Астахова Людмила Викторовна. Наемник Зимы

   Мальчишка эльфу понравился сразу, едва только они впервые встретились взглядами. В глазах отрока имелись и ум, и сообразительность, и даже некоторая одаренность. Собственно говоря, именно приятное впечатление сыграло главную роль в решении оставить должность военного советника ритагонского герцога.
   – Вы сегодня не слишком плотно ели, принц?
   – Нет. Я помню, о чем мы говорили в прошлый раз, Мастер Альс. – Хальдар улыбнулся и похлопал ладонью по животу.
   – Прекрасно, тогда прошу занять позиции.
   Юный наследник все схватывал на лету, и эльф ничуть не кривил душой, когда хвалил мальчика в разговоре с его венценосным отцом. Если бы судьбой Хальдара не должна была стать корона самого могучего королевства Севера, то он вполне мог сделать великолепную карьеру военного. Для этого у него имелись и телесная сила, и стратегический ум потенциального полководца.
   Альс не знал, что такое жалость, и никаких скидок на малолетство принца не делал. Хальдар получал оплеухи и синяки, без которых немыслимо обучение воинским навыкам любого пажа или оруженосца. Король ничего против таких методов не имел, а, наоборот, приветствовал строгость в воспитании. Старшую дочь – принцессу Ричесс мамки и няньки разбаловали сверх всякой меры. Но ей ведь и не править. Наследник – дело совсем иное. За ослушание король-отец мог выпороть собственноручно, и бывало порол, хотя Хальдар редко давал повод для наказаний.
   Вот и сейчас мальчишка хорошо заучил предыдущий урок, и все движения у него получались если не идеально, то вполне достойно для его возраста, роста и телосложения.
   – Следите за своими ногами, Хальдар. Успех зависит от того, как вы будете сочетать подвижность и устойчивость.
   – Я помню.
   – Тогда еще раз повторим выпад из третьей позиции. Вперед!
   Удар получился неважный, медленный, но главное, что парень понял последовательность действий, а множество повторений заставят тело запомнить навсегда каждое движение. Контратаку эльфа Хальдар вполне отразил, ошибившись только в самом конце. Но поправлять его не пришлось, принц сам догадался о своем несовершенстве.
   – В чем моя ошибка, Мастер?
   – Пока я никакой ошибки не вижу.
   – Но я ведь в последний момент дернулся.
   – Верно.
   – А почему?
   Из-под пушистой челки пшеничного цвета на Альса глядели самые пытливые глаза в Орфиранге. Придется отвечать и пояснять, ведь иначе не отстанет.
   – Видишь ли, Дэрьи, наше тело весьма трусливо. Оно боится боли, оно не хочет быть поранено, даже когда ты решил биться до последней капли крови. Твое сердце может быть отважным, а дух крепок, как сталь, но тело все равно хоть разок, но попробует струсить.
   – Даже твое? – изумился мальчик, оглядывая высокого эльфа с ног до головы.
   Его тело, казалось, было сплетено из корабельных канатов, такое же жесткое и бесчувственное.
   – Даже мое.
   – Но ты не дергаешься.
   – Это всего лишь сила привычки. Я знаю, что успею уклониться от удара при определенной скорости, даже если не блокирую чужой клинок. А ты, твердо зная, что в любом случае острие моего меча остановится за волосок от твоей кожи, все равно инстинктивно отскакиваешь. Это – страх твоего тела.
   – Но я смогу его преодолеть?
   – Да, но не сразу и не скоро.
   – Это потому что я человек, а ты эльф? Правильно?
   – Нет.
   – Почему?
   – Потому что, когда мне было тринадцать, как сейчас тебе, я дергался точно так же.
   По глазам было видно, что принц не поверил. Ему вообще с трудом верилось, что грозный и непобедимый Мастер Альс мог когда-то быть ребенком, маленьким, уязвимым и, возможно, даже беззащитным.
   – Как звали твоего учителя? – спросил мальчик.
   – Мастер Фьеритири из Шассфорской цитадели, – улыбнулся Альс.
   Если начать припоминать, то Фьер учил его спустя рукава, больше полагаясь на самостоятельность Ириена и на его чувство ответственности, чем на муштру. Великому мечнику было скучно повторять одно и то же, тратить время на тренировки. Он делал проще. Он раз или два, не больше, показывал, как движение, выпад или пируэт выглядят в идеале, и оставлял ученика исходить завистью и желанием повторить увиденное. Затем через какое-то время принимал то, что получалось в результате самостоятельных тренировок, исправлял ошибки, ставил руки и ноги и дальше предоставлял Ириену возможность для собственных вариаций. В конце концов, меч будет в руках Альса, и враг будет не Фьеров, а Ириенов.
   Пояснить эту методику Хальдару было сложновато, но Альс честно попытался донести хотя бы суть.
   – Он тебя не ругал и не хвалил, просто показывал и уходил в сторону, – сделал вывод принц.
   – Ну примерно так.
   Хальдар покачал головой:
   – Я бы, наверное, так не смог.
   «Это верно, – согласился с ним мысленно Альс. – Здесь у тебя столько соблазнов, развлечений и впечатлений, что до меча руки бы точно не дошли».
   – Я жил на маленьком островке в компании с тремя Мастерами, и у меня всегда было чем заняться.
   – А твои родители?
   – Я не видел их с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, – пояснил эльф.
   – Я понимаю, – вздохнул мальчик.
   – Вряд ли… Что ж, вернемся к нашим контратакам.
   – Вернемся.
   Тренировка вышла на редкость продуктивная, и Альс в конце занятий выглядел крайне довольным, что с ним случалось редко. Довольство не входило в число расточаемых им направо и налево чувств.
   – Вы сегодня просто молодчина, Хальдар. Я обязательно замолвлю за вас словечко перед его величеством, – пообещал он, вогнав отрока в краску смущения.
   Все-таки принц был ребенком на редкость неиспорченным. Во всяком случае, пока.
   – Спасибо, Мастер. Вы зайдете сегодня вечером ко мне доделать лодку?
   – Обязательно, – заверил Альс мальчика.
   Хальдар бредил морем и кораблями, а Ириен не придумал ничего лучше, как научить принца строить миниатюрные кораблики и лодочки. Точно такие, как настоящие, из тех же материалов, только не более локтя в длину. Когда-то Альс делал настоящие корабли на верфях Арнахиара, дослужившись до бригадира-корабельщика и спустив на воду не одну шикку. Ведь преимущество эльфийского долгожительства на самом деле заключалось в том, что можно было научиться очень многому, практически всему, чего душа желала.
 
   «Попробуйте извлечь кого-нибудь из обитателей Красного замка, и вы гарантированно заработаете сердечный приступ», – решил мысленно Шонн Носташ, прежде чем впал в ярость и учинил в приемной коменданта форменный скандал. Королевский указ гарантировал дознавателю всецелую помощь любого представителя монаршей власти, и нигде, ни в едином пункте указа не было сказано, что тупые головы вояк являются точно таким же препятствием к правосудию, как и наглухо закрытые ворота какого-нибудь обывателя. Достучаться до разума капитана Пирри оказалось делом сложным. Тот никак не мог взять в толк, каким образом в королевский дворец может запросто явиться какой-то чиновник и чего-то там требовать. Дело сдвинулось с мертвой точки, только когда Носташ заявил, что желает видеть Ириена Альса. А так как пояснять капитану Пирри, зачем ему понадобился эльф и по какому делу, королевский дознаватель не собирался, капитан сильно обиделся и не хотел ни пускать господина Носташа во дворец, ни посылать кого-либо за эльфом. Шонн пообещал подать жалобу через свое начальство на имя самого короля. Пирри в ответ посоветовал расцеловать его задницу. И если бы разговор продолжался в том же ключе, то кровопролития было бы не избежать. И еще неизвестно, кому бы больше досталось. Шонн Носташ владел мечом не хуже многих профессиональных воинов. И все благодаря отцу – старому наемнику, воевавшему во всех войнах, которые вел Игергард последние сорок лет. К счастью, свидетелем препирательств стал постельничий его величества лорд Баккар. Он-то и положил конец бесчинствам капитана Пирри.
   – Раздери вас демоны, Пирри! Вы же видите, что человек исполняет указ его величества! Пропустите его немедленно!
   – Спасибо, милорд, – облегченно вздохнул Носташ, кланяясь чуть ли не до самой земли. Он уже успел смириться, что придется писать жалобу, чего ему сильно не хотелось делать.
 
   Дверь в зал распахнулась совершенно неожиданно и для принца и для Альса.
   – Его высочество нельзя беспокоить! – взвился голос слуги.
   – Простите, ваше высочество! – кланяясь, проговорил капитан Дэссарин. – У нас неотложное дело к Мастеру Альсу.
   За его спиной маячило донельзя довольная морда Ксанри, что означало большие неприятности для эльфа.
   – Какое дело? – удивился Альс.
   – Его величество срочно требует вас в свои апартаменты. Следуйте за мной, Мастер.
   Альса не нужно было просить дважды, он беспрекословно подчинился, гадая лишь о причине такого внезапного вызова. Раз в дюжину дней он отчитывался перед королем об успехах наследника, в случае же когда Витор желал побеседовать с эльфом лично, то посылал за ним своего постельничего лорда Баккара. Капитан Дэссарин командовал личной охраной короля, и время от времени Альс, по просьбе Витора, спарринговался с его телохранителями.
   – А в чем дело, капитан? – тихонько спросил эльф.
   – С вами хочет побеседовать королевский дознаватель господин Носташ. Он очень умный человек. Не сбрасывайте его со счетов, – пробормотал Дэссарин, стараясь сделать свое предупреждение незаметно.
   Больше Ириен вопросов не задавал. Хотя так и не смог догадаться о причинах интереса законников к своей особе.
   – Сдайте свое оружие, Мастер, – приказал капитан.
   Мечи перекочевали в его руки без всякого сопротивления.
   Кроме раздраженного до предела Витора в кабинете находился высокий молодой человек в синем форменном плаще с гербом на пряжке. Он не слишком робел в присутствии короля, хотя Витор при желании мог нагнать страху на любого из своих подданных. Принц Хальдар унаследовал его пшенично-золотые волосы и яркие глаза, и, видимо, могучим телосложением потомственного воина мальчик тоже пойдет в отца.
   – Тут по твою душу явился господин дознаватель, – проворчал Витор. – Что ты опять натворил?
   Альс приподнял брови домиком, что в его исполнении выглядело как крайняя степень удивления. Он только и сумел, что развести в стороны руками да переводить совершенно непонимающий взгляд с недовольного лица короля на равнодушное лицо дознавателя и обратно.
   – Ничего я не натворил, – молвил он. – По крайней мере, за два последних шестидневья.
   – Имя Ранвальд вам ни о чем не говорит? – поинтересовался дознаватель.
   – Говорит. Мы разговаривали не далее как сегодня утром.
   Для Ириена не составило труда узнать в господине Носташе того самого парня, которого привел на праздник Дугнас Виним. Длинные волосы, собранные в хвост, прямой взгляд голубых глаз, выступающий подбородок. Кто бы мог подумать? Вопрос дознавателя заставил Альса мысленно взвыть. Ранвальд мертв! Демоны! Другого повода для появления господина Носташа быть не может. Дознаватели занимались исключительно смертельными случаями, и то в том случае, когда поймать убийцу по горячим следам не удавалось.
   – Что случилось с Ранвальдом? – спросил Ириен.
   – Его убили сегодняшним утром. Что вам известно по этому случаю?
   – Я видел его вполне живым и здоровым на ступеньках мастерской господина Скэлльта на улице Ткачей сегодня рано утром.
   – Свидетели это уже подтвердили.
   Наставник принца только слегка сузил глаза. Ох уж эта пресловутая эльфийская невозмутимость.
   – Как его убили? – требовательно спросил эльф.
   – Лексом в сердце.
   Шонн сказал это совершенно спокойно, но внутри всколыхнулась мутная тошнота, когда он вспомнил, как выглядело тело. Над огромной лужей кружился рой мух, слетевшихся, казалось, со всего Орфиранга. На лице мертвеца застыло странное выражение обиды и недоумения. Плавающие по поверхности кровавой лужи каштановые пряди волос полдня стояли перед глазами Носташа. Такая длинная жизнь оборвалась столь страшно, и в небытие ушли несколько столетий чувств, впечатлений, мыслей. Неправильно все это, несправедливо и неправильно.
   – У вас ведь тоже есть лекс?
   Было бы удивительно, если бы у эльфа-воина не нашлось традиционного эльфийского длинного ножа. Разумеется, он был, и даже не один, а целых три. О чем Ириен и уведомил господина коронера.
   – Я ни в чем вас не обвиняю, Мастер Альс, – сказал Носташ и осторожно добавил: – Пока. Я просто пришел поговорить.
   – Не самое удобное место вы нашли для разговора, – сказал лорд Баккар.
   – Я могу ответить на все вопросы в любом месте, которое укажет господин дознаватель, – церемонно заверил эльф.
   В комнате повисло напряженное молчание.
   «Скоро мы дойдем до того, что каждый подметальщик будет приходить в королевский дворец по любому поводу», – недовольно думал лорд Баккар.
   «Остроухий нажил себе крупных неприятностей. Теперь ищейка вцепится в него как клещ», – вертелось в голове у капитана Дэссарина.
   «Такое рвение следует поощрить», – размышлял его величество, придирчиво разглядывая дознавателя.
   «А я, дурак, еще и недоволен был. А поди ж ты, самому королю на глаза попался», – радовался Носташ.
   «Кто же убил Ранвальда? – озадачился Альс. – Ведь кто-то же его убил».
   – Я бы хотел попросить вас, господин Альс, завтра утром явиться в Тихий дом, на Среднем мосту, чтобы ответить на мои допросные листы.
   – Как прикажете.
   – Вы можете идти, господин Носташ, – вдруг заявил король. – Всех остальных я тоже не держу. Я хочу поговорить с Ириеном наедине.
   – Ваше величество!.. – укоризненно пробормотал лорд-постельничий.
   – Оставьте нас, Баккар.
   Не подчиниться приказу монарха никто бы и не посмел.
   – Что ты думаешь об этой истории? – поинтересовался Витор, когда двери за людьми плотно закрылись. – Действительно пойдешь в Тихий дом?
   – Пойду. Мне скрывать нечего, а кроме того, я и сам очень хочу узнать, кому мог помешать Ранвальд.
   – Только не тебе?
   – Мне в последнюю очередь, ваше величество, – заверил короля Альс.
   – Дознаватель Носташ утверждал, что между вами оказалась женщина. Это правда?
   – Правда. Тирвиси – прелестное существо, но вовсе не повод, чтобы убивать друг друга. Все прекрасно знали, что рано или поздно я уеду отсюда, тогда Тир вернется к Ранвальду.
   – Разумно, – ухмыльнулся Витор. – Логично. Особенно с вашей точки зрения. Но все подозрения падают на тебя.
   Эльф вздохнул и пожал плечами, как бы соглашаясь.
   – Тебе придется доказать, что ты невиновен.
   – Это не самое главное. Главное – найти того, кто убил Ранвальда и кому понадобилась его смерть.
   – Вот как? Ну-ка разъясни.
   Витор выглядел крайне заинтригованным. И не собирался отступать. Король был весьма любопытен, когда речь шла о загадках и разгадках чужих замыслов. Чисто профессиональное чувство. Для короля.
   – Тогда я присяду, – сообщил эльф и демонстративно развалился в кресле, не дожидаясь приглашения. – Позволю вам напомнить, что мы – нелюди, а значит, не люди, судить о наших чувствах и привязанностях людскими мерками нельзя. Разве вы не знаете, что смертельные оскорбления, которые у людей смываются только кровью, для нас не столь важны и, наоборот, там, где вы бы прошли мимо, даже не оглянувшись, я не успокоюсь, пока обидчик не отправится прямиком на погост.
   Король кивнул. Альс же развивал свою мысль дальше:
   – Выбор в мою пользу был выбором Тирвиси. И если я мог отказаться от предложения, то Ранвальд не имел никакого права держать обиду на Тир. Она ему никогда не была женой.
   – Я знаком с брачными обычаями эльфов. Но следование традиции не означает отсутствие чувства собственности. Предположим, господину Ранвальду было неприятно, что его возлюбленная решила провести ночь с другим мужчиной. Разве вам понравилось бы подобное поведение вашей женщины?
   Прошло несколько мгновений неприятного ощущения, словно эльф пытается пробуравить взглядом дырку у короля между глаз. Несколько мгновений пустоты и напряжения.
   – У меня нет возлюбленной, ваше величество. А если бы и была, то мое отношение к ней не изменилось бы ни на йоту. Какое отношение к любви имеет немного лишней благосклонности?
   – Хороша благосклонность…
   – Вы не понимаете, ваше величество, мы с Ранвальдом просто не могли сойтись в поединке. Он не мог быть мне равным соперником. Это все равно… – Альс искал подходящее сравнение. – Это все равно… все равно… что драться на мечах с вашим личным секретарем.
   Тишайший господин Микай, сутулый, с затравленным взглядом ломовой лошади, подходил для такого примера, как никто иной.
   – Почему?
   – Потому что Ранвальд был кем угодно, но только не воином. Он прекрасно работал по металлу, гравировал и разбирался в механике. Он неплохо стрелял из лука, но мечом он владел ничуть не лучше, чем младший из ваших пажей.
   – Тем проще было бы его убить.
   – В таком случае почему вы не обвините меня сразу во всех убийствах, которые произошли в Орфиранге за последние полгода? Ведь я мог убить любого: ребенка, женщину, мужчину. Есть разница между поединком и резней. Я – воин, а не мясник.
   И снова эльф был прав. Мастер такого уровня рисковал не просто свободой, он рисковал тем, что в эльфийском обществе ценится превыше всего – репутацией. Клеймо «мясника» не смывалось.
   – Хорошо. А если бы Ранвальд вас смертельно оскорбил?
   – Я бы разбил ему рожу. Но сделал бы это голыми руками. Кулаки у него были, к слову, о-го-го. Так что здесь мы были бы на равных.
   Витор некоторое время размышлял.
   – Альс, я не обольщаюсь на твой счет, но ты меня убедил. Тогда кто, по-твоему, виноват в этом преступлении?
   – Я прихожу к выводу, что это мог быть только кто-то свой. Кто-то из нашего народа.
   Изумлению короля не было предела:
   – Что заставляет тебя так думать?
   – Исторический опыт, – замысловато выразился эльф. – Наша национальная идея как раз и состоит в том, что из высоких соображений убивать своих не только можно, но и нужно.
   – А я всегда думал, что это только у людей существует выражение «Цель оправдывает средства».
   – Но придумали ее эльфы.
   Горько было Ириену Альсу, горько и противно от сознания, как близок он сейчас к истине. Железная эльфийская логика вела его наипрямейшим путем к выводам отнюдь не утешительным. Как для него лично, так и для его расы в целом. Но он не стал делиться подробностями с игергардским монархом. Все равно не поймет, а если и поймет, то истолкует превратно. Поэтому Альс сделал все возможное и невозможное, чтобы покинуть короля Витора и Каннелой как можно скорее. Для этого ему пришлось поклясться, что в его намерения не входит сбежать из Игергарда. Напротив, Альс не собирался никуда бежать. У него были иные планы.
 
   Казалось бы, еще и суток не прошло с момента расставания с Тирвиси, а Ириен уже возвращался под ее кров. Только тень мертвеца отныне пролегла между ними непреодолимой преградой. Это было понятно с первого взгляда. Тир не закрылась в своей спальне, она сидела посредине собственной гостиной, открытая сочувствующим взглядам друзей и родни. Но даже маргарские горы были сейчас ближе, чем она.
   Если бы Ириен мог, он бы обязательно заплакал. Нет, не от жалости к себе или к Ранвальду, и уж тем более к Тирвиси. Себя ему никогда не было жалко, Ранвальду его жалость уже ни к чему, а Тирвиси… Она слишком горда, чтоб позволить себя жалеть. Плакать должно по таланту и мастерству, по уму и фантазии, коих у Ранвальда имелось с избытком. Видят светлые небеса, Тирвиси была его недостойна хотя бы только из-за своего взбалмошного характера, который совершенно не подходил к уравновешенной самоорганизованности покойного. Ириен знал, что именно столько лет влекло Ранвальда к этой женщине. Пожар ее души, пламя ее страстей, тепло, исходившее от Тир, согревало и придавало ему сил.
   – Тир, нам нужно поговорить, – твердо сказал Альс.
   – Да? Почему ты так уверен? – взъерошилась Фиарис, лучшая подруга Тирвиси, наперсница всех ее тайн.
   – Потому что Тирвиси есть что мне сказать. Правда, Тир?
   Женщина обреченно кивнула и сделала жест, призывающий оставить ее наедине с Альсом. И посмотрела на него, как смотрит… нет, не как жертва на своего палача, а скорее как виноватый на обвинителя. Вот меньше всего Альс хотел ее винить. У него родилась догадка.
   – Тир, вообрази, что я все знаю. Ты ведь понимаешь, что если для людей наши поступки кажутся странными и даже загадочными, то мы с тобой прекрасно можем понять друг друга. Ты просто скажи мне, что в Орфиранг приехал Арьятири. Это так?
   Она скорбно поджала губы и качнула головой. Подтверждая его выводы.
   – Да. Он здесь уже шестидневье.
   – Понятно, – только и смог выдавить из себя Альс.
   Весь ужас в том, что все, в ком текла эльфийская кровь, знали, из-за чего умер Ранвальд. Формально Альс и был его убийцей. Нет, он не убивал сам, своими руками, но являлся причиной. Потому что все, кто попадал между двумя жерновами судеб – Ведающим и Познавателем, неизменно расставались с жизнью. Вот теперь было самое время заплакать. Отчаянно и в голос. От безнадежности, от бессилия что-то изменить. Чувство вины, оно у кого угодно чувство вины, хоть у человека, хоть у орка, хоть у эльфа.
   Не бывают остроухие жители Фэйра или других королевств невиновными целиком и полностью. И если насилие происходит по чьему-то злому умыслу, то долго искать душегуба не приходится. Не нужно ни сыщиков, чье ремесло у людей процветает вовсю, ни допросных листов.
   – Тир, я пойду к… я пойду и сам спрошу с него за Ранвальда. Они ничего тебе плохого не сделают.
   Она обняла его за шею и прижалась мокрой, соленой от слез щекой.
   – Я не боюсь за себя.
   – За меня тоже не нужно.
   Оставалось только выяснить последний вопрос:
   – Когда отдадут тело Ранвальда?
   – Завтра.
   – Значит, следующей ночью его можно будет похоронить.
   Стала ли смерть случаем или пришла в урочный час, она всегда влечет за собой рутинные заботы о похоронах и тризнах, словно Немилосердная Госпожа, против собственного намерения, дает близким усопшего отвлечься от их горя за чередой приготовлений и погребальных обрядов. Наверное, это справедливо и мудро по отношению к Тирвиси.
   Ириен поцеловал женщину в лоб и поспешно выскочил на улицу. Вечерело, но яркий осенний закат обещал пылать еще долго, чтобы прижимистые столичные жители немного сэкономили на светильном масле.
   На корточках под стеной сидел Дугнас Виним, примчавшийся к своим эльфийским друзьям по первому зову. Ранвальда он боготворил и бесчисленное количество раз предлагал замолвить за него словечко в университете, где всегда не хватало толкового преподавателя практической механики.
   – Что будешь делать? – спросил Дугнас.
   – Пойду к Ленайену.
   – Он тебя ненавидит. Думаешь, он станет помогать искать убийцу? – засомневался студент.
   Рассказывать, что никого искать уже не надо, Ириен не стал.
   – Клал я на его ненависть, – проворчал он, едва сдерживая кипевшую в нем злость.
   – А ну как посол прикажет слугам взяться за дубье?
   – Поглядим.
   Дугнас ничего не ответил, но следом за эльфом к дому посла увязался. Альс его не гнал, потому что за ворота резиденции того все одно никто не пустит, а присутствие студента может стать хоть какой-то гарантией, что, пока они дойдут до Трибарской улицы, Ириен никого сгоряча не прирежет.
   Фэйрские послы неизменно менялись, едва только на престол Игергарда восходил новый король. Это правило никогда не нарушалось и в отношении других государств, с которыми Фэйр имел дипломатические отношения. Ленайен жил в Орфиранге с тех пор как Витора короновали в пятнадцатилетнем возрасте, и предполагалось, что он пробудет здесь в качестве полномочного посла владыки до тех пор, пока Витор не почит. Пока же Ленайен вполне законно занимал роскошный трехэтажный дом, баснословная аренда которого оплачивалась из казны Фэйра точно так же, как и все расходы по содержанию посольства. Охрана на входе в лице двух идолоподобных стражей из горных стрелков проявила положенную бдительность, хотя Альса знали и в лицо и лично.
   – Ифиль, мне нужен лорд Арьятири, – сразу пошел в лобовую атаку Ириен.
   – Господин Ленайен не принимает, – заявил страж невозмутимо.
   – Ленайен меня не интересует, мне необходимо срочно видеть его высокого гостя.
   – Я не уполномочен обсуждать персональных гостей господина посла.
   – Прекрасно, – натянуто улыбнулся наемник. – Я подожду, пока персональный гость высунет свой нос сам.
   С этими словами Альс отошел в сторонку и прислонился спиной к решетке ограды.
   – Не пускают? – изнывал от любопытства Дугнас.
   – Ничего страшного, я подожду.
   Если бы Ириен Альс стал в этот миг огнем, то его столб коснулся бы небесной тверди, если бы водой, то его волна смыла бы в море весь Орфиранг. Впрочем, ему не потребовалось быть ни тем, ни другим, чтобы сгорать и захлебываться в жидком пламени своей ненависти, потому что в дверях особняка появился лорд Арьятири собственной персоной.
   Это на провинциалов производят впечатление каменные физиономии эльфийской охраны посольства, их полные сдержанного презрения светлые глаза и могучие фигуры потомственных воинов. Но даже привыкший ко всему столичный студент Дугнас Виним застыл на месте при виде настоящего эльфийского чародея – Ведающего, едва удержавшись, чтоб не бухнуться на колени перед эдаким небожителем. Бездонные, как небо, голубые глаза смотрели насквозь, читая в самых потаенных глубинах человечьей души. Не было для лорда в серебристо-оливковом одеянии в мироздании ни загадок, ни тайн, не было и страстей, способных стереть легкую полуулыбку с его тонких губ.