Страница:
Остановился Глеб лишь когда вбежал в парк. Хоть и испугали его, но все ж направление он выдержал – сбербанк находился по другую сторону парка, всего сотню метров пройти осталось.
Парк, в отличие от городского имени писателя М. Горького, был небольшим, заброшенным. Бродить по нему в ночное время крайне не рекомендовалось, всякое тут могло случиться, потому даже в дневную пору здесь, как правило, гуляли одни лишь собачники со своими гавкучими питомцами.
– Верной дорогой идешь, товарищ! – подал голос Хитник, – мы уже почти на месте. Сверни-ка направо... видишь вон то корявое дерево с дуплом? Нам туда.
– Погоди, а как же банкомат? – расстроился Глеб. – А деньги – как?
– Так мы ж за деньгами и идем, – рассмеялся Хитник. – Или ты думал, что на свете существуют лишь электронные ящики, придуманные людьми? Из которых хаки то и дело воруют бабки и обнуляют чужие счета? Хе, больно надо! Есть конторы и посерьезнее, – какие именно, Хитник уточнять не стал. А Глеб расспрашивать не захотел, да и по барабану оно ему было – главное ведь не от «кого» получать, а «что» получать! И сколько.
– Любое городское дерево с дуплом и есть банкомат, – помолчав, снизошел до пояснений Хитник. – И почтово-пересылочный ящик заодно. Смотря, какой вводный адрес задашь, тем оно и станет.
– Круто, – уважительно сказал Глеб, привстав на цыпочки и осматривая дупло. Похоже, там когда-то жила белка: дно устилали сгнившие листья и мелкая скорлупа от орехов. Ни тайных кнопочек, ни колдовских рун, ни какого-нибудь мерцающего портала, ничего! Как Хитник собирался раздобыть из этой дыры деньги, Глеб понятия не имел.
– Значит так, – словно откликнувшись на его мысли, сообщил Хитник, – стучишь по стволу дерева определенным образом, я скажу, каким. А после говоришь, сколько налички и в какой валюте тебе нужно. Советую брать в рублях, чтоб не возиться с обменом. Да и курс в магобанке получше, чем в вашем, обычниковском. Давай, выстукивай сначала вводный адрес, а после мой личный пароль! Итак, начали: три коротких, пауза, пять длинных, два коротких, один длинный, пауза... – Глеб послушно принялся стучать по стволу кулаком, с опаской поглядывая по сторонам – вдруг заметят, что он делает, и вызовут бригаду психпомощи? Но никому в парке не было до Глеба никакого дела: собачники занимались выгулом «друзей человека», а случайные прохожие не обращали на парня внимания: ну, стоит шизик, ну, стучит по дереву... Да мало ли их нынче, ненормальных-то? Не писает прилюдно и ладно.
– Давай, говори, – наконец приказал Хитник. Глеб, пожав плечами, произнес в дупло шепотом:
– Хочу получить пятьсот баксов в рублях по текущему курсу, – в дупле громко ухнуло, Глеб вовремя отскочил в сторону: из дыры в стволе вылетела толстая пачка денег, перехваченная желтой резинкой, и упала на землю. Парень, нервно хихикая, огляделся – не видел ли кто? – подобрал пачку, не пересчитывая сунул ее в карман и, чуть ли не бегом, отправился прочь из парка. А то еще ограбят среди бела дня, запросто!
В модельной, класса «люкс» парикмахерской Глеба встретили как дорогого гостя, едва ли коньяком с порога не угостили. Работали здесь, судя по прозрачным крылышкам за спиной, одни лишь феи, и потому Глеб без опаски сел в кресло: феи абы как не подстригут! И побреют без порезов. Не армейские, поди, цирюльники, а дамы с опытом, вкусом и пониманием... Результат превзошел все ожидания – из зеркала на Глеба смотрел вполне преуспевающий молодой человек, чем-то неуловимо похожий на актера Абдулова в молодости; как ни странно, но увиденное Глебу понравилось. Единственное, что портило впечатление, это нынешняя его одежда, сырая, мятая и сильно поношенная. Впрочем, и с одежной проблемой Глеб вскоре управился, хотя и жалко было расставаться с привычными шмотками: выйдя из вещевого супермаркета, переодетый с ног до головы во все новое, Глеб швырнул ком старья в ближайший мусорный бак – пускай теперь кто другой его обноски примеряет!
Да, жизнь, несомненно, удалась: расправив плечи и задрав нос, Глеб шел по улице – в свежей рубашке, в расстегнутой до пупа новой куртке и приличных брюках, матово блестящих туфлях и, главное, с кожаной кепкой на мерзнущей без длинных волос голове. Встречные дамы обращали на Глеба внимание, что, разумеется, было ему хоть и непривычно, но приятно.
– С начальным заданием ты справился успешно, – одобрил Хитник, – молодец, не стыдно и в люди выйти. А теперь надобно тебе поехать в одну квартирку на окраине города и посмотреть, что там и как... меня, в общем, повидать.
– Не понял, – растерялся Глеб. – Тебя? Но ты же тут, со мной!
– Тело мое проведать, – нехотя ответил Хитник. – Глянуть, что с ним. А то есть у меня неприятное предчувствие... ну да ладно. Приедем – увидим. Во всяком случае, будь готов к чему угодно, – Глеб поежился, вспомнив рев десяток глоток из своего сна: «Ты покойник, Хитник!»
Перекусив по пути в недорогой забегаловке (заходить в ресторан Глеб поостерегся, не привычен он был к ресторанам, да и деньги надо было тратить экономно, мало их осталось), парень направился по указанному Хитником адресу.
Квартирка, о которой говорил Хитник, находилась в дорогом жилищном комплексе, возведенном и сданном в эксплуатацию года три тому назад. Насколько знал Глеб, квартиры в том комплексе стоили немереных денег: двадцатиэтажная постройка, похожая на европейский дворец, была видна издалека, чуть ли не из центра города. Говорили, что в этом здании можно прожить всю жизнь, не выходя на улицу, мол, там есть все! Начиная от яслей и заканчивая похоронной конторой, не говоря уж о ресторанах, кинотеатре, магазинах, нотариусах, опорном пункте охранно-милицейской службы и всякого прочего, по мелочам.
Перед дворцом простиралось широкое озеро, специально созданное подрядчиками то ли для красоты, то ли с какой практической целью, Глеб не знал. Сейчас озеро было подернуто мелкой дождевой рябью: на берегу, неподалеку от центрального входа, веселился местный денежный народ – праздник ведь! Типа весны и капиталистического бизнес-труда. Дымились мангалы, гремела музыка, раскладные столы с закусками и выпивкой протянулись длинной конвейерной лентой как кормораздатчик на птицеферме. Некоторые бизнесмены, уже достаточно приняв на грудь для согрева, храбро лезли голышом в непереносимо холодную воду, таща за собой упирающихся бизнесвумен; женский визг зачастую перекрывал грохот музыкальных колонок.
– Вот же буржуи, – с чувством сказал Глеб, отслеживая купание в холодных майских водах, – гуляют, жируют... Кровоеды! – он гордо прошел мимо замерзших до икоты буржуйных кровоедов в стеклянный подъезд.
В просторном холле, высоком, с зеркальными стенами и шестью лифтовыми дверями в дальней стене, за длинной стойкой со следящими мониторами сидел охранник в черной форме. Еще один – с дубинкой на поясе и пистолетом в открытой кобуре – прогуливался по холлу, тоскливо поглядывая сквозь стеклянную стену на улицу: видимо, ему тоже хотелось женского общения и шашлыков под дождем. Заметив Глеба, охранники в ожидании уставились на него, но что теперь надо было делать, парень не знал.
– Подойди к охраннику за стойкой, – принялся инструктировать Хитник, – предъяви ему паспорт и скажи, что ты приехал по поручению жильца квартиры номер триста восемьдесят шесть, Иванова Петра Сидоровича. Еще скажи, что ты его племянник и он поручил тебе проверить состояние квартиры, типа сделать в ней генеральную уборку – мол, дядя приезжает на днях из длительной загранкомандировки и желает, чтобы в ней был полный порядок. Вредный дядя, занудный, местным горничным совершенно не доверяет. – Глеб так и сделал.
Охранник внимательно изучил паспорт, нахмурился, увидев в нем временную прописку, с подозрением оглядел Глеба, однако ж ничего компрометирующего не высмотрел – не зря, ох и не зря тот побрился-постригся да в обновки переоделся! Пощелкав по лежащей перед ним клавиатуре и введя данные паспорта в компьютер, охранник требовательно произнес:
– Наберите индивидуальный код доступа господина Иванова в жилищный комплекс. Вы, как родственник, должны его знать, – и указал на вмонтированный в стойку, аккурат перед Глебом, огрызок компьютерной клавиатуры с цифрами. Хитник подсказал семизначное число; охранник бросил взгляд на один из мониторов, кивнул неохотно:
– Проходите, – но никаких ключей Глебу не выдал. И как пройти к квартире номер триста восемьдесят шесть подсказывать не стал. Наверное, само собой подразумевалось, что у «племянника» есть свои ключи, да и дорогу знает, раз пришел уборку делать. Глеб хотел было спросить: «А ключи?», но Хитник, предупреждая ненужный вопрос, заторопил парня:
– Пошли-пошли! У меня замок особый, на месте подскажу как открыть, – Глеб закрыл рот, повернулся и направился к лифтам.
Нужная Хитнику квартира располагалась на шестнадцатом этаже.
Глеб вышел из лифта, прошел по широкому коридору, застланному от стены до стены черным ковролином – весьма аскетически оформленному коридору, надо сказать. Ни тебе пальм в кадках, ни картин на мраморных стенах, ни бассейна с декоративным фонтаном, ни кожаных диванчиков для отдыха: Глеб ожидал чего-нибудь эдакого, роскошного – за такие-то деньжищи! – но обстановка более напоминала стандартно-офисную, чем жилую.
Глеб миновал несколько высоких дверей, с виду непрочных, пластиковых, остановился напротив очередной и глянул на металлические цифры: триста восемьдесят шесть. И наконец задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:
– Как без ключа открывать-то будем? Ногой по ней шарахнуть, да? – Хитник рассмеялся.
– Ну нет, братец, тут и кувалда не поможет – дверь знатная, бронированная! Замок видишь? – Глеб согласно угукнул, разглядывая никелированный кругляш на двери. Кругляш был цельный, без какого-либо отверстия под ключ. – Приложи к нему руку: замок должен среагировать на мое ментальное поле. Надеюсь, что должен, – погрустнев, уточнил Хитник. Глеб прижал к холодному кругляшу ладонь и невольно задумался: а что делать, если замок не откроется? Никакой ведь слесарь не поможет... Хотя, наверное, есть специалисты, из числа населяющих город нелюдей. Вон, орки-охранники и феи-парикмахерши имеются, отчего же не быть какому-нибудь гному-медвежатнику?
Внутри замка отчетливо звякнуло и дверь немного отошла вглубь. Глеб, вспомнив слова Хитника о «неприятном предчувствии», отдернул руку от кругляша и замер в нерешительности – входить в квартиру было страшновато.
– Сработало! – обрадовался Хитник, – заходи, чего мурку тянешь, – Глеб, тяжело вздохнув, толкнул рукой тяжелую дверь.
Квартира господина Иванова была по местным мерка убогая и недорогая. Так себе квартирка, для одинокого холостяка – всего три комнаты, не считая коридора-прихожей, просторной кухни, двух туалетов и ванны с душевой кабинкой.
Все еще включенные в прихожей потолочные светильники бросали матовый свет на грязный, замусоренный всяческим хламом пол. Словно здесь никто и не жил.
– Последняя дверь по коридору, направо, – подсказал Хитник, – в остальные можешь не заглядывать, полный бардак и никакой культуры. Одни банки из-под пива. – Глеб, пугаясь мертвой тишины, на цыпочках прошел к дальней комнате и потихоньку, чтобы не скрипнули петли, открыл дверь. Открыл и чуть не завопил от ужаса: зрелище было еще то, явно не для людей со слабыми нервами.
– Опаньки, – удрученно пробормотал Хитник, – вон оно как... Ну-с, что-то в этом роде я и предполагал.
За массивным столом, в багровом полумраке, возложив руки на два огненно-красных шара, в высоком кресле сидело человеческое тело без головы. В шарах вьюжно кружились золотые искры, тело стеклянно поблескивало отраженным красным светом. А над обрубком шеи, в ритме спокойно бьющегося сердца, мерцало голубое облачко.
– Ми... милицию вызывать надо, – заикаясь от испуга, сказал Глеб. – Уб... убийство же, елы-палы! Башку-то, небось, саблей – вжик! Или топором.
– Никакой милиции не надо, – отрезал Хитник, – какая тут, к черту, милиция! Тем более, что там через одного орки да гоблины, разворуют здесь все подряд, а тело в морг скинут, больно надо им со всякими хаками возиться. Да и не мертвое оно, тело... Можно сказать, законсервированное. А если его отсюда вынести, тогда да, тогда полный каюк ему... то есть мне, настанет.
– С кем возиться? – Глеб, услышав, что тело не мертвое, немного успокоился. Хотя все равно радости мало: а вдруг оно, законсервированное, поднимется сейчас из кресла и пойдет к Глебу, протягивая к нему трясущиеся руки и стеная загробным голосом: «Отдай, отдай мою голову!» Впрочем, как можно стенать без той головы, Глеб понятия не имел, но подозревал, что – можно. Все у них, нелюдей, не по-человечески...
– С хаком, – терпеливо повторил Хитник. – Маго-хаком. Специальность у меня такая, специфическая, законом сурово не поощряемая. Взламываю через ментальные каналы всякую маго-фигню и забираю то, что требуется заказчику.
– А! – внезапно поняв, воскликнул Глеб, – въехал я! Ты типа компьютерного хакера, да? Приблизительно.
– Ну-у... – задумчиво протянул Хитник, – можно сказать и так. Но именно что «типа». Очень-очень «типа» и очень-очень «приблизительно». – Глеб призадумался, вспоминая, что же он знает о тех хакерах: а знал он только почерпнутое в фантастических книжках и фильмах. Судя по ним, быть хакером – это круто! Мастдай, пиво, вирусы, ограбленные втихую банки и всякое прочее, не менее интересное.
В компьютерах Глеб не разбирался абсолютно.
– Ты в комнатку-то войди и свет включи, а то окно здесь для пользы дела фанерой заколочено, – потребовал Хитник. – Не боись, не укусят, – он сардонически захохотал. Глеб, нервно хихикая, переступил порог, нащупал на стене выключатель и нажал его. Вверху, высветив голые стены, зажглась лампочка с самодельным бумажным фунтиком вместо абажура: да уж, назвать эту комнату уютной смог бы только человек с воображением таракана.
Кроме стола с красными шарами, кресла и тела в нем, в комнате находилась раскладушка, застланная толстым одеялом, а также множество пустых банок из-под пива, разбросанных по полу где придется. Глеб, расшвыривая банки ногами, подошел к креслу, остановился сбоку и принялся с опаской разглядывать «это» – называть безголового «Хитником» у него язык не поворачивался. Даже в мыслях.
Безголовый оказался одет в недорогой, китайского пошива спортивный костюм; судя по рукам, возложенным на огненные шары, господин Иванов (он же Хитник, он же маго-хакер, он же дух бестелесный) был человеком молодым. Если, конечно, вообще был человеком.
Сквозь голубое облачко, что мерцало над обрубком шеи, просматривался идеально ровный срез, свежий, не запекшийся. Каким хирургическим инструментом можно сделать подобную операцию, Глеб не знал; на страшной ране стеклянно поблескивала пленка, точно такая же, что покрывала и все обезглавленное тело.
– Ага, ясненько, – угрюмо сказал Хитник, – понятненько.
– Что – ясненько-понятненько? – забеспокоился Глеб. – Давай, объясняй. Я ведь тоже в этом деле заинтересованный!
– Чего тут объяснять, – вздохнул Хитник, – сам видишь: сперли мою голову, отделили, так сказать, от тулова... Магически сперли. Она, голова, с моим телом по-прежнему связана, но находится сейчас невесть где. Скорей всего, в чьем-нибудь сейфе лежит. А стеклянное покрытие – это, братец, особое защитное магополе, чтоб, значит, с телом ничего не случилось, до поры, до времени... Гм, надо же, магополе! Интересно, кто так расстарался и обо мне позаботился?
– А поле зачем? Чтобы пролежней не было? – вспомнив виденные когда-то в детстве медицинские телепередачи, где в основном рассказывали о вреде пьянства, курения и случайных половых связях, поинтересовался Глеб.
– И пролежней тоже, – согласился Хитник. – Меня... то есть его... ну, тело, в общем, сейчас и танковым снарядом не повредишь! Даже при выстреле в упор.
– Класс! – восхитился Глеб: осмелев, он прикоснулся к блестящей пленке на плече безголового – на ощупь пленка была холодной и скользкой, будто намыленное стекло. – Офигенная кольчужка! С такой и банк грабить не страшно... Вот бы ее мне! На всякий случай.
– Грабят банки, как правило, или дураки или бездари, – скучным голосом ответил Хитник. – Умные люди зарабатывают деньги иными способами, менее опасными. А что до кольчужки – да, она от всего защищает, верно. Но и шевельнуться тебе не позволит, будешь стоять в ней как истукан... невредимый, хе-хе, истукан. Ну-ка, отодвинь кресло в сторону, – Глеб, поднатужившись, оттащил кресло от стола: тело осталось сидеть в нем с поднятыми руками, словно они по-прежнему лежали на колдовских шарах.
– Вот тебе наглядный пример, – заметил Хитник. – Одно слово – статуя! Какое уж тут ограбление банка...
– Жаль, – с искреннем сожалением ответил Глеб, – такая гениальная идея на корню сдохла!
– Еще один грабитель нашелся, – сварливо произнес Хитник, – гений-налетчик, блин; детский сад, штаны на лямках! Можно подумать, ты первый до этого додумался... Нет, товарищ Глеб, ничего у тебя не выйдет, выкинь дурь из головы и займись делом.
– Каким? – полюбопытствовал Глеб, наклонившись над столом и заглядывая в ближний к нему огненный шар: от яростной круговерти золотых искр у парня тут же закружилась голова и заслезились глаза – он отшатнулся, едва не упав.
– Кончай пялиться в работающий инфошар! – рявкнул Хитник, – отвали от стола куда подальше! Не хватало еще тебе, дураку, в ментаканал сознанием провалиться... Пошли отсюда на кухню, там и подскажу, каким.
– А поточнее можно? – Глеб, утирая глаза ладонью, направился к выходу из комнаты.
– Пиво у меня там в холодильнике, – пояснил Хитник. – Холодное, вкусное. Много! И еды от пуза, ешь – не хочу.
– Что ж ты раньше молчал, – обрадовался Глеб. – С такими делами я очень люблю разбираться, – и потрусил на кухню.
Глава 4
Парк, в отличие от городского имени писателя М. Горького, был небольшим, заброшенным. Бродить по нему в ночное время крайне не рекомендовалось, всякое тут могло случиться, потому даже в дневную пору здесь, как правило, гуляли одни лишь собачники со своими гавкучими питомцами.
– Верной дорогой идешь, товарищ! – подал голос Хитник, – мы уже почти на месте. Сверни-ка направо... видишь вон то корявое дерево с дуплом? Нам туда.
– Погоди, а как же банкомат? – расстроился Глеб. – А деньги – как?
– Так мы ж за деньгами и идем, – рассмеялся Хитник. – Или ты думал, что на свете существуют лишь электронные ящики, придуманные людьми? Из которых хаки то и дело воруют бабки и обнуляют чужие счета? Хе, больно надо! Есть конторы и посерьезнее, – какие именно, Хитник уточнять не стал. А Глеб расспрашивать не захотел, да и по барабану оно ему было – главное ведь не от «кого» получать, а «что» получать! И сколько.
– Любое городское дерево с дуплом и есть банкомат, – помолчав, снизошел до пояснений Хитник. – И почтово-пересылочный ящик заодно. Смотря, какой вводный адрес задашь, тем оно и станет.
– Круто, – уважительно сказал Глеб, привстав на цыпочки и осматривая дупло. Похоже, там когда-то жила белка: дно устилали сгнившие листья и мелкая скорлупа от орехов. Ни тайных кнопочек, ни колдовских рун, ни какого-нибудь мерцающего портала, ничего! Как Хитник собирался раздобыть из этой дыры деньги, Глеб понятия не имел.
– Значит так, – словно откликнувшись на его мысли, сообщил Хитник, – стучишь по стволу дерева определенным образом, я скажу, каким. А после говоришь, сколько налички и в какой валюте тебе нужно. Советую брать в рублях, чтоб не возиться с обменом. Да и курс в магобанке получше, чем в вашем, обычниковском. Давай, выстукивай сначала вводный адрес, а после мой личный пароль! Итак, начали: три коротких, пауза, пять длинных, два коротких, один длинный, пауза... – Глеб послушно принялся стучать по стволу кулаком, с опаской поглядывая по сторонам – вдруг заметят, что он делает, и вызовут бригаду психпомощи? Но никому в парке не было до Глеба никакого дела: собачники занимались выгулом «друзей человека», а случайные прохожие не обращали на парня внимания: ну, стоит шизик, ну, стучит по дереву... Да мало ли их нынче, ненормальных-то? Не писает прилюдно и ладно.
– Давай, говори, – наконец приказал Хитник. Глеб, пожав плечами, произнес в дупло шепотом:
– Хочу получить пятьсот баксов в рублях по текущему курсу, – в дупле громко ухнуло, Глеб вовремя отскочил в сторону: из дыры в стволе вылетела толстая пачка денег, перехваченная желтой резинкой, и упала на землю. Парень, нервно хихикая, огляделся – не видел ли кто? – подобрал пачку, не пересчитывая сунул ее в карман и, чуть ли не бегом, отправился прочь из парка. А то еще ограбят среди бела дня, запросто!
В модельной, класса «люкс» парикмахерской Глеба встретили как дорогого гостя, едва ли коньяком с порога не угостили. Работали здесь, судя по прозрачным крылышкам за спиной, одни лишь феи, и потому Глеб без опаски сел в кресло: феи абы как не подстригут! И побреют без порезов. Не армейские, поди, цирюльники, а дамы с опытом, вкусом и пониманием... Результат превзошел все ожидания – из зеркала на Глеба смотрел вполне преуспевающий молодой человек, чем-то неуловимо похожий на актера Абдулова в молодости; как ни странно, но увиденное Глебу понравилось. Единственное, что портило впечатление, это нынешняя его одежда, сырая, мятая и сильно поношенная. Впрочем, и с одежной проблемой Глеб вскоре управился, хотя и жалко было расставаться с привычными шмотками: выйдя из вещевого супермаркета, переодетый с ног до головы во все новое, Глеб швырнул ком старья в ближайший мусорный бак – пускай теперь кто другой его обноски примеряет!
Да, жизнь, несомненно, удалась: расправив плечи и задрав нос, Глеб шел по улице – в свежей рубашке, в расстегнутой до пупа новой куртке и приличных брюках, матово блестящих туфлях и, главное, с кожаной кепкой на мерзнущей без длинных волос голове. Встречные дамы обращали на Глеба внимание, что, разумеется, было ему хоть и непривычно, но приятно.
– С начальным заданием ты справился успешно, – одобрил Хитник, – молодец, не стыдно и в люди выйти. А теперь надобно тебе поехать в одну квартирку на окраине города и посмотреть, что там и как... меня, в общем, повидать.
– Не понял, – растерялся Глеб. – Тебя? Но ты же тут, со мной!
– Тело мое проведать, – нехотя ответил Хитник. – Глянуть, что с ним. А то есть у меня неприятное предчувствие... ну да ладно. Приедем – увидим. Во всяком случае, будь готов к чему угодно, – Глеб поежился, вспомнив рев десяток глоток из своего сна: «Ты покойник, Хитник!»
Перекусив по пути в недорогой забегаловке (заходить в ресторан Глеб поостерегся, не привычен он был к ресторанам, да и деньги надо было тратить экономно, мало их осталось), парень направился по указанному Хитником адресу.
Квартирка, о которой говорил Хитник, находилась в дорогом жилищном комплексе, возведенном и сданном в эксплуатацию года три тому назад. Насколько знал Глеб, квартиры в том комплексе стоили немереных денег: двадцатиэтажная постройка, похожая на европейский дворец, была видна издалека, чуть ли не из центра города. Говорили, что в этом здании можно прожить всю жизнь, не выходя на улицу, мол, там есть все! Начиная от яслей и заканчивая похоронной конторой, не говоря уж о ресторанах, кинотеатре, магазинах, нотариусах, опорном пункте охранно-милицейской службы и всякого прочего, по мелочам.
Перед дворцом простиралось широкое озеро, специально созданное подрядчиками то ли для красоты, то ли с какой практической целью, Глеб не знал. Сейчас озеро было подернуто мелкой дождевой рябью: на берегу, неподалеку от центрального входа, веселился местный денежный народ – праздник ведь! Типа весны и капиталистического бизнес-труда. Дымились мангалы, гремела музыка, раскладные столы с закусками и выпивкой протянулись длинной конвейерной лентой как кормораздатчик на птицеферме. Некоторые бизнесмены, уже достаточно приняв на грудь для согрева, храбро лезли голышом в непереносимо холодную воду, таща за собой упирающихся бизнесвумен; женский визг зачастую перекрывал грохот музыкальных колонок.
– Вот же буржуи, – с чувством сказал Глеб, отслеживая купание в холодных майских водах, – гуляют, жируют... Кровоеды! – он гордо прошел мимо замерзших до икоты буржуйных кровоедов в стеклянный подъезд.
В просторном холле, высоком, с зеркальными стенами и шестью лифтовыми дверями в дальней стене, за длинной стойкой со следящими мониторами сидел охранник в черной форме. Еще один – с дубинкой на поясе и пистолетом в открытой кобуре – прогуливался по холлу, тоскливо поглядывая сквозь стеклянную стену на улицу: видимо, ему тоже хотелось женского общения и шашлыков под дождем. Заметив Глеба, охранники в ожидании уставились на него, но что теперь надо было делать, парень не знал.
– Подойди к охраннику за стойкой, – принялся инструктировать Хитник, – предъяви ему паспорт и скажи, что ты приехал по поручению жильца квартиры номер триста восемьдесят шесть, Иванова Петра Сидоровича. Еще скажи, что ты его племянник и он поручил тебе проверить состояние квартиры, типа сделать в ней генеральную уборку – мол, дядя приезжает на днях из длительной загранкомандировки и желает, чтобы в ней был полный порядок. Вредный дядя, занудный, местным горничным совершенно не доверяет. – Глеб так и сделал.
Охранник внимательно изучил паспорт, нахмурился, увидев в нем временную прописку, с подозрением оглядел Глеба, однако ж ничего компрометирующего не высмотрел – не зря, ох и не зря тот побрился-постригся да в обновки переоделся! Пощелкав по лежащей перед ним клавиатуре и введя данные паспорта в компьютер, охранник требовательно произнес:
– Наберите индивидуальный код доступа господина Иванова в жилищный комплекс. Вы, как родственник, должны его знать, – и указал на вмонтированный в стойку, аккурат перед Глебом, огрызок компьютерной клавиатуры с цифрами. Хитник подсказал семизначное число; охранник бросил взгляд на один из мониторов, кивнул неохотно:
– Проходите, – но никаких ключей Глебу не выдал. И как пройти к квартире номер триста восемьдесят шесть подсказывать не стал. Наверное, само собой подразумевалось, что у «племянника» есть свои ключи, да и дорогу знает, раз пришел уборку делать. Глеб хотел было спросить: «А ключи?», но Хитник, предупреждая ненужный вопрос, заторопил парня:
– Пошли-пошли! У меня замок особый, на месте подскажу как открыть, – Глеб закрыл рот, повернулся и направился к лифтам.
Нужная Хитнику квартира располагалась на шестнадцатом этаже.
Глеб вышел из лифта, прошел по широкому коридору, застланному от стены до стены черным ковролином – весьма аскетически оформленному коридору, надо сказать. Ни тебе пальм в кадках, ни картин на мраморных стенах, ни бассейна с декоративным фонтаном, ни кожаных диванчиков для отдыха: Глеб ожидал чего-нибудь эдакого, роскошного – за такие-то деньжищи! – но обстановка более напоминала стандартно-офисную, чем жилую.
Глеб миновал несколько высоких дверей, с виду непрочных, пластиковых, остановился напротив очередной и глянул на металлические цифры: триста восемьдесят шесть. И наконец задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:
– Как без ключа открывать-то будем? Ногой по ней шарахнуть, да? – Хитник рассмеялся.
– Ну нет, братец, тут и кувалда не поможет – дверь знатная, бронированная! Замок видишь? – Глеб согласно угукнул, разглядывая никелированный кругляш на двери. Кругляш был цельный, без какого-либо отверстия под ключ. – Приложи к нему руку: замок должен среагировать на мое ментальное поле. Надеюсь, что должен, – погрустнев, уточнил Хитник. Глеб прижал к холодному кругляшу ладонь и невольно задумался: а что делать, если замок не откроется? Никакой ведь слесарь не поможет... Хотя, наверное, есть специалисты, из числа населяющих город нелюдей. Вон, орки-охранники и феи-парикмахерши имеются, отчего же не быть какому-нибудь гному-медвежатнику?
Внутри замка отчетливо звякнуло и дверь немного отошла вглубь. Глеб, вспомнив слова Хитника о «неприятном предчувствии», отдернул руку от кругляша и замер в нерешительности – входить в квартиру было страшновато.
– Сработало! – обрадовался Хитник, – заходи, чего мурку тянешь, – Глеб, тяжело вздохнув, толкнул рукой тяжелую дверь.
Квартира господина Иванова была по местным мерка убогая и недорогая. Так себе квартирка, для одинокого холостяка – всего три комнаты, не считая коридора-прихожей, просторной кухни, двух туалетов и ванны с душевой кабинкой.
Все еще включенные в прихожей потолочные светильники бросали матовый свет на грязный, замусоренный всяческим хламом пол. Словно здесь никто и не жил.
– Последняя дверь по коридору, направо, – подсказал Хитник, – в остальные можешь не заглядывать, полный бардак и никакой культуры. Одни банки из-под пива. – Глеб, пугаясь мертвой тишины, на цыпочках прошел к дальней комнате и потихоньку, чтобы не скрипнули петли, открыл дверь. Открыл и чуть не завопил от ужаса: зрелище было еще то, явно не для людей со слабыми нервами.
– Опаньки, – удрученно пробормотал Хитник, – вон оно как... Ну-с, что-то в этом роде я и предполагал.
За массивным столом, в багровом полумраке, возложив руки на два огненно-красных шара, в высоком кресле сидело человеческое тело без головы. В шарах вьюжно кружились золотые искры, тело стеклянно поблескивало отраженным красным светом. А над обрубком шеи, в ритме спокойно бьющегося сердца, мерцало голубое облачко.
– Ми... милицию вызывать надо, – заикаясь от испуга, сказал Глеб. – Уб... убийство же, елы-палы! Башку-то, небось, саблей – вжик! Или топором.
– Никакой милиции не надо, – отрезал Хитник, – какая тут, к черту, милиция! Тем более, что там через одного орки да гоблины, разворуют здесь все подряд, а тело в морг скинут, больно надо им со всякими хаками возиться. Да и не мертвое оно, тело... Можно сказать, законсервированное. А если его отсюда вынести, тогда да, тогда полный каюк ему... то есть мне, настанет.
– С кем возиться? – Глеб, услышав, что тело не мертвое, немного успокоился. Хотя все равно радости мало: а вдруг оно, законсервированное, поднимется сейчас из кресла и пойдет к Глебу, протягивая к нему трясущиеся руки и стеная загробным голосом: «Отдай, отдай мою голову!» Впрочем, как можно стенать без той головы, Глеб понятия не имел, но подозревал, что – можно. Все у них, нелюдей, не по-человечески...
– С хаком, – терпеливо повторил Хитник. – Маго-хаком. Специальность у меня такая, специфическая, законом сурово не поощряемая. Взламываю через ментальные каналы всякую маго-фигню и забираю то, что требуется заказчику.
– А! – внезапно поняв, воскликнул Глеб, – въехал я! Ты типа компьютерного хакера, да? Приблизительно.
– Ну-у... – задумчиво протянул Хитник, – можно сказать и так. Но именно что «типа». Очень-очень «типа» и очень-очень «приблизительно». – Глеб призадумался, вспоминая, что же он знает о тех хакерах: а знал он только почерпнутое в фантастических книжках и фильмах. Судя по ним, быть хакером – это круто! Мастдай, пиво, вирусы, ограбленные втихую банки и всякое прочее, не менее интересное.
В компьютерах Глеб не разбирался абсолютно.
– Ты в комнатку-то войди и свет включи, а то окно здесь для пользы дела фанерой заколочено, – потребовал Хитник. – Не боись, не укусят, – он сардонически захохотал. Глеб, нервно хихикая, переступил порог, нащупал на стене выключатель и нажал его. Вверху, высветив голые стены, зажглась лампочка с самодельным бумажным фунтиком вместо абажура: да уж, назвать эту комнату уютной смог бы только человек с воображением таракана.
Кроме стола с красными шарами, кресла и тела в нем, в комнате находилась раскладушка, застланная толстым одеялом, а также множество пустых банок из-под пива, разбросанных по полу где придется. Глеб, расшвыривая банки ногами, подошел к креслу, остановился сбоку и принялся с опаской разглядывать «это» – называть безголового «Хитником» у него язык не поворачивался. Даже в мыслях.
Безголовый оказался одет в недорогой, китайского пошива спортивный костюм; судя по рукам, возложенным на огненные шары, господин Иванов (он же Хитник, он же маго-хакер, он же дух бестелесный) был человеком молодым. Если, конечно, вообще был человеком.
Сквозь голубое облачко, что мерцало над обрубком шеи, просматривался идеально ровный срез, свежий, не запекшийся. Каким хирургическим инструментом можно сделать подобную операцию, Глеб не знал; на страшной ране стеклянно поблескивала пленка, точно такая же, что покрывала и все обезглавленное тело.
– Ага, ясненько, – угрюмо сказал Хитник, – понятненько.
– Что – ясненько-понятненько? – забеспокоился Глеб. – Давай, объясняй. Я ведь тоже в этом деле заинтересованный!
– Чего тут объяснять, – вздохнул Хитник, – сам видишь: сперли мою голову, отделили, так сказать, от тулова... Магически сперли. Она, голова, с моим телом по-прежнему связана, но находится сейчас невесть где. Скорей всего, в чьем-нибудь сейфе лежит. А стеклянное покрытие – это, братец, особое защитное магополе, чтоб, значит, с телом ничего не случилось, до поры, до времени... Гм, надо же, магополе! Интересно, кто так расстарался и обо мне позаботился?
– А поле зачем? Чтобы пролежней не было? – вспомнив виденные когда-то в детстве медицинские телепередачи, где в основном рассказывали о вреде пьянства, курения и случайных половых связях, поинтересовался Глеб.
– И пролежней тоже, – согласился Хитник. – Меня... то есть его... ну, тело, в общем, сейчас и танковым снарядом не повредишь! Даже при выстреле в упор.
– Класс! – восхитился Глеб: осмелев, он прикоснулся к блестящей пленке на плече безголового – на ощупь пленка была холодной и скользкой, будто намыленное стекло. – Офигенная кольчужка! С такой и банк грабить не страшно... Вот бы ее мне! На всякий случай.
– Грабят банки, как правило, или дураки или бездари, – скучным голосом ответил Хитник. – Умные люди зарабатывают деньги иными способами, менее опасными. А что до кольчужки – да, она от всего защищает, верно. Но и шевельнуться тебе не позволит, будешь стоять в ней как истукан... невредимый, хе-хе, истукан. Ну-ка, отодвинь кресло в сторону, – Глеб, поднатужившись, оттащил кресло от стола: тело осталось сидеть в нем с поднятыми руками, словно они по-прежнему лежали на колдовских шарах.
– Вот тебе наглядный пример, – заметил Хитник. – Одно слово – статуя! Какое уж тут ограбление банка...
– Жаль, – с искреннем сожалением ответил Глеб, – такая гениальная идея на корню сдохла!
– Еще один грабитель нашелся, – сварливо произнес Хитник, – гений-налетчик, блин; детский сад, штаны на лямках! Можно подумать, ты первый до этого додумался... Нет, товарищ Глеб, ничего у тебя не выйдет, выкинь дурь из головы и займись делом.
– Каким? – полюбопытствовал Глеб, наклонившись над столом и заглядывая в ближний к нему огненный шар: от яростной круговерти золотых искр у парня тут же закружилась голова и заслезились глаза – он отшатнулся, едва не упав.
– Кончай пялиться в работающий инфошар! – рявкнул Хитник, – отвали от стола куда подальше! Не хватало еще тебе, дураку, в ментаканал сознанием провалиться... Пошли отсюда на кухню, там и подскажу, каким.
– А поточнее можно? – Глеб, утирая глаза ладонью, направился к выходу из комнаты.
– Пиво у меня там в холодильнике, – пояснил Хитник. – Холодное, вкусное. Много! И еды от пуза, ешь – не хочу.
– Что ж ты раньше молчал, – обрадовался Глеб. – С такими делами я очень люблю разбираться, – и потрусил на кухню.
Глава 4
Холодильник был здоровенный, с Глеба высотой, и под завязку набит продуктами. В основном – консервами, галетами и упаковками баночного пива. Как ни странно, кухня имела вполне пристойный вид, то есть не была замусорена как остальные комнаты: эмалированная мойка, стол с выдвижным ящиком, пара разномастных табуретов, шкафчик с небольшим количеством кружек-тарелок и железная дверца мусоропровода в стене. Видимо, потому и пустых банок под ногами не валялось, коли мусоропровод под рукой.
Положив куртку и кепку на табурет, Глеб достал из холодильника упаковку с пивом, выдернул из нее длинную банку, откупорил и, потягивая колючий напиток, подошел к окну.
В большом, на полстены, окне открывался великолепный обзор на город – видно было далеко, чуть ли не до самых окраин. Дождь недавно прекратился, небо там и тут начало просветляться, открывая вечернюю синь; над дальними окраинными многоэтажками выглянуло оранжевое солнце – город заблестел мокрыми крышами.
Воздушно-транспортного движения над центром города было почти не видно, лишь тонкие серые ручейки текли в вышине, над теми блестящими крышами. Глеб решил открыть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, уже взялся за ручку, но в этот момент за стеклом объявился некий юный гражданин в ученическом костюмчике, в круглых очках и верхом на метле, вынырнул откуда-то снизу и завис на месте – явно с нехорошей целью завис! Потому что в одной руке у него был молоток, а в другой – пустой рюкзак. Воровато оглядевшись по сторонам, юный гражданин подлетел к окну кухни и, не обращая внимания на Глеба, в упор смотревшего на него, взял да и шарахнул молотком по оконному стеклу. Стекло басовито загудело, за окном полыхнуло синим; Глеб на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, то за стеклом уже никого не было. Одна лишь обгорелая метла покачивалась, да и та повисела немного и полетела вниз, оставляя в воздухе дымный след.
– Это кто такой был? Зачем? – удивился Глеб, провожая метлу взглядом. – И полыхнуло отчего?
– Да фиг его знает, кто был, – равнодушно ответил Хитник. – Летают тут всякие... Мало, ох и мало внимания уделяют некоторые родители воспитанию своих детей! Вот и вырастают из них отбросы общества, бандиты на метле. А полыхнула моя личная магозащита от подобных наглых воришек: сгорит один-другой, глядишь, остальные сюда и не полезут. Слухи, они быстро распространяются!
– Круто, – одобрил Глеб. – А что милиция? Она у вас есть? Ну, у колдовских существ.
– Имеется, – раздраженно ответил Хитник, – только ей дела нет до рядовых жителей, пока их или не ограбят, или не убьют. Она, понимаешь, деньги в поте лица добывает, а не всякой ерундой занимается! Как видишь, закон джунглей един для всех, хоть для нас, магиков, хоть для обычников: каждый сам за себя! Как хочешь, так и спасайся. Потому-то у меня в окнах и стоят поляризованные бронестекла с громобойной защитой.
– Эге, вон почему тот пацан меня не увидел! А то б наверняка удрал и не погорел бы как станция «Мир» над океаном, – догадался Глеб, хлебнул пивка, отошел от окна и сел за стол, консервами ужинать: тушенка да бычки в томате. Что в холодильнике первым под руку попалось.
– Поляризация необходима, – буркнул Хитник, – особенно при моей работе. Зря я, что ли, окно в рабочем кабинете заколотил... есть, понимаешь, умельцы, которые и через поляризацию ухитряются подглядывать. Папарацци хреновы!
– Ты настолько известен? – удивился Глеб, ковыряя вилкой в банке с тушенкой. – Репортеры абы к кому не полезут.
– Известен, не известен, – уклонился от ответа Хитник, – не в том дело! Они, подглядывающие, меня просто бесят – нарушают мое законное право на частную жизнь. А в окна, между прочим, не только репортеры в поисках жареных фактов заглядывают, но и всякие извращенцы-вуайеристы или хулиганы вроде сегодняшнего очкарика. Или ментовские сыщики в фуражках-невидимках. Хватает любопытствующих, мать их!
– Ну да, – согласился Глеб, запивая бычков в томате очередной банкой пива, – эти мерзавцы, дай им волю... эх, был бы у меня бинокль, я бы тоже в соседские окна заглядывал, – невпопад сказал он. – Интересно ведь! Жалко, что нету. – Хитник зло фыркнул и Глеб сообразил, что сморозил глупость.
– Слушай, я вот чего у тебя спросить хотел, – быстро сменил тему разговора парень, – а как ты в аптеке Хинцельмана оказался? В смысле, запакованный. Там, в подвале, был закуток с решеткой и бутылками за ней, а над закутком что-то про «ад» и «спирт» говорилось... я ж потому тебя оттуда и выудил. Вернее, бутылку с тобой. Думал, что марочное вино, или медицинский спирт. Аптека ведь, как-никак!
– Учиться надо было вовремя, а не стеклотару на помойках собирать, – заметил, остывая, Хитник. – Мудрец, эхма! Ад, спирт... понагородил черт-те чего. Это ж по латыни написано!
– Вот и поясни, грамотей, – обиделся Глеб. – Мне твоя латынь нафиг не нужна, я и без нее самобытен до крайности. И вообще пускай на твоей латыни всякие медики пишут-читают, а творческому человеку она за ненужностью. Я и так умный!
– Был бы умный, не бедствовал бы, – проворчал Хитник. – Слушай сюда, творческий ты наш: над закутком, как ты его назвал, было написано «Карцер ад спиритум», что означает «Тюрьма для духа». Стандартное хранилище для отловленных и запакованных демоном-магоохранником всяческих хаков-нарушителей. Как правило, имеется при любом крупном учреждении где есть чем поживиться – уж я-то знаю! Меня, кстати, в ту лепреконовскую аптеку случайно занесло, чтоб ты знал.
– Ээ... не понял, – озаботился Глеб. – То есть, в общем, все понятно, я о другом: а что становится с телами тех запакованных нарушителей? Они ж, получается, без своего «я» натурально в растения превращаются, в коматозников...
– Превращаются, – подтвердил Хитник. – Но это их личная проблема. Кто-то, скажем, загодя оплачивает страховку на такой случай, за кем-то родственники доглядывают или заказчики, по договоренности, – а в случае долгого хранения тела опять же используется защитное магополе. Но это очень, очень дорогое удовольствие...
Обычно перед серьезным делом продвинутый маго-хак оставляет у своего адвоката запечатанный конверт с адресом, куда и к кому он направился – чтобы в случае чего можно было выкупить его дух у того, кого он собирался ломануть. Бывает, что владельцы пойманного хак-духа соглашаются взять откупные, особенно если деньги приличные.
А кто-то надеется на авось и остается без тела. Как я в этот раз. Но на то были особые причины...
– И что с ними происходит, когда их на волю отпускают? – Глеб, не обратив внимания на последние слова Хитника, открыл следующую банку пива. – С бестелесными духами? Им же, вроде, возвращаться-то некуда.
– Редко кто из «тюремщиков» дает запакованным вольную, но такое и впрямь случается, да. Под настроение. А в основном хаки освобождаются после смерти владельца учреждения с «тюрьмой», когда его запаковочный демон рассеивается... Про призраков и полтергейст слышал? – мрачно спросил Хитник. – Или про бесноватых обычников, в которых будто бы дьявол вселился? – Глеб от неожиданности поперхнулся пивом, закашлялся. – То-то же, – сказал Хитник и надолго умолк.
Глеб через силу доел остатки тушенки, чего ж добру пропадать-то, добил упаковку пива – с трудом, мучаясь, но добил – и крепко осоловел от съеденного-выпитого. Да и денек, надо сказать, еще тот выдался, столько впечатлений! Не мудрено, что Глеб устал до невозможности.
Положив куртку и кепку на табурет, Глеб достал из холодильника упаковку с пивом, выдернул из нее длинную банку, откупорил и, потягивая колючий напиток, подошел к окну.
В большом, на полстены, окне открывался великолепный обзор на город – видно было далеко, чуть ли не до самых окраин. Дождь недавно прекратился, небо там и тут начало просветляться, открывая вечернюю синь; над дальними окраинными многоэтажками выглянуло оранжевое солнце – город заблестел мокрыми крышами.
Воздушно-транспортного движения над центром города было почти не видно, лишь тонкие серые ручейки текли в вышине, над теми блестящими крышами. Глеб решил открыть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, уже взялся за ручку, но в этот момент за стеклом объявился некий юный гражданин в ученическом костюмчике, в круглых очках и верхом на метле, вынырнул откуда-то снизу и завис на месте – явно с нехорошей целью завис! Потому что в одной руке у него был молоток, а в другой – пустой рюкзак. Воровато оглядевшись по сторонам, юный гражданин подлетел к окну кухни и, не обращая внимания на Глеба, в упор смотревшего на него, взял да и шарахнул молотком по оконному стеклу. Стекло басовито загудело, за окном полыхнуло синим; Глеб на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, то за стеклом уже никого не было. Одна лишь обгорелая метла покачивалась, да и та повисела немного и полетела вниз, оставляя в воздухе дымный след.
– Это кто такой был? Зачем? – удивился Глеб, провожая метлу взглядом. – И полыхнуло отчего?
– Да фиг его знает, кто был, – равнодушно ответил Хитник. – Летают тут всякие... Мало, ох и мало внимания уделяют некоторые родители воспитанию своих детей! Вот и вырастают из них отбросы общества, бандиты на метле. А полыхнула моя личная магозащита от подобных наглых воришек: сгорит один-другой, глядишь, остальные сюда и не полезут. Слухи, они быстро распространяются!
– Круто, – одобрил Глеб. – А что милиция? Она у вас есть? Ну, у колдовских существ.
– Имеется, – раздраженно ответил Хитник, – только ей дела нет до рядовых жителей, пока их или не ограбят, или не убьют. Она, понимаешь, деньги в поте лица добывает, а не всякой ерундой занимается! Как видишь, закон джунглей един для всех, хоть для нас, магиков, хоть для обычников: каждый сам за себя! Как хочешь, так и спасайся. Потому-то у меня в окнах и стоят поляризованные бронестекла с громобойной защитой.
– Эге, вон почему тот пацан меня не увидел! А то б наверняка удрал и не погорел бы как станция «Мир» над океаном, – догадался Глеб, хлебнул пивка, отошел от окна и сел за стол, консервами ужинать: тушенка да бычки в томате. Что в холодильнике первым под руку попалось.
– Поляризация необходима, – буркнул Хитник, – особенно при моей работе. Зря я, что ли, окно в рабочем кабинете заколотил... есть, понимаешь, умельцы, которые и через поляризацию ухитряются подглядывать. Папарацци хреновы!
– Ты настолько известен? – удивился Глеб, ковыряя вилкой в банке с тушенкой. – Репортеры абы к кому не полезут.
– Известен, не известен, – уклонился от ответа Хитник, – не в том дело! Они, подглядывающие, меня просто бесят – нарушают мое законное право на частную жизнь. А в окна, между прочим, не только репортеры в поисках жареных фактов заглядывают, но и всякие извращенцы-вуайеристы или хулиганы вроде сегодняшнего очкарика. Или ментовские сыщики в фуражках-невидимках. Хватает любопытствующих, мать их!
– Ну да, – согласился Глеб, запивая бычков в томате очередной банкой пива, – эти мерзавцы, дай им волю... эх, был бы у меня бинокль, я бы тоже в соседские окна заглядывал, – невпопад сказал он. – Интересно ведь! Жалко, что нету. – Хитник зло фыркнул и Глеб сообразил, что сморозил глупость.
– Слушай, я вот чего у тебя спросить хотел, – быстро сменил тему разговора парень, – а как ты в аптеке Хинцельмана оказался? В смысле, запакованный. Там, в подвале, был закуток с решеткой и бутылками за ней, а над закутком что-то про «ад» и «спирт» говорилось... я ж потому тебя оттуда и выудил. Вернее, бутылку с тобой. Думал, что марочное вино, или медицинский спирт. Аптека ведь, как-никак!
– Учиться надо было вовремя, а не стеклотару на помойках собирать, – заметил, остывая, Хитник. – Мудрец, эхма! Ад, спирт... понагородил черт-те чего. Это ж по латыни написано!
– Вот и поясни, грамотей, – обиделся Глеб. – Мне твоя латынь нафиг не нужна, я и без нее самобытен до крайности. И вообще пускай на твоей латыни всякие медики пишут-читают, а творческому человеку она за ненужностью. Я и так умный!
– Был бы умный, не бедствовал бы, – проворчал Хитник. – Слушай сюда, творческий ты наш: над закутком, как ты его назвал, было написано «Карцер ад спиритум», что означает «Тюрьма для духа». Стандартное хранилище для отловленных и запакованных демоном-магоохранником всяческих хаков-нарушителей. Как правило, имеется при любом крупном учреждении где есть чем поживиться – уж я-то знаю! Меня, кстати, в ту лепреконовскую аптеку случайно занесло, чтоб ты знал.
– Ээ... не понял, – озаботился Глеб. – То есть, в общем, все понятно, я о другом: а что становится с телами тех запакованных нарушителей? Они ж, получается, без своего «я» натурально в растения превращаются, в коматозников...
– Превращаются, – подтвердил Хитник. – Но это их личная проблема. Кто-то, скажем, загодя оплачивает страховку на такой случай, за кем-то родственники доглядывают или заказчики, по договоренности, – а в случае долгого хранения тела опять же используется защитное магополе. Но это очень, очень дорогое удовольствие...
Обычно перед серьезным делом продвинутый маго-хак оставляет у своего адвоката запечатанный конверт с адресом, куда и к кому он направился – чтобы в случае чего можно было выкупить его дух у того, кого он собирался ломануть. Бывает, что владельцы пойманного хак-духа соглашаются взять откупные, особенно если деньги приличные.
А кто-то надеется на авось и остается без тела. Как я в этот раз. Но на то были особые причины...
– И что с ними происходит, когда их на волю отпускают? – Глеб, не обратив внимания на последние слова Хитника, открыл следующую банку пива. – С бестелесными духами? Им же, вроде, возвращаться-то некуда.
– Редко кто из «тюремщиков» дает запакованным вольную, но такое и впрямь случается, да. Под настроение. А в основном хаки освобождаются после смерти владельца учреждения с «тюрьмой», когда его запаковочный демон рассеивается... Про призраков и полтергейст слышал? – мрачно спросил Хитник. – Или про бесноватых обычников, в которых будто бы дьявол вселился? – Глеб от неожиданности поперхнулся пивом, закашлялся. – То-то же, – сказал Хитник и надолго умолк.
Глеб через силу доел остатки тушенки, чего ж добру пропадать-то, добил упаковку пива – с трудом, мучаясь, но добил – и крепко осоловел от съеденного-выпитого. Да и денек, надо сказать, еще тот выдался, столько впечатлений! Не мудрено, что Глеб устал до невозможности.