Бакстер Мэри Линн. Сладкое возмездие

   – Какой кошмар, – выдохнула Кейт.
   Джинджер посмотрела на нее с удивлением:
   – Разве ты этого не читала?
   Кейт поморщилась:
   – Стараюсь не читать, что обо мне пишут.
   – И напрасно. Этот парень, по-моему, попал в самую точку. Избирателям как раз должна импонировать твоя жесткая позиция, особенно в таких вопросах, как торговля наркотиками, надругательство над детьми и нарушение прав граждан. Нужно еще придумать, как обойти твоего соперника. – Она нахмурилась. – Такой размазня, ни рыба ни мясо.
   Кейт молча покачала головой.
   – Не спорь, я лучше знаю, – упрямо сказала Джинджер.
   – Ну хорошо, хорошо, только держись в рамках.
   – А как же! Но ты согласна, что необходимо сделать упор на твой послужной список? Кстати, хочу тебе сказать, что денежных затруднений у нас, похоже, не будет. – Она продемонстрировала стопку конвертов. – Масса народу присылает нам чеки.
   Кейт смотрела широко раскрытыми глазами.
   – Невероятно!
   – Но факт. Перво-наперво надо пригласить декораторов и привести в порядок этот сарай.
   Кейт обвела глазами голые стены и цементный пол.
   – Наверное, ты права.
   – Давай теперь обсудим телевизионные ролики и рекламу для газет.
   Кейт склонилась над столом, и в течение получаса они уточняли всевозможные детали.
   Наконец Кейт постучала карандашом по столу и посмотрела на часы.
   – К сожалению, время поджимает. Мне нужно успеть еще в одно место.
   – Тогда завтра созвонимся. Постарайся отдохнуть и набраться сил.
   – Непременно.
   Зная Кейт, Джинджер не поверила этому обещанию. Через десять минут Кейт уже была в пути. Она ехала в сторону Хилл-Кантри.
   Теперь и работа, и предвыборная борьба отступили на задний план. Ее мысли были заняты одним: как заставить Томаса сказать правду. Она решила добиться своего любыми средствами.

Глава 22

   У ворот ее встретил охранник. Кейт опустила окно и приветливо улыбнулась.
   Заглядывая в машину, охранник приложил руку к козырьку:
   – Добрый вечер, мэм.
   – Добрый вечер.
   – Вас ожидают?
   Кейт предъявила служебное удостоверение.
   – Я судья Кейт Колсон.
   Она подумала, что ее должность сама по себе окажется достаточной рекомендацией. Так оно и вышло.
   – Проезжайте, ваша честь. – Охранник снова приложил руку к козырьку и отошел к воротам. На затейливой чугунной решетке был закреплен пульт сигнализации. Охранник набрал код.
   Ворота медленно открылись. Кейт въехала на длинную извилистую дорогу, усаженную вековыми дубами. Впереди показался дом. Зная Томаса, Кейт ожидала увидеть именно то, что предстало перед ее глазами: огромный, кичливый особняк с аляповатыми завитушками на фасаде. Не мудрено, что Томас так преуспел в жизни: у него всегда был хорошо подвешен язык, ему ничего не стоило вкрасться в доверие к кому угодно – хоть к старым, хоть к молодым.
   Слава Богу, на нее его чары больше не действовали. Когда Томас тайком уехал из Фор-Корнерса, он перестал для нее существовать. До Кейт дошли слухи, что он пошел по стопам отца и поступил в семинарию, после чего открыл миссию в Сан-Антонио, но она никогда не делала попыток разыскать его. После того как у него появилась собственная программа на телевидении, его имя не сходило с газетных страниц. Поговаривали, что он сколотил огромное состояние. Кейт неприязненно поморщилась.
   Он мошенник, и ничего больше.
   Кейт вышла из машины. Ни один мускул у нее на лице не дрогнул. Она не стала заранее уточнять, будет ли он дома, предпочитая застать его врасплох. Она ограничилась тем, что узнала его адрес в управлении миссии. Доехав до Сан-Антонио, Кейт остановилась у скобяной лавки и спросила дорогу.
   Вдоль всего фасада тянулась веранда. Поднимаясь по ступеням, Кейт набрала в себя побольше воздуха. В городе такой дом занял бы полквартала. Он был построен из белого кирпича; колонны взмывали под самую крышу. О таких особняках ей доводилось читать в романе «Унесенные ветром».
   Кейт позвонила. Она ожидала, что ей откроет горничная в белом фартуке и кружевной наколке. Однако на звонок вышла неряшливая женщина лет тридцати.
   – Вам кого? – неприветливо спросила она, с трудом ворочая языком.
   Женщина казалась не вполне трезвой. Неужели это жена Томаса? Вид у нее довольно жалкий, подумала Кейт. Высокого роста, худая, если не сказать тощая. Стриженые волосы когда-то были подкрашены, но отросли у корней. Скулы обтянуты сухой кожей.
   – Здравствуйте. Меня зовут Кейт Колсон, – бесстрастно, но вежливо представилась Кейт.
   – Что дальше?
   – Мне нужно видеть Томаса Дженнингса.
   Тонкие губы женщины сжались еще больше.
   – Что тебе от него надо?
   Не обращая внимания на ее грубость, Кейт ответила вопросом на вопрос:
   – Он дома?
   – Слушай, милочка, иди откуда пришла.
   Кейт напряглась.
   – Вы его жена?
   Женщина засмеялась злым, леденящим смехом.
   – В каком-то смысле.
   – Как вас зовут? – Она не ожидала ответа на этот вопрос, но, услышав его, застыла.
   – Аннетта Дженнингс, – сказала женщина, прислоняясь к дверному косяку, словно ей трудно было стоять на ногах.
   Кейт спросила еще раз:
   – Ваш муж дома?
   – А тебе-то что? – В ее голосе снова зазвучали грубость и недоверчивость.
   Кейт твердо решила, что не позволит этому жалкому созданию помешать ей. Если Томас дома, ему от нее не скрыться.
   – Мы… мы старые знакомые.
   – Неужто?
   Кейт вспыхнула:
   – Будьте добры, скажите ему, что мне надо с ним поговорить.
   – Еще чего! – Аннетта прищурилась и осмотрела Кейт с головы до ног. – Ты совсем не в его вкусе. – Ее губы скривились в горькой усмешке. – Хотя кто знает, какие теперь в его вкусе?
   Кейт испытывала к ней презрение, смешанное с состраданием.
   – Я приехала по делу.
   – Знаю я эти дела.
   – Поверьте, это так. – Кейт говорила настойчиво и хладнокровно.
   Аннетта снова привалилась к косяку.
   – Если хочешь содрать с него алименты – ничего не выйдет. – Она заговорщически приблизила лицо к Кейт, ухмыльнулась и подмигнула. – Наш папуля ох как осторожен. Ясно тебе?
   Кейт с отвращением отшатнулась от запаха перегара. Аннетта опять захихикала и сложила руки на груди.
   Кейт решила идти до конца. Отстранив пьяную женщину, она переступила порог и остановилась как вкопанная: такого великолепия она не видела никогда в жизни. Под ногами темнел паркет из мореного дуба; винтовая лестница в глубине прихожей была покрыта толстым ковром. Открытая дверь слева вела в небольшую библиотеку. Справа располагалась парадная гостиная со старинными картинами на стенах, зеркалами в тяжелых рамах и огромным мраморным камином. На всем лежала печать красоты и холода.
   Кейт сделалось не по себе. Но тут откуда-то возникла горничная в белом фартуке. Она настороженно посмотрела на Кейт, потом перевела взгляд на Аннетту, сползающую вниз по дверному косяку. Ни слова не сказав Кейт, горничная подошла к хозяйке:
   – Пойдемте, я помогу вам лечь.
   Аннетта совсем обмякла и закрыла глаза. Горничная обратилась к Кейт:
   – Чем могу быть вам полезна?
   – Мне бы хотелось поговорить с преподобным Дженнингсом.
   – Его нет.
   У Кейт упало сердце. Она не поверила Аннетте, но горничная говорила со спокойным достоинством.
   – Когда он вернется?
   – Не могу вам точно сказать. Он уехал в Россию выступать с проповедями.
   – В Россию! – вырвалось у Кейт.
   – Да, мэм.
   Аннетта громко икнула и зашлась бессмысленным смехом. Горничная погладила ее по спине:
   – Ну, будет, будет, миссис Дженнингс.
   Кейт почувствовала прилив ярости. Она сжала кулаки и с трудом удержалась, чтобы не выместить свои чувства на этой женщине.
   Какая досада, говорила она себе. Она так долго готовилась к этому моменту, обдумывала каждый шаг, каждое слово – и все впустую. Будь ты проклят, Томас. Будь ты проклят. Она должна была предвидеть такую возможность, решив нагрянуть без предупреждения. Но надеялась, что повезет…
   Сегодня она потерпела неудачу. Что ж, это еще не конец. Ей не впервой брать барьеры. Просто путь окажется немного длиннее, но она не остановится.
   Надо возвращаться в Остин и готовиться к новой попытке. Как только Томас ступит на американскую землю, она потребует у него ответа. Она будет ему и судьей, и присяжным заседателем. А вердикт известен заранее. Она не дрогнет. Кейт почувствовала, что силы возвращаются к ней. Уже у самой двери она обернулась:
   – Передайте ему, что здесь была судья Кейт Колсон.
 
   Сойер сел в постели. Ему было тяжело дышать, на коже выступили капли пота.
   Опять этот отвратительный сон, как будто его заперли в темном, холодном чулане. Он был тогда совсем маленьким, но на всю жизнь запомнил злобное лицо тетки, захлопывающей за ним узкую дверь.
   Немного успокоившись, он откинул простыню и не одеваясь прошел на кухню. Через окно струился лунный свет. Сойер достал из шкафа стакан, налил холодной воды и опрокинул в рот. Потом он направился в закуток, где стоял обеденный стол, и долго сидел, глядя в темноту. Близился рассвет. Скоро надо будет отправляться в контору.
   Черт возьми, он чувствовал себя совершенно разбитым. Дрожь не унималась. Сойер стукнул кулаком по столу. В конце-то концов, он не мальчишка. Давно пора похоронить прошлое. Он всегда добивался чего хотел. Жизнь научила его драться и побеждать. Враги могли подтвердить и то и другое.
   Но в предрассветные часы из тайников души всплывали непрошеные воспоминания. Он ненавидел и боялся их. Он не мог забыть, как те люди, на чьем попечении он остался в детстве, хотели его смерти.
   Почему-то ему вспомнилась Кейт Колсон. Она тоже немало пережила. Пока он не знал, что выпало на ее долю, но это вопрос времени. Однако ее холодная отчужденность была лишь маской. На смену одним мучительным раздумьям пришли другие: от Кейт Колсон исходила угроза его душевному равновесию. Почему эта женщина не идет у него из головы? Может быть, потому, что ее тоже преследуют демоны прошлого? Нет, мысли о прошлом он гнал от себя прочь.
   Тогда, может быть, причиной этому обычная похоть? Неужели он так опустился, что стал падок на женские бедра, обтянутые джинсами?
   Сойер замысловато выругался в свой адрес. Как ей удалось распалить его? Он уже забыл это ощущение нетерпеливого желания. Однажды, много лет назад, он принял такое чувство за любовь – и поклялся никогда не повторять подобной ошибки. Ему не судьба иметь семью. Хотя порой Сойеру отчаянно хотелось видеть рядом с собой малыша. Интересно, а как Кейт…
   Дьявольщина. Допустим, у нее классная фигура. Ну и что? То же самое можно сказать обо всех женщинах, с которыми он был близок. Дело совсем не в этом.
   Сойера снова прошиб холодный пот, когда у него перед глазами возникли ее тяжелые груди под трикотажной футболкой. Кстати, она, кажется, была без лифчика.
   Надо бы заманить ее в постель, тогда не будет этих дурацких фантазий. Он представил себе, как стягивает с нее футболку через голову, обнажает ее груди и языком…
   – Ну, Брок, ты совсем свихнулся! – С этими словами он ринулся в ванную и включил душ.
   Через полчаса Сойер уже сидел за письменным столом. В то утро он сказал себе, что рискует слишком многим, если у него лопаются брюки при мысли о женщине, которая его в грош не ставит.
   Проклиная свою слабость, он подвинул к себе одну из папок и попытался сосредоточиться.
   – Тебя что, черти молотили?
   Сойер через силу улыбнулся:
   – Неужели такое жуткое зрелище?
   – Это еще мягко сказано. – Ральф пристально посмотрел на своего босса. – Бурная ночка была?
   – Если бы!
   – Может, скажешь, что стряслось?
   – Нет, – отрезал Сойер. Они с Ральфом были не только сотрудниками, но и друзьями, однако Сойер ни перед кем не раскрывал душу, если дело касалось его прошлого или отношений с женщинами. Первое было слишком болезненно, а второе в последнее время совсем заглохло, чем он и объяснял себе ночной казус.
   Ральф поднял руки:
   – Понял. Давай займемся делами.
   – Каковы наши перспективы в Европе? Я не намерен упускать этот контракт. Надо держаться за него зубами.
   Ральф улыбнулся:
   – Контракт почти готов.
   – «Почти» не считается.
   Лицо Ральфа снова стало серьезным.
   – Во всяком случае, Дядя Сэм на нас рассчитывает: правительство хочет, чтобы мы подготовили человек двадцать дипломатов к борьбе с террористами. Однако бумаги еще официально не подписаны, да и гонорар выплачивать никто не торопится.
   Глаза Сойера блеснули.
   – Держись за этот контракт обеими руками, Ральф. Пусть даже мы на нем особенно не поднимемся – другого такого шанса не будет.
   – Но…
   – Без всяких «но». – Сойер встал. – Подумай, какие это откроет перед нами возможности. Покуда существуют Ливия, Иран и Ирак, которые постоянно наступают Дяде Сэму на мозоль, нам обеспечено безбедное существование.
   – Я вижу, тебе важнее не баксы огрести, а себя показать.
   – Одно другому не мешает, – спокойно сказал Сойер. Правительственный контракт должен быть у нас в кармане.
   – Тогда тебе самому надо будет подключиться к этому делу.
   – Я готов.
   – Есть еще один пункт: «Каррент эффер мэгэзин». Сойер вопросительно посмотрел на Ральфа:
   – Это еще что?
   – Ну, неужели не знаешь? Телепрограмма, которая роется в грязном белье.
   Сойер засмеялся:
   – Как раз то, чего нам больше всего не хватало.
   – Они требуют ответа: есть ли у нас надежда распутать дело об исчезновении, за которое мы взялись на прошлой неделе. Да ты помнишь – шериф, который исчез двенадцать лет назад.
   Сойер нахмурился:
   – Да-да, конечно. А телевизионщикам-то что до этого?
   – Есть подозрения, подогреваемые его женой, что здесь не все чисто. Она заявляет, что должна расставить все точки над i в этой истории, чего бы ей это ни стоило.
   – А как они пронюхали, что расследование поручено нам?
   – Пока не знаю.
   – Что ж, придется поторопиться с этим делом. Создадим себе дополнительную рекламу, это всегда полезно.
   – Хорошо, я прослежу. И последнее: тебе нужно, чтобы я подключился к делу Колсон?
   Сойер внутренне напрягся:
   – Нет, этим я займусь сам.
   Ральф пожал плечами:
   – Как скажешь. Тогда на сегодня все. – Ральф сверился со своим блокнотом.
   Когда за ним закрылась дверь, Сойер схватил папку с делом Кейт. Его так и подмывало ей позвонить. Нет, этого делать не следует. Во-первых, повода нет. Не спрашивать же ее, правду ли сказал Харлен, что она спала с кем попало, чтобы продвинуться по службе.
   Пусть Харлен остается при своем мнении, а он останется при своем. Хотя черт его знает…
   Сойер задумался и не сразу услышал какой-то шум. Он насторожился. В приемной истошно кричала его секретарша.
   Сойер похолодел. Что за дьявольщина? Он в три прыжка достиг двери и распахнул ее.
   – Не двигаться, – приказал дрожащий голос. – Стой где стоишь.
   Ему в сердце смотрело дуло пистолета.

Глава 23

   Сойер застыл: он узнал мужа Эмили Силвермен – в свое время она давала им его фотографию. Сдвинуться с места было невозможно – дуло пистолета во все времена считалось веским аргументом.
   Джейн сидела за столом и вся тряслась, не произнося ни звука. Сойер посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Силвермена:
   – Отпусти ее. Она тут ни при чем.
   – Знай, что ее нет в живых, – задумчиво, как в трансе, сказал Силвермен.
   – Кого? – не понял Сойер. Он лихорадочно пытался найти выход. Силвермен – это было заметно – находился на грани срыва. Если быстро не разрядить обстановку, у этого болвана хватит ума всадить пулю в него или в Джейн. Сойер не мог допустить, чтобы с головы его секретарши упал хоть один волос.
   – Моей Эмили нет в живых. Это ты ее убил, скотина, – злобно выпалил Силвермен.
   – Прошу прощения, я об этом ничего не знал, – тихо и сдержанно сказал Сойер.
   – Откуда тебе знать, – усмехнулся Силвермен. – Ты копаешься в грязи, как свинья, чтобы потом замарать честного человека.
   – Послушайте, Силвермен, я искренне соболезную вам.
   – Не кощунствуй! – прошипел Силвермен, подвигаясь ближе.
   Сойер не сводил глаз с пистолета.
   – Силвермен, да опустите вы пушку, мы ведь можем спокойно все обсудить. Я готов вас выслушать.
   – Поздно! – Его голос треснул. – Она умерла. Бедная моя Эмили.
   – Силвермен…
   – Молчать! Нечего было соваться в мою личную жизнь.
   Сойер перевел дыхание:
   – Но ваша жена сама поручила мне расследование.
   – А кто тебя заставлял показывать ей мои фотографии с голой девкой?
   «Ничего я ей не показывал!» – хотелось крикнуть Сойеру. Он перепоручил слежку за Силверменом другому отделу. Разумеется, в конечном счете он несет ответственность за все, что происходит в его агентстве. Сойер пожалел, что нарушил свое правило и взялся за дело о супружеской неверности. Эмили Силвермен чем-то его разжалобила.
   Его сыщику не составило никакого труда раскопать все, что требовалось. Эмили сама настояла, чтобы ей показали снимки.
   – Поймите, Силвермен, наше агентство занимается только тем, что ему поручают клиенты. Ваша жена подозревала, что вы ей изменяете.
   – Будь ты проклят! – заорал Силвермен.
   Джейн завизжала.
   Силвермен, не сводя глаз с Сойера, потребовал:
   – Не ори, дамочка, а то хуже будет.
   – Силвермен, отпустите ее.
   – Как бы не так! Тебе известно, что сделала моя жена, придя домой из твоей конторы?
   Сойер отрицательно покачал головой:
   – Она покончила с собой. Наглоталась снотворного.
   Сойер содрогнулся. Ну и влип…
   – Поверьте, мне очень жаль…
   – «Жаль», – презрительно передразнил Силвермен. – Больше тебе нечего сказать. Ты ее убил и поплатишься жизнью.
   – Ее убили вы, Силвермен.
 
   – Ничего подобного. Мелкие интрижки еще никого не убивали. – Его голос дрогнул. – Я ее любил, мою дорогую Эмили.
   – Отдайте мне оружие, Силвермен. Вашу жену уже не вернуть.
   – Смерть за смерть, – повторил тот с маниакальной настойчивостью.
   В эту минуту снаружи стали дергать ручку двери, а потом чей-то голос пробормотал:
   – Что за черт? Почему заперто?
   Неожиданное вмешательство заставило Силвермена на долю секунды отвести взгляд от Сойера. Этого оказалось достаточно. Сойер в мгновение ока прыгнул на Силвермена и выбил у него пистолет. Не успел тот опомниться, как получил страшный удар в лицо, отбросивший его к стене.
   Скуля, как щенок, и слизывая кровь с разбитой губы, Силвермен сполз на пол. Снаружи продолжали дергать дверь.
   – Отойдите от двери! – крикнул Сойер.
   Наступила тишина.
   Сойер скомандовал:
   – Поднимайся, Силвермен.
   С ужасом глядя на Сойера, Силвермен силился подняться. Из глаз у него текли слезы. Держась за стену, он поковылял к двери.
   – Силвермен! – окликнул его Сойер.
   Тот с трудом повернул шею.
   – Только попадись мне еще раз. – Сойер говорил негромко, но не скрывал душившей его ярости. – Пожалеешь, что на свет родился. – Он сделал паузу, чтобы до Силвермена дошли его слова. – А теперь убирайся – и чтоб духу твоего здесь не было. Пошел вон!
   Кадык на шее Силвермена ходил ходуном. Трясущиеся руки пытались открыть дверной замок. Когда он наконец справился с этой непосильной задачей, ноги сами понесли его прочь.
   Сойер поднял с пола пистолет.
   Джейн истерически разрыдалась.
   – Он… он мог вас убить, – всхлипывала она.
   – Ну не убил же. – Сойер неловко погладил ее по плечу.
   – Ду… думаете, он еще вернется?
   Сойер сжал губы.
   – Кто его знает? От сумасшедших всего можно ожидать.
   – Давайте позвоним в полицию. – Джейн едва могла говорить сквозь рыдания.
   – Нет, не нужно. Сейчас он до смерти перепуган – и поделом. – Смягчившись, Сойер переменил тему: – Не плачьте, а то вам станет плохо. Слушайте, что сейчас надо сделать. Позвоните Гарри, чтобы он за вами приехал. А ваша машина прекрасным образом переночует на стоянке. Поезжайте домой и как следует отдохните.
   Джейн подняла на него залитые слезами глаза:
   – А как же…
   – Ни слова больше. – Сойер улыбнулся. – Кто здесь командует? Вот и подчиняйтесь. Звоните мужу.
   Вскоре Сойер снова сидел за рабочим столом. Он не стал придавать огласке этот случай, чтобы понапрасну не тревожить своих сотрудников. Слава Богу, что Силвермен запер дверь. Войди кто-нибудь в приемную – вполне можно было получить пулю в лоб. Но, как Сойер и предполагал, Силвермен оказался трусом: дальше угроз дело не пошло.
   Сойер решил позвонить Ральфу, но тут раздался телефонный звонок.
   – Я слушаю.
   – Что-то ты на взводе? – Это был Харлен.
   Сойеру меньше всего хотелось сейчас с ним разговаривать.
   – Вам это неинтересно. Что вы хотели?
   – Хотел проверить, как подвигается дело Колсон.
   – Подвигается, – сказал Сойер, а про себя добавил: «Только это не про твою честь». Вслух он сказать этого не мог. Пока не мог.
   В трубке явственно послышалось тяжелое дыхание.
   – Как ты разговариваешь?
   – Послушайте, Харлен, вы хотите, чтобы поручение было выполнено?
   – Разумеется, только…
   – Вот и предоставьте мне действовать, как я считаю нужным.
   – Надо понимать, ты еще не добился ровным счетом ничего.
   – Надо понимать, я свое дело знаю.
   – Засучи рукава, слышишь? И не отвлекайся ни на что другое.
   Сойер держал трубку на некотором расстоянии от уха, чтобы не слышать, как орет Харлен. Воспользовавшись паузой, он сказал:
   – Мне пора.
   – Черт бы тебя подрал, Брок.
   – Поговорим позже. – С этими словами Сойер бросил трубку. Он долго смотрел в одну точку, досадуя, что угодил в осиное гнездо.
 
   Томас Дженнингс, помахивая легким чемоданом, приближался к задней двери своего дома. Вечерний ветерок шевелил его волосы, пока он возился с замком. Дом встретил хозяина гробовой тишиной. Он знал, что горничная, Флоренс, уже ушла к себе. Машина Аннетты стояла, как он заметил, в гараже; значит, жена должна быть дома. Томас прошел через кухню и остановился в дверях застекленной веранды, наблюдая, как жена открывает бар и наполняет высокий стакан.
   – Уже приложилась, – сказал он ей в спину. Аннета вскрикнула от неожиданности и резко повернулась. Ее глаза горели злобой.
   – А, великий проповедник вернулся. Прикажешь мне припасть к твоим стопам? – Она захихикала, проливая спиртное на пол. – Ой, это все из-за тебя.
   Томас переступил через порог веранды.
   – Господи, ну и лахудра.
   Она засмеялась:
   – Сам-то кто? Лицемер дешевый.
   – Посмотри на себя в зеркало. Когда ты в последний раз была в парикмахерской или у косметички?
   – А тебе какое дело? – огрызнулась Аннетта. – Ты все равно либо в отъезде, либо по шлюхам таскаешься. Либо и то и другое.
   Томас задержал на ней взгляд, полный отвращения.
   – Я не собираюсь выслушивать эту ахинею. – Он повернулся и направился к двери.
   – Кто такая Кейт Колсон?
   Томас замер на полпути.
   – Что ты сказала?
   – Что слышал. Кто она такая? Не похоже, чтобы это была твоя девка. Она рангом повыше.
   Томас приблизился к ней вплотную:
   – Не советую играть со мной в эти игры. – Он сжал кулаки и раздул ноздри. – Ты меня знаешь.
   Аннетта не шелохнулась.
   – Ты не посмеешь меня ударить. Только попробуй – папа тебя убьет.
   – Откуда ты знаешь Кейт Колсон?
   Словно устав от словесной перепалки, Аннетта устало сообщила:
   – Она к тебе приезжала.
   Загорелое лицо Томаса вмиг побледнело.
   – Что ей надо? – Голос его дрогнул. Кейт Колсон набралась наглости явиться к нему домой. От этой гадины можно ожидать чего угодно.
   Аннстта пожала цыплячьими плечиками:
   – Откуда мне знать? Она только просила передать, что была здесь.
   Томас покрылся испариной.
   – Да ты никак боишься ее? – Аннетта снова засмеялась. – Видно, эта дамочка тебя здорово прижучила!
   – Закрой рот.
   – Закрою, когда узнаю, кто она такая и что ей здесь нужно.
   Томас затрясся, не в силах больше маскировать свой страх.
   – Признавайся, – потребовала Аннетта. – Не то я папе скажу, какой ты извращенец, как ты меня привязываешь и стегаешь ремнем. Могу и еще кое-что добавить, если этого мало.
   – Ну, слушай же, стерва ты этакая! Я с ней один раз переспал, когда учился в школе. – Он достал из кармана платок и вытер лоб. – Она забеременела и родила.
   – Что стало с ребенком? – удрученно спросила Аннетта.
   – Почем я знаю? На усыновление отдали скорее всего.
   – Боже мой.
   Наступила тишина. Томас видел, что в душе Аннетты бушует буря страстей. Как же так, почему его подстерегают неприятности, когда жизнь идет по накатанной колее? Неизвестно, с чем приходила Кейт Колсон, но ее посещение не сулило ничего хорошего. Придется с ней разобраться, чтобы не стояла у него на пути. Ему не привыкать.
   Черты его лица исказились. Аннетта нарушила молчание:
   – Ублюдок, ты ей сделал ребенка. А я выплакала все глаза, умоляла, чтобы ты разрешил мне родить!
   – Это нужно не тебе, а твоему папочке, который мечтает о внуках.
   – Неправда, – вспылила Аннетта. – Ребенок нужен мне самой.
   Томас окинул ее циничным взглядом:
   – Тебе? Что ты можешь ему дать? – Он жестоко рассмеялся. – Разве что виски вместо молока – с пьяных глаз.
   – Ах ты, ублюдок!
   Томас устало вздохнул:
   – Руганью ты ничего не добьешься. И потом, не я виноват, что ты не можешь родить. Я бесплодием не страдаю. Вот это и расскажи своему папочке.