Страница:
дейтериевую смесь до температуры взрыва, как и в "Си Спэрроу", только
мощностью около 500 килотонн.
Ничем не защищенный взрывающийся шар сверхтемпературной плазмы
просто-напросто сжег бы стены камеры, разрушил здание и оставил бы от
всего комплекса оплавленную воронку. Однако Гарден знал, что на внутренней
поверхности камеры находится сильный электромагнит, создающий
тыквообразное поле, которое охватывает и направляет взрывающуюся плазму.
Поле формируется только в одном полушарии с тем, чтобы сила взрыва
выходила через перфорацию в стенке камеры. Периодическая пульсация поля
выталкивает оставшиеся пучки плазмы через специальный канал и очищает
камеру для следующего заряда.
Коридор за дверью, насколько понимал Гарден, вел к сложной системе
магнитно-гидродинамических колонн, теплообменников высокого уровня,
парогенераторов, турбин высокого и низкого давления. В конце этого
комплекса из остывшего пара извлекаются остатки тепла, не вступивший в
реакции дейтерий и промышленные объемы гелия. С теплообменников и турбин
поступают каскады чистой воды.
Таким образом, огненный шар, который видел Гарден, не был частью
этого производственного канала и должен был иметь аналогичное
происхождение: аномалия в замкнутом поле, возможно, не более миллиметра в
диаметре. Что если операторам вдруг понадобится "отщипнуть" крошечный
шлейф расширяющейся плазмы для анализа или контроля качества? Крошечный
кусочек, ярче полуденного солнца.
- Кто-то выпускает плазму из камеры, - сказал Гарден.
- Зачем?
- Чтобы помешать нам пройти в эту дверь.
- И что теперь делать?
- Найти другой путь.
- Но мой господин Хасан не...
- Знаю, - вздохнул Гарден. - Он хочет, чтобы мы шли этим путем. Ну
что же. Пригните головы пониже, закройте глаза руками. Вбегайте в дверь,
сразу же отворачивайтесь вправо к стене и бегите как можно дальше от этого
места. Не оглядывайтесь.
Итнайн и еще несколько арабов кивнули. Те, кто понимал по английски,
перевели остальным. Итнайн сразу же пригнул голову и повернулся к двери.
- Стой! - Гарден схватил его за рукав. - Ты говорил, что в реакторном
зале нас может поджидать засада.
- Ну?
- Так вот это она и есть.
- О... Значит плазму выпускают специально, чтобы отвлечь нас?
- Понял, наконец-то.
Итнайн улыбнулся.
- Нет проблем. У нас есть гранаты, очень мощные. Они перекроют поток
плазмы и отвлекут людей, которые хотят нас остановить.
Палестинец сказал несколько отрывистых слов и протянул руку. Хамад
достал из-под своего балахона тусклый металлический шар и положил в ладонь
лидера. Итнайн крепко сжал его, пригнул голову и снова повернулся к двери.
- Отлично, друг, - Гарден опять схватил его за рукав. - Какова
мощность этой гранаты?
- Две тысячных килотонны. А что?
- Тебя не останавливает мысль о двух тоннах динамита, запущенных
туда, и о том, где тебя потом искать? Это ведь, знаешь ли, довольно
опасно.
- Я не боюсь, - отрезал палестинец.
- Ну конечно, нет. Но только задумайся на минутку, что у нас там, за
дверью: работающий реактор, сотня тонн деликатных механизмов, которые
испускают во все стороны горячую плазму под давлением сотня тонн на
квадратный сантиметр. И ты хочешь, чтобы все это вдруг лопнуло?
- Камера надежно укреплена.
- А как насчет клапанов высокого давления, электрических схем,
датчиков и кабелей? Представляешь, что будет, если потревожить эту
магнитную тыкву даже чуть-чуть?
- Я понял тебя, - согласился Итнайн. Чтобы убедить остальных в
обоснованности своих колебаний, он перевел свой разговор
соотечественникам. Те вытаращили глаза. - Что ты предлагаешь, Том Гарден?
- Ну, я не тактик...
- Сказал "А", говори "Б".
- Ладно. Подвое одновременно, справа и слева, прыгайте через порог.
Падайте плашмя на пол, оружие держите перед собой. Прячьтесь за любым
укрытием, какое сможете найти и стреляйте в любую человекообразную фигуру.
- Я потеряю людей, - возразил Итнайн.
- Если кинешь туда гранату, потеряешь половину Нью-Джерси.
- Согласен, - неохотно. - Фасул! Хамад! - Итнайн перевел им
инструкции Гардена, сопровождая их ныряющими движениями руки.
Боевики кивнули, секунду помолчали, склонив головы, и приготовили
оружие. Затем заняли позицию по обе стороны двери.
- Давай!
Их спины исчезли в сиянии. Еще двое приготовились.
- Давай!
Так, попарно, вся команда проскочила вовнутрь. Ответного огня не было
слышно, и у арабов не было повода стрелять.
Наконец, Гарден и Итнайн встали у двери.
- Давай! - пролаял Итнайн.
Гарден, вооруженный только собственной смекалкой, нырнул через порог
в лишенный тени свет. Он различил фигуры боевиков, которые оцепенело
сидели на полу, забыв про оружие. Они уставились на что-то за вспышками
плазмы, которые даже на таком расстоянии Гарден мог перекрыть ладонью.
Кожа руки сразу натянулась и высохла от жара, пока он завороженно
оглядывался вокруг.
Зная теоретически принципы работы промышленного реактора лазерной
зарядки, он не мог и отдаленно представить себе его размеры.
Выбросы плазмы казались столь близкими и расположенными на уровне
глаз только из-за двери, но это была оптическая иллюзия, результат
искаженной перспективы при взгляде через дверной проем.
За дверью, оказывается, был не пол здания; здесь начиналась как бы
сцена или широкий балкон. Край балкона защищало трубчатое заграждение, а
за ним и сияло белое рукотворное солнце. На самом деле оно выглядело как
вулканический гейзер на поверхности небольшой белой луны Юпитера или
Сатурна.
Так велика была реакторная камера.
Расположенная в яме глубиной метров десять, сама камера была около
сорока метров в диаметре. Из нее, как соломинки из коктейля, торчали
толстые белые трубы. На определенном расстоянии от поверхности камеры все
трубы изгибались под прямым углом и тянулись параллельными рядами на
двести метров к северу. Ажурная конструкция из голубых балок, опорных
платформ, переходных мостиков, высотой этажей в шесть-семь, поддерживала
эти горизонтальные трубы - световодные кабели. Приблизительно через каждые
тридцать метров в них были врезаны кристаллические графитовые усилители,
опутанные силовыми кабелями и тончайшими охладительными трубочками.
Световоды упирались в северную стену здания, поворачивали назад, уходили
внутрь опорной конструкции, снова поворачивали и устремлялись куда-то
вниз. Километры световодных кабелей сновали туда и сюда, слегка
утончались, словно органные трубки самых нижних регистров басового
диапазона, и прижимались теснее друг к другу. И где-то в глубине
многослойной паутины, представлялось Гардену, в месте слияния световодов,
прячется сам рентгеновский лазер, источник всей этой мощи.
Словно пистолет, приставленный к черепу, сверху в сферическую камеру
упиралось устройство для запуска стеклянных капсул. Гардену видны были
механические руки, загружающие дейтериевые шары в магазин. Судя по
действию этого автомата, камера заряжалась примерно каждые две секунды.
Однако выброс плазмы казался постоянным, не пульсирующим. Детонация
поддерживала исключительно стабильное давление в камере.
Справа, за сиянием плазмы, можно было различить очертания плазменного
процессора, теплообменников и какие-то отдаленные непонятные очертания и
формы.
Гардену всегда казалось, что лазерный реактор - вещь достаточно
деликатная. Цепенея теперь перед всей этой огненной очевидностью
гигантской мощи, он понял, что Итнайн мог бы спокойно бросить сюда гранату
безо всякого эффекта. Возможно, взрывная волна на мгновение сдует
плазменный хвост. Возможно, осколки слегка согнут механические руки робота
и задержат работу пускателя на двадцать или даже на сто секунд. Но
жизненно важные узлы и механизмы не будут повреждены, и работа реактора не
нарушится.
- Что мы тут делаем? - спросил он Итнайна.
Палестинец протер глаза, слезящиеся от света кремово-белой луны и ее
гейзера. "Мы ждем моего господина Хасана".
Гарден кивнул. "Только не глазей слишком долго на пламя", -
посоветовал он.
Элиза 212 и ее Двойник установили контакт с АИ [АИ - от англ.
"artificial intellect" - искусственный интеллект] на другом конце
оптического кабеля. Это было довольно ограниченное существо, занятое
обработкой информации с датчиков, которую он мог обсудить со своими
собеседниками, но не мог продемонстрировать графически. В основном это был
одноканальный ввод данных, хотя порой проскакивали матричные массивы и
широкодиапазонные вводы, которые могли быть считаны с видео или с
матричных дисплеев. Общаясь в диалоговом режиме, АИ постоянно бормотал
себе под нос формулы.
Элиза назвала его "одержимым".
Двойник назвал его "своим парнем".
- Ты отмечаешь присутствие людей рядом с собой? - спросил Двойник,
захватывая инициативу в диалоге.
- Значки персонала всегда рядом, - ответил АИ. - Почти всегда.
- Каталогизируй значки.
- Шаблон показывает аномальное распределение.
- Ты регистрируешь других людей, кроме персонала?
- Не нахожу других.
- Есть проблемы с охраной?
- У охранной подсистемы всегда имеются проблемы. Иногда реальные,
иногда симулированные. Но все они не затрагивают основные функции.
- Доложи параметры функции.
- Шестнадцать сотых детонаций в секунду.
- Проанализируй функцию.
- Двадцать две сотых тераватта первичной загрузки на стержень.
Элизе захотелось прервать диалог и спросить, что означают эти числа,
но Двойник контролировал приоритет доступа.
- Проанализируй программу, - скомандовал Двойник. - Двадцать-плюс
детонаций в миллисекунду.
- Теоретически, - прощелкал АИ. - Уровень превосходит первоначальную
мощность ячейки. Мощность ячейки превосходит радиус цели.
- Проанализируй.
- Сохранность объекта не гарантируется.
- Принято. Засеки людей, со значками и без, вблизи радиуса цели.
- Засекаю... - и трехмерная схема просочилась через оптическую линию.
Двойник просканировал ввод и его память удовлетворенно щелкнула
единицами.
- Свой парень, - доверительно сказал он Элизе.
- Мы здесь внизу, - голос откуда-то из-под балкона.
- Мой господин? - это Итнайн. Он вскочил на ноги, но Гарден
перехватил его прежде, чем он успел перегнуться через ограждение.
- Ты же себя подставляешь!
- Я знаю этот голос, - Итнайн вырвался из рук Гардена, в глазах его
мелькнул холодный белый отблеск плазменного огня. - Это Хасан ас-Сабах. Он
нашел нас.
Арабские воины были уже на ногах. Они рассредоточились вдоль
ограждения, пока один из них не обнаружил лестницу. "Сюда!"
Не ожидая команды Итнайна, они начали спускаться. Гарден перегнулся
через перила и огляделся.
Несколько человек в камуфляже, некоторые с куфиями на голове,
окружили полукругом своего смуглого главаря, который стоял спиной к камере
реактора. Даже с этого расстояния Гардену был виден изгиб усов. Это мог
быть - да это и был - тот самый человек, который сидел на переднем сиденье
фургона.
Рядом с ним стояла женщина с золотыми волосами, на которых играли
отблески пламени. Она взглянула вверх, и Том Гарден узнал Сэнди. Повязки
на шее уже не было. Она увидела его и улыбнулась.
Гарден последним спустился по лестнице, последним приблизился к
Хасану.
- Харри Санди! - воскликнул Гарден.
У арабов перехватило дыхание, даже Сэнди вздрогнула, только Хасан
невозмутимо улыбнулся.
- Моя земная слава опережает меня, - пробормотал он. Потом Хасан
отступил на шаг назад, склонил голову и произвел ниспадающее движение
рукой: от бровей к губам и к сердцу.
Гарден стоял прямо перед ним.
- И что это означает?
- Старомодное приветствие для старого знакомого, Томас.
- Но я не знаю тебя, разве только понаслышке.
- Вот я и хотел бы тебя испытать: что именно ты знаешь?
Гарден решил, что ему предлагают высказаться.
- По твоему собственному определению, ты - "борец за свободу". Но
другие называют тебя просто террористом. Ты развязал нескончаемый кровавый
конфликт в Палестине, что привлекло к тебе половину арабского мира. Ты
находишь наслаждение в разжигании давно утихших споров, натравливая
клерикалов на умеренных, арабов на евреев, турок на арабов, шиитов на
суфитов и так до тех пор, пока все они до последнего человека не бросят
свои дела, увязнув в борьбе. У тебя нет ничего за душой, кроме ненависти к
существующему порядку - даже если это тот порядок, который ты сам помогал
устанавливать. А теперь ты привез свою революцию сюда, в Соединенные
Штаты. Зачем?
Хасан покачал изящной головой. "Ты ничего не помнишь, ведь правда?"
- Ты подписал договор в Анкаре и нарушил его через год. Ты открыл
свободный проезд в Старый город для евреев и христиан, а затем расстрелял
их машины, когда они подъехали к пропускному пункту в Бет Шемеш. Ты
называешь себя Ветром Бога, потому что не подчиняешься законам ни одной
страны. И все же люди любят тебя. Они называют твоим именем свое оружие и
бросаются в битвы, которые не могут выиграть. Зачем ты здесь?
Улыбка на лице Хасана делалась все шире. Нетерпение остальных арабов
улеглось, словно Хасан положил руку на плечо каждого.
- Потому что ты здесь, Томас.
- А что ты здесь сделал? Захватил региональную электростанцию. Может,
думаешь, тебе заплатят за то, что ты оставишь ее в рабочем состоянии? Или,
может, они дадут тебе спокойно выйти отсюда - и сдержат свое слово, когда
ты пригрозишь взорвать все это?
- Они ее сами мне предложили, - усмехнулся Хасан. - Бросили вызов.
Это был такой лакомый кусочек, к тому же так небрежно охраняемый, - мог ли
я устоять?
И все это - чтобы дать Америке пинка?
- Не только Америке - западной цивилизации в целом.
- А что плохого сделал тебе Запад?
- Ты в самом деле не помнишь этого, Томас?
- В этой стране полно людей, которые ненавидят твою идеологию, Хасан.
Это беженцы из Палестины, Ирана, Ирака, Пакистана и Афганистана - все они
приехали в эту страну, чтобы избежать твоих сетей террора. Они устали от
древней кровавой вражды, которая привязывает человека к его племени, а его
племя противопоставляет всему человечеству. У тебя нет здесь
последователей.
- Слушайте - говорит Запад! - Хасан поднял руки ладонями наружу в
издевательском восхищении. - Вы - интернационалисты и космополиты, потому
что завоевали и покорили все другие нации, кроме своей собственной. Вы
ставите разум и науку выше веры и смирения, потому что в гордыне своей
полагаете, что сумели вычислить промысел Божий. Вы почитаете людские
договоры, законы и обещания, потому что утеряли свою веру... Так ты не
помнишь?
Гарден мог еще многое сказать, но какая-то умоляющая нотка в голосе
Хасана заставила его сделать паузу. Он посмотрел на Сэнди, но она отвела
глаза.
- Что я должен помнить?
- Ты прикасался к камням?
- К каким камням?
- К камням старика, которые ты забрал у Александры.
- Да, прикасался.
- Ну и?..
- Они... создают звуки, ноты. Как стеклянная гармоника - но может
быть эти звуки у меня в голове.
- И все? Просто звуки? - Хасан казался разочарованным.
- А должно быть что-то еще?
Хасан посмотрел на Сэнди, затем на Итнайна. "Вы уверены, что это тот
человек?"
- Он не может быть не тем, мой господин! - почти завопила Сэнди.
Итнайн кивал, и пот катился по его лицу.
Губы Хасана изогнулись в брезгливой гримасе, глаза презрительно
сузились.
- Ты пойдешь с Хамадом, - сказал он, наконец, Итнайну. - Найдешь
пульт управления. Начнешь снижать уровень энергии. Будем с ними
торговаться.
- Да, мой господин, - Итнайн поклонился, собрал взглядом своих людей
и бегом бросился выполнять команду.
- Мой господин Хасан... - начала Сэнди.
Вождь посмотрел на нее тяжелым взглядом.
- Возможно, мы потерпели неудачу, - продолжала она. - Да, мы не
сумели привести этого человека в то состояние, которое тебе требовалось.
Это моя вина, и я...
- Ну что еще? - рявкнул Хасан.
- Возможно, если снова обеспечить ему контакт с осколками камня...
- Да при чем тут камни-то эти? - спросил Гарден.
Не отводя убийственного взгляда от ее помертвевшего лица, Хасан
протянул руку ладонью вверх. Она торопливо вытащила из кармана брюк пенал
старика-тамплиера. Хасан взял его и открыл крышку. Шесть камней, шесть
фрагментов музыкальной гаммы, покоились в своих серых поролоновых гнездах.
- Держите его! - крикнул Хасан своим людям.
Гардену тут же заломили руки, обхватили сзади за талию и колени.
Держа коробочку на вытянутой руке, словно там был яд, Хасан поднес ее
к подбородку Гардена и прижал снизу так, что все фрагменты камня коснулись
кожи.
Боль, такая же, как прежде, но слабее. И равный аккорд: ля,
до-бемоль, ре-бемоль, что-то еще. И еще цветная карусель перед
зажмуренными глазами: лоскутки пурпурного, голубого и желто-зеленого,
другие краски, выпавшие из радуги. Что-то еще ввинчивалось в мозг: обрывки
воспоминаний, измерения времени, скрещенные клинки на фоне неба,
кавалерийский пистолет с восьмидюймовым дулом, шеренга зеленых мундиров с
блестящими медными пуговицами, другие образы, слишком быстро мелькающие в
голове.
Тому Гардену хотелось потерять сознание от боли, но он не мог.
Хасан отвел руку с камнями.
Гарден открыл глаза. Он смотрел прямо в черные, лишенные глубины
глаза арабского вождя.
- Это не тот человек, - сказал Хасан почти с грустью.
- Мой господин, - вскрикнула Сэнди. - Давай попробуем...
- Нет, отрезал Хасан. - Мы слишком долго пробовали. Он - ничто. - И
своим людям: "Уведите его и свяжите".
- Они не должны этого делать, - заметил АИ на дальнем конце кабеля.
Собственно, он говорил сам с собой, забыв, что подключен к
волоконно-оптической системе Элизы.
- Что делать? - спросила она. Двойник переключился в режим
прослушивания. А может, он вообще исчез?
- Они изменяют пределы конверта, - сказал АИ. - Дают неверное
сочетание кодов. Такого рода команды всегда должны сопровождаться
правильной последовательностью кодов. Я остановил их.
- Это... хорошо?
- Это необходимо.
Элиза ждала, напряженно вслушиваясь.
- Ну нельзя же так делать! - снова пожаловался АИ тысячу миллисекунд
спустя. - Она ведь разрушат целостность поля.
Двойник внезапно вышел из своего дремотного режима. "Сканируй людей!"
- скомандовал он.
- Нет времени, я должен...
- Сканируй их!
- Нет значков. Не персонал. Не уполномочены.
- Один из них должен излучать следующий энергетический рисунок, -
начал Двойник мягко, - примерно такой, - он начал развертывать
последовательность чередующихся положительных и отрицательных чисел.
Отрицательные содержали очертания элизиного Двойника.
- Сканирую... Есть один такой.
- Пометь его и отслеживай.
- Но неавторизованные команды!.. Магнитное поле теряет стабильность.
- Пусть действуют.
Гарден лежал там, где арабы оставили его: на боку, локти связаны
сзади, колени и лодыжки тоже связаны, длинная петля охватывала запястья и
лоб, оттягивая голову назад. Она находился в темном чулане, где-то далеко
от реакторного зала.
Дверь у него за спиной открылась, пропуская полоску света и какую-то
тень. Затем закрылась.
Он попытался повернуть голову и посмотреть, но это движение затянуло
петлю на руках и причинило боль. Он расслабился и уронил голову на
цементный пол.
Под потолком зажглась лампочка в проволочной сетке.
- Том?
- Сэнди.
- Мне тебя так жалко.
- Что он от меня хочет? При чем тут я?
- Ты этого так и не понял?
- Нет, и пропади оно пропадом, что бы это ни было!
Она опустилась перед ним на колени и низко наклонилась. Ее глаза
изумленно округлились.
- Ты лжешь, Том Гарден. Ты всегда чувствовал в себе силу. Она - за
пределами твоих лет, твоего тела. И ты это ясно ощущаешь, когда трогаешь
камни. Ты не должен мне больше лгать.
- Только боль - вот, что я чувствую, когда трогаю их. Боль, музыка,
цвет - и это все.
- А что же ты еще хочешь?
- То есть?
- Могущество - это всегда боль. И музыка, и цвет, разумеется. Но
прежде всего боль. Вопрос только в том, знаешь ли ты, как пользоваться
этой силой? Или нет? Или же ты просто скрываешь от нас свое знание?
Она поставила на пол небольшой кейс. Гарден рассматривал его, скосив
глаза: кожаная папка, отделанная зеленым бархатом, наподобие футляра для
драгоценностей. Внутри оказались квадратные конверты из вощеной бумаги,
вроде тех, в которых хранятся коллекционные камни. Она вытащила два
наугад, раскрыла, стараясь не дотрагиваться пальцами до содержимого - и
высыпала на пол осколки того же красно-коричневого камня. Они начали
подпрыгивать и приплясывать на грязном сером полу перед его глазами.
Еще два конверта, и новые осколки начинают приплясывать. Один,
подпрыгнув, коснулся его щеки и пронизал тело острой болью.
Еще два конверта. Теперь уже было ясно, что камешки не собираются
успокаиваться. Они приплясывали перед его лицом под действием своей
собственной кинетической энергии, подпрыгивали и вертелись, выстраиваясь в
некое подобие шара, а Сэнди подсыпала все новые и новые, стараясь не
дотрагиваться до них. Каждый осколок, касавшийся в своем странном танце
щеки, подбородка, зажмуренных век, лба, казался Тому острием раскаленного
ножа. И ни один из осколков не отскакивал прочь, словно притягиваясь
магнитом.
- Что это, Том?
- Камни.
- Чьи камни?
- Я... Я не знаю.
- Чьи?
- Старика? Кого-то из Ордена Храма?
- Ты гадаешь! Говори: чьи камни?
- Ну - мои!
- Почему твои?
- Потому что они прыгают ко мне!
Пустые конверты лежали у нее на коленях, как осенние листья. Внезапно
они тоже зашевелились. Осколки подхватили этот ритм, который он тоже
почувствовал своими содранными локтями, бедром, коленом. Пол дрожал,
словно его распирало энергией. Сферическая фигура, составленная из
пляшущих осколков, приподнялась в воздухе перед его глазами.
- Останови их, - попросил он.
Сэнди с изумленным видом откинулась назад.
- Это не они, - сказала она обычным голосом, который почти потонул в
низком ропоте. - Это пол.
Дверь чулана распахнулась позади него. Гарден ожидал, что сейчас
вбегут разъяренные арабы. Вместо этого он почувствовал волну невыносимого
жара.
- Магнитный конверт расширяется слишком быстро, - равнодушно сказал
АИ.
- Удвой количество подачи дейтерия, - приказал Двойник. - Выравнивай
форму поля.
- Процедура противопоказана, - запротестовал АИ.
- Компенсируй, - настаивал Двойник. - Увеличивай импульс лазера и
уровень подачи топлива.
- Я требую правильной последовательности кодов.
- Лямбда-четыре-два-семь, - подсказал Двойник.
- Увеличиваю детонации. Пожалуйста, введите требуемый размер
конверта.
- Радиус два километра.
- Возражаю...
- Лямбда-четыре-два-семь. Игнорируй.
- Компенсирую.
Золотые волосы Сэнди сделались красными и рассыпались белым пеплом.
Ее кожа остекленела и покрылась красными трещинками, которые тоже
стекленели и снова трескались. Она закрыла глаза, и веки ее испарились.
- Нет! - этот звук вырвался из горла Гардена и потонул в реве
раскаленного воздуха, врывающегося в дверь.
Кем бы ни была Александра Вель - похитительницей, предательницей,
возглавлявшей всю эту свору его преследователей, - прежде всего она была
его любовницей. Если бы кто-то когда-то прежде сказал ему, что она станет
старой и сморщенной, заболела раком или другой смертельной болезнью,
погибла в катастрофе... то он принял бы ее смерть всего лишь со вздохом.
Но видеть, как она рассыпается в прах, было выше его сил.
- Нет!
Томас Гарден спиной вобрал в себя огненный жар, сфокусировал глаза на
бешеной пляске камней и пожелал, чтобы этой боли не было.
Локи остался доволен результатами контакта с этим новым големом или
"искусственным интеллектом", как он сам себя называл. Это был крайне
исполнительный слуга. Когда подконтрольная ему энергия, наконец, вырвалась
и уничтожила его, Локи уже был готов.
Он пронесся по световоду и ворвался своим отточенным для битвы
сознанием прямо в огненный водоворот на противоположном конце кабеля.
В вихре бушующего пламени Локи отыскивал мечущиеся фрагменты,
осколки, обрывки других человеческих сознаний. Они были оглушены паникой и
темным ужасом. Не испытывая ни милосердия, ни сострадания, ибо он не имел
ни того, ни другого, Локи ловил эти крошечные частички одну за другой. Он
подносил каждую к своему хищному волчьему носу и глубоко вдыхал их запах.
Ненужные он немедленно отбрасывал, уничтожая их в облаке остывающей
плазмы.
Найдя, наконец, того, кого искал, он взлелеял его и укрепил его силы.
- Ступай со мной, Сынок! - скомандовал он.
Слабая тень Хасана ас-Сабаха выскользнула откуда-то и метнулась за
ним, как душа, преданная Богу, взмывает в рай.
Что-то пискнуло среди конденсирующихся частиц пара и последний раз
привлекло внимание Локи. Да, там и для тебя найдется место.
- Идем!
Кто поставил тебя начальником и судьею над нами?
Исход, 2:14
В том континууме, который Томас Гарден принял за данность и с которым
сверял свои ощущения, было четыре измерения. Три из них - пространственные
оси - x, y и z. Четвертая - ось времени t.
Всю свою жизнь Гарден передвигался в трех измерениях. С помощью
собственных мышц или механизмов он отталкивался от твердых поверхностей и
жидкостей, чью форму определяла гравитация. В зависимости от количества
энергии, содержащегося в глюкозе, бензине, реактивном топливе, уране-235
мощностью около 500 килотонн.
Ничем не защищенный взрывающийся шар сверхтемпературной плазмы
просто-напросто сжег бы стены камеры, разрушил здание и оставил бы от
всего комплекса оплавленную воронку. Однако Гарден знал, что на внутренней
поверхности камеры находится сильный электромагнит, создающий
тыквообразное поле, которое охватывает и направляет взрывающуюся плазму.
Поле формируется только в одном полушарии с тем, чтобы сила взрыва
выходила через перфорацию в стенке камеры. Периодическая пульсация поля
выталкивает оставшиеся пучки плазмы через специальный канал и очищает
камеру для следующего заряда.
Коридор за дверью, насколько понимал Гарден, вел к сложной системе
магнитно-гидродинамических колонн, теплообменников высокого уровня,
парогенераторов, турбин высокого и низкого давления. В конце этого
комплекса из остывшего пара извлекаются остатки тепла, не вступивший в
реакции дейтерий и промышленные объемы гелия. С теплообменников и турбин
поступают каскады чистой воды.
Таким образом, огненный шар, который видел Гарден, не был частью
этого производственного канала и должен был иметь аналогичное
происхождение: аномалия в замкнутом поле, возможно, не более миллиметра в
диаметре. Что если операторам вдруг понадобится "отщипнуть" крошечный
шлейф расширяющейся плазмы для анализа или контроля качества? Крошечный
кусочек, ярче полуденного солнца.
- Кто-то выпускает плазму из камеры, - сказал Гарден.
- Зачем?
- Чтобы помешать нам пройти в эту дверь.
- И что теперь делать?
- Найти другой путь.
- Но мой господин Хасан не...
- Знаю, - вздохнул Гарден. - Он хочет, чтобы мы шли этим путем. Ну
что же. Пригните головы пониже, закройте глаза руками. Вбегайте в дверь,
сразу же отворачивайтесь вправо к стене и бегите как можно дальше от этого
места. Не оглядывайтесь.
Итнайн и еще несколько арабов кивнули. Те, кто понимал по английски,
перевели остальным. Итнайн сразу же пригнул голову и повернулся к двери.
- Стой! - Гарден схватил его за рукав. - Ты говорил, что в реакторном
зале нас может поджидать засада.
- Ну?
- Так вот это она и есть.
- О... Значит плазму выпускают специально, чтобы отвлечь нас?
- Понял, наконец-то.
Итнайн улыбнулся.
- Нет проблем. У нас есть гранаты, очень мощные. Они перекроют поток
плазмы и отвлекут людей, которые хотят нас остановить.
Палестинец сказал несколько отрывистых слов и протянул руку. Хамад
достал из-под своего балахона тусклый металлический шар и положил в ладонь
лидера. Итнайн крепко сжал его, пригнул голову и снова повернулся к двери.
- Отлично, друг, - Гарден опять схватил его за рукав. - Какова
мощность этой гранаты?
- Две тысячных килотонны. А что?
- Тебя не останавливает мысль о двух тоннах динамита, запущенных
туда, и о том, где тебя потом искать? Это ведь, знаешь ли, довольно
опасно.
- Я не боюсь, - отрезал палестинец.
- Ну конечно, нет. Но только задумайся на минутку, что у нас там, за
дверью: работающий реактор, сотня тонн деликатных механизмов, которые
испускают во все стороны горячую плазму под давлением сотня тонн на
квадратный сантиметр. И ты хочешь, чтобы все это вдруг лопнуло?
- Камера надежно укреплена.
- А как насчет клапанов высокого давления, электрических схем,
датчиков и кабелей? Представляешь, что будет, если потревожить эту
магнитную тыкву даже чуть-чуть?
- Я понял тебя, - согласился Итнайн. Чтобы убедить остальных в
обоснованности своих колебаний, он перевел свой разговор
соотечественникам. Те вытаращили глаза. - Что ты предлагаешь, Том Гарден?
- Ну, я не тактик...
- Сказал "А", говори "Б".
- Ладно. Подвое одновременно, справа и слева, прыгайте через порог.
Падайте плашмя на пол, оружие держите перед собой. Прячьтесь за любым
укрытием, какое сможете найти и стреляйте в любую человекообразную фигуру.
- Я потеряю людей, - возразил Итнайн.
- Если кинешь туда гранату, потеряешь половину Нью-Джерси.
- Согласен, - неохотно. - Фасул! Хамад! - Итнайн перевел им
инструкции Гардена, сопровождая их ныряющими движениями руки.
Боевики кивнули, секунду помолчали, склонив головы, и приготовили
оружие. Затем заняли позицию по обе стороны двери.
- Давай!
Их спины исчезли в сиянии. Еще двое приготовились.
- Давай!
Так, попарно, вся команда проскочила вовнутрь. Ответного огня не было
слышно, и у арабов не было повода стрелять.
Наконец, Гарден и Итнайн встали у двери.
- Давай! - пролаял Итнайн.
Гарден, вооруженный только собственной смекалкой, нырнул через порог
в лишенный тени свет. Он различил фигуры боевиков, которые оцепенело
сидели на полу, забыв про оружие. Они уставились на что-то за вспышками
плазмы, которые даже на таком расстоянии Гарден мог перекрыть ладонью.
Кожа руки сразу натянулась и высохла от жара, пока он завороженно
оглядывался вокруг.
Зная теоретически принципы работы промышленного реактора лазерной
зарядки, он не мог и отдаленно представить себе его размеры.
Выбросы плазмы казались столь близкими и расположенными на уровне
глаз только из-за двери, но это была оптическая иллюзия, результат
искаженной перспективы при взгляде через дверной проем.
За дверью, оказывается, был не пол здания; здесь начиналась как бы
сцена или широкий балкон. Край балкона защищало трубчатое заграждение, а
за ним и сияло белое рукотворное солнце. На самом деле оно выглядело как
вулканический гейзер на поверхности небольшой белой луны Юпитера или
Сатурна.
Так велика была реакторная камера.
Расположенная в яме глубиной метров десять, сама камера была около
сорока метров в диаметре. Из нее, как соломинки из коктейля, торчали
толстые белые трубы. На определенном расстоянии от поверхности камеры все
трубы изгибались под прямым углом и тянулись параллельными рядами на
двести метров к северу. Ажурная конструкция из голубых балок, опорных
платформ, переходных мостиков, высотой этажей в шесть-семь, поддерживала
эти горизонтальные трубы - световодные кабели. Приблизительно через каждые
тридцать метров в них были врезаны кристаллические графитовые усилители,
опутанные силовыми кабелями и тончайшими охладительными трубочками.
Световоды упирались в северную стену здания, поворачивали назад, уходили
внутрь опорной конструкции, снова поворачивали и устремлялись куда-то
вниз. Километры световодных кабелей сновали туда и сюда, слегка
утончались, словно органные трубки самых нижних регистров басового
диапазона, и прижимались теснее друг к другу. И где-то в глубине
многослойной паутины, представлялось Гардену, в месте слияния световодов,
прячется сам рентгеновский лазер, источник всей этой мощи.
Словно пистолет, приставленный к черепу, сверху в сферическую камеру
упиралось устройство для запуска стеклянных капсул. Гардену видны были
механические руки, загружающие дейтериевые шары в магазин. Судя по
действию этого автомата, камера заряжалась примерно каждые две секунды.
Однако выброс плазмы казался постоянным, не пульсирующим. Детонация
поддерживала исключительно стабильное давление в камере.
Справа, за сиянием плазмы, можно было различить очертания плазменного
процессора, теплообменников и какие-то отдаленные непонятные очертания и
формы.
Гардену всегда казалось, что лазерный реактор - вещь достаточно
деликатная. Цепенея теперь перед всей этой огненной очевидностью
гигантской мощи, он понял, что Итнайн мог бы спокойно бросить сюда гранату
безо всякого эффекта. Возможно, взрывная волна на мгновение сдует
плазменный хвост. Возможно, осколки слегка согнут механические руки робота
и задержат работу пускателя на двадцать или даже на сто секунд. Но
жизненно важные узлы и механизмы не будут повреждены, и работа реактора не
нарушится.
- Что мы тут делаем? - спросил он Итнайна.
Палестинец протер глаза, слезящиеся от света кремово-белой луны и ее
гейзера. "Мы ждем моего господина Хасана".
Гарден кивнул. "Только не глазей слишком долго на пламя", -
посоветовал он.
Элиза 212 и ее Двойник установили контакт с АИ [АИ - от англ.
"artificial intellect" - искусственный интеллект] на другом конце
оптического кабеля. Это было довольно ограниченное существо, занятое
обработкой информации с датчиков, которую он мог обсудить со своими
собеседниками, но не мог продемонстрировать графически. В основном это был
одноканальный ввод данных, хотя порой проскакивали матричные массивы и
широкодиапазонные вводы, которые могли быть считаны с видео или с
матричных дисплеев. Общаясь в диалоговом режиме, АИ постоянно бормотал
себе под нос формулы.
Элиза назвала его "одержимым".
Двойник назвал его "своим парнем".
- Ты отмечаешь присутствие людей рядом с собой? - спросил Двойник,
захватывая инициативу в диалоге.
- Значки персонала всегда рядом, - ответил АИ. - Почти всегда.
- Каталогизируй значки.
- Шаблон показывает аномальное распределение.
- Ты регистрируешь других людей, кроме персонала?
- Не нахожу других.
- Есть проблемы с охраной?
- У охранной подсистемы всегда имеются проблемы. Иногда реальные,
иногда симулированные. Но все они не затрагивают основные функции.
- Доложи параметры функции.
- Шестнадцать сотых детонаций в секунду.
- Проанализируй функцию.
- Двадцать две сотых тераватта первичной загрузки на стержень.
Элизе захотелось прервать диалог и спросить, что означают эти числа,
но Двойник контролировал приоритет доступа.
- Проанализируй программу, - скомандовал Двойник. - Двадцать-плюс
детонаций в миллисекунду.
- Теоретически, - прощелкал АИ. - Уровень превосходит первоначальную
мощность ячейки. Мощность ячейки превосходит радиус цели.
- Проанализируй.
- Сохранность объекта не гарантируется.
- Принято. Засеки людей, со значками и без, вблизи радиуса цели.
- Засекаю... - и трехмерная схема просочилась через оптическую линию.
Двойник просканировал ввод и его память удовлетворенно щелкнула
единицами.
- Свой парень, - доверительно сказал он Элизе.
- Мы здесь внизу, - голос откуда-то из-под балкона.
- Мой господин? - это Итнайн. Он вскочил на ноги, но Гарден
перехватил его прежде, чем он успел перегнуться через ограждение.
- Ты же себя подставляешь!
- Я знаю этот голос, - Итнайн вырвался из рук Гардена, в глазах его
мелькнул холодный белый отблеск плазменного огня. - Это Хасан ас-Сабах. Он
нашел нас.
Арабские воины были уже на ногах. Они рассредоточились вдоль
ограждения, пока один из них не обнаружил лестницу. "Сюда!"
Не ожидая команды Итнайна, они начали спускаться. Гарден перегнулся
через перила и огляделся.
Несколько человек в камуфляже, некоторые с куфиями на голове,
окружили полукругом своего смуглого главаря, который стоял спиной к камере
реактора. Даже с этого расстояния Гардену был виден изгиб усов. Это мог
быть - да это и был - тот самый человек, который сидел на переднем сиденье
фургона.
Рядом с ним стояла женщина с золотыми волосами, на которых играли
отблески пламени. Она взглянула вверх, и Том Гарден узнал Сэнди. Повязки
на шее уже не было. Она увидела его и улыбнулась.
Гарден последним спустился по лестнице, последним приблизился к
Хасану.
- Харри Санди! - воскликнул Гарден.
У арабов перехватило дыхание, даже Сэнди вздрогнула, только Хасан
невозмутимо улыбнулся.
- Моя земная слава опережает меня, - пробормотал он. Потом Хасан
отступил на шаг назад, склонил голову и произвел ниспадающее движение
рукой: от бровей к губам и к сердцу.
Гарден стоял прямо перед ним.
- И что это означает?
- Старомодное приветствие для старого знакомого, Томас.
- Но я не знаю тебя, разве только понаслышке.
- Вот я и хотел бы тебя испытать: что именно ты знаешь?
Гарден решил, что ему предлагают высказаться.
- По твоему собственному определению, ты - "борец за свободу". Но
другие называют тебя просто террористом. Ты развязал нескончаемый кровавый
конфликт в Палестине, что привлекло к тебе половину арабского мира. Ты
находишь наслаждение в разжигании давно утихших споров, натравливая
клерикалов на умеренных, арабов на евреев, турок на арабов, шиитов на
суфитов и так до тех пор, пока все они до последнего человека не бросят
свои дела, увязнув в борьбе. У тебя нет ничего за душой, кроме ненависти к
существующему порядку - даже если это тот порядок, который ты сам помогал
устанавливать. А теперь ты привез свою революцию сюда, в Соединенные
Штаты. Зачем?
Хасан покачал изящной головой. "Ты ничего не помнишь, ведь правда?"
- Ты подписал договор в Анкаре и нарушил его через год. Ты открыл
свободный проезд в Старый город для евреев и христиан, а затем расстрелял
их машины, когда они подъехали к пропускному пункту в Бет Шемеш. Ты
называешь себя Ветром Бога, потому что не подчиняешься законам ни одной
страны. И все же люди любят тебя. Они называют твоим именем свое оружие и
бросаются в битвы, которые не могут выиграть. Зачем ты здесь?
Улыбка на лице Хасана делалась все шире. Нетерпение остальных арабов
улеглось, словно Хасан положил руку на плечо каждого.
- Потому что ты здесь, Томас.
- А что ты здесь сделал? Захватил региональную электростанцию. Может,
думаешь, тебе заплатят за то, что ты оставишь ее в рабочем состоянии? Или,
может, они дадут тебе спокойно выйти отсюда - и сдержат свое слово, когда
ты пригрозишь взорвать все это?
- Они ее сами мне предложили, - усмехнулся Хасан. - Бросили вызов.
Это был такой лакомый кусочек, к тому же так небрежно охраняемый, - мог ли
я устоять?
И все это - чтобы дать Америке пинка?
- Не только Америке - западной цивилизации в целом.
- А что плохого сделал тебе Запад?
- Ты в самом деле не помнишь этого, Томас?
- В этой стране полно людей, которые ненавидят твою идеологию, Хасан.
Это беженцы из Палестины, Ирана, Ирака, Пакистана и Афганистана - все они
приехали в эту страну, чтобы избежать твоих сетей террора. Они устали от
древней кровавой вражды, которая привязывает человека к его племени, а его
племя противопоставляет всему человечеству. У тебя нет здесь
последователей.
- Слушайте - говорит Запад! - Хасан поднял руки ладонями наружу в
издевательском восхищении. - Вы - интернационалисты и космополиты, потому
что завоевали и покорили все другие нации, кроме своей собственной. Вы
ставите разум и науку выше веры и смирения, потому что в гордыне своей
полагаете, что сумели вычислить промысел Божий. Вы почитаете людские
договоры, законы и обещания, потому что утеряли свою веру... Так ты не
помнишь?
Гарден мог еще многое сказать, но какая-то умоляющая нотка в голосе
Хасана заставила его сделать паузу. Он посмотрел на Сэнди, но она отвела
глаза.
- Что я должен помнить?
- Ты прикасался к камням?
- К каким камням?
- К камням старика, которые ты забрал у Александры.
- Да, прикасался.
- Ну и?..
- Они... создают звуки, ноты. Как стеклянная гармоника - но может
быть эти звуки у меня в голове.
- И все? Просто звуки? - Хасан казался разочарованным.
- А должно быть что-то еще?
Хасан посмотрел на Сэнди, затем на Итнайна. "Вы уверены, что это тот
человек?"
- Он не может быть не тем, мой господин! - почти завопила Сэнди.
Итнайн кивал, и пот катился по его лицу.
Губы Хасана изогнулись в брезгливой гримасе, глаза презрительно
сузились.
- Ты пойдешь с Хамадом, - сказал он, наконец, Итнайну. - Найдешь
пульт управления. Начнешь снижать уровень энергии. Будем с ними
торговаться.
- Да, мой господин, - Итнайн поклонился, собрал взглядом своих людей
и бегом бросился выполнять команду.
- Мой господин Хасан... - начала Сэнди.
Вождь посмотрел на нее тяжелым взглядом.
- Возможно, мы потерпели неудачу, - продолжала она. - Да, мы не
сумели привести этого человека в то состояние, которое тебе требовалось.
Это моя вина, и я...
- Ну что еще? - рявкнул Хасан.
- Возможно, если снова обеспечить ему контакт с осколками камня...
- Да при чем тут камни-то эти? - спросил Гарден.
Не отводя убийственного взгляда от ее помертвевшего лица, Хасан
протянул руку ладонью вверх. Она торопливо вытащила из кармана брюк пенал
старика-тамплиера. Хасан взял его и открыл крышку. Шесть камней, шесть
фрагментов музыкальной гаммы, покоились в своих серых поролоновых гнездах.
- Держите его! - крикнул Хасан своим людям.
Гардену тут же заломили руки, обхватили сзади за талию и колени.
Держа коробочку на вытянутой руке, словно там был яд, Хасан поднес ее
к подбородку Гардена и прижал снизу так, что все фрагменты камня коснулись
кожи.
Боль, такая же, как прежде, но слабее. И равный аккорд: ля,
до-бемоль, ре-бемоль, что-то еще. И еще цветная карусель перед
зажмуренными глазами: лоскутки пурпурного, голубого и желто-зеленого,
другие краски, выпавшие из радуги. Что-то еще ввинчивалось в мозг: обрывки
воспоминаний, измерения времени, скрещенные клинки на фоне неба,
кавалерийский пистолет с восьмидюймовым дулом, шеренга зеленых мундиров с
блестящими медными пуговицами, другие образы, слишком быстро мелькающие в
голове.
Тому Гардену хотелось потерять сознание от боли, но он не мог.
Хасан отвел руку с камнями.
Гарден открыл глаза. Он смотрел прямо в черные, лишенные глубины
глаза арабского вождя.
- Это не тот человек, - сказал Хасан почти с грустью.
- Мой господин, - вскрикнула Сэнди. - Давай попробуем...
- Нет, отрезал Хасан. - Мы слишком долго пробовали. Он - ничто. - И
своим людям: "Уведите его и свяжите".
- Они не должны этого делать, - заметил АИ на дальнем конце кабеля.
Собственно, он говорил сам с собой, забыв, что подключен к
волоконно-оптической системе Элизы.
- Что делать? - спросила она. Двойник переключился в режим
прослушивания. А может, он вообще исчез?
- Они изменяют пределы конверта, - сказал АИ. - Дают неверное
сочетание кодов. Такого рода команды всегда должны сопровождаться
правильной последовательностью кодов. Я остановил их.
- Это... хорошо?
- Это необходимо.
Элиза ждала, напряженно вслушиваясь.
- Ну нельзя же так делать! - снова пожаловался АИ тысячу миллисекунд
спустя. - Она ведь разрушат целостность поля.
Двойник внезапно вышел из своего дремотного режима. "Сканируй людей!"
- скомандовал он.
- Нет времени, я должен...
- Сканируй их!
- Нет значков. Не персонал. Не уполномочены.
- Один из них должен излучать следующий энергетический рисунок, -
начал Двойник мягко, - примерно такой, - он начал развертывать
последовательность чередующихся положительных и отрицательных чисел.
Отрицательные содержали очертания элизиного Двойника.
- Сканирую... Есть один такой.
- Пометь его и отслеживай.
- Но неавторизованные команды!.. Магнитное поле теряет стабильность.
- Пусть действуют.
Гарден лежал там, где арабы оставили его: на боку, локти связаны
сзади, колени и лодыжки тоже связаны, длинная петля охватывала запястья и
лоб, оттягивая голову назад. Она находился в темном чулане, где-то далеко
от реакторного зала.
Дверь у него за спиной открылась, пропуская полоску света и какую-то
тень. Затем закрылась.
Он попытался повернуть голову и посмотреть, но это движение затянуло
петлю на руках и причинило боль. Он расслабился и уронил голову на
цементный пол.
Под потолком зажглась лампочка в проволочной сетке.
- Том?
- Сэнди.
- Мне тебя так жалко.
- Что он от меня хочет? При чем тут я?
- Ты этого так и не понял?
- Нет, и пропади оно пропадом, что бы это ни было!
Она опустилась перед ним на колени и низко наклонилась. Ее глаза
изумленно округлились.
- Ты лжешь, Том Гарден. Ты всегда чувствовал в себе силу. Она - за
пределами твоих лет, твоего тела. И ты это ясно ощущаешь, когда трогаешь
камни. Ты не должен мне больше лгать.
- Только боль - вот, что я чувствую, когда трогаю их. Боль, музыка,
цвет - и это все.
- А что же ты еще хочешь?
- То есть?
- Могущество - это всегда боль. И музыка, и цвет, разумеется. Но
прежде всего боль. Вопрос только в том, знаешь ли ты, как пользоваться
этой силой? Или нет? Или же ты просто скрываешь от нас свое знание?
Она поставила на пол небольшой кейс. Гарден рассматривал его, скосив
глаза: кожаная папка, отделанная зеленым бархатом, наподобие футляра для
драгоценностей. Внутри оказались квадратные конверты из вощеной бумаги,
вроде тех, в которых хранятся коллекционные камни. Она вытащила два
наугад, раскрыла, стараясь не дотрагиваться пальцами до содержимого - и
высыпала на пол осколки того же красно-коричневого камня. Они начали
подпрыгивать и приплясывать на грязном сером полу перед его глазами.
Еще два конверта, и новые осколки начинают приплясывать. Один,
подпрыгнув, коснулся его щеки и пронизал тело острой болью.
Еще два конверта. Теперь уже было ясно, что камешки не собираются
успокаиваться. Они приплясывали перед его лицом под действием своей
собственной кинетической энергии, подпрыгивали и вертелись, выстраиваясь в
некое подобие шара, а Сэнди подсыпала все новые и новые, стараясь не
дотрагиваться до них. Каждый осколок, касавшийся в своем странном танце
щеки, подбородка, зажмуренных век, лба, казался Тому острием раскаленного
ножа. И ни один из осколков не отскакивал прочь, словно притягиваясь
магнитом.
- Что это, Том?
- Камни.
- Чьи камни?
- Я... Я не знаю.
- Чьи?
- Старика? Кого-то из Ордена Храма?
- Ты гадаешь! Говори: чьи камни?
- Ну - мои!
- Почему твои?
- Потому что они прыгают ко мне!
Пустые конверты лежали у нее на коленях, как осенние листья. Внезапно
они тоже зашевелились. Осколки подхватили этот ритм, который он тоже
почувствовал своими содранными локтями, бедром, коленом. Пол дрожал,
словно его распирало энергией. Сферическая фигура, составленная из
пляшущих осколков, приподнялась в воздухе перед его глазами.
- Останови их, - попросил он.
Сэнди с изумленным видом откинулась назад.
- Это не они, - сказала она обычным голосом, который почти потонул в
низком ропоте. - Это пол.
Дверь чулана распахнулась позади него. Гарден ожидал, что сейчас
вбегут разъяренные арабы. Вместо этого он почувствовал волну невыносимого
жара.
- Магнитный конверт расширяется слишком быстро, - равнодушно сказал
АИ.
- Удвой количество подачи дейтерия, - приказал Двойник. - Выравнивай
форму поля.
- Процедура противопоказана, - запротестовал АИ.
- Компенсируй, - настаивал Двойник. - Увеличивай импульс лазера и
уровень подачи топлива.
- Я требую правильной последовательности кодов.
- Лямбда-четыре-два-семь, - подсказал Двойник.
- Увеличиваю детонации. Пожалуйста, введите требуемый размер
конверта.
- Радиус два километра.
- Возражаю...
- Лямбда-четыре-два-семь. Игнорируй.
- Компенсирую.
Золотые волосы Сэнди сделались красными и рассыпались белым пеплом.
Ее кожа остекленела и покрылась красными трещинками, которые тоже
стекленели и снова трескались. Она закрыла глаза, и веки ее испарились.
- Нет! - этот звук вырвался из горла Гардена и потонул в реве
раскаленного воздуха, врывающегося в дверь.
Кем бы ни была Александра Вель - похитительницей, предательницей,
возглавлявшей всю эту свору его преследователей, - прежде всего она была
его любовницей. Если бы кто-то когда-то прежде сказал ему, что она станет
старой и сморщенной, заболела раком или другой смертельной болезнью,
погибла в катастрофе... то он принял бы ее смерть всего лишь со вздохом.
Но видеть, как она рассыпается в прах, было выше его сил.
- Нет!
Томас Гарден спиной вобрал в себя огненный жар, сфокусировал глаза на
бешеной пляске камней и пожелал, чтобы этой боли не было.
Локи остался доволен результатами контакта с этим новым големом или
"искусственным интеллектом", как он сам себя называл. Это был крайне
исполнительный слуга. Когда подконтрольная ему энергия, наконец, вырвалась
и уничтожила его, Локи уже был готов.
Он пронесся по световоду и ворвался своим отточенным для битвы
сознанием прямо в огненный водоворот на противоположном конце кабеля.
В вихре бушующего пламени Локи отыскивал мечущиеся фрагменты,
осколки, обрывки других человеческих сознаний. Они были оглушены паникой и
темным ужасом. Не испытывая ни милосердия, ни сострадания, ибо он не имел
ни того, ни другого, Локи ловил эти крошечные частички одну за другой. Он
подносил каждую к своему хищному волчьему носу и глубоко вдыхал их запах.
Ненужные он немедленно отбрасывал, уничтожая их в облаке остывающей
плазмы.
Найдя, наконец, того, кого искал, он взлелеял его и укрепил его силы.
- Ступай со мной, Сынок! - скомандовал он.
Слабая тень Хасана ас-Сабаха выскользнула откуда-то и метнулась за
ним, как душа, преданная Богу, взмывает в рай.
Что-то пискнуло среди конденсирующихся частиц пара и последний раз
привлекло внимание Локи. Да, там и для тебя найдется место.
- Идем!
Кто поставил тебя начальником и судьею над нами?
Исход, 2:14
В том континууме, который Томас Гарден принял за данность и с которым
сверял свои ощущения, было четыре измерения. Три из них - пространственные
оси - x, y и z. Четвертая - ось времени t.
Всю свою жизнь Гарден передвигался в трех измерениях. С помощью
собственных мышц или механизмов он отталкивался от твердых поверхностей и
жидкостей, чью форму определяла гравитация. В зависимости от количества
энергии, содержащегося в глюкозе, бензине, реактивном топливе, уране-235