Бакстер Мэри Линн. Сладкое возмездие

   Кейт, сцепив пальцы, раскачивалась взад и вперед и смотрела в пространство.
   – Не верю. Не может быть, что это необратимо.
   – Кейт, дорогая, не надо, – снова взмолился Сойер.
   – Оставь меня, – безжизненно произнесла она и отвернулась. – Я сейчас никого не могу видеть.
   Несколько раз обернувшись, он подошел к двери и прикрыл ее за собой. Но дальше двинуться не мог. Он прислонился к стене. Слезы застилали ему глаза.

Глава 47

   – Когда он вернется? – Харлен был чернее тучи.
   – Мистера Брока сейчас нет на месте. Это все, что я уполномочена сообщить.
   – Скажите на милость, «уполномочена», – фыркнул Харлен, сжав трубку так, что костяшки пальцев побелели. – Ладно, это я не вам. Когда он появится, передайте, чтобы сразу ехал ко мне.
   Харлен швырнул трубку. Он нахамил этой особе, ну и черт с ней. Надежный фундамент его жизни дал трещину.
   Выбравшись из глубокого кресла и подойдя к бару, Харлен налил себе порцию бурбона и осушил стакан одним глотком. Спиртное обжигало горло и желудок, но должно было успокоить нервы. Однако желаемое облегчение так и не наступило. Он плеснул в стакан еще одну порцию.
   Алкоголь сегодня не шел впрок. Харлен уселся за письменный стол, но не мог сосредоточиться на делах. А дела были достаточно неприятные. Несколько человек одновременно подали на него в суд. Верхняя папка – подарочек от бывшего партнера. Следующая – иск жены, требующей развода.
   Третья и самая неприятная – материалы тяжбы с клиентом из Тампы, которому Харлеи продал землю, отравленную химикатами. Если этот сутяга выиграет процесс, то Харлену придется несладко: его профессиональная репутация и общественный статус будут поставлены под удар.
   Вдобавок на политическом фронте неудача следовала за неудачей. Его план по избранию Дэйва Нильсена давал сбои. Он знал, что идет на риск, когда подбивал Дэйва включиться в предвыборную борьбу. Черт возьми, этот парень вполне мог бы соперничать с другими на равных, да, видно, чего-то ему было не дано. В беседах с журналистами он допускал промах за промахом. Его враждебные выпады против Кейт помешали ему заручиться поддержкой общественных сил, на которую они оба так рассчитывали. Дэйв сам себе рыл яму.
   Харлен сжал кулаки. Он так просто не отступит. Кейт Колсон пока еще не победила.
   – Сука, – прошипел он.
   И еще один удар в спину он получил от Сойера. Не Харлен ли помог ему сделать карьеру? Однако Сойера в последнее время как подменили, и Харлен был убежден, что причина проста: этот прохвост закрутил роман с Кейт.
   Значит ли это, что Сойера надо отпустить на все четыре стороны? Ну нет, черта с два! Сойер будет делать то, что приказано, иначе… Харлен пока еще не решил, что означает «иначе», но он что-нибудь придумает. «Если Сойера загнать в угол, он сам ко мне приползет», – рассуждал Харлен.
   Жужжание интеркома прервало его размышления.
   – Да! – рявкнул Харлен.
   – К вам мистер Брок, сэр.
   – Пусть войдет.
   Напустив на себя равнодушный вид, Харлен следил глазами, как Сойер открыл дверь и прошел к нему в кабинет.
   – Джейн сказала, что вы хотели меня видеть.
   – Садись.
   Это было не приглашение, а приказ. Сойер поднял брови.
   – Я постою.
   – Как знаешь.
   Разговор не заладился с самого начала. Харлен заметил, что на скулах Сойера заходили желваки. Значит, он не так спокоен, как хочет казаться. Почему-то Харлена опять нестерпимо потянуло выпить.
   Он встал и, подойдя к бару, спросил у Сойера:
   – Тебе налить?
   – Вам не кажется, что для спиртного еще рановато?
   – Мне плевать.
   Сойер равнодушно пожал плечами:
   – А мне нет.
   Харлен залпом проглотил свой бурбон.
   Сойер спросил:
   – Итак, что это за срочные дела, которые не могли подождать до нашей завтрашней встречи?
   – Помнишь, некоторое время назад, еще до этой заварухи с Колсон, я тебе поручил копнуть одного клиента, который у меня купил землю?
   – Помню.
   – Однако никакой информации я от тебя не получил.
   – Потому что я ничего не нашел. Этот человек чист, как стеклышко.
   – Ни за что не поверю.
   Сойер склонил голову набок.
   – А почему вдруг он опять вас заинтересовал?
   – Да потому, что этот сукин сын подал на меня в суд за то, что проданные участки отравлены химикатами, а мой партнер поддержал его иск.
   – Похоже, кольцо вокруг вас сжимается.
   Харлен бросил на него злобный взгляд:
   – Твоя задача – его разрубить.
   – Почему этот разговор не мог подождать до завтра? Мне сейчас некогда.
   – Да что с тобой? Вечно спешишь как на пожар.
   Во взгляде Сойера сквозил холод.
   – Мне надо многое успеть. У меня, между прочим, есть и другие клиенты.
   – Раз-два – и обчелся, – не удержался Харлен.
   – Так я пошел, – невозмутимо сказал Сойер.
   – Я тебя пока не отпустил! Ты мне еще не доложил, что удалось раскопать по поводу этой твари Колсон.
   – Почему бы вам не махнуть на нее рукой?
   – А тебе этого очень хочется?
   – В данном случае не важно, чего мне хочется.
   Лицо Харлена исказилось.
   – Вздумал меня за нос водить?!
   – Повежливее, Харлен.
   Харлен махнул рукой:
   – Слушай, я не собираюсь с тобой пререкаться. Мне требуется одно: чтобы ты сделал свое дело и достал мне компромат на эту змею.
   – А на что ваш ставленник Дэйв?
   – Он-то здесь при чем?
   – Я так понял, что наш новоявленный Казанова собирается вас чем-то порадовать, – язвительно сказал Сойер.
   Харлена бросило в краску.
   – Он хотя бы старается, чего не могу сказать о тебе.
   Сойер снова пожал плечами.
   Харлен продолжал наливаться кровью.
   – Между тем дело не чисто. Энджи рассказала Дэйву, что Кейт была чем-то ужасно расстроена и уехала из города.
   – Впервые слышу.
   – Так не зевай! Ты забыл, что я тебе деньги плачу?
   – Теперь уже нет.
   Харлен был озадачен.
   – Это в каком же смысле?
   – Я больше на вас не работаю. Чтобы вам было яснее: я выхожу из игры.
   – Ты этого не сделаешь! – взорвался Харлен.
   – Я уже это сделал.
   Харлен выпятил грудь.
   – Нет, сынок, этому не бывать. Мы оба знаем, что твой бизнес на девяносто процентов принадлежит мне.
   – Раньше так и было, но с тех пор многое изменилось.
   Харлену чуть не стало дурно, но он не подал виду.
   – Что за вздор?!
   – Проверьте. Пока вы были озабочены тем, как обвести покупателей вокруг пальца, я занимался делом. – Сойер замолчал, оперся кулаком на стол Харлена и наклонился вперед, так что их глаза оказались на одном уровне. – Но и в том случае, если бы вы были моим единственным клиентом, вы бы меня все равно не удержали. Я выхожу из игры.
   Можно было подумать, что Харлен получил удар в солнечное сплетение. Он схватился за сердце, а глаза переполнились ненавистью.
   – У тебя ничего не выйдет! Я тебе не позволю так со мнои поступить!
   Сойер смерил его презрительным взглядом и молча направился к дверям.
   – Я тебя в порошок сотру, слышишь?
   Сойер обернулся:
   – Мне плевать.
   – А ну стой! Кому сказано! – орал Харлен.
   – Будем надеяться, что Кейт поджарит тебе задницу на суде.
   Сойер хлопнул дверью. Харлен тяжело рухнул в кресло и уронил голову на грудь.
 
   Вывеска мотеля, подвешенная за один угол, чудом держалась на куске проволоки. Однако на ней все еще читалось название: «Тенистая дубрава». Кейт сжала руль и представила себе, что берет нож и пронзает Томаса в самое сердце, как в фильме ужасов.
   Надо было выйти из машины, но Кейт опасалась, что не устоит на ногах. Она долго боролась с болью и отчаянием, которые привели ее сюда.
   С тех пор как ей стала известна судьба дочери, она жила как в тумане. С головой уйдя в работу, она старалась отгородиться от тягостных мыслей.
   Хуже всего было по ночам. Стоило ей переступить порог своего дома, как боль вонзала в нее когти и к ночи сжимала все сильнее.
   Ее первым побуждением было поехать в пансионат, повидать Эмбер и убедиться, что на самом деле все не так, как ей было сказано. Но ее душа была так изранена, что для этого решительного шага уже не осталось сил.
   Сейчас ей необходимо было куда-нибудь уехать, побыть одной, чтобы решить, что делать с Эмбер и что делать без Сойера. Такая возможность неожиданно представилась: заболел адвокат подсудимого, и дело отложили на несколько дней.
   Кейт побросала в дорожную сумку кое-какие вещи и оставила короткую записку для Энджи. Потом она села за руль и поехала в Фор-Корнерс, где колесила по пустынным улочкам, словно пытаясь понять, почему ее жизнь сложилась именно так, а не иначе.
   Ответа она не нашла. Направляясь к мотелю, она уже знала, что не найдет ответа и там.
   Сейчас она смотрела на разбитую вывеску над жалкой ночлежкой, где ее малышку в последний раз видели целой и невредимой. Жестокость и несправедливость прошлого вновь настигли ее в настоящем.
   Кейт заставила себя выйти из машины и переступить порог мотеля. Кто-то счел бы это безумием, но она не могла поступить иначе.
   – Чего желаете, мэм?
   За конторкой сидел неопрятный человек неопределенного возраста. Давно не стриженные сальные волосы спадали на грязный воротник. От этого тошнотворного зрелища Кейт содрогнулась, но постаралась ничем не выдать брезгливую неприязнь.
   – Мне нужна комната.

Глава 48

   Они лежали в постели. Энджи приподнялась на локте и смотрела на Дэйва. Они только что кончили заниматься любовью.
   – Я опять тебя хочу. – Дэйв придвинулся ближе. – Потрогай…
   В другой раз она бы не удержалась, но сегодня ей нужно было с ним поговорить. Она свесила ноги и села на край кровати. Дэйв издал удивленный возглас и уставился ей в спину. Она кожей чувствовала его сверлящий взгляд.
   – Что еще такое?
   Энджи собралась с духом:
   – Нам надо поговорить.
   – Нам надо заняться совсем другим.
   – Другим мы уже занимались. Вообще мы только и занимаемся сексом.
   – Раньше ты не жаловалась, – недовольно заметил Дэйв.
   – Да, действительно. – Энджи повернулась, увидела его обнаженное тело и впервые не испытала при этом желания.
   Словно читая ее мысли, Дэйв перевернулся на живот.
   – Выкладывай, что там у тебя, а потом делом займемся.
   – У тебя одно на уме.
   – Ну и что? Я люблю трахаться, – цинично ответил Дэйв.
   – И еще ты любишь задавать вопросы.
   Дэйв сощурил глаза.
   – К чему ты клонишь? Вроде ты никогда не возражала.
   – А теперь возражаю. Ты расспрашиваешь меня о Кейт потому, что претендуешь на ту же должность, правда?
   – Правда, – ухмыльнулся он. – В любви и в бою все средства хороши. А политика – это вечный бой. – Ухмылка сошла с его лица. – Однако я до сих пор не слышал от тебя ничего такого, что можно было бы использовать в моих интересах.
   – Ты только ради этого со мной встречаешься?
   Дэйв тоже сел.
   – Мы же с тобой договорились: никаких обязательств. И никаких обещаний.
   – Я ни о чем и не прошу, – сказала Энджи.
   – Слушай, зачем ты на меня тоску нагоняешь?
   – Ты меня любишь, Дэйв?
   – Люблю ли я? Тебя? Ты это брось, детка. – Он похлопал по простыне рядом с собой. – Иди сюда. Наши отношения должны быть нам в охотку и в удовольствие. Зачем связывать себя?
   Дэйв взял Энджи за плечи и попытался снова ее уложить, но она высвободилась.
   – Я больше не могу, Дэйв. Пойми: у меня уже был один неудачный брак, и теперь я хочу хоть какой-то стабильности – для себя и, Бог даст, для моего ребенка.
   – В таком случае на меня не рассчитывай. Для меня главное – оттянуться и получить кайф. Я думал, для тебя тоже.
   С большим трудом сохраняя внешнее спокойствие, Энджи собрала разбросанные по комнате вещи и оделась.
   – Ты куда?
   – Домой.
   – Черт возьми, у нас еще не все закончено! Ты мне ничего не рассказала про Кейт.
   Энджи взорвалась:
   – Выходит, ты меня терпел только из-за Кейт? Признавайся! На меня тебе всегда было наплевать. Ты просто воспользовался мной, да? – Дэйв молчал; Энджи подскочила к нему и уперлась ладонью ему в грудь. – Отвечай, черт возьми!
   Дэйв грубо оттолкнул ее. Его ухмылка превратилась в звериный оскал.
   – Да, детка, конечно, да. Я тебя укладывал в постель, чтобы вытянуть кое-какие сведения. Но больше ты мне не нужна. Я и без тебя обойду Кейт на выборах. Она для многих – как кость в горле.
   – Самодовольный осел! – выкрикнула Энджи. – Ты провалишься с треском! Кейт тебя давно раскусила. Она и меня пыталась предостеречь, только я не послушалась. – Она смахнула слезы. – Мне надоело тебя ублажать! Чтоб ты сгорел в аду!
 
   Сойер стоял в ванной комнате и смотрел на свое отражение в зеркале. Сразу видно, что он не высыпается. Глаза стали красными и воспаленными.
   Сегодня он твердо решил разыскать Кейт. После того как она выставила его за дверь и вычеркнула из своей жизни, он не искал встречи, надеясь, что время охладит ее обиду и когда-нибудь она выслушает его. Сойеру нелегко было сдерживать себя. Он хотел ее утешить. Он просто хотел ее.
   Он чувствовал полную опустошенность. Ему все казалось бессмысленным. Даже работа не могла разогнать темные тучи, затянувшие его горизонт.
   Он хотел, чтобы Кейт все время была рядом. Он хотел жить с ней под одной крышей. Он хотел, чтобы в его жизнь вошли незнакомые прежде приметы: ее зубная щетка рядом с его собственной, ее кружевное белье в ванной, запах ее волос на его подушке.
   Он мечтал, что она будет носить под сердцем его ребенка.
   – Черт, так можно свихнуться, – пробормотал он, вернулся в спальню и поспешно оделся.
   Вскоре он уже подъезжал к дому Кейт. Ее машины на месте не было. Сойер позвонил в дверь. Ему открыла Энджи Гейтс.
   – Добрый день, – поздоровался Сойер, отметив, что у нее измученный вид: глаза впали, черты лица заострились. Наверное, на город обрушилась эпидемия несчастий. Почему-то у него сжалось сердце. – Может быть, вы меня помните? Я Сойер Брок. Как-то раз я заезжал…
   – Я вас знаю. – В ее угасших глазах вспыхнуло подозрение.
   – Вы не могли бы уделить мне пару минут? – Сойер чувствовал себя крайне неловко.
   – А в чем дело?
   – Я хочу кое-что узнать о Кейт.
   – Почему я должна вам отвечать?
   Сойер лихорадочно придумывал наиболее правдоподобную причину.
   – Потому что Кейт мне не безразлична, вот почему, – сказал он и добавил то, что вовсе не собирался произносить вслух: – Нет, не так. Потому что я ее люблю.
 
   Кейт неотрывно смотрела на главный корпус. Он был больше похож на особняк плантатора с Юга, чем на медицинское учреждение. Однако она тут же поправила себя: для тех, кто здесь живет, это дом. Это дом ее дочери.
   Прошлой ночью, оставшись наедине с собой в убогом номере придорожного мотеля, она приняла решение. Оно далось нелегко. Кейт проплакала всю ночь. Под утро у нее больше не осталось слез, но появились новые силы. Теперь она была готова к встрече с дочерью.
   Кейт собиралась с особой тщательностью, хотя в старом, облезлом зеркале при тусклом свете голой лампочки мало что можно было разглядеть. И все же она чувствовала, что не напрасно выбрала льняное платье цвета морской волны и гладко зачесала назад волосы. Она надела на шею скромную нитку жемчуга – единственное, что у нее осталось на намять от матери. У нее была потаенная мечта: когда-нибудь передать это ожерелье Сэйре.
   Кейт сжала в руке сумочку и отважно шагнула на дорожку, проложенную вдоль ухоженного цветущего газона. Позади главного корпуса на лужайках были разбросаны белые коттеджи. В каком же из них живет Сэйра? – гадала она, пока ноги несли ее к главному входу.
   Приветливая молодая женщина проводила ее в приемную, предложила присесть и через несколько мгновений вернулась.
   – Мистер Ренфроу сейчас свободен, – сообщила она с улыбкой. – Вы можете зайти.
   – Благодарю вас.
   Седовласый джентльмен крепкого сложения поднялся из-за стола ей навстречу.
   – Фрэнк Рснфроу, – представился он, протягивая руку. – А вы – мисс?..
   – Судья Колсон, сэр.
   Брови у него полезли кверху.
   – О, судья Колсон. Ваше имя хорошо известно. Вы, кажется, ведете кампанию за свое переизбрание, верно?
   – Не совсем так. Я была назначена на эту должность, когда появилась вакансия. А вот теперь я действительно вступила в предвыборную борьбу, но не за переизбрание, а просто за избрание на должность.
   – Надеюсь, вы победите.
   – Спасибо.
   – Садитесь, прошу вас.
   Кейт опустилась на краешек стула, а мистер Ренфроу прислонился к столу, скрестил на груди руки и стоял, пристально глядя на нее проницательными голубыми глазами.
   – Итак, что вас интересует в нашем пансионате?
   Кейт кашлянула, чтобы прочистить горло.
   – Не что, а кто. Речь идет о молодой девушке по имени… Эмбер Стерлинг.
   Она произнесла это имя вслух, но оно оставалось для нее чужим. Однако она больше не могла даже в мыслях называть свою дочь Сэйрой. Юридически ее зарегистрировали под именем Эмбер, и Кейт обязана была с этим считаться.
   – Ах, милая, милая Эмбер. Одна из моих любимиц. Почему вы хотите увидеть ее? – спросил он мягко, но настойчиво.
   – Я друг семьи, – солгала Кейт.
   Выражение его лица изменилось. Он ей не верил, да и она сама не поверила бы такому объяснению. Она никогда не умела врать. И теперь, ожидая его ответа, она чувствовала, как стучит ее сердце. Если он откажет…
   – Не вижу причин, почему бы вам не повидаться с ней.
   От волнения у Кейт подкашивались ноги.
   – Спасибо.
   – Пойдемте, я провожу вас.
   Только когда они вышли из здания, Кейт заставила себя спросить:
   – Скажите, а Эмбер… ей хорошо здесь?
   Мистер Ренфроу внимательно посмотрел на нее:
   – Очень неплохо, ваша честь. Окажись она в реальном мире, который знаем мы с вами, она была бы глубоко несчастным созданием.
   – Что еще для нее можно сделать?
   Если мистер Ренфроу и счел ее вопросы странными и неуместными, он не подал виду. Впрочем, Кейт уже было все равно, что о ней подумают. Она хотела узнать о своем ребенке все, что можно. Но больше всего ей хотелось взять дочку за руку, обнять ее…
   Они вошли в сад, как будто сошедший со страниц волшебной сказки. Посредине бежал быстрый ручей, окаймленный цветниками и рядами скамеек.
   В траве бродили ленивые ручные голуби и склевывали разбросанные для них подсолнечные семечки. Несколько пациентов вышли погреться на солнышке. Одна девушка задремала, присеву дерева. Две женщины громко смеялись.
   – А вот и она, – сказал мистер Ренфроу. – Вот и Эмбер.
   У Кейт похолодело внутри. Она боялась лишиться чувств.
   – Где? – не поняла она.
   – На качелях. Теперь видите?
   Кейт зазнобило.
   – Да-да, вижу.
   – Вы хотите, чтобы я оставил вас с ней наедине?
   – Да, пожалуйста. – Кейт не могла отвести взгляда от девушки в синем платье.
   – Всего хорошего, – распрощался мистер Ренфроу и удалился.
   Ноги Кейт налились свинцом. С трудом ступая по мягкой траве, она осторожно приближалась к Эмбер, чтобы не напугать ее.
   Эмбер оказалась прелестной девушкой. Светлые волнистые волосы до плеч, карие глаза – совсем как у Кейт. Кейт услышала, что она напевает какую-то песенку. Она выглядела совершенно естественной, такой, как все в ее возрасте: она могла бы учиться в выпускном классе, заниматься спортом, бегать на свидания…
   У Кейт сжалось сердце, но она только закусила губу. Если сейчас она совершит неверный шаг, другого случая может не быть.
   – Эмбер… я – твоя… – У нее не хватило духу произнести «мама». Кейт хотела попробовать еще раз, но почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной.
   Она обернулась и широко раскрыла глаза.
   – Ты! – прошептала она одними губами, пораженная как молнией.
   – Я не мог не приехать, – сказал Сойер, глядя на нее грустными, запавшими глазами.
   Он сейчас показался ей таким добрым, таким родным, что она едва не бросилась в объятия его сильных рук. Но удержала себя. Сойер ее не любил. Он всего лишь использовал ее для достижения собственных целей. А сюда его привели угрызения совести.
   Кейт отвернулась и сделала еще один шаг по направлению к дочери.
   – Не надо, – сказал Сойер тихим, сдавленным голосом. – Это к добру не приведет. Доктор сказал, что она ничего не поймет. Ей здесь хорошо, у нее свой мир. Не стоит его разрушать. – Сойер перевел дыхание и продолжил: – В пансионате хороший уход. Она ни в чем не нуждается. Ее приемные родители весьма состоятельны.
   Кейт снова повернулась к нему. Ее лицо было залито слезами, губы дрожали.
   – Они любят ее? Обнимают, целуют?
   – Нет, – вынужден был признать Сойер. – Ее никто не навещает. Родители стыдятся.
   – Боже, неужели это правда? – Кейт согнулась от рыданий.
   – Кейт, не надо, – уговаривал Сойер, подходя ближе. Когда ее накрыла его тень, она выпрямилась и отступила назад.
   – Нет, не подходи ко мне.
   – Кейт, позволь мне помочь тебе. – Его голос дрогнул. – Давай я возьму тебя под руку.
   – Нет, – всхлипнула она. – Уходи.
   Кейт не знала, сколько времени она стояла, опустив голову. Когда она обернулась, Сойера уже не было. Она опять взглянула на дочь. Эмбер посмотрела перед собой ничего не выражающими глазами.
   Кейт содрогнулась. Ей хотелось убежать, спрятаться от страшной истины, как она убегала, когда отец избивал маму. Но сейчас пути к отступлению не было. Детство уже давно ушло в прошлое, а вместе с ним и детские порывы.
   Неожиданно Эмбер улыбнулась ей милой, обаятельной улыбкой. Это была улыбка Томаса в юности. Горячая волна ярости захлестнула Кейт. Пусть его душа корчится в адских муках, молча кричала она. Он за все заплатит, даже если ей придется самой воткнуть ему в сердце нож по самую рукоятку.
   Но это будет слишком легкий конец. Надо заставить его страдать. Долго и мучительно.
   Бросив на свою дочь прощальный взгляд, преисполненный любви и муки, Кейт побрела к выходу. Но, подойдя к воротам, она остановилась как вкопанная. Возле «кадиллака» стояла Энджи.
   – Энджи… как ты…
   Услышав голос Кейт, Энджи ринулась к ней.
   – Кейт, умоляю, не сердись, что я суюсь в твои дела, но мне не сиделось дома.
   – Как ты узнала, где я? – Не дожидаясь ответа, Кейт покачала головой. – Понимаю. Ты поговорила с Сойсром, а он разыскал меня.
   – Точно. Он приезжал к нам домой и спрашивал о тебе.
   Кейт судорожно вздохнула.
   – Я знаю, что ты в отчаянии, – сказала Энджи и сама расплакалась. – Давай я тебе помогу. Не отказывайся. И между прочим, знай, что я тебя не предавала. Когда Дэйв полез с расспросами, я послала его подальше.
   Кейт улыбнулась сквозь слезы.
   – О, Кейт, – только и смогла произнести Энджи, бросаясь к ней.
   Впервые за долгое время они обнялись. Потом Энджи сказала:
   – Ну, поехали домой.
   Взявшись под руки, они пошли к своим машинам. Кейт положила руку на дверцу, собираясь сесть за руль, но почему-то остановилась.
   – Подожди, я сейчас, – сказала она, оглядываясь на большой белый корпус главного здания.
   – Куда ты? – удивилась Энджи.
   – Я на минутку. Ты поезжай, я тебя догоню.
   Энджи недоверчиво посмотрела на нее, но спорить не стала.
   – Ну, раз ты так хочешь…
   Кейт слабо улыбнулась ей:
   – Я быстро.
   Она мучилась неуверенностью. С каждым шагом она убеждала себя, что это совсем не обязательно. Никто не знает правду. Это и к лучшему. Энджи до сих пор не проговорилась и никогда ее не выдаст. Похоже, Сойер тоже не проговорился, хотя она бросила ему горькое обвинение.
   Достаточно было остановиться, повернуть в обратную сторону, сесть в машину, поехать домой и продолжать жить, как прежде. Ее жизнь шла по накатанной колее, у нее было все, она могла планировать свое будущее.
   – Ну же, Кейт, решайся! – приказала она себе вслух. Она твердым шагом вернулась к главному зданию и направилась прямо к кабинету мистера Ренфроу. Он стоял в коридоре и разговаривал с какой-то женщиной. Завидев Кейт, он улыбнулся:
   – А, судья Колсон, мне показалось, вы уехали. Вы что-то забыли?
   Кейт остановилась перед ним, набрала побольше воздуха и произнесла с ответной улыбкой:
   – Да, можно сказать, я кое-что забыла.
   – Что же? – Повернувшись к своей собеседнице, он извинился: – Будьте добры, подождите одну минуту.
   Женщина кивнула и отошла в сторону.
   – Извините, что отрываю вас, – сказала Кейт.
   – Ничего страшного. Так что же вы забыли?
   Кейт сказала ровно и твердо:
   – Я забыла вам сказать, что Эмбер Стерлинг – моя родная дочь.
   Мистер Ренфроу раскрыл рот.
   – Да, именно так, – подтвердила Кейт без тени смущения.

Глава 49

   В течение нескольких недель Кейт пыталась забыться, с головой уйдя в работу. Но, вспоминая свою дочь и ее печальную участь, она приходила в отчаяние. Несмотря ни на что, она решила достучаться до сердца Эмбер, пусть это потребует длительного времени и напряжения всех душевных сил.
   Прежде всего необходимо было смириться с мыслью, что у взрослой девушки был ум пятилетнего ребенка. Об этом мучительно было думать, но Кейт не оставляла надежду. Независимо от того, победит ли она на выборах, Кейт поклялась себе, что ее девочка никогда больше не будет заброшенной.
   Администрация пансионата пошла ей навстречу. Хотя чета Стерлингов назначила пожизненную ренту для ухода за Эмбер, они отказались от родительских прав и попросили директора быть опекуном их приемной дочери. Мистер Ренфроу разрешил Кейт навещать Эмбер в любое время.