Страница:
Соркин прихватил также солнцезащитные очки.
Держа дубинку за рукоять, Питер поспешил обратно во двор.
- Питер, что случилось, - позвал бегущего Соркина Дэвид Кнелл,
который только что приехал на патрульном джипе и любовался нечаянным
фейерверком.
Искры, молнии, огненные стрелы так и сыпались в разные стороны.
Некоторые аварийные выключатели уже нагрелись до темно-красного цвета,
напоминая жареные на гриле сосиски. В густом голубом воздухе пахло озоном
и плавящимся металлом.
- Смотри на меня, Дэйв! - дружелюбно откликнулся Соркин, подбегая к
основанию первой вышки, где располагался черный ящик.
На всякий случай Питер проверил, тем ли концом он держит дубинку,
потом занес руку назад, коснувшись дубинкой левого плеча. Размахнувшись
что было силы, ударил по искрящейся коробке.
Удар пробил твердое покрытие из углеродных волокон, защищавшее АТС от
внешних воздействий. Терминал съехал вбок.
- Какой удар! - воскликнул Кнелл.
Однако двор по-прежнему был охвачен беспорядком, и терминал продолжал
искриться.
Соркин видел, что терминал, как и раньше, соединен с гнездом проводов
и продолжает проталкивать соленоиды. Размах - и новый удар обрушился на
злополучный ящик.
Бумм!
Корпус ящика треснул, и два провода зазмеились живыми угрями по
земле.
Соркин ударил еще раз.
Бу-бумм!
Третий удар пришелся в самую сердцевину блока. Зеленые с золотом
платы и керамические микропроцессоры разлетелись в разные стороны подобно
жареным орешкам.
Искрение прекратилось.
- Ур-раа! - закричал восторженно Дэйв Кнелл. Ему вторил только что
приехавший на дневную вахту Чарли Доббс.
Не обращая внимание на крикунов, Соркин поднял голову и принялся
изучать висевшие над полем провода и мачты столбов. Большинство аварийных
выключателей сработали, и это было хорошо. Некоторые успели расплавиться,
что тоже не представляло особой проблемы. Однако по меньшей мере два из
них, на фазах Б и Ц пятисоткиловольтовой цепи были замкнуты. Если Соркин и
его группа не сумеют что-либо сделать с ними, возможно смещение фазы А,
что приведет к воспламенению всего блока.
- Нам надо заставить их сработать, - сказал Соркин, указывая на
аварийные выключатели.
- Но чем? - спросил встревоженный Доббс.
Питер показал на дубинку.
- Да ты просто убьешь себя, и все на этом кончится, - сказал Соркину
Кнелл.
- Да, ты прав. - Питер бросил дубинку на песок и огляделся по
сторонам. - А у нас есть "огненные палочки"?
"Огненные палочки" представляли собой изолированные стекловолоконные
шесты с кармашками для разных инструментов. Чем длиннее был шест, тем с
большим напряжением мог работать ремонтник, не вызывая при этом вспышки.
- Да, - усмехаясь сказал Кнелл, - но только для пятисотвольтовок мы
используем обычно такой, что можно дотянуться до соседнего округа. Это
даже не шест, а скорее, кнут с утолщением на конце.
- Ладно, а что предлагаете вы?
- Сбить всю мачту, - предложил Доббс. - Эффект будет что надо.
- Как же ты собираешься сделать это? - спросил недоуменно Кнелл. - У
тебя что, есть в запасе пластиковые кошки?
- Нет, но пластиковая взрывчатка в моем грузовичке найдется.
- Надеюсь, это никак не связано с компанией? - быстро спросил Соркин,
похолодевший при мысли, что кто-то из его людей мог забыть о подписке,
запрещавшей работу со взрывчатыми веществами. Иначе Питеру предстоит долго
и мучительно объясняться с компанией.
- Нет, просто мой двоюродный брат служил на военно-воздушной базе.
Черный рынок в Танжере и все такое прочее. Я прикупил немного, чтобы
заняться подрывными работами у себя на ранчо.
- Ты умеешь с ней обращаться? - не отступал Соркин.
- Я был бы круглым дураком, если бы не умел это делать.
- Детонаторы есть?
- Нам хватит.
- Ладно. - Соркин вытер лоб сначала одним рукавом, затем другим. -
Чарли, это не совсем обычное дело, и никогда бы ты от меня не услышал: как
будет здорово, если ты сумеешь подложить полкилограмчика взрывчатки вон
под ту опору. - Соркин показал на северо-западную. - И под ту, - добавил
он, указывая на юго-восток. - Этого будет вполне достаточно, чтобы все
разлетелось вдребезги. Ты уверен, что сможешь сделать это и до конца жизни
держать языке за зубами?
Доббс обнажил в улыбке зубы:
- Будьте уверены, шеф.
- Тогда вперед.
Соркин и Кнелл отправились вместе с Доббсом к грузовику и помогли ему
разгрузить машину, набитую разного рода барахлом. На самом дне лежала
зеленая матерчатая сумка. Внутри, завернутое в восковую бумагу и
напоминавшее мягкий белый сыр, лежало взрывчатое вещество. В конвертике
рядом - детонаторы толщиной с карандаш - от каждого из них тянулись по два
толстых коротких проводка, один красного цвета, другой - черного.
- Ну и что нам теперь делать? - спросил Кнелл.
- Ну... - Доббс задумался на минуту. - Вы, парни, скатайте по
колбаске длиной десять-двенадцать миллиметров и сантиметр в диаметре.
Затем аккуратно прилепите к главной опоре или к тому месту, которое вам
понравится. Оставьте небольшой зазор и вставьте туда карандаш. Я в это
время пойду поищу какой-нибудь легкий провод и девятивольтовый элемент.
За пять минут Кнелл и Соркин скатали колбаски и установили
детонаторы. Вернувшийся Доббс одобрил их работу и связал концы телефонного
провода со шнурами детонаторов. В руке он держал импульсную лампу.
- Надеюсь, ты уже занимался этим раньше? - спросил его Соркин.
- Нет, - медленно ответил Доббс, - но по крайней мере мой брат
показывал мне, как это делается.
- Великолепно!
Разматывая шнур, вся дружная троица повернула за угол здания и
улеглась на землю. Доббс отвинтил крышку и вытащил линзы, оголив контакты.
- Надо ли прокричать чего-нибудь? - спросил Чарли у остальных,
подводя концы провода к батарее.
- Молись, чтобы аудиторы никогда не узнали об этом.
Доббс прижал провода. Остальные инстинктивно прижались к земле, а
Кнелл еще и закрыл ладонями уши.
Ба-бах!
Звук был лишь немного громче того, который раздавался, когда Соркин
забивал терминал досмерти. Мужчины выглянули из-за угла. Опора с
перепутанными проводами по-прежнему стояла на месте.
Доббс едва успел открыть рот, чтобы выругаться, как стальная рама
сначала медленно, а потом все быстрее стала оседать, распавшись в воздухе
на две половины. Закрытые переключатели, заискрившись, раскрылись.
Металлические части с грохотом рухнули оземь. Дождь искр прекратился.
Соркин целую минуту созерцал сцену разгрома.
- Думаю, стоит позвонить в Контроль энергии, - вымолвил он в конце.
500 киловольт
230 киловольт
120 киловольт
60 киловольт
УПРАВЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ ЭНЕРГИИ, САН-ФРАНЦИСКО, 18:27 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Один за одним на цветной карте вспыхивали линии высокого напряжения,
единственное, что могло иметь для Меерса хоть какую-то значимость.
Меерс совершенно не желал спрашивать "Сиднея", каким образом "Сиднею"
удается отображать работающие и вышедшие из строя линии, раз он потерял
над ними всякий контроль. Возможно, что и карта совершенно неправильная,
хотя Меерса это тоже мало трогало.
Когда с подстанции в Сакраменто позвонил этот парень Соркин, "Сидней"
еще только-только выяснял, насколько кибер отрезан от остального мира.
Предложение кибера вручную отключить сервер казалось невероятным, однако
"Сиднею" удавалось сохранять подобие рассудка даже когда вся электроника
посходила с ума.
Джордж Меерс уже успел позвонить на остальные подстанции, услышать от
них сообщения о фейерверках и вспышках, а также сообщить им о
необходимости отключить местные датчики-серверы.
Меерс немедленно поднял на ноги своего помощника Лео Брасселса,
наслаждавшегося кофе в соседней комнате.
- "Сидней" хочет, чтобы мы открывали и закрывали цепи вручную, -
объяснил помощнику Меерс.
- Господи! - простонал Брасселс. - Да ведь с девяностых годов
прошлого века этим никто не занимался.
- Ничем не могу тебе помочь. Надевай экраны и берись за телефон.
Будешь работать с югом, а я с севером.
Вскоре он и Брасселс уже инструктировали техников, какие
переключатели следует открыть, когда длинным изолированным шестом, а когда
и динамитом, а какие надо оставить закрытыми, пусть даже фаза искрилась и
гудела от напряжения. "Сидней" по голосовой связи руководил действиями
операторов, а когда Джордж или Лео оказывались а замешательстве, то перед
их глазами загорались соответствующие линии. Метод взаимодействия
напоминал обучение танцам медведя, но дело тем не менее шло.
Один за одним им удалось погасить выработку тока электростанциями,
закрыть узлы распределения нагрузки и изолировать те дистанции проводов и
керамических проводников, которые вели себя наиболее скверно. Целые группы
клиентов компании лишились тока, и правому отделу придется выплатить целую
кучу денег, когда настанет понедельник. В тоже время, удалось спасти от
загорания целые километры дальних проводников, хотя работы хватит аж до
Четвертого июля [Четвертое июля - день Независимости США].
- Так что сказали эти парни по поводу того, сколько будет длиться
этот шторм? - спросил Брасселс у Меерса, когда им выпала свободная
минутка.
- Ничего не сказали. Однако по данным НАСА, шторм продлится порядка
тридцати часов. Так что, считай сам.
- Тогда... тогда нам надо еще кофе, шеф. Да и без помощников не
обойтись.
- Да, ты прав. Я свяжусь с руководством.
504 км/ч
506 км/ч
509 км/ч
513 км/ч
По мере того, как "Одинокая звезда" набирала скорость на залитых
рекой Бразос равнинах между Остином и Хьюстоном, единственными звуками,
доносившимися до инженера Говарда Сейджа были ровный гул ветра да жужжание
трансформаторов. И никакого тебе стука колес по стальным рельсам и
дробного вздрагивания на перегонах.
Под его поездом не было ни колес, ни рельсов.
Секретом ускорения и постоянного движения поезда являлась магнитная
левитация. Состав из двадцати одного вагона, который было принято называть
ныне "плывущим", что очень нравилось самому Сейджу, скользил по дорожке
чередующихся северных и южных электромагнитов, которые сообщали
поступательное движение. Другие магниты, установленные по краям,
предохраняли вагоны от шатанья из стороны в сторону. Когда система
полностью наполнялась энергией, движением состава занимались лишь
контактные полозья каждого из вагонов, которые, двигаясь вдоль
электроцепи, забирали ток высокого напряжения для левитационных полозьев,
контрольных цепей, света, систем кондиционирования, холодильников для бара
и вагона-ресторана и прочих аксессуаров.
За счет череды полярностей установленных на дорожке магнитов, система
вызывала движение полозьев от одного магнита к другому, подобно тому, как
скручиваются полюса электромотора, за исключением того, что здесь шла
непрерывная линия. Вагоны в буквальном смысле слова переступали с одного
магнита на другой. Вот только "переступали" - не слишком удачное слово,
ведь при частой смене полярностей можно развить очень высокую скорость.
Сейдж полагал, что скорость его состава ограничивают лишь сопротивление
ветра, да нагревание поддонов от трения.
Суть контрольных протоколов заключалась в том, что помимо простых
механизмов ускоренного изменения полярности для развития максимальной
скорости поезда, система характеризовалась отсутствием кибернетической
зависимости. Отсутствовали дополнительные петли для повышения гаусса
магнитного поля с целью компенсации веса пассажиров и багажа. Система
просто воспринимала постоянную нагрузку и в соответствии с ней двигалась
по магнитному полю. На пути поезда отсутствовали датчики, считывавшие
показатели скорости поезда и ускорявшие боковые магниты с целью
компенсации крена. Поля просто отталкивали все, вступавшее в их зону
действия, с такой силой, что ее хватало бы на то, чтобы отбросить
артиллерийский снаряд к месту ведения огня.
Уверенность и независимость - такими были идеалы конструкторов,
напоминавшие тем, что существовали на заре железных дорог в США. И слава
богу, сказал бы Говард Сейдж. Хватит этого точно сбалансированного,
манерного и крепкого искусственным интеллектом века, когда все находится
на грани между приятным и пустым, начиная от телефонного аппарата и
заканчивая чесночной колбасой. Здесь же была сила, и, возможно, именно
такая философия создателей поезда спасла жизнь Говарда Сейджа, и жизни
более двух тысяч пассажиров, направлявшихся под его попечением в Хьюстон.
Когда головной вагон "провалился в дыру" - именно так описывал
позднее Сейдж свои ощущения от разрушенного магнитного поля - он привел в
действие систему торможения. Таким образом по бокам дорожки должен был
включится пульсирующий механизм скоростного замедления вращения магнитов.
Затем изменение магнитного поля локомотива с севера на юг и опять на север
растягивало магнитное поле самого состава и приводило к прекращению
движения. "Увеличение снижения скорости" как назвали бы этот процесс
конструкторы.
Когда располагавшееся в трехстах метрах впереди второе магнитное поле
также отказало, головной вагон просто свалился на дорожку. Бомм! Говард
Сейдж хотел было сделать общее объявление для пассажиров, нечто вроде:
"Говорит капитан. Ребята, у нас небольшая хреновина, но волноваться не
из-за чего", но такого он сказать не мог. Поезда на магнитной подушке
никогда не вели себя подобным образом, и руки инженера были слишком заняты
и без микрофона.
Невидимые магнитные подушки под составом неожиданно пропали, подобно
выщербленным от времени камням на мощеных римских дорогах. Несущие полозья
вагонов, эти узенькие, сделанные из углеродистой стали небольшие призмы,
предназначенные лишь для того, чтобы поддерживать поезд на стоянках, с
лязгом и грохотом бились по бетону дорожки. Грохот стал напоминать удары
молота по наковальне.
Сейдж напряженно работал с выключателями. Как только щелчок на
дисплее показывал, что внутренние двери свободны, он поочередно отстегивал
магнитные буферы между вагонами. Это шло вразрез с общепринятой в компании
практикой, но Говард Сейдж знал, что делает.
Когда магнитный поток распадается подобным образом, создавая мертвые
зоны в полях, поддерживающих состав, некоторые из вагонов неизбежно будут
двигаться быстрее остальных. В уме Сейдж представлял себе результат: часть
вагонов столкнется и упадет на равнину, стаскивая с дорожки и увлекая за
собой остальной состав. Чтобы избежать этого, Сейдж пытался разбить состав
на отдельные модули. Тогда некоторые из них могут сойти с пути, но того
эффекта, когда весь состав сходит с рельсов, можно будет избежать.
Дисплей высвечивал для Сейджа результат операции. В составе
образовались дыры. Вагоны, движущиеся более медленно, теряли скорость, а
столкновений было немного, что было уже хорошо, поскольку замыкающие
вагоны теряли скорость с каждым ударом по дорожке. Головные вагоны быстро
отделялись друг от друга.
Теперь Сейджу оставалось лишь наблюдать за изменениями на экране,
отсчитывать скорость и молиться, чтобы больше ничего не произошло.
Пятьсот километров в час, четыреста, триста... двести...
Километровые знаки мелькали все реже и реже. Стук по дорожке
раздавался не с той частотой, хотя порой и громче. Говарда трясло как в
лихорадке, а вагон продолжало бить. Сейджу пришло в голову, что после этой
поездки ребятам из компании "Мощь и путь" придется заменить пару
километров бетона.
Сто пятьдесят... сто тридцать пять, сто пятнадцать... сто.
Скорость начала падать быстрее, когда сила инерции, то есть вес
поезда, помноженный на скорость, пришла в сравнительное соответствие с
тормозящим воздействием магнитных полей дорожки.
Семьдесят пять, пятьдесят, двадцать, десять.
Первый вагон, в котором находился Сейдж, уже двигался на предельно
малой скорости. Если на большой скорости днище и полозья вагона бились о
бетон, то теперь движение превратилось в тряску. В последнем усилии
сначала на дорожку окончательно опустился хвост вагона, а затем его
передняя часть. Проехав еще пару метров, вагон остановился подрагивая.
Через секунду в хвост ударил второй вагон. Возможно, его больше не
удастся восстановить, подумал Сейдж. Дисплей мигнул и померк.
Сейдж знал, что на линии наверняка имеются пассажиры с разорванными
рубашками, пробитыми головами, разбитыми коленями и локтями, с
поврежденными легкими. Возможно даже, один или два человека скончались от
сердечного приступа. Но все могло быть гораздо хуже, сказал себе Сейдж,
если бы разбитые вагоны с людьми покатились по равнине. Ведь то же самое
случается, когда на такой скорости падает летящий на малой высоте самолет,
а разве поезд на магнитной подушке на него не похож?
Сегодня утром бог смилостивился над ними.
Удар
Вращение
Установка
Запирание
УИТНИ-ЦЕНТР, ОКРУГ ТУЛАР, ШТАТ КАЛИФОРНИЯ,
На глубине пять тысяч метров в гранитной толще гор Сьерра-Невады
продолжался обычный процесс загрузки, покрытия и запуска керамических
снарядов с грузами из зала сборки. В это же время наверху, находясь в
своем кабинете и наблюдая за разворачивающимся действием, руководитель
полетов Наоми Рао, управляющая пусковым комплексом космодрома Уитни-центр,
отчитывала одного из операторов ночной смены.
- Так что насчет "небольшой нестабильности"? - спросила она,
показывая оператору план запусков на утро.
- Да то и есть, - не отводя глаз, спокойно ответил Стивен Гилед, -
видеокамерой на высотах пять и шесть километров зафиксировано дрожание
груза при прохождении. Это случилось, вообще говоря, дважды. Первый раз во
время запуска в семь шестнадцать, и второй раз в семь сорок два.
- Сдвиг груза?
- Нет, это было больше похоже на однократный тяжелый удар внутри
корпуса, по мере сообщения ускорения. Напоминает сдвиги в плазменном
конверте. Вы можете посмотреть ответы...
- Давай посмотрим, - кивнула Рао. Она повернулась к одному из
терминалов и извлекла архивные файлы по запускам. Правовой кибер центра
сохранял файлы в течение трех дней, а потом, если грузы достигали
стабильной орбиты и никто не жаловался на разбитые вещи, выбрасывал их из
памяти.
- Кто заказчик? - спросила Наоми. Компьютер мог, конечно, выдать ей
все данные, но она предпочитала получать их устно от персонала.
- Компания "Мориссей биодизайнс", груз для их последней платформы на
высоту в тысячу двести километров. Канистры на экране идентичны, груз и
метод загрузки стандартные.
- Ладно.
Изображение на широком экране ожило, когда из катапульты вырвался
первый керамический снаряд Извергнув фиолетовое пламя, электрические дуги
перебросили покрытие из алюминиевой крошки в проводящую плазму. Через
мгновение горящее яйцо исчезло в черной дыре пустой трубы.
Сменяющиеся картинки показывали прохождение снаряда по туннелю. С
каждым новым кадром плазменное облако становилось длиннее, Ярче, но
одновременно и тоньше, напоминая огонек свечи, вытянувшийся по направлению
к богатому кислородом воздуху. По мере истончения плазмы, Наоми казалось,
что она видит, как просвечивает нос ракеты.
На пятом снимке облако дернулось. И на шестом, как-будто огонек свечи
встретил другое направление воздуха. Однако в трубе катапульты Наоми Рао
прежде ничего подобного не видела.
Все прочие картинки отображали постоянное пламя, так, как оно и
должно было быть, когда ракета приближается к скорости в двадцать семь
тысяч километров в час.
- Это и есть то, что ты отметил в журнале как "небольшую
нестабильность?" - спросила Наоми.
- Именно так, - ответил Гилед.
- Но если это не сдвиг груза, тогда что?
- Ну... вы слышали о предупреждении НАСА вчера вечером?
- Правда? - Наоми только как полчаса вышла на смену. - И где же оно?
- Возможно, что ваша копия в ящике для электронной почты. Мы
разослали копии всем операторам, как только получили ее..
- И в чем суть?
- Они ожидают нечто электромагнитной интерференции, которая
произойдет в течение тридцати часов, начиная со вчерашнего вечера. Это
имеет отношение к солнечному взрыву и ионной буре на Солнце. НАСА хочет,
чтобы все, кто связан с энергетикой, прекратили свои операции на это
время, то есть на субботу и воскресение.
- К черту.
- Да, мы так и подумали, что вы это скажете, а потому стали
продолжать пуски.
- И правильно сделали, - согласилась Наоми. - Мы и так потеряли
тридцать часов, и никогда не войдем в график снова.
- Единственно, я думаю, что сдвиг в конверте как раз и объясняется
этой "магнитной интерференцией".
Наоми снова повернулась к экрану. Конечно, все, что она смогла
увидеть, так это последний кадр, застывший в момент, когда верхние ворота
шахты закрывали за собой красноватую петлю охлаждающейся плазмы. Она
решила не просматривать файл снова.
- Наши системы заметили какие-либо вспышки?
- Мы ничего не замеряли. Я имею в виду, что ионизирующая дуга
достигла нужной температуры, и линейные конденсаторы сработали во время.
Однако если в какой-нибудь из индукционных катушек окажется лишний гаусс,
то мы никогда об этом не узнаем.
- Я думаю также.
- Вы хотите, чтобы мы продолжали пуски?
- Естественно! Подумаешь, вспышка в плазменном конверте. На такой
скорости грузам ничто не может повредить. А если начнется нестабильность,
то мы можем всегда отложить запуск.
- Да, мэм.
- Думаю, мне стоит сказать дневной смене, чтобы они не придавали
особого значения предупреждению НАСА.
- Уже сделано.
- Молодцы! Ничто не может прервать МОЕ расписание.
- Именно так, мэм!
20 000 км/ч
21 500 км/ч
22 900 км/ч
23 400 км/ч
Керамическое яйцо летело вперед под действием ускорения более чем в
пятьсот гравитационных чисел. Сила инерции вдавила груз - стены и
внутренние переборки для новой платформы компании "Мориссей Биодизайнс" -
глубоко в пену, обрамлявшую внутреннее пространство корабля. Под действием
ускорения пена сжималась, разрушая частично составляющие ее элементы и
воздушные пустоты. Однако вещество равномерно распределяло давление на
корпус, внутреннее обтекаемое устройство которого было предназначено для
поддержки мощной кинетической энергии, используемой при запуске.
Туннель с четырех сторон обрамлялся индукционными катушками.
Встроенные в суперструктуры магниты порождали обратно направленные поля,
которые поднимали вверх подушку из ионизированных алюминиевых паров, на
которой покоилась ракета, стабилизировали ее положение между полярными
направлениями и протягивали ее вперед по мере плавно нарастающего
ускорения. Ракета шла легко, поскольку труба была приспособлена к
отсутствию в ней обычного атмосферного давления. С одной стороны, ее
запирал воздушный замок, с другой - быстродействующие воротца,
установленные возле вершины горы Уитни, и защищенные от действия плотного
воздуха высотой пика, достигавшей более четырех тысяч метров над уровнем
моря.
Туннель диаметром в сто пятьдесят метров был значительно шире, чем
это требовалось для запуска ракет подобного класса, едва достигавших
десяти метров в поперечнике. Внизу, где катапульта забирала наибольшее
количество энергии, индукционные катушки вдавливались, почти касаясь
керамической поверхности. Наверху же они выбрасывали ввысь пучки света..
Причина этого неожиданного свечения заключалась в принципах механики
при выведении корабля на орбиту. Космодрому приходилось запускать корабли
на различные орбиты по оси восток-запад. Некоторые грузы устремлялись
далеко на юг, пересекая под тупым углом экватор и выходя на орбиту, почти
соответствующей полюсной. Другие из ворот вылетали прямо в направлении
восток-юго-восток едва захватывая южное полушарие и повисая почти над
экватором. Некоторые летели прямо вверх, чтобы затем, не выходя на орбиту,
уйти снова в плотные слои атмосферы. Все прочие по пологой траектории
направлялись к горизонту и исчезали где-то за пределами земной планетарной
системы.
Индукционные катушки светили из трубы, поскольку космодром запускал
ракеты как шарообразной, так и конусообразной формы прямо от контрольной
отметки платформы.
В точке где катушки выходили на свою десятиметровую дистанцию,
установленным в них магнитам приходилось создавать соответственно все
более сильные поля, чтобы удержать под контролем грузы. Поля превращались
в огромные взаимосвязанные пузыри, пересекаемыми магнитными силовыми
линиями. Задавая курс между этих полей так, чтобы каждая керамическая
ракета могла выйти на нужную ей орбиту, киберы космодрома достигли
кульминации технического творчества.
По мере того как груженая блоками для стен ракета скользнула к
последнему этапу своего нахождения в туннеле, северный полюс в движущейся
впереди катушке вздрогнул и подался во внутрь. Облако плазмы рванулось
вверх, прокладывая новый курс, но уже без соответствующей поддержки от
катушки внизу. Даже при скорости более двадцати тысяч километров в час и
при огромных внутренних энергиях, порожденных ускорением, ракета слегка
Держа дубинку за рукоять, Питер поспешил обратно во двор.
- Питер, что случилось, - позвал бегущего Соркина Дэвид Кнелл,
который только что приехал на патрульном джипе и любовался нечаянным
фейерверком.
Искры, молнии, огненные стрелы так и сыпались в разные стороны.
Некоторые аварийные выключатели уже нагрелись до темно-красного цвета,
напоминая жареные на гриле сосиски. В густом голубом воздухе пахло озоном
и плавящимся металлом.
- Смотри на меня, Дэйв! - дружелюбно откликнулся Соркин, подбегая к
основанию первой вышки, где располагался черный ящик.
На всякий случай Питер проверил, тем ли концом он держит дубинку,
потом занес руку назад, коснувшись дубинкой левого плеча. Размахнувшись
что было силы, ударил по искрящейся коробке.
Удар пробил твердое покрытие из углеродных волокон, защищавшее АТС от
внешних воздействий. Терминал съехал вбок.
- Какой удар! - воскликнул Кнелл.
Однако двор по-прежнему был охвачен беспорядком, и терминал продолжал
искриться.
Соркин видел, что терминал, как и раньше, соединен с гнездом проводов
и продолжает проталкивать соленоиды. Размах - и новый удар обрушился на
злополучный ящик.
Бумм!
Корпус ящика треснул, и два провода зазмеились живыми угрями по
земле.
Соркин ударил еще раз.
Бу-бумм!
Третий удар пришелся в самую сердцевину блока. Зеленые с золотом
платы и керамические микропроцессоры разлетелись в разные стороны подобно
жареным орешкам.
Искрение прекратилось.
- Ур-раа! - закричал восторженно Дэйв Кнелл. Ему вторил только что
приехавший на дневную вахту Чарли Доббс.
Не обращая внимание на крикунов, Соркин поднял голову и принялся
изучать висевшие над полем провода и мачты столбов. Большинство аварийных
выключателей сработали, и это было хорошо. Некоторые успели расплавиться,
что тоже не представляло особой проблемы. Однако по меньшей мере два из
них, на фазах Б и Ц пятисоткиловольтовой цепи были замкнуты. Если Соркин и
его группа не сумеют что-либо сделать с ними, возможно смещение фазы А,
что приведет к воспламенению всего блока.
- Нам надо заставить их сработать, - сказал Соркин, указывая на
аварийные выключатели.
- Но чем? - спросил встревоженный Доббс.
Питер показал на дубинку.
- Да ты просто убьешь себя, и все на этом кончится, - сказал Соркину
Кнелл.
- Да, ты прав. - Питер бросил дубинку на песок и огляделся по
сторонам. - А у нас есть "огненные палочки"?
"Огненные палочки" представляли собой изолированные стекловолоконные
шесты с кармашками для разных инструментов. Чем длиннее был шест, тем с
большим напряжением мог работать ремонтник, не вызывая при этом вспышки.
- Да, - усмехаясь сказал Кнелл, - но только для пятисотвольтовок мы
используем обычно такой, что можно дотянуться до соседнего округа. Это
даже не шест, а скорее, кнут с утолщением на конце.
- Ладно, а что предлагаете вы?
- Сбить всю мачту, - предложил Доббс. - Эффект будет что надо.
- Как же ты собираешься сделать это? - спросил недоуменно Кнелл. - У
тебя что, есть в запасе пластиковые кошки?
- Нет, но пластиковая взрывчатка в моем грузовичке найдется.
- Надеюсь, это никак не связано с компанией? - быстро спросил Соркин,
похолодевший при мысли, что кто-то из его людей мог забыть о подписке,
запрещавшей работу со взрывчатыми веществами. Иначе Питеру предстоит долго
и мучительно объясняться с компанией.
- Нет, просто мой двоюродный брат служил на военно-воздушной базе.
Черный рынок в Танжере и все такое прочее. Я прикупил немного, чтобы
заняться подрывными работами у себя на ранчо.
- Ты умеешь с ней обращаться? - не отступал Соркин.
- Я был бы круглым дураком, если бы не умел это делать.
- Детонаторы есть?
- Нам хватит.
- Ладно. - Соркин вытер лоб сначала одним рукавом, затем другим. -
Чарли, это не совсем обычное дело, и никогда бы ты от меня не услышал: как
будет здорово, если ты сумеешь подложить полкилограмчика взрывчатки вон
под ту опору. - Соркин показал на северо-западную. - И под ту, - добавил
он, указывая на юго-восток. - Этого будет вполне достаточно, чтобы все
разлетелось вдребезги. Ты уверен, что сможешь сделать это и до конца жизни
держать языке за зубами?
Доббс обнажил в улыбке зубы:
- Будьте уверены, шеф.
- Тогда вперед.
Соркин и Кнелл отправились вместе с Доббсом к грузовику и помогли ему
разгрузить машину, набитую разного рода барахлом. На самом дне лежала
зеленая матерчатая сумка. Внутри, завернутое в восковую бумагу и
напоминавшее мягкий белый сыр, лежало взрывчатое вещество. В конвертике
рядом - детонаторы толщиной с карандаш - от каждого из них тянулись по два
толстых коротких проводка, один красного цвета, другой - черного.
- Ну и что нам теперь делать? - спросил Кнелл.
- Ну... - Доббс задумался на минуту. - Вы, парни, скатайте по
колбаске длиной десять-двенадцать миллиметров и сантиметр в диаметре.
Затем аккуратно прилепите к главной опоре или к тому месту, которое вам
понравится. Оставьте небольшой зазор и вставьте туда карандаш. Я в это
время пойду поищу какой-нибудь легкий провод и девятивольтовый элемент.
За пять минут Кнелл и Соркин скатали колбаски и установили
детонаторы. Вернувшийся Доббс одобрил их работу и связал концы телефонного
провода со шнурами детонаторов. В руке он держал импульсную лампу.
- Надеюсь, ты уже занимался этим раньше? - спросил его Соркин.
- Нет, - медленно ответил Доббс, - но по крайней мере мой брат
показывал мне, как это делается.
- Великолепно!
Разматывая шнур, вся дружная троица повернула за угол здания и
улеглась на землю. Доббс отвинтил крышку и вытащил линзы, оголив контакты.
- Надо ли прокричать чего-нибудь? - спросил Чарли у остальных,
подводя концы провода к батарее.
- Молись, чтобы аудиторы никогда не узнали об этом.
Доббс прижал провода. Остальные инстинктивно прижались к земле, а
Кнелл еще и закрыл ладонями уши.
Ба-бах!
Звук был лишь немного громче того, который раздавался, когда Соркин
забивал терминал досмерти. Мужчины выглянули из-за угла. Опора с
перепутанными проводами по-прежнему стояла на месте.
Доббс едва успел открыть рот, чтобы выругаться, как стальная рама
сначала медленно, а потом все быстрее стала оседать, распавшись в воздухе
на две половины. Закрытые переключатели, заискрившись, раскрылись.
Металлические части с грохотом рухнули оземь. Дождь искр прекратился.
Соркин целую минуту созерцал сцену разгрома.
- Думаю, стоит позвонить в Контроль энергии, - вымолвил он в конце.
500 киловольт
230 киловольт
120 киловольт
60 киловольт
УПРАВЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ ЭНЕРГИИ, САН-ФРАНЦИСКО, 18:27 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Один за одним на цветной карте вспыхивали линии высокого напряжения,
единственное, что могло иметь для Меерса хоть какую-то значимость.
Меерс совершенно не желал спрашивать "Сиднея", каким образом "Сиднею"
удается отображать работающие и вышедшие из строя линии, раз он потерял
над ними всякий контроль. Возможно, что и карта совершенно неправильная,
хотя Меерса это тоже мало трогало.
Когда с подстанции в Сакраменто позвонил этот парень Соркин, "Сидней"
еще только-только выяснял, насколько кибер отрезан от остального мира.
Предложение кибера вручную отключить сервер казалось невероятным, однако
"Сиднею" удавалось сохранять подобие рассудка даже когда вся электроника
посходила с ума.
Джордж Меерс уже успел позвонить на остальные подстанции, услышать от
них сообщения о фейерверках и вспышках, а также сообщить им о
необходимости отключить местные датчики-серверы.
Меерс немедленно поднял на ноги своего помощника Лео Брасселса,
наслаждавшегося кофе в соседней комнате.
- "Сидней" хочет, чтобы мы открывали и закрывали цепи вручную, -
объяснил помощнику Меерс.
- Господи! - простонал Брасселс. - Да ведь с девяностых годов
прошлого века этим никто не занимался.
- Ничем не могу тебе помочь. Надевай экраны и берись за телефон.
Будешь работать с югом, а я с севером.
Вскоре он и Брасселс уже инструктировали техников, какие
переключатели следует открыть, когда длинным изолированным шестом, а когда
и динамитом, а какие надо оставить закрытыми, пусть даже фаза искрилась и
гудела от напряжения. "Сидней" по голосовой связи руководил действиями
операторов, а когда Джордж или Лео оказывались а замешательстве, то перед
их глазами загорались соответствующие линии. Метод взаимодействия
напоминал обучение танцам медведя, но дело тем не менее шло.
Один за одним им удалось погасить выработку тока электростанциями,
закрыть узлы распределения нагрузки и изолировать те дистанции проводов и
керамических проводников, которые вели себя наиболее скверно. Целые группы
клиентов компании лишились тока, и правому отделу придется выплатить целую
кучу денег, когда настанет понедельник. В тоже время, удалось спасти от
загорания целые километры дальних проводников, хотя работы хватит аж до
Четвертого июля [Четвертое июля - день Независимости США].
- Так что сказали эти парни по поводу того, сколько будет длиться
этот шторм? - спросил Брасселс у Меерса, когда им выпала свободная
минутка.
- Ничего не сказали. Однако по данным НАСА, шторм продлится порядка
тридцати часов. Так что, считай сам.
- Тогда... тогда нам надо еще кофе, шеф. Да и без помощников не
обойтись.
- Да, ты прав. Я свяжусь с руководством.
504 км/ч
506 км/ч
509 км/ч
513 км/ч
По мере того, как "Одинокая звезда" набирала скорость на залитых
рекой Бразос равнинах между Остином и Хьюстоном, единственными звуками,
доносившимися до инженера Говарда Сейджа были ровный гул ветра да жужжание
трансформаторов. И никакого тебе стука колес по стальным рельсам и
дробного вздрагивания на перегонах.
Под его поездом не было ни колес, ни рельсов.
Секретом ускорения и постоянного движения поезда являлась магнитная
левитация. Состав из двадцати одного вагона, который было принято называть
ныне "плывущим", что очень нравилось самому Сейджу, скользил по дорожке
чередующихся северных и южных электромагнитов, которые сообщали
поступательное движение. Другие магниты, установленные по краям,
предохраняли вагоны от шатанья из стороны в сторону. Когда система
полностью наполнялась энергией, движением состава занимались лишь
контактные полозья каждого из вагонов, которые, двигаясь вдоль
электроцепи, забирали ток высокого напряжения для левитационных полозьев,
контрольных цепей, света, систем кондиционирования, холодильников для бара
и вагона-ресторана и прочих аксессуаров.
За счет череды полярностей установленных на дорожке магнитов, система
вызывала движение полозьев от одного магнита к другому, подобно тому, как
скручиваются полюса электромотора, за исключением того, что здесь шла
непрерывная линия. Вагоны в буквальном смысле слова переступали с одного
магнита на другой. Вот только "переступали" - не слишком удачное слово,
ведь при частой смене полярностей можно развить очень высокую скорость.
Сейдж полагал, что скорость его состава ограничивают лишь сопротивление
ветра, да нагревание поддонов от трения.
Суть контрольных протоколов заключалась в том, что помимо простых
механизмов ускоренного изменения полярности для развития максимальной
скорости поезда, система характеризовалась отсутствием кибернетической
зависимости. Отсутствовали дополнительные петли для повышения гаусса
магнитного поля с целью компенсации веса пассажиров и багажа. Система
просто воспринимала постоянную нагрузку и в соответствии с ней двигалась
по магнитному полю. На пути поезда отсутствовали датчики, считывавшие
показатели скорости поезда и ускорявшие боковые магниты с целью
компенсации крена. Поля просто отталкивали все, вступавшее в их зону
действия, с такой силой, что ее хватало бы на то, чтобы отбросить
артиллерийский снаряд к месту ведения огня.
Уверенность и независимость - такими были идеалы конструкторов,
напоминавшие тем, что существовали на заре железных дорог в США. И слава
богу, сказал бы Говард Сейдж. Хватит этого точно сбалансированного,
манерного и крепкого искусственным интеллектом века, когда все находится
на грани между приятным и пустым, начиная от телефонного аппарата и
заканчивая чесночной колбасой. Здесь же была сила, и, возможно, именно
такая философия создателей поезда спасла жизнь Говарда Сейджа, и жизни
более двух тысяч пассажиров, направлявшихся под его попечением в Хьюстон.
Когда головной вагон "провалился в дыру" - именно так описывал
позднее Сейдж свои ощущения от разрушенного магнитного поля - он привел в
действие систему торможения. Таким образом по бокам дорожки должен был
включится пульсирующий механизм скоростного замедления вращения магнитов.
Затем изменение магнитного поля локомотива с севера на юг и опять на север
растягивало магнитное поле самого состава и приводило к прекращению
движения. "Увеличение снижения скорости" как назвали бы этот процесс
конструкторы.
Когда располагавшееся в трехстах метрах впереди второе магнитное поле
также отказало, головной вагон просто свалился на дорожку. Бомм! Говард
Сейдж хотел было сделать общее объявление для пассажиров, нечто вроде:
"Говорит капитан. Ребята, у нас небольшая хреновина, но волноваться не
из-за чего", но такого он сказать не мог. Поезда на магнитной подушке
никогда не вели себя подобным образом, и руки инженера были слишком заняты
и без микрофона.
Невидимые магнитные подушки под составом неожиданно пропали, подобно
выщербленным от времени камням на мощеных римских дорогах. Несущие полозья
вагонов, эти узенькие, сделанные из углеродистой стали небольшие призмы,
предназначенные лишь для того, чтобы поддерживать поезд на стоянках, с
лязгом и грохотом бились по бетону дорожки. Грохот стал напоминать удары
молота по наковальне.
Сейдж напряженно работал с выключателями. Как только щелчок на
дисплее показывал, что внутренние двери свободны, он поочередно отстегивал
магнитные буферы между вагонами. Это шло вразрез с общепринятой в компании
практикой, но Говард Сейдж знал, что делает.
Когда магнитный поток распадается подобным образом, создавая мертвые
зоны в полях, поддерживающих состав, некоторые из вагонов неизбежно будут
двигаться быстрее остальных. В уме Сейдж представлял себе результат: часть
вагонов столкнется и упадет на равнину, стаскивая с дорожки и увлекая за
собой остальной состав. Чтобы избежать этого, Сейдж пытался разбить состав
на отдельные модули. Тогда некоторые из них могут сойти с пути, но того
эффекта, когда весь состав сходит с рельсов, можно будет избежать.
Дисплей высвечивал для Сейджа результат операции. В составе
образовались дыры. Вагоны, движущиеся более медленно, теряли скорость, а
столкновений было немного, что было уже хорошо, поскольку замыкающие
вагоны теряли скорость с каждым ударом по дорожке. Головные вагоны быстро
отделялись друг от друга.
Теперь Сейджу оставалось лишь наблюдать за изменениями на экране,
отсчитывать скорость и молиться, чтобы больше ничего не произошло.
Пятьсот километров в час, четыреста, триста... двести...
Километровые знаки мелькали все реже и реже. Стук по дорожке
раздавался не с той частотой, хотя порой и громче. Говарда трясло как в
лихорадке, а вагон продолжало бить. Сейджу пришло в голову, что после этой
поездки ребятам из компании "Мощь и путь" придется заменить пару
километров бетона.
Сто пятьдесят... сто тридцать пять, сто пятнадцать... сто.
Скорость начала падать быстрее, когда сила инерции, то есть вес
поезда, помноженный на скорость, пришла в сравнительное соответствие с
тормозящим воздействием магнитных полей дорожки.
Семьдесят пять, пятьдесят, двадцать, десять.
Первый вагон, в котором находился Сейдж, уже двигался на предельно
малой скорости. Если на большой скорости днище и полозья вагона бились о
бетон, то теперь движение превратилось в тряску. В последнем усилии
сначала на дорожку окончательно опустился хвост вагона, а затем его
передняя часть. Проехав еще пару метров, вагон остановился подрагивая.
Через секунду в хвост ударил второй вагон. Возможно, его больше не
удастся восстановить, подумал Сейдж. Дисплей мигнул и померк.
Сейдж знал, что на линии наверняка имеются пассажиры с разорванными
рубашками, пробитыми головами, разбитыми коленями и локтями, с
поврежденными легкими. Возможно даже, один или два человека скончались от
сердечного приступа. Но все могло быть гораздо хуже, сказал себе Сейдж,
если бы разбитые вагоны с людьми покатились по равнине. Ведь то же самое
случается, когда на такой скорости падает летящий на малой высоте самолет,
а разве поезд на магнитной подушке на него не похож?
Сегодня утром бог смилостивился над ними.
Удар
Вращение
Установка
Запирание
УИТНИ-ЦЕНТР, ОКРУГ ТУЛАР, ШТАТ КАЛИФОРНИЯ,
На глубине пять тысяч метров в гранитной толще гор Сьерра-Невады
продолжался обычный процесс загрузки, покрытия и запуска керамических
снарядов с грузами из зала сборки. В это же время наверху, находясь в
своем кабинете и наблюдая за разворачивающимся действием, руководитель
полетов Наоми Рао, управляющая пусковым комплексом космодрома Уитни-центр,
отчитывала одного из операторов ночной смены.
- Так что насчет "небольшой нестабильности"? - спросила она,
показывая оператору план запусков на утро.
- Да то и есть, - не отводя глаз, спокойно ответил Стивен Гилед, -
видеокамерой на высотах пять и шесть километров зафиксировано дрожание
груза при прохождении. Это случилось, вообще говоря, дважды. Первый раз во
время запуска в семь шестнадцать, и второй раз в семь сорок два.
- Сдвиг груза?
- Нет, это было больше похоже на однократный тяжелый удар внутри
корпуса, по мере сообщения ускорения. Напоминает сдвиги в плазменном
конверте. Вы можете посмотреть ответы...
- Давай посмотрим, - кивнула Рао. Она повернулась к одному из
терминалов и извлекла архивные файлы по запускам. Правовой кибер центра
сохранял файлы в течение трех дней, а потом, если грузы достигали
стабильной орбиты и никто не жаловался на разбитые вещи, выбрасывал их из
памяти.
- Кто заказчик? - спросила Наоми. Компьютер мог, конечно, выдать ей
все данные, но она предпочитала получать их устно от персонала.
- Компания "Мориссей биодизайнс", груз для их последней платформы на
высоту в тысячу двести километров. Канистры на экране идентичны, груз и
метод загрузки стандартные.
- Ладно.
Изображение на широком экране ожило, когда из катапульты вырвался
первый керамический снаряд Извергнув фиолетовое пламя, электрические дуги
перебросили покрытие из алюминиевой крошки в проводящую плазму. Через
мгновение горящее яйцо исчезло в черной дыре пустой трубы.
Сменяющиеся картинки показывали прохождение снаряда по туннелю. С
каждым новым кадром плазменное облако становилось длиннее, Ярче, но
одновременно и тоньше, напоминая огонек свечи, вытянувшийся по направлению
к богатому кислородом воздуху. По мере истончения плазмы, Наоми казалось,
что она видит, как просвечивает нос ракеты.
На пятом снимке облако дернулось. И на шестом, как-будто огонек свечи
встретил другое направление воздуха. Однако в трубе катапульты Наоми Рао
прежде ничего подобного не видела.
Все прочие картинки отображали постоянное пламя, так, как оно и
должно было быть, когда ракета приближается к скорости в двадцать семь
тысяч километров в час.
- Это и есть то, что ты отметил в журнале как "небольшую
нестабильность?" - спросила Наоми.
- Именно так, - ответил Гилед.
- Но если это не сдвиг груза, тогда что?
- Ну... вы слышали о предупреждении НАСА вчера вечером?
- Правда? - Наоми только как полчаса вышла на смену. - И где же оно?
- Возможно, что ваша копия в ящике для электронной почты. Мы
разослали копии всем операторам, как только получили ее..
- И в чем суть?
- Они ожидают нечто электромагнитной интерференции, которая
произойдет в течение тридцати часов, начиная со вчерашнего вечера. Это
имеет отношение к солнечному взрыву и ионной буре на Солнце. НАСА хочет,
чтобы все, кто связан с энергетикой, прекратили свои операции на это
время, то есть на субботу и воскресение.
- К черту.
- Да, мы так и подумали, что вы это скажете, а потому стали
продолжать пуски.
- И правильно сделали, - согласилась Наоми. - Мы и так потеряли
тридцать часов, и никогда не войдем в график снова.
- Единственно, я думаю, что сдвиг в конверте как раз и объясняется
этой "магнитной интерференцией".
Наоми снова повернулась к экрану. Конечно, все, что она смогла
увидеть, так это последний кадр, застывший в момент, когда верхние ворота
шахты закрывали за собой красноватую петлю охлаждающейся плазмы. Она
решила не просматривать файл снова.
- Наши системы заметили какие-либо вспышки?
- Мы ничего не замеряли. Я имею в виду, что ионизирующая дуга
достигла нужной температуры, и линейные конденсаторы сработали во время.
Однако если в какой-нибудь из индукционных катушек окажется лишний гаусс,
то мы никогда об этом не узнаем.
- Я думаю также.
- Вы хотите, чтобы мы продолжали пуски?
- Естественно! Подумаешь, вспышка в плазменном конверте. На такой
скорости грузам ничто не может повредить. А если начнется нестабильность,
то мы можем всегда отложить запуск.
- Да, мэм.
- Думаю, мне стоит сказать дневной смене, чтобы они не придавали
особого значения предупреждению НАСА.
- Уже сделано.
- Молодцы! Ничто не может прервать МОЕ расписание.
- Именно так, мэм!
20 000 км/ч
21 500 км/ч
22 900 км/ч
23 400 км/ч
Керамическое яйцо летело вперед под действием ускорения более чем в
пятьсот гравитационных чисел. Сила инерции вдавила груз - стены и
внутренние переборки для новой платформы компании "Мориссей Биодизайнс" -
глубоко в пену, обрамлявшую внутреннее пространство корабля. Под действием
ускорения пена сжималась, разрушая частично составляющие ее элементы и
воздушные пустоты. Однако вещество равномерно распределяло давление на
корпус, внутреннее обтекаемое устройство которого было предназначено для
поддержки мощной кинетической энергии, используемой при запуске.
Туннель с четырех сторон обрамлялся индукционными катушками.
Встроенные в суперструктуры магниты порождали обратно направленные поля,
которые поднимали вверх подушку из ионизированных алюминиевых паров, на
которой покоилась ракета, стабилизировали ее положение между полярными
направлениями и протягивали ее вперед по мере плавно нарастающего
ускорения. Ракета шла легко, поскольку труба была приспособлена к
отсутствию в ней обычного атмосферного давления. С одной стороны, ее
запирал воздушный замок, с другой - быстродействующие воротца,
установленные возле вершины горы Уитни, и защищенные от действия плотного
воздуха высотой пика, достигавшей более четырех тысяч метров над уровнем
моря.
Туннель диаметром в сто пятьдесят метров был значительно шире, чем
это требовалось для запуска ракет подобного класса, едва достигавших
десяти метров в поперечнике. Внизу, где катапульта забирала наибольшее
количество энергии, индукционные катушки вдавливались, почти касаясь
керамической поверхности. Наверху же они выбрасывали ввысь пучки света..
Причина этого неожиданного свечения заключалась в принципах механики
при выведении корабля на орбиту. Космодрому приходилось запускать корабли
на различные орбиты по оси восток-запад. Некоторые грузы устремлялись
далеко на юг, пересекая под тупым углом экватор и выходя на орбиту, почти
соответствующей полюсной. Другие из ворот вылетали прямо в направлении
восток-юго-восток едва захватывая южное полушарие и повисая почти над
экватором. Некоторые летели прямо вверх, чтобы затем, не выходя на орбиту,
уйти снова в плотные слои атмосферы. Все прочие по пологой траектории
направлялись к горизонту и исчезали где-то за пределами земной планетарной
системы.
Индукционные катушки светили из трубы, поскольку космодром запускал
ракеты как шарообразной, так и конусообразной формы прямо от контрольной
отметки платформы.
В точке где катушки выходили на свою десятиметровую дистанцию,
установленным в них магнитам приходилось создавать соответственно все
более сильные поля, чтобы удержать под контролем грузы. Поля превращались
в огромные взаимосвязанные пузыри, пересекаемыми магнитными силовыми
линиями. Задавая курс между этих полей так, чтобы каждая керамическая
ракета могла выйти на нужную ей орбиту, киберы космодрома достигли
кульминации технического творчества.
По мере того как груженая блоками для стен ракета скользнула к
последнему этапу своего нахождения в туннеле, северный полюс в движущейся
впереди катушке вздрогнул и подался во внутрь. Облако плазмы рванулось
вверх, прокладывая новый курс, но уже без соответствующей поддержки от
катушки внизу. Даже при скорости более двадцати тысяч километров в час и
при огромных внутренних энергиях, порожденных ускорением, ракета слегка