Страница:
Лорд Крэнг длинно и грубо выругался, отводя душу самым доступным способом.
– Похоже, придется организовать охотничьи отряды в Чернолесье, – сказал сэр Гэррик. – Без свежего мяса мы ноги здесь протянем. Ты хорошо стреляешь, Кении?
Кенард кивнул. Луком и самострелом он владел неплохо, и глазомер у него был приличный. Для обычного человека. Так говорил Альс, а его мнению Кен доверял больше, чем собственному. Лучшими стрелками, разумеется, были орки и эльфы. Даже простой пастушок с орочьего хутора бил белку в глаз, а уж лучше следопытов, чем орки-горцы, в природе не существовало.
«Это хорошая идея», – подумал рыцарь. С Альсом и орками они добудут много дичи, и обитатели Тэвра смогут пережить эту зиму.
– А крысы? – Сэр Соланг вопросительно воззрился на эльфа.
– В городе должен быть крысолов, – равнодушно ответил тот. – Я думаю, нам стоит побеседовать в более удобной обстановке. У меня есть некие соображения, которые вам следует знать, лорд Крэнг.
И то, как Альс посмотрел на барона, заставило Кенарда напрячься всем телом. Ничего хорошего от эльфьих соображений он не ожидал.
О том, что в замке происходит что-то серьезное, лорд Крэнг догадался и сам. Он уже несколько дней наблюдал за эльфом, вдруг преобразившимся из равнодушного мучителя солдат в хищного и опасного охотника за неведомой дичью. Изменение, на первый взгляд совершенно неощутимое, для старого опытного вояки было столь очевидно, что он только диву давался, как этого никто, кроме него, не заметил. Глаза у эльфа превратились из стеклянных в ярко-серебряные. Жесты, и до того удивительно изящные и ловкие, исполнились запредельной грацией. Альс охотился. Иначе назвать произошедшую метаморфозу барон не мог. Он и на себе ловил внимательный взгляд эльфа, от которого мурашки бежали по позвоночнику. Ириен напоминал тэврскому барону большого пятнистого белого кота, который живет высоко в горах и слывет самым хитрым и отважным хищником. Делиться своими соображениями с Гэрриком или Солангом он не торопился. Крэнг ждал, когда Альс соизволит посвятить его в свои тайны. И не напрасно.
Из окон господской горницы открывался вид на Северный тракт, который в середине зимы был безлюден. После недавней оттепели разбитая колея смерзлась в непроходимые ухабы, по которым не то что конный, пеший рисковал переломать себе ноги. Выпавший ночью глубокий снег укрыл унылые и неприветливые круглый год холмы, поросшие низким кустарником, серые валуны, низкорослые деревья. И только на горизонте чернела гряда Дождевого хребта. Рыцаря Эртэ от этого зрелища уже мутило. Южнее тракта огромной синеватой шкурой лежал дремучий лес, именуемый на картах Старым, а в местном просторечье – Чернолесьем.
Леди Тариссу с рукоделием и леди Гилгит, по обыкновению бесцельно торчавшую у окна, а также девчонок-служанок с пяльцами без всяких церемоний барон выгнал вон. Пышущий жаром камин, удобные кресла и толстая дверь – то, что нужно для военного совета. Гилгит на прощание смерила Кена презрительно-насмешливым взглядом, заставив того покраснеть и смутиться. Словно дерзкая девчонка застала его за каким-то позорным делом. А может, виной тому ее точеная фигурка, затянутая в тяжелое темно-синее платье, отороченное белым мехом на высокой груди. Белый и синий цвета в нарядах Гилгит преобладали всегда, как будто она специально соревновалась в белизне кожи с мехом снежной лисички, а синевой глаз – с дорогой заморской краской индиго. В ее черной шелковистой косе синяя атласная лента обычно переплеталась с ниткой речного жемчуга. К Гилгит молодого рыцаря нестерпимо влекло, и в то же время он до смертной дрожи страшился подойти к ней ближе, чем это дозволяли приличия. Одного только ласкового слова, да что там слова, одного теплого взгляда достало бы, чтоб юноша положил свое наивное сердце к ее ножкам в расшитых бисером башмачках. Гилгит же доставляло удовольствие наблюдать за муками парня и терзать его деланным пренебрежением.
Лорд Крэнг расположился в кресле возле огня. Утренняя нервотрепка и беготня в одном исподнем порядком его утомили. Казалось, он весь сосредоточился на том, чтобы согреть руки, не обращая внимания на тихую перебранку своих рыцарей, но Альс не обманывался насчет безучастности лорда.
– Тебя, мастер Альс, похоже, не слишком удивляют наши сегодняшние несчастья? – спросил барон, бросая на эльфа подозрительный взгляд.
– Не слишком, – согласился тот.
Эльф, по странной своей привычке, не сел, а стоял, прислонившись плечом к простенку между высокими окнами. Лорд Крэнг подозревал, что тому просто приятно взирать на людей с высоты своего немалого роста – сверху вниз.
– Думаю, ты хотел с нами поговорить без лишних свидетелей, мастер Альс.
– Верно. Но сначала я хочу предупредить еще раз всех вас, благородные господа. Если хоть одно слово дойдет до чужих ушей… до любых других ушей, кроме тех, которые я вижу здесь и сейчас, то следующее утро для вас не наступит, – сказал Ириен.
На некоторое время эльф умолк, словно в последний раз обдумывая предстоящий разговор. Благородные господа терпеливо ждали, отчаянно борясь с зудом любопытства. Кенард постарался не упустить ни единого слова.
– Не томи, мастер Альс, – пробурчал сэр Соланг, нервно теребя длинный ус.
– По моему глубокому убеждению, в Тэвре уже некоторое время происходят очень нехорошие вещи. И крысы, пожравшие наши запасы, – лишь начало чьих-то далеко идущих планов.
– Одним словом, в замке кто-то колдует во вред всем, – резко сказал барон.
– Да, именно так. Во вред, во зло, называйте это как хотите… Кстати, сэр Кенард, а как вы относитесь к некромантии? – невозмутимо поинтересовался эльф самым легкомысленным тоном.
Кен поперхнулся собственным дыханием. Он ожидал чего угодно, только не такого вопроса. От гнева он покраснел, как рак, готовый бросить в лицо нелюдю самые черные ругательства. Но в последний момент сдержался, и одни только светлые небеса знают, чего это ему стоило. А эльф с неподдельным любопытством наблюдал за игрой эмоций на лице юноши.
– Объяснитесь, мастер Альс, – сухо потребовал молодой ветландец.
– А как же иначе? – хмыкнул эльф. – Но ты не ответил на мой вопрос. Так как?
Кенард невольно поежился. За некромантию в большинстве королевств полагалось посажение на кол, а кое-где за проливом практиковали разрывание лошадьми. А если уж кого из магов уличали в сем непотребстве, то такому преступнику кол мог показаться быстрой и легкой смертью.
– Я полагаю некромантию серьезным и опасным преступлением, – отчеканил молодой человек. – Я полагаю, что тот, кто занимается подобными делами, заслуживает смерти. И чем скорее его настигнет правосудие, тем лучше.
Эльф снова окатил Кена холодным взглядом, в котором ничего невозможно было прочитать.
– Ты сам это сказал… – задумчиво вымолвил он и продолжил уже иным тоном, словно не замечая рыцаря Эртэ: – Здесь, на севере, на многие вещи смотрят иначе, чем… э-э-э… везде. Холодная жестокая земля, долгие темные ночи, смерть так близка, что ее дыхание почти ощущаешь рядом с собственным дыханием. Жизнь здесь мало ценится, лето и радость коротки, ветер пронизывает до костей. Здесь родина многих культов, связанных со смертью, умиранием, небытием. В Черном лесу еще живут старые шаманы давно позабытых племен, для которых жизнь была всегда лишь изнанкой смерти, и они презирают жизнь, делая ее прислужницей Великой госпожи. Ты ведь уроженец этой земли, Кенард Эртэ. Неужели ты никогда не слышал страшных сказок о злых духах, о демонах и о Восставших из Тьмы?
Ледяные пальцы стиснули горло Кенарда, злодейка зима запустила острые когти ему прямо в грудь, разрывая теплое тело, вынимая сердце, вонзая в него острые ледяные зубы…
– Очнись, Кен!
Рыцарь вздрогнул, и невидимые чары рассеялись, осыпаясь незримыми льдинками на пол вокруг его трясущихся ног. Кен тяжело дышал и с ужасом взирал на спокойного эльфа. Глаза остальных рыцарей, взрослых мужественных людей, неоднократно заглядывавших в лицо самой смерти, были полны детского бескрайнего ужаса перед колдовством.
– Зачем вы это сделали? – шепотом спросил сэр Гэррик.
– Что сделал? – делано удивился эльф, приподнимая брови. – Рассказал вам о мире, в котором вы живете? Еще совсем недавно ты, Кенард, ни за что не поддался бы на мои слова. Это ведь просто слова, не более того. Сейчас совсем другое дело, и я дал возможность тебе почувствовать, что вокруг происходит.
– А что изменилось?
Кенард чувствовал, как его голос слабеет, словно у недужного, теряющего последние силы. Такого с ним никогда не случалось.
– Очень многое. Ты, например, хорошо спишь в последнее время? – поинтересовался эльф. – Тебе не снятся темные перелески, камни и высохшие ручьи? А вам, господа? Что за сны видите вы в последние дни? Не хотите припомнить?
Его голос звучал зловеще, словно странное и опасное заклинание. Кенард втянул голову в плечи. Сны действительно были. Камни в пожухлой траве, белые и блестящие, как черепа неведомых животных, зыбкий туман над невидимой рекой, которая не то шептала, не то звала. После таких снов Кенард просыпался в ознобе, разбитый и не способный до полудня собрать воедино расшатанные чувства. Там, в его снах, всегда кто-то плакал, жаловался или стонал. Где-то за туманом, в овраге, в траве кто-то ходил и шептал незнакомые слова, от одного звука которых хотелось спрятаться. И вместе с тем они манили к себе, звали в туман. Воспоминание о снах росло снежным комом. Как странно, а ведь раньше он сразу забывал о неприятном видении, стоило только открыть глаза и увидеть знакомые стены своей комнаты.
– Я вижу, ты понимаешь, о чем я говорю, – вкрадчиво сказал Альс, наклоняясь к Кену ближе, чтобы видеть его глаза. – Тебе снятся страшные и непонятные сны. И уверяю тебя, что большинству обитателей замка снится то же самое. Только они не могут ничего припомнить, а ты вспомнил. Вернее, я немного помог тебе.
– Что это, мастер Альс? Что с нами происходит? Колдовство? Зачем?
Теперь ни один из тэврских рыцарей не выглядел равнодушным, в том числе и барон Крэнг. Он был человеком неглупым и рассудительным, за что его уважали вассалы и сам князь Кириам. Как большинство северян, высокий и широкий в плечах, с кулаками, как кузнечные молоты, барон в жизни руководствовался простым здравым смыслом. В существование некроманта в замке он поверил сразу, хотя бы просто потому, что он сам, всегда просыпавшийся засветло, вдруг стал спать чуть ли не до полудня и потом едва сползал с постели.
– Значит, колдун у нас завелся? – переспросил он, запуская пятерню в густую пепельную шевелюру. – Нехорошо это. И крыс он тоже наслал. А что еще он может сотворить?
Эльф немного задумался.
– Это некромантия, милорд. В замке живет некромант, и каждую ночь он насылает на всех нас сны, цель которых – поработить наши души. Заметьте, не убить нас, но обрести власть над той сущностью, которая принадлежит даже не нам самим, а Творцу, – сказал он мрачно. – Меня такая перспектива не устраивает. Вас, я думаю, тоже.
Конечно, кому понравится, если украдут и поработят его душу? Кенарду стало как-то совсем неуютно, он со страхом оглянулся вокруг. Теплый зал с коврами и гобеленами на стенах, обычно такой уютный, показался ему пропитанным холодом и смертью. Вот уж действительно: не знаешь, откуда придет в дом беда.
– И как вы думаете, мастер Альс, кто этот колдун? – осторожно спросил Крэнг.
– Не колдун, а колдунья, – поправил его эльф. – Это магия женщины. Я почти уверен. Причем некромантка не слишком опытна, хотя и сильна. Иначе не потратила бы на обряд столько сил. Все это наведение снов – лишь свидетельство малого опыта. Будь на ее месте опытный шаман, все обитатели замка уже давно стали бы покорными живыми покойниками.
– Женщина? Может быть, Голта? – предположил Кенард.
Старая орка, вся ссохшаяся, как кочерыжка, сварливая и злющая, каждый раз как видела Кенарда, норовила сказать ему вслед какую-нибудь гадость. Ее черная татуировка, словно уродливый цветок, росла из левого плеча и покрывала всю шею, отчего старуха казалась еще страшнее. Настоящая старая ведьма. Кенард был уверен, что она и есть некромантка.
– Нет, Голта совершенно ни при чем, – сказал Альс. – Равно как и все остальные орки в замке. Зря ты возводишь напраслину на уважаемую женщину. Ты должен знать, что некромантией могут заниматься люди. И только они.
– А вы тоже колдун, мастер? – вырвалось у Кенарда, и он мгновенно пожалел о своей оплошности. Негоже самому младшему высказываться впереди лорда, но, похоже, этого никто не заметил. И сам барон тоже.
Эльф невесело усмехнулся, искривив и без того кривой рот:
– Нет, я не колдун. Хотя отрицать не стану: у меня тоже есть дар, но он несколько иного свойства. Можно так сказать.
– Поэтому вы и учуяли некроманта, – догадался барон. – Я заметил, что вы охотитесь за кем-то. Прямо как снежный барс.
– Я охочусь как эльф, милорд, – улыбнулся Альс и изобразил легкий поклон. – Каковым и являюсь. Но вы достойны похвалы за наблюдательность. Мое прозвище так и переводится с ти'эрсона. «Альс» означает «охотник».
– Значит, под подозрением у нас женщины, все людские женщины. Все? – спросил молчавший до сих пор сэр Донар.
– Абсолютно, – кивнул эльф.
– Даже леди Тарисса и леди Гилгит? – изумился Кенард. – Они тоже?
– Разумеется.
«Только не Гилгит, – подумал рыцарь. – Она – самое невинное создание на свете».
С тех пор как Кенард появился в Тэвре и увидел дочку лорда Крэнга, многое в его жизни изменилось. Раньше он не понимал, как это может быть, чтобы взрослый мужчина ночи напролет думал о тоненькой пряди на виске, об изгибе стройной шеи и о… всем остальном. А теперь молодой человек именно этим и занимался. Он прекрасно понимал, что никакой надежды на общее будущее у них нет и быть не может. Но разве не благородно любить прекрасную деву издалека и без взаимности? Только так и можно, если желаешь считать себя человеком, наделенным душой.
– Что же мы станем делать? – решительно спросил сэр Гэррик. Он был уверен, что эльф уже успел придумать что-то для противостояния черному колдовству. – Если не с колдуньей, то с крысами?
Эльф нехорошо прищурился, словно разглядывая что-то одному ему видимое прямо сквозь стену.
– Я думаю, даже если крысолов не найдется, у дарра Минго, вашего жреца, в храмовых свитках должно иметься хоть одно заклинание против грызунов. А вот что касается некромантки… Тут дело сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Я постараюсь что-нибудь придумать. А пока, я думаю, стоит наложить запрет на выход из замка.
– Для всех женщин? – уточнил Гэррик.
– Вообще для всех. Так будет менее подозрительно, – приказал барон, понимающе переглянувшись с эльфом. – И еще, есть и у меня одна мыслишка.
Некоторое время барон размышлял, размеренно прохаживаясь от стены к стене, заложив по привычке большие пальцы за широкий пояс. Рыцари терпеливо ждали.
– В Мельницах уже лет десять живет колдун. Вернее сказать, настоящий маг. Звать его Тронгарс, – весьма недовольным тоном начал Крэнг.
– Тот самый Тронгарс? – нахмурился сэр Соланг.
– Тот самый. Говнюк он, и связываться с ним себе дороже выходит, но, видно, делать нечего. Ты только не подумай, господин Альс, что я тебе не доверяю. Однако ж стоит подстраховаться. Маг нам не помешает. Ты, сэр Гэррик, возьми несколько человек и отправляйся в Мельницы за Тронгарсом. Сули денег не скупясь и без колдуна не возвращайся.
Рыцарь согласно кивнул. Все почему-то посмотрели на эльфа, но у него не нашлось возражений. В одиночку воевать некроманта ему не хотелось.
– Милорд, а не одолжите ли вы мне в помощь Рыцаря Эртэ? – внезапно попросил Альс. – Он человек смышленый и вполне заслуживающий доверия, – загадочно проговорил он.
Барон, конечно, согласился. Кенард же остался в полном недоумении и растерянности. С одной стороны, находиться на побегушках у эльфа удовольствие сомнительное, но, с другой – с Альсом он будет защищен от чар неизвестной колдуньи, способной захватить его душу в плен. Кенард прекрасно помнил жуткие сказки, которыми любила потчевать их с сестрами старая нянька. В них все всегда кончалось плохо. В северных сказках всегда в самом конце героев настигали проклятия, по их душу являлись демоны и утягивали бедолаг в Нижние миры. А все это случалось по наущению обидчивого и злопамятного мага-шамана.
«И почему я всегда считал эти сказки выдумкой?», – подумал с тоской Кенард.
То, что мастер Альс не знает, что такое отдых и пощада, Кен догадывался и раньше, но убедиться в этом на собственной шкуре ему пришлось без всяких скидок на возраст и неопытность. Почти весь день, холодный и ветреный, они провели в седле, объехав округу в поисках чего-то, Кену совершенно неясного. Эльф ни в какие подробности его не посвящал, досадливо отмахиваясь от любой помощи. В Клычьем урочище они насобирали целую вязанку сухого огнецвета. Потом долго петляли меж кривых айсенн у болота, пока эльф наковырял каких-то корешков, а уже под вечер очутились на старом погосте. Здесь лет двадцать никого не хоронили, многие могилы провалились, а кусты и деревья, наоборот, разрослись, и кладбище, особенно летом, больше походило на небольшую рощицу. Летом детишки из Тэвра днем бегали сюда за ягодами, а новолунными темными ночами жаждущие отличиться мальчишки испытывали себя на смелость. Место мрачноватое, но, на взгляд Кенарда, не опасное и не страшное.
– Иди-ка сюда! – позвал его эльф, и голос его рыцарю не понравился.
То, что он увидел, тоже не понравилось. Совсем.
Альс сидел на корточках возле разрытой ямы и вертел в руках деревянную дощечку с грубыми, выжженными огнем рунами. «Милика Бэннф» написано было там на общем.
– Скорее всего, эта Милика была женщиной бедной и одинокой. И когда она умерла, ее закопали на брошенном кладбище, а не на новой освященной земле, – рассуждал Альс вслух.
– Похоже на то, – согласился Кен. – Но могила, видимо, была разрыта.
– Осенью, – согласился эльф и швырнул табличку на дно могилы. – И это сделали не звери.
Он обошел кругом все кусты, периодически поддевая носком сапога занесенные снегом кучи листьев, пока не наткнулся на то, что искал.
– Ага, вот и наша покойница, – заявил эльф.
– Где? – ахнул Кенард.
Из-под слоя смерзшейся грязи и травы торчали седые космы человеческих волос. Плоть на черепе истлела, оставив только желтоватую неровную кость. Голова была отделена от тела, кости которого уже успели растащить животные.
– Здесь некромантка пробовала поднимать свежего покойника, – пояснил Альс в ответ на полный ужаса взгляд молодого человека. – И ей все удалось.
– Может быть, могилу раскопали лисицы? – предположил Кенард, не желая верить в увиденное.
– И отрезали мертвецу голову ножом. Смотри, какой ровный срез. Это сделали не лисицы.
– И что это может означать?
– Только то, что женщина, которая умеет поднимать мертвых, может оказаться очень и очень опасным врагом.
От его слов мороз продрал Кенарда по коже и скрутило где-то в желудке. Он очень ясно представил себе, как в прохладную осеннюю ночь из земли вылезает начавший разлагаться мертвец и ходит вокруг закутанной в черный плащ колдуньи. В его фантазиях колдунья здорово смахивала на Голту. А как еще могла выглядеть любительница оживших покойников?
– А чем некроманты отличаются от других колдунов? – спросил Кен, чтобы развеять тяжелое, мрачное молчание эльфа, когда они ехали обратно в замок. – Или это тайна?
– Нет, не тайна. Среди людей рождаются иногда такие, которые обладают магический силой. Они могут управлять стихиями, наводить морок, превращаться и исцелять. Много чего могут, короче говоря. А вот некромант – это обычный человек. Самый обыкновенный, такой, как ты, или барон, или сэр Соланг, лишенный какой бы то ни было волшебной силы. Его невозможно выделить среди остальных. А чтобы творить свои чары, он пользуется книгами. И даже книги эти ничем не отличаются от остальных, разве только переплетены они не совсем обычно.
– Как это – «не совсем обычно»?
– Потом увидишь, – ухмыльнулся Альс. – Человек в точности выполняет обряды, которые описаны в книге, и с их помощью добивается желаемого.
– Например?
– Скажем, если бы та женщина, Милика, была при жизни богачкой и где-то прикопала накопленное золото, то некромант, подняв ее из могилы в течение трех дней после смерти, мог заставить покойницу рассказать, где она спрятала клад.
– Ух ты!
– Это самое безобидное, что может сделать опытный некромант. Обряд должен быть соблюден до мельчайших деталей. Все нужно учесть: день, фазы обеих лун, состояние самого некроманта.
– Значит, этим делом может заняться практически любой человек? – изумился Кенард.
– В принципе – да, – согласился Альс. – Если, конечно, каждый способен приносить в жертву новорожденных детей, варить живьем птиц и животных, жрать всякую гадость, тогда можно и так сказать.
– Фу! – скривился Кен, сплевывая себе под ноги.
Наблюдая за его гримасами, Альс расхохотался, давая Кенарду полюбоваться ровным рядом белоснежных зубов.
– Не слишком аппетитно, правда? Трудно представить, что рядом с нами живет женщина, способная на такие ужасные вещи. А она есть и прекрасно себя чувствует.
– Но почему? Почему такое случается с людьми? – спросил Кенард, ни к кому, собственно, не обращаясь. – Что может заставить обычного человека взяться за подобное ремесло?
Эльф ничего не ответил, пропустив вопрос мимо ушей, не пожелав, как видно, опускаться до разъяснения прописных истин. И тут Кен его понимал. А что заставляет людей становиться злодеями, насильниками и убийцами, отравителями и мучителями? Или это упущение богов, или происки демонов, или часть человеческой сущности? Кенарду не нравилось задумываться над такими вещами, размышления заводили его слишком далеко.
К вечеру пошел снег, грозящий превратиться в метель. Когда Альс и Кенард вернулись в Тэвр, она уже бушевала вовсю. Кенард продрог до костей и помышлял только о тарелке горячей похлебки с куском хлеба. Но ужин, выданный в трапезной, смело можно было назвать издевательством. Барон распорядился урезать паек, чтобы растянуть уцелевшие от нашествия крыс запасы на больший срок. А потому воинам подали только по кружке пива и по ломтю вяленого мяса. Замок гудел, как растревоженный улей, но Кенард, прислушавшись к разговорам, понял, что никто из присутствовавших на утреннем совете рыцарей не проболтался. Сплетни бродили чудовищные, предположения строились всевозможные, но про некромантов никто и не заикался.
«Нужно все же предупредить Гилгит, – подумалось Кену. – Мало ли что».
Но зловредный эльф, казалось, решил заполнить жизнь молодого рыцаря своим присутствием полностью и без остатка. Сразу после ужина он заставил Кенарда разбирать дневную добычу. Колючий огнецвет пришлось ломать на мелкие кусочки, отделяя колючки, спящие почки, сухие отростки и молодые побеги. Невероятно утомительное и скучное занятие, тем более что эльф сел рядом, не давая отвлекаться, не то что сделать шаг в сторону женской половины.
Глава 3
– Похоже, придется организовать охотничьи отряды в Чернолесье, – сказал сэр Гэррик. – Без свежего мяса мы ноги здесь протянем. Ты хорошо стреляешь, Кении?
Кенард кивнул. Луком и самострелом он владел неплохо, и глазомер у него был приличный. Для обычного человека. Так говорил Альс, а его мнению Кен доверял больше, чем собственному. Лучшими стрелками, разумеется, были орки и эльфы. Даже простой пастушок с орочьего хутора бил белку в глаз, а уж лучше следопытов, чем орки-горцы, в природе не существовало.
«Это хорошая идея», – подумал рыцарь. С Альсом и орками они добудут много дичи, и обитатели Тэвра смогут пережить эту зиму.
– А крысы? – Сэр Соланг вопросительно воззрился на эльфа.
– В городе должен быть крысолов, – равнодушно ответил тот. – Я думаю, нам стоит побеседовать в более удобной обстановке. У меня есть некие соображения, которые вам следует знать, лорд Крэнг.
И то, как Альс посмотрел на барона, заставило Кенарда напрячься всем телом. Ничего хорошего от эльфьих соображений он не ожидал.
О том, что в замке происходит что-то серьезное, лорд Крэнг догадался и сам. Он уже несколько дней наблюдал за эльфом, вдруг преобразившимся из равнодушного мучителя солдат в хищного и опасного охотника за неведомой дичью. Изменение, на первый взгляд совершенно неощутимое, для старого опытного вояки было столь очевидно, что он только диву давался, как этого никто, кроме него, не заметил. Глаза у эльфа превратились из стеклянных в ярко-серебряные. Жесты, и до того удивительно изящные и ловкие, исполнились запредельной грацией. Альс охотился. Иначе назвать произошедшую метаморфозу барон не мог. Он и на себе ловил внимательный взгляд эльфа, от которого мурашки бежали по позвоночнику. Ириен напоминал тэврскому барону большого пятнистого белого кота, который живет высоко в горах и слывет самым хитрым и отважным хищником. Делиться своими соображениями с Гэрриком или Солангом он не торопился. Крэнг ждал, когда Альс соизволит посвятить его в свои тайны. И не напрасно.
Из окон господской горницы открывался вид на Северный тракт, который в середине зимы был безлюден. После недавней оттепели разбитая колея смерзлась в непроходимые ухабы, по которым не то что конный, пеший рисковал переломать себе ноги. Выпавший ночью глубокий снег укрыл унылые и неприветливые круглый год холмы, поросшие низким кустарником, серые валуны, низкорослые деревья. И только на горизонте чернела гряда Дождевого хребта. Рыцаря Эртэ от этого зрелища уже мутило. Южнее тракта огромной синеватой шкурой лежал дремучий лес, именуемый на картах Старым, а в местном просторечье – Чернолесьем.
Леди Тариссу с рукоделием и леди Гилгит, по обыкновению бесцельно торчавшую у окна, а также девчонок-служанок с пяльцами без всяких церемоний барон выгнал вон. Пышущий жаром камин, удобные кресла и толстая дверь – то, что нужно для военного совета. Гилгит на прощание смерила Кена презрительно-насмешливым взглядом, заставив того покраснеть и смутиться. Словно дерзкая девчонка застала его за каким-то позорным делом. А может, виной тому ее точеная фигурка, затянутая в тяжелое темно-синее платье, отороченное белым мехом на высокой груди. Белый и синий цвета в нарядах Гилгит преобладали всегда, как будто она специально соревновалась в белизне кожи с мехом снежной лисички, а синевой глаз – с дорогой заморской краской индиго. В ее черной шелковистой косе синяя атласная лента обычно переплеталась с ниткой речного жемчуга. К Гилгит молодого рыцаря нестерпимо влекло, и в то же время он до смертной дрожи страшился подойти к ней ближе, чем это дозволяли приличия. Одного только ласкового слова, да что там слова, одного теплого взгляда достало бы, чтоб юноша положил свое наивное сердце к ее ножкам в расшитых бисером башмачках. Гилгит же доставляло удовольствие наблюдать за муками парня и терзать его деланным пренебрежением.
Лорд Крэнг расположился в кресле возле огня. Утренняя нервотрепка и беготня в одном исподнем порядком его утомили. Казалось, он весь сосредоточился на том, чтобы согреть руки, не обращая внимания на тихую перебранку своих рыцарей, но Альс не обманывался насчет безучастности лорда.
– Тебя, мастер Альс, похоже, не слишком удивляют наши сегодняшние несчастья? – спросил барон, бросая на эльфа подозрительный взгляд.
– Не слишком, – согласился тот.
Эльф, по странной своей привычке, не сел, а стоял, прислонившись плечом к простенку между высокими окнами. Лорд Крэнг подозревал, что тому просто приятно взирать на людей с высоты своего немалого роста – сверху вниз.
– Думаю, ты хотел с нами поговорить без лишних свидетелей, мастер Альс.
– Верно. Но сначала я хочу предупредить еще раз всех вас, благородные господа. Если хоть одно слово дойдет до чужих ушей… до любых других ушей, кроме тех, которые я вижу здесь и сейчас, то следующее утро для вас не наступит, – сказал Ириен.
На некоторое время эльф умолк, словно в последний раз обдумывая предстоящий разговор. Благородные господа терпеливо ждали, отчаянно борясь с зудом любопытства. Кенард постарался не упустить ни единого слова.
– Не томи, мастер Альс, – пробурчал сэр Соланг, нервно теребя длинный ус.
– По моему глубокому убеждению, в Тэвре уже некоторое время происходят очень нехорошие вещи. И крысы, пожравшие наши запасы, – лишь начало чьих-то далеко идущих планов.
– Одним словом, в замке кто-то колдует во вред всем, – резко сказал барон.
– Да, именно так. Во вред, во зло, называйте это как хотите… Кстати, сэр Кенард, а как вы относитесь к некромантии? – невозмутимо поинтересовался эльф самым легкомысленным тоном.
Кен поперхнулся собственным дыханием. Он ожидал чего угодно, только не такого вопроса. От гнева он покраснел, как рак, готовый бросить в лицо нелюдю самые черные ругательства. Но в последний момент сдержался, и одни только светлые небеса знают, чего это ему стоило. А эльф с неподдельным любопытством наблюдал за игрой эмоций на лице юноши.
– Объяснитесь, мастер Альс, – сухо потребовал молодой ветландец.
– А как же иначе? – хмыкнул эльф. – Но ты не ответил на мой вопрос. Так как?
Кенард невольно поежился. За некромантию в большинстве королевств полагалось посажение на кол, а кое-где за проливом практиковали разрывание лошадьми. А если уж кого из магов уличали в сем непотребстве, то такому преступнику кол мог показаться быстрой и легкой смертью.
– Я полагаю некромантию серьезным и опасным преступлением, – отчеканил молодой человек. – Я полагаю, что тот, кто занимается подобными делами, заслуживает смерти. И чем скорее его настигнет правосудие, тем лучше.
Эльф снова окатил Кена холодным взглядом, в котором ничего невозможно было прочитать.
– Ты сам это сказал… – задумчиво вымолвил он и продолжил уже иным тоном, словно не замечая рыцаря Эртэ: – Здесь, на севере, на многие вещи смотрят иначе, чем… э-э-э… везде. Холодная жестокая земля, долгие темные ночи, смерть так близка, что ее дыхание почти ощущаешь рядом с собственным дыханием. Жизнь здесь мало ценится, лето и радость коротки, ветер пронизывает до костей. Здесь родина многих культов, связанных со смертью, умиранием, небытием. В Черном лесу еще живут старые шаманы давно позабытых племен, для которых жизнь была всегда лишь изнанкой смерти, и они презирают жизнь, делая ее прислужницей Великой госпожи. Ты ведь уроженец этой земли, Кенард Эртэ. Неужели ты никогда не слышал страшных сказок о злых духах, о демонах и о Восставших из Тьмы?
Ледяные пальцы стиснули горло Кенарда, злодейка зима запустила острые когти ему прямо в грудь, разрывая теплое тело, вынимая сердце, вонзая в него острые ледяные зубы…
– Очнись, Кен!
Рыцарь вздрогнул, и невидимые чары рассеялись, осыпаясь незримыми льдинками на пол вокруг его трясущихся ног. Кен тяжело дышал и с ужасом взирал на спокойного эльфа. Глаза остальных рыцарей, взрослых мужественных людей, неоднократно заглядывавших в лицо самой смерти, были полны детского бескрайнего ужаса перед колдовством.
– Зачем вы это сделали? – шепотом спросил сэр Гэррик.
– Что сделал? – делано удивился эльф, приподнимая брови. – Рассказал вам о мире, в котором вы живете? Еще совсем недавно ты, Кенард, ни за что не поддался бы на мои слова. Это ведь просто слова, не более того. Сейчас совсем другое дело, и я дал возможность тебе почувствовать, что вокруг происходит.
– А что изменилось?
Кенард чувствовал, как его голос слабеет, словно у недужного, теряющего последние силы. Такого с ним никогда не случалось.
– Очень многое. Ты, например, хорошо спишь в последнее время? – поинтересовался эльф. – Тебе не снятся темные перелески, камни и высохшие ручьи? А вам, господа? Что за сны видите вы в последние дни? Не хотите припомнить?
Его голос звучал зловеще, словно странное и опасное заклинание. Кенард втянул голову в плечи. Сны действительно были. Камни в пожухлой траве, белые и блестящие, как черепа неведомых животных, зыбкий туман над невидимой рекой, которая не то шептала, не то звала. После таких снов Кенард просыпался в ознобе, разбитый и не способный до полудня собрать воедино расшатанные чувства. Там, в его снах, всегда кто-то плакал, жаловался или стонал. Где-то за туманом, в овраге, в траве кто-то ходил и шептал незнакомые слова, от одного звука которых хотелось спрятаться. И вместе с тем они манили к себе, звали в туман. Воспоминание о снах росло снежным комом. Как странно, а ведь раньше он сразу забывал о неприятном видении, стоило только открыть глаза и увидеть знакомые стены своей комнаты.
– Я вижу, ты понимаешь, о чем я говорю, – вкрадчиво сказал Альс, наклоняясь к Кену ближе, чтобы видеть его глаза. – Тебе снятся страшные и непонятные сны. И уверяю тебя, что большинству обитателей замка снится то же самое. Только они не могут ничего припомнить, а ты вспомнил. Вернее, я немного помог тебе.
– Что это, мастер Альс? Что с нами происходит? Колдовство? Зачем?
Теперь ни один из тэврских рыцарей не выглядел равнодушным, в том числе и барон Крэнг. Он был человеком неглупым и рассудительным, за что его уважали вассалы и сам князь Кириам. Как большинство северян, высокий и широкий в плечах, с кулаками, как кузнечные молоты, барон в жизни руководствовался простым здравым смыслом. В существование некроманта в замке он поверил сразу, хотя бы просто потому, что он сам, всегда просыпавшийся засветло, вдруг стал спать чуть ли не до полудня и потом едва сползал с постели.
– Значит, колдун у нас завелся? – переспросил он, запуская пятерню в густую пепельную шевелюру. – Нехорошо это. И крыс он тоже наслал. А что еще он может сотворить?
Эльф немного задумался.
– Это некромантия, милорд. В замке живет некромант, и каждую ночь он насылает на всех нас сны, цель которых – поработить наши души. Заметьте, не убить нас, но обрести власть над той сущностью, которая принадлежит даже не нам самим, а Творцу, – сказал он мрачно. – Меня такая перспектива не устраивает. Вас, я думаю, тоже.
Конечно, кому понравится, если украдут и поработят его душу? Кенарду стало как-то совсем неуютно, он со страхом оглянулся вокруг. Теплый зал с коврами и гобеленами на стенах, обычно такой уютный, показался ему пропитанным холодом и смертью. Вот уж действительно: не знаешь, откуда придет в дом беда.
– И как вы думаете, мастер Альс, кто этот колдун? – осторожно спросил Крэнг.
– Не колдун, а колдунья, – поправил его эльф. – Это магия женщины. Я почти уверен. Причем некромантка не слишком опытна, хотя и сильна. Иначе не потратила бы на обряд столько сил. Все это наведение снов – лишь свидетельство малого опыта. Будь на ее месте опытный шаман, все обитатели замка уже давно стали бы покорными живыми покойниками.
– Женщина? Может быть, Голта? – предположил Кенард.
Старая орка, вся ссохшаяся, как кочерыжка, сварливая и злющая, каждый раз как видела Кенарда, норовила сказать ему вслед какую-нибудь гадость. Ее черная татуировка, словно уродливый цветок, росла из левого плеча и покрывала всю шею, отчего старуха казалась еще страшнее. Настоящая старая ведьма. Кенард был уверен, что она и есть некромантка.
– Нет, Голта совершенно ни при чем, – сказал Альс. – Равно как и все остальные орки в замке. Зря ты возводишь напраслину на уважаемую женщину. Ты должен знать, что некромантией могут заниматься люди. И только они.
– А вы тоже колдун, мастер? – вырвалось у Кенарда, и он мгновенно пожалел о своей оплошности. Негоже самому младшему высказываться впереди лорда, но, похоже, этого никто не заметил. И сам барон тоже.
Эльф невесело усмехнулся, искривив и без того кривой рот:
– Нет, я не колдун. Хотя отрицать не стану: у меня тоже есть дар, но он несколько иного свойства. Можно так сказать.
– Поэтому вы и учуяли некроманта, – догадался барон. – Я заметил, что вы охотитесь за кем-то. Прямо как снежный барс.
– Я охочусь как эльф, милорд, – улыбнулся Альс и изобразил легкий поклон. – Каковым и являюсь. Но вы достойны похвалы за наблюдательность. Мое прозвище так и переводится с ти'эрсона. «Альс» означает «охотник».
– Значит, под подозрением у нас женщины, все людские женщины. Все? – спросил молчавший до сих пор сэр Донар.
– Абсолютно, – кивнул эльф.
– Даже леди Тарисса и леди Гилгит? – изумился Кенард. – Они тоже?
– Разумеется.
«Только не Гилгит, – подумал рыцарь. – Она – самое невинное создание на свете».
С тех пор как Кенард появился в Тэвре и увидел дочку лорда Крэнга, многое в его жизни изменилось. Раньше он не понимал, как это может быть, чтобы взрослый мужчина ночи напролет думал о тоненькой пряди на виске, об изгибе стройной шеи и о… всем остальном. А теперь молодой человек именно этим и занимался. Он прекрасно понимал, что никакой надежды на общее будущее у них нет и быть не может. Но разве не благородно любить прекрасную деву издалека и без взаимности? Только так и можно, если желаешь считать себя человеком, наделенным душой.
– Что же мы станем делать? – решительно спросил сэр Гэррик. Он был уверен, что эльф уже успел придумать что-то для противостояния черному колдовству. – Если не с колдуньей, то с крысами?
Эльф нехорошо прищурился, словно разглядывая что-то одному ему видимое прямо сквозь стену.
– Я думаю, даже если крысолов не найдется, у дарра Минго, вашего жреца, в храмовых свитках должно иметься хоть одно заклинание против грызунов. А вот что касается некромантки… Тут дело сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Я постараюсь что-нибудь придумать. А пока, я думаю, стоит наложить запрет на выход из замка.
– Для всех женщин? – уточнил Гэррик.
– Вообще для всех. Так будет менее подозрительно, – приказал барон, понимающе переглянувшись с эльфом. – И еще, есть и у меня одна мыслишка.
Некоторое время барон размышлял, размеренно прохаживаясь от стены к стене, заложив по привычке большие пальцы за широкий пояс. Рыцари терпеливо ждали.
– В Мельницах уже лет десять живет колдун. Вернее сказать, настоящий маг. Звать его Тронгарс, – весьма недовольным тоном начал Крэнг.
– Тот самый Тронгарс? – нахмурился сэр Соланг.
– Тот самый. Говнюк он, и связываться с ним себе дороже выходит, но, видно, делать нечего. Ты только не подумай, господин Альс, что я тебе не доверяю. Однако ж стоит подстраховаться. Маг нам не помешает. Ты, сэр Гэррик, возьми несколько человек и отправляйся в Мельницы за Тронгарсом. Сули денег не скупясь и без колдуна не возвращайся.
Рыцарь согласно кивнул. Все почему-то посмотрели на эльфа, но у него не нашлось возражений. В одиночку воевать некроманта ему не хотелось.
– Милорд, а не одолжите ли вы мне в помощь Рыцаря Эртэ? – внезапно попросил Альс. – Он человек смышленый и вполне заслуживающий доверия, – загадочно проговорил он.
Барон, конечно, согласился. Кенард же остался в полном недоумении и растерянности. С одной стороны, находиться на побегушках у эльфа удовольствие сомнительное, но, с другой – с Альсом он будет защищен от чар неизвестной колдуньи, способной захватить его душу в плен. Кенард прекрасно помнил жуткие сказки, которыми любила потчевать их с сестрами старая нянька. В них все всегда кончалось плохо. В северных сказках всегда в самом конце героев настигали проклятия, по их душу являлись демоны и утягивали бедолаг в Нижние миры. А все это случалось по наущению обидчивого и злопамятного мага-шамана.
«И почему я всегда считал эти сказки выдумкой?», – подумал с тоской Кенард.
То, что мастер Альс не знает, что такое отдых и пощада, Кен догадывался и раньше, но убедиться в этом на собственной шкуре ему пришлось без всяких скидок на возраст и неопытность. Почти весь день, холодный и ветреный, они провели в седле, объехав округу в поисках чего-то, Кену совершенно неясного. Эльф ни в какие подробности его не посвящал, досадливо отмахиваясь от любой помощи. В Клычьем урочище они насобирали целую вязанку сухого огнецвета. Потом долго петляли меж кривых айсенн у болота, пока эльф наковырял каких-то корешков, а уже под вечер очутились на старом погосте. Здесь лет двадцать никого не хоронили, многие могилы провалились, а кусты и деревья, наоборот, разрослись, и кладбище, особенно летом, больше походило на небольшую рощицу. Летом детишки из Тэвра днем бегали сюда за ягодами, а новолунными темными ночами жаждущие отличиться мальчишки испытывали себя на смелость. Место мрачноватое, но, на взгляд Кенарда, не опасное и не страшное.
– Иди-ка сюда! – позвал его эльф, и голос его рыцарю не понравился.
То, что он увидел, тоже не понравилось. Совсем.
Альс сидел на корточках возле разрытой ямы и вертел в руках деревянную дощечку с грубыми, выжженными огнем рунами. «Милика Бэннф» написано было там на общем.
– Скорее всего, эта Милика была женщиной бедной и одинокой. И когда она умерла, ее закопали на брошенном кладбище, а не на новой освященной земле, – рассуждал Альс вслух.
– Похоже на то, – согласился Кен. – Но могила, видимо, была разрыта.
– Осенью, – согласился эльф и швырнул табличку на дно могилы. – И это сделали не звери.
Он обошел кругом все кусты, периодически поддевая носком сапога занесенные снегом кучи листьев, пока не наткнулся на то, что искал.
– Ага, вот и наша покойница, – заявил эльф.
– Где? – ахнул Кенард.
Из-под слоя смерзшейся грязи и травы торчали седые космы человеческих волос. Плоть на черепе истлела, оставив только желтоватую неровную кость. Голова была отделена от тела, кости которого уже успели растащить животные.
– Здесь некромантка пробовала поднимать свежего покойника, – пояснил Альс в ответ на полный ужаса взгляд молодого человека. – И ей все удалось.
– Может быть, могилу раскопали лисицы? – предположил Кенард, не желая верить в увиденное.
– И отрезали мертвецу голову ножом. Смотри, какой ровный срез. Это сделали не лисицы.
– И что это может означать?
– Только то, что женщина, которая умеет поднимать мертвых, может оказаться очень и очень опасным врагом.
От его слов мороз продрал Кенарда по коже и скрутило где-то в желудке. Он очень ясно представил себе, как в прохладную осеннюю ночь из земли вылезает начавший разлагаться мертвец и ходит вокруг закутанной в черный плащ колдуньи. В его фантазиях колдунья здорово смахивала на Голту. А как еще могла выглядеть любительница оживших покойников?
– А чем некроманты отличаются от других колдунов? – спросил Кен, чтобы развеять тяжелое, мрачное молчание эльфа, когда они ехали обратно в замок. – Или это тайна?
– Нет, не тайна. Среди людей рождаются иногда такие, которые обладают магический силой. Они могут управлять стихиями, наводить морок, превращаться и исцелять. Много чего могут, короче говоря. А вот некромант – это обычный человек. Самый обыкновенный, такой, как ты, или барон, или сэр Соланг, лишенный какой бы то ни было волшебной силы. Его невозможно выделить среди остальных. А чтобы творить свои чары, он пользуется книгами. И даже книги эти ничем не отличаются от остальных, разве только переплетены они не совсем обычно.
– Как это – «не совсем обычно»?
– Потом увидишь, – ухмыльнулся Альс. – Человек в точности выполняет обряды, которые описаны в книге, и с их помощью добивается желаемого.
– Например?
– Скажем, если бы та женщина, Милика, была при жизни богачкой и где-то прикопала накопленное золото, то некромант, подняв ее из могилы в течение трех дней после смерти, мог заставить покойницу рассказать, где она спрятала клад.
– Ух ты!
– Это самое безобидное, что может сделать опытный некромант. Обряд должен быть соблюден до мельчайших деталей. Все нужно учесть: день, фазы обеих лун, состояние самого некроманта.
– Значит, этим делом может заняться практически любой человек? – изумился Кенард.
– В принципе – да, – согласился Альс. – Если, конечно, каждый способен приносить в жертву новорожденных детей, варить живьем птиц и животных, жрать всякую гадость, тогда можно и так сказать.
– Фу! – скривился Кен, сплевывая себе под ноги.
Наблюдая за его гримасами, Альс расхохотался, давая Кенарду полюбоваться ровным рядом белоснежных зубов.
– Не слишком аппетитно, правда? Трудно представить, что рядом с нами живет женщина, способная на такие ужасные вещи. А она есть и прекрасно себя чувствует.
– Но почему? Почему такое случается с людьми? – спросил Кенард, ни к кому, собственно, не обращаясь. – Что может заставить обычного человека взяться за подобное ремесло?
Эльф ничего не ответил, пропустив вопрос мимо ушей, не пожелав, как видно, опускаться до разъяснения прописных истин. И тут Кен его понимал. А что заставляет людей становиться злодеями, насильниками и убийцами, отравителями и мучителями? Или это упущение богов, или происки демонов, или часть человеческой сущности? Кенарду не нравилось задумываться над такими вещами, размышления заводили его слишком далеко.
К вечеру пошел снег, грозящий превратиться в метель. Когда Альс и Кенард вернулись в Тэвр, она уже бушевала вовсю. Кенард продрог до костей и помышлял только о тарелке горячей похлебки с куском хлеба. Но ужин, выданный в трапезной, смело можно было назвать издевательством. Барон распорядился урезать паек, чтобы растянуть уцелевшие от нашествия крыс запасы на больший срок. А потому воинам подали только по кружке пива и по ломтю вяленого мяса. Замок гудел, как растревоженный улей, но Кенард, прислушавшись к разговорам, понял, что никто из присутствовавших на утреннем совете рыцарей не проболтался. Сплетни бродили чудовищные, предположения строились всевозможные, но про некромантов никто и не заикался.
«Нужно все же предупредить Гилгит, – подумалось Кену. – Мало ли что».
Но зловредный эльф, казалось, решил заполнить жизнь молодого рыцаря своим присутствием полностью и без остатка. Сразу после ужина он заставил Кенарда разбирать дневную добычу. Колючий огнецвет пришлось ломать на мелкие кусочки, отделяя колючки, спящие почки, сухие отростки и молодые побеги. Невероятно утомительное и скучное занятие, тем более что эльф сел рядом, не давая отвлекаться, не то что сделать шаг в сторону женской половины.
Глава 3
ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ
Это только на первый взгляд выражения «Колдун колдуна видит издалека» и «Лечи подобное подобным» никак не связаны между собой.