Бакстер Мэри Линн. Сладкое возмездие

   Благодарю вас за предоставленную мне возможность выступить здесь по случаю годовщины вашей уважаемой организации.
   Кейт помахала рукой в ответ на овации зала. Она старательно отводила глаза от Сойера, который с беззаботным видом стоял на том же месте, засунув руки в карманы брюк. Что он здесь делает? Кейт пришло в голову, что он, по всей видимости, является членом Торговой палаты. Ведь он, помимо всего прочего, удачливый, влиятельный бизнесмен с многочисленными связями в обществе. Но собственные доводы не убедили Кейт. Она подозревала, в чем заключается истинная причина.
   – Блестящее выступление, ваша честь, – сказал президент Торговой палаты, пожимая ей руку.
   – Большое спасибо, что пригласили меня.
   К поздравлениям президента присоединились другие высокопоставленные лица.
   Кейт обменялась рукопожатиями с некоторыми из них, радуясь столь единодушной поддержке.
   – Неплохая речь, ваша честь.
   Кейт замерла, услышав этот знакомый голос, потом медленно обернулась, напустив на себя равнодушный вид.
   – Благодарю вас, мистер Брок.
   Его губы тронула насмешливая улыбка, но он не успел ничего сказать, потому что какой-то человек – видимо, его приятель – хлопнул его по спине:
   – Эй, Брок, куда ты запропастился? На собрания, как я посмотрю, вообще перестал ходить.
   – Привет, Уайли. Дела не отпускают. Сам знаешь, как это бывает. – Сойер задержал взгляд на Кейт, прежде чем снова обернуться к своему собеседнику.
   Уайли удовлетворенно хмыкнул:
   – Ну хорошо, что хоть сегодня выбрался. – Он подмигнул в сторону Кейт. – Эта дама всех сразила своей речью, верно?
   Кейт покраснела под пристальным взглядом Сойера.
   – Спасибо вам обоим, джентльмены, – сказала Кейт, избегая встречаться глазами с Сойером. – К сожалению, вынуждена вас покинуть. Мне пора в суд.
   – До встречи, ваша честь, – сказал Сойер без всякого выражения.
   Только выйдя на улицу, Кейт почувствовала, как участилось ее дыхание. Однако она не останавливаясь пошла к машине, жмурясь от яркого солнечного света.
   Сев за руль, она на минуту откинулась на подголовник. Она осознала, что Сойер, переступив невидимую черту, нарушил устойчивое равновесие се жизни. Она отчаянно боролась со своими сомнениями и не могла решить, как действовать дальше.
   Не в ее привычках было останавливаться на полпути. Она всегда говорила себе: или все – или ничего. Только благодаря этому она выстояла в жизни и обрела если не счастье, то внутреннее согласие. Слов нет, иногда ей было одиноко, но она научилась с этим мириться.
   По какому праву он вторгается в ее жизнь? Почему ее так привлекает его лицо и даже запах его одеколона? Почему на нем так ладно сидит дорогой костюм, который не может скрыть его физическую мощь? Это несправедливо! И надо же было ему явиться на это собрание.
   Кейт потерла виски. После их последней встречи прошла неделя. Она была близка к тому, чтобы отказаться от его услуг. А этот поцелуй… Кейт сгорала от стыда и раскаяния. И страшно злилась. На себя.
   Сойер в одно мгновение разбудил ее тело, прикоснувшись к ней своими губами и языком. Когда она в последний раз теряла контроль над собой? Когда их деловые отношения переросли в нечто глубоко личное?
   Но Кейт не обманывала себя: этот поцелуй не был оглушительной неожиданностью. Между ними с самого начала возникло какое-то притяжение. Ей до боли хотелось, чтобы он дотронулся до нее и накрыл ее рот своими губами.
   Надо избавиться от этого безумства. Ради того чтобы найти свою дочь, она могла пожертвовать карьерой, но не готова была открыть сокровенные тайники своей души. Томас преподал ей хороший урок, и она не нуждалась в повторении, пусть Сойер будет хоть трижды красивым, привлекательным и загадочным.
   Почему же она не может найти ответа на свои вопросы? Сойер ей нужен. Боже праведный, как он ей нужен! И самое страшное – что он это чувствует.
   Она осталась верна себе. Ей до сих пор было страшно связывать свою судьбу с мужчиной, даже с таким, который заставлял трепетать каждую клеточку ее тела. Но она боялась дать волю своим чувствам, чтобы снова не оказаться покинутой.
   Сейчас ей нельзя было терзаться сомнениями, нельзя сворачивать с избранного пути. Надо было разыскать дочь и победить на выборах. И для того и для другого понадобятся силы и мужество.
   И еще ей понадобится Сойер Брок. Кто, как не он, поможет ей найти Сэйру?
   В машине зажужжал телефонный аппарат. Кейт вздрогнула и не сразу взяла трубку. Звонил секретарь суда.
   – Скажите советнику, что я уже еду.
 
   Стоя перед зеркалом, Томас пригладил выбившийся из аккуратной прически вихор. Что это, огорчился он, никак новые морщины? Неужели придется делать подтяжку? Присмотревшись повнимательнее, он успокоился. Его щеки оставались гладкими, как младенческие ягодицы. Ну, может быть, где-то что-то, самую малость…
   Чудо, что он так хорошо сохранился, если учесть, сколько неприятностей свалилось на него за последнее время. Даже проповеди он готовил без должной тщательности. Кейт Колсон здорово его подкосила.
   Чем бы он ни занимался, его мысли постоянно возвращались к ней. Того и гляди, она снова вторгнется в его жизнь. От нее всего можно ожидать.
   Она его ненавидит, это ясно как Божий день, а ненависть – мощный двигатель. Не остается ничего другого, кроме как выбить почву у нее из-под ног. Томас самоуверенно улыбнулся своему отражению и повторил излюбленный девиз: «Поступай с ближним так, как он хотел бы поступить с тобой».
   Даже теперь, по прошествии долгого времени, он содрогнулся, вспоминая, какое унижение от нее претерпел.
   Томас подошел к письменному столу, отпер один из ящиков и извлек на свет маленькую записную книжку в черном кожаном переплете. Она хранила номера телефонов, которые никому не следовало знать. Томас нашел то, что искал, и набрал номер. Трубку сняли сразу же.
   – Фрост слушает.
   – Окажи мне одну услугу.
   – Услуги стоят недешево, даже для вас, святой отец.
   – Разумеется. Мне нужна кое-какая информация.
   – Это как раз по моей части.
   – Подожди похваляться, – не выдержал Томас.
   – Себя не похвалишь – от вас не дождешься. Так вы готовы платить?
   – Готов.
   – Называйте человека.
   – Судья Кейт Колсон.
   На другом конце провода наступило молчание.
   – Ее голыми руками не возьмешь.
   – Берешься или нет? – рявкнул Томас.
   – Ладно, берусь.
   – Прилепись к ней, как тень. Вроде бы она наняла частного сыщика. Выясни, для чего, особенно если он шпионит за мной. И вообще мне надо знать каждый ее шаг.
   Его собеседник захохотал:
   – Я вижу, вы решили ей спуску не давать.
   – Вот именно, – подтвердил Томас и повесил трубку. Томас поправил воротник шелковой рубашки. Нельзя допустить, чтобы Кейт Колсон испоганила ему жизнь. Пусть даже придется ее убить.
 
   Простыни не отличались особой свежестью. Сойер небрежно откинул их в сторону и лежал нагишом. Какая разница? Он же один. Один. Впервые за долгое время он со всей отчетливостью осознал, что это значит.
   – Черт возьми! – Он мысленно вернулся в прошлое. В последние дни эти мысли неотступно преследовали его. Равно как и желание увидеть Кейт.
   Его мучили возникающие в воображении картины: прелестные женственные черты лица, освещенные пламенем свечи в кафе; фигура Кейт, изящно двигающаяся мимо стеллажей с буйной зеленью в оранжерее; редкая улыбка, озаряющая ее лицо; гордая осанка и уверенность оратора; выразительные, глубокие глаза.
   И влажные губы. Он ощущал их вкус, их легкий трепет. Он до сих пор чувствовал, как полные тугие груди прижались к его телу.
   Эти непрошеные воспоминания терзали его, но мука была сладостной. Он хотел распустить ее волосы, зарыться в них руками, осязать ее целиком: груди, живот, бедра… Он хотел посмотреть, какое у нее будет лицо, когда он войдет в нее…
   Лежа в постели без сна и глядя в потолок, он не раз представлял себе, как она садится на него сверху и ритмично вздымается и опускается, все быстрее и быстрее. Он почувствовал внезапно возникшую эрекцию и, застонав, перекатился на край кровати.
   При других обстоятельствах он бы счел свое состояние смехотворным, но сейчас злился на себя за то, что не может сдержаться, словно мальчишка-подросток.
   Сойер не припоминал, чтобы его когда-нибудь посещали такие необузданные фантазии при мысли о женщинах. Уж не влюбился ли он?
   Нет, черт возьми.
   Он давно вычеркнул слово «любовь» из своего лексикона.
   Тетка с мужем показали ему, что любовь – это фарс. Она может только сломить дух.
   Сойер по сей день содрогался, вспоминая, как ремень, занесенный теткиной рукой, обрушивался ему на спину, на ягодицы, на голову. Избивая его, она приговаривала, что делает это из любви к нему.
   Любовь давно стала для него пустым звуком.
   Нет, то, что он испытывает к Кейт, – это не любовь. И все же она пробудила в нем нечто такое, что раньше было ему неведомо. Она и отталкивала, и волновала его.
   Если он будет плыть по течению, его занесет бог знает куда. Хотелось бы надеяться, что его занесет к ней в постель. Сойер горько посмеялся над этой фантасмагорией. Да она скорее прострелит ему задницу, чем пустит к себе под одеяло.
   Она не простила ему того поцелуя. Она не простила ему появления в Торговой палате. Сойер не спешил с извинениями: его все время преследовало желание ее увидеть. Он знал: пока он не овладеет ею, от этой лихорадки ему не избавиться.
   Прозвенел будильник. Сойер нажал на кнопку, вскочил и босиком побежал в душ.
   Выйдя из лифта на одиннадцатом этаже, Сойер направился к офису Харлена. Одному Богу было известно, как ему не хотелось идти на эту встречу. Тем более что сегодня выдался на редкость жаркий и душный день. Впору было бросить все, уехать к морю и наслаждаться жизнью – заниматься плаванием, бегом трусцой. Или любовью. С Кейт.
   Как было уже не раз, его плоть восстала при этой мысли. Сойер ругнулся. Он сам не заметил, как оказался в приемной Харлена. Секретарша переспросила:
   – Что вы сказали, мистер Брок?
   – Ничего такого, что рассчитано на ваши нежные ушки.
   Она посмеялась.
   – Мистер Мур ждет вас.
   Переступив порог, Сойер остановился. Харлеи был не один.
   С ним рядом сидел человек, которого Сойеру прежде не доводилось видеть. Незнакомец недовольно посмотрел на Сойера, словно был раздосадован его появлением.
   – А, Сойер. – Харлен поднялся из-за стола. – Рад тебя видеть. Ты ведь уже встречался с Дэйвом Нильсеном?
   – Нет, не имел чести. – Посмотрев на Дэйва, он слегка кивнул: – Здравствуйте, Нильсен.
   Дэйв подергал ус.
   – Здравствуйте, Брок.
   Сойер пытался ничем не выдать себя. У него возникла смутная неприязнь к этому Нильсену. Надменный хлыщ. Хотя было и нечто другое, что Сойер пока затруднялся определить.
   – Садитесь, джентльмены, прошу вас, – пригласил Харлен.
   Сойер прислонился к стене.
   – Если не возражаете, я постою. Я ненадолго.
   Харлен в упор посмотрел на него:
   – Эта встреча очень много значит.
   – Мое время тоже очень много значит, – с вызовом ответил Сойер.
   – Если он так настроен, – вступил в разговор Дэйв, – не будем его задерживать. Он нам не нужен.
   – Помолчи, Дэйв, тебя не спрашивают.
   Дэйв вспыхнул и бросил злобный взгляд на Сойера. Тот улыбнулся ему с гадливой жалостью. Видно было, что Дэйв не простит ему этого взгляда.
   – Что происходит, Харлен? – спросил Сойер. – Почему здесь Нильсен?
   Харлен расплылся в улыбке, словно кот, слопавший канарейку.
   – Хочу тебе первому сообщить, что Дэйв выдвигает свою кандидатуру на пост окружного судьи. – Он сделал паузу. – Я буду поддерживать его борьбу против Кейт Колсон.
   Сойер открыл рот от неожиданности, но тут же откинул голову и рассмеялся:
   – Надеюсь, это шутка?
   Харлен побледнел, а Дэйв густо побагровел.
   – Какие могут быть шутки в таком важном деле? – возмутился Харлен. – Если бь1 ты выполнил, что тебе поручалось, не пришлось бы менять планы в отношении Кейт.
   Сойер скривился от отвращения.
   – Знаете, Харлен, я…
   – К чему все эти проволочки? – перебил Дэйв, поднимаясь со стула и бросая на Сойера уничтожающий взгляд. – У меня есть надежный канал информации.
   Сойер сложил руки на груди.
   – Вот как? Интересно, какой же?
   – Энджи Гейтс.
   – И что же она может поведать? – спросил Сойер; ему внезапно наскучили эти два шута со своими интригами.
   – Полагаю, немало, – самодовольно отозвался Дэйв. – Кому, как не ей, знать всю подноготную нашей судьи.
   Взгляд Сойера сделался жестким.
   – А если Энджи не заговорит?
   Дэйв ухмыльнулся:
   – Заговорит. Я ее так трахну, что она все расскажет, можете быть уверены.
   Сойер пожал плечами вместо того, чтобы съездить по этой самодовольной физиономии.
   – Я могу быть уверен только в том, что ты прощелыга и единственное твое достоинство болтается между ног.
   – Ты что, обалдел, Брок? – Харлен налился кровью. – Думай, что говоришь и где находишься! Да, Дэйв согласился помочь, но тебя никто не освобождал от взятых обязательств. Я вправе ожидать, что ты выполнишь мое поручение.
   Сойер смотрел прямо в глаза Харлену, с большим трудом удерживаясь, чтобы не сказать, куда он может засунуть свое поручение. Но время еще не настало. Он только повел плечами и вежливо ответил:
   – Как скажете.
   – Давно бы так. Теперь можно спланировать наши совместные действия.
   – На меня не рассчитывайте, – сказал Сойер. – Мне и без этого дел хватает.
   С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, понимая, что и жизнь, и карьера катятся ко всем чертям.

Глава 37

   – Умоляю тебя, не бери трубку, – ворковала черноволосая красотка.
   Томас, не обращая на нее никакого внимания, потянулся к телефону.
   – Алло, – сказал он, стараясь настроиться на деловой лад.
   – Я достал интересующую вас информацию.
   Томас сел.
   – Ну, миленький, ложись.
   Томас прикрыл рукой трубку и бросил на брюнетку испепеляющий взгляд:
   – Либо заткнись, либо катись отсюда.
   Женщина вскочила как ужаленная.
   – Иди ты к черту.
   – Прошу прощения, – сказал Томас в трубку. – Так что там такое?
   – Я достал для вас информацию. Во всяком случае, значительную часть.
   – Отлично. Выкладывайте.
 
   Кейт редко задерживалась на работе после наступления темноты, но сегодня сделала исключение. Ей предстояло вынести решение по нескольким делам, но одно требовало особого внимания. А разве другие менее важны? – упрекнула она себя.
   Может, стоит поймать на слове Билла Джонса и вернуться в юридическую контору? Надо подумать. Но это была просто шальная мысль. Кейт всегда нравилось работать у Джонса и Страссберга, ноона любила покорять новые вершины. А в конторе она, по сути дела, топталась на одном месте, несмотря на все разъезды, сверхурочные часы и бесконечные совещания.
   Она купила дом, но ей вечно не хватало времени, чтобы в полной мере насладиться покоем и уединением. Видимо, подумала Кейт, с годами она стала эгоисткой. Теперь ей хотелось больше времени уделять себе самой. Может быть, именно по этой причине она согласилась перейти на должность окружного судьи.
   Кейт положила ручку, отвела взгляд от слепящей лампы и потерла утомленные глаза. Сегодня ей многoe удалось сделать по работе, так что день прошел не напрасно. И потом, завтра суббота, можно будет целый день посвятить саду.
   Телефон молчал весь вечер. Почему он не позвонил? Она в задумчивости грызла карандаш. А вдруг он больше никогда не позвонит? Она напрасно пыталась себя убедить, что ей это совершенно безразлично, что ей нужен только отчет о ходе поисков. Они оказались куда более затяжными, чем можно было ожидать, но ей до сих пор не приходилось сталкиваться с розыском пропавших. Однако в глубине души Кейт понимала, что ее нетерпение связано не столько с отсутствием сведений, сколько с тем, что он давно не давал о себе знать.
   Она лелеяла надежду увидеть его, услышать его голос, прикоснуться к нему. У нее устали глаза и затекли плечи от долгого сидения над материалами дела. Прогоняя прочь тревожные мысли, Кейт опустила голову на руки.
   Тут до ее слуха донесся неясный шорох. У нее заколотилось сердце. Может, почудилось? Нет, вот опять. Кажется, это открылась и закрылась дверь. Неужели кто-то вошел в приемную? Но кто же? Она взглянула на часы: это, по всей видимости, Пит, швейцар. Или кто-то из коллег-судей. Не она одна работала вечерами.
   Кейт замерла, ожидая, что в дверь постучат. Ни звука. Нахмурившись, она встала.
   – Кто там? – громко выкрикнула она, чувствуя, что по спине пробежал предательский холодок.
   Ответа не было.
   Она хотела было выйти в приемную, но вдруг дверь широко распахнулась. В кабинет вошел Томас Дженнингс и с грохотом захлопнул за собой дверь.
   У Кейт перехватило дыхание.
   – Ну, здравствуй, Кейт!
   Его холодный, торжествующий голос вернул ей силы.
   – Убирайся! Немедленно!
   Томас захохотал:
   – Чего захотела! У меня к тебе есть дельце.
   – Нам больше не о чем говорить.
   – Ай-ай-ай, ваша честь, не к лицу судье обманывать старого приятеля, я бы даже сказал возлюбленного.
   – Ты омерзителен.
   Он снова разразился хохотом:
   – Если у тебя не пропало желание обзываться, значит, я еще хоть куда!
   Кейт захотелось броситься на него и выцарапать ему глаза. Что за наглость! Ее затрясло, но она стала бы себя презирать, если бы позволила Томасу это заметить. Любой ценой нужно было держать себя в руках. В конце концов, что он ей может сделать? Ничего, успокаивала она себя. Здесь она в безопасности. Или нет? Ей вспомнилась авария на скользком шоссе.
   – У меня к тебе небольшой разговорчик.
   – Пошел вон! – закричала Кейт.
   Томас не подчинился. Наоборот, он подошел ближе, обдав ее запахом своего одеколона. Кейт чуть не задохнулась. Можно было подумать, что он вылил на себя целый флакон. Но сам-то он наверняка считал, что именно так и должно от него пахнуть, что в этом отношении, как и во всех остальных, он – само совершенство. На нем были сшитый на заказ костюм и дорогой галстук. Внешность его оставалась безупречной – если не считать лица. Его глаза и улыбка источали зло. Кейт невыносимо было оставаться с ним рядом.
   Словно угадав ее мысли, он скривился:
   – Думаешь, на тебя нет управы? Думаешь, тебе будет позволено безнаказанно вмешиваться в мою жизнь? Так имей в виду, это тебе даром не пройдет.
   – Ты сам не знаешь, что говоришь.
   Томас подступил еще ближе. Кейт отпрянула.
   – Ну почему же? Я говорю про Сойера Брока.
   Кейт на мгновение закрыла глаза.
   – А тебе-то что до него?
   – Ты наняла эту ищейку следить за мной!
   – Ты в своем уме? Зачем мне это? Я и так знаю твою самую грязную тайну. – Она смерила его презрительным взглядом. – Мне до тебя не больше дела, чем до помойной ямы.
   Томас побагровел.
   – Тогда зачем ты наняла сыщика?
   – Не твое дело.
   – Врешь! Если не для того, чтобы следить за мной, значит, для того, чтобы разыскивать твоего выродка.
   – Ну и мразь же ты, Томас Дженнингс!
   Он рассмеялся своим обычным злобным смехом.
   – Дай ему расчет, поняла?
   – А если я откажусь?
   – Откажешься – пожалеешь.
   – Как я уже пожалела, когда ты пытался столкнуть нас под откос?
   Выражение его лица не изменилось.
   – Не понимаю, о чем ты.
   – Где тебе понять! – скептически протянула Кейт. – Впрочем, какое это имеет значение? Смешно было бы ожидать, что ты сознаешься.
   Злобный огонь в его глазах разгорался все сильнее.
   – Похоже, немало есть людей, у которых вы – как кость в горле, ваша честь. Они рады были бы с вами свести счеты.
   – Ты все высказал? Тогда убирайся и больше не приходи.
   – Я пока не уверен, что мы друг друга поняли. Не суйся куда не следует, не то пожалеешь. Выбрось из головы свое подзаборное отродье. Забудь, что знаешь меня.
   – Кто ты такой, чтобы мне приказывать?
   – Ты знаешь, кто я такой и почему приказываю. Советую тебе прислушаться.
   Он подошел еще ближе, приперев Кейт к стене. Она оказалась в ловушке.
   Томас нависал над ней, обнажив зубы в хищном оскале.
   – Считай, что это последнее предупреждение.
   – Тебе меня не запугать, – ответила она, уничтожая его взглядом.
   Вдруг Томас схватил ее за руку и рывком притянул к себе, обдавая ее лицо горячим дыханием.
   – Сейчас же отпусти!
   – Поклянись, что сделаешь, как я велел.
   – Не дождешься, – отрезала Кейт. – Ты еще поплатишься за то, что бросил моего ребенка. Понял? Тебе это даром не пройдет!
   – Ах ты, тварь! – Томас что есть сил встряхнул ее.
   Кейт пыталась вырваться.
   – Отпусти, тебе сказано!
   – Заткнись!
   – Ни за что! – закричала Кейт. Но это был уже не отчаянный крик девочки-подростка, искавшей любви. В этом крике звучала ярость женщины, которая умеет за себя постоять.
   Томас, сжимая одной рукой ее запястье, занес кулак для удара.
   – А ну назад!
   И Кейт, и Томас замерли от неожиданности, как статуи. Кейт лихорадочно пыталась сообразить, что произошло. Неужели Сойер? Невероятно, но это был он.
   – Руки прочь от нее, – негромко сказал Сойер, но его слова были подобны ударам ножа.
   Томас не обернулся и не ослабил своей хватки.
   – Пошел ты к черту!
   Как голодный пес бросается на кусок мяса, Сойер ринулся к Томасу, схватил его за плечо и грубо развернул. Томас завопил:
   – Как ты смеешь…
   Сойер отшвырнул его к стене. На какой-то момент Томас затих, но тут же пришел в себя и, как бешеный бык, бросился на Сойера. Тот был наготове: он схватил его за шиворот и дважды ударил в челюсть. Томас скорчился на полу.
   Сойер даже не запыхался. Он посмотрел на обмякшего Томаса.
   – А ну, ползи отсюда, чтобы духу твоего здесь не было.
   – Ты за это заплатишь, – прошипел Томас, пытаясь подняться.
   – Держи карман шире. – В холодном взгляде Сойера не было ни тени жалости. – Советую не попадаться мне на глаза. Если ты ее хоть пальцем тронешь, я с тебя живьем шкуру спущу.
   Томас понял, что проиграл. Держась за стену и едва переставляя ноги, он поковылял к выходу. Сойер захлопнул за ним дверь и щелкнул замком. Кейт, бледная как полотно, оперлась на стол. Ее била дрожь.
   Сойер дошел до середины кабинета, словно раздумывая, что делать дальше. Глаза Кейт наполнились слезами.
   Кровь отхлынула от лица Сойера.
   – Тебе больно?
   – Нет, просто знобит.
   – Я не шутил. Если он вздумает тебе досаждать – ему не жить.
   Кейт видела, что это не пустая угроза. Может быть, она бы и не возражала, чтобы Томас получил по заслугам, но хотела поквитаться с ним сама.
   – Я очень благодарна, – прошептала она.
   – Мне не нужна твоя благодарность. – Его голос вдруг сел.
   Кейт облизнула пересохшие губы.
   – А что нужно?
   В кабинете повисло молчание.
   – Мне нужна ты, – сдавленно произнес он. – Я хочу тебя.

Глава 38

   У Кейт перехватило дыхание. От слов Томаса ей изменила обычная ледяная твердость.
   – Выбрось его из головы и ни о чем не тревожься.
   Она отвернулась, стыдясь своего малодушия. Сойер приблизился к ней сзади. Кейт почувствовала у себя на плечах его тяжелые руки, нежные и теплые, ничем не похожие на грубые руки Томаса. Она повернулась к нему и уткнулась лицом ему в грудь. Он обнял ее. От ощущения его мускулистого, горячего тела Кейт словно ударило током. Сойер не мог этого не заметить; его сердце тоже забилось сильнее.
   Это безумие, исступленно твердила себе Кейт. Так нельзя – это может зайти слишком далеко. У нее в ушах беспрестанно звучал его приглушенный голос: «Я хочу тебя». Но сейчас он держал ее в объятиях и не требовал большего.
   Кейт кусала дрожащие губы.
   – Прошу тебя, выбрось его из головы, – снова сказал Сойер. – Вот увидишь, он больше не посмеет тебя тронуть.
   «Я не могу выбросить из головы тебя», – хотела сказать Кейт. Однако вслух она смогла лишь произнести:
   – Ужасно, что у тебя из-за меня столько неприятностей…
   – Обо мне не беспокойся. Этот тип получил лишь малую толику того, что ему причитается, – сказал Сойер, недобро прищурившись.
   Кейт вздрогнула. Он отстранил ее от себя.
   – Не хочешь рассказать мне о нем?
   – Нет. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, обними меня опять.
   – Кейт, ты понимаешь, что это для меня значит? – Она еще не слышала такого волнения в его голосе.
   Кейт приблизила к нему лицо. Их губы почти соприкоснулись. У нее вырвался легкий стон, а у него в тот же самый миг – низкий и хрипловатый. Его губы накрыли ее рот, и она ответила на его поцелуй с такой же неистовой страстью. Ее опустошенное сердце словно распахнулось, чтобы впустить Сойера.
   Если бы она могла говорить, она бы закричала, что такого быть не должно, что она решила больше не повторять безрассудных поступков. Но охватившее обоих безумие было уже не унять.
   Сойер оторвался от ее губ.
   – Если мы сейчас же не остановимся, я за себя не ручаюсь, – прошептал он.
   – Не останавливайся, – вырвалось у нее.
   Он снова прильнул к ее губам, потом запрокинул ей голову и стал покрывать поцелуями нежную шею. Между тем его руки ласкали ее спину, опускаясь все ниже.