Атеев Алексей Алексеевич. Бешеный

   Настя во все глаза смотрела на говорившего.
   — Нет здесь никакого дневника! — закричала Аделаидка. — По какому праву… Да вы знаете, в чьей квартире находитесь?!
   — Знаем, гражданка Абрикосова, — спокойно ответил мужчина, — но, кем бы ни были ваши родители, это не снимает с вас ответственности за совершенные деяния.
   — Какие деяния?! — угрожающе и вместе с тем язвительно прокричала Аделаидка. — У вас есть ордер?
   — Отдайте дневник по-хорошему, — тихо сказал до этого молчавший мужчина, обращаясь к Насте. — Вы ведь дочка Матвеева? Я знаю, что дневник у вас.
   Настя вскочила и забилась в дальний угол комнаты. Мужчина медленно двинулся к ней.
   — Послушайте, — нервно сказал Олег, — зачем все это…
   Не обращая на него внимания, мужчина приблизился к Насте. Аделаидка бросилась было на помощь подруге, но другой мужчина поймал ее и цепко схватил за руки.
   — Пусти, зараза! — завизжала хозяйка. — Глаза выцарапаю! — и она попыталась привести свою угрозу в действие. Но незнакомец держал ее крепко.
   Олег стоял в полной растерянности, не зная, что ему делать. Мужчина между тем подошел вплотную к Насте, одной рукой резко завернул ей руку, а другой дернул за распашонку. Затрещала материя. Настя отчаянно крикнула.
   И Олег наконец принял решение. Он рванулся девушке на помощь. Обхватив шею мужчины правой рукой, Олег попытался сделать захват, но в этот миг почувствовал страшный удар по голове, и комната внезапно наполнилась звоном сотен колоколов.
   «Некто был прав, — теряя сознание, успел подумать он, — дневник принес мне смерть».

Глава седьмая

   На следующее утро в комнату, где пребывал главный врач Тихореченской психиатрической больницы Ромуальд Казимирович Ситников, осторожно постучали.
   — Вас требует к себе Мастер, — вежливо сообщил человек, который доставил его сюда.
   Шел третий день пребывания Ситникова в странном доме. Нельзя сказать, чтобы чувствовал он себя здесь плохо. Скорее напротив. Еще ни разу в жизни не было так уютно кое-что повидавшему на своем веку главврачу. Кормили здесь так, как не едал он ни в одном ресторане. Невиданный ранее видеомагнитофон очень развлек его, а окрестности, по которым Ситников совершенно свободно гулял, радовали глаз своей чистотой и ухоженностью. Далеко, правда, главврач не заходил, поскольку был на этот счет вежливо предупрежден.
   Все было бы замечательно, однако проницательный главврач не совсем понимал, какая ему отводится роль. Настал момент — с ним, очевидно, хотят объясниться.
   Ситников, следуя за провожатым, остановился у знакомой двери. Провожатый почтительно постучал. Дверь тотчас открылась, и на пороге предстал старик, которого называли Мастер, а Ситников знал его как Корытова.
   — А, наш друг пожаловал, — приветливо и несколько старомодно произнес Корытов. — Проходите, проходите… Нам сегодня есть о чем поговорить.
   Ситников сел за стол и еще раз, окинув убранство комнаты, поразился, насколько оно удобно и в то же время изящно.
   — Красиво жить не запретишь, — сказал старик, вновь как будто прочитав его мысли. — Хотя и звучит весьма тривиально, однако это так. Но не будем вдаваться в отвлеченные материи. Перейдем к делу.
   Он достал из секретера пачку сигарет необычного вида и закурил.
   — Не желаете ли? — поинтересовался он у Ситникова.
   — Не курю, — коротко ответил тот.
   — И, может быть, зря, — задумчиво произнес старик, — к чему отказывать себе в маленьких радостях. Я человек достаточно преклонных лет, однако балуюсь табачком. Грешен! Но не злоупотребляю! — старик назидательно поднял палец. — Главное, ничем никогда не злоупотреблять, — он засмеялся. — Сегодня у меня странное настроение. Я постоянно скатываюсь на философствование. Возможно, этому есть причины. Ну, к делу! В прошлый раз мы остановились на вашей роли в осуществлении одного, так сказать, мероприятия. Речь шла о бывшем нашем подопечном Матвееве.
   Ситников кивнул.
   — Так вот, — старик задумчиво посмотрел на него, — я уже упоминал, что Матвеев вел дневник, в который заносил наиболее интересные, с его точки зрения, события и факты, которые становились ему известны в ходе расследований. Дневник этот стал камнем преткновения в его судьбе.
   — Я снова попытаюсь с вами не согласиться, — осторожно проговорил Ситников. — Не в дневнике дело…
   — Попрошу не перебивать! — властно сказал старик. — Пока будем считать, что дело именно в дневнике. — Он поднялся, подошел к старинному ореховому бюро, открыл его и достал какую-то книгу.
   — Перед вами пресловутый дневник, — спокойно промолвил он, протягивая книгу Ситникову.
   Ситников недоверчиво раскрыл книгу. Почерк Матвеева он хорошо помнил, поэтому не опасался, что старик может его обмануть. Записи, несомненно, были сделаны рукой прорицателя, это он понял сразу.
   — Убедились? — спросил старик. Ситников кивнул.
   — Так вот, — старик задумчиво потер лицо рукой, — переходим к главному. Я уже говорил вам, что хотел, чтобы вы служили мне. Или нам, — поправился он. — Вы, надеюсь, подумали над моим предложением?
   — Подумал, — спокойно сказал Ситников, — но, к сожалению, ничего определенного не надумал.
   — Очень жаль, — раздраженно произнес старик.
   — Дело в том, — продолжал Ситников, — что мне до сих пор неясен характер этой службы. Да и предложение звучит довольно фантастично. Что, например, означает ваша фраза «материальная сторона будет совсем иной»? Потом дальше. Мой несчастный сослуживец Козопасов тоже принадлежал, как вы выразились, к вашему братству. Что, кстати, это за братство? Так вот, меня вовсе не прельщает повторить его конец. А если я свяжу с вами свою судьбу, кто даст мне гарантию, что со мной не произойдет нечто подобное?
   — Нечто подобное может произойти с вами и в случае отказа, — иронически произнес старик, — как мне сообщили, вы в общем-то не герой.
   — Вот-вот! — вскричал Ситников. — Не герой я, не герой!.. И вообще во мне множество пороков: я подл, труслив, эгоистичен, жаден… Ну, и так далее. Зачем вам такая ничтожная личность? Отпустите меня в Тихореченск, и забудем все, что произошло. О наших встречах я, естественно, — никому…
   Старик усмехнулся.
   — Неплохо, — довольно ответил он, — очень неплохо. Я в вас не ошибся. Вы — именно тот, кто нам нужен. Какая страсть! Какой мощный поток живительной, блестящей иронии!
   — Ну что вы, — сладко улыбнулся Ситников, — я не заслуживаю столь громких комплиментов.
   — Ромуальд Казимирович, — серьезно сказал старик, — вам уготована роль, от которой, я думаю, вы вряд ли откажетесь. Она соответствует вашему темпераменту, а перечисленные вами так называемые пороки только помогут вам.
   — Какова же моя роль?
   — Об этом чуть позже.
   — И все-таки разъясните мне, пожалуйста, что это за таинственное братство, которое, как я понял, вы возглавляете?
   — Ну, скажем, ложа… — начал старик.
   — Так вы — масоны?!
   — Так сразу и масоны, — старик усмехнулся, — почему именно масоны? Далось вам это слово… Не могу же я сказать — партия. Это звучит еще хуже. Партия, как известно, у нас одна, и не стоит пытаться составить ей конкуренцию. Наше небольшое объединение имеет своей целью нравственное совершенствование общества.
   Ситников внимательно слушал своего собеседника, но в душе потешался над его разглагольствованиями.
   Старик, видимо, понял это, потому что внезапно остановился и посмотрел на него в упор.
   — Ваша миссия заключается в следующем. Вы должны передать дневник прорицателя властям.
   Ситникову показалось, что он ослышался.
   — Передать дневник? — переспросил он. — Но зачем?!
   — А почему бы и нет? — спокойно сказал старик.
   — Но, следуя вашей собственной логике, с его помощью можно управлять теми, о ком в нем идет речь. Шантажировать их.
   — Как, однако, примитивно вы мыслите, — насмешливо произнес старик, — шантажировать!.. А не проще ли, вернув дневник, продемонстрировать свою лояльность и этим добиться значительно большего. Заметьте, вполне пристойным путем. Вы говорите — шантажировать! Но не забывайте, что у власть имущих огромная сила и попытка шантажировать может обернуться весьма печально. С нами они не станут церемониться, как, допустим, с Матвеевым. Он для них был своим, хоть и заблудшим.
   — Как же вы хотите вернуть дневник? — поинтересовался Ситников.
   — Очень просто, с вашей помощью.
   — Моей?!
   — Именно, мой друг, для этого вас и привлекли.
   — Но как же я?..
   — Да не волнуйтесь, все пройдет нормально. Вам организуют встречу с одним высокопоставленным человеком, ему вы и сообщите о дневнике. Между прочим, он очень заинтересован в его получении. В свое время именно он упрятал прорицателя в ваше почтенное заведение. То, что именно вы вернете дневник, будет вполне логично.
   Ситников лихорадочно соображал, что лично ему принесет такой поворот событий.
   — Что касается непосредственно вас, то жизнь ваша после выполнения этого, так сказать, задания должна резко измениться, — тихо произнес стариц.
   — В какую, интересно, сторону?
   — Вы должны занять место покойного Матвеева.
   — В особой палате сумасшедшего дома? — язвительно спросил Ситников.
   — Отнюдь нет. Вы, наверное, знаете, что Матвеев был кем-то вроде придворного экстрасенса. Но строптивость сослужила ему нехорошую службу. В свое время мы пытались наладить с ним контакт, однако неудачно. Теперь его место должны занять вы.
   — Я?! — засмеялся Ситников. — Но я не обладаю сотой долей способностей Матвеева. Об этом даже смешно говорить. Матвеев действительно владел парапсихическими способностями, а я… — Ситников поморщился.
   — Когда вы будете передавать дневник, — спокойно продолжал старик, не обращая внимания на доводы Ситникова, — вы как бы невзначай расскажете, что, умирая, Матвеев передал свой дар вам.
   — Мне?!
   — И теперь с помощью приобретенного дара вы нашли спрятанный дневник и спешите передать его по назначению.
   «Однако неплохо задумано», — внутренне поразился Ситников,
   — И все же я не понимаю, — произнес он, — вы предлагаете мне роль придворного ясновидца, но если поймут, что я аферист, то мне, а вместе со мной, — он многозначительно посмотрел на старика, — еще кому-то придется плохо.
   — Опасения ваши логичны, — спокойно сказал Корытов, — однако, на мой взгляд, лишены оснований. Почему вы считаете, что не обладаете парапсихическими способностями?
   — Как почему? — удивленно спросил Ситников. — Не обладаю, и все тут! Я знаком с методами внушения, умею гипнотизировать, но и только. А ведь, выдавая себя за экстрасенса, нужно хотя бы владеть азами.
   — Вы и владеете, — убежденно заметил старик, — того, что вы перечислили, вполне достаточно. Уверяю вас, многие субъекты, выдающие себя за экстрасенсов, — обыкновенные шарлатаны, не владеющие не только азами, а вообще ничем.
   — Да, но это мелкие жулики, обирающие легковерных простаков. Матвеев мне рассказывал, что был приставлен к некоторым иностранным деятелям с целью прощупывания их мыслей, и у него, я уверен, это неплохо получалось. А я? Да меня при первом же контакте ожидает провал.
   — А еще рассказывал он вам, что мысли у всех политиков, приезжающих сюда, примерно одинаковы?
   — Да, что-то такое говорил, — засмеялся Ситников. — Но из этого не следует, что все так просто.
   — Безусловно, непросто, — согласился старик, — но мы вам поможем, научим кое-чему. Может быть, вы и не достигнете уровня прорицателя, однако будете иметь успех. Это я вам гарантирую. Какие открываются возможности для карьеры, какие перспективы!.. Так что, Ромуальд Казимирович, соглашайтесь!
   — А когда нужно возвратить дневник? — спросил Ситников.
   — Завтра же.
   — Но за столь короткий срок вряд ли можно устроить встречу с нужным человеком.
   — Об этом предоставьте позаботиться мне. Ваше дело только отдать дневник, вести себя там как можно скромнее, никаких предложений не делать и намекать на свои новые способности.
   — А если не клюнет?
   — Клюнет! Возможно, даже скорее всего, не сразу, но клюнет. Они давно пытаются найти человека, подобного Матвееву. И если бы Матвеев не был так строптив, то не гнил бы сегодня в могиле. Они до последней минуты надеялись, что он одумается. Да вы, наверное, об этом знаете не хуже меня.
   — Матвеев в моем заведении считался одним из самых важных пациентов, — сказал Ситников, — отчет о его поведении приходилось составлять каждый месяц, словом, он был под неусыпным вниманием. Но его бегство спутало все карты. Видимо, в последний момент и был дан приказ о его уничтожении.
   — Да-да, — старик задумчиво покачал головой, — странная штука — жизнь. Чего ему не хватало? А может быть, именно таким людям и дается дар?
 

* * *

   Олег очнулся. Он понял, что лежит на кровати. Голова нестерпимо болела. Что случилось? В памяти всплыли последние события, появление двух незнакомцев, короткая схватка, удар по голове. Чем, интересно?
   Олег повел глазами. В комнате был полумрак. День или ночь сейчас? Скорее всего ночь.
   Над ним склонилось лицо Аделаидки. На горячую голову лег прохладный компресс.
   — Они ушли? — тихо спросил Олег.
   — Давно, — отозвалась Аделаидка, — прошло уже часа четыре.
   — И я все время был без сознания? — спросил Олег, но тут же понял бессмысленность вопроса. — Чем он меня ударил?
   — Пистолетом, — сообщила хозяйка, — лежи, не разговаривай.
   — Дневник забрали? — снова спросил Олег, не обращая внимания на ее слова.
   — Забрали, конечно, — угрюмо сказала Аделаидка.
   — А Настя где?
   — И Настю забрали.
   — А ее-то за что?
   — Сказали, что разберутся и отпустят.
   — Уж они отпустят, мерзавцы! Что же делать? Куда бежать? Где искать Настю?
   Разговаривать было тяжело, и Олег замолчал. Боль в голове пульсировала: то чуть отступит, то снова накатит. Но еще хуже было от мыслей, которые тупо ворочались там. Предчувствие оказалось верным. Неприятности все же настигли его. И не его одного. Однако как им стало известно про дневник? Или следили? Скорее всего… Нужно было уничтожить дневник прямо на даче. А что бы это дало?
   Рядом тревожно кашлянула Аделаидка. Олег снова открыл глаза и встретился с ее испуганным взглядом.
   — Ты как? — спросила она.
   — Откуда им все-таки стало известно о дневнике?
   Аделаидка, не глядя на него, пожала плечами.
   — Ты лучше спи, завтра поговорим. И Олег снова провалился в забытье.
   Весь следующий день он чувствовал себя очень скверно. Ужасная головная боль и сильная тошнота не давали подняться с постели. Он почти ничего не ел и на настойчивые просьбы Аделаидки поесть лишь вяло отмахивался рукой. Правда, он выпил чашку бульона и съел сухарик. Все происшедшее как бы окуталось туманом. О ком он не мог забыть и постоянно спрашивал Аделаидку, так это о Насте. Со времени своего исчезновения девушка не объявлялась. Так, по крайней мере, утверждала Аделаидка. Сомнения в ее искренности появились у Олега под вечер следующего после происшествия дня. Девушка с невиданным усердием ухаживала за ним. Буквально не отходила от кровати, но, когда разговор заходил о Насте или о событиях, связанных с поисками дневника, она как-то сжималась, и ее словоохотливость пропадала. Исчез и игривый ернический тон. Сейчас это была обычная девчонка, как казалось Олегу, смертельно чем-то напуганная.
   На третий день пребывания в квартире Адела-идки Олег почувствовал себя более-менее сносно. Он самостоятельно встал с постели, принял ванну. Сидя в горячей воде, он размышлял, что же предпринять дальше. Несомненно, Аделаидка знает больше, чем говорит, и первым делом нужно выпытать у нее, что же именно она скрывает. А потом? Там будет видно.
   После завтрака Олег демонстративно стал собирать свои вещи.
   — Ты куда?! — всполошилась Аделаидка. Она осторожно провела рукой по волосам Олега. — Не больно?
   Олег покосился на нее, потрогал повязку на голове.
   — Побаливает, — констатировал он.
   — Ну так куда ты пойдешь? — почти жалобно произнесла Аделаидка. — Оставайся. Или у меня плохо?
   — Не плохо, но всему есть предел. Я и так доставил тебе множество хлопот. Не могу больше. Совесть не позволяет.
   — Брось, — фыркнула Аделаидка, — совесть не позволяет! Живи, сколько надо. Ты никого не стесняешь.
   — К тому же, — не обращая внимания на ее слова, продолжил Олег, — нужно найти Настю. Что с ней случилось?
   — Я звоню ей уже второй день — никто не подходит к телефону.
   — Значит, она попала в беду, нужно ее выручать. Пойду в милицию, в прокуратуру, не знаю, куда еще, но нужно действовать!
   — Да… — Аделаидка наморщила нос. — Действовать… Не ходил бы ты никуда, — неожиданно сказала она.
   — Это почему?
   — Почему, почему… Неприятностей не оберешься.
   — Что-то я не понял, какие могут быть неприятности? Пропал человек, к тому же никакого преступления ни она, ни я, ни ты не совершили. Так чего же мне бояться? Вот те кагэбэшники действовали в нарушение закона. Ни ордера на обыск у них не было, ни права применять физическую силу по отношению к женщине… Я, конечно, понимаю, что управу на этих молодчиков найти будет трудно, но все же постараюсь.
   — Послушай, Олег, — тихо произнесла Аделаидка, — эти типы были вовсе не из КГБ.
   — А откуда? — изумился Олег.
   — Не знаю, но не оттуда.
   — Я все меньше что-либо понимаю. Как не из КГБ? Ведь этот мужик мне и удостоверение показал, на обложке ясно было написано… Хоть он и крепко меня звезданул, но память не отшиб.
   — Это были бандиты!
   — Брось! Нужен бандитам какой-то дневник. Для них в твоей квартире есть более привлекательные вещи. К тому же вряд ли просто так прошли бы мимо вашей бдительной лифтерши. Так что этот вариант отпадает.
   Аделаидка некоторое время молчала, перебирая какие-то безделушки, лежащие на столе.
   — А может, тебе домой поехать? — вдруг сказала она. — Если у меня так плохо.
   — У тебя не плохо, — раздельно, как маленькой, сказал ей Олег, — но я не могу бросить человека в беде. Это тебе понятно?!
   — Понятно, — вздохнула Аделаидка.
   — У меня создалось впечатление, что ты мне что-то недоговариваешь, — Олег внимательно посмотрел на девушку.
   Та, потупившись, ковыряла пальцем стол, как провинившаяся школьница.
   — Ну же! — потребовал Олег. — Рассказывай! Что произошло после того, как меня вырубили?
   — Да ничего, — тихо сказала Аделаидка, — забрали они у нее дневник, подхватили под руки и вышли.
   — И это все?
   — Олег, — безжизненным голосом сказала Аделаидка, — не в этом дело…
   — А в чем?
   — Все происшедшее было подстроено.
   — Как подстроено?
   — Ну все, с самого начала. И поиски дневника, и потом тоже… Громилы эти…
   Олег сел и молча уставился на Аделаидку. Та, не глядя на него, продолжала ковырять стол.
   — Дальше, — потребовал Олег, — и оставь стол в покое!
   — Понимаешь, — жалобно произнесла Аделаидка, — мое увлечение оккультными науками… — Тут она не договорила и заплакала.
   Олег растерялся. Он готов был вытрясти у нее все, что ей известно, но слезы… Слез он не переносил.
   Некоторое время Аделаидка плакала. Тушь с ресниц оставляла на щеках грязные дорожки, отчего лицо ее стало похоже на маску грустного клоуна.
   — Ну, успокойся, — ласково попросил Олег. Аделаидка, продолжая всхлипывать, пошла в ванную умываться. Вернулась она заплаканная, но чистая. Принесла с собой бутылку коньяка, большую рюмку.
   — Хочешь? — спросила Олега. Тот отрицательно мотнул головой.
   Она налила себе, залпом выпила и закурила сигарету.
   — Ладно! — сказала она зло. — Все расскажу.
   С год назад я увлеклась мистикой, естественно, стала искать себе подобных. Не будешь же колдовать в одиночестве. Стала спрашивать у знакомых: что да как?.. В общем-то никто ничего не знал. Потом меня познакомили с одной девушкой. Та выдавала себя за настоящую ведьму. Мне она очень понравилась: раскованная, неглупая и не какая-нибудь шарлатанка. Колдовскую науку знает. Кое-чему меня научила. Заговорам…
   — Ты по делу говори, — требовательно сказал Олег, видя, что Аделаидка опять села на своего любимого конька.
   — А я как раз по делу, — обидчиво сказала Аделаидка. — Не хочешь, не слушай!
   — Ладно, рассказывай, — примирительно произнес Олег,
   — Так вот. Через какое-то время она мне и говорит: мол, если хочешь настоящей ведьмой стать, обязательно надо принять участие в шабаше.
   Я, честно говоря, несколько опешила. Шабаш? В наше время?! А где? Неужели на Лысой горе? И как туда добираться? На метле или в ступе?
   Но оказалось, не на метле, а просто на автобусе. Шабаш проходил в обычном подмосковном лесу. Приехали мы туда засветло. Поставили палатку. Ну, прямо обычные туристы. Тут и другие стали съезжаться. Всего вместе с нами здесь присутствовало тринадцать человек. Только женщины. Некоторые тоже разбили палатки, а остальные расположились под деревьями. Между собой они почти не общались. Женщины были разных возрастов, но в основном молодые. Присутствовала, правда, одна совсем пожилая, почти старуха. Место, несмотря на проходившее довольно близко шоссе, было глухое. Чахлый лесок кончался у пологой горы, кое-где поросшей низкими кустиками дрока. Я залезла на вершину горы и глянула оттуда вдаль. Кругом, сколько видно, расстилались леса. Ни малейших признаков жилья нельзя было обнаружить. Низкие тучи, предвещающие дождь, застилали полнеба. И тут впервые в своей жизни я почувствовала одиночество. Не просто легкую тоску, когда вокруг тебя никого нет, а именно одиночество человека в этом мире. Мне трудно передать словами это чувство. Не было ни отчаяния, ни даже грусти. Только огромная пустота, на краю которой, казалось, скрывается нечто, способное дать ответ на все вопросы.
   Между тем смеркалось. Я спустилась с холма и нашла свою спутницу. Она поманила меня в палатку.
   «Сегодня ты станешь нашей, — как-то нехотя произнесла она, — у тебя еще есть время. Если в тебе есть сомнения — уйди. Потому что после церемонии ты уже уйти не сможешь».
   Я сказала, что остаюсь.
   «Хорошо, — сказала она, — тогда ничему не удивляйся и делай все, что тебе прикажут. И упаси тебя нечистый не выполнить какой-нибудь из обрядов».
   В другое время мне стало бы страшно от таких слов, но теперь я была согласна на все.
   «Раздевайся», — приказала мне она.
   Я послушно разделась.
   Она натерла меня какой-то мазью, пахнувшей аптекой и болотом, потом попросила, чтобы я, в свою очередь, натерла ее. Когда мы вышли из палатки, на горе пылал костер, возле него мелькали тени. Может быть, под влиянием обстановки, а может, в результате действия мази я почувствовала странный прилив сил. Мне хотелось броситься к костру, прыгать и визжать от восторга, кататься по земле. Была первая ночь новолуния. Маленький рогатый месяц сиял в беспредельной вышине, и все было похоже на сказку.
   — То, что ты рассказываешь, конечно, очень интересно, — перебил Аделаидку Олег, — но какое это отношение имеет к твоим утверждениям, что произошедшее с нами подстроено?
   — Непосредственное, — сказала Аделаидка. — На том шабаше меня приняли в ведьмы, и я поклялась страшной клятвой, что буду выполнять все приказания нашего владыки.
   — Какого владыки? — удивился Олег.
   — Ну так я дорасскажу?
   — Довольно этих детских сказок, — рассердился Олег, — что произошло? Где Настя?
   Аделаидка снова заплакала. Но Олегу уже было не до церемоний. Он схватил начинающую ведьму за плечи и начал трясти.
   — Говори, — кричал он, — говори! Живо!!! Размазывая слезы по лицу и хлюпая носом, Аделаидка, запинаясь, начала рассказывать, что ей поручили встретить Настю и Олега, а потом изобразить таинство с черепом.
   — Так ты хочешь сказать, что все, что произошло, было просто идиотским спектаклем?
   — Да, — жалостливо закивала головой Аделаидка.
   — И на даче?! — Олег с недоверием вглядывался в заплаканное лицо.
   Аделаидка мимикой дала понять, что и там все было подстроено.
   Потрясенный Олег откинулся за спинку стула.
   «Но зачем? — этого он никак не мог понять. — Зачем затеян весь этот дурдом, ради какой цели? Эта дуреха, конечно, не знает. Ей приказали, она выполнила. Страшную клятву, видите ли, дала! Ну и дичь!»
   — А что, — напрямую спросил он, — и дневник не настоящий?
   — Не знаю, — Аделаидка попыталась улыбнуться, — но мне так хотелось, чтобы ты был рядом.
   — При чем тут «рядом»? — снова разъярился Олег. — Ты заранее знала о том, что дневник спрятан в подземелье.
   — Нет же, нет! Ничего я не знала, — в голос заревела Аделаидка, — ты мне… — она не договорила. — А ты все на Настю смотрел!
   — Кто тебе приказал? — спросил Олег, не обращая внимания на ее бессвязный лепет.
   — Мастер.
   — Кто?!
   — Ну, самый главный, который на шабаше командовал.
   — Ты про него ничего не рассказывала.
   — Так ведь не дослушал же…
   Но дослушивать эту историю у Олега не было времени.
   — Где найти Мастера? — спросил Олег. Аделаидка испуганно посмотрела на него.
   — Неужели ты хочешь его увидеть?
   — А почему бы нет?
   — Это страшный человек, да и человек ли он?
   — Ну вот, снова понесла свою околесицу. Пускай не человек, пускай дьявол…
   Аделаидка испуганно прикрыла рот ладошкой.
   — Не поминай ты его…
   — Брось! — зло сказал Олег. — Скажи лучше, где его найти.