Астахова Людмила Викторовна. Наемник Зимы

   Где-то в глубине светлых глаз эльфа, и здорового и заплывшего, всполохнула белым огоньком настоящая злость. На какое-то мгновение Шаффу показалось, будто жизнь его висит на волоске, неважно, что эльф не вооружен, а в углу зала сидят трое его людей, готовые защитить своего патрона и магией и оружием. Однако ответил Ириен совершенно спокойно, как ни в чем не бывало.
   – Ничто не вечно в этом мире. Все союзы имеют тенденцию распадаться, будь то воинский союз или любовный. В Игергард я приплыл один и ничего к сказанному ранее добавить не могу. Да и не хочу, – подвел итог Ириен, давая понять, что разговор окончен.
   Понятное дело, знай Шафф, что эльф с разбитым лицом на самом деле Познаватель, он повел бы себя по-иному. Тогда же пришлось откланяться, рассчитывая на то, что встревоженный им Альс тут же бросится оповещать свою пассию о визите волшебника. Но, к величайшему разочарованию, ни на следующий день, ни через десять, ни через двадцать, ни через месяц эльф не выказал ни малейших признаков обеспокоенности и не предпринял никаких активных действий в ожидаемом направлении. Наоборот, он лечился, старательно отращивал новые зубы, восстанавливал физическую форму, словом, всеми силами лелеял свою особу, включая продолжительный сон и полноценное питание. Шафф просто вынужден был свернуть наблюдения, чтоб попусту не расходовать время и силы своих людей – сильных и самолюбивых чародеев, которых столь бестолковое занятие выводило из себя…
   Впрочем, Шафф ничем не хуже эльфийских волшебников – Ведающих. Те вообще потеряли Познавателя из виду на целый год.
 
   Тем временем Высокий эльф продолжал свое повествование:
   – Сейчас Альс обретается в промежутке между границей Чернолесья и отрогов Дождевого хребта, сопровождая караваны в Хэй и обратно. Его навязчивое желание закопаться в такой глуши мне кажется весьма подозрительным. Не то чтобы он брезговал работой наемника, как раз этим Ириен и занимался большую часть сознательной жизни, но, имея определенные сбережения, дом в Ритагоне и обширные связи в разных слоях общества большинства королевств Севера, вести себя так… Это выглядит по меньшей мере странно, вы не находите? – Он обвел взглядом честное собрание.
   – Говоря проще, Познаватель кое-что выяснил и решил на какое-то время исчезнуть, чтобы потом воспользоваться своими открытиями по своему усмотрению. И обязательно воспользуется, – довольно дерзко перебила Арьятири его прекрасная спутница.
   Арьятири, похоже, совсем не обиделся за то, что его прервали, а скорее наоборот, с удовольствием отдал инициативу в нежные дамские ручки. Они не были бы эльфами и тем более Ведающими, если бы все повороты разговора, все фразы и реплики не были просчитаны и отрепетированы заранее. Ингеналь владела в совершенстве давно утраченным даже самими эльфами искусством Воздушных Голосов – отточенными плавными движениями создавать нужные смысловые формы. Арьятири и сам иногда предпочитал общаться с Ведающей невежливо, стоя к ней спиной.
   – Вы думаете, что ваш эльф Познаватель знает, где искать Джасс'линн? – поинтересовался Ноэль, внимательно изучая свои ногти, не иначе как в поисках несуществующих заусениц.
   – А это ему совершенно не обязательно, мессир Хиссанд, – заверила его Ингеналь. – Если Познаватель пожелает кого-либо найти, то сделает это так быстро, как только возможно.
   – Значит, надо сделать так, чтобы Познаватель пожелал. Весьма непростое решение, если учесть, что Познавателя нельзя заставить, – резюмировал Ноэль.
   – Поверьте, нам хватило бы терпения дождаться того момента, когда Ириен Альс решит распрощаться с добровольным уединением. Чего-чего, а терпения нам в Зеленой Ложе не занимать, – сладко улыбнулась эльфийка, обнажая в улыбке ровный ряд мелких зубок. – Другое дело, что он резонно решит присовокупить к собственной силе еще и силу Царицы ветров. Согласитесь, то будет настоящая катастрофа.
   Магистры вполне согласились с доводами леди Ингеналь.
   – Ириен всю жизнь привык полагаться только на свой меч, вернее, на два меча. Он очень жесткий, жестокий и опасный противник, и его сложно остановить, – сказал внезапно Арьятири с самым серьезным выражением лица. – Он никому не доверяет, кроме разве что бывшей своей ланги.
   – Ага! А вот это интересней, лорд Арьятири, – оживился Итан. – Их имена вам, наверное, известны, так поделитесь.
   – Нет ничего проще, уважаемый магистр Итан. Мэд Малаган, островитянин-эрмидейец, оньгье Аннупард Шого, орк Сийгин из клана Лост и тангар Торвардин, сын Терриара, внук Энардина из Ролло. Нахождение первых двух неизвестно, а тангар пребывает в родном Ролло, воссоединившись с многочисленным и многоуважаемым семейством. Орк осел в Тэссаре, остепенился, женился на полукровке, отчеканил – эльф, всем своим видом показывая, что не замечает скрытой в словах патрона Погонщиков насмешки.
   Итан не зря задал этот вопрос. Он знал о лангах больше, чем все чародеи, что собрались в апартаментах Хозяина Сфер, включая и самого главного иерарха. Во-первых и в главных, ланга не могла быть бывшей. Либо члены ланги были живы, либо мертвы, и только это могло дать основание называть ее бывшей. Ланга, это сугубо заморское изобретение, хотя и выглядела как простой воинский союз, на самом деле являлась чем-то вроде ритуального, почти магического братства. Серьезное сообщество, если вникнуть. Слово, данное лангой, не могло быть нарушено до тех пор, пока оставался в живых хоть один из лангеров. Связь же между лангерами была почти кровной, крепче, чем у братьев-близнецов, сильнее, чем у аймолайских кровников. Так что эти двое, которых назвал эльф, были для Ириена Альса не просто соратниками. На них можно было ловить эльфа-Познавателя, как щуку на живца. Но своими соображениями Итан делиться не спешил, памятуя о том, что спешка еще никогда ни к чему хорошему не приводила. Тангары народ своеобразный, и просто так прижать Торвардина, сына Терриара, не удастся даже самому Ар'аре. Да и всех остальных, как их там… еще, в общем-то, найти нужно. Словом, оставим лангеров как запасной вариант.
   – Итак, расстановка сил более-менее ясна, – подытожил Хозяин Сфер, морщась, как от зубной боли, и сделал вид, что не заметил, как переглянулись Тафила и Итан. Пусть себе.
   – Только один вопрос, мессир, – внезапно вмешалась Ингеналь, продолжая с осторожностью пользоваться мелодичными колокольчиками в своем голосе. – Мы бы в свою очередь хотели узнать об… этой женщине. Как я понимаю, она сейчас… вне поля вашего зрения?
   Эльфийка решила взять реванш за недавний допрос Арьятири, который им учинил канкомарец. Она права. Чтобы эльф не встал на защиту сородича? Такого нет, не было и не будет.
   – Хвастаться нам, прямо скажем, нечем, – жестко сказал Ар'ара, бросив на Глашатая Ночи красноречивый взгляд. – Правильно я говорю, мессир Шафф? Джасс'линн ушла у нас из-под носа в Арнаг-Улле. Вернее сказать, не ушла, а улетела. О да, представьте себе, леди Ингеналь. Один старикан из разбойников построил летун, а наша подопечная воспользовалась изобретением со всем присущим ей бесстрашием.
   – Магический летун? – уточнила эльфийка серьезно.
   – Нет, моя леди, обыкновенная механическая игрушка, только большого размера и способная поднять в воздух двух человек. Кстати, спутником Джасс'линн оказался ваш соотечественник – принц Яримраэн.
   – О! – очаровательно округлила глаза Ингеналь.
   Что она имела в виду под этим «О!», не понял даже Арьятири.
   – Улетела вместе с эльфом? – спросила насмешливо Тафила Юннис, обращаясь непосредственно к Шаффу. – Его-то вы хоть сумели отыскать?
   – Нет, – отрезал Глашатай Ночи. – Принц Ярим тоже бесследно исчез.
   – Не волнуйтесь, мессир Шафф, с принцем-бастардом мы окажем вам всяческое содействие. Двор Тинитониэлля отдал нам все полномочия относительно его особы, – сказал Арьятири. – Даже сам владыка Иланд не станет вмешиваться в дела принца.
   Избранные встретили его слова с величайшим сомнением, не решаясь забыть о том, что Яримраэн ведь не простой эльф. Он – бастард владыки Иланда, и более того – признанный, а для эльфов кровь кое-что да значит, особенно королевская. Арьятири не стал разочаровывать своих новых «коллег» относительно политических и кровно-родственных раскладов королевского двора Фэйра.
   – Мы виноваты в том, что переоценили свои силы и потеряли бдительность. Наш мир не так уж велик, чтобы женщина могла раствориться в нем без всякого следа. Она обязательно еще обнаружит себя… или мы должны заставить ее это сделать. Это не столь важно. Главное, чтобы, когда она объявится, мы все были готовы. А посему я хочу, чтоб вы перепроверили все ее связи в Маргаре, Аймоле и, разумеется, в Игергарде. Итан, ты должен расширить свою сеть агентов, – говорил Ар'ара тоном, больше всего подходящим тому, кто имеет высочайший ранг. Хозяин Сфер таким и был, потому что одной только интонацией мог заставить других подчиняться и слушать себя.
   – Я свое дело знаю, мастер Ар'ара. Мои люди будут носом землю рыть, – отчеканил в ответ Итан, замирая в ритуальном поклоне.
   – Прекрасно. Тем более стоит скоординировать наши дальнейшие действия, чтобы не делать лишней работы, – деловито предложил Хозяин Сфер.
   Ар'ара отошел к окну, как бы погружаясь в размышления, а на самом деле дожидался, чтобы эльфы и магистры начали обсуждение. Едва это случилось, он сотворил заклятие Десяти Стен Молчания. Осторожность не помешает, даже в святая святых Оллаверна.
 
   «Все-таки странно видеть перед собой человека одного с тобой возраста», – думал Арьятири, наблюдая за тем, как Хозяин Сфер собственноручно наливает в бокалы пурпурное саффское и яблочный сок. Вино для себя, сок для эльфа. Еще одна ненавязчивая демонстрация богатства Облачного Дома. Вино, которое столь щедро лилось из хрустального кувшина, стоило баснословных денег и употреблялось только на королевских пирах и по особо важному поводу. Да и сок выжат из редчайшего, позднего сорта яблок, который разводили только в оранжереях Оллаверна. Эльф попробовал угощение и одобрительно улыбнулся, оценив старания Хозяина Сфер, но вслух говорить ничего не стал. Раз Ар'ара пригласил его на разговор посреди ночи, то пусть первый и начинает.
   – Надеюсь, ваша прекрасная спутница, леди Ингеналь не станет обижаться?
   – Что вы не подняли ее из уютной теплой постели? О нет, мессир. Скорее она будет вам несказанно благодарна. Да и я тоже. Невыспавшаяся женщина способна испортить настроение десятку мужчин.
   – Вот и прекрасно. Кроме того, я хотел бы обговорить несколько деликатных тем.
   – Например? – спросил эльф, слегка удивившись.
   Но ответил ему молодой маг:
   – Видите ли, лорд Арьятири, дело в том, что в свете наших дальнейших планов нам просто необходимо знать такие вещи, о которых можете рассказать только вы. Относительно вашего Познавателя. Его личности, так сказать.
   – Я постараюсь быть максимально откровенным. Что именно вас интересует?
   – Почему эльф-Познаватель ушел из Фэйра? Что могло заставить его покинуть Цитадель, стать наемником, затем лангером? Зачем? И почему он не вернулся, когда распалась его ланга?
   – Альс был в своей жизни не только наемником и воином. Он строил корабли, пас скот, искал сокровища, ходил по канату, ловил жемчуг, охотился на морского зверя и делал еще много разных других вещей. Но почему он поступил именно так, я не знаю и уверяю вас, что никто в Зеленой Ложе не сможет объяснить его поступков. Это странно и это бесконечно досадно для нас. Мы много раз пытались наладить с ним контакт, просили о помощи, искали возможности найти общие интересы, но тщетно. Возможности Познавателя столь велики, что у меня кружится голова от перспектив, которые непременно открылись бы, будь у меня хотя бы третья часть его могущества.
   – Я не понимаю…
   – Я, поверьте, тоже. И, наверное, никогда не пойму. Хотя, возможно, Ириен просто знает больше, и это знание заставляет поступать его так и не иначе.
   – А Цитадель?
   Арьятири печально вздохнул, пригубив из бокала. Яркий изумруд сверкнул на его тонком пальце.
   – Цитадель пуста, Мастера ее мертвы, а Врата замкнуты, и непохоже, чтобы Ириен пожелал их отворить. А сделать это может только он один.
   Ар'ара прекрасно понимал, что чувствует сейчас этот гордый эльф. Грустно быть великим волшебником и не иметь возможности добиться желаемой цели. Магия и власть идут рука об руку, как кровные братья. Магия – это, прежде всего, жажда познания, жажда совершенства, а великий волшебник гоним великой жаждой. Человек ли, эльф ли просто не сможет стать великим магом, если не поставит перед собой великую цель и не сделает все, чтобы ее достигнуть любой ценой, любыми средствами.
   – Видимо, до сих пор у вашего Познавателя не имелось уязвимого места, – усмехнулся Ар'ара. – Но женщина меняет дело, – добавил он многозначительно. – Мы, люди, очень уязвимы, когда пытаемся защитить любимого или любимую. Для нас любовь – это страшный капкан, в который может угодить каждый, с ее помощью можно заставить сделать все, что угодно. Большинство людей именно таковы, абсолютное большинство. А что вы скажете о своих сородичах?
   – Ах, вот вы о чем! Может ли женщина стать слабым звеном в жизни Ириена Альса?
   Эльфийский волшебник призадумался, прикрыв глаза рукой. Ему было одновременно и смешно и грустно. Смешно оттого, что мышление людей оказалось столь предсказуемо, а грустно – потому что он сам не знал, как ответить на такой простой вопрос. Что значит любовь для эльфа? Что означает она для мага? И что такое любовь для Познавателя? На что он сам был бы способен, решись кто-нибудь причинить вред Лакморе? И чем смог бы поступиться для ее спасения? Вопросы, вопросы, вопросы…
   – Вы зря думаете, что в этом плане мы сильно отличаемся от вас. Разве среди людей мало таких, которые запросто бросят на произвол судьбы собственных детей или позволят родителям умереть голодной смертью? Сколько раз люди предавали своих любимых ради власти, богатства, карьеры? Тут нет и быть не может каких-то определенных гарантий. Мы последний раз встречались с Ириеном чуть более двадцати лет назад в Орфиранге. Тогда он обучал наследника престола фехтованию, и, признаться, я сильно рисковал, поворачиваясь к нему спиной, когда мы были наедине. С Познавателями и без того очень непросто, Ложа в свое время намучилась с его учителями, стариками вредными и неприступными, но Ириен превзошел их всех, вместе взятых.
   – Приятно думать, что не только у людских волшебников могут быть неразрешимые проблемы, – иронично улыбнулся Хозяин Сфер, любуясь игрой огня через толстое стекло бокала. – В таком случае, почему бы вам не попытаться сделать решительный жест?
   Брови эльфа вопросительно изогнулись.
   – Насколько я знаком с вашими сородичами, лорд Ведающий, не в обиду будь сказано, вы редко действуете дерзко и жестко, полагаясь в основном на свое долгожительство. Дескать, нужно лишь запастись терпением, и рано или поздно… Короче, мне ли вам все это рассказывать. Верно?
   – Что вы мне предлагаете? – напрямик спросил эльф.
   Улыбка Верховного оллавернского мага сделала бы честь дракону.
   – Иногда нужно поджечь лес, чтоб поймать строптивого зверя, лорд Арьятири. Какова ни была бы сила Познавателя, он один-одинешенек. Один в поле не воин.
   Арьятири хотел было сказать, что у его народа как раз все наоборот. Одиноких воинов даже с превеликим избытком. Но вовремя подумал, что людской маг примет его слова либо за банальное бахвальство, либо за оправдание собственного бессилия.
   – Если мы правильно построим игру, то получим каждый свой трофей.
   Ириен Альс менее всего подходил под определение Ар'ары. Но в чем человек на самом деле целиком и полностью прав, так это в том, что Альс двадцатилетней давности и нынешний Альс, судя по всему, это два разных существа. Ланга изменит кого угодно, даже Познавателя. Не говоря уже о женщине.
 
   Разумеется, эльфийка не спала.
   – Что тебе сказал Ар'ара?
   – Посоветовал поджечь лес.
   – Очень по-человечески. Может быть, он прав?
   – Не знаю, но ничего умнее я все равно придумать не могу.
   – Мы должны опередить магистров…
   – И пока они будут разгребать последствия высвобождения Проклятия…
   – …он будет обречен вернуться в Фэйр…
   – Арья, неужели ты не боишься, что он придет за тобой?
   Ведающий поглядел прямо в глаза своей спутнице:
   – Не боюсь. Я далеко не так крепко цепляюсь за жизнь. Но я должен попробовать.
   – Вы так похожи, что мне иногда становится страшно.
   – Не бойся, Нальи. Так и должно быть.
 
   Короток зимний день, особенно если небо затянуто непробиваемой пеленой снеговых туч. Зато ночь длинна и полна одиночества и предчувствий.
   – Послушай меня внимательно, Ноэль.
   – Я готов! – вскинулся он.
   – Даже не сомневаюсь. Но ты должен понимать, о чем действительно идет речь.
   Слово «действительно» смогло бы встревожить даже каменных василисков, охранявших вход в Белую башню, не то что чувствительного к малейшему изменению тончайших сфер молодого мага. Он вопросительно поглядел на своего господина и наставника.
   – Ты всегда умел не только слышать, но и слушать. Так вот, Ноэль Хиссанд, Проклятие Ильимани – это слишком серьезно. Гораздо серьезнее, чем о нем обычно принято судить. Да, всяческие напасти да бури, наводнения, бураны и засухи, но не это главное. Островная королева, сама того не зная, создала чудовищную ловушку. Ты знаешь, что магия так или иначе черпается из сил природы и стихий.
   Ноэль завороженно кивнул.
   – Проклятие же действует наоборот, оно превращает магию в энергию стихий. Безвозвратно, Ноэль, навсегда.
   – Не может быть…
   – Может, может! Еще как может. Но вся беда в том, что проклятие намертво привязано к душе смертного. Потому и рождаются Воплощенные, что такой могучей силе нужен выход. Но пока проклятие заперто в живом теле, оно накапливается, пружина закручивается все туже и туже, и смерть с каждым разом высвобождает все более и более могучую силу.
   Оказывается, Хозяин Сфер тоже может чуть ли не до крови закусить губу. И у него могут мелко дрожать тонкие смуглые пальцы.
   – Тебя тогда на свете не было, когда зимы обходили стороной Облачный Дом и здесь царило вечное лето. Теперь принято считать, что магистры решили вернуться к естественным природным циклам из любви к гармонии. Я же сам и придумал эту сказочку. Но на самом-то деле у нас просто не хватило сил удерживать защиту. Я не буду рассказывать тебе про хрупкую ткань мироздания, про то, что по ней уже прошла трещина. Наш мир выдержит, и земли не уйдут под воду, и не исчезнет род людской с его лика, да и нелюдям найдется место. А вот нам, магам, придется худо. О, я понимаю, ты думаешь, что старый негодяй боится потерять свою власть и тянет одеяло на себя, а на весь остальной мир ему глубоко плевать.
   – Я так не думаю…
   – Думаешь, Ноэль, конечно, ты думаешь. Но это не так. Мир уцелеет, но станет гораздо хуже. Не станет ни целителей, ни провидцев, ни ворожеев. Кто-то скажет, ну и демоны с ними. Но плотины запретов рухнут, и вот тогда снова настанут Темные века. В огне перемен сгорят культура, искусство, мораль, в конце концов. Как тебе перспектива?
   Молодой магистр вообразил себе такой мир и понял, что он не хочет в нем жить. Совсем. Может быть, Ар'ара уже сыт и жизнью, и властью, и удовольствиями, и чувствами, но когда тебе чуть более сорока, жизнь только начинается.
   – Теперь ты знаешь, – признался Хозяин Сфер. – Я не мог отпустить тебя навстречу судьбе, не дав шанс осмыслить цену, которую придется заплатить за возможность войти в историю. Поэтому, когда ты встретишь Джасс'линн, то за оболочкой обычной женщины, а она – просто женщина, сосуд с силой и не более, ты должен, ты просто обязан видеть погибель для себя и для всего того, что составляет всю твою жизнь.
   – Я понял, мессир. Спасибо.
   – Потом будешь благодарить. Потом.
   Ар'ара ходит, как кот, бесшумно и быстро. Вот он стоит рядом, и его уже нет, только тихонько прикрывается дверь. До утра далеко, но Ноэль все равно не сможет уснуть. Он увидит ту женщину из сна. Очень скоро. Тут не уснешь, только отдавишь все бока на узком ложе. Хотя никакая кровать все равно не сможет сравниться по неудобству с лежбищами в Обители. А ведь именно на том жестком, как доска, тюфяке он увидел ее впервые…
 

Восемнадцать лет назад. 1677 год

   …Ноэль проснулся на рассвете с отчаянно бьющимся сердцем, дрожащий от холода и совершенно разбитый, словно не спал всю ночь, а грузил бревна. Голова отчаянно болела и кружилась. Такого с ним давно не случалось. Вернее, и было-то всего один раз. Пророческие сны отнимали у магов множество сил и здоровья. За способность заглядывать сквозь пространство и время даже самым могущественным приходилось платить дорогую цену. Ноэль ее и платил. Каждый день. Всю свою недолгую, скучную и однообразную жизнь. В Обители один день походил на другой, каждый был расписан поминутно строгим уставным каноном, сменялись только сезоны. За долгой зимой следовала короткая весна, затем два-три шестидневья лета – и все повторялось вновь. Когда-то Ноэлю здесь нравилось, но когда детство кончилось и его, как всякого подростка, потянуло куда-то за горизонт, кончилось и душевное умиротворение. Сначала он приставал к Мастеру, получая в ответ пустые отговорки, потом он строил планы побега, к счастью так и оставшиеся планами, а потом стремление увидеть мир превратилось в глухую тоску.
   Накануне он едва уснул, долго ворочаясь с боку на бок, пока не нырнул в глубокий омут тяжелого болезненного забытья, которое язык не поворачивался назвать сном. Сон пришел позже. Сначала отрывками, кусочками яркой мозаики, затем отчетливой картиной черной гряды гор на горизонте и пологих, заросших низким кустарником холмов, между которыми петляла мелкая бурная речушка. Вода шумела и пенилась на камнях, вращалась серебристыми водоворотами в заводях. Ее хотелось пить, хотелось опустить лицо в прохладные струи… Их было восемь, вернее семь, потому что один был мертв. Уже почти целые сутки. Они стояли возле помоста погребального костра, прощаясь с тем, кто должен был занять на нем свое место. Мертвец лежал закутанный в темный плащ, безразличный ко всему. Его бледно-серое лицо с ужасной рубленой раной через лоб было тщательно отмыто от крови, веки плотно сомкнуты, а на губы нанесена синяя краска, как это принято у эльфов. Товарищи мертвого эльфа выполнили все обряды его народа, хотя знали, что он был равнодушен к ритуалам и мистике. Ноэль не видел их лиц, но на грудь покойника падали теплые капли. Тот, кто умер, был оплакан… Слезы затуманили глаза Ноэлю, он жалобно всхлипнул и проснулся…
   Холодный пол кельи обжег голые ступни, пока юноша нащупал войлочные туфли, по обыкновению своему заброшенные как можно глубже под кровать. За ночь под окном, через щель в ставнях, намело целый сугроб снега, и Ноэль умылся им, стараясь хоть как-то взбодриться. Проведя почти всю жизнь в Обители, он так и не привык ни к ледяным сквознякам, вечно гуляющим по кельям и коридорам, ни к вою ветра в печных трубах, ни к постоянному чувству голода, сопровождающего воспитанников изо дня в день. Ноэль закутался в жесткую шерстяную накидку с капюшоном, единственное, что полагалось по канонам носить ученикам помимо длинной грубой туники на голое тело и тяжелых башмаков на деревянной подошве. И то только в течение трех самых суровых зимних месяцев. Юноша заковылял по темному коридору, торопясь застать Мастера до того, как тот отправится в библиотеку. Он успел вовремя. Мастер Логан встретил его на пороге своей кельи.
   – Ноэли? – удивился он. – Ты заболел?
   Тот помотал головой, как немой. Он стучал зубами и, казалось, совсем не был способен к членораздельной речи.
   – Заходи, согрейся.
   Мастер завел паренька внутрь, усадил в кресло и поторопился разжечь маленький шандал, чтоб тот мог согреть пальцы. Логан казался абсолютно спокойным, но на самом деле он здорово испугался, увидев смертельно-бледное лицо послушника с расширенными зрачками. Но сначала нужно было согреться.
   – Мастер, я видел сон, – тихонько сказал Ноэль.
   – Какой сон?
   – Тот самый, Мастер. Как в прошлый раз, – обреченно выдохнул юноша.
   Мастер Логан внимательно посмотрел на воспитанника. Ну что ж, это должно было когда-нибудь случиться. По крайней мере, парень сильно вытянулся за последнее лето и уже не похож на паршивого гусенка. Хорошая еда, свежий воздух и умеренные физические нагрузки могли бы превратить худого юношу в сильного мужчину. Если он, конечно, доживет до того возраста, когда его можно будет так назвать.
   – Что же ты видел? – спокойно спросил Мастер, присаживаясь напротив. – Рассказывай очень подробно.
   Ноэлю описания давались очень непросто, и поначалу он сбивался с мысли, но потом голос его окреп, и речь потекла более гладко и, главное, более связно. Юноша очень внимательно вслушивался в свои воспоминания, стараясь не пропустить деталей. У него неплохо получалось.
   – Это степь, – сказал Логан и пояснил: – То место, что ты видел во сне. Огромная дикая страна за маргарскими горами. А река называется Стиаль. Одна из немногих полноводных рек тех мест. Продолжай. Опиши поподробнее тех людей, что ты видел.
   – Их было семеро. Я не видел их лиц, Мастер. Только мертвеца. Он был эльфом. Светлые волосы и все такое прочее.
   – Да, да, я понимаю, все эльфы для тебя на одно лицо. Это неважно. От чего, ты говоришь, он умер?