– Доктор Кук употребил выражение «отрыв от действительности». По-моему, раньше это называлось у нас нервным расстройством.
Вместе с братьями я дежурил возле кельи, вознося свои скромные молитвы о выздоровлении Аббата. Я корил себя за то, что не вполне сознавал, какое нервное напряжение он испытывает, и за то, что не предвидел последствий своего звонка.
Наконец доктор Кук вышел из кельи.
– Я сделал ему инъекцию лекарства, – сказал он. – Аббат – человек сильный, так что советую вам не спускать с него глаз. Он уже успокоился, но продолжает твердить одно и то же: «Вот где они находятся в данную минуту». Это что, слова одной из ваших молитв?
Монахи покачали головами. Я решил, что истолковывать мысли Аббата не стоит.
И тут появился брат Алджернон, который сказал, что меня срочно просят к телефону. Звонил Билл.
– Ну, брат, источники у тебя там в монастыре и вправду надежные. Свиная требуха резко упала в цене, как ты и говорил.
– Насколько резко?
– В общем, по итогам торгов ты наварил двадцать семь тысяч. На чье имя, по-твоему, нужно открыть счет? – Он помедлил. – По-прежнему намереваешься поделиться с монастырем?
Ошеломленный, я повесил трубку. Впервые я получил правдивую конфиденциальную информацию о состоянии курсов акций, и источником ее был… Бог. Господь внял нашим молитвам – и принял меры. К слову «чудо» я всегда относился с осторожностью, но как еще можно объяснить то, что произошло в этот день в гараже Кларка?
Я бросился сообщать эту добрую весть Аббату, надеясь, что она поможет ему выбраться из пучины отчаяния.
– Отец настоятель! – Я вошел в его келью. Он сидел в постели со странным безжизненным выражением на лице. – Как вы себя чувствуете?
– Bene. Ettu?[4]
Никогда еще я не слышал, чтобы он употреблял латынь в разговоре. Я сделал неуклюжую попытку ответить:
– Dominus vobiscum[5].
Некоторое время Аббат говорил – то ли о погоде, то ли о коробке передач. С моим знанием латыни я только и мог, что сочувственно кивать да изредка вставлять «Certe!»[6]. В конце концов я сказал ему:
– Святой отец, у меня прекрасные новости.
– Quid?[7]
– Не могли бы мы поговорить по-английски? Хотя бы минуту?
– Lingua Latina lingua Dei est[8].
– В этом нет сомнения, но я не знаю, как будет по-латыни «свиная требуха».
– Abdomina porcorum.
– Пожалуй, лучше всего сразу перейти к делу, – сказал я. – Знаю, возможно, это прозвучит как богохульство, но когда я в полдень читал уставную молитву в гараже, мне было ниспослано наитие: надо сыграть на бирже. Я позвонил одному бывшему коллеге и уговорил его поставить две тысячи долларов на то, что свиная требуха резко упадет в цене. А теперь угадайте, что было дальше… Так оно и вышло!
– Quid?
– Мы заработали двадцать семь тысяч.
– Quid?
– Вот, позвольте мне изложить это в письменном виде.
Я взял блок бумаги, лежавший возле его кровати, и написал:
– Двадцать семь тысяч… долларов?!
Я кивнул.
– Деньги лежат на нашем счете в фирме моего приятеля на Уолл-стрит.
Глаза у Аббата расширились:
– Значит, вот что он имел в виду!
– Кто?
– Дипак Чопра. Вот где были в ту минуту наши деньги! На Уолл-стрит!
Он улыбнулся. Эту улыбку я не забуду никогда.
– О чем это вы? – встревоженно спросил я. – Это Бог указал мне путь истинный, а не Дипак Чопра, доктор медицины. Я нашел это указание в сегодняшнем полуденном тексте. В притче о Гадаринских свиньях. В нашем собственном требнике. А не в той дурацкой книжонке, которую вы бросили в камин.
– Камин! – пронзительно вскричал Аббат. Прежде чем я успел его удержать, он вскочил с кровати и выбежал из кельи. – Книга! – закричал он. – Книга!
Он вбежал в калефакторию и на глазах у потрясенных братьев Феликса и Боба принялся с бешеной энергией разгребать руками золу в камине.
– Книга! Где книга?
– Зачем вам эта книга, отец настоятель? – спросил брат Феликс.
– Эта книга спасла наш монастырь!
Брат Феликс шепнул мне:
– Книгу мы сохранили. Мы предположили, что она поможет доктору поставить правильный диагноз.
Аббат продолжал выгребать золу из камина на линолеум.
– Лучше отдайте ее ему, – сказал я.
Книжка обуглилась, а по краям сгорела. Надпись на обложке немного изменилась:
Аббат взял ее так осторожно, словно это был один из свитков Мертвого моря. Он сел и, аккуратно перевернув несколько страниц, по-видимому, нашел знакомое место. Потом прочел вслух:
– Но наитие было ниспослано мне благодаря этой книге.
– А кто дал вам это поручение? – возразил Аббат. – Я хотел, чтобы вы заработали деньги. А о частностях позаботился космос!
Я попытался его переубедить, но не сумел. Он унес книжку с собой в келью. В нем произошла большая перемена – хотя тогда мы еще и понятия не имели, насколько большая. Однако я уже знал, что наша жизнь больше никогда не будет прежней, ибо, как выяснилось в тот день, нашим брокером стал сам Господь Бог. Сидя рядом с телефонным громкоговорителем в гараже Кларка, я усвоил Первый закон духовно-финансового роста:
I . ЕСЛИ ЗВОНИТ БОГ, БЕРИТЕ ТРУБКУ.
Сколько раз Бог вынужден был ждать, когда я подойду к телефону?
Заставлял ли Бог когда-нибудь ждать меня?
Может ли Бог находиться за пределами досягаемости сотового телефона?
Как мне «заблокировать» звонки Сатаны? Будет ли работать определитель номера?
Может ли Бог связаться со мной другим способом, не по телефону?
Что, если Бог позвонит за счет абонента?
Вы задаете очень хорошие вопросы. А теперь, в качестве упражнения, которое должно помочь вам лучше уяснить данный Закон, составьте перечень тех случаев, когда Бог устанавливал с вами связь. (Подсказка: пользовался ли Он при этом телефоном?) На каждый такой случай заполните розовый бланк для сообщения («ПОКА ВАС НЕ БЫЛО НА МЕСТЕ»), изложив цель Его звонка. Вы перезвонили? Или решили, что это можно отложить до завтра? Подсчитайте, насколько больше денег вы получили бы, если бы перезвонили Ему сразу.
Теперь спросите себя, сколько денег вы потеряли, отвечая на звонки Сатаны. Подумайте о том, насколько богаче вы были бы сейчас, если бы «заблокировали» его звонки или попросту сказали ему: «Я вам перезвоню. Мы вместе пообедаем».
Ну, и каковы результаты ваших вычислений? Вы потеряли кучу денег, да? Если у нас на земле время – деньги, вообразите, какова его цена на небесах! Подсказка: если вы и это захотите подсчитать, вам понадобится довольно большой калькулятор!
Не отчаивайтесь. В конце концов, вы же купили эту книгу, не правда ли? Разве вы не начинаете понимать, что перезванивать Ему нужно не мешкая?
Глава вторая
Вместе с братьями я дежурил возле кельи, вознося свои скромные молитвы о выздоровлении Аббата. Я корил себя за то, что не вполне сознавал, какое нервное напряжение он испытывает, и за то, что не предвидел последствий своего звонка.
Наконец доктор Кук вышел из кельи.
– Я сделал ему инъекцию лекарства, – сказал он. – Аббат – человек сильный, так что советую вам не спускать с него глаз. Он уже успокоился, но продолжает твердить одно и то же: «Вот где они находятся в данную минуту». Это что, слова одной из ваших молитв?
Монахи покачали головами. Я решил, что истолковывать мысли Аббата не стоит.
И тут появился брат Алджернон, который сказал, что меня срочно просят к телефону. Звонил Билл.
– Ну, брат, источники у тебя там в монастыре и вправду надежные. Свиная требуха резко упала в цене, как ты и говорил.
– Насколько резко?
– В общем, по итогам торгов ты наварил двадцать семь тысяч. На чье имя, по-твоему, нужно открыть счет? – Он помедлил. – По-прежнему намереваешься поделиться с монастырем?
Ошеломленный, я повесил трубку. Впервые я получил правдивую конфиденциальную информацию о состоянии курсов акций, и источником ее был… Бог. Господь внял нашим молитвам – и принял меры. К слову «чудо» я всегда относился с осторожностью, но как еще можно объяснить то, что произошло в этот день в гараже Кларка?
Я бросился сообщать эту добрую весть Аббату, надеясь, что она поможет ему выбраться из пучины отчаяния.
– Отец настоятель! – Я вошел в его келью. Он сидел в постели со странным безжизненным выражением на лице. – Как вы себя чувствуете?
– Bene. Ettu?[4]
Никогда еще я не слышал, чтобы он употреблял латынь в разговоре. Я сделал неуклюжую попытку ответить:
– Dominus vobiscum[5].
Некоторое время Аббат говорил – то ли о погоде, то ли о коробке передач. С моим знанием латыни я только и мог, что сочувственно кивать да изредка вставлять «Certe!»[6]. В конце концов я сказал ему:
– Святой отец, у меня прекрасные новости.
– Quid?[7]
– Не могли бы мы поговорить по-английски? Хотя бы минуту?
– Lingua Latina lingua Dei est[8].
– В этом нет сомнения, но я не знаю, как будет по-латыни «свиная требуха».
– Abdomina porcorum.
– Пожалуй, лучше всего сразу перейти к делу, – сказал я. – Знаю, возможно, это прозвучит как богохульство, но когда я в полдень читал уставную молитву в гараже, мне было ниспослано наитие: надо сыграть на бирже. Я позвонил одному бывшему коллеге и уговорил его поставить две тысячи долларов на то, что свиная требуха резко упадет в цене. А теперь угадайте, что было дальше… Так оно и вышло!
– Quid?
– Мы заработали двадцать семь тысяч.
– Quid?
– Вот, позвольте мне изложить это в письменном виде.
Я взял блок бумаги, лежавший возле его кровати, и написал:
SMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMMАббат принялся бормотать что-то себе под нос. Я наклонился поближе. Он считал – по-латыни. Потом поднял голову и посмотрел на меня:
– Двадцать семь тысяч… долларов?!
Я кивнул.
– Деньги лежат на нашем счете в фирме моего приятеля на Уолл-стрит.
Глаза у Аббата расширились:
– Значит, вот что он имел в виду!
– Кто?
– Дипак Чопра. Вот где были в ту минуту наши деньги! На Уолл-стрит!
Он улыбнулся. Эту улыбку я не забуду никогда.
– О чем это вы? – встревоженно спросил я. – Это Бог указал мне путь истинный, а не Дипак Чопра, доктор медицины. Я нашел это указание в сегодняшнем полуденном тексте. В притче о Гадаринских свиньях. В нашем собственном требнике. А не в той дурацкой книжонке, которую вы бросили в камин.
– Камин! – пронзительно вскричал Аббат. Прежде чем я успел его удержать, он вскочил с кровати и выбежал из кельи. – Книга! – закричал он. – Книга!
Он вбежал в калефакторию и на глазах у потрясенных братьев Феликса и Боба принялся с бешеной энергией разгребать руками золу в камине.
– Книга! Где книга?
– Зачем вам эта книга, отец настоятель? – спросил брат Феликс.
– Эта книга спасла наш монастырь!
Брат Феликс шепнул мне:
– Книгу мы сохранили. Мы предположили, что она поможет доктору поставить правильный диагноз.
Аббат продолжал выгребать золу из камина на линолеум.
– Лучше отдайте ее ему, – сказал я.
Книжка обуглилась, а по краям сгорела. Надпись на обложке немного изменилась:
ПИТЬ И ЖИТЬ В ДОСТАТКЕ– Вот, возьмите, отец настоятель, – сказал брат Феликс, протянув ему книжку.
Аббат взял ее так осторожно, словно это был один из свитков Мертвого моря. Он сел и, аккуратно перевернув несколько страниц, по-видимому, нашел знакомое место. Потом прочел вслух:
«Для того чтобы обогатиться, нужно этого хотеть. А космос заботится о частностях, создает и предоставляет благоприятные возможности».Я достал и показал ему свой требник:
– Но наитие было ниспослано мне благодаря этой книге.
– А кто дал вам это поручение? – возразил Аббат. – Я хотел, чтобы вы заработали деньги. А о частностях позаботился космос!
Я попытался его переубедить, но не сумел. Он унес книжку с собой в келью. В нем произошла большая перемена – хотя тогда мы еще и понятия не имели, насколько большая. Однако я уже знал, что наша жизнь больше никогда не будет прежней, ибо, как выяснилось в тот день, нашим брокером стал сам Господь Бог. Сидя рядом с телефонным громкоговорителем в гараже Кларка, я усвоил Первый закон духовно-финансового роста:
I . ЕСЛИ ЗВОНИТ БОГ, БЕРИТЕ ТРУБКУ.
Рыночная медитация первая
Сколько раз Бог вынужден был ждать, когда я подойду к телефону?
Заставлял ли Бог когда-нибудь ждать меня?
Может ли Бог находиться за пределами досягаемости сотового телефона?
Как мне «заблокировать» звонки Сатаны? Будет ли работать определитель номера?
Может ли Бог связаться со мной другим способом, не по телефону?
Что, если Бог позвонит за счет абонента?
Вы задаете очень хорошие вопросы. А теперь, в качестве упражнения, которое должно помочь вам лучше уяснить данный Закон, составьте перечень тех случаев, когда Бог устанавливал с вами связь. (Подсказка: пользовался ли Он при этом телефоном?) На каждый такой случай заполните розовый бланк для сообщения («ПОКА ВАС НЕ БЫЛО НА МЕСТЕ»), изложив цель Его звонка. Вы перезвонили? Или решили, что это можно отложить до завтра? Подсчитайте, насколько больше денег вы получили бы, если бы перезвонили Ему сразу.
Теперь спросите себя, сколько денег вы потеряли, отвечая на звонки Сатаны. Подумайте о том, насколько богаче вы были бы сейчас, если бы «заблокировали» его звонки или попросту сказали ему: «Я вам перезвоню. Мы вместе пообедаем».
Ну, и каковы результаты ваших вычислений? Вы потеряли кучу денег, да? Если у нас на земле время – деньги, вообразите, какова его цена на небесах! Подсказка: если вы и это захотите подсчитать, вам понадобится довольно большой калькулятор!
Не отчаивайтесь. В конце концов, вы же купили эту книгу, не правда ли? Разве вы не начинаете понимать, что перезванивать Ему нужно не мешкая?
Молитва блудного абонента
О Господь, Создатель небес и кабелей, опутывающих землю,
Творец телефонной связи, дай мне возможность всегда быть у аппарата,
дабы отвечать на Твои звонки, а если я вдруг отлучусь,
дай мне достаточно благоразумия, чтобы тотчас же Тебе перезвонить.
При этом сделай так, чтобы я никогда не болтал с Тобой о пустяках.
Научи меня устанавливать очередность всех моих телефонных разговоров,
деловых и личных, дабы за день я успевал позвонить всем, с кем нужно срочно связаться.
И да будет номер Твоего личного телефона навсегда сохранен в памяти моего блока ускоренного набора!
Глава вторая
Только первым классом…
Необычный отпор…
Второй звонок от Брокера нашего
В течение недели Аббат пребывал в уединении, изучая собрание сочинений Дипака Чопры. Несмотря на это странное обстоятельство, в остальных помещениях монастыря царило радостное настроение. Впервые за целую вечность у Каны появились деньги в банке. В перерыве между григорианскими песнопениями брат Боб шепотом спросил у меня:
– Как Аббат распорядится такой кучей денег?
Мне и самому было интересно. Для небольшой группы монахов, живущих на льготные продуктовые талоны, двадцать семь тысяч долларов – целое состояние, но для винодельни, все оборудование которой крайне нуждается в усовершенствовании, это жалкие гроши.
Наконец Аббат вышел к нам. Он выглядел отдохнувшим и производил впечатление трезво мыслящего человека, однако в его облике появилось нечто новое. Всем своим видом он стал излучать уверенность.
Если раньше он поистине стоически мирился с возникавшими проблемами – пока эти проблемы не выбивали его из колеи, – то теперь казался исполненным решимости не пасовать перед превратностями судьбы. Кроме того, он начал крепко нас обнимать, что слегка выводило из равновесия брата Боба.
За первым ужином после своего возвращения к нам Аббат быстро поел и перешел к аналою, чтобы, как было заведено, почитать нам вслух. Мне не терпелось услышать новые главы из книги, которую он читал нам до своего отрыва от действительности – из замечательной биографии святого Фомы Аквинского «Молчаливый увалень», написанной Г. К. Честертоном.
– Святой Фома учит нас: «Вера имеет отношение к вещам незримым и к упованию на вещи недоступные». – Аббат умолк, погрузившись в свои мысли. – «К упованию на вещи недоступные». Как выяснилось на прошлой неделе, это чистая правда. Мы должны надеяться, что обретем желаемое, где бы оно ни находилось.
При этих словах у меня чуть кусок в горле не застрял.
Загадочно улыбаясь, Аббат сунул руку под рясу и достал обугленную книжку:
– Сравним блестящие мысли святого Фомы о надежде с таковыми, принадлежащими доктору Чопре. Послушайте, что он говорит о вещах, которые пока недоступны, но в конечном счете достижимы.
Брат Боб бросил быстрый взгляд на меня. Он тоже перестал жевать свою тушенку. Аббат начал читать:
– Так давайте же помнить эти слова, исполняя свои повседневные обязанности.
Когда мы выходили, брат Боб шепнул мне:
– Ну что ж, вот вам и развитие учения о морали – от Фомы Аквинского до Дипака Чопры.
На следующее утро Аббат вызвал меня к себе. Я исполнял свои обязанности в винодельне – пытался извлечь из чанов скопившиеся там посторонние примеси. Аббат сидел за своим рабочим столом, заваленным всякой всячиной: там стояли бутылки чилийского каберне-совиньона и банка салатной приправы «Секрет Ньюмана», лежали несколько номеров журнала «Уайн спектейтор» и новые книги Дипака Чопры и других специалистов в области самосовершенствования.
– Вы хотели видеть меня, святой отец?
– А, брат Зап! – Он встал, вышел из-за стола и крепко обнял меня. – Ну, как дела?
– Мы очень много работаем, ведь до приезда дядюшки Лео на дегустацию нужно сделать новую партию вина хотя бы годной для питья. Но из-за этих ржавых чанов по-прежнему кажется, будто в вине содержатся какие-то бурые водоросли. Возможно, мы могли бы истратить часть этих двадцати семи тысяч на…
– Забудьте об этих чанах, – весело сказал Аббат. – Сделать «Кану» годной для питья сейчас даже Господу нашему не по силам. Все это время мы совершали одну и ту же ошибку, брат. К чему пытаться сделать отвратное вино чуть менее отвратным? Истинное развитие предполагает стремление к самому лучшему. – Он постучал ладонью по книжке Чопры. – К первоклассному! К лучшему месту в первом классе!
– Какого рода развитие вы имеете в виду? – спросил я. – Всемогущий Бог создал небеса и землю за семь дней, но… – я смахнул со своего фартука какую-то мерзкую корку, -…в Своей работе Ему не приходилось пользоваться этими чанами.
Аббат протянул мне рюмку красного вина:
– Выскажите свое мнение вот об этом, только откровенно.
Я принюхался. Запах был обескураживающе хорош.
– Восхитительно, – сказал я. – Но пробовать лучше не буду. Еще, чего доброго, понравится. Явно не из нашего виноградника.
– Долина Майпо, – сказал Аббат. – Дивный чилийский край. Солнце, плодородная почва, великолепный дренаж. Гораздо больше подходит для виноградарства, чем север штата Нью-Йорк. Просто поля возможностей, брат!
– Я не совсем понимаю. Вы что, предлагаете переместить Кану в долину Майпо? На двадцать семь тысяч долларов?
– Нет, – с лукавым видом сказал Аббат. – Мы перенесем долину Майпо в Кану.
Он протянул мне листок бумаги. На первый взгляд мне показалось, что это копия страницы из старой иллюминированной рукописи. Это было великолепное произведение искусства, выполненное лично братом нашим Алджерноном в ярких цветах золота и бургундского, с изображением старинного каменного здания, неясно вырисовывающегося над виноградником, где ухаживают за лозой упитанные фигуры в рясах. В верхнем углу была изображена чья-то веселая физиономия, показавшаяся мне знакомой.
– Бахус? – спросил я.
– Прочтите этикетку, брат.
Я разобрал надпись, сделанную средневековым каллиграфическим почерком, рядом с физиономией:
– Частности, – сказал он тоном, не допускающим возражений.
– В частностях пребывает Бог, как сказал Мис ван дер Роэ, – попытался было возразить я.
– О частностях позаботится космос, как сказал Дипак Чопра. Всю минувшую неделю я изучал его труды и теперь ясно представляю себе, что надо делать. Как глупо с моей стороны посылать вас в город за парой ящиков чилийского вина! Какое пренебрежительное отношение к практическому опыту, приобретенному вами на Уолл-стрит! Что нам нужно здесь, так это торговый оборот!
Аббат вручил мне билет на самолет:
– На сей раз вы и вправду отправляетесь туда, где находится вино.
Женщина за стойкой авиакомпании «Лан-Чили» подняла голову и взглянула на меня с удивлением, а может, и с чем-то еще – с некоторым презрением? Лишь после того, как она вернула мне посадочный талон, до меня дошло, что Аббат купил билет до Сантьяго в салон первого класса.
– Наверняка это какая-то ошибка, – сказал я. – Орден никогда не стал бы покупать билет в первый класс.
– Нет, – сказала она, быстро постучав по клавишам перед экраном компьютера, – оплата произведена по полному тарифу – пять тысяч пятьсот восемьдесят долларов.
– Но этого просто не может… – пробормотал я, пораженный ужасом. И тут мне вдруг вспомнились слова из книжки Дипака Чопры: «Путешествуйте только первым классом, и в ответ на это космос даст вам все самое лучшее».
Отлично, подумал я. Ближайшие восемь часов мне предстоит сидеть в салоне первого класса и объяснять всем и каждому, что обет послушания важнее обета нищеты. И все по милости Аббата!
Я крадучись направился в зал ожидания для пассажиров первого класса. Как ни странно, я оказался там единственным монахом. Чтобы не привлекать внимания, я углубился в чтение своего требника. В тот час уставным текстом был отрывок из второй главы «Песни песней»:
– Сегодня я выбросил на биржу все свои акции «Яблока».
– А я думал, акции компьютерных компаний нынче в цене, – сказал его собеседник.
– Только не «Эппла». Завтра появится их квартальный отчет. На Уолл-стрит все убеждены, что это будет настоящая Хиросима. Цены сбивают так, что компанию, того и гляди, объявят банкротом.
Я перечитал текст: «Освежите меня яблоками…» Для меня это звучало, как совет «покупать». Господь склонен верить в квартальный отчет компании «Эппл компьютерс» в большей степени, чем этот малый.
Я бросился к ближайшему телефону, позвонил в Кану и сказал Аббату, что, по моему мнению, Брокер наш играет на повышение акций «Эппла».
– Возможно, Он хочет, чтобы мы вложили свои двадцать семь тысяч в акции «Эппла», заключив сделки с премиями.
– Возьмите книжку, – спокойно сказал Аббат, – и найдите тридцать седьмую страницу.
Я покорно раскрыл свой требник. Всю тридцать седьмую страницу занимали подробные инструкции святого Тада по умерщвлению плоти.
– Ну вот, я на тридцать седьмой странице. Святой Тад о купании в ледяной воде? О хождении босиком по раскаленным углям?
– Не эту книжку. Ту, что я дал вам вместе с билетом.
Я покорно достал «Накопить и жить в достатке», открыл тридцать седьмую страницу и шепотом, чтобы никто не услышал, прочел в трубку:
Я вернулся на свое место. Несколько минут спустя по радио объявили:
«К сожалению, должны сообщить нашим пассажирам первого класса, вылетающим рейсом сороковым в четыре тридцать, что вылет задерживается по техническим причинам. На данный момент предполагаемое новое время вылета… двенадцать часов».
Сидевший позади меня коммерсант, который выбросил на биржу все свои акции «Яблока», вскочил и исчез. Спустя минуту стало слышно, как он читает обслуживающему персоналу зала ожидания нотацию по поводу недостатков чилийской технологии и характера чилийцев:
– Если manana к десяти утра я не буду в гостинице «Сантьяго Хилтон», я потеряю больше денег, чем вы за всю жизнь заработаете, и тогда подам в суд и на компанию «Лан-Чили» и на вас лично. COMPRENDE, SENORITA?
Вернувшись, он пинком опрокинул низкий столик.
Пытаясь утешить его, я сказал:
– Вероятно, таким образом Бог хочет сообщить вам, что встреча в «Хилтоне» на самом деле не так уж и важна. Быть может, Он держит для вас про запас нечто еще более важное.
Не веря своим ушам, парень посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на мою монашескую рясу.
– Отьебись, святой отец! – сказал он.
Пока необычное выражение «Отьебись, святой отец» резонировало у меня в ушах, я решил, что этот зал ожидания – не самое лучшее место, в котором можно провести ближайшие восемь часов, а потому взял такси и направился в центр города, намереваясь ненадолго заглянуть к Слаттери.
Когда машина остановилась у входа в заведение, некогда служившее мне прибежищем, я вспомнил, сколько раз приходил туда рано утром с дрожащими руками, чтобы опрокинуть первый за день стаканчик.
Слаттери был на месте. Билл тоже. Когда я вошел, все повернули головы.
– Ну, чем не Второе пришествие! – сказал Слаттери.
Я сел, заказал сельтерской и спросил у Билла, что новенького.
– Все выбрасывают на биржу акции «Яблока», – сказал он.
– Я тоже об этом слышал, – сказал я.
Мы немного поболтали о том о сем, я заказал бутерброд, а потом попросил у Слаттери разрешения оставить свой чемодан в подсобке. Когда я вошел туда, где два года назад началась моя новая жизнь, у меня возникло ощущение дежа-вю. Там по-прежнему стояли штабелями ящики «Каны 20-20».
И тут меня осенило: «Кана»… вино. Бар «У Слаттери»… дом пира… Я достал свой требник и прочел еще раз: «Он ввел меня в дом пира… Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками…»
Я поспешно вернулся в бар и сел рядом с Биллом. Потом достал чек на двадцать тысяч долларов, подписанный кассиром банка и предназначенный для покупки чилийского вина, а также свой билет в первый класс туда и обратно стоимостью в пять тысяч пятьсот восемьдесят долларов.
– Билл, – сказал я, – мне нужны опционы «Эппла» на двадцать пять тысяч[10].
Билл недоверчиво посмотрел на меня. Почему это я вдруг собрался сделать ставку на то, что курс акций «Эппла» повысится, когда все на Уолл-стрит считают, что он будет стремительно падать?
– Да не нужны они тебе, – сказал он.
– Нет, нужны.
– Слушай, нам стало известно, что их завтрашний квартальный отчет будет просто ужасен. Опционы «Яблока» тебе нужны сейчас меньше всего.
«…освежите меня яблоками…» Я знал, что, хотя Господь велит мне покупать акции «Эппла», свежести они мне точно не придадут.
Я посмотрел Биллу прямо в глаза и сказал:
– Это надо сделать. Сведения из того же источника, что и конфиденциальная информация насчет требухи.
Казалось, Билл колеблется.
– Неужели этот парень знает толк не только в свиной требухе, но и в акциях компьютерных компаний?
– Этот Парень знает толк во всем на свете, – ответил я.
Билл наклонился поближе и шепотом спросил:
– Как ты нашел этого парня? Он живет на севере штата?
– У Него там есть дом, – сказал я.
Билл покачал головой:
– Наверно, у него много домов. Только не обижайся, но почему он обо всем сообщает тебе? Он что, какой-нибудь влиятельный католик?
– Очень влиятельный. Достаточно, к примеру, сказать, что Он взял на Себя заботу о процветании монастыря.
Я вручил ему чек на двадцать тысяч.
– Ты хочешь все двадцать тысяч вложить в опционы «Эппла»?
– Плюс вот это, – сказал я, протянув ему билет на рейс «Лан-Чили». Билл уставился на него.
– Ты что, собирался в Чили? Первым классом? – Вид у него был растерянный. – Неужто у этого парня и там есть дом?
Переночевал я в баре «У Слаттери», в своей бывшей комнате, среди ящиков «Каны» – «Подкрепите меня вином!», – а следующий день провел в церкви. В уставные часы я истово читал молитвы, с тревогой проверяя, нет ли в тексте неприятных упоминаний о гнилых фруктах. В полдень я испытал сильное искушение выйти, позвонить Биллу и расспросить его об отчете компании «Эппл», но решил отдать себя в руки Господа и положиться на Его рыночное чутье.
И все же мне не давала покоя одна мучительная мысль: верно ли я истолковал Его сообщение?
В четыре часа я поднялся с колен и, с некоторым трудом передвигая онемевшие ноги, вышел на улицу. Как контрастировала Уолл-стрит с умиротворяющей атмосферой церкви! Дойдя до ближайшего телефона, я набрал номер Билла. Его секретарша сказала, что он на совещании, но когда я назвал себя, она воскликнула:
– О, брат Зап, не вешайте, пожалуйста, трубку, я сейчас его позову!
У меня сосало под ложечкой. Прежде чем Билл взял трубку, прошла целая вечность.
– Боже правый, – сказал он, – кто же такой этот парень?! Квартальный отчет как громом всех поразил! Компания сократила свои убытки, доходы стабильны. Курс акций подскочил на шесть пунктов. В настоящее время твои опционы оцениваются в… – я услышал, как он стучит по клавиатуре компьютера, -…четыреста шестьдесят две тысячи долларов.
Я позвонил Аббату.
– Вы еще в Нью-Йорке? – спросил он.
– Да, – сказал я, – но, думаю, вы меня простите. У нас на счете стало чуть больше денег – если точнее, четыреста шестьдесят две римских цифры «М».
Аббат закричал от радости:
– Мы купили билет в первый класс, и космос дал нам все самое лучшее!
Я решил пока не рассказывать ему о подлинном источнике этой конфиденциальной информации. В тот момент спорить с ним не было никакого смысла. Он был слишком взволнован, и, кроме того, даже мне пришлось признать, что Богу, по-видимому, было угодно, чтобы я оказался в зале ожидания для пассажиров первого класса. Я усвоил Второй закон духовно-финансового роста:
II. БОГ ЛЮБИТ БЕДНЯКОВ, НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ВЕЛИТ ВАМ ЛЕТАТЬ ВТОРЫМ КЛАССОМ.
Занимал ли я хоть раз в жизни место, где можно «вытянуть ноги»?
Пытался ли я просить Бога перевести меня в салон первого класса?
Необычный отпор…
Второй звонок от Брокера нашего
В течение недели Аббат пребывал в уединении, изучая собрание сочинений Дипака Чопры. Несмотря на это странное обстоятельство, в остальных помещениях монастыря царило радостное настроение. Впервые за целую вечность у Каны появились деньги в банке. В перерыве между григорианскими песнопениями брат Боб шепотом спросил у меня:
– Как Аббат распорядится такой кучей денег?
Мне и самому было интересно. Для небольшой группы монахов, живущих на льготные продуктовые талоны, двадцать семь тысяч долларов – целое состояние, но для винодельни, все оборудование которой крайне нуждается в усовершенствовании, это жалкие гроши.
Наконец Аббат вышел к нам. Он выглядел отдохнувшим и производил впечатление трезво мыслящего человека, однако в его облике появилось нечто новое. Всем своим видом он стал излучать уверенность.
Если раньше он поистине стоически мирился с возникавшими проблемами – пока эти проблемы не выбивали его из колеи, – то теперь казался исполненным решимости не пасовать перед превратностями судьбы. Кроме того, он начал крепко нас обнимать, что слегка выводило из равновесия брата Боба.
За первым ужином после своего возвращения к нам Аббат быстро поел и перешел к аналою, чтобы, как было заведено, почитать нам вслух. Мне не терпелось услышать новые главы из книги, которую он читал нам до своего отрыва от действительности – из замечательной биографии святого Фомы Аквинского «Молчаливый увалень», написанной Г. К. Честертоном.
– Святой Фома учит нас: «Вера имеет отношение к вещам незримым и к упованию на вещи недоступные». – Аббат умолк, погрузившись в свои мысли. – «К упованию на вещи недоступные». Как выяснилось на прошлой неделе, это чистая правда. Мы должны надеяться, что обретем желаемое, где бы оно ни находилось.
При этих словах у меня чуть кусок в горле не застрял.
Загадочно улыбаясь, Аббат сунул руку под рясу и достал обугленную книжку:
– Сравним блестящие мысли святого Фомы о надежде с таковыми, принадлежащими доктору Чопре. Послушайте, что он говорит о вещах, которые пока недоступны, но в конечном счете достижимы.
Брат Боб бросил быстрый взгляд на меня. Он тоже перестал жевать свою тушенку. Аббат начал читать:
«Буква "Л" символизирует лучшее и самое лучшее. Развитие предполагает непрерывное улучшение во всех отношениях, а в конечном счете получение всего самого лучшего. Люди, наделенные сознанием богатства, соглашаются только на самое лучшее. Это также называется принципом лучшего места в первом классе. Путешествуйте только первым классом, и в ответ на это космос даст вам все самое лучшее»[9].Дочитав этот отрывок, Аббат перевел взгляд на монахов. Теперь уже все перестали есть.
– Так давайте же помнить эти слова, исполняя свои повседневные обязанности.
Когда мы выходили, брат Боб шепнул мне:
– Ну что ж, вот вам и развитие учения о морали – от Фомы Аквинского до Дипака Чопры.
На следующее утро Аббат вызвал меня к себе. Я исполнял свои обязанности в винодельне – пытался извлечь из чанов скопившиеся там посторонние примеси. Аббат сидел за своим рабочим столом, заваленным всякой всячиной: там стояли бутылки чилийского каберне-совиньона и банка салатной приправы «Секрет Ньюмана», лежали несколько номеров журнала «Уайн спектейтор» и новые книги Дипака Чопры и других специалистов в области самосовершенствования.
– Вы хотели видеть меня, святой отец?
– А, брат Зап! – Он встал, вышел из-за стола и крепко обнял меня. – Ну, как дела?
– Мы очень много работаем, ведь до приезда дядюшки Лео на дегустацию нужно сделать новую партию вина хотя бы годной для питья. Но из-за этих ржавых чанов по-прежнему кажется, будто в вине содержатся какие-то бурые водоросли. Возможно, мы могли бы истратить часть этих двадцати семи тысяч на…
– Забудьте об этих чанах, – весело сказал Аббат. – Сделать «Кану» годной для питья сейчас даже Господу нашему не по силам. Все это время мы совершали одну и ту же ошибку, брат. К чему пытаться сделать отвратное вино чуть менее отвратным? Истинное развитие предполагает стремление к самому лучшему. – Он постучал ладонью по книжке Чопры. – К первоклассному! К лучшему месту в первом классе!
– Какого рода развитие вы имеете в виду? – спросил я. – Всемогущий Бог создал небеса и землю за семь дней, но… – я смахнул со своего фартука какую-то мерзкую корку, -…в Своей работе Ему не приходилось пользоваться этими чанами.
Аббат протянул мне рюмку красного вина:
– Выскажите свое мнение вот об этом, только откровенно.
Я принюхался. Запах был обескураживающе хорош.
– Восхитительно, – сказал я. – Но пробовать лучше не буду. Еще, чего доброго, понравится. Явно не из нашего виноградника.
– Долина Майпо, – сказал Аббат. – Дивный чилийский край. Солнце, плодородная почва, великолепный дренаж. Гораздо больше подходит для виноградарства, чем север штата Нью-Йорк. Просто поля возможностей, брат!
– Я не совсем понимаю. Вы что, предлагаете переместить Кану в долину Майпо? На двадцать семь тысяч долларов?
– Нет, – с лукавым видом сказал Аббат. – Мы перенесем долину Майпо в Кану.
Он протянул мне листок бумаги. На первый взгляд мне показалось, что это копия страницы из старой иллюминированной рукописи. Это было великолепное произведение искусства, выполненное лично братом нашим Алджерноном в ярких цветах золота и бургундского, с изображением старинного каменного здания, неясно вырисовывающегося над виноградником, где ухаживают за лозой упитанные фигуры в рясах. В верхнем углу была изображена чья-то веселая физиономия, показавшаяся мне знакомой.
– Бахус? – спросил я.
– Прочтите этикетку, брат.
Я разобрал надпись, сделанную средневековым каллиграфическим почерком, рядом с физиономией:
СЕКРЕТ АББАТА– А, так это вы, отец настоятель! Сходство довольно большое. – Я уставился на снабженные бойницами каменные стены на этикетке. – Но я не узнаю монастырь. Насколько мне известно, Кана была построена не в четырнадцатом веке. Да и крепостного рва я что-то ни разу здесь не замечал.
Отборное марочное каберне-совиньон из монастыря Каны
– Частности, – сказал он тоном, не допускающим возражений.
– В частностях пребывает Бог, как сказал Мис ван дер Роэ, – попытался было возразить я.
– О частностях позаботится космос, как сказал Дипак Чопра. Всю минувшую неделю я изучал его труды и теперь ясно представляю себе, что надо делать. Как глупо с моей стороны посылать вас в город за парой ящиков чилийского вина! Какое пренебрежительное отношение к практическому опыту, приобретенному вами на Уолл-стрит! Что нам нужно здесь, так это торговый оборот!
Аббат вручил мне билет на самолет:
– На сей раз вы и вправду отправляетесь туда, где находится вино.
Женщина за стойкой авиакомпании «Лан-Чили» подняла голову и взглянула на меня с удивлением, а может, и с чем-то еще – с некоторым презрением? Лишь после того, как она вернула мне посадочный талон, до меня дошло, что Аббат купил билет до Сантьяго в салон первого класса.
– Наверняка это какая-то ошибка, – сказал я. – Орден никогда не стал бы покупать билет в первый класс.
– Нет, – сказала она, быстро постучав по клавишам перед экраном компьютера, – оплата произведена по полному тарифу – пять тысяч пятьсот восемьдесят долларов.
– Но этого просто не может… – пробормотал я, пораженный ужасом. И тут мне вдруг вспомнились слова из книжки Дипака Чопры: «Путешествуйте только первым классом, и в ответ на это космос даст вам все самое лучшее».
Отлично, подумал я. Ближайшие восемь часов мне предстоит сидеть в салоне первого класса и объяснять всем и каждому, что обет послушания важнее обета нищеты. И все по милости Аббата!
Я крадучись направился в зал ожидания для пассажиров первого класса. Как ни странно, я оказался там единственным монахом. Чтобы не привлекать внимания, я углубился в чтение своего требника. В тот час уставным текстом был отрывок из второй главы «Песни песней»:
«Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками…»Читая именно эти слова, я невольно услышал, как у меня за спиной один коммерсант говорит своему попутчику:
– Сегодня я выбросил на биржу все свои акции «Яблока».
– А я думал, акции компьютерных компаний нынче в цене, – сказал его собеседник.
– Только не «Эппла». Завтра появится их квартальный отчет. На Уолл-стрит все убеждены, что это будет настоящая Хиросима. Цены сбивают так, что компанию, того и гляди, объявят банкротом.
Я перечитал текст: «Освежите меня яблоками…» Для меня это звучало, как совет «покупать». Господь склонен верить в квартальный отчет компании «Эппл компьютерс» в большей степени, чем этот малый.
Я бросился к ближайшему телефону, позвонил в Кану и сказал Аббату, что, по моему мнению, Брокер наш играет на повышение акций «Эппла».
– Возможно, Он хочет, чтобы мы вложили свои двадцать семь тысяч в акции «Эппла», заключив сделки с премиями.
– Возьмите книжку, – спокойно сказал Аббат, – и найдите тридцать седьмую страницу.
Я покорно раскрыл свой требник. Всю тридцать седьмую страницу занимали подробные инструкции святого Тада по умерщвлению плоти.
– Ну вот, я на тридцать седьмой странице. Святой Тад о купании в ледяной воде? О хождении босиком по раскаленным углям?
– Не эту книжку. Ту, что я дал вам вместе с билетом.
Я покорно достал «Накопить и жить в достатке», открыл тридцать седьмую страницу и шепотом, чтобы никто не услышал, прочел в трубку:
«Буква "Ц" символизирует цель и целеустремленность. Они необходимы для принятия твердых решений, от которых невозможно отказаться».– Садитесь на этот самолет, – сказал Аббат. – И забудьте о яблоках. От яблок одни неприятности. «Не ешьте их и не прикасайтесь к ним». Бытие, глава третья, стих третий. Всего хорошего, брат Зап!
Я вернулся на свое место. Несколько минут спустя по радио объявили:
«К сожалению, должны сообщить нашим пассажирам первого класса, вылетающим рейсом сороковым в четыре тридцать, что вылет задерживается по техническим причинам. На данный момент предполагаемое новое время вылета… двенадцать часов».
Сидевший позади меня коммерсант, который выбросил на биржу все свои акции «Яблока», вскочил и исчез. Спустя минуту стало слышно, как он читает обслуживающему персоналу зала ожидания нотацию по поводу недостатков чилийской технологии и характера чилийцев:
– Если manana к десяти утра я не буду в гостинице «Сантьяго Хилтон», я потеряю больше денег, чем вы за всю жизнь заработаете, и тогда подам в суд и на компанию «Лан-Чили» и на вас лично. COMPRENDE, SENORITA?
Вернувшись, он пинком опрокинул низкий столик.
Пытаясь утешить его, я сказал:
– Вероятно, таким образом Бог хочет сообщить вам, что встреча в «Хилтоне» на самом деле не так уж и важна. Быть может, Он держит для вас про запас нечто еще более важное.
Не веря своим ушам, парень посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на мою монашескую рясу.
– Отьебись, святой отец! – сказал он.
Пока необычное выражение «Отьебись, святой отец» резонировало у меня в ушах, я решил, что этот зал ожидания – не самое лучшее место, в котором можно провести ближайшие восемь часов, а потому взял такси и направился в центр города, намереваясь ненадолго заглянуть к Слаттери.
Когда машина остановилась у входа в заведение, некогда служившее мне прибежищем, я вспомнил, сколько раз приходил туда рано утром с дрожащими руками, чтобы опрокинуть первый за день стаканчик.
Слаттери был на месте. Билл тоже. Когда я вошел, все повернули головы.
– Ну, чем не Второе пришествие! – сказал Слаттери.
Я сел, заказал сельтерской и спросил у Билла, что новенького.
– Все выбрасывают на биржу акции «Яблока», – сказал он.
– Я тоже об этом слышал, – сказал я.
Мы немного поболтали о том о сем, я заказал бутерброд, а потом попросил у Слаттери разрешения оставить свой чемодан в подсобке. Когда я вошел туда, где два года назад началась моя новая жизнь, у меня возникло ощущение дежа-вю. Там по-прежнему стояли штабелями ящики «Каны 20-20».
И тут меня осенило: «Кана»… вино. Бар «У Слаттери»… дом пира… Я достал свой требник и прочел еще раз: «Он ввел меня в дом пира… Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками…»
Я поспешно вернулся в бар и сел рядом с Биллом. Потом достал чек на двадцать тысяч долларов, подписанный кассиром банка и предназначенный для покупки чилийского вина, а также свой билет в первый класс туда и обратно стоимостью в пять тысяч пятьсот восемьдесят долларов.
– Билл, – сказал я, – мне нужны опционы «Эппла» на двадцать пять тысяч[10].
Билл недоверчиво посмотрел на меня. Почему это я вдруг собрался сделать ставку на то, что курс акций «Эппла» повысится, когда все на Уолл-стрит считают, что он будет стремительно падать?
– Да не нужны они тебе, – сказал он.
– Нет, нужны.
– Слушай, нам стало известно, что их завтрашний квартальный отчет будет просто ужасен. Опционы «Яблока» тебе нужны сейчас меньше всего.
«…освежите меня яблоками…» Я знал, что, хотя Господь велит мне покупать акции «Эппла», свежести они мне точно не придадут.
Я посмотрел Биллу прямо в глаза и сказал:
– Это надо сделать. Сведения из того же источника, что и конфиденциальная информация насчет требухи.
Казалось, Билл колеблется.
– Неужели этот парень знает толк не только в свиной требухе, но и в акциях компьютерных компаний?
– Этот Парень знает толк во всем на свете, – ответил я.
Билл наклонился поближе и шепотом спросил:
– Как ты нашел этого парня? Он живет на севере штата?
– У Него там есть дом, – сказал я.
Билл покачал головой:
– Наверно, у него много домов. Только не обижайся, но почему он обо всем сообщает тебе? Он что, какой-нибудь влиятельный католик?
– Очень влиятельный. Достаточно, к примеру, сказать, что Он взял на Себя заботу о процветании монастыря.
Я вручил ему чек на двадцать тысяч.
– Ты хочешь все двадцать тысяч вложить в опционы «Эппла»?
– Плюс вот это, – сказал я, протянув ему билет на рейс «Лан-Чили». Билл уставился на него.
– Ты что, собирался в Чили? Первым классом? – Вид у него был растерянный. – Неужто у этого парня и там есть дом?
Переночевал я в баре «У Слаттери», в своей бывшей комнате, среди ящиков «Каны» – «Подкрепите меня вином!», – а следующий день провел в церкви. В уставные часы я истово читал молитвы, с тревогой проверяя, нет ли в тексте неприятных упоминаний о гнилых фруктах. В полдень я испытал сильное искушение выйти, позвонить Биллу и расспросить его об отчете компании «Эппл», но решил отдать себя в руки Господа и положиться на Его рыночное чутье.
И все же мне не давала покоя одна мучительная мысль: верно ли я истолковал Его сообщение?
В четыре часа я поднялся с колен и, с некоторым трудом передвигая онемевшие ноги, вышел на улицу. Как контрастировала Уолл-стрит с умиротворяющей атмосферой церкви! Дойдя до ближайшего телефона, я набрал номер Билла. Его секретарша сказала, что он на совещании, но когда я назвал себя, она воскликнула:
– О, брат Зап, не вешайте, пожалуйста, трубку, я сейчас его позову!
У меня сосало под ложечкой. Прежде чем Билл взял трубку, прошла целая вечность.
– Боже правый, – сказал он, – кто же такой этот парень?! Квартальный отчет как громом всех поразил! Компания сократила свои убытки, доходы стабильны. Курс акций подскочил на шесть пунктов. В настоящее время твои опционы оцениваются в… – я услышал, как он стучит по клавиатуре компьютера, -…четыреста шестьдесят две тысячи долларов.
Я позвонил Аббату.
– Вы еще в Нью-Йорке? – спросил он.
– Да, – сказал я, – но, думаю, вы меня простите. У нас на счете стало чуть больше денег – если точнее, четыреста шестьдесят две римских цифры «М».
Аббат закричал от радости:
– Мы купили билет в первый класс, и космос дал нам все самое лучшее!
Я решил пока не рассказывать ему о подлинном источнике этой конфиденциальной информации. В тот момент спорить с ним не было никакого смысла. Он был слишком взволнован, и, кроме того, даже мне пришлось признать, что Богу, по-видимому, было угодно, чтобы я оказался в зале ожидания для пассажиров первого класса. Я усвоил Второй закон духовно-финансового роста:
II. БОГ ЛЮБИТ БЕДНЯКОВ, НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ВЕЛИТ ВАМ ЛЕТАТЬ ВТОРЫМ КЛАССОМ.
Рыночная медитация вторая
Занимал ли я хоть раз в жизни место, где можно «вытянуть ноги»?
Пытался ли я просить Бога перевести меня в салон первого класса?