Бакстер Мэри Линн. Сладкое возмездие

   Ее бедра затрепетали, когда она почувствовала неудержимый зов его плоти. Ей никогда не доводилось испытывать такое вожделение. Ни один мужчина еще не ласкал ее так бережно, страстно, умело. Сойер знал, чего хотел, и брал, не обделяя ее.
   – Нам мешает одежда. Я хочу видеть твое тело, – тихо сказал он.
   – Нет, – слабо запротестовала Кейт. – Здесь нельзя.
   – Можно. Дверь заперта.
   У Кейт застучало в висках от такого непозволительного безрассудства.
   Сойер молча сорвал с себя одежду, потом не торопясь раздел Кейт. Он ахнул, когда вытащил гребни из ее волос и провел пальцами сквозь шелковистые пряди. Протянув руку, он погасил настольную лампу. Фигуру Кейт освещал только лунный свет. Сойер жадно вглядывался в контуры ее тела.
   – Ты изумительна. Ты просто изумительна, – восхищенно повторял он.
   Кейт опьянял его взгляд. Она знала, что одного ее слова было бы достаточно, чтобы остановить его. Он не принуждал ее, но она сама уже сгорала от желания принадлежать ему.
   Сойер будто читал ее мысли. Он наклонился, охватил губами ее сосок и принялся ласкать его языком, потом так же взял другую грудь. Кейт задыхалась.
   Сойер приглушенно вскрикнул, когда она прикоснулась к его твердому члену и осторожно сжала его пальцами. Кейт хотела, чтобы Сойер овладел ею немедленно; волнение и недозволенность все сильнее возбуждали ее жажду страсти.
   – О, Кейт, Кейт, – повторял он, как в бреду. Они опустились на мягкий ковер и сомкнули объятия.
   – Сойер! – выдохнула Кейт, изгибаясь навстречу его телу. Он осторожно развел ее ноги и вошел во влажное лоно.
   Кейт не могла себя больше сдерживать. Ее бедра и живот жаждали его мощных толчков, готовы были принять его горячее семя. Ей не хватало воздуха. Она впилась пальцами в его твердые ягодицы.
   – Я больше не могу! – простонал он. – Прости… о…
   Кейт казалось, он пронзил ее насквозь. Она что есть силы прижала к себе его бедра и услышала вырвавшийся из его груди гортанный возглас. В тот же миг ее саму захлестнула оглушительная волна. Ее губы оказались у его плеча. Она чувствовала запах мужского тела, когда сладостный трепет охватил все ее существо. Потом они лежали, не разжимая объятий и пытаясь отдышаться. Через какое-то время Сойер потерся коленом о ее ногу, и к Кейт мгновенно вернулась острота чувств.
   – Кейт, – позвал он.
   – М-м-м?
   – Надо решить, как мы будем жить дальше.
   Кейт пришла в смятение. Она хотела отвернуться, чтобы Сойер не видел ее лица, но он опередил ее: его пальцы сжали ее подбородок.
   – Я не хочу об этом говорить, – запинаясь, сказала она. «Нет такого слова «мы»», – чуть не вырвалось вслух.
   – Не хочешь – не надо. – Сойер тяжело вздохнул. – Тогда давай поговорим о том, кто к тебе приходил.
   У Кейт упало сердце.
   – О нем я тоже не хочу говорить.
   На этот раз Сойер пропустил ее возражения мимо ушей.
   – Кто он?
   – Это человек… из моего прошлого.
   – У человека из твоего прошлого должно быть имя.
   – Какое тебе дело? – резко спросила она.
   – Ты прекрасно знаешь, какое мне дело. – Его голос дрогнул.
   – Боже мой, Сойер. – Ей все еще трудно было произносить его имя. – Если тебе обязательно надо знать, его зовут Томас Дженнингс. Больше я ничего не скажу.
   Она подняла голову и заметила, что его лицо приняло отчужденное выражение, а в глазах появился угрожающий холодок. Ей не хотелось отвечать ему тем же. В конце концов, какая ему разница, кто такой Томас. Это ее личное дело. Кроме того, она уже твердо решила для себя, что сумеет отплатить Томасу за все, когда настанет срок.
   – Дженнингс, Дженнингс… – Сойер явно где-то слышал это имя. Вдруг его осенило: – Слушай, не тот ли это Томас Дженнингс, которого называют телепроповедником?
   Кейт тщательно избегала отвечать на его вопросы. Чтобы увести разговор в сторону, она спросила:
   – Как ты здесь оказался? – «После того как я запретила тебе сюда являться», – мысленно добавила она. – Ты хотел… мне что-то сообщить?
   На шее Сойера пульсировала жилка. Кейт подумала было, что он не поддастся на эту хитрость и будет настаивать на своем. Однако он ответил:
   – В общем, да. Мой сотрудник побывал в окрестностях бывшего монастыря. От одной женщины ему удалось узнать имя священника, который раньше служил мессу в монастырском соборе. Теперь я разыскиваю этого священника.
   – Хорошие известия. – Кейт старалась говорить как ни в чем не бывало, хотя его колено опять потерлось о ее ногу.
   – Посмотрим, что из этого получится. – Сойер помолчал, потом позвал: – Кейт.
   Она насторожилась, понимая, что он собирается вернуться к запретной теме. Этого она не могла допустить.
   – Ш-ш, – прошептала она, приложив два пальца к его рту. С губ Сойера готово было слететь проклятие, но помимо его воли у него вырвался стон. Он взял в рот пальцы Кейт и начал их нежно и нетерпеливо покусывать. По телу Кейт пробежал ток.
   – Надо уходить, – тихо сказала она.
   – Скоро пойдем. – Он говорил низким, хрипловатым голосом. – Но сначала ты еще раз будешь моей.
   Их губы сомкнулись в поцелуе. Во второй раз все было иначе. Неистовая страсть уступила место нежности. Сойер все это время находился в ее лоне, и она почувствовала, как его член дрогнул, окреп и снова начал двигаться. Он входил и выходил все быстрее и быстрее, до тех пор, пока оба не застонали от счастья в ночной тишине.
 
   До рассвета было еще далеко. Кейт высвободилась и легла на бок. Лунный свет скользил по мягким изгибам ее тела.
   – Ты не жалеешь о том, что было? – спросил он.
   Теперь она не избегала его взгляда.
   – Не знаю, – ответила она неуверенно.
   Он выдержал ее взгляд, потом вздохнул, встал и натянул джинсы. Кейт тоже потянулась за одеждой. Застегивая юбку, она услышала ставшее до боли знакомым:
   – Кейт.
   Не давая ему сказать больше ни слова, она торопливо пробормотала:
   – Нет, прошу тебя. Мне надо идти.
   Он пришел в ярость:
   – Не хочешь ли ты сказать, что это была случайность?
   Она вздрогнула:
   – Я еще не решила.
   – Неправда! Ты для себя все решила! – Ее резанул этот непримиримый тон. – Просто ты стремишься уйти от разговора. – Он перевел дыхание. – Но пойми, рано или поздно мы все равно столкнемся с этим вопросом.
   «Мы». Опять этот бич.
   – Надо идти.
   – Кейт, да что же это такое, черт побери!
   В его голосе звучала такая мука, что у нее сжалось сердце. Кейт готова была снова броситься к нему в объятия. Однако рассудок остановил ее. Если между ними что-то и возможно, то только краткий роман, но не брак. Сойер хотел иметь ребенка, а у нее никогда не будет детей. Эту пустоту не сможет заполнить даже любовь.
   – Пойдем, – повторила она с тяжелой душой. Они выходили из здания бок о бок, но их разделяла бездонная пропасть.

Глава 39

   Сойер поднялся на борт самолета в аэропорту Далласа. Он нашел свое место и положил кейс на багажную полку. В голове у него гудело, но усталости не было и в помине. Сразу по прибытии в Остин он рассчитывал отправиться в Фор-Корнере и Нью-Браунфелс, чтобы найти для себя кое-какие ответы.
   Он был слегка взволнован, как охотник, выследивший наконец добычу. Похоже, он не промахнулся. Только что удалось побеседовать со священником, который в свое время отправлял службу для монахинь. Старик жил в приюте для католических священников, и добиться встречи с ним оказалось не так-то просто.
   Священнослужитель, возглавляющий приют, ни в какую не соглашался пропустить Сойера.
   – Дело чрезвычайно важное, – говорил Сойер со всей убежденностью, на какую был способен, и профессиональным жестом демонстрировал свой значок. – Речь идет о судьбе молодой женщины.
   – Ну хорошо, – сдался попечитель, – только ненадолго. Отец Франклин совсем плох, ему трудно сосредоточиться.
   – Обещаю его не волновать.
   Сойера провели мрачным, гулким коридором в крошечное помещение, похожее на келью. Хотя здесь не было и намека на домашний уют, комнатка блистала чистотой. На стене висела картина, а на щербатом столе примостилась ваза с букетом из сухих веток. В инвалидной коляске сидел седовласый старец.
   – Отец Франклин, к вам гость, – сказал попечитель, опуская руку ему на плечо.
   Старик поморгал воспаленными глазами, вглядываясь в лицо Сойера.
   – Разве мы с вами знакомы, молодой человек? – спросил он слабым, дребезжащим голосом.
   – Нет, сэр, нам не доводилось встречаться. Меня зовут Сойер Брок. Я следователь, приехал к вам из Остина.
   – Оставляю вас наедине, – произнес попечитель и вышел.
   Старый священник покивал и свесил голову на грудь. Сойер был обескуражен. Он уже потерял всякую надежду услышать что-либо членораздельное, когда старик вдруг встрепенулся и посмотрел на него прояснившимся взглядом:
   – Что привело вас ко мне, юноша?
   Сойер смутился, устыдившись своих мыслей. Старик, похоже, сохранил здравый рассудок.
   – Скажите, вы когда-то служили в монастыре Святой Агнессы в Остине?
   – Да, – просто ответил священник.
   Сойер придвинулся к нему поближе.
   – Не помните ли вы, как в монастырь был доставлен ребенок, подброшенный в придорожную ночлежку? Это случилось лет двадцать назад.
   В глазах старика мелькнул слабый отблеск. Сойер застыл в ожидании.
   – Как вы сказали? Ребенок?
   – Да, совершенно верно. Новорожденный ребенок.
   Отец Франклин перебирал скрюченными пальцами бахрому пледа, прикрывавшего неподвижные ноги.
   – Действительно, как-то раз к нам принесли младенца. Это была девочка.
   Сойер чуть не подскочил от волнения.
   – Не могли бы вы мне рассказать, что с ней сталось? Ее кто-нибудь удочерил?
   Старик молчал, словно не слышал вопроса. Наконец его заострившийся сухой подбородок дернулся вверх.
   – Кажется, ее удочерила какая-то супружеская чета.
   – А фамилии вы не помните?
   Слезящиеся глаза священника сощурились.
   – Такие сведения не подлежат разглашению. Монастырские книги опечатаны.
   Да и черт с ним, подумал Сойер. Печати для того и придуманы, чтобы их срывать.
   – Значит, девочку удочерили на вашей памяти?
   – Да.
   – Скажите, пожалуйста, какой церкви были переданы монастырские книги?
   – Собору Иисуса Христа, – проскрипел священник.
   Сойер готов был сжать в объятиях этого немощного старца.
   Однако он не поддался порыву, понимая его неуместность, и решил ограничиться сдержанной благодарностью.
   Отец Франклин снова уронил голову на грудь. Прошло несколько минут, но больше он ни разу не взглянул на посетителя. Казалось, он задремал.
   Сойер встал и погладил его по плечу.
   – Храни вас Господь, святой отец, – тихо произнес он и вышел.
   Попечитель, поджидавший у выхода, испытующе посмотрел на Сойера:
   – Неужели он смог вам чем-нибудь помочь?
   – Даже весьма существенно. Спасибо, что разрешили мне повидаться с ним. – Сойер слегка поклонился и улыбнулся потом прочистил горло; он явно медлил.
   – Чем еще могу быть полезен? – спросил попечитель.
   – Не могли бы вы… Я хочу сказать… Не будет ли дерзостью с моей стороны предложить вашему приюту небольшое пожертвование? – Сойер мысленно обругал себя: с чего это он начал мямлить, как нашкодивший мальчишка? – Вы ведь, наверное, помогаете… неимущим, да и для приюта эта сумма не будет лишней… – Сойер не знал, как закончить.
   Лицо попечителя осветилось улыбкой.
   – Что вы, мистер Брок, какая же это дерзость? Это ничуть нас не обидит. Напротив, мы будем вам очень признательны.
   Сойер улыбнулся ему в ответ, залез в карман пиджака и щедрой рукой выписал чек.
 
   После этого разговора прошло совсем немного времени. Сойер уже планировал свои дальнейшие действия: поездки в Фор-Корнерс и Нью-Браунфелс.
   На какое-то мгновение в нем шевельнулось чувство вины, но Сойер тут же подавил его. Он давно искал доказательств, что Кейт – мать пропавшего ребенка. Но сейчас ему хотелось как можно больше узнать о ней самой и ее прошлом. Строго говоря, не было ни малейшей необходимости ехать в это захолустье: в его задачи входил только розыск девушки. Но для себя он должен был выяснить, какие жизненные обстоятельства так ожесточили Кейт. У него не осталось надежды, что она поведает ему об этом сама.
   Кейт, Кейт. Клубок противоречий. Снаружи холодная и невозмутимая, в душе горячая и трепетная. Нечастое и трагическое сочетание.
   Шум моторов не мешал ему думать. Неужели он и вправду предавался с ней любви? А может, это была всего-навсего похоть? Нет, он не мог смириться с такой мыслью. Он сказал ей, что для него та ночь не была простой случайностью. Но с другой стороны, разве можно такое неистовство назвать любовью?
   Наверное, он совершил ошибку. Он ступил на запретную территорию, нарушив свое незыблемое правило: никаких личных отношений с клиентами.
   Но если бы время повернуло вспять, он прожил бы ту ночь точно так же. Запретить себе думать о Кейт – все равно что запретить себе дышать.
   «Что же будет дальше?» – спрашивал себя Сойер, вытягиваясь в кресле, насколько позволяли сиденья первого класса. Если решения станет принимать Кейт, то дальше не будет ровным счетом ничего. Она дала ему понять, что не желает повторения, однако он чувствовал, что основательно увяз. Так просто он не отступится. Внутренний голос настойчиво подсказывал ему, что необходимо прояснить историю ее жизни.
   Это будет нелегко. Сойер отнюдь не был уверен, что ему удастся разговорить кого следует. Его опять кольнуло чувство вины. Когда Кейт узнает, что он наводил справки – если узнает, – она придет в неописуемую ярость.
   К нему подошла стюардесса:
   – Сэр, не желаете ли заказать что-нибудь из напитков?
   – Кофе, пожалуйста.
   Сойер забарабанил пальцами по откидному столику, продумывая план действий. Он решил было побеседовать с Энджи, но потом отказался от этой мысли. К тому же ее уже обхаживал Дэйв. «Раскатал губу, парень», – мысленно сказал ему Сойер с изрядной долей презрения. Он ничего не говорил о нем Кейт, считая, что Энджи ни за что не предаст подругу, как бы ни расстилался перед ней Дэйв. Сойер едва удержался от смеха, представляя себе этого фатоватого ловеласа. Даже если Энджи что-нибудь ему и выболтает – при условии, что ей известны какие-то тайны, – Кейт сумеет дать Дэйву отпор. И Харлену с Томасом Дженнингсом тоже.
   Но если у нее и впрямь был внебрачный ребенок, дело серьезно осложнится.
   Сойер был уверен, что ее тайна кроется именно в этом, и подозревал, что Дженнингс, грязная тварь, был отцом ее ребенка. Но ему недолго осталось держать свои делишки в секрете: Сойер решил пустить по его следу Ральфа.
   Сойер собирался действовать так, как подсказывало ему чутье. Он нахмурился. Сейчас самое главное – раздобыть доказательства. И он их раздобудет, тем или иным способом. Однако надо пошевеливаться. Если он докопается до каких-то сведений, точно так же до них могут докопаться и другие. Те же Дэйв и Харлен, к примеру.
   В их руках информация может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Тогда вся предвыборная кампания Кейт покатится к чертям. Этого допустить нельзя.
   – Ваш кофе, сэр.
   Сойер благодарно кивнул, но не притронулся к чашке. Он откинулся на подголовник, закрыл глаза и дремал до самого Остина.
   Через полчаса он уже выезжал на своей машине за пределы аэропорта. Однако вместо того чтобы свернуть на Фор-Корнерс, он наперекор своим планам направился к зданию суда. Единственной причиной тому было его желание увидеть Кейт и сообщить ей новости.
   – Вперед, Брок, – приободрил он себя, сворачивая на стоянку, и тут увидел, что навстречу ему по ступеням здания спускается Кейт.
   Порадовавшись такому везению, Сойер остановил машину. Он знал, что Кейт заметила его, потому что она остановилась и выжидала.
   – Садись. – Сойер открыл ей дверцу.
   После минутного колебания она села рядом с ним. Он почувствовал только ей одной присущий запах и страстно захотел прижать ее к себе и не отрываться от ее губ.
   – Куда направляешься? – спросил он с деланным спокойствием.
   – В парк. Мне необходимо подышать свежим воздухом между заседаниями.
   Ее прическа слегка растрепалась на ветру, под глазами обозначились темные тени. Раньше он их не замечал, но они отнюдь не портили Кейт, а, наоборот, делали ее еще милее.
   Он сжал руль и спросил:
   – Удивилась, когда меня увидела? – Но тут же понял, как по-дурацки прозвучал этот вопрос.
   – Не то слово.
   – Будешь меня крыть на чем свет стоит за то, что я опять здесь появился?
   Она бросила на него убийственный взгляд.
   – Насколько мне помнится, я еще никогда никого не «крыла», – чопорно ответила она, но быстро поправилась: – Впрочем, я ошиблась. Кажется, такое бывало.
   Сойер улыбнулся, заглядывая в ее глаза. Он знал: Кейт думает сейчас о том же, что и он, – как они отдавались друг другу со всей страстью, на какую были способны.
   – Кейт…
   Она молча облизнула пересохшие губы. Сойер чертыхнулся и неловко поерзал на сиденье.
   – Удалось найти что-нибудь новое? – спросила она, глядя в сторону.
   Он прокашлялся:
   – Я только что вернулся после встречи со старым священником.
   Кейт быстро повернулась к нему:
   – И что же?
   – Он сообщил, что девочку удочерили, и вспомнил, куда были переданы монастырские книги.
   – Слава Богу! – торжествующе воскликнула Кейт.
   – Как только мы найдем эти архивы, дело будет сделано. – Он помолчал. – Неужели я не заслужил прощения?
   – Мне не за что тебя прощать, – тихо ответила она. Ее глаза снова были устремлены на него, и в них он прочел боязнь и желание. Теряя голову, он протянул к ней руки.
   – Нет! – закричала она, упираясь ладонями ему в грудь.
   Он отпрянул.
   – Извини.
   Она ощупью нашла ручку и открыла дверцу машины.
   – Мне пора возвращаться в суд.
   У Сойера перехватило дыхание. Он едва смог произнести хриплым шепотом:
   – Я позвоню.
   Он не знал, расслышала ли Кейт эти слова: именно в этот момент она захлопнула дверцу. Сойер смотрел ей вслед, пока она поднималась по ступеням. Когда она исчезла в глубине здания, он бессильно откинулся назад.
 
   Техасский городок Фор-Корнерс оказался еще более унылым захолустьем, чем можно было предположить. Собственно говоря, он превратился в городок-призрак: из жителей там остались лишь немногочисленные фермерские семьи.
   Сойер решил действовать по отработанному плану: найти старую бакалейную лавку и поговорить с хозяином. Если же это по какой-то причине не удастся, надо искать библиотеку: библиотекари славятся памятью и долголетием.
   Если здесь прошло детство Кейт, наверняка остались люди, которые ее помнят. Стоит только нащупать нужные струны – и они разговорятся. Люди, как правило, любят посудачить о чужих несчастьях.
   На главной улице располагалась всего одна лавка. Возле нее Сойер и остановил свой «ягуар». Эту покосившуюся хибару недавно покрасили, отметил Сойер с иронической улыбкой.
   Он вошел внутрь, наклоняя голову, чтобы не удариться о притолоку. В полумраке ему удалось разглядеть хозяина, тучного, седого как лунь старика с живыми, блестящими глазами, который сразу поприветствовал вошедшего:
   – Здрасьте.
   Сойер сдвинул ковбойскую шляпу на затылок, протянул руку и представился:
   – Я Сойер Брок, следователь из Остина.
   Хозяин поднял брови, но без колебаний пожал ему руку.
   – Поди ж ты! В этих краях вашего брата нечасто увидишь.
   Губы Сойера чуть дрогнули.
   – А вы – мистер?..
   – Элмер Сайдс.
   – Мистер Сайдс, разрешите задать вам парочку вопросов.
   – Задавай, сынок, да только не обещаю, что отвечу. Мы с приезжими языком молоть не привыкли.
   – Понимаю. Но моя цель – помочь одной вашей землячке.
   – Неужто? И кто ж она такая?
   – Кейт Колсон.
   Сойер не спускал глаз с морщинистого старческого лица. Настороженность сменилась явным дружелюбием.
   – Что б мне пропасть! Уж не помню, когда я ее и видел!
   Ободренный первыми успехами, Сойер продолжал:
   – Может быть, присядем? – Он кивнул в сторону прилавка с газировкой и пары стульев в дальнем углу.
   – Отчего не присесть? Не хочешь ли перекусить с дороги?
   – Нет, благодарю вас.
   Когда они неторопливо уселись, Элмер попросил:
   – Расскажи-ка, как там наша Кейт? Хорошая была девчушка. Жалел я ее, всегда старался что-нибудь вкусненькое ей сунуть. – Вдруг его глаза потемнели. – Вот только с отцом ей не повезло. Никчемный был человечишко. Убить его мало было, да пулю жалко на такого тратить.
   – А что так?
   – Пил горькую, да к тому же хмель у него был дурной. Чего уж там говорить, хозяйку свою поколачивал. – Элмер перегнулся через стол и заговорщически добавил: – Поговаривали, будто он и дочке спуску не давал, да только за руку ни разу не поймали.
   Сойер внутренне сжался. Он понял, что Кейт, как и он, в детстве пережила недетские страдания. Если бы ему сейчас попался ее обидчик, Сойер свернул бы ему шею.
   – А что ты хочешь про нее вызнать? – В голосе старика опять зазвучало подозрение. Он осекся, когда понял, что слишком разоткровенничался.
   Сойер хотел разубедить его и снова расположить к себе.
   – Я расследую одно дело, которое некоторым образом касается и ее. Опасаюсь, что у нее могут быть неприятности.
   Хозяин забеспокоился:
   – Ох ты, грех какой. Так чего тебе надо-то?
   – Скажите, она всю свою молодость провела здесь?
   Сайде помолчал, потом поскреб толстый, заросший седой щетиной подбородок.
   – Почем мне знать?
   – Не уезжала ли она на время в Нью-Браунфелс?
   – Да вроде бы. Подружка ее, Энджи Стрикленд, со своей матушкой туда переехала. Вот Кейт у них и гостила.
   – А парни у нее были? С кем она гуляла?
   – Откуда я знаю? Ее папенька глупостей не дозволял. Больно набожный был.
   Сойер встал и протянул на прощание руку:
   – Ну что ж, на этом, пожалуй, и все.
   Элмер Сайде был не на шутку озадачен:
   – Неужто тебе больше и спросить нечего?
   Сойер улыбнулся:
   – Я и так отнял у вас много времени. Да и колокольчик, кажется, звонит – покупатели ждут.
   – Дай-то Бог. – Элмер с трудом поднялся со стула и поковылял за Сойером. – Торговля моя вовсе заглохла. Жизнь тяжелая стала.
   – Да, не говорите. – Сойер сочувственно покачал головой.
   Элмер остановился у двери, все так же недоверчиво глядя на Сойера:
   – Выходит, ты за этим и приезжал?
   – Ну конечно! – подтвердил Сойер. – Премного вам благодарен.
   – Если что – заезжай, – сказал Элмер.
   – Непременно. – Сойер кивнул старухе, которая стояла у прилавка и разглядывала его с нескрываемым любопытством, и тут же вышел в ослепительно солнечный полдень.
   Утро прошло не зря. Однако удовлетворения он не чувствовал. Настроение у него вконец испортилось. Он ехал сюда, одержимый безумным желанием узнать всю подноготную Кейт до мельчайших подробностей. Но словоохотливость лавочника почему-то оттолкнула Сойера.
   Он с тяжелым сердцем подошел к машине и сел за руль. Пришло самое время возвращаться домой, но он не мог остановиться на полпути. Необходимо было продолжить расследование. Одно дело – личные впечатления; совсем другое – документально подтвержденные факты. Отныне он будет придерживаться только официальных данных.
   «Что за черт, с каких это пор я стал прислушиваться к голосу совести», – подколол себя Сойер.
   На другой стороне дороги стоял запыленный автомобиль. Когда «ягуар» Сойера отделился от обочины, водитель стряхнул с себя дремоту, зевнул, выбрался из машины и потянулся. Потом он заправил рубашку в брюки и с самодовольной улыбкой пошел к бакалейной лавке.
 
   Нью-Браунфелс был главным городом округа Гвадалупа. Сойер без труда отыскал здание окружного суда. С помощью молоденькой секретарши он получил необходимые архивные документы, сел за стол и очень скоро нашел, что искал.
   Вот оно, черным по белому: Кейт действительно родила ребенка женского пола. Кейт, конечно же, понимала, что ему ничего не стоит найти эту запись. По-видимому, она говорила себе, что он не удосужится проверить.
   Сойер читал дальше. В графе «отец» стоял жирный прочерк. Сойер потер затылок. Самые худшие его предположения подтвердились.
   Он тупо уставился на пустую графу. Кейт была права, когда говорила, что это не имеет отношения к розыску ребенка, но Сойер должен был для себя уяснить все до конца.
   У кого узнать правду? У Роберты Стрикленд? У Энджи?
   Вряд ли удастся их разговорить. Сойер готов был поспорить на все свои капиталы, что обе будут держать рот на замке. Он только молил Бога, чтобы Энджи не проболталась, когда к ней начнет подъезжать с расспросами Дэйв.
   Кто же разрешит его сомнения? Сойер стиснул зубы. Оставался только один человек.
   Кейт.

Глава 40

   Войдя в контору «Джонс и Страссберг», Кейт сразу заметила столпившихся в вестибюле поверенных – как мужчин, так и женщин. Некоторые из них были ей знакомы, других она видела впервые. При появлении Кейт все разговоры смолкли. Ей стало неловко: по всей вероятности, присутствующие говорили о ней.
   – Здравствуйте, Кейт, – сказал кто-то из мужчин. Его приветствие подхватили двое других.
   Кейт вгляделась в смущенные, покрасневшие лица.
   – Добрый день. Рада вас видеть.
   – Как продвигается предвыборная кампания? – спросил чей-то голос.