Страница:
Принципы службы (местнические или абсолютистские) проявлялись в системах чинов, должностей, наместнических титулов, а также порядке прохождения каждой из этих социально-служебных лестниц.
Местничество как социально-служебный институт
Абсолютистские принципы службы
Унификация чиновной системы Московской Руси
§ 5. Традиции и новшества армейской службы
Контрольные вопросы
Литература
Глава IV
§ 1. Церковное управление
Местничество как социально-служебный институт
Институт местничества окончательно установился в XVI столетии и был отменен только в 1681–1682 гг. Было ли местничество совместимо с принципами службы абсолютизирующегося государства? Сколь долго могло продолжаться их совместное существование? Окончательные ответы на эти вопросы дала история двух царствований – Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. Сравним основные положения службы местнической и службы абсолютистской.
Согласно местнической традиции, служба конкретного лица ставилась в прямую зависимость от служебного положения всего его рода и его личных служебных заслуг. Если когда-то один служилый человек был подчинен другому служилому человеку, то их дети, племянники, внуки и др. должны были находиться на службе в таком же соотношении. Если предок А был начальником над предком Б, то и А являлся начальником над Б. Формально местнические правила становились регулятором служебных отношений только в том случае, когда служба нескольких лиц являлась совместной, другими словами, двое или более лиц вступали в отношения «начальник – подчиненный». Служба считалось службой с местами, если назначение на нее было записано в разрядные книги, которые с середины XVI столетия велись в Разрядном приказе. Службы, не занесенные в разряд, местническими не считались, были гораздо менее почетными, но и местнических исков при их исполнении правительство не удовлетворяло.
Причина многочисленности исков крылась в самой местнической идеологии. Если человек, принимая служебное назначение, поступал в распоряжение представителя рода, занимавшего более низкое положение в местнической иерархии, он создавал прецедент для закрепления нового служебно-местнического соотношения двух этих родов, наносил «поруху» чести своего рода, понижал его статус.
Правом на местничество обладали далеко не все чиновно-служебные категории. Когда данный институт только возникал, его действие распространялось исключительно на аристократов. К третьей четверти XVII столетия в местническую сферу были включены лица, начиная с высшей родовой (княжеско-боярской) аристократии до дьяков дворянского происхождения.
Вопрос о том, чьи интересы реализовались через местническую систему (аристократии или как аристократии, так и самого государства), в историографии до сих пор не получил однозначного ответа. Решая эту проблему, следует учитывать особенности того или иного временного отрезка, соотношение сил государства и высшего общества на каждом отдельном этапе развития местничества.
Для аристократии местничество практически всегда являлось средством реализации претензий на высшие государственные должности и привилегированное служебное положение. Тот факт, что при совместной службе представитель более знатного рода становился начальником над членом менее знатного, далеко не исчерпывал возможности местничества. Они распространялись и на общие принципы прохождения чиновно-должностной системы. К середине XVII в. в среде аристократии выявились 16 родов «первой статьи» и 15 родов «второй статьи». По отношению к первым действовало неписаное правило: «при пожаловании в Боярскую думу производить в высший (боярский) чин». Представители второстепенной аристократии пользовались правом пожалования в окольничие. Таким образом, чем выше был местнический статус рода, тем короче и проще был путь его представителя к высшим чинам. Прослужив в молодости в придворных чинах спальников или стольников, большинство аристократов занимало лидирующее положение в высшем государственном органе Боярской думе. Безусловно, при поддержке со стороны царя в думные бояре могли попасть и выходцы из дворянства, но «перескочить» через чины думного дворянина и окольничего, стать сразу боярином для них было невозможно.
Аристократическими по своей сути оставались и высшие должности управленческой, военной и дипломатической сфер. Дипломатическая сфера, ориентированная на посольский церемониал, всегда оставалась самой консервативной, местнические законы здесь проявлялись более зримо. Так, первый посол на съезд с польскими и литовскими представителями должен был назначаться из бояр, относившихся к первостепенным родам не ниже 6-го, для членов родов первостепенной аристократии с 7-го по 16-й вершиной дипломатической карьеры могли стать должности первого посла к польскому королю или второго посла на польский съезд. Молодой представитель первостатейных аристократических родов, даже не получивший думного чина, стоял в социально-служебной иерархии выше, нежели человек, дослужившийся до окольнического чина, но не принадлежавший к тем родам, в которых были представители чина боярского. (Такой молодой аристократ мог быть отправлен послом к английскому королю, а окольничий «небоярского» рода этой чести был лишен.) В сфере центрального и местного управления, а также в военной сфере правила соответствия уровня должности уровню местнического положения проявлялись хотя и косвенно, но столь же неукоснительно. Так воеводы основных городов (Новгорода, Пскова, Астрахани, Киева и пр.), главы комиссий «на Москве», военные воеводы Большого полка, главы Ответной палаты, ведущей переговоры с представителями иностранных держав, – все они назначались исключительно из числа обладателей боярского чина. В боярах служили не только представители аристократических родов, но доля последних была подавляющей.
Привилегией аристократии можно считать и само право затевать местнические счеты. Между тем в условиях XVII столетия рассмотрение этого правила требует ряда оговорок. Включение в сферу местничества дворянского элемента формально могло создать для аристократии определенные сложности. Сам факт подачи местнического иска (даже не удовлетворенного правительством) лицом относительно незнатным против лица знатного служил «порухой» чести последнего. Пока местничество было только прерогативой боярско-княжеской аристократии, она сохраняла заинтересованность в нем. Когда же местничество распространилось и на дворянство, оно стало основой сближения служебного статуса аристократов и дворян (в XVII в. к аристократии не принадлежавших), вступило в противоречие с интересами значительной части аристократии.
Местничество не способствовало консолидации высшего сословия русского государства. Местническая система всегда являлась одной из самых иерархически выстроенных систем, в которой каждый представитель четко ощущал, кто выше или ниже его. В итоге данный институт выстраивал четкую вертикаль внутри сословия, препятствовал осознанию общего интереса.
Вопрос о местничестве и интересах государства столь же неоднозначен. Когда система только устанавливалась, она сулила ряд существенных выгод великокняжеской власти. Первая из них определялась тем, что решение местнических споров всегда оставалось прерогативой великого князя, а затем – царя. При этом последнее слово в осуществлении политики служебных назначений, хотя и оспаривалось верхушкой общества, но все же оставалось за государством. Другим положительным аспектом местничества эпохи начальной централизации государства была возможность посредством этого института приравнять потомственных удельных князей к нетитулованным боярам великих князей, подчинить себе княжат. Особую значимость при установлении местничества играл тот факт, что оно связало понятия о «чести» рода и «чести» отдельного лица с близостью к великокняжеской, а впоследствии – царской особе и расположением к нему государя.
Уже к середине XVI в. следы прежней автономии отдельных земель и княжеств ушли в прошлое, был выработан строгий порядок как военной, так и гражданской службы. Отношение государства к местничеству постепенно стало меняться. К середине XVII столетия «враждотворность» этого института становилась все более очевидной.
Согласно местнической традиции, служба конкретного лица ставилась в прямую зависимость от служебного положения всего его рода и его личных служебных заслуг. Если когда-то один служилый человек был подчинен другому служилому человеку, то их дети, племянники, внуки и др. должны были находиться на службе в таком же соотношении. Если предок А был начальником над предком Б, то и А являлся начальником над Б. Формально местнические правила становились регулятором служебных отношений только в том случае, когда служба нескольких лиц являлась совместной, другими словами, двое или более лиц вступали в отношения «начальник – подчиненный». Служба считалось службой с местами, если назначение на нее было записано в разрядные книги, которые с середины XVI столетия велись в Разрядном приказе. Службы, не занесенные в разряд, местническими не считались, были гораздо менее почетными, но и местнических исков при их исполнении правительство не удовлетворяло.
Причина многочисленности исков крылась в самой местнической идеологии. Если человек, принимая служебное назначение, поступал в распоряжение представителя рода, занимавшего более низкое положение в местнической иерархии, он создавал прецедент для закрепления нового служебно-местнического соотношения двух этих родов, наносил «поруху» чести своего рода, понижал его статус.
Правом на местничество обладали далеко не все чиновно-служебные категории. Когда данный институт только возникал, его действие распространялось исключительно на аристократов. К третьей четверти XVII столетия в местническую сферу были включены лица, начиная с высшей родовой (княжеско-боярской) аристократии до дьяков дворянского происхождения.
Вопрос о том, чьи интересы реализовались через местническую систему (аристократии или как аристократии, так и самого государства), в историографии до сих пор не получил однозначного ответа. Решая эту проблему, следует учитывать особенности того или иного временного отрезка, соотношение сил государства и высшего общества на каждом отдельном этапе развития местничества.
Для аристократии местничество практически всегда являлось средством реализации претензий на высшие государственные должности и привилегированное служебное положение. Тот факт, что при совместной службе представитель более знатного рода становился начальником над членом менее знатного, далеко не исчерпывал возможности местничества. Они распространялись и на общие принципы прохождения чиновно-должностной системы. К середине XVII в. в среде аристократии выявились 16 родов «первой статьи» и 15 родов «второй статьи». По отношению к первым действовало неписаное правило: «при пожаловании в Боярскую думу производить в высший (боярский) чин». Представители второстепенной аристократии пользовались правом пожалования в окольничие. Таким образом, чем выше был местнический статус рода, тем короче и проще был путь его представителя к высшим чинам. Прослужив в молодости в придворных чинах спальников или стольников, большинство аристократов занимало лидирующее положение в высшем государственном органе Боярской думе. Безусловно, при поддержке со стороны царя в думные бояре могли попасть и выходцы из дворянства, но «перескочить» через чины думного дворянина и окольничего, стать сразу боярином для них было невозможно.
Аристократическими по своей сути оставались и высшие должности управленческой, военной и дипломатической сфер. Дипломатическая сфера, ориентированная на посольский церемониал, всегда оставалась самой консервативной, местнические законы здесь проявлялись более зримо. Так, первый посол на съезд с польскими и литовскими представителями должен был назначаться из бояр, относившихся к первостепенным родам не ниже 6-го, для членов родов первостепенной аристократии с 7-го по 16-й вершиной дипломатической карьеры могли стать должности первого посла к польскому королю или второго посла на польский съезд. Молодой представитель первостатейных аристократических родов, даже не получивший думного чина, стоял в социально-служебной иерархии выше, нежели человек, дослужившийся до окольнического чина, но не принадлежавший к тем родам, в которых были представители чина боярского. (Такой молодой аристократ мог быть отправлен послом к английскому королю, а окольничий «небоярского» рода этой чести был лишен.) В сфере центрального и местного управления, а также в военной сфере правила соответствия уровня должности уровню местнического положения проявлялись хотя и косвенно, но столь же неукоснительно. Так воеводы основных городов (Новгорода, Пскова, Астрахани, Киева и пр.), главы комиссий «на Москве», военные воеводы Большого полка, главы Ответной палаты, ведущей переговоры с представителями иностранных держав, – все они назначались исключительно из числа обладателей боярского чина. В боярах служили не только представители аристократических родов, но доля последних была подавляющей.
Привилегией аристократии можно считать и само право затевать местнические счеты. Между тем в условиях XVII столетия рассмотрение этого правила требует ряда оговорок. Включение в сферу местничества дворянского элемента формально могло создать для аристократии определенные сложности. Сам факт подачи местнического иска (даже не удовлетворенного правительством) лицом относительно незнатным против лица знатного служил «порухой» чести последнего. Пока местничество было только прерогативой боярско-княжеской аристократии, она сохраняла заинтересованность в нем. Когда же местничество распространилось и на дворянство, оно стало основой сближения служебного статуса аристократов и дворян (в XVII в. к аристократии не принадлежавших), вступило в противоречие с интересами значительной части аристократии.
Местничество не способствовало консолидации высшего сословия русского государства. Местническая система всегда являлась одной из самых иерархически выстроенных систем, в которой каждый представитель четко ощущал, кто выше или ниже его. В итоге данный институт выстраивал четкую вертикаль внутри сословия, препятствовал осознанию общего интереса.
Вопрос о местничестве и интересах государства столь же неоднозначен. Когда система только устанавливалась, она сулила ряд существенных выгод великокняжеской власти. Первая из них определялась тем, что решение местнических споров всегда оставалось прерогативой великого князя, а затем – царя. При этом последнее слово в осуществлении политики служебных назначений, хотя и оспаривалось верхушкой общества, но все же оставалось за государством. Другим положительным аспектом местничества эпохи начальной централизации государства была возможность посредством этого института приравнять потомственных удельных князей к нетитулованным боярам великих князей, подчинить себе княжат. Особую значимость при установлении местничества играл тот факт, что оно связало понятия о «чести» рода и «чести» отдельного лица с близостью к великокняжеской, а впоследствии – царской особе и расположением к нему государя.
Уже к середине XVI в. следы прежней автономии отдельных земель и княжеств ушли в прошлое, был выработан строгий порядок как военной, так и гражданской службы. Отношение государства к местничеству постепенно стало меняться. К середине XVII столетия «враждотворность» этого института становилась все более очевидной.
Абсолютистские принципы службы
Становление принципов службы нарождавшегося абсолютизма стало основной причиной «антиместнической» направленности государственной политики.
Среди них первейшую роль играл принцип «годности к государевой службе». В качестве главного основания для назначения на ту или иную должность выступал фактор личных заслуг должностного лица. К ним относились таланты, способности, профессионализм отдельной личности, а вовсе не служебные заслуги его рода.
Другим абсолютистским принципом службы являлся тезис о «почетности всех служб государю». Он также противоречил местнической идеологии службы, в рамках которой бытовали представления о службах почетных и непочетных (в местническую эпоху выделялись службы, на которые могли назначаться аристократы, на какие дворяне, дьяки и т. д.). В период становления абсолютизма на особую высоту были подняты те службы, на которые назначал лично государь.
Проводя идею о почетности всех государевых служб, власть всячески поощряла тех людей, которые согласились исполнять непочетные, с точки зрения местничества, обязанности. Таких людей награждали деньгами и землями, с ними запрещали вести местнические споры, а при попытке оскорбить честь такого человека виновному определяли суровое наказание.
Зарождение абсолютизма все более подвигало царскую власть к ограничению, а затем и уничтожению местничества. В третьей четверти XVII столетия ограничение шло по нескольким направлениям: усиливалась роль царя и ослаблялась роль Боярской думы как органа родовой аристократии в рассмотрении и вынесении решений по местническим спорам; устанавливалось «безместие» в местнических службах (при этом либо ряд служб, ранее местнических, переставали признавать таковыми, либо запрещали считаться местами на определенный срок, например, во время военной кампании); начало местнического спора человеком, недовольным своим назначением, все чаще стало рассматриваться как противодействие политике царских служебных назначений (при этом наказание выносилось за неповиновение воле царя и было более жестким, чем традиционные наказания за несправедливое местничество).
Фактически в царствование Алексея Михайловича вопрос о необходимости отмены местничества был поставлен. Принять окончательное решение и ликвидировать принципиально устаревший институт – задача, решенная сыном и ближайшим преемником этого царя.
Среди них первейшую роль играл принцип «годности к государевой службе». В качестве главного основания для назначения на ту или иную должность выступал фактор личных заслуг должностного лица. К ним относились таланты, способности, профессионализм отдельной личности, а вовсе не служебные заслуги его рода.
Другим абсолютистским принципом службы являлся тезис о «почетности всех служб государю». Он также противоречил местнической идеологии службы, в рамках которой бытовали представления о службах почетных и непочетных (в местническую эпоху выделялись службы, на которые могли назначаться аристократы, на какие дворяне, дьяки и т. д.). В период становления абсолютизма на особую высоту были подняты те службы, на которые назначал лично государь.
Проводя идею о почетности всех государевых служб, власть всячески поощряла тех людей, которые согласились исполнять непочетные, с точки зрения местничества, обязанности. Таких людей награждали деньгами и землями, с ними запрещали вести местнические споры, а при попытке оскорбить честь такого человека виновному определяли суровое наказание.
Зарождение абсолютизма все более подвигало царскую власть к ограничению, а затем и уничтожению местничества. В третьей четверти XVII столетия ограничение шло по нескольким направлениям: усиливалась роль царя и ослаблялась роль Боярской думы как органа родовой аристократии в рассмотрении и вынесении решений по местническим спорам; устанавливалось «безместие» в местнических службах (при этом либо ряд служб, ранее местнических, переставали признавать таковыми, либо запрещали считаться местами на определенный срок, например, во время военной кампании); начало местнического спора человеком, недовольным своим назначением, все чаще стало рассматриваться как противодействие политике царских служебных назначений (при этом наказание выносилось за неповиновение воле царя и было более жестким, чем традиционные наказания за несправедливое местничество).
Фактически в царствование Алексея Михайловича вопрос о необходимости отмены местничества был поставлен. Принять окончательное решение и ликвидировать принципиально устаревший институт – задача, решенная сыном и ближайшим преемником этого царя.
Унификация чиновной системы Московской Руси
Переход государственной системы на принципы абсолютизма ставил задачу создания четкой иерархической системы государственной службы. В новых условиях служба каждого отдельного человека переставала восприниматься только как реализация прав, данных по происхождению и связанных с принадлежностью к определенной социальной группе. Теперь все члены общества, начиная с представителей княжеско-боярской аристократии, постепенно втягивались в систему, одним из главных правил которой являлось служение государству. Последнее было невозможно без создания системы контроля государства над служебным продвижением каждого служилого человека. В существовавших условиях реальным фактором служебного роста огромного числа должностных лиц, принадлежавших к разным сословиям, могла стать четко выстроенная чиновная система. Продвижение по социальной лестнице еще более, чем ранее, было поставлено в прямую зависимость с пожалованием от государя нового, более высокого чина.
Усиление роли чиновной системы сталкивало Россию с проблемой выбора: оставаться ли государству в рамках традиционной чиновно-служебной системы Московской Руси, либо же переходить на ту чиновную систему, что была присуща европейским государствам. На разных этапах развития отечественного абсолютизма этот вопрос решался по-разному. В период утверждения абсолютизма в XVIII в. традиционная русская служебная система была отвергнута, государство перешло к европейским принципам военной, гражданской и придворной службы, отразившимся в петровской «Табели о рангах». Этот процесс наметился еще при предшественниках Петра I, особенно при царе Федоре Алексеевиче. Между тем, пока данная тенденция находилась лишь в стадии становления, Россия завершила формирование чиновно-служебной системы Московской Руси, приспособив ее на время к задачам устанавливающегося абсолютизма. Сохранение основных черт традиционной чиновной системы при переходе к новым принципам службы явилось особенностью начального этапа становления русского абсолютизма, характеристикой национальной абсолютистской модели.
Высшими чинами считались думные: боярин, окольничий, думный дворянин, думный дьяк (охарактеризованные нами ранее при анализе Боярской думы). Четыре думных чина, сформировавшиеся еще в XVI столетии, в XVII в. не потеряли своего значения. Получение одного из этих чинов означало одновременно и вхождение в Боярскую думу. Поскольку круг служебных поручений этих чинов не ограничивался заседанием в Думе, а включал в себя выполнение обязанностей воевод, послов, руководителей приказов и т. д., в официальных документах при перечислении членов Боярской думы, как правило, указывали как их должность (посол, воевода и пр.), так и их чин (боярин, окольничий и т. д.).
С введением при Алексее Михайловиче официального пожалования в Ближнюю думу правительство предприняло попытку поставить над думными чинами аналогичные им ближние чины – ближнего боярина и ближнего окольничего. К 1675 г. официальные росписи, всегда составлявшиеся по принципу «от высших к низшим чинам» начинались с перечня ближних бояр, затем ближних окольничих, и только за ними могли следовать думные бояре.
Ниже думных чинов, а, по мнению ряда авторов, параллельно с думными чинами, стояли чины дворцовые (или придворные). Отличительной особенностью этих чинов являлось смешение чина с должностью, чего не наблюдалось в отношении чинов думных. В силу этого придворные чины не столь четко как думные выстраивались на иерархической лестнице. В данной сфере скорее можно выделить несколько групп чинов-должностей, близких по факту выполнения сходных обязанностей их носителями.
Одно из направлений придворной службы было связано с чинами постельничего и спальников. Последние находились в непосредственном подчинении первого. Постельничий ведал постельной царской казною, внутренним распорядком царских покоев, государевой Мастерской палатой, занимавшейся изготовлением царских вещей, нередко возглавлял царскую канцелярию, хранил царскую печать, предназначенную для «тайных и скорых дел». По своему положению в государстве постельничий был равен второму думному чину – окольничему. Спальники в основном дежурили в дворцовых покоях, сопровождали государя в поездках. Среди спальнических чинов выделялись два: спальника и комнатного спальника. Комнатные спальники в отличие от обычных имели доступ в личные покои государя.
Другое направление было связано с должностями-чинами кравчего и подчиненных непосредственно ему стольников. Стольники (тоже придворный чин и должность) изначально прислуживали князьям (царям) во время трапез, сопровождали их в поездках. В середине XVII в. они преимущественно исполняли роль служащего за царским столом во время торжественных обедов, дававшихся в честь иностранных послов или представителей иностранных царствующих домов. Так же как комнатный спальник в чиновном отношении был выше обычного спальника, над стольниками в чиновной градации стояли комнатные стольники.
В XVII в. все более стали различать понятия чина и должности. Такие понятия, как «стольник», «спальник» воспринимались именно как чины. По должности же носители этих чинов были послами, товарищами послов, воеводами и пр.
Ступенькой ниже чина стольника был придворный чин-должность – стряпчий. Изначально обязанность стряпчих заключалась в сопровождении царя во время его выездов и выходов. Стряпчие при этом носили за царем скипетр, во время богослужения в церкви держали царскую шапку и платок, в походах возили саблю, саадак (вид холодного оружия), панцирь (вид кольчуги). Кроме того, стряпчих посылали во всевозможные посылки. Чуть выше стряпчих стоял стряпчий с ключом.
К придворным чинам-должностям изначально относились и такие чины, как казначей, ясельничий, оружейничий, дворецкий, ловчий, сокольничий. Постепенно должностная сторона их деятельности усиливалась. Большинство из них возглавляли дворцовые приказы. Казначей являлся главой Казенного приказа, ведавшего производством и хранением ценностей царской казны, торговыми операциями для царских нужд. Оружейничий являлся главой Оружейного приказа. Сокольничий в конце XVI–XVII вв. стал главой Сокольничего приказа. Ясельничий являлся начальником Конюшенного приказа, ведавшего лошадьми и царской охотой. Ранее, в XVI столетии этот приказ возглавлял конюший боярин, а ясельничий являлся его помощником. Конюший тогда считался первым из бояр. Известно, что в чине конюшего был Борис Годунов, ставший впоследствии царем. В период после Смуты конца XVI – начала XVII в. государи старались не жаловать чином конюшего, а поручать Конюшенный приказ ясельничему.
Нераздельность ряда дворцовых чинов и должностей приводила к возможности их сочетания с другими чинами, и чаще всего думными. Казначей входил в Боярскую думу, занимая в ней положение между окольничими и думными дворянами. Дворецкий нередко носил боярский чин. Примером может послужить карьера «боярина и дворецкого» А.М. Львова. Оружейничий так же мог быть либо боярином, либо окольничим. Чин ловчего и сокольничего чаще всего служил дополнением к другим более распространенным придворным чинам. Так, А.И. Матюшкин являлся стольником и московским ловчим.
Носители подавляющего числа дворцовых чинов принадлежали к феодальной аристократии: кравчие, постельничие, «стряпчие с ключом», комнатные и «рядовые» стольники. Некоторые чины-должности преимущественно предназначались для людей молодых по возрасту. Так, в спальниках служили отпрыски бояр, окольничих, думных людей. Прослужив некоторое время в этой придворной должности, они жаловались в высшие думные чины.
Дворцовые чины составляли часть московских чинов, к которым также принадлежали чин дворянина московского и такой чин, как жилец. Вслед за московскими чинами шли чины городовые, носителями которых являлось провинциальное дворянство. Верхушку городовых (уездных) дворян составляли дворяне выборные («выбор»). В середине XVII в. традиционное чиновное деление было подтверждено и закреплено Соборным Уложением.
Усиление роли чиновной системы сталкивало Россию с проблемой выбора: оставаться ли государству в рамках традиционной чиновно-служебной системы Московской Руси, либо же переходить на ту чиновную систему, что была присуща европейским государствам. На разных этапах развития отечественного абсолютизма этот вопрос решался по-разному. В период утверждения абсолютизма в XVIII в. традиционная русская служебная система была отвергнута, государство перешло к европейским принципам военной, гражданской и придворной службы, отразившимся в петровской «Табели о рангах». Этот процесс наметился еще при предшественниках Петра I, особенно при царе Федоре Алексеевиче. Между тем, пока данная тенденция находилась лишь в стадии становления, Россия завершила формирование чиновно-служебной системы Московской Руси, приспособив ее на время к задачам устанавливающегося абсолютизма. Сохранение основных черт традиционной чиновной системы при переходе к новым принципам службы явилось особенностью начального этапа становления русского абсолютизма, характеристикой национальной абсолютистской модели.
Высшими чинами считались думные: боярин, окольничий, думный дворянин, думный дьяк (охарактеризованные нами ранее при анализе Боярской думы). Четыре думных чина, сформировавшиеся еще в XVI столетии, в XVII в. не потеряли своего значения. Получение одного из этих чинов означало одновременно и вхождение в Боярскую думу. Поскольку круг служебных поручений этих чинов не ограничивался заседанием в Думе, а включал в себя выполнение обязанностей воевод, послов, руководителей приказов и т. д., в официальных документах при перечислении членов Боярской думы, как правило, указывали как их должность (посол, воевода и пр.), так и их чин (боярин, окольничий и т. д.).
С введением при Алексее Михайловиче официального пожалования в Ближнюю думу правительство предприняло попытку поставить над думными чинами аналогичные им ближние чины – ближнего боярина и ближнего окольничего. К 1675 г. официальные росписи, всегда составлявшиеся по принципу «от высших к низшим чинам» начинались с перечня ближних бояр, затем ближних окольничих, и только за ними могли следовать думные бояре.
Ниже думных чинов, а, по мнению ряда авторов, параллельно с думными чинами, стояли чины дворцовые (или придворные). Отличительной особенностью этих чинов являлось смешение чина с должностью, чего не наблюдалось в отношении чинов думных. В силу этого придворные чины не столь четко как думные выстраивались на иерархической лестнице. В данной сфере скорее можно выделить несколько групп чинов-должностей, близких по факту выполнения сходных обязанностей их носителями.
Одно из направлений придворной службы было связано с чинами постельничего и спальников. Последние находились в непосредственном подчинении первого. Постельничий ведал постельной царской казною, внутренним распорядком царских покоев, государевой Мастерской палатой, занимавшейся изготовлением царских вещей, нередко возглавлял царскую канцелярию, хранил царскую печать, предназначенную для «тайных и скорых дел». По своему положению в государстве постельничий был равен второму думному чину – окольничему. Спальники в основном дежурили в дворцовых покоях, сопровождали государя в поездках. Среди спальнических чинов выделялись два: спальника и комнатного спальника. Комнатные спальники в отличие от обычных имели доступ в личные покои государя.
Другое направление было связано с должностями-чинами кравчего и подчиненных непосредственно ему стольников. Стольники (тоже придворный чин и должность) изначально прислуживали князьям (царям) во время трапез, сопровождали их в поездках. В середине XVII в. они преимущественно исполняли роль служащего за царским столом во время торжественных обедов, дававшихся в честь иностранных послов или представителей иностранных царствующих домов. Так же как комнатный спальник в чиновном отношении был выше обычного спальника, над стольниками в чиновной градации стояли комнатные стольники.
В XVII в. все более стали различать понятия чина и должности. Такие понятия, как «стольник», «спальник» воспринимались именно как чины. По должности же носители этих чинов были послами, товарищами послов, воеводами и пр.
Ступенькой ниже чина стольника был придворный чин-должность – стряпчий. Изначально обязанность стряпчих заключалась в сопровождении царя во время его выездов и выходов. Стряпчие при этом носили за царем скипетр, во время богослужения в церкви держали царскую шапку и платок, в походах возили саблю, саадак (вид холодного оружия), панцирь (вид кольчуги). Кроме того, стряпчих посылали во всевозможные посылки. Чуть выше стряпчих стоял стряпчий с ключом.
К придворным чинам-должностям изначально относились и такие чины, как казначей, ясельничий, оружейничий, дворецкий, ловчий, сокольничий. Постепенно должностная сторона их деятельности усиливалась. Большинство из них возглавляли дворцовые приказы. Казначей являлся главой Казенного приказа, ведавшего производством и хранением ценностей царской казны, торговыми операциями для царских нужд. Оружейничий являлся главой Оружейного приказа. Сокольничий в конце XVI–XVII вв. стал главой Сокольничего приказа. Ясельничий являлся начальником Конюшенного приказа, ведавшего лошадьми и царской охотой. Ранее, в XVI столетии этот приказ возглавлял конюший боярин, а ясельничий являлся его помощником. Конюший тогда считался первым из бояр. Известно, что в чине конюшего был Борис Годунов, ставший впоследствии царем. В период после Смуты конца XVI – начала XVII в. государи старались не жаловать чином конюшего, а поручать Конюшенный приказ ясельничему.
Нераздельность ряда дворцовых чинов и должностей приводила к возможности их сочетания с другими чинами, и чаще всего думными. Казначей входил в Боярскую думу, занимая в ней положение между окольничими и думными дворянами. Дворецкий нередко носил боярский чин. Примером может послужить карьера «боярина и дворецкого» А.М. Львова. Оружейничий так же мог быть либо боярином, либо окольничим. Чин ловчего и сокольничего чаще всего служил дополнением к другим более распространенным придворным чинам. Так, А.И. Матюшкин являлся стольником и московским ловчим.
Носители подавляющего числа дворцовых чинов принадлежали к феодальной аристократии: кравчие, постельничие, «стряпчие с ключом», комнатные и «рядовые» стольники. Некоторые чины-должности преимущественно предназначались для людей молодых по возрасту. Так, в спальниках служили отпрыски бояр, окольничих, думных людей. Прослужив некоторое время в этой придворной должности, они жаловались в высшие думные чины.
Дворцовые чины составляли часть московских чинов, к которым также принадлежали чин дворянина московского и такой чин, как жилец. Вслед за московскими чинами шли чины городовые, носителями которых являлось провинциальное дворянство. Верхушку городовых (уездных) дворян составляли дворяне выборные («выбор»). В середине XVII в. традиционное чиновное деление было подтверждено и закреплено Соборным Уложением.
§ 5. Традиции и новшества армейской службы
Тенденции абсолютизации и европеизации среди всех служебных сфер наиболее зримо проявились в армии. К XVII столетию в России относятся зачатки регулярной армии, характерной для любого абсолютистского государства, с XVII в. связан и процесс перехода русской армии к системе европейских чинов.
Традиционная русская армия XVII в. состояла из служилых «по отечеству» и «служилых по прибору». К «служилым по отечеству» относились феодалы из думных и московских чинов, городовые и провинциальные дворяне. Столь же важной составляющей войска были служилые «по прибору» (стрельцы, городовые казаки, пушкари и другие). В течение KVII в. постоянно возрастала роль в армии нерусских народов (башкир, татар и др.). Такая армия не могла обеспечить потребности государства, проводящего активную внешнюю политику. Требовалось значительно увеличить численность войск. Для этого было необходимо распространить воинскую повинность на податные сословия. Практика принудительного набора в полки стала развиваться. Сначала не существовало единых норм и правил поставки людей на воинскую службу: могли брать определенное число мужчин с площади пахотной земли, с определенного специальными царскими указами количества крестьянских и посадских дворов, с числа крестьян и горожан, внесенных в переписные книги. До конца столетия наряду с обязательным набором производился и добровольный прибор крестьян на армейскую службу. В середине столетия произошел переход от частных к общегосударственным призывам даточных людей, были повышены нормы их поставки.
Новшеством XVII столетия стало создание полков нового строя. К данным полкам относились полки солдатские, рейтарские, драгунские. Это были воинские части, созданные по образцу западноевропейской армии. (В Европе первыми стали обучать войска «ратному строю», т. е. единообразным способам стрельбы, приемам с пиками, построению в боевой порядок перед сражением и т. д. В странах Западной Европы появились новые виды кавалерии, вооруженные не только холодным оружием, но и огнестрельным. Это были рейтары, драгуны.) В 30—40-е годы XVII столетия полки нового строя формировали из вольных людей, казаков, иностранцев. В 50-е годы эти полки пополнялись на основании принудительных наборов из крестьян и посадских людей. Данные части проходили специальную подготовку, качество их службы было значительно выше.
В полках нового строя существовала иная, чем в старых войсках, иерархия офицерских чинов. Старые состояли из сотен и десятков, ими командовали головы и полуголовы. Новые делились на роты (конные – на эскадроны). В них были введены такие офицерские чины, как полковники, полуполковники, майоры, капитаны, прапорщики, капралы. Возможности содержать новые полки под ружьем в мирное время не было. В силу этого после очередной кампании их распускали по домам, до нового призыва. Оружие солдаты сдавали в «государеву казну» на хранение, лошадей, для прокорма, – в монастырские и другие вотчины.
Традиционная русская армия XVII в. состояла из служилых «по отечеству» и «служилых по прибору». К «служилым по отечеству» относились феодалы из думных и московских чинов, городовые и провинциальные дворяне. Столь же важной составляющей войска были служилые «по прибору» (стрельцы, городовые казаки, пушкари и другие). В течение KVII в. постоянно возрастала роль в армии нерусских народов (башкир, татар и др.). Такая армия не могла обеспечить потребности государства, проводящего активную внешнюю политику. Требовалось значительно увеличить численность войск. Для этого было необходимо распространить воинскую повинность на податные сословия. Практика принудительного набора в полки стала развиваться. Сначала не существовало единых норм и правил поставки людей на воинскую службу: могли брать определенное число мужчин с площади пахотной земли, с определенного специальными царскими указами количества крестьянских и посадских дворов, с числа крестьян и горожан, внесенных в переписные книги. До конца столетия наряду с обязательным набором производился и добровольный прибор крестьян на армейскую службу. В середине столетия произошел переход от частных к общегосударственным призывам даточных людей, были повышены нормы их поставки.
Новшеством XVII столетия стало создание полков нового строя. К данным полкам относились полки солдатские, рейтарские, драгунские. Это были воинские части, созданные по образцу западноевропейской армии. (В Европе первыми стали обучать войска «ратному строю», т. е. единообразным способам стрельбы, приемам с пиками, построению в боевой порядок перед сражением и т. д. В странах Западной Европы появились новые виды кавалерии, вооруженные не только холодным оружием, но и огнестрельным. Это были рейтары, драгуны.) В 30—40-е годы XVII столетия полки нового строя формировали из вольных людей, казаков, иностранцев. В 50-е годы эти полки пополнялись на основании принудительных наборов из крестьян и посадских людей. Данные части проходили специальную подготовку, качество их службы было значительно выше.
В полках нового строя существовала иная, чем в старых войсках, иерархия офицерских чинов. Старые состояли из сотен и десятков, ими командовали головы и полуголовы. Новые делились на роты (конные – на эскадроны). В них были введены такие офицерские чины, как полковники, полуполковники, майоры, капитаны, прапорщики, капралы. Возможности содержать новые полки под ружьем в мирное время не было. В силу этого после очередной кампании их распускали по домам, до нового призыва. Оружие солдаты сдавали в «государеву казну» на хранение, лошадей, для прокорма, – в монастырские и другие вотчины.
Контрольные вопросы
1. Охарактеризуйте основные особенности начального этапа становления абсолютизма в России.
2. Назовите и проанализируйте основные идеи, совокупность которых в XVII в. определяла концепцию самодержавной монархии.
3. Покажите, каким образом русское законодательство XVII в. способствовало оформлению самодержавного характера монархической власти.
4. Охарактеризуйте роль Боярской думы в XVII столетии и объясните изменение функций этого государственного органа по мере становления абсолютизма.
5. Раскройте тенденцию становления бюрократического аппарата на примерах комиссий «на Москве» и приказной системы.
6. Проанализируйте основные направления эволюции системы государственной службы на протяжении царствований Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.
7. Какие новшества в армии стали отражением процессов абсолютизации власти и европеизации России?
2. Назовите и проанализируйте основные идеи, совокупность которых в XVII в. определяла концепцию самодержавной монархии.
3. Покажите, каким образом русское законодательство XVII в. способствовало оформлению самодержавного характера монархической власти.
4. Охарактеризуйте роль Боярской думы в XVII столетии и объясните изменение функций этого государственного органа по мере становления абсолютизма.
5. Раскройте тенденцию становления бюрократического аппарата на примерах комиссий «на Москве» и приказной системы.
6. Проанализируйте основные направления эволюции системы государственной службы на протяжении царствований Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.
7. Какие новшества в армии стали отражением процессов абсолютизации власти и европеизации России?
Литература
1. Базилевич К.В., Богоявленский С.К., Чаев Н.С. Царская власть и Боярская дума // Очерки истории СССР Период феодализма. XVII в. М., 1955.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1909.
3. Гурлянд И.Я. Приказ великого государя Тайных дел. Ярославль, 1902.
4. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.
5. Ерошкин Н.П. Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.
6. ЗаозерскийА.И. Царская вотчина XVII в. М., 1937.
7. Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. СПб., 1919.
8. Леонтьев А.К. Государственный строй // Очерки русской культуры XVII века. Ч. I. М., 1979.
9. Пресняков А.Е. Московское царство. Пг., 1918.
10. СахаровА.М. Образование и развитие Российского государства в XVI–XVII вв. М., 1969.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1909.
3. Гурлянд И.Я. Приказ великого государя Тайных дел. Ярославль, 1902.
4. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.
5. Ерошкин Н.П. Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.
6. ЗаозерскийА.И. Царская вотчина XVII в. М., 1937.
7. Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. СПб., 1919.
8. Леонтьев А.К. Государственный строй // Очерки русской культуры XVII века. Ч. I. М., 1979.
9. Пресняков А.Е. Московское царство. Пг., 1918.
10. СахаровА.М. Образование и развитие Российского государства в XVI–XVII вв. М., 1969.
Глава IV
Церковь в XVII в.
§ 1. Церковное управление
В XVII в. в Русской православной церкви сохранялось традиционное деление территории государства на церковные области – епархии. Их количество могло увеличиваться или уменьшаться в зависимости от изменения внешних границ, но принципы управления оставались неизменными. В соответствии с практикой соборного управления патриарх был первым среди равных и имел право полновластно распоряжаться только в своей патриаршей области. При патриархе Иосафе была установлена очередность перечисления членов Освященного собора (высшего органа церковного управления) по важности их места в церковной иерархии: митрополиты Новгородский, Казанский, Ростовский, Сарский; архиепископы Вологодский, Суздальский, Рязанский, Тверской, Астраханский, Сибирский, Псковский; епископ Коломенский, и далее шли архимандриты и игумены 46 монастырей, причем целый ряд игуменов, в том числе Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского, Соловецкого, Ферапонтова монастырей, были выше некоторых архимандритов. Главы епархий ведали всеми духовными делами в рамках закрепленной за ними территории, и им подчинялись все расположенные там церкви и монастыри, за исключением тех, кто имел несудимые грамоты от Государя. Ни один из иерархов, в том числе, и патриарх, не имел права «вступаться» в пределы чужой епархии. Все доходы с духовенства и соответствующих судебных дел поступали в полное распоряжение главы епархии. Это касалось даже церквей архиерейских вотчин, разбросанных по разным уездам. Окладные и неокладные пошлины с них шли в казну той епархии, на территории которой они находились.