Азимов Айзек. Калибан

хорошую подготовку! И если бы я задумывал подкинуть нам "свидетеля"
инсценированного нападения робота на людей, я бы сделал все так, как
сделали они.
- Сэр, должен вам напомнить, что если события развивались так, как нам
кажется, - то скорее всего их смысл должен представляться таким, как есть
на самом деле.
- О чем это ты?
- При всем моем уважении, позвольте заметить: вы по-прежнему пытаетесь
доказать, что робот не мог этого сделать, что это все подстроили
поселенцы, чтобы выбить нас из колеи. Боюсь, выбора у нас нет, хоть это и
самое невероятное предположение, с которым очень трудно согласиться, - я,
по крайней мере, пошел на это весьма неохотно. Но мадам Велтон права: мы
обязаны принять самое простое объяснение. Это значит, что робот, вероятно,
все же способен нападать на людей - потому что именно это и произошло!
Несколько секунд в кабине аэрокара стояла гробовая тишина.
Наконец Крэш заговорил:
- Я всегда восхищался, как здорово у тебя получается поставить меня на
место! Да так, что я даже не всегда успеваю это заметить. Ты прав,
конечно. Я должен смириться - все действительно так и произошло. Надо
будет хорошенько поразмыслить над этим сегодня ночью.
- И еще, сэр. Это имя. Калибан.
- Да, кстати! Мне оно тоже показалось знакомым. Что это за имя?
- Вы наверняка слышали его, еще когда договаривались с Фредой Ливинг о
заказе на создание и специальную подготовку... меня. Так вот, у мадам
Ливинг есть список имен персонажей из пьес древнего писателя по имени
Шекспир. Она всегда называет тех роботов, которых создает сама, именами
этих персонажей.
- Точно! Я видел твое имя у нее в списке.
- Конечно, сэр! Имя Калибан - тоже оттуда.
- Это почти доказывает, что сегодняшний красный робот - тот же самый,
что вчера ночью оставил кровавые отпечатки на полу "Лаборатории Ливинг".
- Почти, сэр? По-моему, не может быть никаких сомнений!
- Многие знают, откуда Фреда Ливинг берет имена для своих роботов. Если
кто-то хочет очернить ее, он мог назвать робота именем из того же списка.
Согласен, это звучит не очень убедительно, но вся эта история такая
странная... Поэтому нам лучше не спешить с необоснованными выводами.
- Да, сэр. Кстати, мы уже почти дома.
Аэрокар пошел на посадку, плавно опускаясь к площадке на крыше дома.
Альвар вздохнул с облегчением. У него был чертовски длинный день. Два
длинных дня, слившиеся в один. И вот наконец можно будет отдохнуть - если
повезет. Альвар спрыгнул с подножки аэрокара на посадочную площадку -
крышу собственного дома. Постоял немного возле машины, с наслаждением
вдыхая прохладный ночной воздух. Потом пошел в дом, спустившись на лифте,
а не по лестнице, как обычно. Он смертельно устал. Лифты - это для
немощных стариков, но сегодня ночью он чувствовал себя настоящей старой
развалиной.
Альвар так устал, что не стал даже сопротивляться, когда Дональд
потащил его под горячий душ, прежде чем уложить спать. Дональд, как
всегда, был прав. Тонкие струйки теплой воды смыли напряжение с его
утомленного тела, разгладили узлы затекших мышц. Шериф Крэш покорно
позволил Дональду осушить свое тело струями теплого воздуха и надеть на
себя ночную рубашку. Наконец он рухнул в постель. Заснул Альвар прежде,
чем голова коснулась подушки.
И снова проснулся, не успев даже почувствовать, что спал.
Дональд склонился над ним, осторожно тряся за плечо.
- Сэр! Проснитесь, сэр!
Альвар хотел было отмахнуться, заспорить. Если бы его будил человек, он
бы так и сделал. Но сознание шерифа мгновенно проделало логический расчет,
который становится второй натурой у тех, кто долго живет среди роботов.
Дональд знает, как ему нужно выспаться, и не стал бы будить, если бы не
случилось что-то очень важное, ради чего стоило проснуться. Таким образом,
если его разбудили - значит, возникли какие-то серьезные проблемы.
Альвар сел в кровати, спустил ноги на пол и встал. Дональд отступил,
чтобы ему не мешать.
- В чем дело, Дональд?
- Фреда Ливинг, сэр!
Альвар быстро глянул на Дональда и внезапно почувствовал, что сердце
его готово выпрыгнуть из груди. Он с нетерпением спросил:
- Что с ней?
Одно из двух: или она внезапно умерла, или...
- Только что сообщили из госпиталя. Она пришла в себя!

8

Йомен Терах сидел в коридоре госпиталя и ждал, стараясь не волноваться,
хотя при данных обстоятельствах это было весьма непросто. Он смотрел, как
у дверей палаты, где лежала Фреда Ливинг, беспокойно меряет шагами коридор
Губер Эншоу. Постепенно он расстраивался все сильнее. Он даже разозлился.
Ну почему это жалкое ничтожество не могло посидеть дома подольше?! Нет,
ему надо было выползти из своей норы именно сегодня и прицепиться к
старому доброму Йомену Тераху!
Йомен изо всех сил старался выкинуть из головы этого Губера Эншоу. Он
разглядывал врачей и медицинских роботов, непрестанно входивших в палату
Фреды Ливинг и выходивших обратно, и бесстрастных роботов-караульных,
огромных, небесно-голубого цвета, застывших по обеим сторонам двери.
Караульные наотрез отказались впустить их с Губером внутрь. Они не
обратили внимания ни на какие доводы и убеждения, уговоры и протесты.
И вот Губер Эншоу, профессиональный роботехник, который знал роботов
как свои пять пальцев, снова пытается к ним подступиться и уговорить
впустить их. Йомен покачал головой и беззвучно выругался. За последние два
дня он и так извелся донельзя, не хватало только увидеть, как Губер у него
на глазах докажет свою никчемность!
- Да перестань ты бегать, как заведенный! - не выдержал Терах. - Оставь
в покое этих чертовых роботов! Иди сюда, сядь и постарайся успокоиться!
- Но она же пришла в себя, а эти не дают нам с ней поговорить! -
воскликнул Губер, подходя к Тераху. Он присел на диван рядом со своим
коллегой - не откинулся на спинку, а пристроился на самом краешке.
Йомен прислонил голову к стене за диваном и вздохнул.
- На месте полицейских я бы тоже не разрешил нам с ней говорить, -
бесстрастно сказал он. - Нетрудно догадаться, что оба мы подозреваемые в
этом деле.
- Подозреваемые! - взорвался Губер, подпрыгнув на месте от
неожиданности.
Йомен насмешливо фыркнул.
- Только не надо принимать это так близко к сердцу! Не думаю, что Крэш
сумел за это время докопаться до чего-то стоящего. Ему просто не за что
ухватиться. Кого же подозревать, кроме нас, если выбирать не из кого? На
Фреду напали в твоей лаборатории, а я был дома. Вряд ли Крэш упустил из
виду, что я живу в каких-то двух шагах от "Лаборатории Роботов Ливинг". А
больше там никого не было. Так кого еще ему подозревать? - Йомен глянул на
своего товарища и поразился. Губер явно был в шоке от услышанного, как
будто его застали врасплох. Странно, он же высказал самые очевидные
выводы, чему тут удивляться?
Только... Может, это вовсе не удивление? Может, за этой реакцией
кроется что-то другое? Терах впервые задумался, какую же роль Губер Эншоу
на самом деле играл во всей этой истории. Ну, в интриганы он совершенно не
годится. Однако ни для кого не тайна - об этом невероятном случае долго
чесали языками все сотрудники "Лаборатории Ливинг", - что у Губера Эншоу,
единственного из всех мужчин планеты, страстный роман с Тоней Велтон,
предводительницей поселенцев на Инферно. Один из самых громких романов,
между прочим! Как обычно, единственный, кроме шефа, человек в
"Лаборатории", который об этом не знает, сам Эншоу. Но если у человека
столько скрытых талантов, что он способен управиться с этой драконицей,
что еще в его власти?
Правда, сейчас издерганный, съежившийся от страха Губер Эншоу ничуть не
походил на убийцу.
- Тебе придется с этим смириться, старина Губер, - сказал Терах. -
Шериф всерьез собрался долго и пристально присматривать за нами обоими!
От этого заявления Губер снова вздрогнул и побледнел еще сильнее.
- Но... но у нас нет мотивов для преступления! - попытался возразить
он.
Йомен снова прислонил голову к стене и вяло, как бы нехотя ответил:
- Ха! Губер, ты меня удивляешь. Наша "Лаборатория" - просто рассадник
всяких склочников и карьеристов. Кто из нас хоть раз не устраивал скандалы
кому-нибудь из коллег? А уж у нас с тобой и Фредой за эти годы
недоразумений хватало.
- Но ведь это самое обыкновенное расхождение во мнениях, и касается оно
только нашей работы! - натянуто сказал Губер. - Да, бывало, что мы
ссорились, но это же не повод для убийства!
- Может, и нет, но ведь у кого-то же такой повод нашелся! А полиция
будет цепляться ко всему, что угодно, к любой мелочи. И уж можешь мне
поверить, людей отдают под суд и признают виновными и с меньшими
доказательствами, чем склоки на работе.
Губер повернулся к Тераху и указал рукой на дверь Фреды Ливинг.
- Но разве то, что мы с тобой пришли ее проведать и сидим здесь, -
разве это не говорит в нашу пользу? Разве это не доказывает, что мы -
друзья?
Йомен удивленно поднял брови и снова взглянул на товарища. И как можно
быть таким наивным? На первый взгляд их обоих привело сюда нечто большее,
чем дружба. Интересно, что на уме у этого Губера? Судя по его достижениям,
не так уж он бестолков, как может показаться. Но, с другой стороны,
научные гении обычно плохо разбираются в делах мирских... Йомен грустно
улыбнулся и потрепал товарища по плечу.
- Губер, старина! Мы должны признать очевидное, хотя бы сами перед
собой. В конце концов, оба мы пришли сюда повидаться с Фредой, чтобы
договориться, что мы будем рассказывать одно и то же. Естественно, шерифу
Крэшу говорить об этом не нужно, но он и так это заподозрит. Что ж, по
большому счету, все так и есть.
Губер собрался было ответить, но тут он увидел за спиной Тераха что-то
такое, от чего мигом закрыл рот. Йомен хотел повернуться и посмотреть, что
там, но это не понадобилось.
Мимо прошел шериф Альвар Крэш, осунувшийся, невыспавшийся, но, как
всегда, подтянутый и бдительный. На них Крэш даже не взглянул. Но за
шерифом шел его робот. А роботы всегда все замечают. И никогда ничего не
забывают.


Фреда Ливинг села в постели и нетерпеливым жестом отослала прочь белых
роботов-сиделок. Она пришла в себя совсем недавно - всего пару часов
назад, - и все это время ей постоянно взбивали подушки и поправляли
одеяло. Фреда устала от назойливых сиделок.
- Оставьте меня в покое! - резко сказала она. - Я чувствую себя
прекрасно.
Это, конечно, было далеко не так, но Фреда терпеть не могла, когда
вокруг нее суетятся. Роботы-сиделки отошли к стене и неподвижно застыли в
своих нишах, не сводя глаз с пациентки - как две белые мраморные статуи,
возведенные в память о давно позабытых людях или событиях.
Но Фреде Ливинг было над чем поразмыслить, кроме излишне заботливых
роботов.
Они еще ничего ей не сказали. Ни-че-го! Фреда понимала, что полицейские
стараются не исказить ненароком ее собственные воспоминания, но как же это
раздражает! Только что она работала в лаборатории Губера, и вот, в
следующее мгновение, она уже в больничной палате, под охраной полиции! Все
остальное исчезло, стерлось из памяти напрочь.
Кроме вида тех красных ног робота, стоявшего рядом с ней. Она
вздрогнула от этих воспоминаний. Почему эта картина так ее пугает? Не
привиделось ли ей все это? А может, из-за травмы она просто что-то путает?
Травма связана с каким-то происшествием.
Проклятие! Фреда ничего не помнила. В этом могла крыться опасность.
Когда Крэш собирается явиться сюда? Фреда повернула голову к двери и
вздрогнула от боли. Как будто ее ударили в челюсть. Разумом она понимала,
что колонисты, огражденные своими роботами, как щитом, от всех опасностей,
очень плохо переносили боль - у них был очень высокий порог
чувствительности к непривычному ощущению. Может быть, какому-нибудь
поселенцу такая боль показалась бы не сильнее обыкновенной мигрени, но,
черт возьми, она - не поселенец, и ей больно! Где застрял этот проклятый
шериф? Пусть поскорее приходит, поговорит с ней - и можно будет принять
что-нибудь покрепче, чтобы сладить с этой ужасной болью!
С головой было хуже всего, но у нее еще болели щека и плечо. Фреда
ощупала лицо и плечи - они были туго забинтованы и онемели под повязками.
Через несколько часов повязки, конечно, снимут, и под ними останется
чистая здоровая кожа.
Но что с головой? Лечебные тампоны прижигают поврежденные нервные
окончания, а потом восстанавливают нормальную деятельность клеток. Но в
нейрохирургии такие методы применять нельзя, если вы не хотите, чтобы у
больного начались галлюцинации или он вообще сошел с ума.
Фреда с беспокойством потрогала голову: там оказалась плотно надетая
пухлая шапочка, даже скорее что-то вроде тюрбана. Наверное, в этом тюрбане
- какой-то новейший медицинский прибор, из которого поступают
сильнодействующие лекарства. Фреда заметила, что почему-то думает, какого,
интересно, цвета ее тюрбан, и сильно ли ее остригли перед операцией? Она
встряхнула головой. Не время забивать мозги этой ерундой! Выглядит она,
конечно, кошмарно, хотя - кто знает? Наверное, чтобы она не расстраивалась
из-за своей внешности, в комнате не было ни одного зеркала.
Фреда Ливинг была молода, а выглядела еще моложе. Это вовсе не
облегчало ей жизнь в обществе долгожителей-колонистов. Фреде было тридцать
пять лет, но на вид - не больше двадцати пяти. Отчасти из-за естественной
моложавости лица и фигуры, отчасти из-за того, что Фреда специально
старалась сохранить юный вид, хотя это само по себе было довольно
экстравагантным. Более того, намеренно подчеркнутая юность совершенно не
вязалась с солидностью и представительностью в обществе, где люди жили
многие сотни лет. Те, кому было меньше пятидесяти, считались совсем еще
юными. Но и в сорок или пятьдесят лет Фреда по-прежнему сможет позволить
себе выглядеть на двадцать пять, и по-прежнему к ней будут относиться
серьезно. К черту все эти условности! Довольно того, что ей самой
нравится, как она выглядит!
Фреда Ливинг была стройной, миниатюрной женщиной, с волнистыми черными
волосами, которые она обычно коротко стригла. Конечно, не так коротко, как
придется постричь сейчас, после операции. Лицо у нее было круглое,
курносое, глаза - голубые. Люди с такими чертами часто бывают задирами.
Она легко вспыхивала и, будучи взволнована, ругалась хуже любого мужчины.
Надо следить за собой, а то в таком состоянии, как сейчас, ее может
понести. Фреда не имела права себе такого позволить. Неважно, что голова
раскалывается от боли. Отчаянно хотелось попросить роботов ввести
обезболивающее, но сильный анальгетик, способный справиться с такой болью,
сделает ее беспечной и невнимательной. А сейчас нужно быть настороже,
голова должна быть ясной - предстоит опасный разговор.
Фреде придется защищать очень многое - и саму себя в том числе.
В конце концов, с их точки зрения, Фреда, видимо, совершила ужасное
преступление.
А с ее собственной? Как же трудно во всем этом разобраться!
Фреда прикусила губу и постаралась выбросить из головы все посторонние
мысли, не обращать внимания на боль. Она должна быть осторожной, очень
осторожной с шерифом. Какая жалость - она столького не знает! Произошло
что-то ужасно неправильное, какая-то страшная неприятность - но что?! Как
много известно Крэшу? И что случилось?
Тут ее осенило: надо сказать шерифу, что она ничего не помнит! В конце
концов, это правда. Догадки и опасения - этого у нее сколько угодно! Но
факты? О том, что с ней произошло, она действительно ничего не знала.
Фреда сама такого не ожидала, но, едва она успокоилась, ей в самом деле
стало легче. Она даже улыбнулась. Теперь, когда она совершенно спокойна,
можно и поговорить с полицией.
И как по волшебству в это самое мгновение входная дверь скользнула в
сторону и в комнату вошел высокий сильный беловолосый мужчина. За ним, не
отставая ни на шаг, следовал небесно-голубой полицейский робот.
- Здравствуйте, доктор Ливинг! - сказал Дональд. - Рад встретиться с
вами снова, хотя вам, конечно, обстоятельства нашей встречи нравятся не
больше, чем мне.
- Здравствуй, Дональд. Совершенно с тобой согласна по обоим вопросам. -
Фреда задумчиво посмотрела на робота. Роботы редко первыми начинали
разговор, но обстоятельства действительно были немного необычными. Роботы
очень редко лично знакомы со своими создателями и еще реже навещают их в
больничной палате, после того как этот создатель был на волосок от смерти.
Несомненно, Дональд из-за нее очень взволнован, а то, что он заговорил
первым, - скорее всего небольшой побочный эффект ослабления значимости
Первого Закона. Попросту говоря, Дональд поздоровался с ней первым, потому
что рад видеть, что она выздоравливает.
Но, как бы там ни было, шериф Крэш наверняка рассердится из-за этих
двух фраз. Приличия требовали, чтобы роботы не вмешивались в разговоры
людей. Фреда поежилась. Не стоило дразнить Крэша с самого начала беседы.
Однако не стоило и забывать, что Дональд - ходячий детектор лжи! Так
что придется быть осторожной вдвойне.
Ладно, будь что будет! Только бы поскорее закончилось. Фреда
повернулась к Крэшу и подарила ему свою самую чудесную улыбку.
- Проходите, шериф, присаживайтесь, пожалуйста! - Она постаралась
сказать это как можно любезнее.
- Спасибо. - Альвар поставил стул рядом с кроватью и сел.
- Вы, конечно, пришли задать мне кое-какие вопросы, - сказала Фреда,
надеясь, что голос ее звучит ровно и спокойно. - Но, боюсь, вы можете
ответить на них гораздо лучше, чем я. Я совершенно не представляю себе,
что случилось. Я работала в лаборатории - и вот пришла в себя здесь.
- Вы совершенно не помните, как на вас напали?
- Так, значит, на меня напали?! Пока вы не сказали, я не была вполне в
этом уверена. Нет, я не могу ничего припомнить.
Крэш печально вздохнул.
- Этого я и боялся. Медицинские роботы предупреждали, что у вас может
быть провал в памяти и что это надолго.
Фреда не на шутку встревожилась:
- Значит, мой мозг серьезно поврежден? Я потеряла память?
- Нет-нет, что вы! Ничего страшного! Медики сказали только, что вы
можете не вспомнить нападение. Мы надеялись, что вы расскажете хоть
что-то... Вы совсем ничего не помните? - спросил разочарованный шериф.
Фреда помедлила немного, потом решила, что надо быть как можно
приветливее и любезнее. Все может очень плохо обернуться, и, может, ей
зачтется, если она сейчас будет играть честно.
- Нет, ничего особенного. Я смутно помню, что лежала на полу, а прямо
перед глазами у меня стояли две красных ноги. Но я не уверена, что это не
галлюцинация или сон.
Шериф резко наклонился вперед.
- Эти красные ноги - вы не могли бы описать их поподробнее? Это были
ноги, обутые в красные сапоги, или в красные носки, или...
- Нет-нет, это точно были ноги, а не сапоги или носки. Ноги робота
красного цвета. Я видела это вполне отчетливо - если, конечно, я
действительно это видела. Мне казалось, что это просто болезненное
видение.
- Но с чего бы это вам привиделись красные ноги робота?! - пылко
спросил Крэш, разволновавшись. Похоже, его почему-то сильно интересовали
эти красные ноги.
Фреда пристально посмотрела шерифу в глаза. У нее было стойкое
ощущение, что этот человек не подал бы виду, что заинтересован, если бы не
был так изнурен.
- В лаборатории был красный робот, - сказала Фреда. "Нет смысла это
скрывать, они все равно его видели", - подумала она и добавила вслух: - Он
стоял, прикрепленный к испытательному стенду. Вы не могли его не заметить!
- Фреда помолчала немного, потом сказала: - Боюсь, больше ничего вспомнить
не могу.
- Постарайтесь, пожалуйста!
Фреда пожала плечами и вздохнула. Она попыталась вернуться мысленно к
той ночи, но в голове была невообразимая путаница.
- Я не могу толком вспомнить эту ночь. Помню, как я стояла в комнате,
склонившись над одним из рабочих столов, и перечитывала свои записи, - но
не могу вспомнить, что именно я читала и за сколько времени до нападения
это было. Все как-то нечетко помнится. Я могу неосознанно придумать эти
воспоминания, вспомнить то, чего не было. И я не могу сейчас - даже не
предлагайте - согласиться ни на какие психологические проверки, чтобы это
выяснить.
Крэш чуть улыбнулся.
- Должен признаться, такое действительно пришло было мне в голову. Но,
конечно, сперва стоит испробовать менее сложные способы. Может, удастся
как-нибудь подстегнуть вашу память? Вот эти ваши заметки - как они
выглядели? Это был бумажный блокнот? Или небольшой компьютер? Что?
- О, самый обыкновенный компьютер-блокнот, с голубыми цветами на
футляре.
- Понятно. Мадам Лизинг, боюсь вас огорчить, но в лаборатории не было
ни голубого "ноутбука", ни красного робота. Когда мы прибыли на место,
испытательный стенд был пуст. Мы осмотрели все очень тщательно.
Фреда открыла рот от изумления, у нее внезапно закружилась голова. Она
опасалась, что полиция дознается, что за робот Калибан. Из-за этого у нее
могли быть крупные неприятности. Но она даже в мыслях не допускала, что
Калибан мог исчезнуть! Да поможет им всем Бог, если какой-нибудь
сумасшедший включит его и Калибан где-нибудь потеряется!
- Я в шоке! - совершенно искренне призналась Фреда. - Не знаю, что и
сказать. Но, по крайней мере, я понимаю теперь, почему на меня напали. До
сих пор это было для меня загадкой.
- И почему же, как вы считаете? - спросил Крэш.
- Ограбление! Они украли моего робота!
По лицу шерифа скользнуло мимолетное удивление, и внезапно Фреда
поняла, что мысль о заурядном ограблении ему до сих пор не приходила в
голову.
- Да-да, конечно, - сказал Крэш.
"Но он очень заинтересовался, когда я сказала о красных ногах, -
подумала Фреда. - Значит, он знал, что в лаборатории был красный робот и
что его не стало". Вдруг ее осенило: у Крэша были основания полагать, что
Калибан ушел из лаборатории сам! Боже! Неужели в ее собственной
лаборатории нашелся сумасшедший, который включил Калибана?! Над этим надо
хорошенько поразмыслить. Может, удастся как-нибудь перевести разговор на
другую тему? В конце концов, это всего лишь предположение, что Калибан
ушел сам.
- Один Бог знает, зачем кому-то понадобилось красть неисправного
робота? - сказала она. - Единственное, что приходит на ум, - что это
очередной случай промышленного шпионажа. Наверное, моего робота и записи
украл кто-то из конкурентов или скорее люди, которых наняли наши
конкуренты.
- Кто, по-вашему, это мог быть? Какая лаборатория могла пойти на такое?
- спросил Крэш.
Фреда беспомощно пожала плечами, заплатив за этот жест новым приступом
боли. Но боль была ей сейчас только на руку. Если станет ясно, что она
попала в затруднительное положение, будет повод настоять на окончании
разговора. Если раньше Фреда пыталась отвлечься, не замечать боли, то
сейчас она впустила ее в себя. Какой смысл показывать чудеса выносливости,
если от этого ее положение становится только хуже? Фреда тяжело вздохнула
и скомкала в пальцах простыню. Это принесло неожиданное облегчение,
оказалось, что мужественно терпеть боль гораздо труднее.
Но Крэш, кажется, спрашивал что-то о конкурентах и ждет ответа.
- Не представляю, кто может на такое решиться. Очевидно, что кому-то
очень понадобились мои записи и этот робот, но я все равно не вижу в этом
никакого смысла. В конце концов, кто бы ни украл мои труды, он должен
понимать, что я смогу сделать все заново и так доказать, что это - моя
работа. Но кто-то сделал это. И не спрашивайте меня почему.
- Может, они хотели задержать вас, приостановить вашу работу, пока их
специалисты вас не обгонят - тем более имея перед собой образец вашей
работы?
- Может, и так, но мне все эти доводы кажутся довольно шаткими.
Крэш едва заметно улыбнулся. И все же за этой улыбкой крылась искренняя
теплота. Он действительно был очень заинтересован и проявлял неподдельное
участие.
- Вы правы, конечно. Но, к сожалению, у нас слишком мало материала для
расследования. Вы больше ничего не можете нам сказать?
Фреда покачала головой:
- Боюсь, что нет.
- Ну что ж. Мы еще поговорим с вами, а пока вам нужно отдохнуть.
- Да, конечно. К завтрашнему вечеру мне нужно быть в форме - завтра
ведь презентация.
- Презентация? - заинтересовался шериф.
- Простите, я думала, вы знаете. Завтра вечером моя "Лаборатория"
делает большую открытую презентацию. Должна признаться, что я не позволяла
до поры рассказывать об этом, но...
- Ах да, конечно! Множество самых разных людей, с которыми мы
беседовали, говорили мне, что не могут пока ничего рассказать и нам
придется подождать до презентации. Так никто и не признался, что вы там
такое сделали. Меня больше всего удивило, насколько они уверены, что вы
успеете поправиться к презентации.
- Если бы я не смогла, доклад сделал бы Йомен Терах, или если не Йомен,
то Губер Эншоу, или кто-то другой. Если никто не говорил вам, что
выступать буду именно я, значит, они знали только, что презентация
состоится, и не знали, кто будет ее вести. - Фреда ненадолго задумалась,
потом продолжила: - Если на меня напали, чтобы провалить презентацию,
значит, все же имело смысл держать в секрете имена моих заместителей. Если
бы я была таким заместителем, я бы постаралась держаться тише воды, ниже
травы.
- Значит, вы считаете, что преступление имеет отношение к вашей
презентации?
Фреда пожала плечами, немного нарочито. Боль снова усилилась.
Проклятие, как болит голова!
- Понятия не имею. Но это вполне возможно. Эта презентация должна была
состояться во время второй моей лекции. Вы слушали первую?