Страница:
менее двухсот грамм приходилось тратить огромное количество грамм-молекул
на восстановление потерянных десяти тысяч кубических метров. Весь
обслуживающий персонал был строго-настрого проинструктирован пользоваться
ручными замками, с тем чтобы уменьшить расходы. Однако сегодня у Джины
имелись профессиональные причины воспользоваться главным замком. Девушка
подошла к одному из стоявших электрокаров, подъехала к воротам и отперла
их.
Туристы, приезжающие в компанию "Спокойные берега", должны знать, что
это главный гараж и грузовой порт. В конце концов, именно сюда они и
приходили, побывав у интенданта, и одевались именно здесь, неподалеку от
группы каров. Без сомнения гости должны были понимать, что
пятнадцатиминутная прогулка по Луне не такое уж простое удовольствие.
Как и любой другой курорт, "Спокойные берега" вел борьбу за
клиентуру. Управляющие внимательно выслушивали все жалобы постояльцев и
тщательно изучали отзывы, остававшиеся после отъезда групп. Одной из
наиболее части попадающихся жалоб было разочарование прогулкой. "Я ожидала
увидеть иное", "Похоже на равнины в Нью-Джерси", "Как будто я попал на
Кокосовый берег" - такие замечания встречались снова и снова.
Проведенная серия конфиденциальных опросов показала, что у людей,
отправлявшихся на Луну, уже имелось определенное представление о планете
из голых скал, с мягким песком и шуршащей под ногами галькой. Даже выходя
из рабочего гаража, они представляли, что перед ними откроется лунная
поверхность такой, какой она предстала взору первых астронавтов.
Они хотели быть первыми или хотя бы вообразить себе, что они первые
ступают на эту поверхность.
Если бы "Спокойные берега" располагались на берегу моря, подобно
курортам на Гавайях или Бермудах, тогда правлению пришлось бы
всего-навсего подождать первого тропического циклона. Один штормовой день
вернул бы окрестностям свежесть и девственную чистоту. Уже наутро всякий
мог бы вообразить себя Робинзоном Крузо для вящего удовлетворения. Однако
на луне не бушевали циклоны, не шли дожди, могущие смыть разлитое топливо
и ни одна волна не нарушала мирный сон песков.
Все это приходилось выполнять самой Джине.
До того как выехать на залитую нежным зеленоватым светом поверхность,
Джина подвесила на машину электростатическую щетку и скребки. Выехав из
дверей, девушка включила поле поляризатора и оглянулась.
Электромагнитные пальцы сбивали и перемешивали песок, возвращая ему
первозданный вид, стирая следы от гусениц, башмаков и колес. Разбросанные
там и сям металлические детали, яркие нейлоновые обертки и куски материи
отправлялись на специальные экраны вместе со следами от пролитого
горючего.
Точман проехала около четырехсот метров вперед вдоль главной дороги,
затем повернула вправо. Зона для прогулок представляла собой трапецию
длиной в сорок метров у входа в гараж. Экраны очищали лунную поверхность
от всех следов человеческой деятельности, не забывая заметать собственные
следы.
Опыт подсказывал Джине, что необходимости убирать большую по размерам
территорию не было, поскольку даже самым непоседливым из туристов быстро
надоедало бродить по песку и карабкаться на близлежащие холмики. Хотя
атмосферное давление на Луне было невысоким, подогнанные точно по фигуре
костюмы порой могли вызвать растяжение мускулов ног, а теплые джемперы
лишали движения естественности. Посетители быстро уставали, и, как
правило, ни у кого не возникало желание прогуляться к виднеющимся на
горизонте горам или уходить далеко от посадочной площадки.
Когда через часок Джина выведет своих подопечных на прогулку по луне,
они походят неподалеку, сделают несколько прыжков, поваляются в песке и
будут считать, что уголок, где расположен курорт, с песком, который
регулярно очищался, и есть частица девственного лунного пейзажа. Затем
кому-то придет в голову, что сейчас самое время для коктейля, да и костюмы
начнут натирать в самых неподходящих местах, и через некоторое время
насладившимся унылым пейзажем захочется обратно. Они станут слегка
разочарованными, но эта разочарованность не будет иметь ничего общего со
следами гусениц или целлофановыми обертками на песке. Скорее наоборот,
посетители почувствуют, что их чаяния сбылись, а на администрацию
жаловаться никто не будет.
Джина сделала последний круг по лунной пыли и въехала на бетонный пол
гаража. Шоу должно продолжаться.
ПЕРЕСЫЛЬНАЯ СТАНЦИЯ "КОННОР", 10 МАРТА 2081 Г.
Питер Спивак неотрывно следил за секундной стрелкой часов, кивая
головой в такт отсчитываемым мгновениям. Осталось тридцать пять секунд до
той минуты, когда экипаж наглухо закроет шлюз, и в этом случае только
начальник дока сможет отложить старт. Лучевой факс от мисс Шерил Хастингс
уже не сможет долететь до него.
Четыре дня назад они с Шерил очень крупно поссорились. Питеру
предстояло проработать полтора года наблюдателем на Марсе, а Шерил
оставалась на Земле, рисуя свои фантастические образы средневековья:
лесных эльфов и покрытых броней драконов. И вся проблема отчасти, нет,
если быть честным, то полностью заключалась в этой злополучной поездке.
Восемнадцать месяцев вне Земли, а если считать еще больше девяти
месяцев туда и почти столько же обратно, то и все тридцать шесть. Три года
разлуки, восполняемые лишь видеопередачами да приносящими боль короткими
сеансами связи с Марсом, от четырех до шестнадцати минут. Они были бы
ближе друг к другу, сидя в одиночных камерах и перестукиваясь. Не говоря
уж о том, что поездка была опасной... Да, еще и это. Питер мог замерзнуть
на Марсе, но немногим менее вероятно было то, что Шерли могла погибнуть на
Земле. В их городе человеческая смерть уже давно стала обыденной вещью.
Сперва Питер посчитал, что их отношения достаточно тесны, чтобы
выдержать разлуку, да и поездка представлялась заманчивой. Учитывая тот
факт, что его знания геотехники высоко ценились, и прибавляя к ним бонусы
за работу вне Земли, плату за межорбитальные полеты, специальные
медицинские пособия плюс отпускные на отдых и восстановление сил, то
банковский счет Питера Спивака по возвращении на Землю составлял бы ровно
половину от пенсиона. Они с Шерил могли бы жить где угодно, и Шерил смогла
бы рисовать свои фантазии до конца дней. Питер посчитал, что эта
возможность слишком хороша, чтобы проходить мимо.
"Карпе дием!" - весело провозгласил Питер, когда узнал, что Фонд
Межзвездных Полетов принял его обращение. - "Воспользуйся случаем!"
"На самом деле твоя пословица гласит: "Схвати день", - сухо заметила
Шерил, когда до нее дошел смысл принесенной Питером новости. - Она гласит,
что человеку положено жить каждую минуту дня, а это совсем не то, что ты
собираешься предпринять. Наоборот, ты собираешься поместить себя в
гигантский холодильник, чтобы когда-нибудь в далеком будущем ты смог
зажить привольно, если ты вообще вернешься и если не привезешь с собой
какую-нибудь вирусную мутацию. Я уж не говорю, что тебя может покалечить
микрогравитация, и ты проведешь всю оставшуюся жизнь в инвалидном кресле,
мучаясь от боли в ногах. Так что "хватай день", мой дорогой".
Когда Питер робко принялся объяснять, что Фонд предлагает также
оплатить Шерил дорогу и предоставит практически те же льготы, если она
согласится работать техническим иллюстратором, она громко рассмеялась
прямо в лицо Питеру.
Другого разговора на эту тему так и не состоялось. Питер продолжал
действовать по намеченной программе, проходил необходимые тесты, проверки
способностей, медицинское обследование, личную совместимость и сражался с
ворохом бумаг. Шерил продолжала рисовать каждый день, безучастно занимаясь
по вечерам любовью с ним и держа эмоции при себе. Она ни разу не сказала
ему: "не уезжай" или "я буду ждать тебя".
Когда Питер уезжал в аэропорт, чтобы сесть на стратоплан и начать
путешествие длиной в 430 миллионов миль, Шерил холодно простилась с ним и
немедленно поменяла замки и переписала счета на оплату квартиры.
На каждой из остановок: в Ванденберге, здесь, на "Конноре", на Лунном
Перекрестке и в точке Л2, где он собирался сесть в звездолет до Марса,
Питер посылал или собирался послать электронные карточки. Это были
красивые, дорогие репродукции видов межпланетных пейзажей. Каждая карточка
составляла всего 128 байтов, в которые он буквально вкладывал душу,
надеясь услышать в ответ добрые слова, все, что угодно: "люблю тебя",
"пожалуйста, возвращайся", "лечу следующим рейсом".
Пока она так и не ответила, хотя, возможно, он получит весточку от
Шерил позднее, на заключительном отрезке пути. Пока ничего.
Сейчас его часы отсчитывали последние секунды до закрытия люков, в
16:05:00. Переходной шлюз на парковочной стоянке станции "Коннор"
закрылся. Со своего места Питер видел верхушку станции, и вдруг воздушное
давление в корабле начало меняться, касаясь невидимыми пальцами кожи и
закладывая уши.
Иены
Риалы
Марки
Доллары
Уинстон Цян-Филипс наблюдал за приливом. Еще солнце не успело взойти
над Прибрежными горами, как первые струйки денег потекли на гонконгскую
биржу, предвещая новые возможности и поднимая даже грошовые акции в цене.
Для Уинстона наблюдение за приливом не было просто поэтическим
образом. Доверяя больше внутреннему чутью, нежели глазам, Цян-Филипс
наблюдал, как ставки зеленой рекой перетекали между брокерскими местами,
заставляя двигаться огоньки на мониторах. Уинстон остановился на
мгновенье, наслаждаясь зрелищем, и неспешно уселся перед монитором.
Общий объем денег, находящийся на открытых и активных рынках
западного полушария, оценивался в пятьдесят триллионов долларового
эквивалента, хотя точную сумму назвать не мог никто. Связанные в единую
сеть рынки, вовлеченные в торговлю, упорно отказывались назвать точную
цифру, считая это плохим предзнаменованием. Однако Уинстон считал, что
сумма в пятьдесят триллионов отражает состояние дел.
Безусловно, нужно было принимать во внимание скорость. Доллар в покое
обладает значительно меньшими возможностями, чем доллар в движении. И
будучи прокрученной раз в год, или даже в день, такая сумма не могла бы
оказать серьезного влияния на биржевое положение дел. Такой эффект можно
сравнить с ударом слабого больного человека. Но если ту же сумму запустить
в оборот четыре, пять раз в сутки, она приобретала скорость. Такой темп
нес с собой огромную силу, подобно здоровяку, решившему вмешаться в стычку
у стойки бара.
Так что вполне возможно, что сумма составляла меньше чем пятьдесят,
но это были триллионы! Даже двадцать триллионов с хорошей скоростью
оборота могли показаться в два или в три раза больше для всякого,
находящегося в гуще событий и в течение восьми часов непрерывно
совершающего сделки. А к вечеру глаза всех участников сделок обращались на
запад, вслед за потоком денег, летящим к токийской бирже Никкей.
Из университетского курса по истории денег Уинстон Цян-Филипс узнал,
что семьдесят лет назад мир пришел к круглосуточным операциям и полностью
компьютеризованному финансовому рынку. В те времена бытовало мнение, что
деньги нужно делать двадцать четыре часа в сутки, даже во время сна.
Однако все эти мечтания канули в лету после "Машинных паник" 2002, 2005,
2007, 2008 и 2009 годов.
Сегодня процессом снова управляли люди с небольшой компьютерной
помощью. Но если людям нужно время для сна, то деньги не нуждаются в этом,
поэтому после напряженной дневной сутолоки, в последние минуты перед
возвещающей о закрытии торгов сиреной люди этой половины земного шара
оставляли деньги на сертификатах ночного депозита, что приносило им
небольшую прибыль, пока они отправлялись домой есть, спать и развлекаться.
В это же самое время деньги оказывались фактически предоставленными сами
себе, привлекая внимание инвесторов другой половины земного шара и резко
повышая общий объем "свободного доступного кредита".
Поэтому, когда заря заглядывала в окна биржи, а с востока начинался
приток денег, наступало время для скупки. С закатом начинались распродажи,
и деньги перетекали на запад.
"Прилив поднимает все лодки", - говорил когда-то Уинстону его дедушка
Цян Нулин, когда тот был еще мальчишкой. Его дед полагал, что так оно и
есть, но теперь Уинстон мог бы добавить: "Не считая тех, что на короткой
цепи".
Всю жизнь Уинстон Цян-Филипс посвятил тому, что поступал всегда
наоборот. Поэтому, когда с закатом деньги перекочевывали на запад и когда
всех обуревало желание продавать, Уинстон скупал капитал как ненормальный.
Он покупал даже те компании, которые больше всего пострадали за время
торгов и могли достаться по дешевке. Он обдирал как липку попавших в
бедственное положение и принужденных сдаваться на милость победителя.
Под утро, когда на биржу устремлялся поток денег и все принимались
активно покупать, Уинстон выставлял на торги все то, что приобрел
накануне. Наибольшую прибыль ему давали те, кто обладая большими денежными
суммами, теряли темп, и потому стремились лихорадочно наверстать
упущенное.
В промежутке, когда на рынке наступало затишье, Уинстон активно
кредитовал те компании, чья якорная цепь оказывалась слишком короткой для
надвигающегося прилива.
Нынешнее утро не составляло исключения. Понаблюдав за приливом,
Цян-Филипс вошел в будку и принялся аккуратно рассортировывать вчерашние
приобретения. Как и всегда Уинстон ожидал резкого подъема биржевого курса
после вчерашних срочных распродаж, чтобы выставить лоты.
У Цян-Филипса имелось несколько неплохих предложений местных угольных
компаний, которые лежали в папке с другими предложениями по энергетике. За
последние шесть месяцев дела на этом рынке обстояли неважно, а из-за
длительного правительственного запрета на сжигание угля и выработку кокса
акции скорей походили на музейные экспонаты. Однако сейчас, похоже,
складывался благоприятный момент, поскольку активно стали циркулировать
слухи о наметившемся росте в угольной химии и строительных волокнах. Стоит
только предложить, и покупатель, несомненно, найдется.
Имелась у Уинстона и еще одна вещь из лавки старьевщика - акции
лесной компании. Эта фирма обладала правом сбора, и только сбора пихт
третьей посадки с участка леса в четырнадцать акров, расположенного у
Водораздельного хребта. Когда-нибудь эта жемчужина принесет ему целое
состояние.
Цян-Филипс собирался выставить еще добрую дюжину лотов, в основном
опционы и инструментальные компании, однако все они представляли немалый
интерес, особенно сейчас, когда день еще только набирал обороты. Это была
его дневная работа - продать все лоты до девяти часов, чтобы на несколько
часов, до наступления времени продаж, заняться последним проектом.
Уинстон унюхал новую возможность заработать в последних объявлениях
Титанового картеля. Эта компания была уже наготове к тому, чтобы доставить
на Землю первый груз жидкого метана, что являлось важным сырьем для
мировой промышленности из-за повсеместного запрета на добычу полезных
ископаемых. Доставка груза, о которой сообщалось в предложенном на
всеобщее обозрение расписании полетов, подтвердит, что система работает
надежно. Можно было ожидать, что подобные действия собьют высокую цену на
природный газ, установленную "Ассоциацией разработчиков провинции
Альберта" и тем самым приведут к вымыванию акционерного капитала
вкладчиков, точно также как приведут к падению котировок всех прочих
добывающих и трубопроводных компаний планеты. Самое время пойти поперек
течения!
Уинстон Цян-Филипс копил капитал неделями, прекрасно понимая, что
теряет в скорости, но с тем чтобы в нужный момент быть готовым покупать,
покупать и еще раз покупать. Когда дилеры поймут, что одна доставка грузов
на запущенном год назад автоматическом носителе означает начало
неиссякаемого источника энергии, с кем тогда им придется иметь дело, если
они изо всех сил будут рваться снова на рынок. Естественно, с ним,
Уинстоном Цян-Филипсом, с Домом Цянов, Бароном Газовых Месторождений,
Императором Голубого Огня, Уинстоном Первым.
Идущие наперекор всегда побеждают, поведал ему когда-то дедушка Цян
Нулин.
Угри в желе
Яички барашка в меду
Жареные куропатки
Язычки жаворонков в перечном соусе
ПОМПЕЯ, 24 АВГУСТА, 79 г. Н.Э.
Джерри Козински расположился во дворике своей виллы, раскинувшейся
над Неаполитанским заливом, и медленно жевал завтрак. Большинство блюд
оказалось вполне съедобным, несмотря на тот факт, что описания, сообщенные
рабами, привели его в смятение. Запахи, подобранные их кибербанков
компании "Виртуальность", были куда ближе к обычной диете Джерри,
состоящей из промышленных протеинов и чистых обработанных сахаров, чем к
каким-то диким птицам, пойманным в гнезде и обжаренным на прогорклом
масле.
Козински занимал в Помпеях видное положение, отчасти благодаря
унаследованной доле богатства - он был далеким потомком одной из ветвей
Суллы - отчасти благодаря торговле зерном с Египтом. Являясь откупщиком
государственной монополии, и спекулируя иногда на рынке. Джерри удавалось
получать прибыль от пятисот до пяти тысяч процентов. Согласно сценарию,
подобные доходы позволяли Джерри без помех проводить утро на горной
террасе, наслаждаясь видом на город и залив.
Не считая жары, жизнь казалась земным раем. К "восьмому часу" на
языке местных жителей, солнце уже стояло высоко, и ни малейшего ветерка.
Улицы были пустынны, если не считать нескольких собак и бездомных детей:
ни путешественников, ни бродящих торговцев у местного рынка, ни
гладиаторских боев в амфитеатре, ни спорящих на форуме богатых сенаторов,
ни попрошаек-нищих, ни любознательных школьников, словом, никого из тех,
кого он должен был по сценарию повстречать. Наверняка, подумал Джерри, все
разбежались по домам, спасаясь от изнурительного зноя.
Но все-таки, а где же остальные? Представители "Виртуальности"
пообещали, что в игру вовлечены сотни людей, и Джерри придется общаться с
ними на протяжении отпущенных ему двенадцати часов. Безусловно, он не
знает всех правил, но трудно ожидать, чтобы люди выкладывали столь крупные
суммы, чтобы увидеть домашнего раба, ребенка да собаку; иные живые
существа Джерри пока не попадались.
Далеко внизу, на водной глади залива замерло несколько рыбацких
лодчонок да широкое торговое судно. Лишь военный корабль, похожий по виду
на трирему, продолжал бороздить недвижные воды. Прозрачный воздух доносил
до Джерри удары барабана и мерные выкрики гребцов с их обтянутой кожей
сидений. Интересно, а изъявил ли кто-нибудь желание стать рыбаком или
галерным рабом? И сколько пришлось заплатить им за столь невеселое начало?
Раскаленный до бела воздух казался Джерри предвестником
землетрясения. В самом деле, сценарий игры гласил, что эта область,
которая называется Кампания, в течение последних шестнадцати лет
неоднократно подвергалась землетрясениям, то есть практически всю его
жизнь. Всякий новый удар казался сильнее предыдущего, Так что теперь
Джерри полагал, что грядущее землетрясение может превысить по шкале
Рихтера знаменитые токийское и сан-францисское. Однако сегодня утром пока
было тихо. Угловые камни дворика не выказывали признаков начинавшейся
катастрофы, хотя за ними надо было приглядывать в первую очередь.
Хотя, за исключением Джерри и прочих вовлеченных в игру, в Помпее
никто не знал, какого рода катастрофа грядет, тем не менее все ожидали,
что нечто ужасное скоро случится. Но все равно, разве будут люди, а тем
более игроки, пассивно скрываться за дверями и разве не будут они
осматривать город и искать пути отступления?
Джерри Козински выпил бокал прекрасного безалкогольного красного вина
и принялся изучать раскинувшийся у подножия холма город: улицы, доки,
площади, дороги, отыскивая путь спасения. Три варианта показались ему
наиболее многообещающими.
Да, игра получится захватывающая.
Поворот
Поворот
Поворот
Еще поворот
ОРБИТАЛЬНЫЙ ПУНКТ 37-Ц, ОТМЕТКА 625-Й КИЛОМЕТР, 13 МАРТА 2081 Г.
Орбита восьмой гериатрической станции "Освобождение от болезней" была
ниже допустимой на добрую тысячу километров, как сообщила служба
наблюдения компании "Азимут партнерс".
Радионавигатор Меган Паттерсон, исполняющий обязанности менеджера
гериатрической станции, сбросила радиограмму со стола, наблюдая, как та
под действием микрогравитации грациозно изогнулась, коснулась края стола и
медленно заскользила через отсек к противоположной перегородке.
Однако небольшая высота не являлась слишком серьезной проблемой. Дело
было поправимо, но куда хуже то, что с межпланетной станции наблюдения
зафиксировали неправильную конфигурацию корабля.
Из-за частичной гравитации Меган порой не Могла представить себе, что
пол находится внизу, доверяя лишь своим ощущениям, поскольку создаваемое
давление было искусственным, инерциальным. Глядя через иллюминатор на
неподвижные звезды и проплывающие внизу клочья белых земных облаков, она
теряла ощущение пространственного полета.
Станция представляла собой три больших отсека, подвешенных к подобию
коромысла и больше всего походивших на летящее по небу боло аргентинских
гаучо. В центре располагались универсальный стыковочный узел, кольцо камер
хранения и рабочие отсеки с нулевой гравитацией, а также каюты для
выздоравливающих после операций. В каждом отсеке располагались помещения с
нормальным давлением, гидропонные секции, продуктовые склады, комнаты
тренажеров и прочее оборудование, способное переносить небольшое
ускорение. Два блока были длиннее серединного, но их размеры можно было
менять в зависимости от пристыкованного модуля. Такая конфигурация была не
слишком удобна, но она недорого стоила, и ее легко было запустить.
У них, на Земле, размышляла Меган, голова болит лишь о том, как
сэкономить деньги. Занять более низкую орбиту, построить простую
модулярную структуру с плавными медленными поворотами, а потом забыть о
ней, подсчитывая деньги, текущие от трестов или из семей благодарных
родственников. Там, на земле, они сделали всего одну ошибку а расчетах,
однако весьма неприятного свойства. Выпустив из виду, что порог ошибки
должен быть нулевым, инженеры запустили орбитальную станцию с вращением
под правыми углами к земной поверхности, вместо того, чтобы придать
параллельную орбиту. Безусловно, рекламные буклетики справедливо
утверждали, что такая ориентация позволит каждому пациенту наслаждаться
земными видами из космоса, но куда важнее было то, что изменять
направление и скорость вращения движущейся станции куда легче, чем
неподвижной. Очередная экономия.
Самым же важным оказалось то, что подобная конфигурация порождала
длительную нестабильность. С каждым поворотом один из блоков зарывался
глубоко в верхние слои атмосферы, и потому двигался медленнее. По оценкам
службы наблюдения, такое торможение может привести к дестабилизации
станции уже через шесть месяцев. Всему персоналу станции и инженерам
придется эвакуировать больных и запасные каюты, избавиться от балласта,
погасить вращение, сменить ориентацию, направление движения и снова начать
движение. А если и это не сработает, то придется переходить на более
высокую орбиту, и компании придется раскошелиться.
Что бы там ни было, весь бюджет Меган, все квартальные, годовые
выплаты, бонусы, дивиденды - все полетит в тартарары.
Во всей грядущей неразберихе вину возложат не на чугунные головы,
создавшие дизайн этой консервной банки, не на бухгалтеров, которые ради
лишнего цента готовы удавиться, а на нее, радионавигатора Меган Паттерсон!
Меган мрачно взглянула на листки радиограммы, прилепившиеся к
переборке отсека.
Господи! Меган надеялась, что легкие шумы из вентиляционной системы
не означают начало суматохи. Она напряженно прислушивалась к редким шумам,
однако пока намеков на дестабилизацию не было. Пока.
Резка
Ковка
Прессование
Штамповка
Работа с алюминированной синтетической пленкой казалась Брайану
Хольдструпу сущим адом. Материал был толщиной всего около микрона или
полмиллиметра, вдобавок приклеивался к любой близлежащей поверхности.
Брайану пришлось создать условия стерильной чистоты в помещении,
значительно превосходящем по размерам боксы яхтсменов былых времен, и все
лишь для того, чтобы справиться с непокорной пленкой. Он нанял целый ангар
в местном аэропорту, наглухо заделал двери, окна и трещины в гофрированном
потолке, втащит внутрь воздушный замок, насосы и прочее фильтровальное
оборудование. Помимо этого, ему потребовалось вымыть, вычистить и посыпать
песком пол и стропила, а затем, с помощью чистого азота понизить давление,
и все эти манипуляции Брайан проделывал в кислородном снаряжении.
Разобравшись с окружающей средой, Брайан принялся возиться с упрямой
на восстановление потерянных десяти тысяч кубических метров. Весь
обслуживающий персонал был строго-настрого проинструктирован пользоваться
ручными замками, с тем чтобы уменьшить расходы. Однако сегодня у Джины
имелись профессиональные причины воспользоваться главным замком. Девушка
подошла к одному из стоявших электрокаров, подъехала к воротам и отперла
их.
Туристы, приезжающие в компанию "Спокойные берега", должны знать, что
это главный гараж и грузовой порт. В конце концов, именно сюда они и
приходили, побывав у интенданта, и одевались именно здесь, неподалеку от
группы каров. Без сомнения гости должны были понимать, что
пятнадцатиминутная прогулка по Луне не такое уж простое удовольствие.
Как и любой другой курорт, "Спокойные берега" вел борьбу за
клиентуру. Управляющие внимательно выслушивали все жалобы постояльцев и
тщательно изучали отзывы, остававшиеся после отъезда групп. Одной из
наиболее части попадающихся жалоб было разочарование прогулкой. "Я ожидала
увидеть иное", "Похоже на равнины в Нью-Джерси", "Как будто я попал на
Кокосовый берег" - такие замечания встречались снова и снова.
Проведенная серия конфиденциальных опросов показала, что у людей,
отправлявшихся на Луну, уже имелось определенное представление о планете
из голых скал, с мягким песком и шуршащей под ногами галькой. Даже выходя
из рабочего гаража, они представляли, что перед ними откроется лунная
поверхность такой, какой она предстала взору первых астронавтов.
Они хотели быть первыми или хотя бы вообразить себе, что они первые
ступают на эту поверхность.
Если бы "Спокойные берега" располагались на берегу моря, подобно
курортам на Гавайях или Бермудах, тогда правлению пришлось бы
всего-навсего подождать первого тропического циклона. Один штормовой день
вернул бы окрестностям свежесть и девственную чистоту. Уже наутро всякий
мог бы вообразить себя Робинзоном Крузо для вящего удовлетворения. Однако
на луне не бушевали циклоны, не шли дожди, могущие смыть разлитое топливо
и ни одна волна не нарушала мирный сон песков.
Все это приходилось выполнять самой Джине.
До того как выехать на залитую нежным зеленоватым светом поверхность,
Джина подвесила на машину электростатическую щетку и скребки. Выехав из
дверей, девушка включила поле поляризатора и оглянулась.
Электромагнитные пальцы сбивали и перемешивали песок, возвращая ему
первозданный вид, стирая следы от гусениц, башмаков и колес. Разбросанные
там и сям металлические детали, яркие нейлоновые обертки и куски материи
отправлялись на специальные экраны вместе со следами от пролитого
горючего.
Точман проехала около четырехсот метров вперед вдоль главной дороги,
затем повернула вправо. Зона для прогулок представляла собой трапецию
длиной в сорок метров у входа в гараж. Экраны очищали лунную поверхность
от всех следов человеческой деятельности, не забывая заметать собственные
следы.
Опыт подсказывал Джине, что необходимости убирать большую по размерам
территорию не было, поскольку даже самым непоседливым из туристов быстро
надоедало бродить по песку и карабкаться на близлежащие холмики. Хотя
атмосферное давление на Луне было невысоким, подогнанные точно по фигуре
костюмы порой могли вызвать растяжение мускулов ног, а теплые джемперы
лишали движения естественности. Посетители быстро уставали, и, как
правило, ни у кого не возникало желание прогуляться к виднеющимся на
горизонте горам или уходить далеко от посадочной площадки.
Когда через часок Джина выведет своих подопечных на прогулку по луне,
они походят неподалеку, сделают несколько прыжков, поваляются в песке и
будут считать, что уголок, где расположен курорт, с песком, который
регулярно очищался, и есть частица девственного лунного пейзажа. Затем
кому-то придет в голову, что сейчас самое время для коктейля, да и костюмы
начнут натирать в самых неподходящих местах, и через некоторое время
насладившимся унылым пейзажем захочется обратно. Они станут слегка
разочарованными, но эта разочарованность не будет иметь ничего общего со
следами гусениц или целлофановыми обертками на песке. Скорее наоборот,
посетители почувствуют, что их чаяния сбылись, а на администрацию
жаловаться никто не будет.
Джина сделала последний круг по лунной пыли и въехала на бетонный пол
гаража. Шоу должно продолжаться.
ПЕРЕСЫЛЬНАЯ СТАНЦИЯ "КОННОР", 10 МАРТА 2081 Г.
Питер Спивак неотрывно следил за секундной стрелкой часов, кивая
головой в такт отсчитываемым мгновениям. Осталось тридцать пять секунд до
той минуты, когда экипаж наглухо закроет шлюз, и в этом случае только
начальник дока сможет отложить старт. Лучевой факс от мисс Шерил Хастингс
уже не сможет долететь до него.
Четыре дня назад они с Шерил очень крупно поссорились. Питеру
предстояло проработать полтора года наблюдателем на Марсе, а Шерил
оставалась на Земле, рисуя свои фантастические образы средневековья:
лесных эльфов и покрытых броней драконов. И вся проблема отчасти, нет,
если быть честным, то полностью заключалась в этой злополучной поездке.
Восемнадцать месяцев вне Земли, а если считать еще больше девяти
месяцев туда и почти столько же обратно, то и все тридцать шесть. Три года
разлуки, восполняемые лишь видеопередачами да приносящими боль короткими
сеансами связи с Марсом, от четырех до шестнадцати минут. Они были бы
ближе друг к другу, сидя в одиночных камерах и перестукиваясь. Не говоря
уж о том, что поездка была опасной... Да, еще и это. Питер мог замерзнуть
на Марсе, но немногим менее вероятно было то, что Шерли могла погибнуть на
Земле. В их городе человеческая смерть уже давно стала обыденной вещью.
Сперва Питер посчитал, что их отношения достаточно тесны, чтобы
выдержать разлуку, да и поездка представлялась заманчивой. Учитывая тот
факт, что его знания геотехники высоко ценились, и прибавляя к ним бонусы
за работу вне Земли, плату за межорбитальные полеты, специальные
медицинские пособия плюс отпускные на отдых и восстановление сил, то
банковский счет Питера Спивака по возвращении на Землю составлял бы ровно
половину от пенсиона. Они с Шерил могли бы жить где угодно, и Шерил смогла
бы рисовать свои фантазии до конца дней. Питер посчитал, что эта
возможность слишком хороша, чтобы проходить мимо.
"Карпе дием!" - весело провозгласил Питер, когда узнал, что Фонд
Межзвездных Полетов принял его обращение. - "Воспользуйся случаем!"
"На самом деле твоя пословица гласит: "Схвати день", - сухо заметила
Шерил, когда до нее дошел смысл принесенной Питером новости. - Она гласит,
что человеку положено жить каждую минуту дня, а это совсем не то, что ты
собираешься предпринять. Наоборот, ты собираешься поместить себя в
гигантский холодильник, чтобы когда-нибудь в далеком будущем ты смог
зажить привольно, если ты вообще вернешься и если не привезешь с собой
какую-нибудь вирусную мутацию. Я уж не говорю, что тебя может покалечить
микрогравитация, и ты проведешь всю оставшуюся жизнь в инвалидном кресле,
мучаясь от боли в ногах. Так что "хватай день", мой дорогой".
Когда Питер робко принялся объяснять, что Фонд предлагает также
оплатить Шерил дорогу и предоставит практически те же льготы, если она
согласится работать техническим иллюстратором, она громко рассмеялась
прямо в лицо Питеру.
Другого разговора на эту тему так и не состоялось. Питер продолжал
действовать по намеченной программе, проходил необходимые тесты, проверки
способностей, медицинское обследование, личную совместимость и сражался с
ворохом бумаг. Шерил продолжала рисовать каждый день, безучастно занимаясь
по вечерам любовью с ним и держа эмоции при себе. Она ни разу не сказала
ему: "не уезжай" или "я буду ждать тебя".
Когда Питер уезжал в аэропорт, чтобы сесть на стратоплан и начать
путешествие длиной в 430 миллионов миль, Шерил холодно простилась с ним и
немедленно поменяла замки и переписала счета на оплату квартиры.
На каждой из остановок: в Ванденберге, здесь, на "Конноре", на Лунном
Перекрестке и в точке Л2, где он собирался сесть в звездолет до Марса,
Питер посылал или собирался послать электронные карточки. Это были
красивые, дорогие репродукции видов межпланетных пейзажей. Каждая карточка
составляла всего 128 байтов, в которые он буквально вкладывал душу,
надеясь услышать в ответ добрые слова, все, что угодно: "люблю тебя",
"пожалуйста, возвращайся", "лечу следующим рейсом".
Пока она так и не ответила, хотя, возможно, он получит весточку от
Шерил позднее, на заключительном отрезке пути. Пока ничего.
Сейчас его часы отсчитывали последние секунды до закрытия люков, в
16:05:00. Переходной шлюз на парковочной стоянке станции "Коннор"
закрылся. Со своего места Питер видел верхушку станции, и вдруг воздушное
давление в корабле начало меняться, касаясь невидимыми пальцами кожи и
закладывая уши.
Иены
Риалы
Марки
Доллары
Уинстон Цян-Филипс наблюдал за приливом. Еще солнце не успело взойти
над Прибрежными горами, как первые струйки денег потекли на гонконгскую
биржу, предвещая новые возможности и поднимая даже грошовые акции в цене.
Для Уинстона наблюдение за приливом не было просто поэтическим
образом. Доверяя больше внутреннему чутью, нежели глазам, Цян-Филипс
наблюдал, как ставки зеленой рекой перетекали между брокерскими местами,
заставляя двигаться огоньки на мониторах. Уинстон остановился на
мгновенье, наслаждаясь зрелищем, и неспешно уселся перед монитором.
Общий объем денег, находящийся на открытых и активных рынках
западного полушария, оценивался в пятьдесят триллионов долларового
эквивалента, хотя точную сумму назвать не мог никто. Связанные в единую
сеть рынки, вовлеченные в торговлю, упорно отказывались назвать точную
цифру, считая это плохим предзнаменованием. Однако Уинстон считал, что
сумма в пятьдесят триллионов отражает состояние дел.
Безусловно, нужно было принимать во внимание скорость. Доллар в покое
обладает значительно меньшими возможностями, чем доллар в движении. И
будучи прокрученной раз в год, или даже в день, такая сумма не могла бы
оказать серьезного влияния на биржевое положение дел. Такой эффект можно
сравнить с ударом слабого больного человека. Но если ту же сумму запустить
в оборот четыре, пять раз в сутки, она приобретала скорость. Такой темп
нес с собой огромную силу, подобно здоровяку, решившему вмешаться в стычку
у стойки бара.
Так что вполне возможно, что сумма составляла меньше чем пятьдесят,
но это были триллионы! Даже двадцать триллионов с хорошей скоростью
оборота могли показаться в два или в три раза больше для всякого,
находящегося в гуще событий и в течение восьми часов непрерывно
совершающего сделки. А к вечеру глаза всех участников сделок обращались на
запад, вслед за потоком денег, летящим к токийской бирже Никкей.
Из университетского курса по истории денег Уинстон Цян-Филипс узнал,
что семьдесят лет назад мир пришел к круглосуточным операциям и полностью
компьютеризованному финансовому рынку. В те времена бытовало мнение, что
деньги нужно делать двадцать четыре часа в сутки, даже во время сна.
Однако все эти мечтания канули в лету после "Машинных паник" 2002, 2005,
2007, 2008 и 2009 годов.
Сегодня процессом снова управляли люди с небольшой компьютерной
помощью. Но если людям нужно время для сна, то деньги не нуждаются в этом,
поэтому после напряженной дневной сутолоки, в последние минуты перед
возвещающей о закрытии торгов сиреной люди этой половины земного шара
оставляли деньги на сертификатах ночного депозита, что приносило им
небольшую прибыль, пока они отправлялись домой есть, спать и развлекаться.
В это же самое время деньги оказывались фактически предоставленными сами
себе, привлекая внимание инвесторов другой половины земного шара и резко
повышая общий объем "свободного доступного кредита".
Поэтому, когда заря заглядывала в окна биржи, а с востока начинался
приток денег, наступало время для скупки. С закатом начинались распродажи,
и деньги перетекали на запад.
"Прилив поднимает все лодки", - говорил когда-то Уинстону его дедушка
Цян Нулин, когда тот был еще мальчишкой. Его дед полагал, что так оно и
есть, но теперь Уинстон мог бы добавить: "Не считая тех, что на короткой
цепи".
Всю жизнь Уинстон Цян-Филипс посвятил тому, что поступал всегда
наоборот. Поэтому, когда с закатом деньги перекочевывали на запад и когда
всех обуревало желание продавать, Уинстон скупал капитал как ненормальный.
Он покупал даже те компании, которые больше всего пострадали за время
торгов и могли достаться по дешевке. Он обдирал как липку попавших в
бедственное положение и принужденных сдаваться на милость победителя.
Под утро, когда на биржу устремлялся поток денег и все принимались
активно покупать, Уинстон выставлял на торги все то, что приобрел
накануне. Наибольшую прибыль ему давали те, кто обладая большими денежными
суммами, теряли темп, и потому стремились лихорадочно наверстать
упущенное.
В промежутке, когда на рынке наступало затишье, Уинстон активно
кредитовал те компании, чья якорная цепь оказывалась слишком короткой для
надвигающегося прилива.
Нынешнее утро не составляло исключения. Понаблюдав за приливом,
Цян-Филипс вошел в будку и принялся аккуратно рассортировывать вчерашние
приобретения. Как и всегда Уинстон ожидал резкого подъема биржевого курса
после вчерашних срочных распродаж, чтобы выставить лоты.
У Цян-Филипса имелось несколько неплохих предложений местных угольных
компаний, которые лежали в папке с другими предложениями по энергетике. За
последние шесть месяцев дела на этом рынке обстояли неважно, а из-за
длительного правительственного запрета на сжигание угля и выработку кокса
акции скорей походили на музейные экспонаты. Однако сейчас, похоже,
складывался благоприятный момент, поскольку активно стали циркулировать
слухи о наметившемся росте в угольной химии и строительных волокнах. Стоит
только предложить, и покупатель, несомненно, найдется.
Имелась у Уинстона и еще одна вещь из лавки старьевщика - акции
лесной компании. Эта фирма обладала правом сбора, и только сбора пихт
третьей посадки с участка леса в четырнадцать акров, расположенного у
Водораздельного хребта. Когда-нибудь эта жемчужина принесет ему целое
состояние.
Цян-Филипс собирался выставить еще добрую дюжину лотов, в основном
опционы и инструментальные компании, однако все они представляли немалый
интерес, особенно сейчас, когда день еще только набирал обороты. Это была
его дневная работа - продать все лоты до девяти часов, чтобы на несколько
часов, до наступления времени продаж, заняться последним проектом.
Уинстон унюхал новую возможность заработать в последних объявлениях
Титанового картеля. Эта компания была уже наготове к тому, чтобы доставить
на Землю первый груз жидкого метана, что являлось важным сырьем для
мировой промышленности из-за повсеместного запрета на добычу полезных
ископаемых. Доставка груза, о которой сообщалось в предложенном на
всеобщее обозрение расписании полетов, подтвердит, что система работает
надежно. Можно было ожидать, что подобные действия собьют высокую цену на
природный газ, установленную "Ассоциацией разработчиков провинции
Альберта" и тем самым приведут к вымыванию акционерного капитала
вкладчиков, точно также как приведут к падению котировок всех прочих
добывающих и трубопроводных компаний планеты. Самое время пойти поперек
течения!
Уинстон Цян-Филипс копил капитал неделями, прекрасно понимая, что
теряет в скорости, но с тем чтобы в нужный момент быть готовым покупать,
покупать и еще раз покупать. Когда дилеры поймут, что одна доставка грузов
на запущенном год назад автоматическом носителе означает начало
неиссякаемого источника энергии, с кем тогда им придется иметь дело, если
они изо всех сил будут рваться снова на рынок. Естественно, с ним,
Уинстоном Цян-Филипсом, с Домом Цянов, Бароном Газовых Месторождений,
Императором Голубого Огня, Уинстоном Первым.
Идущие наперекор всегда побеждают, поведал ему когда-то дедушка Цян
Нулин.
Угри в желе
Яички барашка в меду
Жареные куропатки
Язычки жаворонков в перечном соусе
ПОМПЕЯ, 24 АВГУСТА, 79 г. Н.Э.
Джерри Козински расположился во дворике своей виллы, раскинувшейся
над Неаполитанским заливом, и медленно жевал завтрак. Большинство блюд
оказалось вполне съедобным, несмотря на тот факт, что описания, сообщенные
рабами, привели его в смятение. Запахи, подобранные их кибербанков
компании "Виртуальность", были куда ближе к обычной диете Джерри,
состоящей из промышленных протеинов и чистых обработанных сахаров, чем к
каким-то диким птицам, пойманным в гнезде и обжаренным на прогорклом
масле.
Козински занимал в Помпеях видное положение, отчасти благодаря
унаследованной доле богатства - он был далеким потомком одной из ветвей
Суллы - отчасти благодаря торговле зерном с Египтом. Являясь откупщиком
государственной монополии, и спекулируя иногда на рынке. Джерри удавалось
получать прибыль от пятисот до пяти тысяч процентов. Согласно сценарию,
подобные доходы позволяли Джерри без помех проводить утро на горной
террасе, наслаждаясь видом на город и залив.
Не считая жары, жизнь казалась земным раем. К "восьмому часу" на
языке местных жителей, солнце уже стояло высоко, и ни малейшего ветерка.
Улицы были пустынны, если не считать нескольких собак и бездомных детей:
ни путешественников, ни бродящих торговцев у местного рынка, ни
гладиаторских боев в амфитеатре, ни спорящих на форуме богатых сенаторов,
ни попрошаек-нищих, ни любознательных школьников, словом, никого из тех,
кого он должен был по сценарию повстречать. Наверняка, подумал Джерри, все
разбежались по домам, спасаясь от изнурительного зноя.
Но все-таки, а где же остальные? Представители "Виртуальности"
пообещали, что в игру вовлечены сотни людей, и Джерри придется общаться с
ними на протяжении отпущенных ему двенадцати часов. Безусловно, он не
знает всех правил, но трудно ожидать, чтобы люди выкладывали столь крупные
суммы, чтобы увидеть домашнего раба, ребенка да собаку; иные живые
существа Джерри пока не попадались.
Далеко внизу, на водной глади залива замерло несколько рыбацких
лодчонок да широкое торговое судно. Лишь военный корабль, похожий по виду
на трирему, продолжал бороздить недвижные воды. Прозрачный воздух доносил
до Джерри удары барабана и мерные выкрики гребцов с их обтянутой кожей
сидений. Интересно, а изъявил ли кто-нибудь желание стать рыбаком или
галерным рабом? И сколько пришлось заплатить им за столь невеселое начало?
Раскаленный до бела воздух казался Джерри предвестником
землетрясения. В самом деле, сценарий игры гласил, что эта область,
которая называется Кампания, в течение последних шестнадцати лет
неоднократно подвергалась землетрясениям, то есть практически всю его
жизнь. Всякий новый удар казался сильнее предыдущего, Так что теперь
Джерри полагал, что грядущее землетрясение может превысить по шкале
Рихтера знаменитые токийское и сан-францисское. Однако сегодня утром пока
было тихо. Угловые камни дворика не выказывали признаков начинавшейся
катастрофы, хотя за ними надо было приглядывать в первую очередь.
Хотя, за исключением Джерри и прочих вовлеченных в игру, в Помпее
никто не знал, какого рода катастрофа грядет, тем не менее все ожидали,
что нечто ужасное скоро случится. Но все равно, разве будут люди, а тем
более игроки, пассивно скрываться за дверями и разве не будут они
осматривать город и искать пути отступления?
Джерри Козински выпил бокал прекрасного безалкогольного красного вина
и принялся изучать раскинувшийся у подножия холма город: улицы, доки,
площади, дороги, отыскивая путь спасения. Три варианта показались ему
наиболее многообещающими.
Да, игра получится захватывающая.
Поворот
Поворот
Поворот
Еще поворот
ОРБИТАЛЬНЫЙ ПУНКТ 37-Ц, ОТМЕТКА 625-Й КИЛОМЕТР, 13 МАРТА 2081 Г.
Орбита восьмой гериатрической станции "Освобождение от болезней" была
ниже допустимой на добрую тысячу километров, как сообщила служба
наблюдения компании "Азимут партнерс".
Радионавигатор Меган Паттерсон, исполняющий обязанности менеджера
гериатрической станции, сбросила радиограмму со стола, наблюдая, как та
под действием микрогравитации грациозно изогнулась, коснулась края стола и
медленно заскользила через отсек к противоположной перегородке.
Однако небольшая высота не являлась слишком серьезной проблемой. Дело
было поправимо, но куда хуже то, что с межпланетной станции наблюдения
зафиксировали неправильную конфигурацию корабля.
Из-за частичной гравитации Меган порой не Могла представить себе, что
пол находится внизу, доверяя лишь своим ощущениям, поскольку создаваемое
давление было искусственным, инерциальным. Глядя через иллюминатор на
неподвижные звезды и проплывающие внизу клочья белых земных облаков, она
теряла ощущение пространственного полета.
Станция представляла собой три больших отсека, подвешенных к подобию
коромысла и больше всего походивших на летящее по небу боло аргентинских
гаучо. В центре располагались универсальный стыковочный узел, кольцо камер
хранения и рабочие отсеки с нулевой гравитацией, а также каюты для
выздоравливающих после операций. В каждом отсеке располагались помещения с
нормальным давлением, гидропонные секции, продуктовые склады, комнаты
тренажеров и прочее оборудование, способное переносить небольшое
ускорение. Два блока были длиннее серединного, но их размеры можно было
менять в зависимости от пристыкованного модуля. Такая конфигурация была не
слишком удобна, но она недорого стоила, и ее легко было запустить.
У них, на Земле, размышляла Меган, голова болит лишь о том, как
сэкономить деньги. Занять более низкую орбиту, построить простую
модулярную структуру с плавными медленными поворотами, а потом забыть о
ней, подсчитывая деньги, текущие от трестов или из семей благодарных
родственников. Там, на земле, они сделали всего одну ошибку а расчетах,
однако весьма неприятного свойства. Выпустив из виду, что порог ошибки
должен быть нулевым, инженеры запустили орбитальную станцию с вращением
под правыми углами к земной поверхности, вместо того, чтобы придать
параллельную орбиту. Безусловно, рекламные буклетики справедливо
утверждали, что такая ориентация позволит каждому пациенту наслаждаться
земными видами из космоса, но куда важнее было то, что изменять
направление и скорость вращения движущейся станции куда легче, чем
неподвижной. Очередная экономия.
Самым же важным оказалось то, что подобная конфигурация порождала
длительную нестабильность. С каждым поворотом один из блоков зарывался
глубоко в верхние слои атмосферы, и потому двигался медленнее. По оценкам
службы наблюдения, такое торможение может привести к дестабилизации
станции уже через шесть месяцев. Всему персоналу станции и инженерам
придется эвакуировать больных и запасные каюты, избавиться от балласта,
погасить вращение, сменить ориентацию, направление движения и снова начать
движение. А если и это не сработает, то придется переходить на более
высокую орбиту, и компании придется раскошелиться.
Что бы там ни было, весь бюджет Меган, все квартальные, годовые
выплаты, бонусы, дивиденды - все полетит в тартарары.
Во всей грядущей неразберихе вину возложат не на чугунные головы,
создавшие дизайн этой консервной банки, не на бухгалтеров, которые ради
лишнего цента готовы удавиться, а на нее, радионавигатора Меган Паттерсон!
Меган мрачно взглянула на листки радиограммы, прилепившиеся к
переборке отсека.
Господи! Меган надеялась, что легкие шумы из вентиляционной системы
не означают начало суматохи. Она напряженно прислушивалась к редким шумам,
однако пока намеков на дестабилизацию не было. Пока.
Резка
Ковка
Прессование
Штамповка
Работа с алюминированной синтетической пленкой казалась Брайану
Хольдструпу сущим адом. Материал был толщиной всего около микрона или
полмиллиметра, вдобавок приклеивался к любой близлежащей поверхности.
Брайану пришлось создать условия стерильной чистоты в помещении,
значительно превосходящем по размерам боксы яхтсменов былых времен, и все
лишь для того, чтобы справиться с непокорной пленкой. Он нанял целый ангар
в местном аэропорту, наглухо заделал двери, окна и трещины в гофрированном
потолке, втащит внутрь воздушный замок, насосы и прочее фильтровальное
оборудование. Помимо этого, ему потребовалось вымыть, вычистить и посыпать
песком пол и стропила, а затем, с помощью чистого азота понизить давление,
и все эти манипуляции Брайан проделывал в кислородном снаряжении.
Разобравшись с окружающей средой, Брайан принялся возиться с упрямой