Автор неизвестен. Если с Фаустом вам не повезло...

братья. Этот город являлся как бы коллективным портретом всех
городов, в которых Фаусту когда-либо приходилось бывать, и в
то же время не был в точности похож ни на один из них.
Размышляя о том, что с ним произошло, доктор Фауст
отметил про себя, что его Переход в иной мир занял необычайно
короткое время - он не успел даже что-либо подумать или
почувствовать. Внимательно всмотревшись в раскинувшийся перед
ним пейзаж, он стал различать какие-то знакомые детали. В этом
не было ничего странного - Фауст знал, что Мир Духов, имеющий
иную природу, нежели земной мир, может принимать какую угодно
форму - она полностью зависит от личной воли созерцающего сей
мир субъекта. Профессора Ягеллонского Университета, много лет
занимавшиеся изучением свойств того мира, в который попал
доктор Фауст, говорили, что Мир Духов материализуется лишь под
влиянием строго определенных внешних воздействий (например, в
присутствии стороннего наблюдателя). Однако в свободном
состоянии этот незримый мир имеет достаточно сложную
топологию, благодаря которой он помещается в бесконечно малом
объеме - схоласты того времени утверждали, что на острие
булавки может уместиться несколько тысяч таких миров.
Присутствие наблюдателя в подобном Мире заставляет
разворачиваться Время и Пространство, находящиеся в свернутом
состоянии, всякий раз порождая новые формы материи - подобно
тому, как в соответствии с замыслом драматурга на театральной
сцене меняются декорации, и все новые актеры вовлекаются в
действие разыгрываемой пьесы.
Фауст вошел в город по широкой улице - дома,
выстроившиеся по обе ее стороны безукоризненно правильными
рядами, напоминали товарные склады или небольшие магазинчики.
Но как ни старался ученый доктор разобрать вывески над дверями
этих домов, поначалу ему не удалось прочитать ни одной надписи
- очевидно, они предназначались совсем не для него. Пройдя
несколько кварталов, он в конце концов увидел вывеску на
знакомом ему языке, гласившую: "Кухня Ведьм". Доктор Фауст
понял, что добрался до того самого места, куда он должен
попасть (ибо таково свойство магического заклинания
Перемещения: оно безошибочно приводит вас прямо к следующему
повороту вашей судьбы).
Взойдя на крыльцо Кухни Ведьм, ученый доктор осторожно
дотронулся до массивной дубовой двери кончиками пальцев. Он
отнюдь не был уверен в том, что его рука не пройдет сквозь эту
дверь как сквозь бесплотный туман: ведь известно, что существа
из Потустороннего Мира, попадая в Земной Мир, легко проходят
сквозь самые прочные стены,- значит, вполне возможно, что
материальное тело, переместившись в этот волшебный мир, будет
обладать такими же свойствами. Фауст слегка удивился, когда
его рука коснулась твердой, гладкой поверхности. Несколько
секунд спустя ему в голову пришла мысль о том, что все вещи в
этом мире (хотя они не имеют массы и плотности, и,
следовательно, не могут именоваться вещами в строгом смысле
этого слова), очевидно, подчиняются какому-то особому закону,
в силу которого они сохраняют свою форму и не перемешиваются
друг с другом. Но каким образом нематериальные "вещи"
становятся твердыми? Припомнив слова одного из древних
мудрецов, утверждавшего, что трагедия начинается там, где тела
сталкиваются друг с другом, ученый доктор пришел к выводу, что
все предметы в Мире Духов заключили между собой некий договор
о ненарушении границ: им приходится материализоваться и
становиться осязаемыми всякий раз, когда с ними соприкасается
некий посторонний объект.
Переступив порог Кухни Ведьм, Фауст на собственном опыте
убедился в справедливости старой поговорки: не так страшен
черт, как его малюют. Целая сотня (а может быть, и две) чертей
низших рангов - существ весьма респектабельного вида, несмотря
на их рога и копыта - хлопотала возле нескольких клиентов,
полулежавших в мягких креслах с откидной спинкой, обтянутых
натуральной кожей. Фауст удивился: просторное помещение, в
которое он попал, больше всего напоминало цирюльню, или,
выражаясь более современным языком, универсальный салон
красоты. На стенах висели большие зеркала; широкие полосатые
простыни покрывали плечи клиентов. На Кухне Ведьм царила
суета, обычная для такого рода заведений: работники-черти
пробегали из одного конца огромного зала в другой, вертелись
возле огромных кресел с ножницами, бритвами и еще с какими-то
диковинными инструментами в руках, порой перекидываясь
несколькими фразами с мастерами из соседней бригады. Наблюдая
за работой молодых чертенят, доктор Фауст заметил, что они не
просто стригут волосы и бреют бороды, но и полностью
преображают внешний облик клиента: убирают лишний жир с
чрезмерно толстых животов, наращивают мышцы рук и делают
множество других мелких косметических операций. Несколько
минут ученый доктор смотрел, как ловкие лапки чертенят
отрывают мышечные волокна от красных кусков мяса, похожих на
кровяные колбаски, и вшивают их под кожу тех клиентов, чьи
худые руки и ноги напоминают кривые прутья покосившегося
плетня. Затем чертенята приступили к полной косметической
обработке лица и тела. Они растирали кожу своих клиентов
жесткими щетками, удаляли бородавки и выводили родимые пятна,
удлиняли ресницы и выщипывали слишком густые брови. Они
прибегали к тончайшей пластической хирургии, проводили
пересадку кожи лица. Живую ткань для трансплантации они брали
из пузатых бочек, стоящих позади кожаных кресел, где хранился
материал для наращивания мышц. В такие же бочки, наполненные
чуть ли не доверху, расторопные мастера кидали отрезанные у
клиентов клочки мяса и клочки кожи - очевидно, живая плоть
была слишком дорогостоящим материалом, чтобы просто
выбрасывать ее, не пытаясь утилизировать отходы.
Вскоре, однако, Фауст понял, что проворные черти на Кухне
Ведьм были лишь ассистентами, выполнявшими самую грязную,
черновую работу. Меж высокими креслами неспешно прохаживалась
чертова дюжина ведьм, наблюдавших за действиями хвостатых и
рогатых мастеров и собственноручно выполнявших самые тонкие и
ответственные операции. Ведьмы были одеты в порыжевшие от
времени, ветхие, но чистые лохмотья; на голове у каждой был
высокий островерхий головной убор, низко надвинутый на лоб,
так что почти все лицо оставалось в тени, и только глаза ведьм
недобро сверкали из-под полей их необычных шляп. Высокие
ботинки на шнурках обтягивали их стройные маленькие ноги. У
многих ведьм на плечах сидели черные коты весьма зловещего
вида.
- А это что еще такое? - спросила старшая ведьма, увидев
Фауста. Ученый доктор заметил, что к ее необычной островерхой
шляпе была приколота роза из черного крепа - очевидно, то был
знак высокого чина.- Вы, наверное, и есть тот полный комплект
материала, который мы недавно заказывали? Идите-ка сюда,
милейший, мы вас быстро расчленим.
- Я не какой-то там материал,- гордо ответил Фауст.- Я
доктор Иоганн Фауст, и я прибыл сюда с Земли.
- Мне кажется, у нас недавно побывал один субъект с этим
именем,- сказала старшая ведьма.
- Которого сопровождал демон Мефистофель - такой высокий,
худой, и бородка клином?
- Гм... Да, хотя, на мой взгляд, он совсем не худой.
- Тот человек, что был с ним здесь, не Фауст! - вскричал
доктор.- Он жулик и обманщик! Фауст - это _я_!
Старшая ведьма окинула его долгим, оценивающим взглядом.
- Гм... Я сразу заметила, что для ученого доктора он
слишком молодо выглядел!.. А есть ли у вас с собой какие-
нибудь документы, удостоверяющие личность?
Фауст порылся в карманах своего плаща и нащупал там
кошелек, который он по привычке положил в карман, выходя из
дому утром. Претерпев превращение, переместившее его с Земли в
Царство Духов, кошелек совершенно не изменился внешне; прежним
осталось и его содержимое. Развязав его, доктор Фауст нашел
документ о присвоении ему почетного звания шерифа, выданный в
городе Люблине, регистрационное свидетельство участника
тайного голосования, полученное в Париже, и именную юбилейную
серебряную медаль, врученную ему во время Первой Международной
Выставки Достижений Современной Магии, проходившей два года
тому назад в Праге.
- Вполне достаточно,- сказала ему старшая ведьма.- Вне
всякого сомнения, _вы_ и есть Фауст. Тот плут, который побывал
у нас недавно, сумел-таки обвести меня вокруг пальца - ну, и
Мефистофеля, как видно, тоже. Сейчас моя догадка относительно
его персоны подтвердилась, да что с того? Мы провели полный
курс омоложения, а сделанного, как известно, назад не
воротишь. Если б вы только видели, каким он стал красавчиком
после того, как мы поколдовали над его внешностью!
- То была ошибка! - воскликнул Фауст, скрипнув зубами от
злости.- Справедливость требует, чтобы вы сделали то же самое
для меня!
- Это невозможно,- ответила ведьма.- Мы и так
перерасходовали энергию и материалы, пока работали с
мошенником, выдававшим себя за вас. Однако не отчаивайтесь;
подождите минутку, мы посмотрим, что еще можно сделать.
Усадив Фауста в пустое кресло, старшая ведьма поманила к
себе одного из чертей-ассистентов, и они стали вполголоса о
чем-то совещаться, изредка бросая на ученого доктора короткие,
профессионально-оценивающие взгляды.
- Дело в том,- сказал ассистент,- что мы истратили почти
весь запас чудодейственной сыворотки, дающей живым существам
здоровье и долголетие. Нам пришлось сделать изрядное
количество вливаний тому парню, которого мы омолаживали
незадолго перед этим.
- Отфильтруй остатки и впрысни столько, сколько есть. Это
все-таки лучше, чем ничего.
- Но его лицо! - молодой черт бесцеремонно взял Фауста за
подбородок и повернул его голову сначала в одну сторону, затем
в другую. Его черные глаза, казалось, просвечивали доктора
насквозь, но лицо сохраняло бесстрастное выражение.- Что мне
делать с этой длинноносой заготовкой, с ее впалыми щеками,
тонкими губами, бледной и сухой морщинистой кожей? Он слеплен
так, что за версту видно болезненное, хрупкое сложение. А у
меня не хватит материала на полную реконструкцию скелета и
тканей.
- Эй, послушайте! - воскликнул Фауст.- Я, доктор Фауст,
явился сюда с Земли отнюдь не затем, чтобы выслушивать ваши
оскорбительные замечания!
- Держи-ка рот на замке, приятель,- отвечал ему
ассистент,- это самое лучшее, что ты можешь сделать. _Здесь_
доктор _я_, а не ты! - и, повернувшись к старшей ведьме, он
продолжал: - Можно даже попытаться исправить его психику -
конечно, в пределах человеческих возможностей, ибо сделать из
него сверхчеловека никогда не удастся.
- Сделай, что сможешь,- сказала ведьма, и черт тотчас же
приступил к операции.
Он взялся за дело столь энергично, что поначалу Фауст
испуганно съежился в кресле, вцепившись в подлокотники
побелевшими пальцами. Однако вскоре, сообразив, что все
манипуляции его сурового лекаря не причиняют ни малейшей боли,
ученый доктор расслабился и, устроившись поудобнее, прикрыл
глаза. В это время черт-ассистент, мурлыча себе под нос какую-
то песенку, срезал дряблые мышцы и кожу, заменяя их новыми,
крепкими и упругими. Он работал легко и быстро, успевая
одновременно пересаживать мышечную ткань, прикрепляя ее к
костям, и соединять полоски надрезанной кожи. Наконец он
поместил тонкие волокна нервных окончаний, сухожилия и
кровеносные сосуды на свои места, и Фауст почувствовал, что
мышцы лица, рук и ног снова повинуются ему. Смазав некоторые
участки плоти, плохо прилегающие друг к другу, клейким
раствором Универсального Закрепителя, черт немного подождал,
пока раствор загустеет.
Закончив свою работу, он аккуратно обрезал выступающие из
швов концы мелких кровеносных сосудов и неровные края кожи, и,
загладив рубцы так, что от них не осталось и следа, отступил
на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.
- Не так уж и плохо,- сказал он, ни к кому конкретно не
обращаясь, но достаточно громко для того, чтобы Фауст и
старшая ведьма могли расслышать его слова.- Особенно если
учесть никуда не годный материал, с которым пришлось возиться.
Затем, обмахнув своего клиента жесткой щеткой и сдернув с
него полосатую простыню, черт-ассистент предложил ему
посмотреть на себя в зеркало.
Взглянув на свое отражение в огромном, светлом,
кристально чистом стекле, Фауст не сразу узнал самого себя.
Черты его лица остались как будто прежними, но весь облик
чудесно изменился. Кожа утратила нездоровую, восковую
бледность, приобретя здоровый румянец. Черт укоротил его
длинный нос, придав ему более благородную форму, исправил
линию подбородка и убрал складки дряблой морщинистой кожи со
щек. Из зеркала на ученого доктора глядел здоровый, крепкий
тридцатилетний мужчина весьма приятной наружности. Фауст
отметил про себя, что его зрение и слух обострились, и вообще
он стал чувствовать себя значительно лучше - пожалуй, еще
никогда он не испытывал он такого прилива сил и энергии. В
общем, пожилой, больной алхимик превратился в цветущего
молодца; и хотя он вряд ли смог бы стать победителем одного из
тех неофициальных конкурсов красоты, что проводились в те
времена в Италии тайно от церковных властей, все же он
помолодел лет на двадцать и даже стал гораздо привлекательнее,
чем был двадцать лет тому назад.
- Так гораздо лучше,- сказал наконец доктор Фауст,- но
все же недостаточно хорошо. У меня есть полное право на полный
курс омоложения!
Черт, стоявший за спинкой его кресла, пожал плечами и, не
проронив ни слова, повернулся, чтобы уйти.
- Давайте-ка не будем говорить о ваших _правах_,
почтеннейший,- сказала старшая ведьма.- То, что мы сделали для
вас, мы сделали исключительно из по своей природной доброте.
Никогда не верьте глупым сказкам о том, что все ведьмы и
колдуньи злые! Что же касается полного курса омоложения, то
для этого вам придется получить официальное направление на
нашу Кухню, подписанное самим Мефистофелем или кем-нибудь из
Великих Князей Света или Тьмы. Этот документ будет являться
основанием для получения необходимых материалов и оборудования
из Центрального Хранилища.
- Я получу его, черт меня побери! - воскликнул доктор
Фауст.- Я получу его, и в придачу еще кое-что, что полагается
мне по праву! Не говорил ли Мефистофель о том, куда он
направится после своего визита к вам?
- С какой стати он будет сообщать нам о своих дальнейших
планах? - сказала ведьма.
- А в каком направлении он отбыл?
- Как обычно, растаял в воздухе, окутавшись напоследок
клубами дыма да багровыми языками огня,- пожала плечами
ведьма.- Извините, не могу дольше с вами разговаривать: меня
ждут дела.
Фауст знал, что не сможет последовать за Мефистофелем
дальше. Заклинание Перехода, которое он использовал для того,
чтобы перенестись на Кухню Ведьм, обладало весьма ограниченной
силой. Он должен был вернуться обратно на Землю, составить
план дальнейших действий и сотворить новое Заклинание.

8

Фауст материализовался в своем рабочем кабинете в
Кракове, в самом центре начерченной мелом на полу пентаграммы.
На душе у знаменитого алхимика камнем лежал бессильный гнев.
Окинув взглядом мрачную, одинокую келью, в которой он
провел столько часов, согнувшись над своими колбами и
ретортами, он с тоской подумал, насколько убого и запущено его
жилище - видно, воспоминания о шумной, сияющей огнями Кухне
Ведьм были еще свежи.
На полу в углах комнаты лежал мышиный помет. Пыль густым
слоем покрывала книжные полки и крышку комода. Проклятье!
Ленивая служанка не потрудилась даже обмахнуть метелкой из
петушиных перьев его гордость, лучший из предметов коллекции,
которой мог гордиться любой алхимик - _настоящий скелет_!
Какое безобразие, размышлял про себя доктор Фауст. Надо
навести порядок в квартире. Невозможно жить в такой грязи!
Фауст тут же начал составлять план тех кардинальных
перемен, с которых он начнет свою новую жизнь. Неожиданно
мысли Фауста вернулись к его недавнему путешествию в
Потусторонний Мир, и ученый доктор заскрежетал зубами от
злости.
Вот до чего доводит чрезмерная доброта и отсутствие
строгости в обращении с людьми! Какой-то жалкий вор и
мошенник, шарлатан, ничего не смыслящий в высокой науке
алхимии, может забраться к вам в дом и стащить долгожданную
сделку с дьяволом буквально у вас из-под носа. Ну, ничего, это
ему даром не пройдет! Он еще покажет наглому воришке, каково
обманывать самого доктора Фауста!
И в этот самый момент Фауст, поглощенный своими
переживаниями, внезапно ощутил всю глубину той чудесной
перемены, которая произошла с ним на Кухне Ведьм. Вместо
ревматических болей в пояснице и острой рези в желудке он
чувствовал небывалый прилив сил. Он был здоров, и он снова был
молод! Его упрямый и вспыльчивый характер, несколько
смягчившийся с годами, снова давал себя знать. Он был Фаустом,
черт побери!
Вспомнив о том, что он ничего не ел со вчерашнего дня,
помолодевший Фауст почувствовал сильный голод. Он подошел к
буфету и снял с верхней полки миску с холодной овсянкой,
оставшейся от вчерашнего ужина. В жидкой кашице плавали
загустевшие комки, а ее синеватый цвет отнюдь не возбуждал
аппетита. Фауст, поправивший свое пищеварение на Кухне Ведьм и
в придачу получивший великолепный набор крепких белых зубов,
брезгливо помешал вчерашнюю овсянку длинной ложкой и поставил
миску обратно на полку. Ему хотелось свежего, чуть
недожаренного мяса. Он жаждал крови. И мести, мести!
Не тратя времени на дальнейшие размышления, Фауст
поспешно вышел из своего кабинета и, легко сбежав со ступенек
крыльца, оказался на улице. Был тихий, ясный весенний вечер -
как раз под стать тому солнечному пасхальному утру, которое
принесло так много неприятностей ученому доктору. Но Фаусту
сейчас было не до красот природы. Он быстро пересек улицу и
ввалился в таверну, которую часто посещал.
- Хозяин! - закричал Фауст еще с порога.- Подайте кусок
жареного поросенка, да поскорее! И смотрите, чтобы обязательно
была румяная хрустящая корочка!
Хозяин таверны удивился столь неожиданной перемене в
настроении своего клиента. Обычно почтенный доктор двигался
степенно, говорил ровным, тихим, чуть дребезжащим голосом, и
вообще был немногословен, угрюм и рассеян, как человек,
сосредоточенный на решении каких-то очень сложных проблем.
Однако содержателям таверн и постоялых дворов не положено
проявлять излишнюю любознательность или проявлять свои
чувства, если они не хотят потерять всех своих клиентов.
Поэтому хозяин поклонился доктору Фаусту и с любезной улыбкой
спросил:
- Кварту ячменного пива и кашу к поросенку - как обычно,
сэр?
- К черту кашу! Принесите большое блюдо жареного
картофеля! Да пошлите служанку за кувшином доброго вина - я
имею в виду настоящее вино, а не мутную красную кислятину,
которую пьют за обедом в этой стране!
- Подать токайского, сэр?
- Или рейнского. Скорей несите его сюда! Я умираю с
голоду.


Фауст занял отдельный столик, чтобы никто не мешал ему
предаваться размышлениям, пока служанка будет ходить за вином
и готовить ему порцию жареного поросенка с картофелем. В
таверне царил уютный полумрак; в очаге догорало несколько
поленьев. К центральной потолочной балке была подвешена на
железных цепях огромная люстра, напоминающая гигантское
штурвальное колесо; по краям ее чадили светильники,
заправленные топленым бараньим жиром. Люстра чуть покачивалась
от сквозняка, гулявшего по главной зале таверны - входная
дверь была неплотно прикрыта.
Служанка подала вино, и Фауст залпом осушил большой
бокал, даже не поглядев в ее сторону. Она исчезла так же
бесшумно и незаметно, как и появилась, и через несколько минут
принесла на деревянной доске кусок жареного поросенка, груду
жареного картофеля, политого маслом, и немного брюссельской
капусты с острой приправой. Еще несколько дней тому назад от
такой пищи у почтенного доктора тотчас же случились бы
желудочные колики; теперь же ее дразнящий запах только
возбуждал его аппетит, а прелести молоденькой служанки
волновали его воображение. Ставя на стол простую деревянную
доску, на которой было разложено кушанье, девушка наклонилась
так низко, что помолодевший доктор смог разглядеть ее высокую
грудь под вышитой крестьянской рубашкой из тонкого полотна.
Выпрямившись, она откинула назад свои густые, блестящие
каштановые волосы, и они живыми волнами легли на ее полные
плечи и шею, подчеркивая прелестный овал девичьего лица.
Доктор Фауст, до сих пор считавший, что он уже давно вышел из
того возраста, когда мужчины испытывают интерес к подобного
рода вещам, покраснел, словно мальчик. Он бросил быстрый
взгляд на служанку - и тут же отвел глаза. Наконец он
отважился заговорить:
- Гм... Вы, должно быть, недавно поступили сюда? Я не
могу припомнить вашего лица, но кажется, мы с вами уже где-то
встречались?
- Сегодня только первый день, как я работаю здесь,-
ответила девушка, улыбаясь так дерзко и вызывающе, словно она
хотела подразнить сидящего перед ней мужчину. Впрочем, улыбка
красила ее; очевидно, молодая кокетка знала это.- Меня зовут
Маргарита, я родом из Мекленбурга. Я была птичницей, пока на
нашу землю не пришел Густав Адольф со своими шведами. Они
грабили и жгли города и сеяли смерть повсюду, где проходили. Я
бежала на восток. Однако от своей судьбы не уйдешь, и то, что
должно было случиться, случилось со мной...
Фауст кивнул, очарованный неспешной, простой манерой
разговора этой девушки и ее здоровой красотой,- и вдруг опять,
как полчаса назад в своем рабочем кабинете, ощутил небывалый
прилив сил. Волшебное превращение, которое началось на Кухне
Ведьм, завершилось в таверне. Почтенный доктор окончательно
переродился душой и телом.
- Я доктор Иоганн Фауст,- сказал он.- Может быть, вы
слышали кое-что обо мне.
- Разумеется, слышала, сударь,- ответила Маргарита. В те
времена ученые-алхимики пользовались столь же широкой
популярностью, какою в наши дни пользуются звезды кино или
эстрады, и слава наиболее выдающихся из них гремела по всему
свету.- А скажите, вы и вправду один из тех мастеров, которые
могут наколдовать целую кучу драгоценных камней или красивый
наряд для девушки?
Фауст не успел ответить - из-за соседнего столика
раздался громкий возглас:
- Эй, кто-нибудь! Мой винный кувшин успел просохнуть!
Принесите токайского или рейнского, да поживее!
- Я должна идти,- улыбнулась Маргарита,- подавать вина
каждому свину.
- Почему бы вам не навестить мое скромное жилище сегодня
вечером? - предложил ей ученый доктор, робея, словно студент,
назначающий приглянувшейся ему красотке свое первое свидание.-
Я бы мог показать вам два-три безобидных заклинания.
- Отлично! - сказала Маргарита.- Я работаю до восьми. А
до тех пор - _hasta la vista_.
Удивив Фауста иностранной фразой, столь необычно звучащей
в устах простой деревенской девушки, она быстрой, но плавной
походкой пошла прочь от его столика - подносить вина и еду
другим клиентам.

9

Пообедав в таверне, Фауст вернулся домой. До прихода
Маргариты оставалось еще много времени, и он решил прибраться
в своей квартире. Он стащил в угол перед входной дверью мусор
и старый хлам, которого порядком накопилось в рабочем
кабинете: дохлых кошек, которых ученый доктор пытался
заставить плясать перед ним с помощью таинственных заклинаний,
кастрюльки и миски с прокисшим борщом и овсянкой - они уже
целый месяц пылились на полках в его кабинете - и большую кучу
грязной одежды, которую нерадивая служанка должна была
выстирать и погладить еще на позапрошлой неделе. Подняв
тяжелые пыльные шторы и открыв ставни, он стал проветривать
комнаты. В комнату ворвался душистый весенний ветерок,
принесший с собой запахи молодой листвы и пасхальной сдобы.
Женщины во многом отличаются от ученых алхимиков, подумал
доктор Фауст. Они уделяют слишком много внимания всяким
пустякам, о которых он сам уже давно перестал заботиться.
Чтобы заглушить неприятные запахи, он зажег маленькую медную
курильницу, бросив в нее немного ладана - серый дымок поплыл
по комнате, щекоча ноздри доктора Фауста.
Подбросив в камин несколько новых поленьев, Фауст
поставил на огонь большой котел воды. Через несколько минут,
когда вода согрелась, он разделся и тщательно вымылся горячей
водой с мылом, чувствуя себя при этом крайне неловко, словно
человек, совершивший какую-то глупость на глазах у целой толпы
праздных зевак. Какого черта, подумал он, пытаясь прогнать это
неприятное ощущение. В конце концов, на дворе весна, и надо
смыть с себя накопившуюся за долгие месяцы зимнюю грязь вместе
с хандрой. Надев свежую сорочку и чистую шелковую
профессорскую мантию, Фауст расчесал мокрые волосы - после
посещения Кухни Ведьм его кудри стали значительно гуще и
темнее. Покончив наконец со своими домашними делами и приведя
себя в порядок, знаменитый алхимик с удивлением обнаружил
прилив возбуждения, от которого он успел отвыкнуть за долгие
годы одиночества. Помолодевшее тело напоминало ему о давно
умолкших чувствах. Доктор Фауст задумался: он никак не мог
припомнить, сколько лет прошло со дня его последнего свидания
и кто была та молодая особа, с которой он встречался.