Страница:
изменила направление полета, следуя за полем.
Следующее поле над пресловутой верхней катушкой неожиданно рухнуло.
Корабль, движимый вперед порожденным нижней катушкой противоположным полем
и лишившийся теперь поддержки сверху, устремился в дыру, тем самым
поднявшись на полметра выше заданного курса.
Третий магнитный полюс верхней катушки работал в полную силу. Войдя в
его поле под неисчисленным углом, но очевидно, слишком высоким, ракета
самортизировала, и нос корабля задрался еще больше.
Окружавшее четвертый магнит поле выросло само без всякой причины, что
еще больше увеличило разрыв между истинным и действительным полетными
курсами.
Сквозь пятый, шестой и седьмой магниты корабль корабль летел на своем
плазменном облаке уже неуправляемым. Однако вероятность того, что корабль
будет двигаться с грубым приближением к истинному курсу и благополучно
вылетит из трубы, все-таки сохранялось. Столкновение с плотным воздухом
повредит ракете, но такова была цена за запуск с магнитной катапульты в
самый разгар ионного шторма.
Ожидания не оправдались. Космодрому Уитни не повезло.
Неконтролируемое вращение ракеты замедлилось достаточно, чтобы
разрушить синхронизованную работу кибера, открывавшего и запиравшего
выпускные воротца. Запрограммированный до того, как начались странные
воздействия, механизм распахнул воротца в открытое небо на десятую долю
секунды раньше и, соответственно, раньше и захлопнул. Полторы тонны
керамики, пены и тяжелых металлоконструкций, летящие на скорости двадцать
четыре километров в час, врезались со всего маху в сомкнувшиеся стальные
двери.
Если бы ракета летела всего на несколько тысяч километров быстрее или
если бы ворота были изготовлены из менее стойких современных материалов,
то тогда корабль мог бы просто прорваться сквозь них без особых
затруднений.
Вместо этого стальные перегородки выдерживали удар достаточно долго
для того, чтобы кинетическая энергия, толкавшая корабль, превратила его в
пар. Стальные лепестки поглотили удар и срикошетили в густой воздух. Как
результат, акустический взрыв снес вершину горы.
В какую-то долю секунды драгоценное расписание полетов Наоми Рао
превратилось в фикцию. Хуже того, главный космодром, то чьих регулярный
запусков так зависели люди работавшие на низких орбитах, нуждавшиеся в
продуктах, лекарствах, сырье, сжатых атмосферных газах, а главное, в
питьевой воде, отныне был закрыт без всякой надежды на быстрое
восстановление.
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Какая подлость!
Киффер Первый, Великий князь Сиртиса Мейджора и наследный лорд Фобоса
стоял перед входом в королевскую цитадель, лязгая от ярости зубами.
Давление доносило до лорда странные звуки: стук его собственного сердца,
мерное завывание регуляторов воздуха, стук ботинок по каменистой почве.
Такие странные звуки и страшные мысли приходили в голову многим именитым
властителям, когда те обнаруживали двуличие и измену самых преданных
министров, когда счастливое бытие короля в замке рушилось перед лицом
возглавляемой книжником крестьянской армии.
Дверь была заперта.
Киффер Первый снова нажал на контрольную панель. Кнопки легко ушли
внутрь, но никакие огоньки не зажглись, не заработали насосы, замки не
раскрылись. Дверь просто издевалась над ним.
Естественно имелись и другие входы. Ни один уважающий себя властелин
не мог не иметь запасные двери, секретные проходы и выходы в подвалы.
Однако наверняка и они закрыты.
Что случилось? Разве ветер подул в другую сторону? Почему машины
владений Киффера Первого объединились против него в заговоре? Почему эта
дверь преградила путь своему сюзерену? Киффер Первый изо всех сил напряг
свой мыслительный аппарат, пытаясь ухватиться за какую-нибудь логическую
нить, высечь хотя бы искру здравой мысли...
Конечно же! Восстание организовано силами из дальнего мира. Как он и
предполагал, наверняка во главе заговора стоят книжники и бюрократы!
Миньоны его главного врага, Национальной администрации аэронавтики и
исследования космоса, состряпали басню об огромной катастрофе на Солнце.
Наверняка эта ложь, поскольку никаких предвещаемых волн атмосферных помех,
мешавших связи на Фобосе, не обнаружено.
Точнее, за всю свою жизнь Киффер Первый не мог припомнить ничего
подобного. Он находился вне цитадели, осматривая одно из своих владений,
когда прозвучало это предупреждение НАСА. Лорд помнил это хорошо,
поскольку его дел находился полностью в тени Марса и представлял собой
очень величественное зрелище.
Теперь ему было ясно, что информация насквозь фальшива. Никакой
катастрофы не было, была лишь провокация, устроенная, чтобы напугать его
подданных и заставить их перешагнуть черту неповиновения. И сейчас его
помощники заперлись в крепости.
Киффер Первый пошел в обход стены, направляясь к машинному залу, где
хранились скутеры. Когда он подошел к воздушному замку, выяснилось, что и
тот предал хозяина и отказывается повиноваться. На панели мигала надпись:
ОТКАЗ СИСТЕМЫ.
Проклятая электроника!
Киффер Первый напряженно соображал, как можно вмешаться в ход
событий. В комплекте инструментов имелся автоген. Алюминиевые панели двери
не такие уж толстые, их можно будет прорезать как ножом масло... Разве что
автоген хранился вместе со всем комплектом инструментов, а комплект лежал
в гараже, по другую сторону замка.
Черт побери! Заговор против него разрастался.
Однако, поразмыслив немного, лорд пришел к выводу, что все не так уж
плохо, как казалось на первый взгляд. Дверь не была цельнометаллической, а
состояла из алюминиевых полос, проложенных полиэстером, - не слишком-то
прочная конструкция. Так что можно обойтись и без автогена, подумал Киффер
Первый, достаточно найти что-либо острое и прорезать алюминиевую ткань.
Если сделать надрез и просунуть голову, он сумеет попасть внутрь. Для этой
цели как раз подойдет карманный нож, который он всегда носил с собой.
...Под скафандром.
Киффер Первый ударил рукой по двери гаража. Он почувствовал как удар
эхом отразился внутри.
Компьютер станции наверняка снюхался с НАСА. Иного объяснения не
было. Ученые с Земли совратили его единственного друга и компаньона,
вечного партнера по шахматной доске и рулетке, его мажордома, его первого
министра, Первого лорда Канальных путей. Именно так. Это был конец.
Арти пошел против Киффера Первого.
Арти запер изнутри цитадель.
Наконец он добился того, чего всегда так страстно желал: взять всю
власть в свои руки.
Прекрасно подготовленный закулисный заговор поразил Киффера в самое
сердце. Вдох-выдох. А вдохновитель заговора никогда не отступится от
задуманного, ведь Арти в своих действиях был прямолинеен, как и подобает
киберу.
В отчаянии Киффер Первый побрел от гаража прочь через каменистые
равнины Фобоса. Гораздо быстрее, чем предполагал, преданный всеми лорд
очутился на гребне одного из самых красивых созданий природы на спутнике
Марса - кратере Холла.
Там внизу, в затуманенных глубинах, куда он никогда не отваживался
ступать, в бездонной дыре вечной ночи он найдет себе союзников.
На дне, до которого, как уверяла его лживая электроника, всего
двенадцать метров глубины, неподвластной солнечному свету, но, как
чувствовал он сам, значительно больше, ждут неразгаданные тайны... Там он
найдет себе лучших спутников.
Человеческие духи из поэзии и мифов сильнее, чем зависящий от схем и
проводов электронный интеллект. Он призовет Сатану, Люцифера, Одина и
Яхве, затаившихся там, внизу. Наводящие ужас помогут ему расправиться с
засевшими в цитадели заговорщиками. Киффер Первый выключил радио, чтобы
Арти не мог подслушать, и попытался набрать полную грудь воздуха, выкликая
духов. Вдох получился коротким. Раскрыв рот шире и подавшись вперед, лорд
повторил попытку. Воздух больше не поступал в регулятор, не было слышно и
привычного шума.
Он попытался в третий раз глотнуть воздуха, сжав губы и буквально
всасывая неподвижную массу, однако Киффер услышал только небольшой хлопок
чуть ниже шейного кольца.
Киффер Первый задержал дыхание, зная, что следующий выдох через
регулятор уйдет прямо в вакуум. Однако уже через минуту легкие не могли
больше выносить напряжение, перед глазами заплясали черные и белые точки,
мешаясь с сиявшими над кратером звездами. Лорд попытался сделать вдох
снова, но ничего не получилось. Внутри шлема царил вакуум, прижавший его
нос к иллюминатору шлема. Даже костюм и тот оказался причастным к заговору
против Наследного лорда Фобоса.
Надо что-то делать. Надо что-то немедленно делать. Он попытался
направиться к королевской крепости, намереваясь, если надо, прошибить
дверь кулаком, когда нога соскользнула с обрыва кратера.
На Фобосе гравитация невелика, и Киффер Первый падал медленно. Так
медленно, что еще дышал в момент, когда разбил пластиковый иллюминатор об
острый выступ скалы.
Со странным хлопком остатки воздуха вырвались из скафандра, и Киффер
Первый соскользнул в темноту, присоединившись к призрачным силам хаоса и
вечной тьмы.
Зеленый...
Желтый...
Красный...
Фиолетовый...
СОК-РАПИДС, ШТАТ МИННЕСОТА, 22 МАРТА, 21:32 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Абигайль Каррутерс заметила приведение, когда пошла на кухню за
стаканом молока.
В комнате было темно, но Абигайль не стала включать верхний свет,
чтобы не жечь электроэнергию зря. Сегодня на рассвете энергетики отключили
большую часть города, и она хотела сэкономить хоть немного поступающего
электричества. К тому же, холодильник большую часть дня тоже не работал, и
Абигайль решила, что вполне может выпить молоко в темноте, чтобы тот
подольше оставался холодным.
Идя по коридору, Абигайль Каррутерс обнаружила, что на кухне вовсе не
так уж темно. Вообще говоря, огоньки горели достаточно ярко.
Окно кухни выходило на восток, и порой, когда стояла ясная погода,
Абигайль видела, как в ночной дымке сияют огни Миннеаполиса-Сент-Пола.
Наверное, это они и светят, подумала женщина, но тем не менее подошла к
окну посмотреть.
Небо было чистым. Ярко сияли звезды, как это бывает холодной,
морозной ночью, когда от реки не поднимается туман.
И все-таки, это непонятное свечение... Абигайль Каррутерс подошла еще
ближе, прижавшись лбом к стеклу.
Свечение шло с севера. Желтые и зеленые огоньки мерцали подобно
просоленному бревну, которое кладут в камин в особых случаях. Свет был
столь же ярок, как и огонь, хотя более рассеян. Он не исходил из одной
точки, подобно очагу лесного пожара, не был он и похож на болотный газ,
чьи огоньки танцуют порой на болотах, лежащих в округе Айткин.
Да, он был слишком далек, если только метан не воспламенил весь
округ.
Абигайль никогда не приходилось наблюдать такую картину: желтые и
зеленые огоньки, обрамленные красным и фиолетовым, танцевали сейчас в ее
окне.
Абигайль приближалась к восьмидесяти пяти летнему юбилею. Порой глаза
могли сыграть с ней злую шутку. Так это было, когда она увидела, как с
яблони спрыгнул Харви Гейтс. Она помахала ему рукой и собралась было выйти
на крыльцо и спросить, как поживает его мама, как вдруг вспомнила, что
Харви сорок лет назад погиб в Тунисе, а его мать, тетя София, умерла
двадцатью годами позже. Однако, не смотря на это, маленький племянник
минут пять раскачивался на ветке, смеясь ветру в такт, пока сам вместе с
качелями и зеленой яблоней не растворился в холодно октябрьском дне.
Порой Абигайль посещали такие видения, и она знала, что это миражи,
просто в ее мозговых клетках некоторые нейроны или часть молекул РНК
направились не в ту сторону. Именно так представлял ситуацию доктор
Уиггинс. А может быть, память просто возвращала события минувших лет, ведь
когда Абигайль наблюдала видения, они были столь ОЩУТИМЫ.
Подобно этим всплескам зеленого пламени.
Да это и не пламя, поскольку Абигайль не видела ничего горящего. Свет
в небе напоминал скорее тонкие полосы прозрачного шелка или нейлона,
колеблемые нежным ветерком и подсвеченные иллюминацией, а может быть,
стоящей где-то под ними гигантской рождественской елкой. Словно небесные
шторки на божьем окошке.
Нет, все-таки не совсем это.
Они... как ангельские крылья. Абигайль четко видела их на фоне неба.
Перья на крыльях были прямыми и узкими, слегка завивающимися как кроющие и
маховые перья на крыльях беркута. Трепещущие перышки обрамляли горизонт.
Абигайль всмотрелась пристальнее, пытаясь заметить тело ангела. Она
увидела желто-белые одежды, развевающиеся над зелеными крыльями. Однако
вместо сияющих ликов и нимбов виднелась зияющая чернота, где не светили
даже звезды.
Безликий ангел, который, как грезила Абигайль Каррутерс, придет
однажды за ней, спускался с небосвода. Он двигался с севера, волнуя воды
спокойных озер и тревожа тучную землю.
Перед ее глазами горели желтые, красные, зеленые, фиолетовые огни его
тела. Руки Абигайль соскользнули с подоконника, и она рухнула на кухонный
пол.
Мертвая в руках ее ужасного повелителя.
Брр-брр
Брр-брр
Брр-брр
Брр-брр
Едва стемнело, как телефоны в полицейском участке округа Рэнсом
раскалились докрасна. Дежуривший с четырех до полуночи помощник шерифа
Джеймс Блэквуд не отрывался от трубки.
- Нет, мэм, это не авиакатастрофа. Это просто огни... Нет, они не
опасны... Спасибо за то, что позвонили, мэм.
Сначала Джеймс подумал, что виной переполоху наступившее в выходные
полнолуние. В кругах сотрудников правоохранительных органов бытовало
мнение, что полнолуние действует на пьяниц и сумасшедших... В Нью-Йорке
они толпились в комнатах, на ступенях и возле оград полицейских участков,
пытаясь втолковать кому-нибудь смертельно уставшему после дежурства
полицейскому, что марсиане стремятся добраться до них, стреляя лазерами
через стену, или что святые нашептывают им на ухо нечестивые мысли.
- Нет, сэр, - ответил Блэквуд очередному абоненту, - нет, это не
тайное нападение... Нет, и не китайцы. Это просто атмосферное явление, вот
и все.
В городе Лиссабоне, что в штате Северная Дакота, имелась своя толика
алкоголиков и сумасшедших, хотя, конечно же, чем в больших городах.
Большинство ненормальных, с которыми приходилось иметь дело Джиму
Блэквуду, были неудачниками-фермерами, свихнувшимися после того, как их
жены и дети уходили от них в поисках кого-то лучше, привлекательнее, а
порой и просто мужчины, более независимого и трезвого. Тогда стены фермы
начинали двигаться, а бутылка виски превращалась в прекрасного
собеседника.
- Мэм, я не знаю точно, что это. Сегодня с утра мы получили бюллетень
НАСА, в котором сообщается, что сегодня вечером на небосводе могут
наблюдаться странные огни. Я думаю, что больше никто ничего не знает.
Имелось также заведение под названием "Прибежище дьявола",
расположенное на берегу реки Шайенн. Когда посетители, подогретые гремучей
смесью Лукаса Смита, известного, как "Сатана Смит", начинали в "веселый
час", разборки, требовалось обычно не менее трех машин и кареты скорой
помощи, чтобы унять индейцев ковбоев и залечить увечья и раны.
- Да, сэр. Да, господин, мэр, мы действительно получили
предупреждение, - Блэквуд выпрямился в кресле. - НАСА сообщает о
возможных, цитирую "эмиссиях фотонов из возбужденных электронов в
молекулах атмосферного азота и кислорода". Они пишут, что их действие
"напоминает работу лазера, однако когерентности лучей нет". Так что они
безвредны... Да, сэр, очень много звонков. Мы просто пытаемся успокоить
людей. Это наша работа, я полагаю... Спасибо, сэр.
Еще целых два часа, пока Харрисон не заступит на вахту. А может, и
больше, если Бобби, вытянув шею, любуется лазерным шоу господа Бога в
небесах. Джим Блэквуд надеялся, что успеет посмотреть на это диво и сам,
как только сдаст дежурство.
Ди-да-да
Ди
Ди-да-ди-ди
Да-ди-да-ди
Уолтер Хаскелл не знал, каким энергетическим лучом можно будет
воздействовать на зеленые огоньки, закрывавшие тарелку. Он уже пытался
сигналить ручным фонариком, светя с сарая, но пока тщетно.
Затем он вернулся в дом и снял со стола читальную лампу. Лампа была
небольшой, одна из тех, что имеет нить накаливания меньше ногтя на
мизинце. Несмотря на это, свет был достаточно ярок, а посеребренный корпус
лампочки создавал даже небольшой фокус. Однако осветить удалось лишь стену
сарая да кусок крыши.
После этого Хаскеллу пришло в голову, что на его грузовике
установлена шестисотваттная фара. Как раз то, что нужно. Уолтер загнал
грузовик во двор и оставил мотор работать. Он стал было подумывать о том,
чтобы снять фару и подключить ее к злектросети, но только с током с утра
творилось что-то непонятное.
Удивительно, но НЛО все время приближалось. Включив фару, Хаскелл
направил луч в северную сторону, туда, где светились облака желтого и
оранжевого цвета. Он должен послать сигнал, чтобы вновь прибывшие
Повелители Земли узнали и увидели в нем друга и компаньона. Ему нужно
уведомить их, что он будет работать для них переводчиком, послом,
представителем - тем, кем они захотят его видеть.
Азбукой Морзе Хаскелл владел очень слабо. Прошло шестьдесят лет с тех
пор, как он был скаутом и посылал сообщения через озеро, поддерживая связь
во время игры в индейцев. Конечно, его союзники не могут не знать
морзянки, ведь они в течение поколений изучали нашу культуру, используя
сначала телевидение, а затем сигналы телекоммуникаций, которые
человечество начало посылать в космос начиная с 1948 года.
Что должен он теперь им сообщить, дабы завоевать расположение
пришельцев? Скорей всего, другие люди на его месте посоветовали бы НЛО
убираться прочь. Они даже стали бы пускать по нему ракеты или пытаться
подавить его фотонную энергию средствами радиоэлектронной борьбы. Так что,
подумал Хаскелл, ему обязательно надо поприветствовать гостей.
Д-О-Б-Р-О--П-О-Ж-А-Л-О-В-А-Т-Ь--С-Т-Р-А-Н-Н-И-К-И
Выбив приветствие, Хаскелл почувствовал, что здорово утомился.
Мизинец покраснел и начал болеть от непрерывного включения и выключения
прожектора. Должен быть какой-то более эффективный способ связи с
пришельцами.
Тут Уолтер вспомнил, что у Брэдли была парочка переносных
радиостанций, когда тот был ребенком. Последний раз Хаскелл видел их на
чердаке. Наверняка гости из космоса понимают по-английски, а на таком
корабле есть возможность отслеживать работу в любом диапазоне. Они с
удовольствием услышат дружелюбный голос землянина.
Уолтер Хаскелл бросил грузовик и ринулся по ступеням на чердак. Дай
бог, чтобы у него нашлись нужные батареи.
Гнездо...
Крик...
Гнездо...
Крик...
НА ФЕРМЕ СТОНИБРУК, ЗОНА Л-3, 23 МАРТА, 4:17 ЕДИНОГО ВРЕМЕНИ
На внешней поверхности цилиндра фермерской колонии не было ничего,
вызывающего интерес, не считая дорожки или "туннеля для инспекций",
предназначенного для желающих выбраться наружу. Инженерно-техническому
персоналу станции дизайнеры и строители комплекса не смогли предложить
ничего лучшего, как ряды полусферических проемов, шириной десять
сантиметров и пять в глубину, выбитые на поверхности сухого лунного камня.
Проемы располагались горизонтальными рядами, закручиваясь по часовой
стрелке спиралью от одного корпуса к другому. В каждый проем была вделана
двухсантиметровая скоба.
Всякий, желавший отправиться наружу, облачался в вакуумный костюм и
брал с собой кольцо, насаженное на конец трех кабелей. Кабели были
намотаны на катушках, прижатых особыми зажимами, на конце каждого кабеля
имелась защелка и крюк.
Питеру Камену показали эти приспособления лишь после того, как он
подписал контракт на должность инженера в колонии. Он не мог надивиться
его непродуманности. Чтобы совершить путешествие вдоль вращающегося
цилиндра, ему нужно было застегнуть пряжку, спуститься вниз через люк и
пройти через управлявшийся вручную шлюз. До начала движения Питер
подвешивал один из кабелей на внутреннюю перекладину и затем медленно
снижал уровень гравитации.
Теперь требовалось передвигаться по крюкам, насаженным на концы
углеродноволоконных четырехметровых палок, используемых одновременно и для
захвата и для высвобождения зажимов. Необходимость иметь три кабеля, как
скоро уяснил для себя Камен, заключалась в том, что, пытаясь двигаться от
одного проема к другому с одним крюком, рано или поздно начнешь крутиться
вокруг своей оси. Этот эффект имел отношение к постоянной угловой скорости
вращения колонии. Так что суть движения заключалась в фиксации двух
кабелей и движении третьего.
После долгих тренировок, Питер научился скользить вдоль десяти
метрового корпуса со скоростью около сорока метров в минуту. При такой
скорости Питер мог за четыре часа обследовать одну из сторон, занимаясь
только одними крюками, и не уделяя ни минуты осмотру сооружения и внешних
систем. Это означало, что он сможет "обследовать" всю внешнюю поверхность
за тысячу часов без учета пауз на инженерную работу, перерывы на еду, сон
и возвращения назад за новыми кислородными емкостями. Чтобы сделать
перерыв, ему придется цепляться от проема к проему, дабы достичь одного из
пятидесяти четырех входных шлюзов, расположенных радиально, по три в
линию, с интервалами в двадцать градусов друг от друга. Камен прикинул,
что, будь на то его желание, он смог бы обеспечить себе профессиональный
рост только за счет обследования наружных систем.
Неудивительно, что сам Питер вместе с генеральным управляющим Алоизом
Давенпортом предпочли бы сидеть внутри и теоретизировать по поводу того,
почему падает давление в ирригационной системе, как это было на прошлой
неделе, вместо того чтобы выйти наружу и произвести обследование. Питер
Камен не пошел бы, если бы падение давления в системе за последние десять
часов не поднялось бы с семнадцати процентов до тридцати. Такое положение
дел требовало принятие решительных мер, как, например, собственноручный
поиск причины сбоя.
Поверхностный осмотр, однако же, не дал никаких результатов.
Питер медленно двигался в узком пространстве между одним из
теплообменников и бетонным изгибом.
Питеру приходилось внимательно следить за кабелями и крюками, чтобы
не повредить какую-нибудь из тысячи сливных трубок, спускавшихся из
корпуса в теплообменник. Это были те самые канальца, которые, как
предполагал Питер, покрывались льдом, когда ориентация цилиндра на солнце
погружала их в длинную тень теплообменника. Однако, ощупав два десятка
таких трубок и подкрепив наблюдение термической пробой, Камен пришел к
выводу, что они не слишком холодные и не находятся подо льдом.
Возможно, что точка зрения Давенпорта ближе к истине. Удобрения,
используемые в колонии, могли накопиться внутри трубопроводов или
закупорить дренажно-фильтрующие маты, находящиеся под почвой над
внутренней плоскостью корабля... Разве что удобрения не могут
накапливаться с такой быстротой, и эта проблема была для Камена точно
гордиев узел.
Питер повращал барабан, чтобы приблизиться к поверхности
теплообменника. По мере приближения его взгляд скользил по нежным,
покрытым черной эмалью лепесткам и микротрубочкам, расположенным на его
поверхности.
На мгновение газа слегка затуманились. Нет, подожди-ка. Туман на
шлеме, а не перед глазами. Питер поднял перчатку и провел по шлему рукой.
На стекле появились толстые белые полосы. Что за чертовщина!
Полуослепший, Камен прекратил спуск и остановился, чтобы
поразмыслить. Ясно, что нечто странное налипло на внешнюю поверхность
шлема. Это нечто, возможно, попало на стекло в виде капель, а затем под
действием иссушающего вакуума превратилось в подобие взвешенной пыли. Ну и
что это может быть?
Питеру страстно хотелось поплевать на пальцы и провести по
поверхности, хотя открыть шлем он не мог. Впрочем, если протереть
небольшой участок чистой стороной перчатки, то тогда налет снимется. Или
так, или каким-то образом придется удалять смесь со всей поверхности
пластика. Для начала Питер решил заняться небольшим участком.
Он принялся тереть шлем равномерными круговыми движениями, затем
остановился, взглянул на далекие звезды и стал тереть сильнее. Пластик
наконец-то очистился, хотя отдельные полосы остались. Повернувшись,
инженер уголком глаза стал рассматривать темную сторону теплообменника.
Проклятье! Дымка появилась на том же самом месте.
Теплообменник брызжет ему в лицо! Он бьет по шлему чем-то мокрым, что
засыхает и превращается в липкую белую массу. Теперь, весело подумал Питер
Камен, снимается масса вопросов. Он нашел место утечки в системе
водоснабжения - и нашел с первого раза!
Питер дернул за левый трос, чтобы выйти из-под обстрела. Вычистив
вновь участок обзора, он бросил взгляд на поверхность теплообменника,
чтобы под углом попытаться обнаружить извергающийся гейзер воды. Но как
Следующее поле над пресловутой верхней катушкой неожиданно рухнуло.
Корабль, движимый вперед порожденным нижней катушкой противоположным полем
и лишившийся теперь поддержки сверху, устремился в дыру, тем самым
поднявшись на полметра выше заданного курса.
Третий магнитный полюс верхней катушки работал в полную силу. Войдя в
его поле под неисчисленным углом, но очевидно, слишком высоким, ракета
самортизировала, и нос корабля задрался еще больше.
Окружавшее четвертый магнит поле выросло само без всякой причины, что
еще больше увеличило разрыв между истинным и действительным полетными
курсами.
Сквозь пятый, шестой и седьмой магниты корабль корабль летел на своем
плазменном облаке уже неуправляемым. Однако вероятность того, что корабль
будет двигаться с грубым приближением к истинному курсу и благополучно
вылетит из трубы, все-таки сохранялось. Столкновение с плотным воздухом
повредит ракете, но такова была цена за запуск с магнитной катапульты в
самый разгар ионного шторма.
Ожидания не оправдались. Космодрому Уитни не повезло.
Неконтролируемое вращение ракеты замедлилось достаточно, чтобы
разрушить синхронизованную работу кибера, открывавшего и запиравшего
выпускные воротца. Запрограммированный до того, как начались странные
воздействия, механизм распахнул воротца в открытое небо на десятую долю
секунды раньше и, соответственно, раньше и захлопнул. Полторы тонны
керамики, пены и тяжелых металлоконструкций, летящие на скорости двадцать
четыре километров в час, врезались со всего маху в сомкнувшиеся стальные
двери.
Если бы ракета летела всего на несколько тысяч километров быстрее или
если бы ворота были изготовлены из менее стойких современных материалов,
то тогда корабль мог бы просто прорваться сквозь них без особых
затруднений.
Вместо этого стальные перегородки выдерживали удар достаточно долго
для того, чтобы кинетическая энергия, толкавшая корабль, превратила его в
пар. Стальные лепестки поглотили удар и срикошетили в густой воздух. Как
результат, акустический взрыв снес вершину горы.
В какую-то долю секунды драгоценное расписание полетов Наоми Рао
превратилось в фикцию. Хуже того, главный космодром, то чьих регулярный
запусков так зависели люди работавшие на низких орбитах, нуждавшиеся в
продуктах, лекарствах, сырье, сжатых атмосферных газах, а главное, в
питьевой воде, отныне был закрыт без всякой надежды на быстрое
восстановление.
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Вдох-выдох
Какая подлость!
Киффер Первый, Великий князь Сиртиса Мейджора и наследный лорд Фобоса
стоял перед входом в королевскую цитадель, лязгая от ярости зубами.
Давление доносило до лорда странные звуки: стук его собственного сердца,
мерное завывание регуляторов воздуха, стук ботинок по каменистой почве.
Такие странные звуки и страшные мысли приходили в голову многим именитым
властителям, когда те обнаруживали двуличие и измену самых преданных
министров, когда счастливое бытие короля в замке рушилось перед лицом
возглавляемой книжником крестьянской армии.
Дверь была заперта.
Киффер Первый снова нажал на контрольную панель. Кнопки легко ушли
внутрь, но никакие огоньки не зажглись, не заработали насосы, замки не
раскрылись. Дверь просто издевалась над ним.
Естественно имелись и другие входы. Ни один уважающий себя властелин
не мог не иметь запасные двери, секретные проходы и выходы в подвалы.
Однако наверняка и они закрыты.
Что случилось? Разве ветер подул в другую сторону? Почему машины
владений Киффера Первого объединились против него в заговоре? Почему эта
дверь преградила путь своему сюзерену? Киффер Первый изо всех сил напряг
свой мыслительный аппарат, пытаясь ухватиться за какую-нибудь логическую
нить, высечь хотя бы искру здравой мысли...
Конечно же! Восстание организовано силами из дальнего мира. Как он и
предполагал, наверняка во главе заговора стоят книжники и бюрократы!
Миньоны его главного врага, Национальной администрации аэронавтики и
исследования космоса, состряпали басню об огромной катастрофе на Солнце.
Наверняка эта ложь, поскольку никаких предвещаемых волн атмосферных помех,
мешавших связи на Фобосе, не обнаружено.
Точнее, за всю свою жизнь Киффер Первый не мог припомнить ничего
подобного. Он находился вне цитадели, осматривая одно из своих владений,
когда прозвучало это предупреждение НАСА. Лорд помнил это хорошо,
поскольку его дел находился полностью в тени Марса и представлял собой
очень величественное зрелище.
Теперь ему было ясно, что информация насквозь фальшива. Никакой
катастрофы не было, была лишь провокация, устроенная, чтобы напугать его
подданных и заставить их перешагнуть черту неповиновения. И сейчас его
помощники заперлись в крепости.
Киффер Первый пошел в обход стены, направляясь к машинному залу, где
хранились скутеры. Когда он подошел к воздушному замку, выяснилось, что и
тот предал хозяина и отказывается повиноваться. На панели мигала надпись:
ОТКАЗ СИСТЕМЫ.
Проклятая электроника!
Киффер Первый напряженно соображал, как можно вмешаться в ход
событий. В комплекте инструментов имелся автоген. Алюминиевые панели двери
не такие уж толстые, их можно будет прорезать как ножом масло... Разве что
автоген хранился вместе со всем комплектом инструментов, а комплект лежал
в гараже, по другую сторону замка.
Черт побери! Заговор против него разрастался.
Однако, поразмыслив немного, лорд пришел к выводу, что все не так уж
плохо, как казалось на первый взгляд. Дверь не была цельнометаллической, а
состояла из алюминиевых полос, проложенных полиэстером, - не слишком-то
прочная конструкция. Так что можно обойтись и без автогена, подумал Киффер
Первый, достаточно найти что-либо острое и прорезать алюминиевую ткань.
Если сделать надрез и просунуть голову, он сумеет попасть внутрь. Для этой
цели как раз подойдет карманный нож, который он всегда носил с собой.
...Под скафандром.
Киффер Первый ударил рукой по двери гаража. Он почувствовал как удар
эхом отразился внутри.
Компьютер станции наверняка снюхался с НАСА. Иного объяснения не
было. Ученые с Земли совратили его единственного друга и компаньона,
вечного партнера по шахматной доске и рулетке, его мажордома, его первого
министра, Первого лорда Канальных путей. Именно так. Это был конец.
Арти пошел против Киффера Первого.
Арти запер изнутри цитадель.
Наконец он добился того, чего всегда так страстно желал: взять всю
власть в свои руки.
Прекрасно подготовленный закулисный заговор поразил Киффера в самое
сердце. Вдох-выдох. А вдохновитель заговора никогда не отступится от
задуманного, ведь Арти в своих действиях был прямолинеен, как и подобает
киберу.
В отчаянии Киффер Первый побрел от гаража прочь через каменистые
равнины Фобоса. Гораздо быстрее, чем предполагал, преданный всеми лорд
очутился на гребне одного из самых красивых созданий природы на спутнике
Марса - кратере Холла.
Там внизу, в затуманенных глубинах, куда он никогда не отваживался
ступать, в бездонной дыре вечной ночи он найдет себе союзников.
На дне, до которого, как уверяла его лживая электроника, всего
двенадцать метров глубины, неподвластной солнечному свету, но, как
чувствовал он сам, значительно больше, ждут неразгаданные тайны... Там он
найдет себе лучших спутников.
Человеческие духи из поэзии и мифов сильнее, чем зависящий от схем и
проводов электронный интеллект. Он призовет Сатану, Люцифера, Одина и
Яхве, затаившихся там, внизу. Наводящие ужас помогут ему расправиться с
засевшими в цитадели заговорщиками. Киффер Первый выключил радио, чтобы
Арти не мог подслушать, и попытался набрать полную грудь воздуха, выкликая
духов. Вдох получился коротким. Раскрыв рот шире и подавшись вперед, лорд
повторил попытку. Воздух больше не поступал в регулятор, не было слышно и
привычного шума.
Он попытался в третий раз глотнуть воздуха, сжав губы и буквально
всасывая неподвижную массу, однако Киффер услышал только небольшой хлопок
чуть ниже шейного кольца.
Киффер Первый задержал дыхание, зная, что следующий выдох через
регулятор уйдет прямо в вакуум. Однако уже через минуту легкие не могли
больше выносить напряжение, перед глазами заплясали черные и белые точки,
мешаясь с сиявшими над кратером звездами. Лорд попытался сделать вдох
снова, но ничего не получилось. Внутри шлема царил вакуум, прижавший его
нос к иллюминатору шлема. Даже костюм и тот оказался причастным к заговору
против Наследного лорда Фобоса.
Надо что-то делать. Надо что-то немедленно делать. Он попытался
направиться к королевской крепости, намереваясь, если надо, прошибить
дверь кулаком, когда нога соскользнула с обрыва кратера.
На Фобосе гравитация невелика, и Киффер Первый падал медленно. Так
медленно, что еще дышал в момент, когда разбил пластиковый иллюминатор об
острый выступ скалы.
Со странным хлопком остатки воздуха вырвались из скафандра, и Киффер
Первый соскользнул в темноту, присоединившись к призрачным силам хаоса и
вечной тьмы.
Зеленый...
Желтый...
Красный...
Фиолетовый...
СОК-РАПИДС, ШТАТ МИННЕСОТА, 22 МАРТА, 21:32 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Абигайль Каррутерс заметила приведение, когда пошла на кухню за
стаканом молока.
В комнате было темно, но Абигайль не стала включать верхний свет,
чтобы не жечь электроэнергию зря. Сегодня на рассвете энергетики отключили
большую часть города, и она хотела сэкономить хоть немного поступающего
электричества. К тому же, холодильник большую часть дня тоже не работал, и
Абигайль решила, что вполне может выпить молоко в темноте, чтобы тот
подольше оставался холодным.
Идя по коридору, Абигайль Каррутерс обнаружила, что на кухне вовсе не
так уж темно. Вообще говоря, огоньки горели достаточно ярко.
Окно кухни выходило на восток, и порой, когда стояла ясная погода,
Абигайль видела, как в ночной дымке сияют огни Миннеаполиса-Сент-Пола.
Наверное, это они и светят, подумала женщина, но тем не менее подошла к
окну посмотреть.
Небо было чистым. Ярко сияли звезды, как это бывает холодной,
морозной ночью, когда от реки не поднимается туман.
И все-таки, это непонятное свечение... Абигайль Каррутерс подошла еще
ближе, прижавшись лбом к стеклу.
Свечение шло с севера. Желтые и зеленые огоньки мерцали подобно
просоленному бревну, которое кладут в камин в особых случаях. Свет был
столь же ярок, как и огонь, хотя более рассеян. Он не исходил из одной
точки, подобно очагу лесного пожара, не был он и похож на болотный газ,
чьи огоньки танцуют порой на болотах, лежащих в округе Айткин.
Да, он был слишком далек, если только метан не воспламенил весь
округ.
Абигайль никогда не приходилось наблюдать такую картину: желтые и
зеленые огоньки, обрамленные красным и фиолетовым, танцевали сейчас в ее
окне.
Абигайль приближалась к восьмидесяти пяти летнему юбилею. Порой глаза
могли сыграть с ней злую шутку. Так это было, когда она увидела, как с
яблони спрыгнул Харви Гейтс. Она помахала ему рукой и собралась было выйти
на крыльцо и спросить, как поживает его мама, как вдруг вспомнила, что
Харви сорок лет назад погиб в Тунисе, а его мать, тетя София, умерла
двадцатью годами позже. Однако, не смотря на это, маленький племянник
минут пять раскачивался на ветке, смеясь ветру в такт, пока сам вместе с
качелями и зеленой яблоней не растворился в холодно октябрьском дне.
Порой Абигайль посещали такие видения, и она знала, что это миражи,
просто в ее мозговых клетках некоторые нейроны или часть молекул РНК
направились не в ту сторону. Именно так представлял ситуацию доктор
Уиггинс. А может быть, память просто возвращала события минувших лет, ведь
когда Абигайль наблюдала видения, они были столь ОЩУТИМЫ.
Подобно этим всплескам зеленого пламени.
Да это и не пламя, поскольку Абигайль не видела ничего горящего. Свет
в небе напоминал скорее тонкие полосы прозрачного шелка или нейлона,
колеблемые нежным ветерком и подсвеченные иллюминацией, а может быть,
стоящей где-то под ними гигантской рождественской елкой. Словно небесные
шторки на божьем окошке.
Нет, все-таки не совсем это.
Они... как ангельские крылья. Абигайль четко видела их на фоне неба.
Перья на крыльях были прямыми и узкими, слегка завивающимися как кроющие и
маховые перья на крыльях беркута. Трепещущие перышки обрамляли горизонт.
Абигайль всмотрелась пристальнее, пытаясь заметить тело ангела. Она
увидела желто-белые одежды, развевающиеся над зелеными крыльями. Однако
вместо сияющих ликов и нимбов виднелась зияющая чернота, где не светили
даже звезды.
Безликий ангел, который, как грезила Абигайль Каррутерс, придет
однажды за ней, спускался с небосвода. Он двигался с севера, волнуя воды
спокойных озер и тревожа тучную землю.
Перед ее глазами горели желтые, красные, зеленые, фиолетовые огни его
тела. Руки Абигайль соскользнули с подоконника, и она рухнула на кухонный
пол.
Мертвая в руках ее ужасного повелителя.
Брр-брр
Брр-брр
Брр-брр
Брр-брр
Едва стемнело, как телефоны в полицейском участке округа Рэнсом
раскалились докрасна. Дежуривший с четырех до полуночи помощник шерифа
Джеймс Блэквуд не отрывался от трубки.
- Нет, мэм, это не авиакатастрофа. Это просто огни... Нет, они не
опасны... Спасибо за то, что позвонили, мэм.
Сначала Джеймс подумал, что виной переполоху наступившее в выходные
полнолуние. В кругах сотрудников правоохранительных органов бытовало
мнение, что полнолуние действует на пьяниц и сумасшедших... В Нью-Йорке
они толпились в комнатах, на ступенях и возле оград полицейских участков,
пытаясь втолковать кому-нибудь смертельно уставшему после дежурства
полицейскому, что марсиане стремятся добраться до них, стреляя лазерами
через стену, или что святые нашептывают им на ухо нечестивые мысли.
- Нет, сэр, - ответил Блэквуд очередному абоненту, - нет, это не
тайное нападение... Нет, и не китайцы. Это просто атмосферное явление, вот
и все.
В городе Лиссабоне, что в штате Северная Дакота, имелась своя толика
алкоголиков и сумасшедших, хотя, конечно же, чем в больших городах.
Большинство ненормальных, с которыми приходилось иметь дело Джиму
Блэквуду, были неудачниками-фермерами, свихнувшимися после того, как их
жены и дети уходили от них в поисках кого-то лучше, привлекательнее, а
порой и просто мужчины, более независимого и трезвого. Тогда стены фермы
начинали двигаться, а бутылка виски превращалась в прекрасного
собеседника.
- Мэм, я не знаю точно, что это. Сегодня с утра мы получили бюллетень
НАСА, в котором сообщается, что сегодня вечером на небосводе могут
наблюдаться странные огни. Я думаю, что больше никто ничего не знает.
Имелось также заведение под названием "Прибежище дьявола",
расположенное на берегу реки Шайенн. Когда посетители, подогретые гремучей
смесью Лукаса Смита, известного, как "Сатана Смит", начинали в "веселый
час", разборки, требовалось обычно не менее трех машин и кареты скорой
помощи, чтобы унять индейцев ковбоев и залечить увечья и раны.
- Да, сэр. Да, господин, мэр, мы действительно получили
предупреждение, - Блэквуд выпрямился в кресле. - НАСА сообщает о
возможных, цитирую "эмиссиях фотонов из возбужденных электронов в
молекулах атмосферного азота и кислорода". Они пишут, что их действие
"напоминает работу лазера, однако когерентности лучей нет". Так что они
безвредны... Да, сэр, очень много звонков. Мы просто пытаемся успокоить
людей. Это наша работа, я полагаю... Спасибо, сэр.
Еще целых два часа, пока Харрисон не заступит на вахту. А может, и
больше, если Бобби, вытянув шею, любуется лазерным шоу господа Бога в
небесах. Джим Блэквуд надеялся, что успеет посмотреть на это диво и сам,
как только сдаст дежурство.
Ди-да-да
Ди
Ди-да-ди-ди
Да-ди-да-ди
Уолтер Хаскелл не знал, каким энергетическим лучом можно будет
воздействовать на зеленые огоньки, закрывавшие тарелку. Он уже пытался
сигналить ручным фонариком, светя с сарая, но пока тщетно.
Затем он вернулся в дом и снял со стола читальную лампу. Лампа была
небольшой, одна из тех, что имеет нить накаливания меньше ногтя на
мизинце. Несмотря на это, свет был достаточно ярок, а посеребренный корпус
лампочки создавал даже небольшой фокус. Однако осветить удалось лишь стену
сарая да кусок крыши.
После этого Хаскеллу пришло в голову, что на его грузовике
установлена шестисотваттная фара. Как раз то, что нужно. Уолтер загнал
грузовик во двор и оставил мотор работать. Он стал было подумывать о том,
чтобы снять фару и подключить ее к злектросети, но только с током с утра
творилось что-то непонятное.
Удивительно, но НЛО все время приближалось. Включив фару, Хаскелл
направил луч в северную сторону, туда, где светились облака желтого и
оранжевого цвета. Он должен послать сигнал, чтобы вновь прибывшие
Повелители Земли узнали и увидели в нем друга и компаньона. Ему нужно
уведомить их, что он будет работать для них переводчиком, послом,
представителем - тем, кем они захотят его видеть.
Азбукой Морзе Хаскелл владел очень слабо. Прошло шестьдесят лет с тех
пор, как он был скаутом и посылал сообщения через озеро, поддерживая связь
во время игры в индейцев. Конечно, его союзники не могут не знать
морзянки, ведь они в течение поколений изучали нашу культуру, используя
сначала телевидение, а затем сигналы телекоммуникаций, которые
человечество начало посылать в космос начиная с 1948 года.
Что должен он теперь им сообщить, дабы завоевать расположение
пришельцев? Скорей всего, другие люди на его месте посоветовали бы НЛО
убираться прочь. Они даже стали бы пускать по нему ракеты или пытаться
подавить его фотонную энергию средствами радиоэлектронной борьбы. Так что,
подумал Хаскелл, ему обязательно надо поприветствовать гостей.
Д-О-Б-Р-О--П-О-Ж-А-Л-О-В-А-Т-Ь--С-Т-Р-А-Н-Н-И-К-И
Выбив приветствие, Хаскелл почувствовал, что здорово утомился.
Мизинец покраснел и начал болеть от непрерывного включения и выключения
прожектора. Должен быть какой-то более эффективный способ связи с
пришельцами.
Тут Уолтер вспомнил, что у Брэдли была парочка переносных
радиостанций, когда тот был ребенком. Последний раз Хаскелл видел их на
чердаке. Наверняка гости из космоса понимают по-английски, а на таком
корабле есть возможность отслеживать работу в любом диапазоне. Они с
удовольствием услышат дружелюбный голос землянина.
Уолтер Хаскелл бросил грузовик и ринулся по ступеням на чердак. Дай
бог, чтобы у него нашлись нужные батареи.
Гнездо...
Крик...
Гнездо...
Крик...
НА ФЕРМЕ СТОНИБРУК, ЗОНА Л-3, 23 МАРТА, 4:17 ЕДИНОГО ВРЕМЕНИ
На внешней поверхности цилиндра фермерской колонии не было ничего,
вызывающего интерес, не считая дорожки или "туннеля для инспекций",
предназначенного для желающих выбраться наружу. Инженерно-техническому
персоналу станции дизайнеры и строители комплекса не смогли предложить
ничего лучшего, как ряды полусферических проемов, шириной десять
сантиметров и пять в глубину, выбитые на поверхности сухого лунного камня.
Проемы располагались горизонтальными рядами, закручиваясь по часовой
стрелке спиралью от одного корпуса к другому. В каждый проем была вделана
двухсантиметровая скоба.
Всякий, желавший отправиться наружу, облачался в вакуумный костюм и
брал с собой кольцо, насаженное на конец трех кабелей. Кабели были
намотаны на катушках, прижатых особыми зажимами, на конце каждого кабеля
имелась защелка и крюк.
Питеру Камену показали эти приспособления лишь после того, как он
подписал контракт на должность инженера в колонии. Он не мог надивиться
его непродуманности. Чтобы совершить путешествие вдоль вращающегося
цилиндра, ему нужно было застегнуть пряжку, спуститься вниз через люк и
пройти через управлявшийся вручную шлюз. До начала движения Питер
подвешивал один из кабелей на внутреннюю перекладину и затем медленно
снижал уровень гравитации.
Теперь требовалось передвигаться по крюкам, насаженным на концы
углеродноволоконных четырехметровых палок, используемых одновременно и для
захвата и для высвобождения зажимов. Необходимость иметь три кабеля, как
скоро уяснил для себя Камен, заключалась в том, что, пытаясь двигаться от
одного проема к другому с одним крюком, рано или поздно начнешь крутиться
вокруг своей оси. Этот эффект имел отношение к постоянной угловой скорости
вращения колонии. Так что суть движения заключалась в фиксации двух
кабелей и движении третьего.
После долгих тренировок, Питер научился скользить вдоль десяти
метрового корпуса со скоростью около сорока метров в минуту. При такой
скорости Питер мог за четыре часа обследовать одну из сторон, занимаясь
только одними крюками, и не уделяя ни минуты осмотру сооружения и внешних
систем. Это означало, что он сможет "обследовать" всю внешнюю поверхность
за тысячу часов без учета пауз на инженерную работу, перерывы на еду, сон
и возвращения назад за новыми кислородными емкостями. Чтобы сделать
перерыв, ему придется цепляться от проема к проему, дабы достичь одного из
пятидесяти четырех входных шлюзов, расположенных радиально, по три в
линию, с интервалами в двадцать градусов друг от друга. Камен прикинул,
что, будь на то его желание, он смог бы обеспечить себе профессиональный
рост только за счет обследования наружных систем.
Неудивительно, что сам Питер вместе с генеральным управляющим Алоизом
Давенпортом предпочли бы сидеть внутри и теоретизировать по поводу того,
почему падает давление в ирригационной системе, как это было на прошлой
неделе, вместо того чтобы выйти наружу и произвести обследование. Питер
Камен не пошел бы, если бы падение давления в системе за последние десять
часов не поднялось бы с семнадцати процентов до тридцати. Такое положение
дел требовало принятие решительных мер, как, например, собственноручный
поиск причины сбоя.
Поверхностный осмотр, однако же, не дал никаких результатов.
Питер медленно двигался в узком пространстве между одним из
теплообменников и бетонным изгибом.
Питеру приходилось внимательно следить за кабелями и крюками, чтобы
не повредить какую-нибудь из тысячи сливных трубок, спускавшихся из
корпуса в теплообменник. Это были те самые канальца, которые, как
предполагал Питер, покрывались льдом, когда ориентация цилиндра на солнце
погружала их в длинную тень теплообменника. Однако, ощупав два десятка
таких трубок и подкрепив наблюдение термической пробой, Камен пришел к
выводу, что они не слишком холодные и не находятся подо льдом.
Возможно, что точка зрения Давенпорта ближе к истине. Удобрения,
используемые в колонии, могли накопиться внутри трубопроводов или
закупорить дренажно-фильтрующие маты, находящиеся под почвой над
внутренней плоскостью корабля... Разве что удобрения не могут
накапливаться с такой быстротой, и эта проблема была для Камена точно
гордиев узел.
Питер повращал барабан, чтобы приблизиться к поверхности
теплообменника. По мере приближения его взгляд скользил по нежным,
покрытым черной эмалью лепесткам и микротрубочкам, расположенным на его
поверхности.
На мгновение газа слегка затуманились. Нет, подожди-ка. Туман на
шлеме, а не перед глазами. Питер поднял перчатку и провел по шлему рукой.
На стекле появились толстые белые полосы. Что за чертовщина!
Полуослепший, Камен прекратил спуск и остановился, чтобы
поразмыслить. Ясно, что нечто странное налипло на внешнюю поверхность
шлема. Это нечто, возможно, попало на стекло в виде капель, а затем под
действием иссушающего вакуума превратилось в подобие взвешенной пыли. Ну и
что это может быть?
Питеру страстно хотелось поплевать на пальцы и провести по
поверхности, хотя открыть шлем он не мог. Впрочем, если протереть
небольшой участок чистой стороной перчатки, то тогда налет снимется. Или
так, или каким-то образом придется удалять смесь со всей поверхности
пластика. Для начала Питер решил заняться небольшим участком.
Он принялся тереть шлем равномерными круговыми движениями, затем
остановился, взглянул на далекие звезды и стал тереть сильнее. Пластик
наконец-то очистился, хотя отдельные полосы остались. Повернувшись,
инженер уголком глаза стал рассматривать темную сторону теплообменника.
Проклятье! Дымка появилась на том же самом месте.
Теплообменник брызжет ему в лицо! Он бьет по шлему чем-то мокрым, что
засыхает и превращается в липкую белую массу. Теперь, весело подумал Питер
Камен, снимается масса вопросов. Он нашел место утечки в системе
водоснабжения - и нашел с первого раза!
Питер дернул за левый трос, чтобы выйти из-под обстрела. Вычистив
вновь участок обзора, он бросил взгляд на поверхность теплообменника,
чтобы под углом попытаться обнаружить извергающийся гейзер воды. Но как