Страница:
– У меня для вас две хорошие новости, доктор, – сказал профессор Альба. – Во-первых, ваш знакомый... гм, если не ошибаюсь, ваш племянник по отцу через единокровную сестру, может не опасаться за свою жизнь и здоровье. Повреждения, вернее, некоторые функциональные нарушения в структуре ДНК не окажут негативного воздействия на его организм.
«Ну, спасибо! – подумал я. – Обрадовал...»
– Это первое, – между тем продолжал профессор. – А второе и, наверное, более важное для вас, это то, что обнаруженные мной функциональные нарушения не являются необратимыми.
Я облегчённо вздохнул.
– Значит, вы можете их устранить?
– Полагаю, что да. Более того, я не просто полагаю, а уверен в этом. Вот посмотрите. – Он взял электронную указку и направился к экрану, занимавшему половину стены его кабинета. Но, протянув руку к кнопке включения, вдруг замер в нерешительности. – Гм-м... Боюсь, доктор Макартур, за минувший год ваши познания в генетике, мягко говоря, не сильно приумножились.
– Это слишком мягко сказано, профессор.
– Ну что ж, – он отошёл от экрана и положил указку на стол. – В таком случае, объясню это более популярно. Наверняка в книгах вы читали, что по своей структуре молекула ДНК напоминает компьютерную программу.
– Да. Что-то такое я слышал не раз.
– Это не совсем верно. Если человеческий генотип и можно сравнивать с программой, то не с одной, а с целой операционной системой. С предельно интегрированной операционной системой, включающей комплект прикладных и служебных программ на все случаи жизни.
– Ну, в общем, – заметил я, – приблизительно так я это и представлял.
– Тем легче вам будет понять меня. Функционирование любого живого организма, по сути, является исполнением множества программ, заложенных в генотипе, от простейших до самых сложных. И так же, как и в операционных системах, отдельно взятая программа не обязательно содержит в себе все необходимые для её работы коды. Это нецелесообразно. Возьмём, к примеру, рост тканей. В каждом органе они разные – в почках одни, в мышцах другие; и, тем не менее, они имеют много общего – как в своей структуре, так и в росте. Поэтому двум программам регенерации – почечной и мышечной ткани – не нужно быть самодостаточными. И даже нельзя – ибо иначе они были бы слишком громоздкими и, образно выражаясь, отнимали бы слишком много ресурсов, столь необходимых для исполнения других программ. Они содержат в себе лишь самую необходимую для их работы информацию, отражающую особенности структуры и роста тех или иных тканей, а за всеми дополнительными функциями обращаются к общим службам. И в мышечной, и в почечной тканях содержится много одинаковых веществ – так зачем для их синтеза использовать разные программы?
– Конечно, незачем, – ответил я.
– Так вот, доктор, представьте себе, что с системой на вашем компьютере произошла следующая неприятность: по каким-то причинам перестали функционировать некоторые службы, не являющиеся жизненно важными для основных программ и для всей системы в целом. Например, вы работаете с текстом, программа запрашивает службу переноса слов, но система не находит её. Что тогда?
– Протоколируется сообщение об ошибке.
– Однако программа продолжает работать, ибо эта ошибка не критическая. Система содержит множество таких необязательных служб, которые, в случае их недоступности, не приводят к серьёзным сбоям в её работе. Программы, обращаясь к этим службам, получают обратно код ошибки и продолжают работать, как ни в чём не бывало.
– Вы хотите сказать, что с генами Мо... моего кузена произошло нечто подобное?
– В общих чертах, да. Причём, выражаясь на понятном вам языке, эти необязательные службы и программы не удалены из системы и даже не повреждены. Просто система не может обнаружить их.
– Так бывает, – заметил я, – если соответствующие записи в системном реестре либо отсутствуют, либо испорчены.
– Очень метко сказано, – одобрительно кивнул профессор Альба. – Именно такого рода нарушения я обнаружил в структуре ДНК вашего кузена. Причём это касается исключительно j-комплекса...
– То есть, j-аномалии? – уточнил я.
– Да. Несколько месяцев назад я решил поменять название: «аномалия» не очень удачное. Однако продолжим. В генетическом аналоге системного реестра ДНК вашего племянника отсутствует какая-либо информация о существовании j-комплекса генов. Это не смертельно, поскольку j-коды не являются жизненно важными для функционирования организма. Правда, ссылки на них имеются повсюду; в частности, это касается зрения. Но, как и в случае с программой переносов для текстового процессора, отказ предоставить соответствующий j-код не влечёт за собой критической ошибки.
«Понятно, – подумал я. – Значит, эти ссылки на j-коды и есть те самые „следы”, о которых говорила Хозяйка...»
– И вы сможете восстановить соответствующие записи в... э-э... генетическом аналоге системного реестра?
– Уверен, что смогу. Вообще-то ДНК сама обладает способностью к восстановлению утерянной информации, но в данном случае придётся подтолкнуть этот процесс извне.
– Каким образом?
– С помощью одной-единственной инъекции. Мне понадобится около недели для составления нужной формулы и для её тестирования, а потом ещё пару дней на синтез препарата. – Фернандо Альба немного помолчал, пристально глядя мне в глаза. – Однако я сделаю это лишь при наличии письменного согласия пациента и непременно после того, как он пройдёт самое тщательное медицинское обследование, включая тесты на аллергические реакции. Только тогда я дам распоряжение синтезировать препарат, сам введу его и буду лично контролировать весь ход лечения.
– Это так опасно?
– Нет. Скорее, неприятно. Вашему кузену предстоит пережить несколько трудных дней, пока будут интенсивно перестраиваться все молекулы ДНК в его организме. Но, насколько я могу судить, ему около тридцати лет, и здоровье у него отменное, так что особенно опасаться нечего. Три-четыре дня лёгкой лихорадки, скорее всего, не повлекут сколько-нибудь серьёзных осложнений. А что касается моих предварительных условий насчёт письменного согласия и тщательного медицинского обследования, то они даже чересчур либеральные. Обычно при экспериментальном лечении к потенциальным пациентам предъявляются куда более жёсткие требования. Надеюсь, вы поймёте меня.
– Да, конечно, я понимаю. И очень вам благодарен, профессор, за всё, что вы сделали.
– Пустяки, я ещё ничего не сделал. Это вы оказали мне услугу, предоставив в моё распоряжение образец ДНК ещё одного представителя вашей весьма и весьма любопытной с точки зрения генетика семьи. За последний год изучение j-генов стало моим главным занятием. А конкретно для вашего кузена я пока что ничего не сделал.
– Вы чуть ли не с первого взгляда определили причину его недуга, – запальчиво возразил я и тут же понял, что свалял дурака.
Фернандо Альба прошёлся по кабинету, задумчиво косясь на меня.
– Очень, очень интересно! – многозначительно изрёк он. – И в чём же заключается недуг вашего кузена? В том, что его не ожидала бы столь же долгая жизнь, как всех остальных членов вашей семьи? Или в том, что он не может видеть в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах? Или же в его неспособности к телепатии?
От изумления я аж рот разинул. Профессор внимательно следил за моей реакцией и даже позволил себе слегка улыбнуться в ус. Похоже, шило наконец-то вылезло из мешка...
– Давно вы об этом догадались? – спросил я, понимая, что выкручиваться бесполезно.
– Довольно давно, – ответил Фернандо Альба, садясь в кресло. – Я уже говорил вам, что последний год уделял много времени изучению j-кодов. Некоторые из них мне удалось расшифровать... Впрочем, не полностью. Не буду преувеличивать своих достижений.
Я тоже сел и закурил сигарету.
– Наверное, – произнёс я, – вы хотели бы о многом расспросить меня?
– Безусловно, – кивнул профессор. – Вопросов столько, что я даже не знаю, с чего начать.
Я тяжело вздохнул:
– А вы не обидитесь, если сейчас я не стану отвечать. Я просто не готов. Вы застали меня врасплох.
– Я понимаю вас, доктор Макартур, и не буду настаивать. По правде говоря, я давно ждал подходящего случая, чтобы намекнуть вам о своих догадках. Наконец такой случай представился. Теперь я подожду, когда вы будете готовы к продолжению разговора.
– Спасибо, – сказал я от души.
– Со своей стороны, – продолжал Фернандо Альба, – я обещаю держать в тайне как свои догадки, так и содержание нашего будущего разговора. Однако считаю своим долгом предупредить вас относительно Рикардо.
Просто Рикардо – по имени, без всяких титулов и приставок, – на Астурии называли Рика.
– А что Рикардо?
– Ваш друг весьма любопытен и обожает копаться в чужих тайнах. На Астурии он создал целую агентурную сеть – просто так, не корысти ради, а из любви к искусству, – и каким-то образом прознал о моих исследованиях. Это открылось месяца полтора назад при обстоятельствах, о которых я пока умолчу. Но, думаю, вы должны знать о самом факте его осведомлённости.
– И как много он знает? – угрюмо спросил я.
– Почти всё, что было известно мне к тому времени. Рикардо сумел получить доступ к моим засекреченным файлам, а поскольку на Терре-Сицилии он серьёзно изучал биологию, то сумел разобраться в их содержимом. Относительно вас и вашей семьи у него имеется весьма оригинальная гипотеза, которую я, будучи скептиком и доверяя только фактам, не разделяю... Пока что, – добавил он внушительно.
Чем дальше в лес, тем больше дров, тоскливо думал я, прощаясь с профессором. Фернандо Альба, Рик... Кто следующий?..
– Этого следовало ожидать, Кевин, – сказала она. – Неужели ты полагал, что один только ты умный, а все вокруг тебя дураки?
– Но ведь целых четырнадцать лет мне удавалось держать всё в тайне и не вызывать никаких подозрений. И вдруг, в течение одного года, такой провал!
– А ты никогда не задумывался, какую цену тебе приходилось платить за сохранение своей тайны? У тебя не было ни единого друга, никого ты не подпускал близко к себе, держался особняком, лгал всем и каждому. А теперь ты вышел из тени, оказался в центре внимания, приблизил к себе многих людей, ты постоянно на виду... Я не говорю о том, что ты уже не один, и если раньше твоё странное поведение можно было списать на эксцентричность, то подобные чудачества группы людей, к тому же прибывших невесть откуда, волей-неволей настораживают всякого, у кого есть голова на плечах.
– Ты хочешь сказать, что так и должно было случиться?
– Да. И, честно говоря, раньше Рикардо меня разочаровывал. Только однажды, в самом начале, он серьёзно поговорил со мной о подмеченных за тобой, Колином и, особенно, Дейдрой странностях, а потом всё сводил к шуточкам и забавным анекдотам. Теперь я понимаю, что он стал подозревать и меня.
Я крепко задумался.
– Хорошенькое дело! – произнес, наконец. – Как ты думаешь, профессор Альба тебя тоже подозревает?
– Не хотелось бы гадать, но... боюсь, что да. Всё зависит от того достаточно ли сильным оказалось его любопытство, чтобы долг перед наукой в его понимании возобладал над этическими соображениями. Наше законодательство в части, касающейся анализа ДНК, несколько мягче земного. У нас считается незаконным лишь несанкционированное распространение и использование таких сведений, но не их получение. Если дон Фернандо, самостоятельно проведя исследования, никому не сообщил результаты и никак не использовал их мне во вред, то он не нарушил букву закона.
– Могу представить его удивление, когда он обнаружил j-аномалию, которой прежде у тебя не было.
Анхела лишь хмыкнула в ответ, встала из-за стола и направилась в спальню, чтобы посмотреть, как там наш маленький Рикардо (всех старших сыновей в королевской семье Астурии называли этим именем, и мы решили не нарушать традицию). Я последовал за женой.
Впрочем, мы оба прекрасно знали, что с малышом ничего не случилось. И у меня, и у Анхелы имелись специальные пейджеры, которые сообщали не только о том, что мальчик проснулся и требует маму, но также выдавали самые подробные сведения о состоянии его здоровья. Однако нам захотелось вновь посмотреть на наше чудо.
Наше чудо мирно спало в своей уютной колыбельке. Тем не менее, Анхела, не доверяя показаниям приборов, сама убедилась, что с ребёнком всё в порядке, а потом мы ещё минут десять молча простояли у колыбели, взявшись за руки и глядя на сына. Мы думали о том, как счастливы друг с другом и с нашим Рикардо.
Вместе с тем я думал и о другом моём сыне, о моём первенце Патрике. Я очень жалел, что его нет здесь, рядом с младшим братиком. Мальчика взяла к себе Бренда, у которой тремя месяцами раньше родилась дочка Эрика, и теперь она нянчилась с обоими детьми в ожидании, когда вернётся Дженнифер.
Я же всё больше боялся, что Бренда так и останется для Патрика мамой. В одном из миров, указанных в списке, который Софи выудила у Хранителя Хаоса, мы как будто напали на верный след. Дейдра, Софи и Бриан обнаружили дом на берегу моря, где долгое время жила Дженнифер и где родился Патрик. В том же доме обитало четверо брошенных на произвол судьбы слуг, которые уже третий год томились в неизвестности – время там бежало в девять раз быстрее Основного потока. Поначалу они утверждали, что хозяин, его дочь с ребёнком и signora dottore[4], принимавшая роды у дочери хозяина, давно улетели, оставив их здесь без средств к существованию. Однако мы, обследовав дом, обнаружили на коврах и полах следы крови, которые тянулись от порога дома в комнату, в которой, по свидетельству слуг, жила signora dottore. Анализы показали, что это была кровь Александра.
В конце концов под нашим давлением слуги рассказали, что произошло на самом деле. Однажды утром, больше двух лет назад по местному времени, они обнаружили в спальне «синьоры дотторе» мёртвого хозяина с перерезанным горлом. Ни самой «синьоры дотторе», ни дочери хозяина нигде не было; исчез также и самолёт, на котором, очевидно, они бежали. Слуги испугались, что их обвинят в убийстве хозяина, поэтому избавились от трупа, выбросив его в море. С тех пор на их острове никто не появлялся, и они ровным счётом ничего не знают о судьбе дочери хозяина и «синьоры дотторе». А ребёнка дочери, как утверждали слуги, хозяин увёз полутора месяцами раньше, сразу же после его рождения.
Мы определили слуг в мир, похожий на их родной, снабдили деньгами, а сами принялись искать Дженнифер и загадочную «синьору дотторе», которая, по всей видимости, и убила Александра. Мы буквально выпотрошили наизнанку всю планету, но никаких следов пребывания Дженнифер в другом месте не обнаружили. Само собой напрашивалось предположение, что самолёт, о котором говорили слуги, в действительности был межзвёздным челноком, и у Дженнифер хватило дури запустить генератор. При такой напряжённости Формирующих, как здесь, ц-привод выдержал бы в овердрайве от силы две-три секунды... О том, что произошло дальше, я боялся даже думать.
Однако Софи была уверена, что с Дженнифер ничего не случилось. Откуда у неё такая уверенность – не надежда, как у меня, а именно уверенность, – я не понимаю. Она продолжает искать Эрика и Дженнифер по своей странной методике, которая, тем не менее, один раз уже дала положительный результат – когда был найден Морис. Каждый день, а то и по несколько раз ко дню, Софи прыгает наобум из Безвременья в Экватор и обследует мир, куда попала по воле случая. После успеха с Морисом её неизменно преследуют неудачи, но она не теряет надежды и продолжает искать...
Когда мы вышли из спальни, Анхела спросила:
– Кевин, тебе не кажется, что с Эриком могло произойти то же самое, что и с Морисом? Если Александр часто вкалывал ему эту гадость... – Она не закончила свою мысль.
– Вряд ли, – ответил я, впрочем, без особой уверенности. – У Эрика есть огромное преимущество перед Морисом. О его Даре помнят не только гены, но и мозг. Если гены забудут, мозг обязательно напомнит. За него я не боюсь... не очень боюсь. А вот Дженнифер, бедняжка...
Анхела вздохнула и прижалась ко мне.
– Что будем делать с доном Фернандо? И с моим братом. Ты уже решил, что им рассказать?
– Нет, – покачал я головой. – Один я не вправе это решать. Нужно посоветоваться со всеми нашими.
– Устроим общее собрание в Безвременьи?
– Думаю, да.
– И когда?
– Как можно скорее. – Я посмотрел на свои многофункциональные часы. – Так. В Авалоне пятый час пополудни, а в Солнечном Граде уже поздняя ночь. Брендона и Бронвен придётся разбудить. Колина заберём с вечеринки, он, бедный, там совсем умаялся... Интересно, Дейдра уже вернулась?
С этими словами я мысленно позвал Дейдру.
«Привет, Кеви», – сказала она.
«Привет, сестричка. Ты где?»
«Уже у себя. А что?»
«Нам нужно поговорить. Не возражаешь?»
«Напротив. Это очень кстати. Будет неплохо, если ты зайдёшь в гости. А то Рик меня достал».
«Рик у тебя?!»
«Да. Сидит рядом и... Кеви, ты будешь смеяться, но, похоже, он сватается!»
«Что ты говоришь?!»
«То, что слышишь. Сейчас Рик абстрактно рассуждает о тяготах холостяцкой жизни, когда человеку за сорок. Боюсь, очень скоро он перейдёт от общего к частному».
«Он сильно пьян?»
«Нет, лишь слегка под градусом. Ведёт себя корректно, мне его не в чем упрекнуть. Говорит серьёзно – и тем труднее мне будет обратить всё сказанное им в шутку... Ой! Он уже заговорил о своём отце, который женился в сорок три года... Кеви, на помощь!»
«Иду, сестричка. Продержись ещё пару минут. Сможешь?»
«Попробую».
Закончив разговор, я устремился к двери, увлекая за собой Анхелу.
– Пойдём, быстрее. Нужно помочь Дейдре.
– А в чём дело? – спросила она.
Дорогой я объяснил ей в чём дело.
– Ага, понятно, – сказала Анхела. – Для меня это не сюрприз.
– Ты догадывалась, что к этому идёт?
– Да. Братец с самого начала был чересчур обходителен с Дейдрой и ни разу не пытался закадрить её. А в последнее время он охладел к другим женщинам.
– А я-то думал, что он остепенился.
– Похоже, он вправду остепенился... На свой манер.
– Вот проклятье! Только бы успеть.
– Привет, Кевин. Привет, сестричка. Что привело вас к нам?
– Пришли поболтать с Дейдрой, – ответил я, пропустив мимо ушей это многозначительное «к нам». – А ты?
– То же самое. Общаться с твоей сестрой – одно удовольствие.
Как и говорила Дейдра, Рик был немного навеселе, но не пьян. Я обратил внимание, что он успел сменить свою парадную адмиральскую форму, в которой был на презентации и банкете, на элегантный гражданский костюм.
– Ну что ж, – сказал я беззаботно. – Коль скоро мы собрались вместе, было бы неплохо закончить этот суматошный день в спокойном дружеском кругу.
– Хорошая идея, – подыграла мне Дейдра. – Сейчас я принесу ещё два бокала.
– Три, – уточнил Рик. – Тут по соседству кое-кто томится в одиночестве.
– Разве Колин уже вернулся?
– Нет. Но Дейдра совсем забыла о другом своём госте. А это очень невежливо.
И Рик стремительно вышел из гостиной. Он направился не к выходу, а вглубь апартаментов Дейдры.
«Ой!» – мысленно вскрикнула сестра.
«Что такое?» – спросил я.
«Там Софи. В спальне».
«Так скажи, чтобы она убиралась. Немедленно».
«Уже сказала».
Мы втроём устремились за Риком. Однако догнать его не смогли и, когда подбегали к распахнутым настежь дверям спальни, услышали его голос:
– Добрый вечер, сеньорита.
И вслед за тем растерянный голос Софи:
– Здравствуйте...
Ворвавшись в спальню, я с некоторым облегчением обнаружил, что Софи не лежит в постели, а сидит одетая в кресле возле кровати. Иначе Рик подумал бы невесть что... И правильно подумал бы!
«Почему ты не исчезла?» – гневно осведомился я, лишь в последний момент сдержавшись, чтобы не рявкнуть это вслух.
«У него в кармане масс-детектор, – ответила Софи, не оправдываясь, а просто констатируя факт. – Он уже засёк моё присутствие и, думаю, только и ждал, чтобы я исчезла».
«Проклятие!..»
– Дейдра, – обратился Рик к моей сестре. – Ты не представишь меня своей гостье. Я не имею чести быть знакомым с ней.
Дейдра обречённо вздохнула.
– Ну... В общем... Это Софи, моя племянница, – сказала припёртая к стенке Дейдра. – Софи, это Рикардо, родной брат Анхелы.
– Очень приятно, – смущённо пробормотала Софи.
– Взаимно, сеньорита, – Рик отвесил ей галантный поклон. – А чьей дочерью вы изволите быть? Джо Кеннеди?
– Нет, Кевина, – ответила Софи без колебаний.
Ну, спасибо, доченька! Удружила...
Рик повернулся ко мне. Он был удивлён этим известием, но не ошарашен.
– У тебя прелестная дочь, Кевин. Поздравляю.
Я промямлил в ответ что-то невразумительное.
– Анхела, – обратился Рик к своей сестре. – Ты знала, что у Кевина есть взрослая дочь?
Анхела сдержанно кивнула:
– Да.
– И позволила доставить её на Астурию контрабандой?
– Она прибыла легально, – возразила Анхела. – Сегодня утром. Ты просто не обратил внимания. Среди такого наплыва людей уследить за всеми невозможно.
Рик сел на край кровати и достал из кармана свой комм.
– Ладненько. Сейчас я сделаю запрос в иммиграционную службу. Софи Макартур, верно? Сегодня утром. Какой рейс?
Никто из нас не ответил. Я обмозговывал одну неплохую идею: устроить Рику кратковременный безвредный приступ, в наказание за излишнее любопытство, и, пока он будет блевать в туалете, внести необходимые изменения в базу данных иммиграционной службы... Но он наверняка предвидел и такой вариант, раз у него хватило ума поймать нас на горячем.
Рик с довольным видом отключил комм и вернул его в карман.
– Всё ясно, – сказал он. – Никакой Софи Макартур на Астурии не зарегистрировано. И вообще, среди прибывших сегодня нет ни одной женщины по имени Софи или София... А может, она назвалась другим именем?
Мы продолжали хранить гробовое молчание. Это напоминало классическую сцену из детективного фильма: «Вы имеете право не отвечать на вопросы, но всё сказанное вами может быть использовано против вас», – с Риком в роли полицейского.
– Так, так, – наконец произнёс Рик, с интересом поглядывая на Софи. – Видимо, это из той же оперы, что и частые исчезновения Дейдры. Научите меня таким штучкам?
Дейдра закурила. Я стрельнул у неё сигарету и тоже закурил.
– Увы, брат, – виновато опустив глаза, сказала Анхела. – Это невозможно.
«Почему же? – мысленно отозвалась Софи, обращаясь ко всем нам. – Ведь он колдун».
«Глупости! – хором возразили мы с Дейдрой. – У него нет Дара».
«Как это нет, если он есть! Вы что, слепые? Куда вы раньше смотрели?»
Я, Дейдра и Анхела почти одновременно воздействовали на Рика тестовыми заклятиями. Он слегка побледнел и поморщился.
– Послушайте, друзья, – сказал Рик. – Я не знаю, что вы со мной делаете и как вы это делаете, но мне чертовски неприятно. Если у вас так чешутся руки, извольте отлупить меня по-человечески.
Первой опомнилась от изумления Анхела:
– Рикардо, что ты с собой сделал? Откуда у тебя Дар?
– Дар?.. Ах да, понимаю! – Он ухмыльнулся. – Вы это так называете? Гм, должен признать, это звучит лучше, чем j-комплекс в терминологии профессора Альбы.
– Что ты с собой сделал? – повторила вопрос Анхела.
– То же самое, сестричка, что месяцев одиннадцать назад сотворил с тобой Кевин. Я привил себе комплекс j-генов.
Тем временем я, как заведённый, вышагивал взад-вперёд по комнате, едва не ударяясь лбом о стены. Происшедшее не укладывалось ни в какие мыслимые рамки, и я никак не мог избавиться от впечатления, что сплю и вижу кошмарный сон.
– Да прекрати ты метаться! – прикрикнула на меня раздражённая Дейдра. – Ещё в окно выпрыгнешь.
Я резко остановился и устремил на Рика пронзительный взгляд.
– Рик, ты хоть соображаешь, что наделал?!
– Честно говоря, не совсем, – признался он. – Я лишь смутно догадываюсь о некоторых свойствах j-комплекса... Или, как вы его называете, Дара. Профессора Альбу больше всего заинтересовала его способность препятствовать процессу старения. Как долго я теперь проживу?
– Если меня никто не остановит, – прорычал я, – то от силы две-три минуты.
Вдруг Рик побледнел, как полотно, и наверняка соскользнул бы с кровати на пол, не успей Анхела вовремя придержать его. Это поработала Дейдра – она подвергла искусственный Дар Рика тщательному и очень интенсивному тестированию. Она могла бы проделать это гораздо мягче, но в данной ситуации я нисколько не возражал против болевых приёмов.
«У него здоровый, полноценный Дар без каких-либо изъянов, – сообщила Дейдра результаты своей проверки. – И такое впечатление, будто он унаследован от матери-ведьмы».
«Донор – женщина», – сообразил я и посмотрел на Анхелу.
– Похоже на то, – сказала она вслух.
«Ну, спасибо! – подумал я. – Обрадовал...»
– Это первое, – между тем продолжал профессор. – А второе и, наверное, более важное для вас, это то, что обнаруженные мной функциональные нарушения не являются необратимыми.
Я облегчённо вздохнул.
– Значит, вы можете их устранить?
– Полагаю, что да. Более того, я не просто полагаю, а уверен в этом. Вот посмотрите. – Он взял электронную указку и направился к экрану, занимавшему половину стены его кабинета. Но, протянув руку к кнопке включения, вдруг замер в нерешительности. – Гм-м... Боюсь, доктор Макартур, за минувший год ваши познания в генетике, мягко говоря, не сильно приумножились.
– Это слишком мягко сказано, профессор.
– Ну что ж, – он отошёл от экрана и положил указку на стол. – В таком случае, объясню это более популярно. Наверняка в книгах вы читали, что по своей структуре молекула ДНК напоминает компьютерную программу.
– Да. Что-то такое я слышал не раз.
– Это не совсем верно. Если человеческий генотип и можно сравнивать с программой, то не с одной, а с целой операционной системой. С предельно интегрированной операционной системой, включающей комплект прикладных и служебных программ на все случаи жизни.
– Ну, в общем, – заметил я, – приблизительно так я это и представлял.
– Тем легче вам будет понять меня. Функционирование любого живого организма, по сути, является исполнением множества программ, заложенных в генотипе, от простейших до самых сложных. И так же, как и в операционных системах, отдельно взятая программа не обязательно содержит в себе все необходимые для её работы коды. Это нецелесообразно. Возьмём, к примеру, рост тканей. В каждом органе они разные – в почках одни, в мышцах другие; и, тем не менее, они имеют много общего – как в своей структуре, так и в росте. Поэтому двум программам регенерации – почечной и мышечной ткани – не нужно быть самодостаточными. И даже нельзя – ибо иначе они были бы слишком громоздкими и, образно выражаясь, отнимали бы слишком много ресурсов, столь необходимых для исполнения других программ. Они содержат в себе лишь самую необходимую для их работы информацию, отражающую особенности структуры и роста тех или иных тканей, а за всеми дополнительными функциями обращаются к общим службам. И в мышечной, и в почечной тканях содержится много одинаковых веществ – так зачем для их синтеза использовать разные программы?
– Конечно, незачем, – ответил я.
– Так вот, доктор, представьте себе, что с системой на вашем компьютере произошла следующая неприятность: по каким-то причинам перестали функционировать некоторые службы, не являющиеся жизненно важными для основных программ и для всей системы в целом. Например, вы работаете с текстом, программа запрашивает службу переноса слов, но система не находит её. Что тогда?
– Протоколируется сообщение об ошибке.
– Однако программа продолжает работать, ибо эта ошибка не критическая. Система содержит множество таких необязательных служб, которые, в случае их недоступности, не приводят к серьёзным сбоям в её работе. Программы, обращаясь к этим службам, получают обратно код ошибки и продолжают работать, как ни в чём не бывало.
– Вы хотите сказать, что с генами Мо... моего кузена произошло нечто подобное?
– В общих чертах, да. Причём, выражаясь на понятном вам языке, эти необязательные службы и программы не удалены из системы и даже не повреждены. Просто система не может обнаружить их.
– Так бывает, – заметил я, – если соответствующие записи в системном реестре либо отсутствуют, либо испорчены.
– Очень метко сказано, – одобрительно кивнул профессор Альба. – Именно такого рода нарушения я обнаружил в структуре ДНК вашего кузена. Причём это касается исключительно j-комплекса...
– То есть, j-аномалии? – уточнил я.
– Да. Несколько месяцев назад я решил поменять название: «аномалия» не очень удачное. Однако продолжим. В генетическом аналоге системного реестра ДНК вашего племянника отсутствует какая-либо информация о существовании j-комплекса генов. Это не смертельно, поскольку j-коды не являются жизненно важными для функционирования организма. Правда, ссылки на них имеются повсюду; в частности, это касается зрения. Но, как и в случае с программой переносов для текстового процессора, отказ предоставить соответствующий j-код не влечёт за собой критической ошибки.
«Понятно, – подумал я. – Значит, эти ссылки на j-коды и есть те самые „следы”, о которых говорила Хозяйка...»
– И вы сможете восстановить соответствующие записи в... э-э... генетическом аналоге системного реестра?
– Уверен, что смогу. Вообще-то ДНК сама обладает способностью к восстановлению утерянной информации, но в данном случае придётся подтолкнуть этот процесс извне.
– Каким образом?
– С помощью одной-единственной инъекции. Мне понадобится около недели для составления нужной формулы и для её тестирования, а потом ещё пару дней на синтез препарата. – Фернандо Альба немного помолчал, пристально глядя мне в глаза. – Однако я сделаю это лишь при наличии письменного согласия пациента и непременно после того, как он пройдёт самое тщательное медицинское обследование, включая тесты на аллергические реакции. Только тогда я дам распоряжение синтезировать препарат, сам введу его и буду лично контролировать весь ход лечения.
– Это так опасно?
– Нет. Скорее, неприятно. Вашему кузену предстоит пережить несколько трудных дней, пока будут интенсивно перестраиваться все молекулы ДНК в его организме. Но, насколько я могу судить, ему около тридцати лет, и здоровье у него отменное, так что особенно опасаться нечего. Три-четыре дня лёгкой лихорадки, скорее всего, не повлекут сколько-нибудь серьёзных осложнений. А что касается моих предварительных условий насчёт письменного согласия и тщательного медицинского обследования, то они даже чересчур либеральные. Обычно при экспериментальном лечении к потенциальным пациентам предъявляются куда более жёсткие требования. Надеюсь, вы поймёте меня.
– Да, конечно, я понимаю. И очень вам благодарен, профессор, за всё, что вы сделали.
– Пустяки, я ещё ничего не сделал. Это вы оказали мне услугу, предоставив в моё распоряжение образец ДНК ещё одного представителя вашей весьма и весьма любопытной с точки зрения генетика семьи. За последний год изучение j-генов стало моим главным занятием. А конкретно для вашего кузена я пока что ничего не сделал.
– Вы чуть ли не с первого взгляда определили причину его недуга, – запальчиво возразил я и тут же понял, что свалял дурака.
Фернандо Альба прошёлся по кабинету, задумчиво косясь на меня.
– Очень, очень интересно! – многозначительно изрёк он. – И в чём же заключается недуг вашего кузена? В том, что его не ожидала бы столь же долгая жизнь, как всех остальных членов вашей семьи? Или в том, что он не может видеть в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах? Или же в его неспособности к телепатии?
От изумления я аж рот разинул. Профессор внимательно следил за моей реакцией и даже позволил себе слегка улыбнуться в ус. Похоже, шило наконец-то вылезло из мешка...
– Давно вы об этом догадались? – спросил я, понимая, что выкручиваться бесполезно.
– Довольно давно, – ответил Фернандо Альба, садясь в кресло. – Я уже говорил вам, что последний год уделял много времени изучению j-кодов. Некоторые из них мне удалось расшифровать... Впрочем, не полностью. Не буду преувеличивать своих достижений.
Я тоже сел и закурил сигарету.
– Наверное, – произнёс я, – вы хотели бы о многом расспросить меня?
– Безусловно, – кивнул профессор. – Вопросов столько, что я даже не знаю, с чего начать.
Я тяжело вздохнул:
– А вы не обидитесь, если сейчас я не стану отвечать. Я просто не готов. Вы застали меня врасплох.
– Я понимаю вас, доктор Макартур, и не буду настаивать. По правде говоря, я давно ждал подходящего случая, чтобы намекнуть вам о своих догадках. Наконец такой случай представился. Теперь я подожду, когда вы будете готовы к продолжению разговора.
– Спасибо, – сказал я от души.
– Со своей стороны, – продолжал Фернандо Альба, – я обещаю держать в тайне как свои догадки, так и содержание нашего будущего разговора. Однако считаю своим долгом предупредить вас относительно Рикардо.
Просто Рикардо – по имени, без всяких титулов и приставок, – на Астурии называли Рика.
– А что Рикардо?
– Ваш друг весьма любопытен и обожает копаться в чужих тайнах. На Астурии он создал целую агентурную сеть – просто так, не корысти ради, а из любви к искусству, – и каким-то образом прознал о моих исследованиях. Это открылось месяца полтора назад при обстоятельствах, о которых я пока умолчу. Но, думаю, вы должны знать о самом факте его осведомлённости.
– И как много он знает? – угрюмо спросил я.
– Почти всё, что было известно мне к тому времени. Рикардо сумел получить доступ к моим засекреченным файлам, а поскольку на Терре-Сицилии он серьёзно изучал биологию, то сумел разобраться в их содержимом. Относительно вас и вашей семьи у него имеется весьма оригинальная гипотеза, которую я, будучи скептиком и доверяя только фактам, не разделяю... Пока что, – добавил он внушительно.
Чем дальше в лес, тем больше дров, тоскливо думал я, прощаясь с профессором. Фернандо Альба, Рик... Кто следующий?..
* * *
Вернувшись во дворец, я сразу рассказал обо всём Анхеле. К моему удивлению, она восприняла это довольно спокойно.– Этого следовало ожидать, Кевин, – сказала она. – Неужели ты полагал, что один только ты умный, а все вокруг тебя дураки?
– Но ведь целых четырнадцать лет мне удавалось держать всё в тайне и не вызывать никаких подозрений. И вдруг, в течение одного года, такой провал!
– А ты никогда не задумывался, какую цену тебе приходилось платить за сохранение своей тайны? У тебя не было ни единого друга, никого ты не подпускал близко к себе, держался особняком, лгал всем и каждому. А теперь ты вышел из тени, оказался в центре внимания, приблизил к себе многих людей, ты постоянно на виду... Я не говорю о том, что ты уже не один, и если раньше твоё странное поведение можно было списать на эксцентричность, то подобные чудачества группы людей, к тому же прибывших невесть откуда, волей-неволей настораживают всякого, у кого есть голова на плечах.
– Ты хочешь сказать, что так и должно было случиться?
– Да. И, честно говоря, раньше Рикардо меня разочаровывал. Только однажды, в самом начале, он серьёзно поговорил со мной о подмеченных за тобой, Колином и, особенно, Дейдрой странностях, а потом всё сводил к шуточкам и забавным анекдотам. Теперь я понимаю, что он стал подозревать и меня.
Я крепко задумался.
– Хорошенькое дело! – произнес, наконец. – Как ты думаешь, профессор Альба тебя тоже подозревает?
– Не хотелось бы гадать, но... боюсь, что да. Всё зависит от того достаточно ли сильным оказалось его любопытство, чтобы долг перед наукой в его понимании возобладал над этическими соображениями. Наше законодательство в части, касающейся анализа ДНК, несколько мягче земного. У нас считается незаконным лишь несанкционированное распространение и использование таких сведений, но не их получение. Если дон Фернандо, самостоятельно проведя исследования, никому не сообщил результаты и никак не использовал их мне во вред, то он не нарушил букву закона.
– Могу представить его удивление, когда он обнаружил j-аномалию, которой прежде у тебя не было.
Анхела лишь хмыкнула в ответ, встала из-за стола и направилась в спальню, чтобы посмотреть, как там наш маленький Рикардо (всех старших сыновей в королевской семье Астурии называли этим именем, и мы решили не нарушать традицию). Я последовал за женой.
Впрочем, мы оба прекрасно знали, что с малышом ничего не случилось. И у меня, и у Анхелы имелись специальные пейджеры, которые сообщали не только о том, что мальчик проснулся и требует маму, но также выдавали самые подробные сведения о состоянии его здоровья. Однако нам захотелось вновь посмотреть на наше чудо.
Наше чудо мирно спало в своей уютной колыбельке. Тем не менее, Анхела, не доверяя показаниям приборов, сама убедилась, что с ребёнком всё в порядке, а потом мы ещё минут десять молча простояли у колыбели, взявшись за руки и глядя на сына. Мы думали о том, как счастливы друг с другом и с нашим Рикардо.
Вместе с тем я думал и о другом моём сыне, о моём первенце Патрике. Я очень жалел, что его нет здесь, рядом с младшим братиком. Мальчика взяла к себе Бренда, у которой тремя месяцами раньше родилась дочка Эрика, и теперь она нянчилась с обоими детьми в ожидании, когда вернётся Дженнифер.
Я же всё больше боялся, что Бренда так и останется для Патрика мамой. В одном из миров, указанных в списке, который Софи выудила у Хранителя Хаоса, мы как будто напали на верный след. Дейдра, Софи и Бриан обнаружили дом на берегу моря, где долгое время жила Дженнифер и где родился Патрик. В том же доме обитало четверо брошенных на произвол судьбы слуг, которые уже третий год томились в неизвестности – время там бежало в девять раз быстрее Основного потока. Поначалу они утверждали, что хозяин, его дочь с ребёнком и signora dottore[4], принимавшая роды у дочери хозяина, давно улетели, оставив их здесь без средств к существованию. Однако мы, обследовав дом, обнаружили на коврах и полах следы крови, которые тянулись от порога дома в комнату, в которой, по свидетельству слуг, жила signora dottore. Анализы показали, что это была кровь Александра.
В конце концов под нашим давлением слуги рассказали, что произошло на самом деле. Однажды утром, больше двух лет назад по местному времени, они обнаружили в спальне «синьоры дотторе» мёртвого хозяина с перерезанным горлом. Ни самой «синьоры дотторе», ни дочери хозяина нигде не было; исчез также и самолёт, на котором, очевидно, они бежали. Слуги испугались, что их обвинят в убийстве хозяина, поэтому избавились от трупа, выбросив его в море. С тех пор на их острове никто не появлялся, и они ровным счётом ничего не знают о судьбе дочери хозяина и «синьоры дотторе». А ребёнка дочери, как утверждали слуги, хозяин увёз полутора месяцами раньше, сразу же после его рождения.
Мы определили слуг в мир, похожий на их родной, снабдили деньгами, а сами принялись искать Дженнифер и загадочную «синьору дотторе», которая, по всей видимости, и убила Александра. Мы буквально выпотрошили наизнанку всю планету, но никаких следов пребывания Дженнифер в другом месте не обнаружили. Само собой напрашивалось предположение, что самолёт, о котором говорили слуги, в действительности был межзвёздным челноком, и у Дженнифер хватило дури запустить генератор. При такой напряжённости Формирующих, как здесь, ц-привод выдержал бы в овердрайве от силы две-три секунды... О том, что произошло дальше, я боялся даже думать.
Однако Софи была уверена, что с Дженнифер ничего не случилось. Откуда у неё такая уверенность – не надежда, как у меня, а именно уверенность, – я не понимаю. Она продолжает искать Эрика и Дженнифер по своей странной методике, которая, тем не менее, один раз уже дала положительный результат – когда был найден Морис. Каждый день, а то и по несколько раз ко дню, Софи прыгает наобум из Безвременья в Экватор и обследует мир, куда попала по воле случая. После успеха с Морисом её неизменно преследуют неудачи, но она не теряет надежды и продолжает искать...
Когда мы вышли из спальни, Анхела спросила:
– Кевин, тебе не кажется, что с Эриком могло произойти то же самое, что и с Морисом? Если Александр часто вкалывал ему эту гадость... – Она не закончила свою мысль.
– Вряд ли, – ответил я, впрочем, без особой уверенности. – У Эрика есть огромное преимущество перед Морисом. О его Даре помнят не только гены, но и мозг. Если гены забудут, мозг обязательно напомнит. За него я не боюсь... не очень боюсь. А вот Дженнифер, бедняжка...
Анхела вздохнула и прижалась ко мне.
– Что будем делать с доном Фернандо? И с моим братом. Ты уже решил, что им рассказать?
– Нет, – покачал я головой. – Один я не вправе это решать. Нужно посоветоваться со всеми нашими.
– Устроим общее собрание в Безвременьи?
– Думаю, да.
– И когда?
– Как можно скорее. – Я посмотрел на свои многофункциональные часы. – Так. В Авалоне пятый час пополудни, а в Солнечном Граде уже поздняя ночь. Брендона и Бронвен придётся разбудить. Колина заберём с вечеринки, он, бедный, там совсем умаялся... Интересно, Дейдра уже вернулась?
С этими словами я мысленно позвал Дейдру.
«Привет, Кеви», – сказала она.
«Привет, сестричка. Ты где?»
«Уже у себя. А что?»
«Нам нужно поговорить. Не возражаешь?»
«Напротив. Это очень кстати. Будет неплохо, если ты зайдёшь в гости. А то Рик меня достал».
«Рик у тебя?!»
«Да. Сидит рядом и... Кеви, ты будешь смеяться, но, похоже, он сватается!»
«Что ты говоришь?!»
«То, что слышишь. Сейчас Рик абстрактно рассуждает о тяготах холостяцкой жизни, когда человеку за сорок. Боюсь, очень скоро он перейдёт от общего к частному».
«Он сильно пьян?»
«Нет, лишь слегка под градусом. Ведёт себя корректно, мне его не в чем упрекнуть. Говорит серьёзно – и тем труднее мне будет обратить всё сказанное им в шутку... Ой! Он уже заговорил о своём отце, который женился в сорок три года... Кеви, на помощь!»
«Иду, сестричка. Продержись ещё пару минут. Сможешь?»
«Попробую».
Закончив разговор, я устремился к двери, увлекая за собой Анхелу.
– Пойдём, быстрее. Нужно помочь Дейдре.
– А в чём дело? – спросила она.
Дорогой я объяснил ей в чём дело.
– Ага, понятно, – сказала Анхела. – Для меня это не сюрприз.
– Ты догадывалась, что к этому идёт?
– Да. Братец с самого начала был чересчур обходителен с Дейдрой и ни разу не пытался закадрить её. А в последнее время он охладел к другим женщинам.
– А я-то думал, что он остепенился.
– Похоже, он вправду остепенился... На свой манер.
– Вот проклятье! Только бы успеть.
* * *
Судя по облегчению, с которым встретила нас Дейдра, мы всё-таки успели. А Рик воспринял наше появление не столь радостно. В первый момент он скорчил кислую мину, но затем сумел изобразить на лице не очень искреннее дружелюбие.– Привет, Кевин. Привет, сестричка. Что привело вас к нам?
– Пришли поболтать с Дейдрой, – ответил я, пропустив мимо ушей это многозначительное «к нам». – А ты?
– То же самое. Общаться с твоей сестрой – одно удовольствие.
Как и говорила Дейдра, Рик был немного навеселе, но не пьян. Я обратил внимание, что он успел сменить свою парадную адмиральскую форму, в которой был на презентации и банкете, на элегантный гражданский костюм.
– Ну что ж, – сказал я беззаботно. – Коль скоро мы собрались вместе, было бы неплохо закончить этот суматошный день в спокойном дружеском кругу.
– Хорошая идея, – подыграла мне Дейдра. – Сейчас я принесу ещё два бокала.
– Три, – уточнил Рик. – Тут по соседству кое-кто томится в одиночестве.
– Разве Колин уже вернулся?
– Нет. Но Дейдра совсем забыла о другом своём госте. А это очень невежливо.
И Рик стремительно вышел из гостиной. Он направился не к выходу, а вглубь апартаментов Дейдры.
«Ой!» – мысленно вскрикнула сестра.
«Что такое?» – спросил я.
«Там Софи. В спальне».
«Так скажи, чтобы она убиралась. Немедленно».
«Уже сказала».
Мы втроём устремились за Риком. Однако догнать его не смогли и, когда подбегали к распахнутым настежь дверям спальни, услышали его голос:
– Добрый вечер, сеньорита.
И вслед за тем растерянный голос Софи:
– Здравствуйте...
Ворвавшись в спальню, я с некоторым облегчением обнаружил, что Софи не лежит в постели, а сидит одетая в кресле возле кровати. Иначе Рик подумал бы невесть что... И правильно подумал бы!
«Почему ты не исчезла?» – гневно осведомился я, лишь в последний момент сдержавшись, чтобы не рявкнуть это вслух.
«У него в кармане масс-детектор, – ответила Софи, не оправдываясь, а просто констатируя факт. – Он уже засёк моё присутствие и, думаю, только и ждал, чтобы я исчезла».
«Проклятие!..»
– Дейдра, – обратился Рик к моей сестре. – Ты не представишь меня своей гостье. Я не имею чести быть знакомым с ней.
Дейдра обречённо вздохнула.
– Ну... В общем... Это Софи, моя племянница, – сказала припёртая к стенке Дейдра. – Софи, это Рикардо, родной брат Анхелы.
– Очень приятно, – смущённо пробормотала Софи.
– Взаимно, сеньорита, – Рик отвесил ей галантный поклон. – А чьей дочерью вы изволите быть? Джо Кеннеди?
– Нет, Кевина, – ответила Софи без колебаний.
Ну, спасибо, доченька! Удружила...
Рик повернулся ко мне. Он был удивлён этим известием, но не ошарашен.
– У тебя прелестная дочь, Кевин. Поздравляю.
Я промямлил в ответ что-то невразумительное.
– Анхела, – обратился Рик к своей сестре. – Ты знала, что у Кевина есть взрослая дочь?
Анхела сдержанно кивнула:
– Да.
– И позволила доставить её на Астурию контрабандой?
– Она прибыла легально, – возразила Анхела. – Сегодня утром. Ты просто не обратил внимания. Среди такого наплыва людей уследить за всеми невозможно.
Рик сел на край кровати и достал из кармана свой комм.
– Ладненько. Сейчас я сделаю запрос в иммиграционную службу. Софи Макартур, верно? Сегодня утром. Какой рейс?
Никто из нас не ответил. Я обмозговывал одну неплохую идею: устроить Рику кратковременный безвредный приступ, в наказание за излишнее любопытство, и, пока он будет блевать в туалете, внести необходимые изменения в базу данных иммиграционной службы... Но он наверняка предвидел и такой вариант, раз у него хватило ума поймать нас на горячем.
Рик с довольным видом отключил комм и вернул его в карман.
– Всё ясно, – сказал он. – Никакой Софи Макартур на Астурии не зарегистрировано. И вообще, среди прибывших сегодня нет ни одной женщины по имени Софи или София... А может, она назвалась другим именем?
Мы продолжали хранить гробовое молчание. Это напоминало классическую сцену из детективного фильма: «Вы имеете право не отвечать на вопросы, но всё сказанное вами может быть использовано против вас», – с Риком в роли полицейского.
– Так, так, – наконец произнёс Рик, с интересом поглядывая на Софи. – Видимо, это из той же оперы, что и частые исчезновения Дейдры. Научите меня таким штучкам?
Дейдра закурила. Я стрельнул у неё сигарету и тоже закурил.
– Увы, брат, – виновато опустив глаза, сказала Анхела. – Это невозможно.
«Почему же? – мысленно отозвалась Софи, обращаясь ко всем нам. – Ведь он колдун».
«Глупости! – хором возразили мы с Дейдрой. – У него нет Дара».
«Как это нет, если он есть! Вы что, слепые? Куда вы раньше смотрели?»
Я, Дейдра и Анхела почти одновременно воздействовали на Рика тестовыми заклятиями. Он слегка побледнел и поморщился.
– Послушайте, друзья, – сказал Рик. – Я не знаю, что вы со мной делаете и как вы это делаете, но мне чертовски неприятно. Если у вас так чешутся руки, извольте отлупить меня по-человечески.
Первой опомнилась от изумления Анхела:
– Рикардо, что ты с собой сделал? Откуда у тебя Дар?
– Дар?.. Ах да, понимаю! – Он ухмыльнулся. – Вы это так называете? Гм, должен признать, это звучит лучше, чем j-комплекс в терминологии профессора Альбы.
– Что ты с собой сделал? – повторила вопрос Анхела.
– То же самое, сестричка, что месяцев одиннадцать назад сотворил с тобой Кевин. Я привил себе комплекс j-генов.
Тем временем я, как заведённый, вышагивал взад-вперёд по комнате, едва не ударяясь лбом о стены. Происшедшее не укладывалось ни в какие мыслимые рамки, и я никак не мог избавиться от впечатления, что сплю и вижу кошмарный сон.
– Да прекрати ты метаться! – прикрикнула на меня раздражённая Дейдра. – Ещё в окно выпрыгнешь.
Я резко остановился и устремил на Рика пронзительный взгляд.
– Рик, ты хоть соображаешь, что наделал?!
– Честно говоря, не совсем, – признался он. – Я лишь смутно догадываюсь о некоторых свойствах j-комплекса... Или, как вы его называете, Дара. Профессора Альбу больше всего заинтересовала его способность препятствовать процессу старения. Как долго я теперь проживу?
– Если меня никто не остановит, – прорычал я, – то от силы две-три минуты.
Вдруг Рик побледнел, как полотно, и наверняка соскользнул бы с кровати на пол, не успей Анхела вовремя придержать его. Это поработала Дейдра – она подвергла искусственный Дар Рика тщательному и очень интенсивному тестированию. Она могла бы проделать это гораздо мягче, но в данной ситуации я нисколько не возражал против болевых приёмов.
«У него здоровый, полноценный Дар без каких-либо изъянов, – сообщила Дейдра результаты своей проверки. – И такое впечатление, будто он унаследован от матери-ведьмы».
«Донор – женщина», – сообразил я и посмотрел на Анхелу.
– Похоже на то, – сказала она вслух.