Страница:
Выборные должности в местном церковном управлении
Самой обширной и богатой епархией была патриаршая область. В ведении патриарха находились тысячи церквей многих городов с пригородами и уездами. При патриархе Филарете в 1620 г. была проведена массовая перепись фактически по всем уездам патриаршей области, в ходе которой уточнено количество приходов и дворов в них. При этом фиксировалось, сколько с каждой церкви положено различных платежей в зависимости от приписанной земли. Привлечение к дозору поповских выборных лиц и «лучших» людей закономерно в условиях сохранения и ведущей роли выборного начала в местных органах власти после Смуты. Необходимо отметить, что в патриаршей области наиболее последовательно выполнялись решения Церковно-земского собора 1551 г. Стоглав предписывал избрать по всем городам старост – священников и десятских, которые должны были и в митрополии, и в архиепископиях, и в епископиях, каждый в своих пределах, дозирать по всем церквям священников и дьяконов, чтобы «было у них все по священным правилам и по церковному уставу». Помимо этого на них возлагалась обязанность сбора святительской дани и пошлин, которые поступали ранее на содержание десятильников и заезщиков, приезжающих за данью (так называемые «налог и заезд»), а теперь доставлялись поповскими старостами непосредственно в святительскую казну.
Кроме этого, согласно Стоглаву, из «добрых и житием непорочных» священников избирались протопопы местных соборов, которые вместе с архимандритами и игуменами надзирали и досматривали над поповскими старостами и десятскими. При этом главы монастырей также избирались из «добрых» и грамотных монахов. Все вместе они осуществляли контроль за духовенством десятины, проверяли жалованные, благословенные, ставленые грамоты, и если не было подписей или отметок об оплате пошлин и данных денег, взыскивали штрафы, отправляли виновных в различных нарушениях в Москву. При этом им разрешалось просить в помощь стрельцов, приставов и пушкарей у воевод, которые должны были оказывать всяческое содействие местным церковным властям.
Черное духовенство, а также руководители крупных монастырей всегда играли важную роль в церковной и политической жизни России. Поэтому закономерно использование некоторых из них в качестве представителей центральной власти на местном уровне с наделением соответствующими управленческими функциями и полномочиями фискального и судебного характера. Сами монастыри использовались как исправительные учреждения, куда отправляли «за великую гордость, непослушание и церковную смуту».
Местным духовным властям вменялось в обязанность не только участвовать в дозорах, проводимых по инициативе Москвы, но и обкладывать данью новоприбыльные церкви. Новые данные вносились ими в окладные книги, по которым собирались окладные доходы. Для каждой церкви устанавливался определенный размер дани, десятильничего налога и заезда. Из патриарших приказов по десятинам ежегодно рассылались грамоты ответственным за сбор денег лицам, подтверждающие их полномочия и конкретный порядок сбора в наступающем году. Размер дани устанавливался в зависимости от количества дворов расположенных на церковной земле согласно дозорным книгам. Если церкви получали жалованную грамоту (в таком случае их называли грамотчиками), они самостоятельно привозили деньги в Москву в патриарший Казенный приказ, и, следовательно, находились в меньшей зависимости от местных духовных властей. Но при этом окладные сборы с них увеличивались в два раза.
В Москве для сборов неокладных доходов была создана Тиунская изба с несколькими поповскими старостами во главе с тиуном, сменяющимся каждые 2 года. Эти доходы включали пошлины с новопоставленных грамот, перехожих грамот, похоронные, пенные деньги, явочные от обеден, а также венечные пошлины. Сбором последних занимались подьячие. Все эти деньги шли в патриарший Казенный приказ. Тиунские сборы поступали ежемесячно – за прошедший месяц, сборы подъячего – после очередного «мясоеда» – пора многочисленных свадеб. Строительство Тиунской избы и ее содержание финансировалось из домовой патриаршей казны, но сама должность тиуна из патриаршего Казенного приказа не оплачивалась. Ему только могли выплатить премию за «учиненную прибыль». В исключительных случаях, когда грамоты давались из Казенного приказа, пошлины с таких похоронных, перехожих, новоявленных и явочных от обеден взымались подьячими приказа.
По остальным десятинам, территориально совпадавшим с уездами, неокладные доходы собирали местные церковные власти – игумены, протопопы, поповские старосты. Они составляли соответствующие росписи венечных пошлин с отроков, двоеженцев и троеженцев (размер пошлин увеличивался с каждым новым браком), перехожих, новоявленных, похоронных и явочных от обеден, а также пошлин с судных дел, находящихся в компетенции низового звена патриаршего управления. Как для грамотчиков, так и для поповских старост устанавливался определенный день уплаты окладных денег в патриаршем Казенном приказе на Москве. Привозя в назначенные сроки окладные доходы, поповские старосты отдавали и собранные к этому дню неокладные поступления. При необходимости неокладные пошлины доставлялись повторно в конце года. В случае несвоевременной уплаты начислялась пеня, превышающая саму дань с церкви.
Кроме этого, согласно Стоглаву, из «добрых и житием непорочных» священников избирались протопопы местных соборов, которые вместе с архимандритами и игуменами надзирали и досматривали над поповскими старостами и десятскими. При этом главы монастырей также избирались из «добрых» и грамотных монахов. Все вместе они осуществляли контроль за духовенством десятины, проверяли жалованные, благословенные, ставленые грамоты, и если не было подписей или отметок об оплате пошлин и данных денег, взыскивали штрафы, отправляли виновных в различных нарушениях в Москву. При этом им разрешалось просить в помощь стрельцов, приставов и пушкарей у воевод, которые должны были оказывать всяческое содействие местным церковным властям.
Черное духовенство, а также руководители крупных монастырей всегда играли важную роль в церковной и политической жизни России. Поэтому закономерно использование некоторых из них в качестве представителей центральной власти на местном уровне с наделением соответствующими управленческими функциями и полномочиями фискального и судебного характера. Сами монастыри использовались как исправительные учреждения, куда отправляли «за великую гордость, непослушание и церковную смуту».
Местным духовным властям вменялось в обязанность не только участвовать в дозорах, проводимых по инициативе Москвы, но и обкладывать данью новоприбыльные церкви. Новые данные вносились ими в окладные книги, по которым собирались окладные доходы. Для каждой церкви устанавливался определенный размер дани, десятильничего налога и заезда. Из патриарших приказов по десятинам ежегодно рассылались грамоты ответственным за сбор денег лицам, подтверждающие их полномочия и конкретный порядок сбора в наступающем году. Размер дани устанавливался в зависимости от количества дворов расположенных на церковной земле согласно дозорным книгам. Если церкви получали жалованную грамоту (в таком случае их называли грамотчиками), они самостоятельно привозили деньги в Москву в патриарший Казенный приказ, и, следовательно, находились в меньшей зависимости от местных духовных властей. Но при этом окладные сборы с них увеличивались в два раза.
В Москве для сборов неокладных доходов была создана Тиунская изба с несколькими поповскими старостами во главе с тиуном, сменяющимся каждые 2 года. Эти доходы включали пошлины с новопоставленных грамот, перехожих грамот, похоронные, пенные деньги, явочные от обеден, а также венечные пошлины. Сбором последних занимались подьячие. Все эти деньги шли в патриарший Казенный приказ. Тиунские сборы поступали ежемесячно – за прошедший месяц, сборы подъячего – после очередного «мясоеда» – пора многочисленных свадеб. Строительство Тиунской избы и ее содержание финансировалось из домовой патриаршей казны, но сама должность тиуна из патриаршего Казенного приказа не оплачивалась. Ему только могли выплатить премию за «учиненную прибыль». В исключительных случаях, когда грамоты давались из Казенного приказа, пошлины с таких похоронных, перехожих, новоявленных и явочных от обеден взымались подьячими приказа.
По остальным десятинам, территориально совпадавшим с уездами, неокладные доходы собирали местные церковные власти – игумены, протопопы, поповские старосты. Они составляли соответствующие росписи венечных пошлин с отроков, двоеженцев и троеженцев (размер пошлин увеличивался с каждым новым браком), перехожих, новоявленных, похоронных и явочных от обеден, а также пошлин с судных дел, находящихся в компетенции низового звена патриаршего управления. Как для грамотчиков, так и для поповских старост устанавливался определенный день уплаты окладных денег в патриаршем Казенном приказе на Москве. Привозя в назначенные сроки окладные доходы, поповские старосты отдавали и собранные к этому дню неокладные поступления. При необходимости неокладные пошлины доставлялись повторно в конце года. В случае несвоевременной уплаты начислялась пеня, превышающая саму дань с церкви.
Роль приказной администрации в патриаршей области
Основным связующем звеном между центральной и местной церковной администрацией были патриаршие дворовые дети боярские, а в некоторых случаях они могли выступать и в роли представителей патриарха на местах. Они выполняли самые различные поручения при дворе патриарха, в вотчинах, в церковных десятинах. Наряду с денежным окладом, выплачиваемым из Казенного приказа, патриаршие дети боярские получали поместья из патриарших земель. При этом они не только должны были служить патриарху, но и несли государственную службу, прежде всего военную. Так, в связи с войной с Польшей в 1633 г. было принято решение о присылке в Москву испомещенных в городах патриарших детей боярских и составление списка в государевом Разряде. Сама служба патриарху рассматривалась как одна из форм государственной службы.
В полной мере это касается и верхушки церковной бюрократии – глав патриарших приказов. Еще в записках о государевом дворе 1610–1613 гг. говорится, что в духовных делах судят и докладывают дела патриарху патриарший боярин, дворецкий и два дьяка, а казначей собирает и заведует казной, но даются они от государя. Таким образом, выполнялось решение Стоглава 1551 г. о том, что церковным иерархам «без царева ведома бояр от себя и дворецких не отсылать и на их место иных не поставлять», «а у которых святителей изведутся бояре и дворецкие – бить челом царю, чтобы государь пожаловал, избрал у себя и дал, которых будет пригоже в том чину быть, да и дьяков им у себя держать с царева же ведома».
Дьяки патриарших Разряда и Дворца не только перечисляются среди государевых бояр и приказных людей на Москве в Дворцовых разрядах, но и назначаются в ряде случаев из подьячих государевых приказов. Служба в патриарших приказах являлась ступенью в складывающейся бюрократической иерархии и рассматривалась как разновидность государственной. Дьяки Дворца и Разряда изначально считались занимающими более высокое положение по сравнению с дьяками Казенного приказа. Перевод в Дворцовый приказ из Казенного воспринимался как повышение по службе. Возглавляли Дворцовый приказ патриаршие дворецкий и дьяк, в их подчинении были дворцовые патриаршие дети боярские. В Дворцовый приказ поступали окладные доходы с московских слобод, городов и дворцовых сел, с оброчных угодий, а также таможенные откупа, в том числе оброк и таможенные деньги с Ворзужской волости, неокладные сборы за продажу хлеба, овощей и кожи, рыбных запасов и коровьего мяса, с рыбных явочных и оброчных ловель, с подписных грамот, пошлины с судных дел, решаемых во Дворце. Наиболее важные судные дела проходили через патриарший Разряд, который при патриархе Филарете возглавляли два патриарших боярина (один из них был еще и государев) и два патриарших дьяка. Им также поручалось проводить ревизию келейной, т. е. личной казны патриарха и финансовой деятельности Казенного приказа.
Формирование системы патриарших приказов (Дворец, Разряд и Казенный) определялось не только количественным увеличением числа приказных людей, дьяков и подьячих и притязаниями Филарета на роль светского главы государства, но, прежде всего, новыми полномочиями, которые расширяли компетенцию патриарших приказов и придавали им значение государственных учреждений. Именно поэтому патриарх Филарет ограничивал участие духовенства в работе Казенного приказа, назначая туда светских лиц – дьяков. В случае государственной необходимости средства патриаршей казны изымались не только на церковные нужды. Так, в 1633 г. по указу Филарета из патриаршего Казенного приказа было выделено 8 тыс. рублей на жалование разных городов дворянам и детям боярским. Патриаршие дьяки фактически являлись государственными служащими, ответственными не только перед патриархом, но и перед государем, который в случае отсутствия патриарха брал управление патриаршей областью в свои руки. Служба в патриаршем приказе при Филарете являлась лишь определенной ступенью для дальнейшего продвижения вверх. Из подьячих государя можно было стать патриаршим дьяком, а затем – вновь вернуться в государевы приказы, но уже в качестве государева дьяка.
К особой категории служилых людей патриаршего двора относились патриаршие стольники. Значительное увеличение числа патриарших стольников на протяжении всего правления Филарета напрямую связано с его статусом Великого Государя. При переводе из других категорий служилых людей поместный и денежный оклады им сохранялись или увеличивались. Фиксировался поместный оклад в Боярских книгах государева Разряда. Увеличение числа патриарших стольников при отсутствии поместий заставило правительство издать указ от 8 августа 1626 г. о даче из подмосковной земли патриаршим стольникам подмосковных поместий, равных поместьям государевых стольников «кто где приищет». Денежное жалование давалось только тем, у кого вотчин и поместий не было или они пустовали, а также, если количество крестьян не превышало 15 человек. Максимальный оклад патриарших стольников был равен минимальному окладу стольников государя – 20 рублей. Выплачивалось денежное жалование патриаршим стольникам из государевой казны, но подсудны они были патриаршему Разряду. Иногда их жаловали в государевы стольники, а после смерти патриарха Филарета 2 октября 1633 г. многие патриаршие стольники были переведены в категории стряпчих, дворян и жильцов.
В полной мере это касается и верхушки церковной бюрократии – глав патриарших приказов. Еще в записках о государевом дворе 1610–1613 гг. говорится, что в духовных делах судят и докладывают дела патриарху патриарший боярин, дворецкий и два дьяка, а казначей собирает и заведует казной, но даются они от государя. Таким образом, выполнялось решение Стоглава 1551 г. о том, что церковным иерархам «без царева ведома бояр от себя и дворецких не отсылать и на их место иных не поставлять», «а у которых святителей изведутся бояре и дворецкие – бить челом царю, чтобы государь пожаловал, избрал у себя и дал, которых будет пригоже в том чину быть, да и дьяков им у себя держать с царева же ведома».
Дьяки патриарших Разряда и Дворца не только перечисляются среди государевых бояр и приказных людей на Москве в Дворцовых разрядах, но и назначаются в ряде случаев из подьячих государевых приказов. Служба в патриарших приказах являлась ступенью в складывающейся бюрократической иерархии и рассматривалась как разновидность государственной. Дьяки Дворца и Разряда изначально считались занимающими более высокое положение по сравнению с дьяками Казенного приказа. Перевод в Дворцовый приказ из Казенного воспринимался как повышение по службе. Возглавляли Дворцовый приказ патриаршие дворецкий и дьяк, в их подчинении были дворцовые патриаршие дети боярские. В Дворцовый приказ поступали окладные доходы с московских слобод, городов и дворцовых сел, с оброчных угодий, а также таможенные откупа, в том числе оброк и таможенные деньги с Ворзужской волости, неокладные сборы за продажу хлеба, овощей и кожи, рыбных запасов и коровьего мяса, с рыбных явочных и оброчных ловель, с подписных грамот, пошлины с судных дел, решаемых во Дворце. Наиболее важные судные дела проходили через патриарший Разряд, который при патриархе Филарете возглавляли два патриарших боярина (один из них был еще и государев) и два патриарших дьяка. Им также поручалось проводить ревизию келейной, т. е. личной казны патриарха и финансовой деятельности Казенного приказа.
Формирование системы патриарших приказов (Дворец, Разряд и Казенный) определялось не только количественным увеличением числа приказных людей, дьяков и подьячих и притязаниями Филарета на роль светского главы государства, но, прежде всего, новыми полномочиями, которые расширяли компетенцию патриарших приказов и придавали им значение государственных учреждений. Именно поэтому патриарх Филарет ограничивал участие духовенства в работе Казенного приказа, назначая туда светских лиц – дьяков. В случае государственной необходимости средства патриаршей казны изымались не только на церковные нужды. Так, в 1633 г. по указу Филарета из патриаршего Казенного приказа было выделено 8 тыс. рублей на жалование разных городов дворянам и детям боярским. Патриаршие дьяки фактически являлись государственными служащими, ответственными не только перед патриархом, но и перед государем, который в случае отсутствия патриарха брал управление патриаршей областью в свои руки. Служба в патриаршем приказе при Филарете являлась лишь определенной ступенью для дальнейшего продвижения вверх. Из подьячих государя можно было стать патриаршим дьяком, а затем – вновь вернуться в государевы приказы, но уже в качестве государева дьяка.
К особой категории служилых людей патриаршего двора относились патриаршие стольники. Значительное увеличение числа патриарших стольников на протяжении всего правления Филарета напрямую связано с его статусом Великого Государя. При переводе из других категорий служилых людей поместный и денежный оклады им сохранялись или увеличивались. Фиксировался поместный оклад в Боярских книгах государева Разряда. Увеличение числа патриарших стольников при отсутствии поместий заставило правительство издать указ от 8 августа 1626 г. о даче из подмосковной земли патриаршим стольникам подмосковных поместий, равных поместьям государевых стольников «кто где приищет». Денежное жалование давалось только тем, у кого вотчин и поместий не было или они пустовали, а также, если количество крестьян не превышало 15 человек. Максимальный оклад патриарших стольников был равен минимальному окладу стольников государя – 20 рублей. Выплачивалось денежное жалование патриаршим стольникам из государевой казны, но подсудны они были патриаршему Разряду. Иногда их жаловали в государевы стольники, а после смерти патриарха Филарета 2 октября 1633 г. многие патриаршие стольники были переведены в категории стряпчих, дворян и жильцов.
Эволюция патриаршего управления после Филарета
Доставление патриархом псковского архиепископа Иоасафа 6 февраля 1634 г. привело к важным перестановкам в управленческом аппарате патриаршего двора. Почти полностью сменился и при этом сократился численный состав важнейшего приказа – Патриаршего разряда. Количественное сокращение патриарших дьяков по всем приказам явилась следствием значительного уменьшения функции патриаршего двора, так как не была подтверждена несудимая грамота 1625 г. Патриаршие приказы – Дворец и Разряд теряют свое значение как государственные учреждения, о чем свидетельствует отсутствие после смерти Филарета в Дворцовых разрядах записей о патриаршем дворе в перечне бояр и приказных людей, сидящих по приказам. А во главе Казенного приказа вновь появляются старцы. Основное внимание стало уделяться не общегосударственным, а церковным вопросам. Однако попытки патриарха Иоасафа упорядочить богослужение и прекратить «бесчинства» в церквах не привели к положительному результату.
Более года прошло со смерти Иоасафа, прежде чем был избран патриархом в 1642 г. архимандрит Симонова монастыря Иосиф. Михаил Федорович назвал шесть угодных ему претендентов, из которых и был произведен выбор по жребию. До этого Михаил Федорович сам выбирал патриарха Иоасафа из трех представленных ему Освященным собором кандидатур. Патриарх Иосиф неоднократно обращался к духовенству и пастве с поучениями, полемизировал с лютеранами, безуспешно требовал строгого исполнения церковных уставов. При нем упоминается Судный патриарший приказ, который, видимо, заменил Разрядный приказ. До самой смерти в 1652 г. Иосиф, как и Иоасаф, имел титул «великого господина», а не государя. Скопленная им келейная казна (13 400 рублей) была роздана по указу Алексея Михайловича на милостыню и выкуп пленных, на жалование патриаршим людям и детям боярским, на монастырское и церковное строение, в том числе в Казань, Владимир, украиные города и т. д.
Более года прошло со смерти Иоасафа, прежде чем был избран патриархом в 1642 г. архимандрит Симонова монастыря Иосиф. Михаил Федорович назвал шесть угодных ему претендентов, из которых и был произведен выбор по жребию. До этого Михаил Федорович сам выбирал патриарха Иоасафа из трех представленных ему Освященным собором кандидатур. Патриарх Иосиф неоднократно обращался к духовенству и пастве с поучениями, полемизировал с лютеранами, безуспешно требовал строгого исполнения церковных уставов. При нем упоминается Судный патриарший приказ, который, видимо, заменил Разрядный приказ. До самой смерти в 1652 г. Иосиф, как и Иоасаф, имел титул «великого господина», а не государя. Скопленная им келейная казна (13 400 рублей) была роздана по указу Алексея Михайловича на милостыню и выкуп пленных, на жалование патриаршим людям и детям боярским, на монастырское и церковное строение, в том числе в Казань, Владимир, украиные города и т. д.
Церковные епархии в первой половине XVII в.
Выделяясь своими размерами и доходами, по системе управления патриаршая область не могла существенно отличаться от других епархий России XVII в. Региональные особенности были незначительны и выражались в преобладании значения либо приказных людей в лице детей боярских, либо – выборных духовных лиц. Во всех епархиях осуществлялся жесткий контроль государства за церковным имуществом, в приказных структурах церковного управления преобладали светские чиновники. Епархиальные дьяки и другие светские лица несли обязательства по сохранности церковного имущества и соблюдению царских указов не только перед главами епархий, но и перед Государем. Предоставлению патриарху Филарету Жалованной грамоты в 1625 г. предшествовало подтверждение и пересмотр всего комплекса жалованных грамот высших архиереев в 1622–1623 гг., при этом объем предоставленных им льгот был ограничен. В особом положении находилась открытая в 1620 г. решением Освященного собора Сибирская и Тобольская архиепископия, не имевшая вотчин и достаточного количества церквей для своего содержания. В отличие от Астраханской и Псковской архиепископий, возникших в начале века в результате отделения от Казанской и Новгородской митрополии, эта епархия охватывала новые территории и оплачивалась целиком из государственной казны.
При наличии несудимых грамот представители духовенства и зависимые от них люди были подсудны приказу Большого Дворца, что расценивалось как привилегия. При этом главы епархий и крупных монастырей-грамотчиков подлежали суду самого Государя. Однако по Соборному Уложению 1649 г. все духовенство епархий, приказные и дворовые люди владык, а также население их вотчин оказались подсудны Монастырскому приказу, выделенному из приказа Большого Дворца в качестве самостоятельного учреждения. Исключение было сделано только для Никона, бывшего тогда Новгородским митрополитом. Еще в 1651 г. он получил несудимую грамоту по образцу грамоты патриарха Филарета.
При наличии несудимых грамот представители духовенства и зависимые от них люди были подсудны приказу Большого Дворца, что расценивалось как привилегия. При этом главы епархий и крупных монастырей-грамотчиков подлежали суду самого Государя. Однако по Соборному Уложению 1649 г. все духовенство епархий, приказные и дворовые люди владык, а также население их вотчин оказались подсудны Монастырскому приказу, выделенному из приказа Большого Дворца в качестве самостоятельного учреждения. Исключение было сделано только для Никона, бывшего тогда Новгородским митрополитом. Еще в 1651 г. он получил несудимую грамоту по образцу грамоты патриарха Филарета.
Церковь во второй половине XVII в.
После смерти Иосифа по указанию Алексея Михайловича было предложено 12 кандидатур на пост патриарха. Из их состава от имени Освященного собора патриархом был назван Никон. Таким образом внешне была соблюдена соборная практика поставления патриархов. В 1653 г. титулование Никона Великим государем стало общепринятым. Он реально выполнял функции главы государства в отсутствие Алексея Михайловича, осуществлял поставление высших иерархов без согласования с царем – по жребию, из 12 кандидатур.
При Никоне Собором 1656 г. была создана Вятская епископия, в которую вошли также Великая Пермь, Чердынь, Соль Камская из Вологодской епархии. К последней перешли территории патриаршей области и Ростовской епархии – Белоозеро, Пошехонье, Чаропский округ. Во главе новой епископии был поставлен Коломенский епископ Александр, а Коломенская епархия присоединена к патриаршей области. Никон предполагал присоединить к патриаршей области и Крутицы, отправив митрополита Сарского и Подонского Питирима из Москвы. Однако Питирим не выполнил указа патриарха.
Надзор за попами в Москве при Никоне осуществляли его подьяки и патриаршие стрельцы. Ему были подтверждены несудимые грамоты патриархов Иова и Филарета и позволено покупать земли и вотчины, в том числе для новых монастырей (Иверского, Воскресенского и Крестного). Доходы только Иверского монастыря составляли 10 000 рублей в год. К трем новым монастырям, находящимся в ведении патриарха, были приписаны 14 монастырей Новгородской и Тверской епархии. После падения Никона они вместе с приходскими церквями патриарших вотчин, расположенных вне патриаршей области, были возвращены в ведение глав других епархий по решению Освященного собора.
После оставления патриаршего престола в 1658 г. Никон проживал в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре, сохраняя судебную и фискальную власть над духовенством и жителями вотчин построенных им монастырей. Вопрос об избрании нового патриарха был поставлен на Соборе 1660 г. Но из-за противодействия Никона это стало возможным только после суда над ним на Соборе 1666–1667 гг. с участием Александрийского и Антиохейского патриархов.
Среди многих обвинений Никону вменялось в вину лишение сана Коломенского епископа Павла без решения Собора. Это противоречило православной традиции и опыту Московского патриархата. Так, именно решением Собора в 1634 г. был осужден и лишен сана за злоупотребления архиепископ Суздальский Иосиф Курцевич, прибывший с Украины в 1625 г.
После отрешения Никона были избраны 12 кандидатов, из которых, по согласованию с Алексеем Михайловичем, оставили трех. Из них царь выбрал патриархом Иоасафа, архимандрита Троице-Сергеева монастыря. На Соборе 1667 г. было подтверждено, что патриарх не имеет права решать вопросы, касающиеся монастырей и вотчин других епархий без архиерейского собора, а также принято решение о создании новых епархий: епископий в Ржеве, на Белоозере, в Дмитрове, Перми, Томске, на Лене; архиепископий в Н. Новгороде, Великом Устюге, Архангельске, Холмогорах; митрополии в Белгороде. Получили статус митрополий кафедры в Астрахани, Рязани и Тобольске. Кроме того вводились епископы, подчиненные главам епархий: Казанской – в Уфе, Ростовской – в Угличе, Крутицкой – в Ливнах, Новгородской – в Каргополе и Городецке или Устюжне, Рязанской – в Воронеже и Тамбове. В церковном управлении предполагалось усилить роль духовных лиц, передав им право суда от архиерейских бояр и других светских чиновников как по всем духовным делам, так и светским, касающимся духовенства епархии. Однако, несмотря на эти решение Собора 1667 г., упразднение Монастырского приказа произошло только после Собора 1675 г. и смерти Алексея Михайловича по челобитью патриарха Иоакима в 1677 г.
Предложения власти об увеличении количества епархий и епископов так и не были осуществлены в результате противодействия епископата. Он был не заинтересован в расширении аппарата управления, требующего значительного содержания. После учреждения Белгородской митрополии в 1667 г. только в 1672 г., в период межпатриаршества, после смерти Иоасафа II, по решению царя, были выделены земли из патриаршей области и Суздальской архиепископии для Нижегородской епархии. А Собор 1675 г. лишь провел размежевание Новгородской и Ростовской, Рязанской и Коломенской епархий, оставив в стороне вопрос о новых епископиях.
По инициативе царя Федора Алексеевича был созван Собор 1682 г. для обсуждения реформы церковного управления. Предполагалось увеличить количество епархий до 72 и включить их в состав патриаршего и 12 митрополичьих округов (от 2 до 20 в каждом). При этом границы церковных округов должны были совпадать с границами наместничеств. Идея административной соподчиненности епископов митрополитам и патриарху была полностью отвергнута духовенством как не соответствующая традициям соборной практики. Были поставлены только четыре епископа – в Устюг, на Холмогоры, в Тамбовскую и Воронежскую епархии.
В целях унификации в 1675 и 1687 гг. патриарх Иоаким вводит единый для всех епархий размер церковных пошлин. А в 1686 г. он осуществил, по благословению Константинопольского патриарха, поставление Киевского митрополита Гедеона, что означало окончательное решение вопроса о вхождении митрополии в Московский патриархат. До этого после воссоединения Украины с Россией, по царскому указу, патриарх Московский и Всея Руси получил титул патриарха и Малой России, но при этом ему запрещалось вмешиваться во внутренние дела Киевской митрополии. Первоначально она включала Киевскую, Черниговскую, Мстиславо-Могилевскую, Луцкую, Львовскую и Перемышльскую епархии, но с 1691 по 1702 г. три последних епархии, расположенные на территории Речи Посполитой, заявили о принятии Унии.
При Никоне Собором 1656 г. была создана Вятская епископия, в которую вошли также Великая Пермь, Чердынь, Соль Камская из Вологодской епархии. К последней перешли территории патриаршей области и Ростовской епархии – Белоозеро, Пошехонье, Чаропский округ. Во главе новой епископии был поставлен Коломенский епископ Александр, а Коломенская епархия присоединена к патриаршей области. Никон предполагал присоединить к патриаршей области и Крутицы, отправив митрополита Сарского и Подонского Питирима из Москвы. Однако Питирим не выполнил указа патриарха.
Надзор за попами в Москве при Никоне осуществляли его подьяки и патриаршие стрельцы. Ему были подтверждены несудимые грамоты патриархов Иова и Филарета и позволено покупать земли и вотчины, в том числе для новых монастырей (Иверского, Воскресенского и Крестного). Доходы только Иверского монастыря составляли 10 000 рублей в год. К трем новым монастырям, находящимся в ведении патриарха, были приписаны 14 монастырей Новгородской и Тверской епархии. После падения Никона они вместе с приходскими церквями патриарших вотчин, расположенных вне патриаршей области, были возвращены в ведение глав других епархий по решению Освященного собора.
После оставления патриаршего престола в 1658 г. Никон проживал в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре, сохраняя судебную и фискальную власть над духовенством и жителями вотчин построенных им монастырей. Вопрос об избрании нового патриарха был поставлен на Соборе 1660 г. Но из-за противодействия Никона это стало возможным только после суда над ним на Соборе 1666–1667 гг. с участием Александрийского и Антиохейского патриархов.
Среди многих обвинений Никону вменялось в вину лишение сана Коломенского епископа Павла без решения Собора. Это противоречило православной традиции и опыту Московского патриархата. Так, именно решением Собора в 1634 г. был осужден и лишен сана за злоупотребления архиепископ Суздальский Иосиф Курцевич, прибывший с Украины в 1625 г.
После отрешения Никона были избраны 12 кандидатов, из которых, по согласованию с Алексеем Михайловичем, оставили трех. Из них царь выбрал патриархом Иоасафа, архимандрита Троице-Сергеева монастыря. На Соборе 1667 г. было подтверждено, что патриарх не имеет права решать вопросы, касающиеся монастырей и вотчин других епархий без архиерейского собора, а также принято решение о создании новых епархий: епископий в Ржеве, на Белоозере, в Дмитрове, Перми, Томске, на Лене; архиепископий в Н. Новгороде, Великом Устюге, Архангельске, Холмогорах; митрополии в Белгороде. Получили статус митрополий кафедры в Астрахани, Рязани и Тобольске. Кроме того вводились епископы, подчиненные главам епархий: Казанской – в Уфе, Ростовской – в Угличе, Крутицкой – в Ливнах, Новгородской – в Каргополе и Городецке или Устюжне, Рязанской – в Воронеже и Тамбове. В церковном управлении предполагалось усилить роль духовных лиц, передав им право суда от архиерейских бояр и других светских чиновников как по всем духовным делам, так и светским, касающимся духовенства епархии. Однако, несмотря на эти решение Собора 1667 г., упразднение Монастырского приказа произошло только после Собора 1675 г. и смерти Алексея Михайловича по челобитью патриарха Иоакима в 1677 г.
Предложения власти об увеличении количества епархий и епископов так и не были осуществлены в результате противодействия епископата. Он был не заинтересован в расширении аппарата управления, требующего значительного содержания. После учреждения Белгородской митрополии в 1667 г. только в 1672 г., в период межпатриаршества, после смерти Иоасафа II, по решению царя, были выделены земли из патриаршей области и Суздальской архиепископии для Нижегородской епархии. А Собор 1675 г. лишь провел размежевание Новгородской и Ростовской, Рязанской и Коломенской епархий, оставив в стороне вопрос о новых епископиях.
По инициативе царя Федора Алексеевича был созван Собор 1682 г. для обсуждения реформы церковного управления. Предполагалось увеличить количество епархий до 72 и включить их в состав патриаршего и 12 митрополичьих округов (от 2 до 20 в каждом). При этом границы церковных округов должны были совпадать с границами наместничеств. Идея административной соподчиненности епископов митрополитам и патриарху была полностью отвергнута духовенством как не соответствующая традициям соборной практики. Были поставлены только четыре епископа – в Устюг, на Холмогоры, в Тамбовскую и Воронежскую епархии.
В целях унификации в 1675 и 1687 гг. патриарх Иоаким вводит единый для всех епархий размер церковных пошлин. А в 1686 г. он осуществил, по благословению Константинопольского патриарха, поставление Киевского митрополита Гедеона, что означало окончательное решение вопроса о вхождении митрополии в Московский патриархат. До этого после воссоединения Украины с Россией, по царскому указу, патриарх Московский и Всея Руси получил титул патриарха и Малой России, но при этом ему запрещалось вмешиваться во внутренние дела Киевской митрополии. Первоначально она включала Киевскую, Черниговскую, Мстиславо-Могилевскую, Луцкую, Львовскую и Перемышльскую епархии, но с 1691 по 1702 г. три последних епархии, расположенные на территории Речи Посполитой, заявили о принятии Унии.
§ 2. Политика правительства по отношению к церкви
В русской церкви традиционно отсутствовало централизованное управление, поэтому закономерно наличие сильной зависимости церковных структур не от высшего духовного лица, а от государственной власти. Иерархи выбирались соборно, но по указу государя. Через светских чиновников, которые участвовали в управлении епархиями, государство контролировало сохранность церковного имущества и церковные доходы.
Экономические мероприятия правительства
Тарханные грамоты духовенству, переписанные в 20-е годы XVII в. по новому Уложению, отменяли часть прежних льгот. Теперь они устанавливали четкий размер беспошлинной продажи и покупки на обиход и перечень обязательных налогов: ямские деньги, стрелецкие хлеба, острожное и городовое дело. Правительство активно нарушало права владык, выводя из их компетенции отдельные монастыри и церкви и подчиняя государевым приказам в Москве. Кроме этого на государственные нужды изымались значительные средства из казны монастырей и самого патриарха. Характерным примером является Соловецкий монастырь: по двум Государевым грамотам 1632 г. послано в царскую казну 10 000 рублей, в 1633 отправлено 1150 рублей, в 1634 послано по двум грамотам по 200 рублей и по грамоте 1635 г. – 1700 рублей. Общая сумма изъятий только за 1633–1635 гг. составила 14 000 рублей, и была компенсирована согласно государевой грамоте об освобождении монастыря от оброчных денег 1636–1637 гг. только в размере 644 рубля. Монастыри также давали деньги по царскому указу вместо даточных и пеших людей. Если с земель светских феодалов брали по одному даточному человеку, готовому к ратной службе, с 20 дворов, то с вотчин духовенства – по одному человеку с 10 дворов. В 1633 г. они предоставляли 1700 таких людей – по одному за 300 четей принадлежавшей им земли.
Таким образом те льготы, которые выдавались некоторым представителям духовенства, можно считать только частичной компенсацией понесенных убытков. Часть монастырских владений вообще не была отарханеной, на нее не распространялись льготы жалованных грамот, так как ее присоединяли после выдачи тархана, а кроме того в XVII в. было уже довольно много монастырей, основанных сравнительно поздно и занявших пустые черные места, а следовательно несущих тягло наравне с крестьянами. С этих позиций следует рассматривать и рост земельных владений Русской православной церкви. Из-за нехватки денег в казне правительство было вынуждено временно отказаться от выкупа всех вотчин, полученных духовенством после 1580 г. и в некоторых случаях заменить ежегодную ругу (содержание церквей и монастырей за счет государственной казны) на земельные пожалования и угодья. 27 августа 1622 г. был принят указ о закреплении за монастырями вотчин, купленных и данных им после Соборного Уложения от 15 января 1580 г., но не позднее 1613 г., если на них не поступило челобитных бывших владельцев и их родственников о выкупе земли.
Продолжением политики Филарета, уже после его смерти, стал указ Михаила Федоровича от 31 июля 1634 г. о выкупе у монастырей завещанных им вотчин, данных при царе Василии и в Королевичево осадное сидение. Исключение делалось для близких к царскому дому столичных монастырей. Многие привилегии, выданные государем и подтвержденные его наследниками, имели скорее личный, а не сословный характер. Подтверждение грамот началось на фоне уменьшения налогов и установления льгот, способствующих восстановлению хозяйства после Смутного времени. Кроме того, в монастырях находились богадельни и тюрьмы, на содержание которых необходимы были значительные средства. Показателен пример пожалования в 1621–1622 гг. Живоначальной Троицы Борщевского монастыря Воронежского уезда рыбной ловлей с лесом и всеми угодьями, чтобы воинские донские люди могли там головы приклонить, по старости и «болезни в нем постригаться» по челобитью казаков. Принадлежавшие приходским церквям и монастырям угодья, земли и дворы разрешалось передавать на оброк, а соответствующие доходы тратить на «церковное строение».
На содержание духовенства выделялись значительные средства из государственной казны. Однако в интересах дворян и посадских людей по Соборному Уложению 1649 г. были подтверждены запреты на увеличение земельных владений церкви, хотя в реальной практике допускались и исключения. Еще указом 1642–1643 гг. было подтверждено требование возвращения в тягло лавок и амбаров, перешедших к беломестцам после указа 1624 г., а по Соборному Уложению 1649 г. все белые слободы духовных лиц были ликвидированы.
Таким образом те льготы, которые выдавались некоторым представителям духовенства, можно считать только частичной компенсацией понесенных убытков. Часть монастырских владений вообще не была отарханеной, на нее не распространялись льготы жалованных грамот, так как ее присоединяли после выдачи тархана, а кроме того в XVII в. было уже довольно много монастырей, основанных сравнительно поздно и занявших пустые черные места, а следовательно несущих тягло наравне с крестьянами. С этих позиций следует рассматривать и рост земельных владений Русской православной церкви. Из-за нехватки денег в казне правительство было вынуждено временно отказаться от выкупа всех вотчин, полученных духовенством после 1580 г. и в некоторых случаях заменить ежегодную ругу (содержание церквей и монастырей за счет государственной казны) на земельные пожалования и угодья. 27 августа 1622 г. был принят указ о закреплении за монастырями вотчин, купленных и данных им после Соборного Уложения от 15 января 1580 г., но не позднее 1613 г., если на них не поступило челобитных бывших владельцев и их родственников о выкупе земли.
Продолжением политики Филарета, уже после его смерти, стал указ Михаила Федоровича от 31 июля 1634 г. о выкупе у монастырей завещанных им вотчин, данных при царе Василии и в Королевичево осадное сидение. Исключение делалось для близких к царскому дому столичных монастырей. Многие привилегии, выданные государем и подтвержденные его наследниками, имели скорее личный, а не сословный характер. Подтверждение грамот началось на фоне уменьшения налогов и установления льгот, способствующих восстановлению хозяйства после Смутного времени. Кроме того, в монастырях находились богадельни и тюрьмы, на содержание которых необходимы были значительные средства. Показателен пример пожалования в 1621–1622 гг. Живоначальной Троицы Борщевского монастыря Воронежского уезда рыбной ловлей с лесом и всеми угодьями, чтобы воинские донские люди могли там головы приклонить, по старости и «болезни в нем постригаться» по челобитью казаков. Принадлежавшие приходским церквям и монастырям угодья, земли и дворы разрешалось передавать на оброк, а соответствующие доходы тратить на «церковное строение».
На содержание духовенства выделялись значительные средства из государственной казны. Однако в интересах дворян и посадских людей по Соборному Уложению 1649 г. были подтверждены запреты на увеличение земельных владений церкви, хотя в реальной практике допускались и исключения. Еще указом 1642–1643 гг. было подтверждено требование возвращения в тягло лавок и амбаров, перешедших к беломестцам после указа 1624 г., а по Соборному Уложению 1649 г. все белые слободы духовных лиц были ликвидированы.