же бесшумно, короткими перебежками, настигла Сергея сзади. Он мгновенно повернулся, заняв боевую позицию. Перед ним в такой же боевой позе, с радостной улыбкой младенца застыл человек. Но это оказался не противник, а наоборот, сумасшедший, в точности повторявший за Сергеем его движения. Даже дурачок-повторюшка здесь был как две капли воды похожий на повторюшку с того отделения. Сергей ухмыльнулся странному сходству. Заметив боковым зрением движение в коридоре, он мгновенно прижался к стене – дурачок тоже прижался.
   Когда вышедший из палаты больной прошаркал в туалет, Сергей повернулся к повторюшке и внимательно присмотрелся к его лицу, потом посмотрел на дверь, через которую проник на чужое отделение. Ему сразу все стало ясно. Дело в том, что замок Сергей не защелкнул, зная, что если придется в спешке возвращаться, то не будет времени возиться с замками. Он просто прикрыл дверь, а повторюшка, увидев это, последовал за ним. Ну, что теперь было с ним делать?! Отводить обратно на его отделение – лишняя трата времени, еще неизвестно, сколько предстоит искать Илью… Да, может быть, его здесь и нет. Вырубать безобидного дурачка было жалко, и Сергей решил оставить его при себе, тем более что тот, стараясь изо всех сил, повторял все движения Сергея в точности. Ему очень нравилось корчить из себя супермена.
   Подкравшись к месту, где коридор поворачивал, Сергей выглянул из-за угла. Людей нигде не было видно. Они постояли, дожидаясь, когда из туалета обратно в свою палату прошаркает отлучавшийся больной, потом подошли к двери сестринской – оттуда слышались голоса, хохот. Сергей приложил ухо к двери, минуту послушал. Потом, на радость повторюшке, сунул острие ножа в место для ручки и повернул, после чего резко, но бесшумно открыл дверь и в сопровождении повторюшки вошел в помещение.
   Илья, привязанный к стулу, сидел лицом к двери: из его носа обильно текла кровь. Перед ним стоял Чукча и назидательным тоном, грозя указательным пальцем, говорил:
   – Из-за тебя Чукчу разжаловали. Чукча мучить тебя будет.
   Рядом на топчане развалился грузный Харя и по старой, заведенной еще Малютой привычке следил за Чукчей, чтобы тот не перестарался с пленником. Тут же, закинув ноги на письменный стол, сидел Кирилл, похохатывая. Он был от природы человек веселый, но своеобразно веселый: ему было весело тогда, когда кому-то было грустно.
   Все общество в изумлении воззрилось на двоих вошедших в служебное помещение мужчин.
   – Мужики! – начал Сергей обиженным тоном. – Мы вот ходим, вас везде ищем…
   Он ничего не значащей, развязной походкой неторопливо прошел в глубь комнаты. Санитары были сбиты с толку миролюбивым тоном человека в пижаме. Только Кирилл, что-то заподозрив, спустил со стола ноги, а Харя так и не поднял своего жирного зада с дивана. Мозги его соображали неспешно. Сергей, доброжелательно улыбаясь стоявшему возле Ильи Чукче, проходя мимо Хари, даже не посмотрев в его сторону, ударом ноги с отмашкой по его жирной физиономии разрушил такое хорошее и приятное о себе впечатление… Харя ахнул и повалился на бок, Чукча спохватился, но понял все слишком поздно. Встав в боевую стойку, он снова решил сразиться с Сергеем, но, получив удар ногой в живот, согнулся и рухнул от боли на колени.
   Правильнее всех повел себя Кирилл: пока Сергей разбирался с его товарищами, он рванул к двери. Сергей, понимая, что его нельзя выпускать, выхватил из-за пояса нож… Лезвие блеснуло в воздухе…
   И не миновать бы Кириллу смерти от ножа, но он, изловчившись, успел-таки выскочить в коридор. Нож со стуком глубоко вонзился в окрашенную белой краской дверь.
   Повторюшка-дурик, оказавшись в самом нутре схватки (в самом боевике!), чуть с ума не сошел от счастья. Он воевал в другом измерении. Он махал в воздухе ногами и кулаками, нанося сокрушительные удары воображаемым соперникам, и никому не мешал.
   Сергей бросился к Илье, перерезал казенные полотенца, которыми были привязаны к спинке стула его руки. Чукча, постанывая, старался подняться на ноги. Харя, срубленный ударом, не подавал признаков жизни.
   – Идти можешь? – спросил Сергей шмыгающего носом Илью. Тот кивнул.
   Сергей вытащил из двери нож, сунул за пояс. Они втроем выскочили в коридор. Бегом, уже не соблюдая никакой конспирации, напугав по пути какого-то больного, рванули по коридору на свое отделение.
   Горбун, о котором в пылу боя совершенно позабыли, сейчас, как специально, стоял возле двери в палату для тяжелых больных и бурчал в свое удовольствие про подземную жизнь. Когда Сергей, совершенно не заботясь о том, как стоит обращаться со впавшим в транс человеком, попутно попросту схватил его за руку и повлек за собой, горбун воспринял это совершенно нормально и пошел туда, куда его вели.
   Повторюшка остался в коридоре за решеткой, с восторгом глядя в первую палату. Илья от "ласк" Чукчи пострадал незначительно, отделавшись разбитым носом и губой, но он, уже привыкший к побоям, не придал этому значения.
   Сергей попутно вырубил очухавшегося бригадира, после чего они с горбуном исчезли в люке. Их провожал Петр.
   – Ну что, Петр? Ты решился бежать? – спросил Илья перед тем, как лезть под кровать.
   – Не-ет, – отвечал Петр. – У бригадира больные почки. Думаю, он долго не проживет. А уж тогда кому бригадиром быть, как не мне!
   У них было в запасе немного времени, и поэтому они торопились. Горбун не доставлял им никаких хлопот и полз по трубе за Сергеем, будто бы знал, куда и зачем влекут его незнакомые люди и будто их желания совпадали с давнишним желанием горбуна.
   Оказавшись на воле, они выбрались из оврага наверх, где проходило шоссе. На всякий случай, чтобы горбун, одумавшись, не убежал, Сергей придерживал его под ручку. На шоссе ждал их автомобиль Сергея с погашенными огнями. Они перебежали шоссе и направились к автомобилю. Но тут их внимание привлекла стремительно мчащаяся от больницы машина "скорой помощи". Чтобы не попасть в свет ее фар, бегом бросились по направлению к кладбищу, успев спрятаться за куст. Из машины их не заметили, но "скорая помощь" затормозила возле стоящих на обочине "Жигулей" Сергея. Из "скорой" вышли двое санитаров в белых халатах. Это происходило метрах в ста от притаившейся за кустом компании, поэтому видно было достаточно хорошо. Но Илью больше волновало то, что творится у них за спинами. Он то и дело беспокойно оглядывался: они находились на пограничном рубеже кладбища. В нескольких шагах от куста, за которым они лежали, Илья видел надгробные памятники, кресты… огромные деревья шумели листвой, навевая уныние и тоску. Никто не заставил бы Илью приблизиться сейчас к кладбищу даже на шаг.
   – Что они привязались? – прошептал Сергей. – Чего им надо?..
   Санитары не уходили. Стоя по обеим сторонам машины, они разговаривали с Кариной через опущенное стекло. Горбун лежал тихо, словно бы отсутствовал, только иногда бормотал что-то да перебирал руками травку перед собой. Сергей был сильно увлечен разглядыванием санитаров, он старался догадаться, какой разговор происходит между ними и Кариной.
   Издалека, откуда-то из центральной части кладбища, до ушей Ильи донесся тягучий, жалобный, похожий на стон свист. Илья напрягся. Он уже слышал этот леденящий сердце свист. Ему отозвался другой, такой же жалобный и протяжный, поближе.
   – Нужно уходить… – Илья схватил Сергея за руку. – Слышишь, Сергей. Нужно уходить!
   – Подожди, сейчас они отъедут.
   Сергей не понимал и не разделял тревогу Ильи: его больше занимали санитары. Неужели они о чем-то догадываются? А может, просто заигрывают с симпатичной девушкой на дороге. Это даже больше сердило и раздражало его. Сергей чувствовал влечение к этой женщине…
   Свист снова повторился, уже совсем близко. Илья похолодел.
   – Нужно уходить, слышишь! Нужно уходить!..-теребя рукав Сергея, шептал он вне себя от ужаса.
   – Сейчас, сейчас, – бубнил в ответ Сергей, не сводя глаз с дороги.
   Илья тоже на мгновение только взглянул на дорогу, а когда вновь оглянулся на кладбище, то оно буквально кишело маленькими прыгающими огоньками. Они взлетали вверх и, долю секунды подержавшись в воздухе, обрушивались вниз. Они стремительно приближались к лежащим в кустах людям. Вот они уже вокруг них… Илья видит, как черное тело падает сверху на Сергея, – тот, мгновенно среагировав, сбрасывает его на землю; но сверху падает еще тело – Сергей сбивает его на лету, вскакивает… Но тела сыплются на него со всех сторон… Илья чувствует, как на него наваливается какая-то тяжесть, а дальше темнота, тягучая, душная, тесная темнота…
   Где он?
   Что с ним?
   Может быть, это и есть смерть?..

Глава 6
МОЛОТ ВЕДЬМ

   Ночь для Карины прошла беспокойно. В середине ночи из ворот психбольницы выехала "скорая", остановилась возле их машины; мордовороты-санитары завели смутные, неясного смысла разговоры. Поначалу Карина думала, что они "клеятся", и пыталась послать их всеми доступными ей методами. Но чем дальше заходил в свои дебри разговор, тем она все больше понимала, что санитары торчат здесь не просто так, а с умыслом. Она сразу смекнула, что, возможно, они ждут не дождутся Сергея с Ильей. Поговорив с ней на темы отвлеченные, санитары сели в свою машину, но не уехали, а так и стояли в пятидесяти метрах на обочине. Таким образом, они заблокировали подход к машине, и, если бы гости психушки вернулись, им бы пришлось отсиживаться ночь на кладбище. Причем, санитары не спали. Карина наблюдала за ними в зеркало заднего вида. Она изгрызла себе все ногти, пытаясь придумать, как согнать "скорую" с хвоста.
   Не придумав ничего лучшего, Карина отъехала метров на тридцать; "скорая" приблизилась и остановилась на том же расстоянии. Санитары снова подошли, поинтересовались причиной перемены места. В их улыбочках и похохатываниях Карина чувствовала угрозу, поэтому на полную катушку не хамила. Кроме того, она знала, что санитары эти не с терапевтического отделения. И всякому даже неискушенному человеку известно, что психика – дело темное и любой человек может заплутать в ее лабиринтах. А уж там дело доктора: поможет он найти выход или как Сусанин…
   В половине шестого утра "скорая" уехала. Это могло означать, что Сергея с Ильей поймали. Хотя у Карины все же была слабая надежда, что они, промокшие и промерзшие, лежат где-нибудь в кустах. Или ушли не дождавшись?.. Карина поминутно выходила из автомобиля и прохаживалась вокруг него, вглядываясь в кладбищенскую растительность, посвистывая, якобы для своего удовольствия (на тот случай, если они прикорнули в кустиках), потом снова залезала в машину. Басурман спал, совершенно ни о чем не подозревая и не разделяя тревог своей невесты. Злясь на своего жениха, Карина будила его, и некоторое время Басурман бодрствовал, не понимая причины своего пробуждения, но потом засыпал снова.
   В шесть часов десять минут утра от долгого глядения на корпуса психушки у Карины начались галлюцинации. Из утреннего тумана, со стороны психиатрической лечебницы, сначала мутным пятном, но по мере приближения проявляясь все отчетливее во всей своей невозможности, по шоссе медленно шел огромного роста человек. Он был в два или даже в три раза выше обычного среднего человека. Своими огромными ногами он делал гигантские шаги. На нем был длинный черный плащ и широкополая шляпа.
   Карина, облокотившись на руль, открыв рот, глядела на выступающего из тумана призрака.
   – Ух ты-ы-ы!.. – шептала Карина, не сводя с него глаз. – Это ж какой мужичина-а!..
   Призрак-гигант подошел совсем близко к машине. Карина выскочила из нее и остановилась перед ним, уперев руки в бока. Гигант тоже остановился, глядя на бесстрашную маленькую женщину, преградившую путь.
   – Ну, круто! Слов нет! Я ведь думала, что у меня крыша поехала! – воскликнула Карина, глядя в лицо человека на ходулях.
   – Я оттого и гуляю ночами да утром ранним, чтоб умы людские не смущать, – донесся с высоты ходуль глухой голос.
   – А ты чего, здесь все время ходишь?
   – Да, каждую ночь и утром здесь гуляю,-ответил ходульник.
   – А высоты не боишься? – поинтересовалась Карина: всякое инакомыслие привлекало ее.
   – Низости боюсь, – сообщил человек.
   – Слушай, человек! Тебе отсюда все видать! Не встречал ли где по пути моих дружков?
   – Нет, никого не встречал, – ответил ходульник, топая на месте: стоять на палках на одном месте ему было не очень удобно. – В дурдоме суета. Через забор видел. Ищут кого-то.
   "Значит, не поймали", – подумала Карина.
   – Слушай, тебе сверху видно все! – заметив на его груди бинокль, прокричала ввысь Карина. – В кустах кладбищенских никто не ночует?!
   – В кустах навряд ли кто схоронится. Амвросий тут заправляет. Если кто ночью на кладбище окажется, так прямиком к Амвросию поступает. А он уж там рассудит – то ли на кол посадит, то ли шкуру с живого сдерет. Это уж как у него настроение будет.
   – Как это понимать? – Карина поежилась от утреннего холода. – Что значит – на кол посадит? Кто это такой Амвросий и почему такие полномочия имеет?
   – Амвросий – святой человек. На нем, считай, все кладбище держится. Порядок поддерживает. А полномочия сам себе назначил. Кто же ему пытки разрешит?
   – Слушай, длинный человек, а найти-то твоего Амвросия как можно?
   – Я не длинный, я большой человек, – слегка обиженным голосом сказал он. – А кто ж знает, как Амвросия найти! Стой на месте – Амвросий сам тебя найдет, если нужда будет.
   Ходульник двумя шагами обошел Карину и двинулся своим путем.
   – А, пошел ты! – негромко выругалась Карина, залезая в машину. – Ишь, Амвросий какой-то!!
   Но большой человек не услышал: он был уже далеко.
   Карина положила руки на руль, на руки подбородок и, глядя на пустынную дорогу, теряющиеся в тумане корпуса психбольницы, задумалась.
   Илья очнулся от неудобства затекшего тела, бормотания и стонов. Прямо ему в ухо кто-то противно вещал, словно нарочно хотел досадить ему. Илья открыл глаза, попробовал пошевелиться, но ему это плохо удалось. Руки и ноги были крепко связаны, так что затекли и ничего не чувствовали. Перед лицом он видел сухое сено. Он резко повернулся, придав телу другое положение. Теперь можно было оглядеться.
   Он находился в скудно освещенном помещении со сводчатым потолком, рядом с ним на охапке сена лежал связанный горбун; он-то и бормотал в ухо Илье; стоны доносились из другого угла помещения, но кто там стонет, Илья не видел. Здесь было темно, только слабый свет раннего утра проникал через решетки узкого оконца.
   – Сергей! Это ты? – позвал Илья. – Эй, Сергей!
   Стоны прекратились, из темноты угла донесся слабый голос.
   – Вашего друга увели на допрос, – проговорил он и вздохнул тяжело. – Эти скоты изуродуют его. Кто бы мог подумать… Такая дикость…
   Он снова застонал и завздыхал.
   – Что это? Где мы? – спросил Илья у невидимого собеседника.
   Но ему никто не ответил, только горбун бредил не переставая. Илья перекатился чуть подальше к стене. Где дверь, он не видел: было еще достаточно темно. Но рассвет разгорался, и имелась надежда, что скоро можно будет что-нибудь разглядеть.
   Илья хорошо помнил, что произошло с ними; хотя голова и болела, он помнил, как попрыгунчики падали на них сверху, как отчаянно сражался Сергей, расшвыривая их в стороны… На ум пришли страшные рассказы Профессора об этих не знающих пощады людях.
   Илья попробовал ослабить веревки на руках, разводя кисти. Было очень больно, но он терпел. От его стараний веревка как будто ослабла. Он перекатился на другое место, полагая, что своими передвижениями по помещению может набрести на спасительный выход. Нельзя было смириться с положением узника. Все что угодно, но только не смирение.
   "Я от Китайца ушел, из дурдома ушел, из подземелья ушел…" – снова крутилась в памяти какая-то очень знакомая песенка. Он подкатился совсем близко к стонавшему в углу человеку.
   – Хочешь выкатиться отсюда? Не выйдет, у Амвросия запоры крепкие, – перестав стонать, проговорил он слабым голосом.
   – Что это за Амвросий!? Где мы?! – спросил Илья, тяжело дыша от сложных телодвижений.
   Вглядевшись хорошенько, он увидел стонавшего человека. Раскинув руки и ноги, он без движения лежал на каменном полу.
   – Ты еще не понял, – отозвался тот, не шелохнувшись, одними губами. – Мы в руках инквизиции. Амвросий инквизитор. Он мучает таких, как мы, экстрасенсов. Ты ведь тоже экстрасенс, да?
   – Нет, не экстрасенс, – ответил Илья.
   – Так ты с кладбища? Вас на кладбище взяли? Тогда вам не позавидуешь. Плохи ваши дела, – он тяжело вздохнул.
   – Слушай, экстрасенс, у тебя руки свободные, развяжи, а, – разглядев собеседника, попросил Илья. Но ответа не дождался. – Эй, слышь! Эй!
   – Я ведь уже после допроса, – простонал экстрасенс.
   – Ну и что? – Илья никак не мог понять, к чему клонит биоэнергетик.
   – А то, что у меня все пальцы, руки, ноги… вывихнуты. Мне и без движения лежать мука… У них это называется "мешок с костями".
   – Как это – вывихнуто? – Илья подкатился ближе.
   – Все вывихнуты и переломаны. На дыбу вешали, ноги выламывали… О-ох!..
   Он застонал, не в силах продолжать дальше изнуряющий разговор.
   И вдруг заскрипела открываемая дверь, помещение озарилось языками пламени. Илья с изумлением и ужасом глядел на двух вошедших людей. У одного в руке был факел, и в его призрачном пламени Илья смог разглядеть их подробно.
   Оба пришельца были в черных одеждах, на головах у них были черные тряпичные маски (не такие, как носят бойцы ОМОНа, а какие были у палачей средневековья). Осветив светом факела лежавших, тот, у которого руки были свободными, поднял горбуна и забросил его себе на плечо, потом так же непринужденно взгромоздил на другое плечо Илью и вынес из помещения.
   Носильщик роста был гигантского и силищи, похоже, неимоверной, потому что нес два тела без особого труда. Илья, боясь, что его могут уронить, пока что никак не проявлял своего недовольства. Горбун продолжал без умолку бурчать нечленоразделку.
   Их пронесли по длинному каменному коридору. Пока их несли, Илья все больше упрочивался в мысли, что они находятся в казематах старинного средневекового замка. Хотя откуда замок, когда в средние века и города-то здесь не было… Заскрипела железная дверь, и Илью внесли в освещенный зал, перевернули и опустили в кресло. Палач развязал Илье и горбуну руки, ноги оставил связанными, – Илья и за это был благодарен. Руки у него сильно затекли и ныли. К своей радости, рядом в кресле он увидел живого и здорового Сергея. Тот подмигнул Илье, чем сразу поднял ему паршивое настроение.
   Они сидели в пыточном зале – нечто подобное Илья видел в кино. Вон там при помощи колеса поднимают на дыбу, там – стол для растягивания человека, в углу – "испанский сапожок", колодки, в которых зажимают щиколотки ног… И даже два палача в масках, в одном из которых угадывался бывший штангист. Илья вертел головой. Было в этом антураже что-то ненастоящее, искусственное, киношное… уж лучше кино с хорошим концом. Илья посмотрел на своего друга и совсем успокоился.
   Перед ними на возвышении стояли стол и стул с высокой спинкой. Палачи расположились за креслами пленников в ожидании главного судьи, наверное самого Амвросия, чтобы начать безжалостно их пытать.